Текст книги "Лунный плантатор"

Глава тридцатая
В которой Родион оказывается в логове телевизоров, а хрупкая, миловидная женщина предлагает ему по собственной воле ступить на эшафот

– Вы бывали раньше на русском телевидении? – спросила Анна Бережная Родиона в лифте.

Родик отвел взгляд в сторону, что бы не утонуть глазами в шикарном декольте телеведущей.

– Только не надо мне рассказывать про то, что скоро ничего не будет – одно сплошное телевидение, – шутя предостерег Родик Аню.

– Вы там у себя в Америке смотрите русские фильмы? – удивилась Бережная.

– Между прочим, этот русский фильм, – улыбнулся Родион. – Как помнится, там у меня в Америке получил Оскара.

– Действительно, – всплеснула руками Бережная. – Я хотя и профи на телевидении но тоже, как видите не могу отделаться от стереотипов. Считается, что американцы смотрят только боевики и мыльные оперы, о русском кино вообще ничего не знаю, из русских писателей слышали только про Достоевского…

– Без конца жуют жвачку и поедают тоннами биг-маки? Так? – закончил за нее Родион.

– Ну, что-то наподобие…

– Знаете, что, – сказал Родион. – Вы можете больше не упирать на мое американское происхождение. Я такой же русский как и вы, несмотря на то, что родился в Америке. Моя работа – культурология. Моя специализация – Россия. Поэтому о русской культуре я знаю больше чем многие русские.

– Да-да, – сказала Аня. – Я читала ваши интервью. – Я не удивляюсь тому, что вы хорошо говорите по-русски. Просто… Ладно. Там посмотрим. Правда?

– А Достоевский, – добавил Родик для пущей важности. – На самом деле национальный американский писатель. Как ни странно – но только американцы могут его по настоящему оценить.

– С вами интересно, – согласилась Бережная. – Думаю передача у нас получится, – двери лифта открылись. – А про «сплошное телевидение» нашему брату телевизионщику лучше не говорить. На телевидении эта шутка – табу! – рассмеялась Анна. – Любого телевизионщика трясет, когда ему говорят про «сплошное телевидение». Я вас тоже чуть не стукнула, – кокетливо улыбаясь проворила Аня. – Учтите.

– Мечтаю быть поколоченным вашими очаровательными кулачками, – сказал Родик, пропуская Анну вперед.

– Все шутите? – она вышла из лифта и погрозила Родику пальцем. – Но до чего приятно, – сказала она. – Вот мы и приехали. Идите за мной.

Анна Бережная пошла вперед по длинному коридору, указывая то на дверь с права, то на дверь с лева.

– Здесь у нас монтажная… Здесь костюмерная… Здесь звуковая… Здесь девочки чай пьют, – она заглянула в чуть приоткрытую дверь. – Девочки и мальчики, заканчивайте чай пить до эфира двадцать минут! Игорек, – обратилась она к кому-то за дверью. – Сегодня третья камера будет работать? Хорошо, – Аня пошла дальше. – А это студия в которой проходит наше ток-шоу… Садитесь в большое кресло и осваивайтесь. Я к вам гримера пришлю… А пока, – она вдруг резко остановилась и так быстро повернулась, что Родион чуть было не налетел на ее декольтированную грудь. – А пока я должна вас оставить. Извините, – и, потеряв к Родиону всякий интерес, она пошла давать указания своим коллегам.

Родик вошел в студию и осторожно переступая через вьющиеся по полу кабели, мимо рядов стульев для массовки, добрался до большого кресла возвышающегося в центре студии на восьмиугольном подиуме поверхность которого оказалась разрисованной под тюремную решетку. Креслом, кресло можно было назвать с большой натяжкой. Это была детальная стилизация под электрический стул. Не далеко от кресла, с краю поддиума, возле небольшого бутафорского «электрического» щитка с единственным рубильником стоял аккуратненький металлический хромированный стульчик для ведущей. Скорее не стульчик, а подпорка с седеньицем.

Сам подиум пока был освещен двумя софитами. Родион с опаской уселся в «кресло», поставив рядом свой заветный кейс с которым, неверное не расставался никогда, и ему пришлось немного подождать пока глаза привыкнут к свету.

Прямо над креслом, прикрепленная к длинной штанге висела телекамера уставившаяся на Родиона взглядом таким же мутным и безразличным как взгляд охранника на проходной телецентра. Еще выше в полумраке к потолку на стальных тросах были подвешены металлические конструкции с рядами погашенных прожекторов. Прожекторов было так много, что Родион с трудом представлял, что будет если все они вспыхнут одновременно. За спиной Родиона откуда-то сверху опускался серебристый задник на котором было написано «Лифт на эшафот» и ниже, но чуть мельче «Ток-шоу Анны Бережной». Обе надписи были оформлены так, что казалось будто они выжжены газовым лучом автогена в стальной плите, словно капли раскаленного до красна, кровавого расплавленного метала стекают по краям шрифта надписи и по заднику.

Из темноты студии от, дверей к Родику прошла полная женщина в парике и на распев, высоким, чуть писклявым голосом, не вязавшимся с ее пышным телом проговорила:

– Я тутошний гример. Меня зовут Евгения Валерьевна. Сейчас я вас немножечко подгримирую и причешу. Будете как новенький!

Она открыла небольшой чемоданчик который принесла с собой, достала из него какие-то расчесочки, кисточки, тампончики и с их помощью принялась ворожить над Родионом.

– Аня, запускать массовку? – непонятно откуда послышался сухой мужской голос многократно усиленный акустической системой студии.

По видимому Анна Бережная ответила утвердительно неизвестному глашатаю, потому, что в студии зажглось еще несколько прожекторов и ряды кресел стали заполнять приглашенные статисты.

– Десять минут до эфира, – провозгласил тот же голос.

Камера над Родионом вдруг дрогнула и поплыла по залу. На ней зажегся рубиновый огонек, похожий на огонек сигареты. За двумя другими камерами расположенными в студии возникло по оператору.

– Игорь, – сказал голос. – «Балка» временами теряет изображение. Будь добр, проверь «шланг»…

Камера на балке сделала круг по залу и уставилась на Родика. Родион засмотрелся на камеру и не заметил как рядом с ним появилась Анна Бережная.

– Ну, как вы? – спросила она наблюдая как толстая гримерша обхаживает Родиона.

– Пока никак, – пожал плечами Родик.

– Не дергайтесь, пожалуйста, – сказала гримерша.

– В общем так, – Бережная сложила перед собой ладошки. – Я буду вам задавать вопросы – вы поддерживать беседу. Сценария нет. Единой темы нет. Все сплошная импровизация.

Наше шоу называется «Лифт на эшафот». Представьте, что вы поднимаетесь на этом лифте и у вас осталось буквально несколько минут, что бы сказать этому миру все, что вы о нем думаете… Родион, у вас есть, что сказать миру?

– Думаю, что да, – стараясь не шевелится проговорил Родик и улыбнулся краешками губ. – У меня даже есть, что ему подарить!

– Пять минут до эфира! – донеслось свыше.

– Чудесно, – сказала Аня усаживаясь на металлический стульчик. – обожаю подарки… Евгения Валерьевна, – обратилась она к гримерше. – Уделите и мне чуточку внимания!

– Секундочку, – гримерша сделала несколько последних пассов над Родиком и перебралась со своим чемоданчиком к Анне Бережной.

К Родиону подошел кто-то из ассистентов, прикрепил к лацкану пиджака прищепку радиомикрофона, попросил вставить в ухо наушник связи с режиссером, положить передатчик во внутренний карман и показал как надо правильно сесть в кресле.

– Внимание, три минуты до эфира! Даю свет!

Над подиумом вспыхнуло несколько десятков прожекторов и Оболенский перестал видеть, что происходит в полутемном зале.

– Вы меня слышите? – прозвучал в наушнике Родиона голос режиссера.

– Да, – сказал Родик.

– Меня зовут Игорь Сергеевич. Я режиссер-постановщик. Я глас божий, то есть ваш поводырь и ваша интуиция. Я буду подсказывать вам как себя вести. Договорились?

– Хорошо, – сказал Родик. – Постараюсь прислушиваться к вашим советам.

– Вы уж постарайтесь, – по голосу Родик понял, что «глас божий» усмехается.

Слегка поколдовав над Анной, Евгения Валерьевна исчезла с подиума.

– Внимание, две минуты до эфира!

– Ну как? – Анна подмигнула Родику, поправила в ухе бусинку наушника и ободряюще улыбнулась. – Не боитесь?

– А вы? – усмехнулся Родик.

– А вы нахал, граф! – Аня погрозила Оболенскому пальчиком и сказала в свой радиомикрофон обращаясь уже к режиссеру. – Игорек, все в порядке. Мы готовы…

– Одна минута до эфира… Пошла заставка!

Откуда-то полилась приглушенная, странная музыка телевизионной заставки, словно где-то совсем рядом мохнокрылые демоны играли своих адских инструментах марш преисподни.

– Ну… – Анна Бережная закрыла глаза. – Чур-меня-чур! – громко проговорила она как заклинание и открыла глаза

Родик поразилась вспыхнувшей на ее лице неземной лучезарной улыбке и тому как эта женщина словно осветилась изнутри ярким магическим светом.

Внезапно все прожектора погасли и только ведущая ток-шоу продолжала находится в ярко освещенном круге. Да надпись за спиной Родика полыхала желтым светом расплавленного метала.

– Начали! – услышал Родион голос режиссера.

– Добро пожаловать в ад, господа! – воскликнула Анна Бережная в камеру и театрально поднялась со своего стульчика…

…Лифт на эшафот тронулся.

Глава тридцать первая
В которой шоу только начинается, Родион заставляет Анну Бережную нервничать, а профессиональный юрист подтверждает его высокие полномочия

…Лифт тронулся и стал набирать скорость. Свет от прожекторов метнулся по студии. Родион внутренне напрягся. Балка с телекамерой описала круг над зрительным залом.

– Не каждому удается в своей жизни испытать момент истины! – сказала Анна, сделала несколько шагов и сошла с подиума, работая на камеру стоявшую в зрительном зале. – Путаясь в череде проблем и житейских обстоятельств человек перестает понимать где правда, а где придуманный им вымысел, выдаваемый за правду.

Балка с телекамерой повисла над Анной бережной. Она переключила свое внимание на нее и пошла дальше «проповедовать» по залу, не отрывая взгляд от рубинового огонька над объективом.

– Иллюзии владеют нашими сердцами! Мы живем в мире фантомов, не отделяя зерна от плевел. Но приходит миг и человек делает шаг на встречу истине, вступая на лифт эшафота. Пока лифт поднимается, у него есть несколько минут, что бы сказать правду. Сказать правду и умереть. Потому, что лгать самому себе бессмысленно перед лицом смерти. Потому, что в наше время сказать правду равносильно подвигу!

Бережная остановилась у третей камеры, а балка перелетела к Родиону.

– Приготовьтесь, – сказал Родику Игорь Сергеевич. – Сейчас камера переключится на вас. – Расслабьтесь и ведите себя непринужденно.

Родион поерзал в жестком, неудобном «кресле», закинул ногу за ногу, оперся на подлокотник, кое как приняв устойчивое положение и подумал, что на этом чертовом стуле вряд ли кто-то сможет почувствовать себя расслабленно.

Анна продолжала:

– Через эту студию прошли десятки людей решивших пережить подвиг и пройти испытание правдой. Может быть самое серьезное испытание которое может выпасть на долю человека…

– Ваш выход, Родион, – сказал Игорь.

– Итак… – Анна Бережная повернулась к Родику. – Встречаем нового безумца, отважившегося подняться на эшафот истины! Граф Родион Оболенский!

Огонек сигареты над камерой перед Родионом вспыхнул. В студии на длинном штативе загорелась яркая красная лампочка обозначающая «бурные аплодисменты». Зал статистов послушно отозвался рукоплесканиями. Над подиумом зажегся добрый десяток прожекторов.

– К вашим услугам, – кивнул Родик и обворожительно улыбнулся в камеру.

– Великолепно, – сказал Игорь Сергеевич в наушнике. – Пять балов! Хорошо держитесь. Продолжайте в том же духе.

– Здравствуйте, граф, – Анна улыбнулась Родиону. Перед ней на корточках возник телеоператор с четвертой камерой на плече.

– Здравствуй, Анна.

– Вы готовы сказать миру правду, прежде чем окажетесь на эшафоте?

– Готов, – улыбнулся Родион. – Вы – само совершенство!

В зале на штативе загорелась желтая лампочка. Рукоплескания средней силы прокатились по студии.

– Замечательно, – отозвался в наушнике режиссер. – Так ее! Анечка – «галантность», «аристократичность», «пресса» и уходишь на рекламу…

– Спасибо, – сказала Анна Бережная. – Вы сама галантность, граф Оболенский. Чувствуется почерк настоящего аристократа, – она повернулась к залу, попадая в попадая в объектив другой камеры. – Граф Оболенский – подданный Соединенных Штатов Америки, но русский по крови и по происхождению. Оказавшись в Петербурге он сразу оказался в поле зрение Петербургской прессы, буквально за месяц опередив по популярности многих политиков и даже артистов эстрады.

Газеты стали писать о Родионе Оболенском всевозможные небылицы. И все потому, что графа Оболенского привели в Россию весьма странные обстоятельства. Но сегодня, буквально через несколько минут, после рекламного блока, мы наконец узнаем истину! С вами я, Анна Бережная в ток-шоу «Лифт на эшафот»! Встретимся через минуту.

Зажглась красная лампочка.

– Все хорошо, – проговорил режиссер-постановщик. – Пошла реклама. – Студия! – добавил он в акустику зала так, чтобы слышали статисты. – Поактивней, пожалуйста, реагируем на «светофор».

– Я знала, что с вами будет интересно, – сказала Анна Родиону, усаживаясь на свой металлический стульчик. – Но если вы заставите меня нервничать – я поджарю вас заживо! – ехидно улыбаясь, проговорила она и дотронулась до ручки бутафорского рубильник. – Не забывайте, что вы сидите на электрическом стуле.

– А вы, оказывается, кровожадная особа! – улыбнулся в ответ Родик. – Я просто помогаю вам делать ваше шоу. Вот и все.

– Будем считать, что у вас получается, – сказала Анна Бережная.

– Получается, получается, – отозвался Игорь Сергеевич. – Родион – вы молодец!

– Стараюсь, – усмехнулся Родик.

Рекламный блок закончился. В студии снова зажглась красная лампочка.

– Все приготовились. Продолжаем, – сказал режиссер-постановщик. – Побольше экспрессии, Анечка.

Аня продолжила:

– Веками поэты воспевали влюбленных. Веками влюбленные, стоя под серебристой Луной упивались ее неземным сиянием. Веками Луна принадлежала только им. И вот появляется человек, который заявляет, что на самом деле это не так. Этот человек – граф Родион Оболенский или Лунный плантатор, как его окрестили газетчики, – Бережная повернулась на стульчике к Родиону. – Господин Оболенский, вы действительно считаете, что Луна может принадлежать вам?

– Я так не считаю, – улыбнулся Родион.

– Хорошенький поворот, – хмыкнул в наушниках Игорь Сергеевич. – Давай, Аня, выкручивайся.

Бережная поджала губки, соображая, чем парировать утверждение Родика.

– Ну, что ты, Аня? – шепнул режиссер. – Спроси – почему?

– Почему? – спросила Анна Бережная

– Потому, что я не считаю, что Луна может принадлежать мне, – Родик сделал ударение на слове «может». – Она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО мне принадлежит. По праву наследования.

Загорелась желтая лампочка. Зал зааплодировал.

– Я так и думал, – скороговоркой проговорил Игорь Сергеевич, пока длились аплодисменты. – Ошибка в синтаксисе, Аня. В следующий раз будь внимательней. У тебя коварный собеседник. Родион, помилосердствуйте!

– На чем основывается ваше право наследования?

– Об этом уже много писали, – ответил Родик. – Но я повторюсь. Луну моим предкам подарил Петр Первый. Я располагаю документом который это подтверждает и приехал в Россию, что бы установить его подлинность.

– Вам это удалось? – спросила Анна.

– Да. Экспертиза подтвердила подлинность документа.

– Вы можете продемонстрировать нам этот документ?

– С превеликим удовольствием, – проговорил Родик, поднял с пола кейс, открыл его у себя на коленях и показал в телекамеру две бумажки. – вот это дарственная Петра Первого, датированная одна тысяч семьсот девятнадцатым годом, а это заключение экспертов о его подлинности. – Камера взяла документы крупным планом.

– Симпатичные бумажки, – сказал Игорь Сергеевич, который видел их на своем мониторе.

Родик передал документ Анне Бережной и пока та их рассматривала, добавил:

– Скорее всего это была шутка императора. Но благодаря ей моя фамилия теперь может располагать Луной по своему усмотрению.

Анна вернула Родиону дарственную и сертификат экспертов.

– Что значит распоряжаться Луной по своему усмотрению? – спросила она. – Господин Оболенский. Вы хотите сказать, что этот документ и сейчас имеет юридическую силу?

– Как ни странно – да, – кивнул Родик, спрятал документы в кейс и поставил его рядом с креслом. – Он является основание для того, что бы я, опираясь на современное законодательство оформил Луну в частную собственность нашей фамилии.

– Правда? – чисто по-женски удивилась Бережная.

– Я – граф, – усмехаясь напомнил Родик Анне.

– Аня, это некорректное замечание – осуждающе прошуршал в наушниках голос Игоря Сергеевича. – Исправляйся сейчас же.

– Извините, господин Оболенский. Я просто хотела сказать, что неужели современное законодательство это позволяет?

– А вы спросите у юристов, – предложил Родик.

– «Звонки телезрителей», – подсказал Ане режиссер.

– Конечно спросим, – победоносно заявила Анна Бережная и сказала в камеру. – в нашей студии работают контактные телефоны. Номера их телезрители видят на экране. Если среди телезрителей есть юристы владеющие данной проблемой, то они могут позвонить к нам в студию.

Родик усмехнулся.

– Было бы очень забавно. Жаль только, что мне не верят на слово.

– Мы вам верим, граф! – Анна всплеснула руками. – Просто нашим телезрителям было бы интересно услышать еще мнение эксперта.

– Есть звонок, – сказал Игорь Сергеевич. – То, что нужно. Вывожу на монитор.

– Ало! – раздался в студии низкий мужской голос.

– Мы вас слушаем, – улыбнулась Бережная в камеру. – Представьтесь пожалуйста.

– Кутиков Петр Петрович.

– Вы юрист?

– Да я юрист. Член российской гильдии адвокатов.

– Что вы можете сказать нам как профессионал своего дела?

– Граф Оболенский совершенно прав. По существующим законам он может потребовать признать Луну в качестве брошенной собственности, а потом заявит на нее свои права. Если это уже кто-то проделал до него, то дарственная Петра Первого сделает это право безусловным. Потому, что де-факто Петр Первый впервые заявил о своих притязаниях на Луну. Таким образом граф Оболенский сможет безраздельно владеть нашим естественным спутником земли, при условии, что не появится некто с аналогичной бумагой, к примеру, от Ивана Грозно… Непонятно только зачем это нужно самому господину Оболенскому. Ведь никакой материальной выгоды он из этого извлечь не сможет…

– Спасибо, – поблагодарила Анна Бережная звонившего. – И что? – обратилась она к Родиону. – Вы уже оформили свое право на Луну юридически.

– Оформил… – кивнул Родион. – В этом чемоданчике, – он опустил руку и постучал по кейсу. – Находятся все сопроводительные документы. С недавнего времени я полный и единовластный хозяин Луны.

– Все, – сказал Игорь Сергеевич. – Аня, уходи на рекламу.

Анна Бережная повернулась к камере.

– Теперь мы знаем, что то о чем писали газеты весь этот месяц в отношении Лунного Плантатора – графа Родиона Оболенского – чистая правда. Луна больше не принадлежит человечеству. Луна отныне принадлежит одному человеку. Эту истину нам открыл сам Лунный Плантатор на своем пути к эшафоту! Что будет граф Оболенский делать с Луной, мы узнаем после рекламного блока… Встретимся через минуту. С вами была Анна Бережная и ток-шоу «Лифт на эшафот»!

Вспыхнула желтая лампочка.

– Пошла реклама, – сообщил режиссер.

Глава тридцать вторая
В которой Родион отказывается от своего права на Луну и его поджаривают на электрическом стуле

– Я вас съем! – Аня хищно посмотрела на Родика. – Такое ощущение, что вы просто мечтаете сбить меня с толку!

– Ешьте, – Родион с улыбкой посмотрел на Аню. – Ради бога. Но я не вкусный. Хотя и считается, что я дитя гамбургеров…

К Анне подошла гримерша и салфеткой промокнула пот со лба. Потом тоже самое она проделал с Родионом. Под яркими лучами юпитеров было очень жарко.

Рекламный блок закончился. Зрители в студии послушно отреагировали рукоплесканиями на красную лампочку.

– Продолжаем, – сказал режиссер. – Аня, начинаем с первой камеры.

– В эфире ток-шоу «Лифта на эшафот» и с вами снова я, Анна Бережная. Со мной, на пути к истине находится граф Родион Оболенский, гражданин соединенных Штатов, полноправный хозяин естественного спутника Земли.

На «светофоре» студии зажегся желтый фонарик.

– Господин Оболенский, скажите прямо, зачем вам Луна?

Родион развел руками.

– Мне она не нужна.

– Не нужна?

– Нет.

– Господин Оболенский, но я в недоумении. Думаю – телезрители тоже. Вам не нужна Луна, но в то же время вы только, что сказали что оформили на нее права как на свою собственность…

– Понимаете, Анна, – сказал Родик. – Вы меня тут пытаетесь представить этаким узурпатором… Чуть ли не злодеем. Дескать этот хитрый, изворотливый американец русского происхождения спит и видит как отобрать Луну у влюбленных. Тешит свое жалкое самолюбие тем, что Луна – собственность всего человечества теперь принадлежит только ему одному. Это не так. Я заявляю всему миру. Всем, кто сейчас смотрит ваше ток-шоу. Это не так! Мне Луна не нужна!

– Но, что вы тогда собираетесь с ней делать? – удивленно проговорила Анна Бережная.

– Я собираюсь подарить ее людям, – просто ответил Родик.

– Хорошенькая история, – хмыкнул режиссер в наушниках Родика и Ани. – Давай, Анюта. Похоже настал поворот сюжета.

– Но… Как вы собираетесь это сделать, господин Оболенский?

– Я просто подарю ее людям. Если раньше Луна принадлежала всем – то есть никому, то теперь я подарю частицу Луны каждому, кто этого захочет! – Родион с триумфом посмотрел в камеру и улыбнулся.

Многим, наверное, многим в этот момент его улыбка показалась улыбкой мага и чародея.

– Каким образом вы собираетесь это сделать? – спросила Анна Бережная.

– По праву собственника, – сказал Родик и снова открыл свой чемоданчик, доставая из него кипу бумаг. – Вот здесь тысяча дарственных на Луну, подписанных мной. Я – единственный хозяин Луны дарю частицу Луны вам, Анна, всей вашей творческой группе, работающей над этой программой, всем зрителям находящимся в этой студии… Каждый из вас получит частицу Луны в вечное владение и будет владеть Луной так же как и я! – Родион передал Анне самый первый лист. – Вам остается только вписать в пустую графу сое имя. Моя подпись уже стоит под каждой дарственной.

– Щедрый подарок, граф, – заметила Анна Бережная, рассматривая свой документ.

– Обладатель каждой такой дарственной, – сказал Родик. – Становится владельцем целых ста гектар Лунной поверхности на берегу Моря Спокойствия. Там же указаны точные координаты вашего владения и приложена подробная карта сделанная искусственным спутником.

Поверьте мне, Море Спокойствия – это одно из самых чудных и тихи мест на Луне!

– Но у вас целая тысяча таких документов, – сказала Анна Бережная показывая. – Что вы собираетесь делать с остальными?

– У меня больше чем тысяча, – сказал Родик. – Я подарю Луну каждому, кто этого захочет…

– Чудьненько, господин Оболенский, – проговорил Игорь Сергеевич. – Очень хороший ход. Думаю мы взбудоражили умы… У меня телефон уже разрывается от звонков. Аня, работай на телезрителя.

– Тогда, – сказала Анна Бережная. – Если вы позволите, господин Оболенский, мы большую часть вашего подарка между телезрителями которые успеют дозвонится к нам в студию после программы. Хорошо?

– За эти я и пришел на вашу передачу, – Родик передал ассистенту остальные бумаги. – Всем тем, кто не успеет это сделать, я тоже могу помочь. Для этого всем желающим нужно будет просто связаться со мной. А я пробуду в России еще какое-то время и думаю, что смогу помочь каждому. У меня даже есть идея открыть небольшой офис, куда любой мог бы прийти и стать Лунным Плантатором, как меня окрестили ваши газетчики.

– Скажите, а какую-нибудь материальную выгоду смогут извлечь будущие владельцы Луны, получив такой подарок?

– Думаю, что да, – Родион закрыл кейс и опустил его на пол. – В будущем. Думаю, что даже в недалеком будущем. Если немножко уклониться в сторону научной фантастики, то можно предположить, что освоение Луны не за горами. И если какое-нибудь государство захочет построить, скажем, лунную станцию именно на вашей территории, то вы вправе потребовать за это солидной компенсации. А поскольку вы получаете Луну в собственность навечно, то не вы, так ваши дети смогут извлечь из этого выгоду.

– Ну, это уже совсем научная фантастика!

– Как знать, – пожал плечами Родион. – Не знаю как в России, но НАСА в Америке уже готовит подобный проект.

– И вы вот так, совершенно бескорыстно будете раздаривать направо и налево фамильную собственность? – с ехидством в голосе проговорила Анна Бережная.

– Луна должна принадлежать людям. Я в чем-то не прав?

– Правы, но… Наверное это очень обременительно и… Не разоритесь ли на бумаге?

– Дума, что нет. Любой, кто захочет получить от меня дарственную, все таки должен будет оплатить накладные расходы. Они очень небольшие. Гектар Лунной поверхности обойдется вам всего лишь в два с половиной цента. Я, ведь, как никак, деловой американец.

Анна Бережная наморщила лобик.

– Да, недорого же вы оценили Луну.

– Это ведь подарок, – сказал Родион. – Я не гонюсь за материальной выгодой.

На «светофоре» зажегся желтый огонек. Студия заколыхалась под ветром аплодисментов.

– Закругляемся, – возник в наушниках голос Игоря Сергеевича. – Передача получилась. Уходим на рекламу и кода!

Анна Бережная поднялась со своего места.

– Спасибо вам, граф, – с искренностью в голосе проговорила она. – Думаю, что те люди, которые получат от вас столь щедрый дар, будут вам благодарны! Более роскошный подарок трудно себе представить, – она повернулась к залу. – И теперь, когда ваш любимый, или любимая скажет вам: «Дорогой, я хочу подарить тебе Луну», – вы можете смело рассчитывать на то, что это не метафора. В этих словах теперь действительно содержится истина… Я прощаюсь с вами ненадолго. Встретимся через минуту в нашем ток-шоу «Лифт на эшафот»! С вам была Анна Бережная!

– Пошла реклама, – с легкой радостью в голосе сообщил Игорь Сергеевич. – Аня, поздравляю, ты была великолепна. Господин Оболенский, примите мои поздравления. Вместе с вами мы сделали еще одну хорошую программу!

Отбренчала реклама.

– Идем на финал! – сообщил режиссер-поставщик.

Камера взяла Анну Бережную крупным планом.

– Здравствуйте, господа! – сказала она. – Наше ток-шоу подошло к своему логическому завершению. Сегодня вместе с нами на лифте к эшафоту истины поднялся граф Родион Оболенский, представитель некогда знатного русского рода, ныне живущий в соединенных Штатах Америки, приехавший в Россию, чтобы подарить Луну людям, вопреки всему тому, что о нем писали в последнее время газеты. Спасибо вам, граф!

Родион вежливо склонил голову в поклоне.

– Надеюсь эта поездка на лифте помогла вам хоть чуть-чуть приблизится к правде?

– Для меня это был момент истины, – сказа Родик.

– Для нас тоже, – согласилась Анна Бережная. – Вы действительно великодушный и благородный человек!

– Благодарю вас…

– Время вышло, – напомнил режиссер.

Анна вернулась на свой стульчик и взялась за ручку бутафорского рубильника.

– А сейчас я прощаюсь с телезрителям и жду встречи с вами в следующий раз, когда наш лифт снова поднимется к эшафоту. С вам все это время была Анна Бережная. Прощайте, господа! Добрых вам снов. Пусть вам приснится правда! – Аня ослепительно улыбнулась и опустила рукоятку рубильника вниз.

Все прожектора разом погасли. Первое и единственное телевизионное шоу в жизни Родиона завершилось. Подиум с электрическим стулом накрыл плотный колпак тьмы…

– Всем спасибо…