Текст книги "Любовь и деньги"

– Твоя мать умная женщина, – повторил Слэш.

– Я тоже умная. Ведь я вышла за тебя замуж, не так ли?

После многонедельных споров и обсуждений Диди согласилась поставить интересы фирмы «Ланком и Дален» выше собственных эмоций.

Она обещала Слэшу встретиться с Ланой.

Это была их вторая встреча. Произошла она на Парк-авеню в квартире Диди. Со вкусом и красиво обставленная квартира Диди произвела на Лану такое же впечатление, как когда-то особняк фирмы «Ланком и Дален», где она впервые встретилась с отцом. Как и тогда, много лет назад, она вновь испытала робость и попыталась, как и в тот раз, скрыть ее за нарочитой резкостью.

И все же разница была. В 1960-м Лана была пленницей собственных фантазий. Теперь она освободилась от них и могла быть на равных с хозяйкой этого дома. Войдя в квартиру Диди, она вдруг ощутила, что вместе с завещанием отец оставил ей еще что-то – шанс ощутить собственное достоинство, чего ей всегда так не хватало. Теперь все зависело от того, как она воспользуется этим подарком отца.

Диди тоже с опасением ждала этой встречи. Она была по-настоящему напугана невиданным успехом Ланы в делах и ее независимостью и еще тем, что она имела права на Слэша. Теперь они не только деловые партнеры, но и родители их общего сына. В этом, признавалась себе Диди, ей бессмысленно соперничать с Ланой, да и бороться за себя она никогда не умела, как это показала вся ее жизнь. Она всегда предоставляла делать это отцу, даже спасение своего брака.

Теперь же обращаться за помощью было не к кому, и Диди, собравшись с духом и чтобы спрятать свое смятение, была подчеркнуто гостеприимна. Как только началась их беседа, Диди с удивлением поняла, что ее сестра, о существовании которой она не подозревала, неожиданно предоставляла ей возможность добиться того, чего она так тщетно желала, но чего всегда избегала – она давала ей шанс повзрослеть.

На Лане была короткая черная кожаная юбка и такой же короткий жакет с широкими плечами, которым позавидовал бы любой атлет. Туфли ее были на неимоверно высоких каблуках, а украшения следовало бы оценивать не в каратах, а в фунтах.

Диди была в костюме «Шанель», с ниткой жемчуга па шее.

Чай на подносе остался нетронутым. В воздухе все еще витали недоверие и настороженность, когда Лана приступила к делу.

– Трип Ланком чертовски плохо ведет дела фирмы, – начала она, приводя цифры и факты и, по совету Слэша, забыв обо всем, кроме дела. – Все больше солидных клиентов отказывается от услуг фирмы «Ланком и Дален», прибыли практически нет, акции фирмы падают в цене, а значит, обесценивается и наш вклад тоже. Трип предложил мне продать свою долю акций, я отказалась. Как мне известно, он предложил и тебе тоже и получил отказ.

Диди кивнула.

– Я подумала, какого черта я должна продавать ему то, что досталось мне по наследству, – продолжала Лана. – Наверное, и ты так решила. – Ее легкий мелодичный голос никак не подходил к обсуждению столь серьезных тем, подумала Диди. – Фирма «Верхний город» не успевает считать деньги, и «Ланкому и Далену» не угнаться за ней. Трип продолжает руководить делом, как это было принято в середине века, когда Уолл-стрит был попросту клубом стариков банкиров. Он ведет дела, защищая лишь собственные интересы и интересы своих дружков. На остальных вкладчиков он просто плюет. А это означает, Диди, что он плюет и на нас с тобой.

Диди снова кивнула. Сама она никогда бы не изложила свои мысли таким языком, как Лана, но поймала себя на том, что, слушая Лану, она словно слушала себя.

– Ты мне нравишься не больше, чем я тебе, но Слэш абсолютно прав. Если мы не дуры, то объединим наши силы. Вместе у нас будет пакет акций, который позволит убедить правление отстранить Трипа. Слэш даже дал согласие вести дела фирмы «Ланком и Дален», – заключила Лана. – Что ты думаешь об этом?

– Я считаю, что Слэш прав, – ответила Диди и вспомнила все, что говорили ей Слэш и мать, когда убеждали помириться с Ланой и работать с ней вместе. Как всегда, когда речь шла о деле, Слэш был прав, а здравому смыслу ее матери она может только позавидовать.

– Тогда по рукам? – воскликнула Лана и протянула Диди руку. Тяжелые серебряные и костяные браслеты на ее запястьях мелодично звякнули.

Неуверенно, но зная, что это необходимо сделать и именно сейчас, Диди протянула руку.

Она продолжала чувствовать себя стесненно в обществе Ланы, которая одевалась вызывающе, выражалась вульгарно и была несдержанной. Но тут же Диди подумала, что и Слэш страдает этим, но почему-то то, что влекло ее к Слэшу, раздражает в Лане – эта несдержанность и резкая откровенность, желание нарушить общепринятые нормы и правила, установленный порядок вещей. Правда, она ревновала Лану и не доверяла ей. Ведь она пыталась отнять у нее мужа и не побоялась, не будучи в браке, забеременеть.

Но что бы Диди ни думала об этой незнакомой и чужой ей женщине, она была ее сестрой и предлагала ей сотрудничество, чтобы спасти фирму их деда и отца. Диди почувствовала, что начинает даже уважать ее за это. Что касается деловой хватки, знаний и умения работать, тут Диди должна была признаться себе, Лана – просто чудо. Она была костью от кости, плотью от плоти старого Лютера Далена, его прямая наследница.

Лана, в свою очередь, нашла Диди холодной и отчужденной, чрезмерно чопорной и равнодушной. Диди всю жизнь была под защитой мужчин, они заботились о ней и опекали ее. Она не знает, что такое необходимость самой постоять за себя. Нет, они никогда не будут друзьями, у них ничего не может быть общего, кроме равной доли унаследованных акций. Лана не понимала, что Слэш нашел в Диди, и в то же время знала, что не сможет с ней соперничать.

Несмотря на все свое неприятие Диди, когда они с ней начали обсуждать и планировать перемены в фирме «Ланком и Дален», Лана, хотя и неохотно, вынуждена была признать, что Диди умна, у нее есть характер и обширные связи. Она знала практически всех: старые богатые семьи Нью-Йорка и новоявленных богачей, богачей, которые работают, и тех, которые просто бездельничают, всех, кто отдыхает в Палм-Бич и в Вестхэмптон-Бич, бывает в Теннисном клубе и в клубе «Вертикаль», живет на Седьмой авеню и на Парк-авеню.

В пятидесятых и шестидесятых годах говорили о фирме «Ланком и Дален»: у Даленов – мозги, а у Ланкомов – связи. В восьмидесятых Лана и Диди безмолвно пришли к заключению, что мозги – у Ланы, а у Диди – связи. Лана продумывала планы, как оживить деятельность фирмы «Ланком и Дален», а Диди находила людей, у которых были возможности воплотить эти планы в реальность. Когда планы Ланы удавались, Диди с улыбкой говорила, что будет и дальше следовать совету Трипа.

– Я буду заниматься тем, в чем я разбираюсь. Вечеринки и светская болтовня. – И со смехом добавляла: – Только моя болтовня не такая уж бесполезная.

Диди знала каждого члена правления в фирме «Ланком и Дален». Знала их имена, дни рождения, любимые напитки и победы в любительских соревнованиях в гольф или теннис, знала их жен и детей, какие университеты они окончили, названия их яхт-клубов, клички их собак. На одном из больших званых обедов, изысканностью и размахом которых всегда славилась Диди, она познакомила Лану со всеми членами, правления фирмы.

– Мы с сестрой считаем, что фирме следует сменить руководство, – сказала она, когда, отобедав, все собрались в гостиной. На слове «сестра» она сделала особое ударение – хотя это слово чуть не застряло у нее в горле, – чтобы показать всем, что они с Ланой едины. – У нас есть план, и мы готовы представить его вам.

– Я владею четвертой частью акций фирмы, – заявила Лана, когда пришло время ей говорить. – У меня есть согласие Слэша Стайнера на слияние его и нашей фирм. Это позволит часть прибыли «Верхнего города» передавать фирме «Ланком и Дален», а законная репутация вашей фирмы на Уолл-стрит поднимет престиж молодой фирмы Слэша. Разумеется, для осуществления всего этого необходимо ваше согласие.

Гостиная оживилась гулом голосов. Партнеры вспоминали прошлые успехи и нынешние неудачи фирмы «Ланком и Дален» и ознакомились с документами фирмы «Верхний город», которые тут же представила им Лана. Они вспомнили смелые, успешные и неуспешные, операции Слэша в шестидесятых и в семидесятых, его отъезд в Сингапур, чтобы восполнить свое поражение в схватке с фирмой «Премьера». Говорили и о Трипе Ланкоме, который не считается с мнением правления и действует так, словно компания – это его родовое поместье. Лютер, Дален Старший и Хэм Ланком, дед Трипа, никогда не совершали подобной ошибки, не делали этого Ланком Младший и Рассел Дален. Они всегда советовались с правлением и прислушивались к мнению его членов по всем важным вопросам.

На следующий день на собрании правления «Ланком и Дален» большинством голосов при одном голосе Трипа против члены правления проголосовали за начало переговоров о слиянии двух фирм.

Слэш дал на это деньги, а акции Ланы и Диди обеспечили перевес в мнениях, и летом 1985 года произошло официальное слияние фирмы «Ланком и Дален» с фирмой «Верхний город». Трип получил почетное звание партнера-консультанта, Слэш был избран президентом компании. В результате слияния Трип стал одним из самых крупных держателей акций в новой компании и богатейшим человеком на Уолл-стрите.

Слэш владел контрольным пакетом акций.

– Не понимаю, почему ты остался, – говорил Майкл де Росней Трипу, когда все документы были подписаны и сообщение о слиянии было уже сделано.

– А что тут удивляться, – ответил Трип, скрывая обиду, что все же оказался жертвой силовой игры, за которой, конечно, стоял Слэш. – Я остаюсь держателем акций и партнером, представляющим «Ланком и Дален». Ничего не имею против того, чтобы богатеть с помощью Слэша.

Майкл только плечами пожал, но потом понимающе кивнул. Когда речь шла о деньгах, тут он понимал. Это каждого устраивает.

Однако это не устраивало Слэша. Он с усмешкой сказал Лане, что очутился в том же положении, как некогда она в «Премьере». Он руководил компанией, но не был держателем всех ее акций. Разве это справедливо? – спросил он. Ему хочется чего-то, чего пока у него нет. А хотел он вторую половину акций фирмы «Ланком и Дален». Тех, что принадлежали Ланкомам.

IX. ЛЮБОВЬ И ДЕНЬГИ

Пляж, один из красивейших на Карибском побережье, сущий райский уголок с кристально чистыми прибрежными водами, белой кромкой мерцающего под солнцем песка и шуршащими от легкого ветерка кронами пальм, был пустынен. Вдали виднелся живописный бар с тростниковой крышей, в котором подавали ромовый пунш, жареных креветок и чипсы по-французски. Этот островок был так далеко заброшен в море, что на него добирались только на яхтах или личных самолетах. Именно на этом пляже, и совсем не случайно, Слэш встретил девушку, которая родилась не с серебряной, а с платиновой ложкой во рту.

Нина Ланком трижды выходила замуж, и ее третий развод был особенно скандальным и обошелся ей в солидную долю ее богатства. Она немало удивилась, когда Слэш предложил ей продать ему ее долю акций в фирме «Ланком и Дален».

– Но компания наконец стала на ноги и процветает. Какой мне смысл продавать акции? – спросила его Нина, когда они прогуливались но пляжу. После слияния с «Верхним городом» фирма «Ланком и Дален» стала одной из самых солидных и удачливых фирм, о ней часто писали в деловой прессе, не скупясь на такие слова, как «возрождение», «счастливое омоложение» одной из старейших фирм на Уолл-стрите, в которую биржевой бум восьмидесятых «вдохнул новую жизнь», и прочее и прочее. Как предвидел Слэш, в фирму вернулись старые, некогда сбежавшие клиенты, появилось много новых. Обороты в огромных суммах стали обычным делом для некогда хиревшей фирмы.

– Зачем мне продавать акции? – вновь спросила Нина.

– Затем, что я заплачу больше, чем они стоят, – обхаживал ее Слэш. Если она запросит из расчета один доллар за акцию, он даст ей три доллара, захочет продать все за миллион, он даст ей три миллиона, запросит десять миллионов, получит от него тридцать. Слэш всегда умел поторговаться, но и переплачивал, когда было нужно. А сейчас был именно такой случай.

– А как же Трип? – спросила Нина. Ее беспокоило, что будет с братом, если она продаст свои акции.

– Я предложу ему те же условия. Он станет таким богатым, каким не был еще никогда, – пообещал Слэш, которого Трип беспокоил меньше всего. Он еще не знал его, не замечал мрачных и зловещих взглядов, которые тот все чаще останавливал на нем, не видел бледнеющих от злобы губ. Он ничего не знал о тайном пороке, таившемся в этом человеке. Свергнув Трипа, Слэш просто перестал замечать его. Когда он покидал остров, он уже получил обещание Нины поддержать его в переговорах с братом.

Слэш выполнил обещание, данное Нине, придумав для Трипа весьма престижную должность в компании, и предоставил в его распоряжение прекрасный кабинет, некогда бывший кабинетом его отца, так всю жизнь и называвшегося Младшим. И хотя Трип стал еще богаче и за ним якобы сохранились все привилегии власти и престиж, он обнаружил, что с тех пор, как фирму возглавил Слэш, его влияние в делах неуклонно падало.

Он носил титул «консультант», но консультировались с ним все больше о том, какого цвета постелить ковры, как составлять тексты приказов о назначениях и увольнениях и каким должно быть меню ежегодного рождественского приема. Он узнавал об удачных сделках фирмы из газет, к нему не забегали за конфиденциальной информацией коллеги и не посещали более старые друзья по университету, а если заходила новая университетская молодежь за советом и напутствием, то не всегда белые и не всегда мужского пола. Трип понял, что у него осталась лишь видимость былой власти.

Во всем он винил Слэша. Он не прощал ему ничего. Ни того, что он увел от него Диди, ни того, что соблазнил Нину деньгами. Даже когда Диди убеждала его, что она и Лана произвели все коренные перемены в фирме «Ланком и Дален», Трип отказывался ей верить.

– Что вы, женщины, понимаете в бизнесе? – говорил он, как всегда, своим покровительственным пренебрежительным тоном, когда речь заходила о таких чисто «мужских делах», как бизнес.

Обида Трипа, о которой многие не догадывались, глядя на его гладкое, без единой морщины, голубоглазое лицо, пожирала его изнутри. Он беспрестанно думал о Слэше, о том, как он снова вернулся в фирму, как провел его с помощью Диди и Ланы. Теперь о Слэше кричат газеты, он удачлив, богат и у всех на виду. Завидовал Трип и тому, что Диди снова приняла его и простила. Трип догадывался, что Слэш сознательно сделал его таким богатым, чтобы это погубило его, и в голове его зрели планы расплаты.

Занимаясь спортивной стрельбой в Ист-Хэмптоне, он в прорези прицела видел лицо Слэша. Объезжая лошадей у себя на ферме в Саут-Салеме, с наслаждением видел растоптанное тело Слэша под копытами лошади, во время прогулок на яхте он с удовольствием сбрасывал Слэша в ледяные воды Дарк-Харбор.

Что касается Слэша, то, несмотря на то что наибольшие доходы приносила его фирма «Верхний город», он больше всего радовался тому, что смог восстановить былую репутацию фирмы «Ланком и Дален», одной из самых старых и уважаемых фирм на Уолл-стрите. Выросший сиротой, он испытывал огромное удовлетворение, что спас покой семьи.

В 1986-м, воспользовавшись опытом, полученным в Сингапуре, он подписал соглашение с одним из королей недвижимости. Они приобрели участок рядом с белоколонным особняком в новогреческом стиле, созданным в 1873 году архитектором Хейнсом Виттиером Апторпом. После длительных переговоров и улаживаний с городскими властями, подписания множества бумаг и выполнения всяких формальностей Слэш добился того, что особняк фирмы «Ланком и Дален» будет полностью сохранен, а за ним будет воздвигнут новый, из стекла и стали, небоскреб. Он будет возвышаться на перекрестке Уолл-стрита и Брод-стрита и станет самым высоким и самым дорогим зданием в мире.

– Не для того ли вы купили здесь участок, чтобы ваш новый небоскреб буквально навис на «Ланкомом и Даленом»? – спросил Слэша репортер.

– Что ж, можно посмотреть на это и таким образом, если хотите, – ответил Слэш с широкой улыбкой пилота, только что совершившего фигуру высшего пилотажа. – Это плохо?

– Таким образом, вы собираетесь стать членом правящей верхушки? – спросила его девица-репортер. Она была белокура, очень недурна собой и, главное, умна и уже известна по постоянным передачам на ТВ. Правнучка основателя телевизионной сети Нью-Йорка, одного из богатейших людей мира, она тем не менее добилась всего собственным трудом, упорством и талантом. Как она объяснила в одном из интервью, ее имя послужило ей лишь пропуском, чтобы войти в заветную дверь, а в остальном она всем обязана себе самой.

– Что вы сказали? – переспросил ее Слэш, рассмеявшись и сразу же узнав ее. – Мне моя репутация дороже.

Она записала его ответ и решила, что неплохо сделать телерепортаж о нем. Надо переговорить с продюсером. И, закрывая блокнот, про себя подумала: интересно, какой он в постели?

По планам архитектора здание фирмы «Ланком и Дален» должно было стать как бы центром нового монумента, символизирующего успехи Слэша и его возрождение, подобно Фениксу, из пепла скандалов. По мнению Трипа, план был вульгарен, но больше всего его возмутило, что с фасада исчезло название фирмы. Это было уже слишком. Пощечина, нанесенная традициям. С этим Трип не мог смириться.

– Слэш? – услышал он за спиной голос Трипа и обернулся.

Только что завершилась церемония закладки первого камня, и Слэш уже садился в свой лимузин, чтобы уехать. Они с Трипом не встречались и почти не разговаривали после слияния фирм.

– Да? – Слэш решил, что Трип намерен поздравить его и сказать что-нибудь вроде «кто старое помянет» и так далее.

Возможно, Трип и произнес что-то, но Слэш ничего уже не слышал. Промчавшийся внизу поезд подземки заглушил звук выстрела. Он успел еще почувствовать жгучую боль в теле, а далее – ничего…

Как рассказывал потом шофер Слэша, все было похоже на замедленную съемку. Слэш упал лицом вниз и телом накрыл небольшую лужу крови на тротуаре. Когда шофер понял, что произошло, стрелявший уже исчез в толпе спешащих прохожих.

Головокружительная карьера Слэша Стайнера, человека, умеющего все превращать в деньги, казалось, пришла к концу. Произошло это на тротуаре в центре квартала, символизирующего мир, в котором Слэш не был случайным.

Три дня Слэш не приходил в сознание, находясь в реанимационном отделении больницы Карнеги, где родилась Диди. Доктора ничего не обещали, газеты были полны сенсационных сообщений о покушении среди бела дня на одну из крупнейших фигур на Уолл-стрите.

Опросы жены, коллег, сотрудников компании и множества других лиц, в какой-то степени знавших Слэша, не дали результатов, позволяющих определить мотив покушения и личность покушавшегося. Хотя Слэш был непредсказуем, резок, нередко шел против канонов и нарушал установленный порядок, в делах он не обманул и не предал никого и всегда держал данное слово.

Нарушения, которые он себе позволял, были таковыми по форме, но не по существу. Все, с кем он вступал в деловые отношения, только выигрывали от этого. Слэш Стайнер был уникумом – богатым человеком, у которого не было врагов.

Сделать это оказалось так просто. По личному приглашению Слэша он присутствовал на церемонии заложения первого камня и надел свой лучший костюм-тройку, который отлично сидел на нем. Пистолет, один из тех, что у него были, он положил в кейс. Ушел он после окончания церемонии сразу же вслед за Слэшем, окликнул его в тот момент, когда внизу проходил поезд метрополитена, а Слэш собирался сесть в свой автомобиль. Услышав оклик, Слэш обернулся, и тогда он выстрелил. Пистолет был спрятан под плащом, висевшим на руке.

Затем, положив пистолет в кейс, он растворился в толпе. Было половина шестого, рабочий день кончился, и тротуары были запружены клерками с Уолл-стрита, спешащими кто куда – домой, в ближайший бар, на встречу с друзьями, в клуб или в гимнастический зал.

Когда полицейские беседовали с ним в его роскошном кабинете в угловой части здания фирмы «Ланком и Дален», их поразило, как молодо он выглядел. Фигура подтянута, упрямая прядь белокурых волос, упавшая на лоб, была упругой и блестящей, как у юноши. Он сказал им, как ценит Слэша и восхищается им.

– Он добился расцвета фирмы в восьмидесятых, и мы все обязаны ему. – Он был спокоен и полон достоинства – человек, которому каждый, не задумываясь, вручил бы свои сбережения. – Хотя «Ланком и Дален» – фирма с давними традициями, но Слэш всегда говорил, что надо смотреть в будущее.

Присутствие Трипа Ланкома на церемонии подтвердили около десятка свидетелей из самых высших кругов финансовой знати города, люди честные, с безупречной репутацией. Чтобы сделать выстрел, понадобились лишь считанные секунды, и слабый его звук едва ли был различим в звуках духового оркестра, речах ораторов и восторженных овациях. Поскольку Слэш способствовал невероятному обогащению Трипа Ланкома, мотивов совершить убийство у него не было, как, впрочем, и у всех остальных, если, конечно, среди них не оказался какой-нибудь маньяк.

Полицейские вежливо попрощались, поблагодарили его за то, что он нашел возможность уделить им часть своего драгоценного времени, и, извинившись за причиненное беспокойство, ушли.

Только один человек мог пролить свет на это загадочное покушение, но он лежал в бессознательном состоянии в реанимационном отделении больницы. Состояние его, судя по официальному заявлению консилиума врачей больницы, продолжало оставаться «неопределенным». Слэш Стайнер не приходил в сознание.

Диди, сидевшая у его постели, не покидала Слэша ни на минуту. Прошло два дня, а затем прошел и третий. Никаких изменений к лучшему в его состоянии не наблюдалось. Все тише становились голоса врачей, когда они собирались вокруг его постели, все серьезней становились их лица.

Сообщения в газетах все больше напоминали некрологи, а в правлении фирмы «Ланком и Дален» уже поговаривали о планах возможных безболезненных перемещений в руководстве. Кажется, звездный путь Слэша Стайнера пришел к своему концу. Однако к вечеру четвертого дня Слэш открыл глаза.

– Чего ты ревешь? – спросил он Диди со слабой, но так знакомой ей дерзкой и обаятельной улыбкой. – Разве ты не знаешь, что еще не отлита та серебряная пуля, которая доконает меня окончательно?

Трип Ланком всегда презирал рекламу в прессе. Еще в школе он говорил, что имя настоящего джентльмена может появляться в газетах лишь трижды: в сообщении о его рождении, браке и смерти. Однако фотография его в наручниках, следующего в тюрьму, замелькала не только во всех газетах, но и была вынесена на обложку журнала «Тайм». Его осудили на семь лет тюрьмы за попытку совершить убийство.

История финансового мира Америки не знает случая, когда бы мультимиллионеры, наследники крупнейших состояний, занимающие кресла президентов компаний на всемогущем и всесильном Уолл-стрите, попадали в тюрьму за иное преступление, кроме финансовых махинаций.

Откровенная ненависть и презрение на лице Трипа, схваченное фотообъективом, приоткрыло завесу над истинной сутью этого человека.

Спустя восемь месяцев заключения и за два месяца до того, как его можно было взять на поруки, Трип Ланком был зверски убит в тюремной прачечной. Орудием убийства была бритва, причиной – ссора из-за пары носков. Убийцей был молодой латиноамериканец, имевший несколько судимостей за особо жестокие нападения. Трипу Ланкому было сорок два года.

Многие вспомнили по этому поводу смерть родителей Трипа в авиационной катастрофе на Британских Виргинских островах и вообще судьбу этой семьи.

– У Трипа Ланкома были деньги, а в жизни ему не везло, – говорили другие, забывая, что в нем таилась какая-то темная и всех отпугивающая сила.