Текст книги "Сквозь кальку. В ожидании главной героини"

* * *

Сцена в постели: главная героиня и бригадир лежат рядом, укрытые одеялом по самые гланды, и смотрят в потолок.

Бригадир: Побелить надо бы…

Главная героиня: А кто ты по гороскопу?

Б: Скорпион.

ГГ: Значит, нервный и капризный интеллектуал. Склонный к бытовому садогуманизму.

Б: Чо-о?

ГГ: Ничо, погода хорошая… Погуляем?

Б: У меня клиент в одиннадцать.

ГГ: Клиент или клиентка?!

Б: Ну, или… Тебе-то чо ваще?

Крупным планом – глаза главной героини. Полные слёз.

* * *

Следующая сцена: бригадир (на нём всё тот же комбинезон, но на голое тело – плюс на голове самодельная шапочка из газеты) белит потолок, стоя на той же стремянке. Главная героиня (в махровом халате) – тут же, внизу: смотрит на это дело… Неожиданно подносит ладони к лицу, поворачивается, уходит из кадра, задевая стремянку и чуть не опрокидывая её.

Бригадир, едва удержавшись сам и поймав ведёрко с побелкой, бросается вслед за главной героиней. Камера устремляется за ними – по тёмному коридору, мимо распахнутого санузла – на кухню. Кухня. Мойка заполнена пустыми бутылочками из-под сакэ.

Бригадир: Ну что опять?!

ГГ: Нет, так дальше продолжаться не может!

Б: А что не так-то?

ГГ: Ты меня больше не любишь!

Б: Это я не люблю?! Я не люблю?!! Вот же, потолок тебе белю, дура! Это ведь твой потолок, а! Твой, а не мой!

ГГ (удручённо): Да. Кажется, это и вправду… мой потолок.

Затемнение.

* * *

Сцена с подругой. Она и главная героиня сидят в том же заведении, возле того же столика.

Подруга (продолжая начатую мысль): Вот гад!

Главная героиня: Да нет, я сама виновата.

П: Ну ничего, он ещё пожалеет…

ГГ (перебивая): А вот жалеть меня никому не позволительно, окей?! Жалеть – не надо!

П (растерянно и обиженно): Ну, ты ваще… Я-то чем виновата?!

ГГ (с жаром): А кто нас познакомил-то? А?

П: Не, ну нормально?! Я как лучше хотела, ваще-то…

ГГ: Хотела как лучше? Да что ты в этом понимаешь?! У самой муж неизвестно чем занимается…

П (возмущённо): Неизвестно чем – это раньше было! А теперь он психолог! Курсы окончил, ясно тебе?

ГГ (внезапно заинтересованная): Слу-ушай… Так, может, он мне и посоветует?..

Всё как бы тонет в белой вспышке.

* * *

Белизна тает, следующая сцена: кабинет, выдержанный в кофейных тонах; до самого потолка – стеллажи, полные книг и научно-популярных журналов, а под ними кресло, на котором непринуждённо развалился психолог (ну, или психотерапевт, чёрт его знает, как они правильно называются), и кушетка – на которой, закрыв глаза, лежит бригадир.

Бригадир (развивая начатую мысль): …Всю душу она мне вымотала, вот что!

Психолог: Вы, главное, не волнуйтесь так…

Б (открывает глаза, рывком садится): «Не волнуйтесь»? Это что, и есть ваша так называемая помощь?! Мне волноваться – положено! Если б я был спокоен, меня здесь не было бы!

Дверь распахивается, входят главная героиня с подругой.

Психолог (жене): У меня пациент!

Подруга: Этот?! (Бригадиру.) Вы же уступите даме? Ведь правда, уступите?

Бригадир: Этой?!

Главная героиня: Ну уж нет! Мне от него ничего не надо, тем более – снисхождения!

П: Не дури!

Б: Скажите пожалуйста…

П: Пожалуйста!

Пс: До погодите вы! (Жене.) Ты что мне тут устраиваешь?! Кто годами жаловался, что я без работы сижу?! Ну! Так не мешай же работать теперь!

П (насмешливо): И это работа?!

Б: Интересно… Если это не работа, за что же я ему плачу?!

ГГ: Вот! В этом ты весь! – всё меряешь на деньги, всё…

Б: Если ты о той смете, так я же о тебе, дуре, заботился! Об экономии средств!

Пс: Вы что, знакомы?

Б: Да это я про неё рассказывал!

Пс: О! Тогда, будем считать, нам повезло: можно провести парный сеанс, и тогда…

Б: И тогда я её точно пристукну!

ГГ: Что ж, я лучше пойду…

Пс (неожиданно громко и яростно): Стоять! (Бригадиру.) А ты – лежать! (Всем.) Как же с вами тяжело! (Успокаиваясь.) Повторяйте за мной…

Затемнение.

* * *

Главная героиня и подруга идут по пустынному переулку. Лица у них взволнованные и просветлённые. Как заворожённые они повторяют некую мантру (стихи Давида Бурлюка).

Главная героиня и подруга, вместе: …Каждый молод, молод, молод… В животе чертовский голод. Так идите же за мной, за моей спиной…

Встречные мужчины, в основном пожилые, но не только, поравнявшись с женщинами, замедляют шаг, потом останавливаются и смотрят дамам в спины… Некоторые нерешительно разворачиваются, идут следом…

ГГ – будто очнувшись: Уф…

П: Что?.. А, ну да… Действительно… (Оборачивается. Мужикам.) Вам что?

Мужики расходятся. Все, кроме одного. Это – по виду – ровесник ГГ и П, неброско, но вполне прилично одетый. На шее висит фотокамера, оснащённая длиннофокусным объективом.

Фотограф: Видите ли, какая штука… Я ищу модель под один проект, а вы…

Подруга (моментально реагируя): Мне нельзя, я замужем!

Фотограф: Да я, собственно, вашу спутницу просить хотел…

Главная героиня: О чём?

Ф: Да позировать же! Для моего проекта!

П (соображая): Так, у меня дела! Всё, побежала! Созвонимся… (Скрывается за углом, на прощанье оглядываясь и жадно впитывая всё глазами.)

ГГ: Э… Что за проект?

Вспышка.

* * *

Огромный зал: студия. Масса осветительных приборов и прочего оборудования. На белом помосте, частично покрытом синтетической медвежьей шкурой, полулежит главная героиня. Из одежды на ней лишь комбинезон и кепка-бейсболка. Фоном – подвешенный на двух стойках и третьей, использованной в качестве перекладины, этакий типично советский ковёр. Напротив главной героини – широко расставив ноги, замер спиной к зрителям фотограф, он уставился в настройки аппарата («Sony» серии ɑ), укреплённого на штативе.

Фотограф: Так. Теперь, пожалуйста, подбородочек чуть выше…

Главная героиня (выполняя): Скажите… А я вот так и не поняла, в чём суть этого проекта?

Ф: Э-э… Откровенно говоря, никакого проекта нет. Просто хотелось с вами познакомиться.

ГГ: Что-о?!

Ф: Прошу, простите! Но, сами понимаете… Как ещё я мог к вам подойти?! С чем можно обратиться на улице к незнакомой женщине?!

ГГ: Но… Но ведь это же…

Ф: Честное слово, ведь не хотел ничего плохого! Мои намерения чисты и прозрачны: я просто захотел сблизиться с понравившейся женщиной – что здесь предосудительного?!

ГГ (слезая с помоста и направляясь к стулу, на котором сложены её вещи): Ничего себе…

Ф: А если вы категорически против – что ж… По крайней мере, на память у вас останутся фотографии… Поверьте, я хороший фотограф, мои услуги стоят весьма дорого, но для вас…

ГГ (переодеваясь в своё): Ничего мне от вас не надо, слышите?.. Где здесь выход?

Ф: Умоляю…

Затемнение.

* * *

Главная героиня в одиночестве шагает по улице. Крупным планом – её сумочка, из которой торчит довольно толстая пачка фотографий. Женщина пытается сохранить серьёзность, но всё же невольно улыбается. Достаёт из сумочки фотки, начинает их просматривать…

Откуда ни возьмись выныривает велосипедист в зеркальных очках, срывает с плеча ГГ сумочку и уносится прочь. ГГ, выронив фотки, бежит за ним, потом останавливается: на каблуках нипочём не догнать… Оглядывается.

А там, позади, уже собралась небольшая толпишка праздношатающихся зевак (набежали!) – и все вертят в руках, подобрав и теперь рассматривая, пресловутые фотокарточки.

ГГ подбегает, начинает торопливо их отбирать, а отдают-то далеко не все… Впрочем, бóльшую часть карточек всё же удаётся вернуть, а остальные… Остальные – решительно вырывает из потных, липких рук извращенцев единственный настоящий мужчина из всех присутствующих… Даже так: Настоящий Мужчина!

На нём светло-серый плащ, трёхдневная щетина а-ля Микки Рурк (или «Мики»: поди разберись, как теперь писать принято), стрейч-джинсы, туфли из, типа, крокодиловой кожи и – тоже очки, правда, не зеркальные, а просто чёрные.

(И ещё он так дьявольски молод! Лет тридцать восемь, не больше.)

Подонки неохотно расходятся, а этот красавец, сохраняя в лице полную серьёзность, передаёт в руки ГГ собранный им компромат.

Настоящий Мужчина: Не держите на них зла: у простых людей так мало развлечений…

Главная героиня: Согласна, да, но… не за счёт же других развлекаться-то!

НМ: А за счёт кого тогда?.. К сожалению, иных путей жизнь не предусматривает.

ГГ: Но, послушайте…

НМ: Извините, перебью, – мы не могли бы зайти в какое-нибудь заведение? Так, выпить по чашечке сакэ, не более…

ГГ: Но деньги! и водительское удостоверение, и кредитка! Он украл всё, буквально всё, что у меня…

НМ (снова перебивает): Кто? Кто украл и что?

ГГ: Да парень же! ну, тот, на велосипеде, – видели?

НМ: Ах, во-от оно как… Я-то думал, он ваш друг! Одну минутку. (Вынимает смартфон, набирает номер.) Алло. С кем я говорю? Ясно. Запиши приметы…

Диктует приметы (в этот момент речь заглушается фоновой музыкой), а главная героиня рассматривает его. Действительно, роскошный экземпляр самца. Тут он заканчивает разговор, убирает гаджет и вновь обращается к ней.

Настоящий Мужчина: Э-ээ… Наверно, ситуация нуждается в разъяснении. Дело в том, что я полицейский. Важняк. Ну, то есть следователь по особо важным…

ГГ (перебивая): Делам?

НМ (смущённо): Ну, можно и так сказать. Хотя какие там дела! – так… Ну, вы понимаете…

Берёт её под руку, вместе они ныряют под навес со знакомой нам вывеской «Роллóва Бит’овен». Смена кадра.

* * *

Крупным планом – бритый затылок. С проседью. Голова разворачивается к нам в профиль, обнаруживается бригадир. Он пытается высоко держать подбородочек, но тот безвольно прыгает, начинаются рыдания, и голова безвольно падает на грудь.

Бригадир: Всю душу она мне вымотала! Всю…

Объектив камеры переводится на стену ремонтируемой квартиры. Тут же – парень в комбинезоне и кепи, который что-то сосредоточенно делает спиной к зрителям: то ли измеряет, то ли прицеливается. В кадр входит второй такой же.

Второй: Глазам не верю… Это же не твой уровень!

Первый: Ну-у… Спасибо на добром слове, конечно, но – что ты предлагаешь? Уволиться – и найти работу получше?! Так сейчас с этим туго…

2-й: Ватерпас, говорю, сюда! Живо!

1-й: А, вон что… Блин, ну жалко, что ли? Ещё буквально минуточку…

2-й: Живо!

Первый протягивает второму ватерпас. Крупным планом – лицо первого; мы видим, что это давешний велосипедист: те же зеркальные очки, та же наглая улыбочка. Взгляд камеры вновь перепархивает на бригадира.

Б: Всю душу…

Вспышка.

* * *

Сцена в постели. Под одним одеялом лежат главная героиня с Настоящим Мужчиной и что-то попивают из характерных фарфоровых чашечек. Крупным планом – рядом с кроватью греется на жаровенке плошка с легко узнаваемой бутылочкой…

Настоящий Мужчина (как бы продолжая начатую мысль, хотя на самом деле – только ещё собираясь её начать): Как по-твоему, я не слишком далеко зашёл?

Главная героиня (мечтательно): По-моему, в самый раз… Лично я – так вообще на верху блаженства! А ты… Тебе понравилось?

НМ (глядя в потолок, то есть, при данном расположении камеры, прямо в глаза зрителям): Мне-то?.. Знаешь, я просто не распробовал… Только одно успел понять: в жизни ты гораздо… точнее, несравненно лучше, чем на фотографиях.

ГГ: Правда?.. Врёшь ведь, а?

НМ: Вовсе нет. Ведь во всём важны нюансы… Камера просто не въезжает в них, а в итоге – на фоточках не видно самого главного, потому что главное-то – это как раз мелочи…

ГГ: Да-да, читала, «дьявол в мелочах»…

НМ: Не совсем так: это бог в мелочах, а дьявол – «в крайностях».

ГГ: Сартр?

НМ: Гёте.

ГГ (немного разочарованно): А-аа…

НМ (немного обиженно): Не, ну а чо!.. Гёте – тоже неплохо…

ГГ (сухо): Да, конечно.

НМ (раздражаясь): Так, ну я не понял: что не так-то?!

ГГ (пугаясь): Всё так, милый, всё нормально… Ты не волнуйся только…

НМ (перебивая): Никогда! Слышишь, никогда не говори человеку: «Не волнуйся!» (Вскакивает, откидывая одеяло вбок и, соответственно, открывая глазам зрителей все анатомические подробности.) Это худший способ заставить кого-либо успокоиться!!

ГГ (с готовностью): Всё! (Делает жест – будто бы застёгивая свой рот, как молнию.) Больше не буду.

НМ (хмуро, однако успокаиваясь): А больше и не надо…

ГГ (внезапно выходя из себя): Нет, ну вот зачем ты это сказал, а?.. Тебе необходимо додавить человека, да? Сломать?.. Что, профессиональное?

НМ: Ну, ты… Это уже статья, между прочим: возбуждение ненависти по признакам принадлежности к социальной группе…

ГГ (запальчиво): И что? Посадишь меня?

НМ (снова выходя из себя): Да я т-тя положу щас! Прям здесь и сейчас, из табельного…

ГГ (кокетливо): Так я же, вроде бы, и так лежу уже…

Камера вдруг неуловимо быстро перелетает на предыдущую сцену… Предыдущую, да не совсем: парни в комбинезонах больше не спорят внутри квартиры, вместо этого они во что-то всматриваются, перевесившись через перила балкона. Взгляд камеры тоже падает вниз, и мы видим бригадира (лицо крупным планом), раскинувшегося на груде битого кирпича.

Голос за кадром (скажем, Гафт, хотя… не знаю, он вообще жив ещё? – а то они, старая гвардия, в последнее время прямо один за другим как-то… один за другим…): Лежать хорошо: ты как бы вне игры – и имеешь возможность без суеты поразмыслить над её ходом, над её дальнейшим течением… Чуя стремительно намокающим затылком неровности почвы, лучше всего постигаешь бренность собственного «я» – на фоне этих облаков, этого по-майски ненастного мироздания… О мать сыра земля, до почти невыносимой уже боли родная, но всё такая же непознаваемая! Сколько пар железных лаптей надлежит нам износить на своих заскорузлых копытах, сколько аномальных зон вытоптать – прежде чем обретём мы право считаться достойными твоих дочерей?

…О та, что вечно рядом! Невинная на вид – так что и предположить затруднительно, откуда та раскованная нега, с которой как бы льнёт к… увы, любой ладони крутой бочок твой! – та готовность, которая возникает вследствие… опыта.

Однако – над кем же ставится опыт?

Крупным планом – лежащая рядом с ногой в комбинезонной штанине пустая бутылочка из-под сакэ… Сгущающаяся тьма…

* * *

Кабинет психолога. Последний – вместе с женой (подругой главной героини – ну, помните) вносит огромную японскую… нет, китайскую вазу. Династии… не важно, какой именно династии, важно, что ваза – очень высокая, хотя и довольно узкая. Ставят её на пол, ваза оказывается выше психолога аж на полголовы. Сразу очевидно, что она порядком наклонена. Психолог лихорадочно шарит глазами по стеллажам, взгляд задерживается на самой толстой книжище, психолог берёт её с полки, не глядя выдирает пару страниц, складывает их несколько раз и подсовывает получившийся бумажный клинышек под вазово дно (боевая подруга в это время придерживает вазу сверху).

Психолог: Ну? Достаточно вертикально?

Подруга: В аккурат! Ты гений.

Пс (хмурясь с деланой скромностью, хотя и не в силах скрыть довольной ухмылки): Ну уж…

П: А что! Гений и есть. Смотри, как в итоге гармонично всё выстроил: пациент входит – и сразу стержень интерьера перед глазами… Так ты с первого шага даёшь понять, кто здесь главный… А без этого нельзя! Без этого – какая работа?! Без этого дело с мёртвой точки не сдвинется…

Пс: Э, нет… Если так, то плохо… Потому что – сдвинуть-то мало, важен вектор движения… А если пациента с порога подавлять, так он, глядишь, и не придёт больше…

П: Придё-от… Куда он денется!.. Да и, потом, они это любят…

Пс: Что именно?

П: Не притворяйся, ты лучше меня знаешь… Любят – когда с ними по-хозяйски… Хозяина-то всем не хватает, если начистоту… а?

Пс (выкатив на неё шары): Ты и вправду так считаешь?

П (поняв, что, кажется, ляпнула что-то не то): Ну… Естественно, мне важно знать твоё мнение…

Пс (продолжая сверлить её взглядом): Не знаю, радость моя, что ты себе навоображала, но я, вообще-то, за счёт живых людей самоутверждаться не склонен!

П (иронически): Да-а? Серьёзно? А вот сейчас – ты что делаешь?

Пс: В смысле? (Тут до него доходит.) Сейчас… Ну, сейчас…

П: Да-да! Здесь и сейчас!

Пс (не зная, что сказать): Я имел в виду – за счёт чужих, посторонних!

П: Не, ну нормально?.. А на своих, значит, можно?!

Пс: Да я совсем не то хотел сказать!..

П: Хотел не то, а сказал – правду: та самая оговорка, а?.. По Фрейду – или по кому там?

Пс: Вот только не надо мне это… руки выкручивать!

П: Руки? Мне кажется, ты что-то другое хотел сказать!

Камера… э-э…

* * *

Собственно, камера. Двое дюжих оперативников, умело заломив руки, уже почти впихнули в неё того парня (велосипедист, ну! и первый парень на объекте) – но он в последний момент вырывается, поворачивается к ним лицом и поднимает руки вверх, вперёд ладонями.

1-й: Ребят, ребят, всё! тайм-аут… В чём дело-то?

Полицейские молча пихают его в грудь, парень падает внутрь камеры, и они закрывают за ним дверь. Запирают. (Мы наблюдаем за всем этим извне, снаружи.) Из камеры тут же доносится стук и крики («Не, ну я не понял!», «Что, вообще, такое?!» и т. п.), опера, не обращая внимания, уходят.

Объектив скользит вслед за ними: по стенам, по коридору, за угол, снова по коридору, снова за угол, сквозь тамбур… ещё коридор, ещё… И – когда нам уже надоедает – перед нами неожиданно оказывается довольно светлый и просторный офис. В нём за столом сидит тот самый следак, Настоящий Мужчина который, а напротив – главная героиня: примостилась к столу и что-то строчит. Видимо, заявление.

Настоящий М: Давай быстрее, через пять минут обеденный перерыв начинается – можем в «Роллóву» смотаться… Ты как, не против?

Главная героиня: Погоди, ну… Нельзя же так… А если я что-то забуду?

НМ: Да всё тебе вернут, не волнуйся! Лично прослежу!

ГГ: Так а как же ты узнаешь, что всё, если не будет полного списка?! Нет, я торопиться не буду, а лучше… может, давай потом, а? после обеда?

НМ (обречённо): Ну, давай потом, ладно… Пошли тогда…

* * *

Сцена в камере. Первый, устав бугуртить, оборачивается, а сзади, здесь же, оказывается, и второй сидит.

Первый: Опа!

Второй: Так точно, она самая. Тебя за что?

1-й: За какие-то фотографии, сам ещё не понял… Тётка одна фотографии свои потеряла, а я отвечай… А ты какими судьбами здесь?

2-й: Да в последнем месте, где мы работали, ваза была такая, ну, в человеческий рост, даже выше, помнишь? – бригадир ещё говорил, что разбилась она…

1-й: Ну.

2-й: Так вот, она не разбилась.

1-й: А чо?

2-й:…

Флэшбэк: служебный кабинет Настоящего Мужчины, сам НМ сидит за столом, напротив – фотограф, продолжает начатую мысль.

Фотограф: … Понимаете, обычно она в студии стояла… Собственно, не обычно, а всегда… Но недавно я одну весьма и весьма масштабную детскую съёмку затеял, причём многодневную, – вот и подумал: за всеми не уследишь ведь, начнётся беготня, опрокинут… а она дорогая… Вот и перевёз домой… А дома – забыл совсем! – ремонт со дня на день должен был начаться… Ну, думаю, ладно, чёрт с ним, ремонтники всё же не дети: пока в одном месте работать будут – перетащат её в другое, да? – ну, или вовсе на балкон вынесут от греха… А теперь их главный говорит – разбилась она! Ага, разбилась… Так ты мне осколки предъяви, да? Понимаете… Я ведь там, внутри, хранил э-э… нечто. Нечто ценное…

Обратно в камеру.

1-й: …Очень?

2-й: Да в том-то и дело! Я думал, это новодел, ну, подделка под старину; шеф говорил, никто не хватится, мы же – хоть мелочь, но заработаем… А теперь выясняется, что она действительно китайская. Или японская, я в этом не особо рублю. Какой-то там династии Цыц… или Кыш…

1-й: А шеф что?

2-й: Всё то же: в коме.

Голос Гафта за кадром: Главное отличие нашего уклада от… да уже от почти всех прочих, пожалуй! – заключается не в уровне технического развития и, уж конечно, не в степенях изощрённости бюрократических ловушек. Главной является принципиальная разница: если там (ну, ТАМ, ву компренé) порядочным человеком (а «порядочный» и «законопослушный» в их понимании тождественные понятия) быть естественно, а потому и очень просто, то у на-ас… у нас за долгие годы снисходительности к худшему в человеке, да что там годы, в течение многих веков – попущением гордых династий пассионарного зверья и силами легиона добровольных холопов (да-да, на общественных началах, именно!) была выстроена такая система, при которой не то что порядочность, а и банальное соблюдение законов – подвиг. Подвиг, понимаете?! А мы ведь не герои.

И теперь поди разберись, кто в чём виноват… если ни один не безупречен.

Затемнение.

* * *

Теперь произносимые слова доносятся будто из-под толстого слоя… хм, ваты. Тьма… Сквозь непроглядный мрак проступает внутренность кабинета психолога. Камера, крупным планом, скользит по стенам, по стеллажам, по корешкам книг… и наконец останавливается на той самой вазе: на её горловине. Оттуда льётся свет – неверный, чуть синеватый и… и ещё он, кажется, еле заметно пульсирует.

Из тишины продолжает наплывать неразборчивая (из-за сильнейшей реверберации) речь невидимого голоса – мы пребываем в уверенности, что это всё тот же Гафт, но внезапно…

(Вспышка.)

оказываемся на кухне главной героини и понимаем, что говорит – она. Крупный план раковины, в которой по-прежнему громоздится гора маленьких белых фаянсовых бутылочек; камера переезжает на стол, за которым сидят главная героиня с подругой. На первый взгляд кажется, что стол уставлен такими же бутылочками (шестью или семью), однако, присмотревшись, мы видим…

Главная героиня (оканчивая мысль): И, возвращаясь к нашей теме, не могу не спросить: может быть, пора перейти к делу, а? (Указывает на расставленные по поверхности стола предметы.) Что это?

Подруга (немедленно напустив на себя демонстративную холодность): Сама же рта мне раскрыть не даёшь…

ГГ: Всё, всё, молчу, – давай уже.

П (оттаяв, возбуждённо): Слушай, я тут в такую историю вляпалась… Не знаю, с чего начать…

ГГ: Ну!

П: Короче, приходит недавно солидный один такой… а мужа-то нет как раз. Ну, я и говорю, запишитесь, мол, ближайшее свободное время тогда-то, – а он мне: «Тогда я к вам!» – и начинает плести нечто несуразное. Про то, что людям угрожает опасность, конец близок, а никто не верит, родные хором: «Пора чинить крышу!» – вот, уговорили обратиться к психологу, но он-то, тип этот, знает, что в своём уме… так ведь они все так говорят, психи, – ну, ты знаешь… А потом начинает вынимать из сумки – вот… (Показывает глазами.) Это.

ГГ: Так всё-таки что это?

П (раздражённо): А вот не скажу, если перебивать будешь! (Помолчав для острастки секунд пять, меняет гнев на милость.) В общем, я и сама не знаю. Ничего-то он толком объяснить не успел: муж явился, – и тогда они в кабинете закрылись, а я… ну, что я! – просто не придала особого значения… Нормальный, вроде бы, псих! – чего я буду…

ГГ: Ну, и?

П: Ну, и проглядела, как он ушёл. Вышла на стук входной двери – муж на пороге кабинета стоит, а вид у него какой-то странный… Будто, знаешь… будто это не совсем муж.

ГГ (саркастически): Типа, его подменили, да?

П (сохраняя полную серьёзность). Нет. Типа, он только что услышал… или увидел, или понял нечто такое, что навсегда его изменило, – и больше он никогда не будет прежним. Так как-то вот…

ГГ (уже без улыбки): Ты… не шутишь?

П: А что, похоже, шучу? (Так как новых ремарок от ГГ не следует, продолжает.) И вот он, муж, сообщает, что «теперь мы богаты», но что «даже не в этом дело», а жизнь вообще «скоро изменится», потому что – слушай внимательно! – «на рынок выбросили абсолютно новый товар» и «есть возможность заработать». После чего заставил меня вызубрить рекламный текст.

ГГ: Что за текст?

П (обращает взгляд к потолку, начинает вещать с интонацией диктора, считывающего информацию с экрана): «Сегодня вам неслыханно повезло: представляем вашему вниманию поистине революционное решение всех проблем – кухонные столбики! Исключительная надёжность, а также отменная простота в использовании заставят вас отказаться от любых альтернативных вариантов! Оцените качество – и если будете разочарованы, мы вернём деньги! Предлагается рассрочка на самых выгодных условиях! Попробуйте – не пожалеете…»

ГГ: Погоди-ка, погоди… Ты что, продаёшь их мне, что ли?!

П: Э-э… Ну как бы… да.

Вспышка.