Текст книги "Башня рассвета"

– Ириана.

Ей казалось, что она рухнет возле двери. Особенно если обернется назад. Но она все-таки обернулась.

– Я про завтрашний урок. – Чудовищное напряжение ушло из глаз Шаола. – Где тебе удобнее встретиться со мной?

Ириана подумывала отменить урок. Даже упрекала себя за шальную мысль попросить Шаола отправиться в Торру.

Но… пять часов. Пять часов непрекращающейся боли его не сломили.

Наверное, только поэтому она и отказалась от предложения поесть вместе. Если он не сломался, она тоже не сломалась, и заботливость бывшего адарланского капитана не заслонила от нее того, кому он служил.

– Встретимся в главном дворе на рассвете.

Надо же, сколько сил требует обыкновенная ходьба. Но у нее они должны найтись. Шаг за шагом. Потом будет легче.

Ириана вышла, оставив Шаола одного в гостиной и зная, что он смотрит ей вслед.

Пять часов нестерпимой боли, и не только телесной. Ириана это знала. Когда она билась в стену тьмы с внешней стороны, эта же тьма показывала Шаолу жуткие картины со стороны внутренней. Ириана ловила лишь отблески. Ей они не говорили ничего, но, судя по ощущениям, это было похоже на воспоминания. На кошмары. Возможно, на то и другое.

И тем не менее Шаол ни разу не попросил ее остановиться.

Ириана брела по дворцовым коридорам и пыталась разгадать причину его стойкости. Ну хорошо, господин Шаол, как любой солдат, умел справляться с болью. Это с телесной. А с душевной? В мозгу Ирианы крутилась странная мысль: возможно, Шаол чувствовал, что заслужил эту боль.

У него болело все.

Шаол запретил себе думать об увиденном. Об ужасающих картинах, мелькавших в мозгу, пока телесная боль вгрызалась в него, крушила и выжигала. Никаких мыслей о том, что и кого он видел… Тело на постели. Черный ошейник, опоясавший горло. Отрубленная голова, катящаяся по полу.

Он не мог избавиться от видений. Они сопровождали его все пять часов, пока Ириана сражалась с его раной. Всплески боли. Повторяющийся кошмар видений. Кляп во рту лишь отчасти приглушал его крики, вопли, стоны. Все звуки, исторгающиеся из горла.

Ириана работала, пока сама не сползла на пол.

Она ушла, оставив его наедине с безмерной пустотой.

Ириана по-прежнему не хотела провести с ним чуть больше времени, чем требовалось на работу. Шаол ее не винил и не обижался на нее. Но ведь не отказалась же она от завтрашней помощи. Он поможет ее девчонкам… пусть не покажет, а хотя бы расскажет, как обороняться.

Шаол ел на том же диване, где оставила его Ириана. Надевать потную и перепачканную маслом одежду не хотелось. Каджа либо не заметила, либо ее такие детали не волновали. А он слишком устал, чтобы думать о приличиях. Когда боль выкручивает все жилы и суставы, уже не до приличий.

Увидев его сейчас, Аэлина бы всласть посмеялась. Когда-то, услышав, что у нее начались месячные, Шаол опрометью вылетел из ее комнаты. Какая щепетильность! Зато сейчас Каджа видит его полуголым, но ему все равно.

На закате вернулась Несарина – раскрасневшаяся, волосы всклокочены и пахнут ветром. Она сдержанно улыбалась, однако Шаолу эта улыбка сказала многое. Похоже, Несарине отчасти удалось наладить отношения с Сартаком. Быть может, капитан Фелак добьется того, что не получалось у советника Эстфола, – вернуться на родину с подкреплением.

Шаол собирался поговорить с хаганом о серьезной опасности, которую знаменовало ночное нападение на библиотеку. Но работа Ирианы затянулась, а сейчас он был бы просто не в состоянии говорить с правителем Южного континента. Тем более что такие встречи готовились заранее.

Шаол почти не вслушивался в шепот Несарины. Та рассказывала о возможности получить поддержку Сартака, но больше – о полете на удивительной рукке принца. Усталость наступала на Шаола по всем фронтам. Он с трудом держал глаза открытыми. Правда, усталость не мешала ему представить воздушный бой между руккинами Сартака и Железнозубыми ведьмами на драконах. Вот только кто уцелеет в подобных сражениях?

Проваливаясь в сон, Шаол успел произнести заплетающимся языком:

– Несарина, отправляйся на охоту.

Если валгские прихвостни Эравана уже в Антике, дело дрянь. О каждом их с Несариной шаге, о каждой просьбе докладывается непосредственно Эравану. Посланцы валгского короля преследовали Ириану и намеревались с нею расправиться. Спрашивается за что? За ее попытки узнать, кто же такие валги? Или за ее помощь главному советнику адарланского короля? Шаол находился здесь считаные дни, никого толком не знал, чтобы обращаться с просьбами такого уровня. Эту миссию он мог поручить только Несарине.

Она лишь кивнула в ответ. Несарина понимала, почему Шаол буквально выталкивал из себя слова. Он отправлял ее не просто на опасную охоту. Охота была смертельно опасной…

Но ведь в Рафтхоле она уже охотилась на валгов. Несарина деликатно напомнила ему об этом. Шаол был готов уснуть прямо на этом диване. Тело наливалось тяжестью, становясь чужим. И все-таки он прошептал:

– Будь осторожна.

Шаол не противился, когда она помогла ему перебраться в кресло. Несарина покатила кресло в спальню. Там он попытался сам переместиться на кровать, но руки не держали. Сквозь пелену дремы он едва ощущал, как Несарина и Каджа перетащили его туда, будто мешок.

Ириана никогда так не делала. Не возила его кресло, когда он мог сделать это сам. Постоянно говорила о необходимости двигаться.

Интересно почему? Задумываться о причинах у Шаола не было сил.

Несарина пообещала извиниться за его отсутствие на обеде и ушла переодеваться. Шаол еще успел подумать, слышат ли слуги негромкое пение точильного камня, доносящееся из спальни Несарины.

Как она ушла, он не слышал – заснул. Часы в гостиной мелодично отбивали семь.

За обедом у хагана на Несарину почти не обращали внимания. Столь же незаметно она выбралась из дворца на улицы города. При ней был целый арсенал: боевые ножи, меч и лук со стрелами.

Ее не заметила даже супруга хагана.

Несарина пробиралась мимо большого сада камней, когда впереди мелькнуло что-то белое. Это заставило охотницу спрятаться за колонну у входа в сад. Приглядевшись, Несарина поспешно убрала руку с эфеса кинжала.

В белых шелковых одеждах, с распущенными по плечам темными волосами, великая хагания (так именовались жены хаганов) шла по дорожке, вьющейся между каменных нагромождений. Она двигалась бесшумно, словно призрак. Фонарей в саду не было. Единственным источником света служила луна. Хагания брела одна, по пустой дорожке, и ее простое платье выглядело таким же призрачным, как она сама.

Белый цвет – цвет скорби и смерти.

Лицо великой хагании было значительно светлее, чем лица ее детей. Ни румян, ни краски. Безжизненное лицо-маска. Несарине вспомнились слова Сартака: «Мать напрочь потеряла интерес к жизни».

Прячась в тени колонны, Несарина наблюдала за женой хагана. Неудивительно, что та могла гулять только здесь, где нет и намека на зелень и жизнь. Таким изображали ад в сказках и легендах.

Не в таком ли аду бродила сама Несарина в первые месяцы после смерти матери? Наверное, и для великой хагании дни стали похожи один на другой, пища имеет вкус пепла, а желанный сон не приходит.

Дорожка огибала крупный валун. Когда жена хагана скрылась за ним, Несарина двинулась дальше. Ее шаги стали несколько тяжелее.

Над Антикой светила полная луна, окрашивая город в бледно-голубые и серебристые тона. Мягко тлели золотые точки фонарей над дверями заведений. Такие же фонари освещали тележки уличных торговцев, предлагающих кахаве и сладости. Уличные музыканты играли местные песни. Мелодию вели лютни, а барабаны отбивали ритм. Других инструментов не было. Несарина с удовольствием остановилась бы и послушала, но ее подгоняло время. Сегодня ее союзницами были быстрота и незаметность.

Она старалась двигаться в тени, вслушиваясь в звуки города.

Главные улицы изобиловали храмами. Одни были украшены мраморными колоннами, другие – остроконечными деревянными крышами на расписных деревянных столбах. Иные храмы состояли всего лишь из дворика, где темнела вода прудов, высились нагромождения камней или виднелись силуэты спящих животных. Тридцать шесть богов покровительствовали этому городу, а число храмов, разбросанных по всей Антике, было втрое больше.

Несарине вдруг подумалось: видят ли боги ее, вышедшую охотиться на валгов? Может, они выглядывают из-за колонн и камней, покрытых резьбой? Или смотрят с карнизов храмовых крыш? Боги умели таиться, а полусонным кошкам на ступенях храмов было совершенно все равно, куда идет Несарина.

Видят или нет, но она умоляла их всех сделать ее ноги быстрыми и бесшумными, а главное – направить ее туда, где ей надлежит быть.

Если мелкий валг появился на Южном континенте, или хуже того – валгский принц… Цепкие глаза Несарины скользили по крышам. Вдалеке белела громада Торры. Стены башни сверкали в лунном свете – словно маяк для тех, кто нуждался в помощи искусных целительниц.

Сегодня Ириана провозилась с Шаолом несколько часов. Результатов не было, но начало исцелению положено. Эту фразу Несарина твердила себе снова и снова. Чтобы поставить Шаола на ноги, потребуется время, даже если Ириана… Целительница с неприязнью относилась к Адарлану, а Шаол играл в прежней империи далеко не последнюю роль.

Несарина остановилась возле входа в переулок, пропуская ватагу молодых гуляк. Они громко распевали непристойные песенки. Дядина жена наверняка бы отчитала парней за потерю стыда, а потом… стала бы мурлыкать себе под нос мелодии этих песенок.

Несарина всматривалась в темноту переулка, в окрестные здания с плоскими крышами. Ее внимание привлекло изображение совы, грубо вырезанное на кирпичной стене. Отдыхающей совы со сложенными крыльями и большими немигающими глазами. Быть может, владельцу дома не нравилось, что неведомые «умельцы» испортили стену, однако Несарина не удержалась и провела рукой по очертаниям птицы.

Антика была городом сов. Они встречались повсюду. Знак богини, которую почитали больше, чем тридцать пять других богов. Никто из богов Южного континента не считался главным, однако Сильба… Несарина вновь перевела взгляд на величественную башню, сияющую ярче, чем дворец хагана. В Торре Сильба считалась верховным божеством. Чтобы ворваться в этот храм врачевания и убить целительницу, нужно дойти до крайности. Или лишиться рассудка.

Или быть валгским демоном. Тем гнев богов не страшен. Валги боялись лишь гнева своих хозяев, если не сумеют выполнить их приказ.

Несарина представила себя на месте демона. Где бы она пряталась? Какими путями подкрадывалась?

Сточные каналы Антики не были настолько разветвленными, как в Рафтхоле. Чтобы судить об уязвимых местах Торры, нужно попасть внутрь. А для начала – изучить стены снаружи.

Несарина зашагала к сверкающей башне. Подойдя к Торре, она остановилась возле дома на противоположной стороне улицы. Крепкая стена, опоясывающая башню и примыкавшие строения, отбрасывала широкую тень.

Вдоль стены в железных скобах горели факелы. Через каждые несколько шагов стояли караульные. Караульные находились и на самом верху Торры. Судя по цвету мундиров, это были гвардейцы хагана. Рядом с ними расположились стражи Торры в васильково-желтых мундирах. Тут и мышь не проскочит. Несарина внимательно рассматривала железные ворота. Сейчас они были накрепко закрыты.

– А вдруг минувшей ночью ворота оказались открыты? Вряд ли кто из караульных признается.

Несарина стремительно повернулась на голос, выхватывая кинжал.

В нескольких шагах от нее, прислонившись к стене, стоял принц Сартак. Он тоже внимательно рассматривал громаду Торры. Их-за широких плеч выглядывали мечи. К поясу было прицеплено с полдюжины длинных ножей. Он сменил придворный наряд на свои любимые кожаные доспехи, добавив стальные накладки к плечам и серебристые кольчужные рукавицы. Шея была обмотана черным шарфом. Нет, не шарфом. Тряпкой, которая прикрывала нос и рот при надвинутом капюшоне плаща. Поди догадайся, что перед тобой – сын хагана!

– Вы что, шли за мною следом? – спросила Несарина, пряча кинжал в ножны.

Принц сверкнул на нее глазами. Он показался Несарине воплощением спокойствия.

– Ты не особо-то и таилась, когда проходила через главные ворота, вооруженная до зубов.

– У меня нет причин скрывать то, чем я занимаюсь.

– Думаешь, те, кто вчера напал на целительницу, по-прежнему болтаются вокруг Торры?

Принц подошел к Несарине. Он двигался почти бесшумно, и сапоги у него не скрипели.

– Я намеревалась проверить, каким образом нападавшие проникли внутрь. Хотела понять, в каких местах им было удобнее прятаться.

– Ты так говоришь, будто очень хорошо знаешь своего противника, – помолчав, заметил принц.

«И почему-то не удосужилась рассказать мне об этом утром, когда мы летали», – добавил он про себя.

Несарина искоса посмотрела на Сартака:

– К великому сожалению, да. Если нападение совершили те, кого мы подозреваем… Всю весну и половину лета я охотилась на этих тварей в Рафтхоле.

Сартак надолго умолк, разглядывая стену.

– Насколько тяжело было воевать с ними?

Несарина с трудом сглотнула. Перед мысленным взором вставали жуткие картины недавнего прошлого: растерзанные тела в сточных канавах, взрыв стеклянного замка, стена смерти, летящая прямо на нее…

– Капитан Фелак.

Вежливое напоминание. Тон мягче, чем можно ожидать от воина-принца.

– Что вам сообщали ваши шпионы?

Сартак сжал зубы. Лицо у него помрачнело.

– Они сообщали, что Рафтхол полон ужасов. Наводнен людьми, которые людьми на самом деле не являются. Это чудовища из самых жутких снов Ванты.

Ванта – богиня мертвых. Ее приверженцы появились в Антике раньше целительниц Сильбы. Они существовали и сейчас – тайное общество, которого даже хаган и его предшественники боялись и уважали, хотя их ритуалы не способствовали возможности попасть на Вечные Небеса, к чему стремились хаган и все дарганцы. По пути сюда Несарина проходила мимо храма Ванты – и прибавила шагу, чтобы поскорее миновать то место. Храм из оникса; сразу за порогом – ступени, ведущие вниз, в подземный зал, освещенный белыми свечами.

– Смотрю, ты не услышала ничего для себя удивительного, – заметил Сартак.

– Год назад, быть может, и услышала бы.

– Значит, ты собственными глазами видела все эти ужасы, – заключил он, мельком оглядывая арсенал Несарины.

– Только никакой пользы Рафтхолу это не принесло, если они все равно захватили город, – с горечью, отвечавшей ее чувствам, произнесла Несарина.

– Большинство предпочло бы спасаться бегством, не допуская даже мысли о сражении со злом.

Возможно, это было сказано утешения ради, но ей не хотелось ни соглашаться, ни возражать. Попытка проявить к ней добрые чувства со стороны того, кто мог бы промолчать. Возможно, поэтому Несарина выпалила:

– Я сегодня видела вашу мать. Она гуляла по саду камней.

– Да? – моргнул принц.

В этом чувствовался осторожный вопрос.

Несарина подумала, что, должно быть, сболтнула лишнее. Желая исправить оплошность, она добавила:

– Я вам сказала на тот случай… мало ли, вам это важно знать.

– С нею была охрана? Или хотя бы служанка?

– Никого.

Чувствовалось, Сартака это встревожило. Несарина заметила, как на миг он изменился в лице.

– Спасибо, что сказала.

Отношения в чужой семье – не тема для расспросов. Особенно в семье самого могущественного правителя. Сартаку хватало собственного горя. Казалось бы, зачем ему знать о печальных событиях, случившихся далеко отсюда, да еще много лет назад?

– Моя мать умерла, когда мне было тринадцать, – тихо начала Несарина, поглядывая на белые стены Торры. – Прежний король… вы знаете, как он поступал с теми, у кого были магические способности. Он не делал различий между темными магами и целителями, спасающими жизни. И потому, когда мама тяжело заболела, лечить ее было некому. Мы нашли одну целительницу. Она сказала: у мамы в груди разрастается опухоль. В прежние времена она бы исцелила маму с помощью магии. Но король не просто запретил магию. Она исчезла с континента.

Об этой трагедии говорили только в тесном семейном кругу. Несарина не понимала, что́ побудило ее рассказать Сартаку. Можно было бы ограничиться несколькими фразами, но она продолжала:

– Отец хотел найти корабль и плыть сюда. Он прилагал все усилия. Но в то время Адарлан вел войну по всему континенту. Все адарланские торговые корабли были изъяты у владельцев и переданы военным. У отца появился замысел: добраться по суше до Эйлуэ и плыть оттуда. Но мама слабела с каждым днем. Она бы не выдержала путешествия в повозке. Отец продолжал искать способы добраться до Антики. Ему удалось найти торговца, согласившегося взять их с мамой на борт – только их двоих… К тому моменту мама уже угасала. Даже если бы ее и перенесли на корабль, живой до Антики она бы не доплыла.

Сартак молча слушал Несарину. Лицо его не выдавало никаких чувств.

– И мы остались в Рафтхоле, – продолжала Несарина. – Мы были с мамой до… самой ее кончины.

Боль утраты с годами не улеглась. Слезы жгли Несарине глаза.

– Я потом несколько лет приходила в себя. Пожалуй, только года два назад я начала ощущать тепло солнца на щеках и вкус пищи. Стала получать удовольствие от простых радостей жизни. Отец… он все это время сплачивал нас, как мог. Меня и мою сестру. Естественно, он скорбел по маме, но не у нас на глазах. Он старался наполнить дом радостью.

Несарина умолкла, не зная, как объяснить принцу, ради чего она все это рассказала.

– А где теперь твои близкие? Как они пережили нападение на Рафтхол?

– Не знаю, – выдохнула Несарина. – Им удалось выбраться из города… Я не знаю, куда они направились и сумеют ли попасть сюда. Если ехать по суше, они окажутся в самом пекле войны.

Молчание Сартака затянулось. Несарина уже начинала жалеть, что заговорила о своей семье.

– Я постараюсь разузнать… тайным образом, – сказал принц, отталкиваясь от стены. – Сообщу своим шпионам, чтобы следили за семьей Фелак и оказывали любую помощь, возможную в тех условиях. Если путешествие сюда невозможно, то пусть им хотя бы временно найдут безопасное место.

Боль сдавила Несарине грудь.

– Спасибо, принц, – прошептала она.

Это было щедрое предложение. Более чем щедрое.

– Прими мое искреннее сочувствие, пусть и запоздалое. Я… меня растили воином. Я привык к мысли, что смерть всегда где-то рядом. Но смерть сестры… Это ударило по мне тяжелее, чем гибель соратников. Я потерял сестру, а моя мать потеряла дочь. Ее горе несопоставимо с моим.

Сартак тряхнул головой. Лунный свет заплясал на его черных волосах.

– Как ты думаешь, почему я сегодня поспешил следом за тобой? – спросил он, пытаясь обратить слова в шутку. – Но я знаю более короткий путь, потому и оказался здесь раньше тебя.

Несарина ответила легкой улыбкой.

– Пока я толком не знаю, как выглядит противник. Ты существенно облегчишь мне задачу, если расскажешь.

Несарина могла бы рассказать, но не торопилась. Присутствие Сартака отчасти даже мешало. Когда ее молчание затянулось, принц негромко засмеялся и спросил:

– Уж не думаешь ли ты после моего утреннего рассказа, что это я напал на целительницу? Тогда с чего бы я стал тебе говорить?

– Такое мне и в голову не приходило, – поспешила возразить Несарина.

После рафтхольских событий весны и лета ей в голову могло прийти что угодно. Кто бы мог поверить, что принц, порабощенный демоном, ради спасения собственной жизни выстрелит в королеву?

– Ваши шпионы сообщали правду. Рафтхол был… Да уберегут боги Антику от подобных ужасов.

– Ты убеждена, что атака на Торру – лишь начало?

– А зачем, по-вашему, я здесь?

Принц молчал.

– Осмелюсь дать вам совет, – продолжала Несарина. – Если кто-то, знакомый или незнакомый, вздумает подарить вам кольцо или ожерелье из черного камня или если вы увидите кого-то с такими украшениями… Не мешкайте ни секунды. Наносите удар быстро и наверняка. Победить их можно только одним способом – обезглавить. Не думайте, что вы убиваете человека. От человека там давно осталась лишь телесная оболочка, которой повелевает иная сила. Не пытайтесь их спасти, иначе сами окажетесь рабом этой силы.

Сартак посмотрел на меч, пристегнутый к поясу Несарины, на лук и колчан со стрелами у нее за спиной.

– Расскажи мне все, что знаешь, – попросил он.

– Не могу.

Такой отказ вполне мог стоить ей жизни, но Сартак понимающе кивнул:

– В таком случае расскажи то, что можешь.

И Несарина рассказала. Стоя в тени стен Торры, она передала принцу достаточно сведений, умолчав о Вратах и Ключах Вэрда, а также о временном порабощении Дорина и многолетней одержимости прежнего короля.

Сартак с бесстрастным лицом слушал ее рассказ, хотя пальцы теребили подбородок.

– Когда вы намеревались рассказать об этом моему отцу?

– Как только он удостоит нас встречи с глазу на глаз.

Сартак вполголоса заковыристо выругался:

– После смерти Тумелуны… Отец не хочет признаваться, но ему трудно вернуться к прежнему образу жизни. Моего совета он не послушается. Да и чьих-то еще – тоже.

Сартак всерьез тревожился за отца.

– Я понимаю, как тяжело сейчас хагану, – прошептала Несарина.

– Мне нужно всерьез поразмыслить над твоими словами. На континенте, близ тех краев, откуда родом наши предки, есть места, где сохранились давние сказания… – Сартак повертел затекшей шеей. – Мальчишкой, пока я жил в военном лагере, я вечерами слышал рассказы о похожих чудовищах. Их рассказывала моя мать-по-очагу. Видно, настало время слетать туда и снова послушать ее рассказы. Помню только, что с этой древней напастью умели справляться. И кто бы мог подумать, что это зло снова пробудится?

Сказания о валгах… на Южном континенте? Несарина не помнила, чтобы отец рассказывал ей подобные истории. Но его предки были родом из других мест. Получается, руккины знали о валгах. Возможно, даже сталкивались с ними.

С улицы донеслись шаги. Принц и Несарина вжались в стену, готовые выхватить мечи. Но это был всего-навсего подгулявший горожанин, возвращавшийся домой. Проходя мимо караульных Торры, он салютовал им, получая в ответ смешки и ухмылки.

– Под Торрой есть какие-либо каналы? – шепотом спросила Несарина. – Сточные и другие?

– Не знаю, – ответил Сартак.

В нескольких шагах от них, среди булыжников переулка, темнела старинная черная решетка, закрывающая спуск в колодец.

– Но я почту за честь сопровождать тебя в поисках этих каналов, – мрачно улыбаясь, добавил принц.

14

Если бы во время сна к Ириане пробрался злоумышленник с намерением ее убить, она бы даже не почувствовала.

Поминальная служба по погибшей целительнице совершалась во дворе Торры, при свете свечей. Ириана с трудом достояла до конца. Ее комната находилась в верхней части башни. Едва сделав несколько шагов, Ириана рухнула на ступеньки, и две ученицы были вынуждены вести ее под руки. К концу подъема она едва соображала.

Повариха принесла ей ужин прямо в постель. Ириана сумела проглотить кусок и провалилась в забытье.

Она проснулась среди ночи. На груди тускло поблескивала вилка. Кусок тушеной курятины, сдобренный пряностями, запачкал ее любимое голубое платье.

Ее усталость не прошла, а немного отступила. Ровно настолько, чтобы Ириана смогла удовлетворить потребности тела, наспех стереть жир с платья и подпереть дверь письменным столиком. Затем она сложила на стол все имеющиеся книги и другие предметы, дважды проверила замки и, не раздеваясь, снова заползла в кровать.

Она проснулась вместе с восходом солнца. В то самое время, когда обещала встретиться с господином Шаолом.

Бормоча ругательства, Ириана оттащила стол, вернула на место книги, открыла замки и выскочила на лестницу.

Она распорядилась, чтобы постромки для лошади доставили прямо во дворец. Мешок со снадобьями остался в гостиной Шаола, и потому ей требовалось лишь самой как можно быстрее добраться до места встречи. Ириана неслась вниз по бесконечной винтовой лестнице, хмуро поглядывая на изображения сов. На этажах открывались двери, и оттуда выглядывали заспанные лица.

Ириана поблагодарила Сильбу за глубокий сон без сновидений, восстановивший ее силы. Выскочив из башни, она пробежала по дорожкам, обсаженным кустами лаванды, и очутилась возле ворот. Их только что открыли.

Антика еще просыпалась. На улицах было тихо и, главное, почти безлюдно. Ириана со всех ног бежала ко дворцу. Она опоздала на полчаса: запыхавшаяся, насквозь пропотевшая от быстрого бега.

Господин Эстфол начал усаживаться на лошадь без нее.

Ириана остановилась возле высоченных бронзовых ворот и ртом хватала воздух, успокаивая дыхание. Солнце пока еще находилось низко и не успело прогнать густые тени во дворе. Ириана издали следила за действиями адарланца.

Как она и просила, Шаолу подобрали спокойную низкорослую кобылу чалой масти. Лука седла находилась на высоте поднятой руки. Силы рук Шаола хватало, чтобы переместиться в седло, что он сейчас и делал. Ириане это понравилось. Но остальное…

Он не стал пользоваться деревянным пандусом, который Ириана попросила изготовить. (Обычный помост для усаживания на лошадь имел ступеньки и Шаолу не годился.) Пандус изготовили, и сейчас он стоял в тени восточной стены, где находились стойла. Судя по всему, Шаол отказался даже приблизиться к пандусу и вместо этого попросил подвести ему лошадь. Он вознамерился забраться в седло без каких-либо приспособлений.

Ириану это ничуть не удивило.

Шаол почти не обращал внимания на собравшихся караульных. Ириана видела их со спины. Кое-кого она знала по именам.

Один из них подошел к Шаолу, чтобы тот мог опереться о его плечо и мощным толчком оказаться в седле. Лошадь стояла не шелохнувшись. Правая рука Шаола обхватила седельную луку. Ему требовалось поймать равновесие.

Ириана едва успела сделать шаг, и в этот момент господин Эстфол, оттолкнувшись от плеча караульного, подбросил себя вверх. Желая ему помочь, гвардеец чуть ли не вплотную приблизился к лошади. Шаол сел в седло, но боком. Вся благодарность за помощь выразилась в коротком кивке.

Он молча разглядывал седло, соображая, как переместить правую ногу к другому боку лошади. Щеки Шаола пылали от напряжения, губы были плотно сжаты. Караульные продолжали смотреть. Адарланец становился все напряженнее.

Но сдаваться и просить помощи он не собирался. Шаол подался назад и перетянул правую ногу через луку. Гвардеец, помогавший ему, приготовился поддержать Шаолу спину. Второй забежал с другой стороны, опасаясь, как бы он не опрокинулся. Но туловище Шаола не дрогнуло.

Его владение мышцами граничило с чудом. Этот человек развил свое тело до такой степени, что мышцы повиновались ему даже сейчас. И вот он в седле.

Шаол что-то сказал караульным. Те отошли, а он стал закреплять постромки. Они были приделаны к седлу и плотно обхватывали его ноги. Ириана мысленно поблагодарила женщину из мастерской, точно определившую размер постромок. Сохранись у Шаола чувствительность в бедрах и ляжках, не понадобилось бы никаких креплений. Ему нужно привыкнуть к езде верхом в его нынешнем состоянии. Потом, конечно, он откажется от постромок. Можно было бы и сейчас обойтись без них, но Ириана не хотела рисковать.

Она вытерла вспотевший лоб. Караульные возвращались на свои посты. Ириана поблагодарила их за помощь. Тот, кто подставлял Шаолу плечо, обернулся. Ириана улыбнулась ему и сказала на халхийском:

– Доброе утро, Шен.

– Доброе утро, Ириана. – Парень подмигнул ей.

Не останавливаясь, он пошел в сторону конюшен.

Когда Ириана снова посмотрела на Шаола, тот сидел в седле как влитой. Исчезли напряженные плечи и плотно сжатые губы. Не верилось, что ноги этого человека утратили чувствительность.

Ириана разгладила платье и только сейчас сообразила, что не успела переодеться. Вдобавок еще это огромное красное пятно на груди.

Шаол, конечно же, заметил и пятно, и всклокоченные волосы (боги, она забыла причесаться!) и лишь сказал:

– Доброе утро.

– Прошу меня извинить за опоздание, – ответила Ириана, все еще дыша ртом.

Постромки по цвету почти сливались со штанами Шаола. Большинство прохожих и не заметят. Тем более что он изумительно держался в седле.

На чалой лошадке Шаол сидел, как на боевом коне: гордо, уверенно. Его волосы не успели высохнуть после утреннего купания.

– Это ведь делали тебе в помощь, – с упреком сказала Ириана, кивнув в сторону неиспользованного пандуса.

– Сомневаюсь, что поле сражения будет уставлено пандусами, – кривя рот, ответил Шаол. – А так я скорее научусь самостоятельно забираться в седло.

Он был прав. Безмятежность этого раннего, прохладного утра с пока еще нежными, золотистыми лучами солнца не могла заслонить от Ирианы жуткие картины, которые она видела вчера, пробиваясь сквозь черную стену. Если им будет противостоять та бескрайняя армия. Вчерашние картины и сейчас мелькали среди теней двора.

Потом там появилось что-то белое. Шен вывел из загона оседланную белую кобылку. Ириана вновь хмуро покосилась на свое платье, совершенно не подходящее для верховой езды.

– Если я поеду верхом, значит и ты тоже, – с убийственной простотой объяснил Шаол. – Не идти же тебе рядом с моей лошадью, как служанке.

Теперь понятно, что́ он говорил караульным.

– Я могу и пешком, – выпалила Ириана. – И вообще, я давно не сидела на лошади.

– Мне помогали забраться в седло четверо. Тебе хватит одного.

Щеки Шаола еще оставались красными. Ириана представляла, какой удар по самолюбию он получил, усаживаясь на чалую кобылу. Но ведь он вытерпел до конца. Скрипел зубами, а вытерпел.

И эти гвардейцы, помогавшие ему… У Шаола хватало причин почти не смотреть в их сторону. Зримое напоминание о том, каким он был сравнительно недавно. Упражняться вместе с ними в его нынешнем состоянии? Как у нее язык повернулся предложить ему такое?

Но здесь не время и не место вести подобные разговоры. Особенно когда в его глазах начал появляться свет.

Ириана приподняла подол и с помощью Шена забралась в седло.

Подол задрался, обнажая ее ноги выше колен. Впрочем, Ириана видела здесь, в этом дворе, и куда более откровенные наряды. Ни Шен, ни другие гвардейцы даже не взглянули на нее. Она повернулась к Шаолу, чтобы предложить ему ехать вперед. Шаол пристально смотрел на нее.

Точнее, на ее ногу, обнаженную чуть ли не до самой ляжки. Кожа там была заметно бледнее, чем на лице и руках. Ириана быстро загорала, но как же давно она не плавала и не подставляла себя солнцу целиком.

Шаол перехватил ее взгляд и поднял глаза выше.

– А у тебя хорошая посадка, – сказал он.

Сказано было суховатым тоном. Примерно так Ириана часто говорила о состоянии организма своих пациентов.

Ириана бросила на него усталый взгляд, кивком поблагодарила Шена и тронула поводья. Шаол сделал то же самое.

По пути к воротам Ириана внимательно наблюдала за ним. Постромки держали надежно. И седло тоже.