Текст книги "XXI-я пластинка"

Глава XIII

 
«Я постелю тебе под ноги небо…»
 

(Александр Иванов, 1997 г.)

Шарль, допив воду и убедившись, что из архива посетители не вынесли самое ценное, за что он, без сомнения, почитал свой великолепный стул, запер чулан на ключ. После чего направился в свой кабинет, где взял в руки лютню и начал мурлыкать песенку. Песня явно не ладилась. Внизу на лестнице послышались шаги. В дверь постучали. Шарль как раз подобрал нужный аккорд, который никак не отпускал его от инструмента. Но всё же, любопытство взяло верх, и он поднялся открывать дверь. Не ожидая приглашения хозяина, порог перешагнул солидный мужчина в чёрном строгом костюме.

– Шарль, брат мой! Сколько можно жить на этой помойке, – начал он, выступая своими остроносыми ботинками в центр комнаты, – здесь туча пыли… – Он стукнул ладонью по дивану, и оттого отлетело серое облако.

– Антуан, не учи меня существовать на белом свете, в итоге всё это – тлен. Останутся только слова и музыка. Музыка… – Шарль замотал головой. Они вдвоём прошли в зал. Окна были зашторены. Гость по-хозяйски отдёрнул штору. Солнечные лучи прошли сквозь окно, в них запрыгали пылинки.

– Хоть окна протри… или певцам из Ша Нуар не пристало? Ха!

– Тебе уже и об этом доложили… – Шарль развёл руками.

– А ты как думал? Я лечу многих людей, вхожих и в свет, и в кабаре. – Антуан улыбнулся. – И я даже одобряю эту твою проделку. Пой. Нет смысла топить себя в вине и в этой пыли. Кстати, как твоя диета?

– Держусь молодцом уже месяц, не беру в рот ничего крепче бордо, – гордо заявил поэт.

– Думаю, что слабее – тоже, – заключил его брат, поведя носом.

– Ко мне заходили персоны, я не мог отказать им в угощении! – Шарль показал на принесённый в зал из кабинета поднос с тремя фужерами.

– Дама и кавалер. Богато одетые и явно иностранцы. Что им было нужно? – Антуан стоял лицом к окну.

Шарль неуклюже плюхнулся в кресло.

– Откуда тебе это известно? Ты следишь за мной?! Повернись лицом, подлец! Кто тебе донёс?! – голос Шарля слегка дрожал.

– Только припадков паранойи нам не хватало, – устало вздохнул гость и повернулся к Шарлю. – Я встретил их на мостовой, они ругались… кажется, по-русски. И всё же я настоятельно рекомендую тебе отказаться от алкоголя вообще. Он доведёт тебя. – Гость строго посмотрел на Шарля, словно врач на пациента. – Твой организм слабеет с каждым глотком.

– Но брат, пойми… с тех пор, как не стало Мари…

– Шарль, прекрати страдать, ты невыносим! Ты не любил её так сильно, чтобы столько пить. Я-то знаю! Можешь что угодно вешать на уши своим читателям, но не мне. Потом, ты уже засматриваешься на иностранок.

– Где? Антуан? На кого???

– На утреннюю гостью. И не ври мне – ты порезал ей сыр. Сам! Вижу. Трясущейся рукой. – Антуан съел ломтик, сперва продемонстрировав его, как фокусник показывает зрителям волшебную карту.

– Правила хорошего тона…

– Если бы ты не надеялся, что она вернётся, ты бы мне не открыл. Признай! – Антуан знал своего брата лучше, чем он сам. – Домыслы неуместны, довольно о праздностях жизни.

Томас вчера прибыл в Париж. Я думаю, он захочет встретиться. И кстати, видел вчера Ги.

– Он пришел поздно. Где он был? С утра уже убежал, хлопнув дверью… – Шарль был повержен осведомлённостью брата.

– Он издал твой «Обзор возможных связей с планетами». Хотя сомневаюсь, что кто-то это купит.

– Да иди ты к черту! Вам не понять. Об этом будут спорить и через сто лет! – Шарль налил себе остатки вина. Антуан подошёл и, забрав фужер, влил в себя его содержимое. Шарль воспротивился: – Э-э-э-э… не ты ли проповедовал, что это вредно для здоровья?

– Я врач, в моих руках и яд целебен, – пояснил гость. – Хорошее вино, кстати. Шарль, а ведь я к тебе по делу.

– Сколько? – Шарль погрустнел.

– Тысячу четыреста франков, до первого числа. – Антуан немного присмирел.

Шарль вышел из комнаты. Вернувшись, он отдал деньги брату.

– Здесь полторы. Сто отдашь Гийому, если встретишь его сегодня. А если не встретишь, то я на тебя сильно обижусь.

– Спасибо! Первого увидимся. И кстати, переоденься и прими ванну.

Антуан ушёл так же стремительно, как явился.

Шарль вновь взял в руки лютню и запел:

 
Летом солнце мечет пламя
льёт огонь протуберанцев
на плетущихся песками
горемычных иностранцев.
Будто реками ликёра
всё залито в окоёме,
так что чудится, что горы
зашатались в сонной дрёме.
В пекле пальмы постепенно
сохнут с треском в древесине.
Алчут тигры и гиены —
ищут воду на равнине.
А слоны шагают дружно
по своим звериным тропам
и преграды, если нужно,
опрокидывают скопом.
Не сыскать пещер на склонах,
чтобы спрятаться от зноя.
Не сыскать долин зелёных
с изобильною травою.
 

Тут он задумался, мелодия выходила неплохой, и ему не хотелось заканчивать песню.

– Как же звали эту иностранку… русская. Бог его знает, какие там имена… – Затем продолжил песню:

 
Но в саду, где есть беседка
из бамбука, дремлет Сита,
и губу во сне нередко
морщит там она сердито.
У неё глаза газели.
Тонкий шёлк глядится ярко
на прекрасном стройном теле,
но и в шёлке слишком жарко.
В этом лёгком облаченье
Сита – будто бы нагая,
и тоскует в нетерпенье
близкой ночи ожидая.
Вот склонилось к Морю Солнце
и спешит покатом чинным
в уважительном поклонце
при свидании картинном.
А Земля бежит в объятья
к освежающим зефирам.
Ночь явилась в звёздном платье,
и Луна взошла над миром.
 

Финальный аккорд на несколько секунд повис в стенах кабинета, ещё раз подчеркнув его простор, скрытый беспорядочным завалом.

– Да… – Рука Шарля потянулась к бумаге, но квартира вновь огласилась стуком в дверь.

Шарль имел в голове два возможных варианта развития событий. Первый – наиболее вероятный – вернулся Антуан, он редко уходил так сразу. И второй – наиболее желанный – вернулась иностранка, чей образ всё же запал ему в душу. Но реальность оказалась иной – на этот раз на пороге стоял Томас Эдисон. Молодой подтянутый мужчина в сером клетчатом костюме-тройке, с зачёсанной чёлкой и небольшими аккуратными усами, в руках он держал трость, в зубах – сигару. Этот визитер продолжил нехорошую тенденцию, начало которой было положено Антуаном – вошёл без приглашения и с порога начал говорить.

– О Шарль, обойдёмся без банальностей вроде приветствий. Молодец, что не переехал, а то бы я тебя так сразу и не нашёл в этом европейском захолустье.

Посетитель прошёл и уселся в кресло, потряс пустой графин из-под вина:

– И ты когда-нибудь угостишь меня своим вином? – какого черта ты купил виноградник в Италии! Чтобы пить вино только самому? Недурно. Надо эту идею запатентовать, – он рассмеялся.

Шарль стоял посреди комнаты, закатив глаза и прощаясь с более приятными ожиданиями по поводу гостей за дверью. Томас Эдисон его всегда слегка веселил и сильно утомлял.

– Здравствуй, Томас. Рад, конечно, что ты навестил меня… – с показной фальшью произнес Шарль. – Я даже не догадываюсь, отчего ты вспомнил про своего старого друга Шарля.

Господин Эдисон пустил облако дыма. Шарль отмахнул его рукой от своего лица.

– Друг, меня теребят эти гнусные бездари! Им важны только сроки. Им нельзя объяснить, что изобретение не берётся просто так с потолка, это труд!

– О Господи, прекрати рассуждать о том, о чём понятия не имеешь! – Шарль хмыкнул. – Хотя прости, забыл совсем, машинка для татуировок была тобой честно придумана. Хотя и не знаю – для чего. Тоже в бордель?

– Нет, Шарль. Я ценитель сарказма, но тут он неуместен. «Пип-шоу», к твоему сведению, уже окупилось. И друг мой, уже восемьдесят раз! – Томас рассмеялся. – И окупится еще. А машинка для татуировок хорошо идёт на подпольном рынке у моряков и заключённых. Прибыль невеликая, но прокормить небольшую деревушку можно! – Томас расхохотался ещё больше, затем серьёзным тоном обратился к собеседнику: – Я, Шарль, знаю, что нужно людям, а это тоже дорогого стоит. Иные изобретатели опережают своё время и их не ценят, не знают – они погибают в своём бесславии. А спустя время, пользуясь их идеями и изобретениями, другие приобретают всё – славу, деньги, почести. Разве это справедливо? Благодари судьбу, друг мой, что знаком со мной! Я знаю, что нужно народу. Простым трудягам. Дай им досуг – и они возвеличат твоё имя, обеспечат тебя вином.

Шарль помотал головой. Томас хлопнул в ладоши и подытожил:

– Но опустим это, я ведь по делу. Как там поживает сепаратор?

– Прекрасно. Он же ещё не встретился с тобой. Посиди-ка тут, я сейчас.

Шарль удалился. Томас встал и начал расхаживать по залу. В углу стояло пианино, покрытое слоем пыли. На нём стояло две больших куклы, по виду – совершенно новые. Послышались шаги в коридоре – вернулся Шарль с бумагами. Он положил бумаги на журнальный столик и подошёл к Томасу. Шарль вытащил его сигару и выбросил, открыв фрамугу окна.

– Отвлекает, – пояснил Шарль.

– Черт побери, ты прослыл здесь повесой, а у тебя дома нет вина и нельзя курить? Какого дьявола!

– Я это запатентовал! Тут храм искусства! – пояснил Шарль. – Сквернословить тут тоже нежелательно! Вот твой сепаратор. Осталось рассчитать статоры – мне нужна помощь инженеров, тут без практических знаний никак. А потом – заказать магниты к ним, и через год твой сепаратор будет готов.

– Му God, Шарль, я не могу столько ждать, с меня его уже требуют!

– Откуда они знают про него? И кто такие эти «они»? – Шарль устал слушать про то, что его кто-то о чём-то просит.

– Заказчики… – Томас обрёл вид нашкодившего кота.

– Какие? Сепаратор же ещё не готов! – Шарль начинал понемногу понимать суть вопроса.

– Понимаешь, да… он не готов, но он уже запатентован и продан. Трижды. Это бизнес. Тут медлить нельзя.

– Тут надо думать, а уже потом… эх! – Шарль не первый год знал этого торопыгу. На него можно было обижаться, но факт остается фактом: коммерчески он был успешен.

– Слушай, Шарль, а что за чудесные куколки? – Томас кивнул в сторону пианино.

– А, заметил-таки, – закряхтел Шарль. Он встал с кресла, подошел к пианино и, взяв на руки куклу, что-то повернул у неё в спине. Из куклы раздался металлический голос, повторяющий «мама, папа», кукла при этом хлопала глазами.

– Не подаришь одну моей дочке? – заулыбался Томас. – А заодно – и всем дочкам мира. Тысяч, скажем, за пять франков?

– Для тебя нет ничего святого! Сейчас прогоню тебя к чёртовой матери и на порог больше не пущу! Имей совесть. Двадцать!

Испуг на лице Томаса к концу слов Шарля сменился улыбкой.

– Ты грабитель, – выдал он и достал чековую книжку. – Дай какое-нибудь писало, выпишу тебе чек. В конце концов, большие деньги – результат больших сделок.

– Кстати, Томас, я считаю, что ты должен знать. Сегодня у меня были иностранцы. Их заинтересовал палефон. Точнее, они хотели записать звук, их интересовал сам принцип. Но они собирались сделать это на диске из целлулоида. Думаю, они имеют серьезные намерения… хотя и очень странные.

Лицо Томаса было омрачено:

– Что ты им сказал?

– Они переписали в моем архиве заметку про целлулоид. Помнишь про Хайатта? – Шарль скручивал принесённые им чертежи обратно, они постоянно раскручивались, а самый маленький листок с расчетами падал на пол. В конце концов, он плюнул и бросил их обратно на стол.

– Плохо дело, – заключил Томас, – наверняка они хотят обойти право на использование аппарата на цилиндрах. Посмотрим, как у них это выйдет. Кстати, Эмиль собирался в Британию, не к Хайатту ли? Может, это его люди?

– Что ты задумал, король теневого рынка? – Шарль погрозил ему пальцам. – Там дама, поаккуратнее, ковбой! Давай-ка без этих ваших американских выходок. Вряд ли это люди Берлинера, они выглядели слишком зажиточными; и они, кажется, русские.

– Не переживай, Шарль, я даю слово, я буду просто вести наблюдение. Как их имена?

Шарль поджал губы и развёл руками.

– Стареешь, однако, – решил Томас. – В любом случае, русские – это неприятность.

– Есть такое. Слушай-ка, а может, стоит тряхнуть результатом процесса старения? Сегодня у Жакмар большой приём, там будет этот австрийский выскочка, который хочет свезти всё железо в центр Парижа, – может, наведаемся?

– О, и ты молчишь? Во сколько? – Томас вскочил с кресла.

– Кажется, в шесть, – писали вчера в газете. У нас есть ещё туча времени. Давай-ка, топай куда-нибудь, в пять заедешь сюда на самом разноцветном экипаже, какой найдешь в Париже.

Шарль вытолкал посетителя, запер дверь и пошёл в свой кабинет.

Тем временем его довольный брат Антуан ехал в свой дом на Сене, скучающе глядя по сторонам. На одном из перекрестков его экипаж поравнялся с другим, из окна которого выглянула девушка, которую он тут же узнал. Её он и встретил возле дома Шарля. Шторы её экипажа были полупрозрачны, и он разглядел, что она едет одна.

– Извозчик, за тем экипажем! – не медля, скомандовал он.

Когда Алиса вышла у своего отеля, он догнал её и представился:

– Мадмуазель, простите великодушно, я – Антуан Кро. Я имел честь видеть вас сегодня в числе выходящих посетителей моего брата Шарля.

Алиса практически инстинктивно приняла позу, обычную для этого времени. Возможно, это в крови у девушек; возможно, впитывается в подкорку со вторым высшим образованием; возможно, корсет. Или же есть какая-то неведомая мышца, заставляющая тело вести себя, как дворяне при звуках французского языка. Антуан по обычаю поцеловал руку дамы, хотя на тот момент это, скорее, было уже знаком лести или, проще говоря, подхалимажа, нежели правило хорошего тона.

– Я вас слушаю, – без лишних подробностей ответила Алиса.

– Мадмуазель, сегодня у мадам Жакмар устраивают большой приём, и у меня есть право пригласить на него. Я бы хотел пригласить вас. – Алиса смотрела на него подозрительно. – Позвольте, я поясню. Я, конечно же, говорю о вас и вашем спутнике. Я думаю, что вам, как людям высокого круга, к тому же иностранцам, интересующимся, по-видимому, искусством и техникой, будет интересен этот салон. Там будет Эйфель, писатели и, кстати, даже кто-то из сюрреалистов. Предвкушаю дебаты. Если решитесь – просто приходите, Бульвар Осман, сто пятьдесят восемь.

– Я приду, – Алиса решила, что упускать такую возможность: увидеть своими глазами собрание цвета нации, она не имеет права, – одна.

– Не очень вежливо задавать дамам такие вопросы, но простите меня великодушно, могу ли я сопроводить вас? Позволить такой выдающейся красавице явиться на прием одной было бы с моей стороны непростительным проступком, – Антуан рассыпался в любезностях.

– Я отвечу вам согласием. – Алиса, в общем-то, не возражала прийти на прием с парой, так ей даже показалось удобней, ведь в принципе это её ни к чему не обязывало.

– Я заеду за вами в пять, до встречи! – Антуан, улыбаясь, направился к своему экипажу, сделав прощальный старомодный финт каблуками.

В номер Алиса прошла, напевая под нос импровизированную мелодию. Она изо всех сил старалась поднять себе настроение. Представляла, что бы сказал Макс про месье Антуана и вообще – о чём он сейчас думает.

Макс плутал. Хранитель чудо-граммофона бродил по окраине Парижа с целью добраться до своего жилища. Через пару часов, исходив почти весь город вдоль и поперек, он набрёл-таки на здание, очень походившее на их отель. Войдя в дверь, Макс обнаружил внутреннее убранство тоже очень сходным с тем, где он проживает. Сомнения окончательно развеялись, когда портье подал ему ключи от его номера. Через десять шагов, которые он проделал по холлу, сомнения вернулись – телефон, по которому он говорил с мамой, почему-то был совершенно другим.

«Зачем аппарат сменили, нормальный же вроде был?» – подумал он и прошёл мимо.

На лестнице он столкнулся с Алисой. Обворожительная, она вся сверкала в своём роскошном платье лавандового цвета с вышивкой стеклярусом. Слёзы пошли ей к лицу, её взгляд загадочно блестел. Макс проводил взглядом молчаливую красавицу. Внизу её ожидал Антуан, который, так же как и Макс, не сводил взгляд с Алисы и её декольте. Макс сжал кулаки. Когда он увидел, что Алиса и этот кавалер средних лет собираются отбыть куда-то вместе, ему и вовсе поплохело, словно кровь прилила в главный котёл головного мозга и закипела там, обращаясь в пар. Макс сверлил их глазами, не выдержал и пошёл за ними, желая догнать и разобраться, но двери отеля закрылись. Алиса села в экипаж, а за ней и отчаянно молодящийся франт.

– Вертихвостка! – сказал Макс ей вслед. – Куда её понесло?

Вернувшись в холл, он резво, всего в пару шагов добрался до своего номера и, выместив гнев в хлопке дверью, швырнул пиджак и повалился на кровать. Глядя на потолок, он понял, что лежать – это не решение проблем. В дверь постучали и внесли ужин. Макс набросился на еду, как только обслуга закрыла за собой дверь. Он ел и думал. Не закончив трапезу, он вскочил и походил взад-вперёд. На кресле возле кровати стоял, укрытый мешковиной, граммофон. Макс откинул покров. На него уставилась труба.

– Нафига вот она с этим поехала, а? – спросил Макс железного друга, тот молчал. Мужчина сел на кровать и задумчиво продолжил: – Куда она с ним поехала? Красивая такая. Видел бы ты её! Ну вот зачем к себе трудности притягивать, а? Вроде, человек умный, должна понятие иметь. Как назвать? Овца. Я ж её не могу так оставить. Да я её и не оставлял! Она сама сказала, что я ей мешаю… а вот этот не мешает, что ли?

Макс вскочил с кровати и подлетел к окну, разглядывая, нет ли там того экипажа, куда села Алиса. Он надеялся увидеть, что она уже вернулась и идёт к себе в номер. Макс решил проверить, нет ли её в коридоре, и выглянул наружу.

– Месье Крестовский… – улыбаясь, поздоровался портье, будивший его ночью.

Макс кивнул, скрылся за дверью, а потом вновь вышел и, почти подбежав к нему, спросил по-английски:

– Тебе известно, куда пошла мадмуазель из соседнего номера?

– Ваша жена?

– Что? – Макс удивился, портье – ещё больше. Макс быстро закивал, – некогда было разбираться в статусах. – Да, да! Куда? Э-э-э… где она?

– Ваша жена уехала с месье Антуаном Кро на вечер к мадам Жакмар.

– Значит, братец его! – выругался Макс, вновь поразив портье. – Ладно, спасибо, друг! – Макс хлопнул мужчину по плечу и скрылся в номере.

Портье улыбнулся:

– Ох, русские… мастера в любви!

– Так, а дальше-то что? – спросил Макс, вернувшись к скучающему в кресле граммофону. – Теперь я знаю, где она и с кем, а дальше-то что делать? Ехать за ней надо. Куда? Не спросил… – Он снова направился в коридор, портье уже не было; Макс вернулся номер и, схватив пиджак, спустился вниз.

– О, месье Крестовский, – улыбался портье, – экипаж ждёт.

Француз указал на выход, там ожидала карета. Макс поспешил сесть в экипаж.

А в паре кварталов от отеля, ровно в пять часов пополудни, Томас Эдисон вернулся к Шарлю Кро. Не успел он постучать набалдашником трости в дверь, как она открылась, и на пороге предстал преображённый Шарль. Его костюм из светлых брюк и длинного тёмно-синего пиджака с фалдами и костяными пуговицами, в одном стиле с тростью, увенчивался умной и трезвой головой. Волосы были уложены, лицо выбрито, ворот накрахмален, ботинки начищены, взор светел и ясен. Томас отпрянул в испуге и удивлении.

– Ты помолодел лет на десять! Надеюсь, ты не выпил крови девственниц?

– Нет, Томми, кровь у нас пьёшь только ты! – Шарль поправил галстук и шагнул на лестницу.

Глава XIV

 
«Если б не было тебя…»
 

(«Несчастный случай», 2000 г.)

Решив спасать Алису, Макс доехал до дома мадам Жакмар и вышел из экипажа. Особняк был великолепен. Такой роскоши Макс не ожидал и пару секунд, не дыша, разглядывал дом. Тут до него стали доносится щебетания местных девиц, которые сжимали плотное кольцо своих интересов вокруг его персоны. Кокетки шелестели юбками и порхали веерами, наперебой преграждая путь добру молодцу в буржуазном костюме.

Прием у вышеозначенной особы представлял собой нечто среднее между традиционным парижским салоном и английским клубом. Он проходил не в общей зале или гостиной – под него были отведены почти все помещения второго этажа. В итоге, после приветствия на входе, люди разбредались по разным комнатам, разным сообществам с разными беседами и интересами.

В одном зале засели художники, к ним мало кто заглядывал «со стороны» – вообще, присутствие здесь импрессионистов, а тем более сюрреалистов было неоднозначно воспринято публикой. И если бы не положение устроительницы приема, это сочли бы за дурной вкус или пренебрежение к обществу, но при существующем статусе кво это восприняли как новые веянья салонной моды. В двух комнатах заседали литераторы, часто выкрикивая и перебивая друг друга. Видимо, шли споры, в которых из пены слов рождалась истина, которая, затем, там же и погибала навсегда. В малом зале собрались деловые люди – буржуа, торговцы и инженеры. Тут ожидали и Эйфеля. Всем не терпелось расспросить его о несколько непонятном и очень смелом проекте, который начали строить в январе на Елисейских полях. Поэтому в эту комнату иногда заглядывали из сообщества писателей и художников.

Завсегдатаи курсировали между ними, стараясь вставить везде своё веское мнение, не особо вдаваясь в суть спора. А праздная аристократия собралась у фуршетного стола. Здесь были самые великосветские дамы и самые высокопоставленные месье. Присутствующие мужчины собрались, чтобы пощеголять важностью, а женщины – чтобы похвастать своим нарядом и покритиковать чужие. Антуан повел Алису прямиком сюда. Хотя ей, конечно же, больше хотелось посетить иные уголки салона, точнее – ей хотелось бы посетить все, кроме того, в котором она оказалась.

Их появление повесило непродолжительную паузу. Месье обменялись приветствиями, затем прошла длительная череда представлений. Столько оценивающих взглядов Алиса на себе не ощущала никогда. Пусть пишут тысячи статей, книг и диссертаций об эмансипации, о приниженном положении женщины в прошлые века и бог знает, о чём ещё. Правда была такова, что здесь собрались сплошь львицы, даже не напора, а лишь одного взгляда коих не выдержала бы самая ярая эмансипе двухтысячных. И чьих интриг не предугадала бы ни одна бизнес-вумен верхних эшелонов менеджмента современных корпораций. Хотя внешне они все здесь были словно сошедшими с обложек журналов парижской моды, однако кое-что омрачало их лица.

В наряде Алисы стиль и вкус сочетались куда удачнее, чем у них. Ведь она не стремилась подчеркнуть свои финансы, а – лишь скрыть платьем своё истинное происхождение. Что было прочтено публикой, как факт её невероятного богатства, ведь оно было весьма не дешевым, а отсутствие наперебой кричащих аксессуаров говорило о её скромности и достойном отношении к местным женщинам, чей доход казался теперь значительно ниже, а вкус – и того хуже.

Эта мысль выводила их из себя. Ведь она явилась без манто, веера, сумочки, кошелёчка и прочего – всё это Алиса тщательно запихала в чемоданы для путешествия в современность. Сама того не ведая, она посеяла в среде местных девиц смуту о том, что нынче в моде. И дамы наперебой стали избавляться от своих декоративных безделушек, дополняющих их облик. Веера и шляпки полетели в сторону. Модницы, с оглядкой на гостью, защеголяли, освободившись от своих атрибутов власти. Притом Алиса, скорее всего, вряд ли смогла оценить своё влияние на происходящее, не будучи включённой в эту среду. Но она прочла в их взгляде укор в свой адрес, и усугубила его слегка уловимой улыбкой труса, которому бы сбежать, да уж больно любопытно посмотреть. Она старалось мило выглядеть и растерянно извиняться своим взглядом, но дамы этого не знали. Общество проглотило её дерзкое появление и «издёвку» и продолжило свои разговоры, изредка поглядывая в сторону новой гостьи.

Антуан прекрасно уловил интерес публики и с гордо поднятой головой, не выпуская руки Алисы, продолжал курсировать по помещению. Спустя пять минут Алисе стало откровенно скучно, о чём она не преминула сообщить Антуану. В ответ на что он начал объяснять ей, что у них так принято, и что им ещё непременно нужно посетить хозяйку вечера, а затем засвидетельствовать своё почтение господам, собравшимся в других частях здания, в особенности – промышленникам.

Алисе стало понятно, что он за фрукт. Её спутник пришел сюда рекламировать себя, попутно отдавая дань уважения тем, кому он обязан, в особенности из влиятельных господ, на виду у остальных. Собеседником же Антуан оказался весьма посредственным и излишне манерным. При переходе с этажа на этаж они столкнулись с каким-то кудрявым седовласым толстяком, перед которым он в очередной раз расшаркался и начал свою длинную речь. Улучив минуту, Алиса нырнула в коридор и, наконец, сбежала от него.

Макс, облепленный парижанками со всех сторон, перешагнул порог дома мадам Жакмар. Он шествовал по коридору, словно преступник в кандалах, под руки его держали местные обольстительницы. Каждый раз, проходя мимо нового зала, он, пристав на цыпочки, глядел через прически, всматриваясь в лица местного общества, надеясь разглядеть Алису.

– Кто этот месье? – спросила хозяйка дома у проходящего мимо господина.

– Теряюсь в догадках, мадам, – ответил гость и, поклонившись, спустился по лестнице.

– Чужак… – произнесла мадам, вглядываясь в Макса. – Кого же вы потеряли, месье?

Макс её не слышал, равно как и не замечал. Он всё тщетно пытался отыскать Алису.

– Кыш! – скомандовал женский голос, и барышни, облепившие его, растворились. Макс посмотрел на лестницу – там стояла женщина обаятельная, с властным взглядом и руками, которые выдавали в ней творческое дитя – любопытное и жадное до искусства.

– Пройдёмте за мной, месье, – сказала женщина и направилась в комнату в конце коридора.

Макс, не понимая французского, но разбираясь в языке жестов, послушно последовал за ней, не вдаваясь в детали. Ему показалось очевидным, что она знает, где Алиса, и сообщит ему.

– Как вас зовут, месье? – спросила женщина, оказавшись в комнате наедине с ним.

– Вы спросили, как меня зовут? – переспросил Макс по-английски. – Я не говорю по-французски.

– О, да, – подхватила женщина по-английски, хотя и с акцентом. – Как ваше имя?

– Макс.

– Корнелия, – отвесив поклон, сказала женщина. – Приятно познакомиться, месье Макс. Вы кого-то потеряли на моём празднике жизни?

– Э-э, да…

– Это ваша невеста? Я не вижу кольца – значит, не жена, верно?

Макс смущённо посмотрел на руки и поспешил опровергнуть домыслы проницательной мадам Жакмар.

– Нет, она не невеста… мы просто путешествуем вместе.

Статная женщина с красивыми руками высоко подняла голову и выразительно посмотрела на Макса, затем она обернулась и подошла к небольшому кофейному столику на львиных ножках. Макс окинул взглядом всю комнату. В ней царил полумрак, из которого то и дело вырисовывались очертания удивительных вещичек. Это была коллекция диковинных сувениров, привезённая из разных стран мадам и её мужем. На кофейном столике стояла шахматная доска, фигуры были беспорядочно расставлены, словно в прерванной партии.

Мадам обошла столик и, развернувшись, спросила гостя:

– Вам кажется, что это хаос? А это всего лишь игра.

– Шахматы, – ответил Макс. – Партию не доиграли. Я знаю, что это.

По лицу мадам скользнула легкая улыбка.

– Месье Макс, позвольте, я вам кое-что объясню… – начала она, расставляя фигуры на шахматной доске. – Видите, это черный король, он стоит здесь. А это белая королева – её место на этой клетке. Вам кажется, что между ними нет никаких связей, но вот… – Нели подняла пешку и, показав её Максу, поставила на доску. – Начинают появляться люди и события, которые заставляют их увидеть друг друга.

Макс смотрел то на доску, то на мадам, которая выстраивала на шахматной доске коридор из фигур, на концах которого стоял с одной стороны чёрный король, а с другой – белая королева.

– Вы видите, месье Макс? Это порядок. Порядок помогает нам увидеть то, что соединяет одного человека с другим – это события и люди. Но! – Мадам Жакмар подошла вплотную к Максу и, заглянув ему в глаза, договорила: – Но Бог, месье Макс, слишком мудр, чтобы дарить нам такую простоту жизни. Он даровал нам хаос! – Корнелия вернулась к шахматам и расставила фигуры, как они стояли до того. – Хаос – это всего лишь игра. В игре, месье Макс, рождаются отношения. Вы не случайно встретили тех или иных людей в своей жизни. Вы выбирали определенные действия, создавая события. Всё ради одного – увидеть белую королеву.

Макс вспомнил, как крутил в руке конверт из России. Он представил, как просто выбросил его. Вспомнил разговор о продаже дома – мог просто продать его тем же вечером и утром вернуться в Майями. Ящик с граммофоном, – почему он не оказался на свалке вместе с прочим барахлом. Все эти события – это череда вопросов, на которые он либо соглашался, либо нет. Раз за разом ему давался выбор, всё это время. И всё это ради того, чтобы он встретился с ней – с белой королевой. Он посмотрел на мадам Жакмар, та взяла белую королеву и протянула ему:

– Найти любовь, месье Макс, это всё равно, что придать вкус жизни. Это словно соль для пищи, вино для души. Вы не сможете увидеть весь спектр красок, испытать все чувства, раскрыть себя и познать этот мир, если вам не ведома любовь. Она создаёт мир, месье Макс!

Макс внимательно смотрел на доску, куда мадам Жакмар вернула белую королеву, и понимал, к чему она клонит.

– Ваша белая королева – вы знаете её, месье Макс?.. – спросила мадам.

– Да! – Макс был решителен в своём ответе как никогда, и в действиях – тоже. Он поспешил выйти из комнаты, чтобы наконец-то найти свою Алису и увезти её в гостиницу в своём экипаже. На выходе он обернулся и озадаченно спросил: – А кто такой белый король?

– Это тот, чьё влияние безоговорочно правит вашей дамой, – разведя руками, загадочно ответила мадам.

Макс нахмурился и спросил:

– Бывший муж?

– Ха-ха! Месье Макс, вы шутник! Подумайте, кто оказывает влияние на мужчину, пока он им становится? – Она показала ему чёрную королеву.

Макс всё понял: никто не может оказать столь сильного влияния на мужчину, как его мать, а на женщину, соответственно, её отец.

– Белый король – это её отец? – уточнил он.

– Верно. Отношения с ним – вот, что вам стоит узнать, ведь именно так она будет вести себя и с вами.

Макс угукнул, поклонился и вышел из кабинета. Мадам Жакмар, оставшись в комнате одна, улыбнулась и, потерев руки, порадовалась очередной удачной работе свахи. Это было её излюбленным увлечением, о котором знали немногие. А те, кто знал, не сомневались в истинности её намерений по устройству подобных вечеров.

– Сводничество – это главная добродетель Корнелии Жакмар, – сказал Шарль Кро, допивая бокал вина и выходя из своего экипажа возле её дома. Ему уже доложили об Антуане, явившемся с неизвестной гостьей. Войдя, Шарль вежливо поздоровался со всеми, зашел к мадам Жакмар и пробыл у неё около четверти часа. Томас поспешил в оплот инженеров и буржуа.