Текст книги "Короли улиц"

В это время диктор объявил, что в финал, который пройдет через двадцать минут, вышли Южный, Забайкальский округ, и Будкевич, Москва. Вечер поднялся и пошел в раздевалку. Будкевич был уже там. Он сидел на стуле лицом к спинке и, как удав, гипнотизировал Вечера взглядом. Тот, не обращая на это никакого внимания, прошел мимо и сел за спиной Будкевича, который тут же повернулся вместе со стулом и опять уставился на него.

– Слышишь, Будкевич, я тебя что, трогаю, или тебе пообщаться невтерпеж? – спросил Вечер.

Будкевич нехорошо улыбнулся.

– Знаешь что, Южный, настоящие гурманы, перед тем как съесть блюдо, сначала любят его рассмотреть.

– Смотри не подавись, – произнес равнодушно Вечер.

– Расплющу, как банку из-под пива, – ответил Будкевич. – В первом же раунде.

Он снова мерзко улыбнулся.

– Мне плевать, – ответил Вечер и добавил: – Ты кроме как драться что-нибудь еще умеешь? А то как-то слишком большое значение придаешь всему этому.

«Вообще-то, этот может и расплющить, – подумал Вечер. – Но уж никак не в первом раунде».

– Щенок! – бросил в ответ Будкевич.

Вечер промолчал. Его не задело оскорбление. Ему было безразлично все в этом мире, где он оказался на короткое время. Ценности, радости, огорчения и тем более слова. Они не задевали его. Ведь важны только действия. Ему только было непонятно, зачем Будкевич пытается уязвить его. Что он хочет еще выжать из своей будущей победы, кроме первого места, славы чемпиона и восхищения поклонников? Сильные так не поступают.

Вечер сидел на лавке, привалившись спиной к шкафчику, и в ожидании поединка безучастно смотрел в пространство, когда распахнулась дверь и вошла целая толпа. Это была свита Будкевича.

– Пора, – сказал усатый приземистый человек и покосился на Вечера.

Тот дождался, когда противник и вся его банда выйдут вон, и тоже поднялся. Потом он смотрел, привалившись плечом к косяку, как они под выкрики и аплодисменты движутся по узкому коридору в сторону ринга, и не понимал, для чего все это нужно.

Вечер шел по тому же коридору один. Зал его тоже приветствовал, но не так громко.

* * *

Их поставили друг против друга. Будкевич смотрел на него, как собака, заметившая дичь. Вечер отвечал спокойным взглядом. Потом их развели по сторонам, и прозвучал гонг. Будкевич, оправдывая слова Директора, понесся на него на всех парах. Вечер встретил его твид-чаги, но это не остановило противника. Его туша отбросила Вечера к канатам. Но и пропущенный удар ногой в живот не прошел для Будкевича бесследно. Ему требовалась пауза, чтобы прийти в себя, и по этой причине он был вынужден с кривой улыбочкой неспешно кружить вокруг Вечера, делая вид, что даже не обиделся на этот выпад. На самом деле он пытался восстановить забитое дыхание.

Вечер решил воспользоваться этим и ринулся вперед, атакуя противника ногами: боковой удар правой с длинным подскоком и тут же твид-чаги левой. От первого удара в голову Будкевич сумел закрыться, но второй опять угодил ему в живот. На этот раз ему было не до рисовки. Он согнулся едва не пополам и отшатнулся назад. Вечер тут же провел подсечку, и Будкевич рухнул на пол. Он тут же встал, но зал уже ревел, приветствуя красивую атаку Вечера. Тот быстрой серией коротких ударов вынудил противника прикрыть голову руками и тем самым подставить под удар бока. Вечеру не хватило доли секунды, чтобы голенью отбить ребра Будкевича, – прозвучал гонг.

Вечер первый раз за все время сел в своем углу. Будкевич глядел на него через ринг налитыми кровью глазами, а он отвечал насмешливой улыбкой. Что, дескать, брат, обделался ты по самые уши. А как грозился-то! В то же время он понимал, что если Будкевич сообразит, что нахрапом его не взять, и станет вести себя более осмотрительно, то он может оказаться очень опасным.

Прозвучал гонг. Все вышло так, как и предполагал Вечер. Будкевич на этот раз не лез нахрапом. Он осторожничал и не забывал о защите, издалека проверяя Вечера ударами рук: два удара левой, один правой, два левой, один правой. Потом он внезапно взорвался, атакуя ногами, провел два прямых фронтальных удара, а затем стремительный «торнадо». Но Вечер был начеку. Он отбил два первых удара мягкими блоками, а затем, угадав, что будет после них, пнул Будкевича в мощную задницу, едва он повернулся. При этом левая нога Будкевича уже оторвалась от земли, собираясь описать дугу. Лишенный прочной опоры, он без промедления свалился на землю. В зале засмеялись и засвистели. Чемпиону дали поджопник, от которого он свалился! Как бы то ни было, очко Вечер заработал.

Будкевич тут же встал и атаковал его серией ударов руками. Вечер, не отступая, также ответил ему серией. Его удары были быстрее, но не такие сильные. Ими нельзя было отправить в нокаут, а лишь остановить противника, заставить его отступить. И Будкевич начал понемногу пятиться. Но внезапно его крюк справа достал Вечера. Было такое ощущение, что он со всего размаху налетел на столб. Глаза на миг застлало белым, но он тут же пришел в себя и вовремя успел отклонить голову – Будкевич теперь бил крюком снизу. Его перчатка как огнем обожгла щеку Вечеру. Потом прозвучал гонг.

Секундант, обмахивая Вечера полотенцем, сказал:

– Знаешь, малыш, у меня в аквариуме жили здоровый макропод и петушок. Макропод был намного здоровей петушка, но тот никогда не уступал ему и встречал лоб в лоб. Кончилось тем, что однажды макропод всплыл кверху брюхом. Маневрируй, не давай ему возможности использовать свою массу. Ведь он тяжелее тебя на десять килограммов.

Снова прозвучал гонг. Будкевич тут же пошел в атаку. Вечер остановил его двумя прямыми ударами ног с одновременным отскоком назад. Будкевич, чуть помедлив, опять двинулся на Вечера. Он понял, что бьет руками гораздо сильнее противника, и потому стремился сократить дистанцию. Вечер встретил его боковым ударом и попал пяткой в челюсть. Будкевича отбросило назад. У него был явный нокдаун. Рефери придержал его на пять секунд. Зал ревел. Вечер прикидывал свои шансы. Он может выиграть по очкам, это в лучшем случае, если сумеет все время держать противника на дистанции. Если нет, то очень вероятно, что Будкевич отправит его в нокаут. Удары у него – мама не горюй! Еще бы, такая масса.

Судья отошел в сторону, и Будкевич ринулся на Вечера. Похоже, он основательно завелся. Вечер коротким степом отскочил назад и в сторону и ударил ногой с разворота, но неточно. И Будкевич сразу воспользовался этим. В ту же секунду он оказался рядом. Его удар буквально пригвоздил Вечера к полу. Открыв глаза, он увидел над собой чье-то лицо. Оно шевелило губами. Потом он услышал какой-то шум и сквозь него донеслось: «Четыре, пять…»

На счет «шесть» до него дошло, где он и что с ним, на счет «восемь» он встал, и Будкевич тут же бросился на него. Вечер ушел в глухую защиту, согнулся, прикрыл лицо и бока, его мотало по рингу от тяжелых ударов. Будкевич, получив возможность наносить полноценные удары, лупил Вечера как грушу. Он торопился добить его.

Вечера спас гонг.

– Парень, – говорил ему секундант, – тебе не выиграть. Постарайся хотя бы проиграть ему по очкам. Не лезь к нему, уходи, не то он снова отправит тебя в нокаут. Остался один раунд. Продержись.

Вечер маневрировал, делая два шага назад, один в сторону, чтобы Будкевич не прижал его к канатам. Он чувствовал, что стал уставать. Будкевич все-таки достал его ударом в висок, правда вскользь, но Вечер это почувствовал. На несколько секунд ноги стали ватными, и он подпустил Будкевича к себе. Два его удара, которые были чувствительны даже сквозь руки, отбросили Вечера к канатам, а те, спружинив, откинули его обратно. Он неожиданно для себя налетел на Будкевича и поймал его в движении, в момент, когда тот находился на одной ноге. Будкевич отлетел назад, едва не свалившись. Это дало Вечеру возможность прийти в себя, а Будкевич, восстановив равновесие, собрался снова ринуться в атаку. Он не сомневался в своей победе. «Сейчас сомнет», – подумал Вечер.

Вокруг, как голодный зверь, выл зал. В этом поединке публика была на стороне Будкевича – здесь собрались почти одни москвичи. Отдельные выкрики и свист слились в сплошной рев.

Вечер, попятившись, сделал шаг назад, пошатнулся и непроизвольно опустил руки, открывая лицо. Это не укрылось от внимания противника, он понял, что Вечер спекся. На лице Будкевича появилась улыбочка. «Теперь ты мой», – говорила она. На этот раз Будкевич не спешил. Он примеривался, собираясь одним ударом покончить с делом и красиво завершить поединок, раз уж не удалось его красиво начать.

Вечер ждал, играя роль дичи, которую загнали. Он тоже примеривался. У него имелся только один призрачный шанс остановить Будкевича – ударить вразрез встречным, если, конечно, тот будет бить ногой, а не руками. Он машинально пробежал взглядом по залу, по лицам с открытыми ртами, которые в нетерпении что-то орали. «Если бы они хоть раз увидели себя со стороны, с ринга», – мелькнуло в голове у Вечера.

Будкевич двумя быстрыми шагами сократил дистанцию и резко вздернул колено. «Прямой», – понял Вечер и тоже выкинул вперед ногу, пуская ее по дуге. Он вложил в удар все свои силы, все, что у него осталось, ушел в этот удар всем своим весом, телом и всей сущностью, не думая о защите, и потому даже его руки вместе с ногой шли по дуге, внося свою лепту в этот удар, но и оставляя голову без защиты. Он здорово рисковал.

Нога каждого из них нашла свою цель. Ступня Будкевича ударила в подбородок Вечера, а голень последнего врезалась в бедро Будкевича. Удар был тяжелым, и Вечера оторвало от пола. Лежа на ринге, на спине, он подумал, что, наверное, еще сможет подняться и попытаться достойно проиграть – удар пришелся в подбородок мякотью ступни, а не пяткой и был хоть и тяжелым, но не жестким. К тому же он смог на долю секунды опередить противника и тем самым ослабить его удар. Иначе бы лежал сейчас в полном нокауте. Он видел Будкевича, замершего от него в паре метров.

Вечер сумел встать и, прикрыв голову руками, приготовился встретить атаку Будкевича. «Теперь уж точно сомнет», – мелькнуло в голове Вечера. Он бросил взгляд на противника и вдруг заметил, что с ним происходит что-то странное. Будкевич стоял как столб и не собирался ничего предпринимать. За несколько секунд до конца раунда он вдруг пошатнулся и стал валиться на пол, на левый бок. Когда прозвучал гонг, он все еще лежал на полу. «Похоже, я выиграл», – медленно проползла в голове Вечера мысль. Он подошел к Будкевичу, нагнулся над ним и сказал:

– Ну что, съел меня, гурман?

Будкевич не смог подняться, даже когда объявляли победителя. Потом выяснилось, что Вечер сломал ему бедренную кость.

Наблюдая, как его выносят на носилках, он вспомнил Узбека, мысленно благодаря его за преподнесенный когда-то совет: «Если уже ничего не остается, никаких средств и возможности победить, постарайся обмануть противника, покажи ему, что ты уже ни на что не годен как боец, что ты просто ветошь у его ног, пусть он расслабится и потеряет бдительность. И тогда действуй!»

Он обманул Будкевича примитивным приемом. Попятился, пошатнулся, оступившись, и тот купился, решив, что Вечер уже в его руках.

Когда судья поднимал его руку, он смотрел на беснующийся зал, и до него понемногу доходило, ради чего люди выходят на ринг и, рискуя своим здоровьем, пускаются в авантюру, результат которой невозможно предсказать.

* * *

А вечером было невероятное – музыка, шампанское, огни, запах дорогих духов, заинтересованные взгляды мужчин и любопытство женщин. И главное, глаза напротив, с другой стороны стола, – зеленоватые, сверкающие.

– Дочь генерала, – шепнул ему на ухо Директор. – Та еще штучка, как и все генеральские дочери.

Но Вечеру было плевать на то, какая она штучка. У него кружилась голова от неприкрытого внимания этого существа. Они были примерно равны по возрасту и через некоторое время, отойдя от стола, оказались вместе. Через пару часов, когда он уезжал, она спросила:

– Когда вы появитесь еще?

– На следующих соревнованиях.

– Но я могу сказать папе, и он договорится с вашим начальством.

– Не стоит, – ответил Вечер.

– Почему? – У девчонки на лице появилось капризное выражение.

– Папа не сможет договориться.

Позже, сидя в машине и оглядываясь назад на крыльцо дома, с которого ему махала рукой фигурка в белой шубке, Вечер услышал от Директора:

– Теперь ты понимаешь, почему я опасаюсь вас выпускать. В этом мире столько соблазнов. Каждый из них встает между тобой и делом, которым ты занимаешься, делает тебя слабым и уязвимым.

Через два часа они подъезжали к школе, где все уже спали. Во дворе их встретил Зефир, он открыл ворота и маячил неподвижной фигурой рядом со своей будкой.

– Ну и как? – спросил он, когда они вышли из машины.

– Первое место, – ответил Директор.

– Поздравляю! – Зефир протянул руку Вечеру.

Прежде чем войти в дом, Вечер обернулся. Зефир все еще стоял возле будки и смотрел ему вслед.

«Наверное, когда-то и он возвращался сюда вот так, как теперь я, победителем», – подумал Вечер.

– Это была всего лишь проба, – сказал ему на прощание Директор. – Соревнования средней руки, и далеко не самые крутые бойцы. Тренируйся, парень. Тебе еще много чему нужно научиться.

* * *

Через две недели Вечер забыл о соревнованиях и о своих победах, а еще через две стерся из памяти и образ генеральской дочки. Он опять опустился в сумерки местной жизни, где единственным проблеском, хоть как-то нарушавшим ее монотонное течение, было воскресенье, когда курсант мог отдохнуть, вспомнить что-то из прошлой жизни и, может быть, попытаться представить себе будущую. Хотя это вряд ли. О будущем могли думать разве курсанты пятого года обучения.

Но теперь Вечер тренировался куда более осознанно. Он знал, что ему не хватает – силы удара и массы, и делал на этом основной акцент. Правда, Лысый по-прежнему говорил, что его техника тоже пока далека от совершенства и что он выигрывает лишь благодаря своей скорости.

Так или иначе, но время шло. Из школы уходили пятикурсники, и появлялись новые курсанты. Вечер, глядя после тренировок на их бледные лица с бессмысленными глазами, невольно проникался сочувствием к этим пацанам.

За год он еще два раза выезжал на турниры. Один раз в Казань, где бился опять подставным, даже толком не зная за кого.

– От тебя требуется только красивый бой. На вопросы можешь не отвечать, – сказал ему Директор.

Вечер тогда с легкостью занял первое место. Он даже не понял, то ли заметно улучшил свою форму, то ли попались не такие сильные противники, как в Москве. Второй выезд был в конце года в Ташкент, на бои без правил, с тотализатором. На этот раз Вечер бился за самого себя, а не подставным.

– Будь осторожен, здесь не мальчики-спортсмены. Здесь профессионалы. Выигрывать необязательно. Я хочу, чтобы ты пообтерся немного. Просто постарайся уцелеть, – напутствовал его Директор.

Вечер за год вытянулся и заметно прибавил мышечной массы, но на этот раз на ринг вышли такие монстры, что по сравнению с ними даже Будкевич не показался бы очень здоровенным. Тем не менее Вечер умудрился пробиться в четвертьфинал, хоть и изрядно потрепанным. Его секундантом был сам Директор.

Потом ему попался двухметровый тип из Белгорода, и Директор выбросил полотенце в середине третьего раунда.

– Почему? – спросил Вечер. – Я же неплохо держался.

– Ты еще не готов. У этого парня двадцать побед и удар, как у лошади копытом. Не дай бог под него попасть. Ты неплохо держался против него, и этого пока достаточно. Ко всему надо подходить постепенно. Придет время, и ты встретишься с ним. Через пару-тройку лет.

Последний год Вечер никуда не выезжал. Он провел его в школе. В ноябре шеренга пятого курса растаяла за неделю. Остался один Вечер. Пак уже тренировал бывших четверокурсников, занявших теперь места убывших. Они с завистью поглядывали на Вечера, который должен был со дня на день покинуть школу. Он уже знал, что Директор решил оставить его при себе.

Часть третья
Гладиатор

Когда ты выходишь на ринг, тебе предстоит битва, в которой ты всегда один на один не только с противником, но и с ревущим залом. Пока ты на ногах, ты кумир, но стоит тебе упасть, и ты уже дерьмо, которое сволокут потом с ринга, освобождая место для других. Когда ты бьешься, ты забываешь про зал, но иногда периферийным зрением выхватываешь в полумраке трибун орущие рты и видишь тупое любопытство скотов, пришедших посмотреть на заклание.

* * *

Они приехали в Москву хмурым утром. Вечер смотрел на долгожданную свободу, мелькающую за окном то куском грязного неба, то хмурой рожей водителя машины, движущейся в соседнем ряду, и ничего не чувствовал, даже разочарования. «Столько ждал, что, наверное, перегорел», – подумал он по этому поводу. Потом они заехали в несколько дорогих магазинов, и Директор одел Вечера с ног до головы: черный двубортный костюм, пара рубашек, модные ботинки и легкая черная дубленка. Надев все это, Вечер посмотрел на себя в зеркало. Перед ним стоял черноволосый молодой человек, крепкий и высокий. «Прямо как с обложки журнала, – подумал он. – Если бы не глаза. Слишком равнодушные».

Когда он вышел из кабинки, Директор бросил на него взгляд и прищелкнул языком:

– Тебе бы еще загар. Да ладно, и так сойдет.

Потом они приехали в какой-то офис с двумя охранниками у дверей. Директора, похоже, здесь знали и пропустили без лишних вопросов. Они поднялись на третий этаж и оказались в просторном помещении, обставленном добротной мебелью. В креслах, рядом с широким столом, сидели несколько человек. Все, кроме одного, были по-спортивному подтянуты и дорого одеты. Они перебрасывались короткими скупыми фразами, словно им было жалко слов.

– О! – произнес тот, кто был старше всех по возрасту. – Кто пожаловал!

– Здравствуй, Игорь Сергеевич, – поздоровался с ним Директор. – Я привез чемпиона.

– Чемпиона чего?

– Всего! – ответил Директор, и головы присутствующих стали заинтересованно поворачиваться в сторону Вечера.

Это были еще молодые люди, судя по всему, имевшие деньги, хватку и, соответственно, все остальное. Вечер окинул их равнодушным взглядом. Он пока не играл ни в какую игру, и ему было плевать и на этих мужчин, и на их деньги, и на этого толстого мужика за столом, по-видимому самого главного здесь.

Перед отъездом Зефир сказал ему странные слова: «Вот что, Вечер, мне нечего подарить тебе на прощание, потому я подарю совет. Ты попадешь в мир, который покажется тебе огромным и ярким. Там будет множество людей. Не принимай всерьез того, чем они живут, не признавай их ценности, поскольку все они в конечном счете сводятся к одному – к деньгам. А их у тебя нет. Значит, ты станешь зависим. Для тебя не должно быть авторитетов, только лица, и ничего более. Не вникай в их интриги, не поддавайся им. А также не верь их оценкам. Они могут сказать, что ты слаб, что кто-то сильнее тебя, – не верь. Слушай только самого себя. Чувствуй себя самым сильным. Ведь никто этого не запрещает. Иначе проиграешь».

– Не слишком молод? – выразил сомнение толстый.

– Молод, – согласился Директор, – но закален. Можете на него поставить при случае, выигрыш гарантирован.

* * *

Бои проходили на окраине Москвы, в современном строении с большим залом и трибунами, полными народа. Вечер сидел в помещении, расположенном под ними. Здесь находилась раздевалка, душевые и небольшой тренажерный зал, где можно было разогреться.

Он только что опрокинул одного за другим двух неплохих бойцов. Один из них был чемпионом Москвы по тайскому боксу, колоритный тип с косой и татуировкой на плечах. Вечер вынес его с ринга в начале второго раунда. Противник слишком высоко поднял локти, прикрывая голову, и Вечер тут же воспользовался этим. Два удара ногами, нанесенные один за другим, с обоих боков поломали ребра тайбоксеру. Вечер, не останавливаясь, тут же добил его жестоким ударом руки в челюсть.

Второй его противник оказался чемпионом Московской области по кикбоксу. На него он потратил раунд. Кикбоксер нарвался на прямой удар пяткой, которым Вечер встретил его атаку. Удар по восходящей прошел между локтей и угодил в солнечное сплетение. Чемпион упал на колени, а потом, согнувшись, скрючился на полу, у самых ног Вечера. Тот равнодушно посмотрел на него и отошел в свой угол. Трибуны растерянно молчали. Они видели перед собой неизвестного бойца, который легко, словно это были соломенные чучела, выносил с ринга их чемпионов. Вечер демонстративно стоял к публике спиной. После того как рефери поднял ему руку, он ушел в раздевалку без проявления каких-либо эмоций.

Следующий его бой должен был состояться через сорок минут. Вечер не устал. Он в полном одиночестве сидел на стуле посреди раздевалки. Наверху бушевали страсти – шел поединок. Здесь же было тихо, если не считать приглушенного шума трибун, который накатывал, словно прибой, и снова затихал.

Когда пришло время, он вышел в зал и направился по проходу к рингу. Трибуны молча провожали его взглядом.

Противник был уже на месте. Высокий красавец, с сухой, хорошо развитой мускулатурой приветствовал публику вскинутыми руками.

– Чемпион Европы по карате, – сказал секундант, когда Вечер нырнул под канаты, – по версии…

По какой именно версии, Вечер не расслышал. Шум трибун заглушил последние слова секунданта.

Прозвучал гонг.

Чемпион не спешил. Он осторожно кружил по рингу. Вечер поймал его прямым ударом, с разворотом на сто восемьдесят и с длинным проносом опорной ноги. Чемпион заходил ему за спину и не ожидал, что его достанут на такой длинной дистанции. Получив пяткой в грудь, он отлетел к канатам, застыл на пару секунд, а потом снова стал осторожно подбираться к Вечеру. Едва он оказался на дистанции удара, Вечер правой ногой опять достал противника. В последний год пребывания в школе он постоянно отрабатывал именно этот удар. Он был самым трудным и производился из боковой стойки – передняя нога резко вздергивалась вверх коленом, а затем уходила вперед параллельно плоскости корпуса. Голень при этом оставалась пассивной, и потому противник видел перед собой только пятку, которая неслась в его сторону. Отбить такой удар было так же трудно, как и поймать неожиданно брошенный в тебя теннисный мячик. Но современные стили боя этот удар уже не практиковали. Он происходил из таеквондо Джуна Ри, назывался юп-чаги и был незаслуженно забыт. Его практически не засчитывали на соревнованиях по спортивному таеквондо.

Чемпион, получив пяткой в ребра, опять откатился назад. Вечер принял расслабленную позу и замер на месте, всем видом выказывая пренебрежение противнику. Он как бы говорил, что пора атаковать, а не кружить вокруг с коварным видом.

Чемпион неожиданно провел два прямых удара ногами и, приблизившись к Вечеру, переключился на руки. Тот заставил его отойти серией быстрых ответных ударов, затем в прыжке сделал обманный финт левой ногой и тут же, с воздуха, выкинул по окружности правую. Она угодила противнику в челюсть, и он рухнул на пол. Через минуту на ринг поднялся врач. «Наверное, перелом челюсти», – подумал Вечер, глядя, как возится с поверженным чемпионом доктор. Он перевел взгляд на притихший зал, где за него никто не радовался, и, исподлобья окинув его взглядом, негромко произнес:

– Здравствуй, мир, это я.

Потом Вечер попытался отыскать глазами лицо Директора, но не смог и опять повернулся спиной к трибунам, хранящим молчание.

Между тем поверженный противник понемногу приходил в себя. Это был уже не чемпион, взгляд его блуждал в пространстве, не фокусируясь ни на чем конкретном. В глаза этого человека заглянуть было невозможно. Рефери поставил их рядом и поднял руку Вечера. Как только он ее опустил, Вечер пролез под канатами и пошел в раздевалку.

– Ты разочаровываешь публику, – сказал, догоняя Вечера, Сева, его секундант, которого Директор привел буквально за десять минут до турнира.

– Это Сева, твой секундант, – сказал он. – И, если хочешь, опекун. Слушайся его. Он плохого не посоветует.

Вечер безразлично кивнул, обмениваясь рукопожатием с человеком, у которого была изнеженная рука и лицо пройдохи.

– Ты хотя бы для приличия махнул бы трибунам рукой. Думаешь, ты король? – продолжал Сева, следуя за Вечером. – Ты калиф на час. Сегодня бьешь ты, завтра бьют тебя. Сегодня ты интересен всем, а завтра сгинешь бесследно. А публика, она будет всегда, как само время.

При последней фразе Вечер удивленно покосился на Севу. Эти слова звучали.

* * *

– Спорт! – Сева с презрительной миной затянулся сигаретой.

Они сидели в ресторане недалеко от спорткомплекса. За большими окнами понемногу темнело. Неслышно скользил между столиками официант, ненавязчиво звучал рояль, за которым сидел сухощавый человек в черном костюме с бабочкой.

– Есть театр, где актерами работают бойцы. Они играют по заранее написанному сценарию, – продолжал Сева. – Эти ребята, которых ты сегодня побил, возможно, еще спорт, да. Но они не могут позволить себе такой ресторан. Они последний рубеж, за которым начинается бизнес. Ты лучше их, и ты уже за этим рубежом. Люди умудрились ради наживы испоганить даже такую вещь, как спорт. Возьми тот же футбол. Выигрывает тот, у кого больше денег. Скупил самых лучших игроков, и дело в шляпе. Это то же самое, как пойти в секс-шоп и купить себе самый большой и дорогой член. И все! Ты самый большой! Правда, уже искусственный, но кого интересуют детали? Я давно на футбол не хожу. Двадцать два миллионера отрабатывают свои деньги, а я должен на трибуне зарабатывать инфаркт. Раньше родина твоя играла, те пацаны, которые, может быть, на соседней улице выросли, и ты за них болел. А сейчас?

Потом черный «мерседес» Севы вез Вечера домой. Ему сняли однокомнатную квартиру на северо-западе, недалеко от спортзала, где он тренировался.

– Ты выступил что надо, – говорил Сева, время от времени поворачиваясь к Вечеру. – Еще одно такое побоище, и тобой может серьезно заинтересоваться Игорь Сергеевич. А это прямой путь в элиту.

* * *

Дни летели быстро. Вечер тренировался пять раз в неделю по пять часов и ждал. Ждать пришлось долго, до марта. В начале месяца к его дому подъехал черный «мерседес» Севы и посигналил. Вечер быстро оделся и спустился вниз.

– Поехали, Директор ждет, – сказал Сева, когда Вечер сел в машину.

Через полтора часа он, Вечер и Директор встретились в только что отремонтированном Дворце спорта.

– Здесь будут бои без правил, – сказал Директор. – Деньги не особые, но тебе надо размяться, а то застоялся. Постарайся набить всем морды. Это работает на репутацию. Про тебя, наверное, уже забыли, а мы напомним. – Директор подмигнул Вечеру и отбыл, а они с Севой поехали в спортзал.

Бои должны были состояться через неделю. По дороге Сева монотонно объяснял, что в спортивном бизнесе без репутации к большим делам и деньгам не допускают.

– Ты можешь десятками выносить с ринга соперников, но это ровным счетом ничего не даст, если тобой не заинтересуется серьезный человек. Без его внимания пиком твоей карьеры станет скромная должностью охранника. По выходным, в подпитии, будешь трясти перед знакомыми охапкой позолоченных медалек. Но как сказал один герой: «За честь надо деньги платить, тогда честь, это честь! А Георгиевских крестов и ленточек нам не надо. Это дешевка, и мы не дети». – Сева сделал паузу, закурил и продолжил: – У тебя должна быть репутация и имидж. Мы с Директором сейчас над этим работаем. Деньги в тебя пока только вкладываются, отдачи практически нет. Надеемся, что через пару лет это с лихвой окупится. Потом у тебя появится «мерседес», своя квартира в Москве и роскошные бляди, поскольку приличной девушки, чтобы по любви, в Москве с собаками не сыщешь.

– А потом? – спросил Вечер. – Когда уже не смогу выступать?

– Станешь менеджером или, если ума хватит и будешь покладистым и гибким, сможешь выйти на уровень Игоря Сергеевича.

* * *

Было четыре часа дня. Трибуны ревели. Шла битва за выход в финал. На ринге двое бойцов молотили друг друга кулаками. Вечер, который уже провел два боя и оба выиграл нокаутами, пристально наблюдал за ними. С кем-то из них ему предстояло биться за первое место. Один из бойцов, высокий, поджарый, с красивыми мышцами рук и плеч, издалека обрабатывал своего противника короткими эффектными сериями, и тот нес значительный урон. На нем были красные трусы и, как сказал Сева, рабоче-крестьянский мышечный корсет – короткие бугристые мышцы, мощные, но не очень выносливые. Парень был приземист, зато ширина его тела почти не уступала длине. Он все старался прорваться на ближнюю дистанцию. Иногда ему это удавалось, и тогда он бил соперника короткими, но мощными ударами. Силы были, в общем, равны, и каждый имел примерно одинаковое количество очков, но боец в красных трусах вдруг переменил тактику. Он, пригнувшись, прорвался вплотную к противнику и, обхватив его за талию, неожиданно произвел бросок.

Сева глянул на Вечера и сказал:

– Смотри-ка, этот комбайнер – с сюрпризами.

– Комбайнер! – хмыкнул Вечер.

Чуть позже парень в красных трусах попробовал повторить прием, но на этот раз второй боец был начеку. Он изящно ушел и нанес два прямых удара. Комбайнер отшатнулся, а затем внезапно бросился в ноги наступающему противнику, схватил его за лодыжки и опрокинул на пол.

Сева поморщился.

– Дешевый прием. Но очко на нем он заработал.

Комбайнер неожиданно повторил прием, едва его противник поднялся. Возмущенный Сева сунул пальцы в рот и засвистел, но боец в красных трусах не обратил на это никакого внимания. До конца боя он еще раз провел этот прием и выиграл поединок с преимуществом в одно очко. После того как рефери поднял ему руку, он попытался обнять проигравшего противника, но тот оттолкнул его. Зал свистел.

– Дешевка, – с презрением произнес Сева. – Ненавижу таких. Сделай его, Вечер, – сказал он. – Если не намылишь ему шею, раньше чем через месяц увидеть меня не надейся. Сиди дома один.

Через полчаса объявили финальный бой.

Вечер вышел первым. Он, как всегда, добрался до ринга в одиночестве. Шел при полной тишине трибун, смотрел прямо перед собой и чувствовал любопытные взгляды публики.

Сева подмигнул ему.

– Сделаешь? Между прочим, в зале появился Директор.

Вечер молча кивнул и перелез через канаты.

Их с комбайнером поставили друг перед другом. Вечер отвернулся, не желая смотреть ему в глаза. Это было сродни нежеланию пожимать чью-то влажную вялую ладонь. Не стоит смотреть в глаза такому типу и видеть в них отражение самого себя.

Потом прозвучал гонг, и они сошлись.

Вечер издали, длинными жесткими ударами расстреливал противника. Тот пытался отвечать, но не смог долго держать такой темп и ушел в глухую защиту. Вечер перешел на ноги, нанес два обманных пинка в голень для отвлечения внимания, следом прямой удар ноги с разворотом на сто восемьдесят, а за ним лоу-кик, едва не сбивший противника с ног.