Текст книги "XXI-я пластинка"

– Вкусно… – Алиса сначала пыталась есть по этикету, но приборы и кусок к этому совсем не располагали, и она, зачем-то извинившись, вцепилась в еду зубами, как дикарь.

– О мисс, а вы ведь действительно из Парижа, или я ошиблась? – Мэри, закончив дела на кухне, подбежала к их столику. Алиса, услышав её голос за спиной, моментально шлепнула поедаемый кусок обратно на тарелку, облизала губы и приняла аристократический вид.

– Да, мы и правда оттуда. А как вы догадались? – Алиса поменяла нож и вилку в руках местами.

– Тут такое не носят. Как теперь там? Я жила в Париже пять лет, но сейчас пришлось вернуться… – Мэри приготовилась слушать рассказ, но у гостей не было настроения.

– Да всё по-прежнему. Только электричество кругом, и художников стало поменьше, – ответила Алиса.

– Как минимум, на одного, – шепнул себе под нос Макс, но Алиса расслышала.

Мэри не унималась и продолжала расспрашивать гостей, как вдруг Макс, выглянув в окно, бросил ужин и побежал к выходу. Алиса, схватив кожаную сумку с пластинками, кинулась следом. Повозка растворилась во мраке. Макс бегал по площади и то и дело прислушивался, пытаясь расслышать стук копыт.

– Но как? – спросила Алиса, когда Макс подошёл к ней. – Сначала те бандиты с пушками, потом взлом номера, кража граммофона, а теперь и кучера с повозкой угнали?

Макс был удивлён не меньше, но старался не поддаваться отчаянию. Тем более он смог расслышать цокот копыт. Лошадь приближалась, колеса повозки скрипели – теперь и Алиса отчётливо слышала эти звуки. Как оказалось, лошадь была не одна, а целых семь скакунов, на которых важно восседали стражи порядка. Скрип колёс принадлежал тюремной повозке.

– Скотланд-Ярд, сэр! – возвестил наездник, спрыгнув с лошади и подойдя вплотную к Максу и Алисе. – Инспектор Джефферсон Ллойд! – представился он тоном, который никогда не встречал ни отказов, ни отпоров. – Почему вы не уведомили нас, что покидаете Лондон?

– А мы утром планировали вернуться, – соврал Макс.

– Неправда! Мне известно, что вы хотите покинуть страну. У меня есть приказ арестовать вас, – инспектор не церемонился, он сделал жест, и другие служители закона подбежали к напуганной Алисе и удивлённому Максу. – Сдавайте оружие и следуйте за мной.

Полицейские сопроводили путешественников к повозке.

– Сейчас лучше не сопротивляться, – шепнул Макс Алисе, и они покорно сели в темницу на колёсах.

Когда дверь захлопнулась, и Алиса увидела решётку на окошке, она исполнилась ярости и возмущения и, посмотрев на Макса, выпалила:

– Хочу, чтобы ты знал, что это целиком и полностью только твоя вина!

– Хорошо, – ответил Макс. – Тебе от этого легче?

– Да! – ответила Алиса.

– Можно спросить, почему?..

– Потому что меня не мучает совесть!

– Как думаешь, что является большим чудом: твоя совесть или наше спасение?

– Нахал! – возмутилась Алиса, как вдруг с улицы послышались глухие шлепки и вскрики.

– Макс! Что это?

– Это доказательство, что у тебя ни стыда, ни совести! – улыбнувшись ответил Макс. – Нас спасают.

– Но кто?

– Думаю, те ребята, которые наблюдали за происходящим с той стороны улицы. За нами давно и пристально следят и, кажется, я догадываюсь – кто… – сказал Макс, выглядывая из-за решетки.

– Что? – Алиса пребывала в недоумении. – Какие ребята? Кто следит? Что происходит?

Тут дверь распахнулась, и Макс, подхватив Алису, вышел наружу. Там их ждали трое парней, все сотрудники Скотланд-Ярда были связаны и брошены неподалеку в кустах. От такого зрелища Алиса ухватилась за руку Макса. Тот подошёл к одному из парней и сказал по-французски:

– Благодарю, месье, за ваше вмешательство.

– Не стоит благодарностей, месье. У вас сильные покровители, – ответил мужчина.

– Тогда передавайте им и мадам Жакмар привет от нас. Я видел вас у неё.

– Месье проницателен, но у нас есть ещё поручение доставить вас в одно место. Ваши друзья будут рады видеть вас; кроме того они перехватили вора, который украл ваш саквояж. Сейчас его доставили к ним. Вы согласитесь отправиться с нами?

– Да, конечно!

Макс посмотрел на Алису, всё это время висевшую на его руке, разинув рот. Забыв, что она знает французский, он сообщил ей:

– Они знают, где наш саквояж, и доставят нас туда.

– Я всё прекрасно поняла! – опомнившись, возмутилась Алиса. – Ты был у мадам Жакмар? Когда это?

– Когда искал тебя.

Макс пошёл следом за французом, который показывал дорогу к их повозке. Следом шла Алиса, возмущенно засыпая вопросами:

– Как это: искал меня? Откуда ты с ней знаком?

– Я несколько раз пытался тебе об этом рассказать, но тебе всё время было не до того. А теперь ты меня обвиняешь. Вновь. В чём?

– В том, что… – Алиса не находила слов. Она столкнулась с самым странным и сильным из всех человеческих чувств – её настигла ревность.

Макс остановился, повернулся к ней и, обхватив за плечи, посмотрел прямо в глаза:

– Я бросился за тобой, когда увидел того старикана на лестнице…

– Это Антуан Кро, брат Шарля, – перебила его Алиса.

– Да знаю я… – ответил Макс и продолжил: – С которым ты уехала на вечер. Там я облазил все залы и, не найдя тебя, познакомился с мадам Жакмар. Она мне многое объяснила… – Макс оглянулся, французы ждали возле повозки. – Я тебе потом расскажу, что именно.

– Да уж… потом! – возмутилась Алиса. – Это у неё ты выучил французский язык?

– Да, она мне помогла.

Алиса скривила губки и насупилась. Макс встряхнул её за плечи и по слогам произнёс, придавая вес каждому слову:

– Всё это было ради тебя!

Он отпустил её плечи, ещё немного посмотрел ей прямо в глаза, так что ей стало некомфортно, и она отвела взгляд в сторону. Макс вздохнул и пошёл к повозке. Алиса обхватила двумя руками сумку и засеменила следом за ним.

Пока их везли, она решила нарушить воцарившуюся тишину и предложила Максу:

– Нам надо придумать, где мы можем найти устройство для звукозаписи.

– Я уже всё придумал. – Макс вновь удивил Алису своим заявлением. – Я никак всё тебе не расскажу. Когда ты в Париже… – Он осёкся, эта тема стала для него небезопасной. – То есть, когда мы некоторое время не общались, я вспомнил кое-что.

Макс чувствовал и смаковал этот чудный момент, когда, наконец, Алиса имела возможность восхититься его сообразительностью:

– Я как-то раз пришёл в номер и разглядывал граммофон…

– И? Говори уже! – Алисе не терпелось, но повозка остановилась. Нужно было выходить.

– Чёрт. Потом… – ответил Макс.

Глава XIX

 
«Лети в мой сад, голубка…»
 

(Михаил Боярский, 1987 г.)

– Рад видеть леди и джентльмена на борту «Андромеды»! – И тут же стал раздавать команды, благодаря которым, вкупе со слаженными действиями команды, «Андромеда» уже через четверть часа ложилась на нужный курс.

Паруса надулись попутным ветром, и до восхода солнца шхуна уже высадила своих пассажиров во Франции, где их принял дилижанс, запряжённый четвёркой белых лошадей, и помчал в столицу.

В открытое окно утонувшего в зелени, неприметного парижского дома дул ещё прохладный весенний ветер. Мистер Эдисон заметно нервничал и то и дело смотрел на часы.

– Что-то не ладится, дружище? – участливо поинтересовался Шарль.

– Нет. Всё хорошо. Ты сказал, сегодня отдашь расчеты по сепаратору. Готово? – Эдисон опять посмотрел на часы.

– Готово. Только я сначала сказал, что через полгода или год. Но ты настоял, что сегодня. А теперь нечего смотреть на часы. Я художник, надо мной время не властно! – Шарль продолжал что-то писать, не поворачивая головы в сторону собеседника.

– Пустое время – пустой кошелек… – Эдисон был явно чем-то недоволен.

В комнату зашел Антуан.

– Доброго здоровья вам, господа.

– Добрый вечер! Слава богу, ты пришел. Думал, с ума сойду ждать, пока твой брат-художник тут «творит». Перекинемся в преферанс?

– Конечно, Томас, я понимаю. Сейчас принесу карты и бумажник! – Антуан вышел.

– Всё же я думаю, что ты, Фома, обеспокоен чем-то другим… – Шарль улыбался.

– Чарльз, отстань! – Эдисон прошёл в большой зал. Шарль – в свой кабинет. Когда Антуан и Томас уже вдоволь наигрались в карты, вино и разговоры наскучили им, а Шарль в своем кабинете уже собирался гасить свечи, к нему вбежал молодой итальянец в костюме цыгана и радостно сообщил:

– Мы их доставили!

– Так, где они? – Рука Шарля застыла над свечой.

– Здесь! – Парень тяжело дышал. – Вести?

– Конечно, чёрт возьми! Стой! – Шарль отпирал ящик стола. – На, отдашь капитану «Андромеды». Скажи, что он может ставить её на ремонт, я оплатил работы, – Шарль протянул ряженому цыгану пачку бумажных денег. – Завтра я сам к нему подъеду. Как он вообще?

– Говорит, что ваше судно – самое экстравагантное из всех. – Парень прятал деньги в жилетку, но они не лезли.

– За это и выкупил его у чайной компании… Ладно, веди их.

Когда Макс и Алиса поняли, что они доставлены к Шарлю, их возмущению не было предела. Их ввели в комнату, где он уже ждал, а следом внесли и пропавший саквояж. Увидев его, Макс и Алиса кинулись наперебой высказывать свое мнение. Но Шарль прервал гостей; не сразу, конечно, но как только смог.

– Тихо. Тихо, молодые люди. Не кричите, ради всего святого. Вы же ничего не знаете. Я лишь хотел исправить свою ошибку.

– Какую, к чертям, ошибку? – Макс пошел на Шарля, тот отгородился от него стулом.

– Сядьте и послушайте. Милая мадмуазель, услышьте хоть вы меня! – Шарль практически отчаялся. Но Макс и Алиса из любопытства всё же сели в кресла.

– Я виноват перед вами. Я проболтался Томасу о том, что вы работаете над звукозаписью. А потом понял, что его интерес нездоров. Тогда я сразу вызвал своё судно и своих друзей-артистов, чтобы разыскать вас и помешать ему.

– Тогда почему в нас тыкали пистолетом и постоянно похищали? – Макс не очень верил в его добрые намерения.

– И в номер для чего было залезать? – Алиса – тоже.

– Это наверняка были люди Эдисона! – Шарль кивнул в сторону двери в зал.

– Знаете, мы ведь отобрали пистолет у тех, на фабрике. И нашли шифровку! – Алиса показала клочок бумаги. – А это мы отобрали у кучера, который вёз нас к вашему кораблю. И кстати, он был мертвецки пьян и практически провалил ваш план.

Она вытащила второй листок. Шарль захохотал.

– Он не провалил. Это часть плана. Моя любимая. Нет более надежного оберега от лишней болтливости, чем физическая неспособность вспомнить что-либо. Не надо никаких специальных навыков и тренировок – нанимаешь человека и поишь его вином: он доволен, пьян и ничего потом не вспомнит. А лошадь прекрасно бы справилась и сама. Кстати, спасибо, что вы его не сильно покалечили! – Шарль был рад, что поделился своим шпионским секретом.

– По вам разведка плачет, – бросил в ответ Макс. – А шифровка? А? За дураков нас держите?

– Шифровку я ему сунул в карман, на случай если он попадет к Эдисону. Я знаю, что Томас пишет свои телеграммы и письма таким шифром. Вот, держите, – Шарль протянул Алисе листок, – это ключ.

Алиса стала переводить шифры:

– «Они в Лондоне. Следить все фабрики постоянно». – Потом взяла второй листок: – «Привет, Томас!»

Тут она грустно покраснела и передала Максу ключи и листок. Он прочитал и загоготал.

– Теперь верите? – Шарль смотрел на них с надеждой. Особенно на Алису.

Макс закончил хохотать и мгновенно сделал серьёзное лицо:

– Не особенно. Сюда-то нас для чего притащили?

– Во-первых, я сделал устройство, которое может записать звук на диск, как вы и просили. А во-вторых, тут вы будете в безопасности, я полагаю. Сейчас я принесу вам устройство. Оно ведь вам ещё нужно?

– Да, разумеется. Очень! – Алиса восхищённо посмотрела на Шарля.

– Тогда я мигом! – Шарль встал и вышел из кабинета. Как только он закрыл за собой дверь, они услышали, как в скважине провернулся ключ.

– Опа… Интересно это все… – Макс встал и подёргал дверь. – Так и есть, заперто!

– Думаешь, он задумал сделать с нами что-то? – Алиса встала и подошла к Максу.

– Не думаю, что стоит проверять. Алис, слушай, пока есть немного времени. Помнишь, я говорил, что мои родители были меломаны?

– Да, конечно.

– Так вот, отец рассказывал, что в Советском союзе пластинки «Битлов», «Пинк-Флойд» и прочих звёзд было не достать, и если кому-то удавалось найти такую запись, они переписывали пластинки сами. Брали два патефона и направляли один в другой. На одном играла пластинка на полной громкости, а на втором ставили самую мощную иглу и клали что-нибудь, обычно снимок… рентген. Так и называли: «рок на косточках».

Алиса открыла рот и захлопала глазами.

– Макс… – Она подошла и поцеловала его в щеку. – Ты – гений! Собирай граммофон. Быстрее.

Макс, не теряя времени, вскрыл чемоданы, собрал аппарат. Алиса перебирала пластинки.

– Патефоны были в двадцатом веке. Вот! – Алиса подняла в руках пластинку. – Двадцатая. Крути-крути-крути!

Макс докрутил ручку и они поставили пластинку. Граммофон заиграл «Амурские волны».

Шарль вошёл в комнату, где сидели Антуан и Томас. К уже знакомым гостям добавились двое потрёпанных граждан в серых пальто – один с забинтованной головой, второй с синяком в пол-лица, и господин Берлинер.

– А! И пончик здесь! – улыбнулся Шарль. – И ты с этой шайкой?

– Я не сам! – Эмиль указал на своих сопровождающих. – Меня привезли силой. И теперь допрашивают об этих иностранцах.

Шарль наливал из графина воды и, обратившись к господам в сером, сказал:

– Вы двое, кто это вас так?

– Это тот русский, – ответил мужчина с фингалом под глазом.

– А, неважно. Вон отсюда, – приказал Шарль и, засмеявшись, добавил: – Пол-Европы переколотил. Вы что, господа, глухие? Я вас не звал, вон отсюда!

– Мы не уйдем! – заявил перебинтованный. – Мы по приказу сэра Томаса.

– Значит, уйдёте все вместе!

– И я никуда не уйду! – Томас встал. – Я всё понял! Ты украл их у меня! – Он подошёл к Шарлю.

– Вы о чём вообще? – Антуан хорошенько набрался и не понимал, что здесь вообще происходит.

– Работорговля давно запрещена, и человека невозможно украсть, так как он никому не принадлежит! Во всяком случае, тебе. К тому же, ты искал не их, а кое-что другое. Я сразу понял твой замысел! – Шарль постучал пальцем по носу Эдисона. – Не получишь ты сепаратор.

– Джек! – крикнул Томас.

Перебинтованный подскочил к Шарлю и заломил тому обе руки за спину.

– Где они? – спросил Томас. – Он был в кабинете… обыщите его! У него должен быть ключ.

– Вот! – Джек протянул Томасу ключ. Томас скомандовал:

– В кабинет! Быстро!

Все побежали туда, бросив Шарля. Он ринулся за ними. Антуан попытался встать, но у него не вышло, и он просто махнул рукой.

Дверь долго не поддавалась Томасу, а когда ключ всё же провернулся, и они все ввалились в кабинет, там никого не оказалось. Только легкий ветерок раздул лежащие на столе бумаги Шарля.

– Чёрт! – Эдисон посмотрел на лежащий среди бумаг пистолет, прошёлся по кабинету. – Не получишь больше от меня ни цента! И я добьюсь по суду ареста всех твоих счетов!

– Да и пожалуйста, – тихо проговорил Шарль, а потом, резко повысив голос, схватил со стола револьвер и направил на своих не очень дорогих гостей: – Живо все отсюда!

Они помялись и стали уходить, оставив его одного. Он сел в кресло и просидел в нём, пока внизу не хлопнула дверь подъезда за последним из его посетителей. Затем он встал и начал наводить порядок среди бумаг. Часть порвал, иные разложил по стопкам. Часть лежала на полу; поднимая их, он заметил листок со свеженаписанными строками:

«Дорогой Шарль! Надеемся, что вы и впрямь помогали нам! Увы, но у нас нет времени ожидать проверки ваших слов и наших догадок. Спасибо за то, что вы сделали. Вы будете известны и как певец, и как ученый. Алис Ибю и Макс Крестовский».

Он налил себе вина и положил записку во внутренний карман. Понимал ли он, с чем ему случилось столкнуться, или нет – никто не знает. Мозг гения – вещь странная. Иной раз он видит и осознает невероятные вещи. А порой – не понимает и очевидного.

Глава XX

 
«Печальная страна, а в ней твоё окно…»
 

(«Летели облака», Алина Орлова, (ДДТ cover) 2000 г.)

Макс и Алиса сразу поняли, что они в Москве. Эту архитектуру советского времени ни с чем спутать нельзя. Нырнув в проулок и спрятавшись в тени, они почувствовали холодок по коже. Вокруг стояла такая звонкая свинцовая тишина, от которой, казалось, стынет кровь в жилах:

– Как-то тут жутковато… – сказала Алиса.

– Смотри… – Макс кивнул в сторону тротуара. Там сидели люди, закрыв лицо руками. – Что это с ними?

– Макс! – Алиса, осмотрев улицу, увидела ещё пару советских граждан в подобных позах. – Они словно остолбенели.

– Тут произошло что-то страшное. Они же все плачут! – Макс разглядывал улицу, до них стали доноситься всхлипы.

– Посмотри на их лица… – Алиса недоумевала, таких глаз она не видела никогда. В них отражалась искренность ребенка и печаль старика, боль и счастье одновременно. Вдалеке стояла женщина, она не плакала, а просто смотрела в небо. Алиса почувствовала, как её сердце сжалось, а в горле набухал ком горечи.

– Сколько боли на одном маленьком клочочке мира… – произнесла она.

– Это не «клочочек», это Россия, – поправил её Макс.

Тут они услышали, как кто-то бежит по улице, и вскоре мимо проулка пронёсся парень. Подбежав к ближайшему прохожему, он обхватил того руками. Оба рыдали и что-то бормотали, глотая слезы.

– Макс, – несмело сказала Алиса, – кажется, я поняла, что происходит.

Не успела она договорить, как всё вокруг загудело, зазвенело, из окон высовывались люди и кричали что есть мочи. На улице начала образовываться толпа – народ стекался из всех близлежащих домов. Все кричали «ура!». Громкоговоритель закряхтел, и из него раздалась мелодия «Амурских волн».

– Это день Победы… – закончила свою мысль Алиса. – Им только что об этом сообщили! – Алиса уже говорила как можно громче, пытаясь перекричать толпу.

Военные, появившиеся в толпе, сдирали с себя форму и фуражки и подбрасывали всё в небо. Шум усиливался, тишина превращалась в смертельную давку. Макс, подбежав к улице, подобрал две рубашки. Одну отдал Алисе, другую надел сам.

– Макс, нам нельзя выделяться, – растерянно сказала она, разглядывая кружевной подол платья. – Нас же расстреляют.

Макс уже привычным жестом отодрал низ платья и выкинул его в сторону.

– Знаю, – ответил он, – чужакам тут приём заказан. Но нам надо искать патефон. Пошли.

Он взял граммофон, а Алиса – сумку с пластинками, – посчитали, что в раздельном виде будет безопаснее. Тихо подкравшись к выходу из проулка и убедившись, что основная масса людей уже прошла в сторону центра, они вышли и побрели в сторону опустевших дворов.

Все окна и двери были распахнуты. Макс и Алиса заглядывали в окна первых этажей в поисках проигрывателя. Из-за угла дома выпрыгнули два веселых юнца и, подбежав к Алисе с Максом, начали их обнимать и поздравлять.

– И вас с Победой! – ответила Алиса, её глаза блестели от слез, и Макс ещё больше влюблялся в неё, видя её сопереживания.

– А вы в Москве живете? – решил он поинтересоваться у парней.

– Да, тут, на Сретенке! – показал один из них рукой в направлении улицы.

– А два патефона сможете найти? Очень надо, во как! – Макс показал рукой по горлу, ему не хотелось задерживаться с Алисой в столь странное время. Возможно, он впервые чувствовал такую тревогу. – Нам срочно пластинку переписать.

– Конечно, сможем! – парни переглянулись. – У Витькиных был, и у тёти Кати. Пошли!

Дорогой всем им предлагали бесплатное мороженое, мальчишки бегали, раздавая папиросы. Макс взял мороженое – оно было в форме шайбы, зажатой между двух круглых вафельных пластин, и протянул Алисе.

Она уже не сдерживала слез, они текли по её щекам. С детской радостью Алиса взяла мороженое и почувствовала вкус Победы.

Когда пришли на место, парни стали настойчиво звать Макса и Алису с собой, и они не смогли отказаться от этих приглашений – ребята были довольно настойчивы. Дома их встретили как родных, но под предлогом, чтобы не мешать, Макс и Алиса всё же вышли в коридор. Спустя несколько минут парнишки вынесли им первый патефон:

– Вам какую пластинку переписать надо? А то у Витьки этих пластинок – на весь Союз столько нет.

– Таррега нужен, испанская классика, вальс, – ответила Алиса.

– Наверняка есть, он же гитарист! Пошли к нему! – парни подорвались из коммуналки, увлекая за собой Макса и Алису.

– Вы куда, дома побудьте! – доносилось им вслед. – Мальчики!

Дом был наполнен какими-то радостными звуками. В доме Витьки, который жил на соседней улице, всё было практически так же. Но он жил не в коммуналке, а в отдельной двухкомнатной квартире с высокими потолками.

– У него отец в консерватории преподает, – пояснили ребята, хотя ни у Макса, ни у Алисы никаких вопросов не возникло.

Витька был младше своих друзей года на три. Встреча прошла бурно, но быстро. Витька разложил все имевшиеся в доме пластинки. По итогам поиска было найдено две записи нужного вальса. Макс и Алиса и предположить не могли, что им так повезет. Но одна пластинка была затёртой, и звук был плоховат; послушали вторую – на ней нужный им кусок был сыгран с долей импровизации, и звучал несколько по-иному. Но всё же решили писать с неё.

– А зачем вам сегодня Таррега? – поинтересовался Витька.

– Да обещали мы… – Алисе казалось, что этот аргумент будет самым весомым.

– Нас без неё и домой-то не пустят! – подтвердил Макс.

– Сегодня пустят! – подмигнул один из парней. – Но раз обещали, то пошли.

Писать пластинку на патефоне – дело громкое, поэтому вышли во двор. На улице, как оказалось, прошёл дождь, и скамейка во дворе была влажной. Постелили газету и расположили на ней два патефона. Макс достал из чемодана диск, вырезанный ещё в девятнадцатом веке, и установил на один патефон.

– Хоть бы сработало! – взмолилась Алиса.

– Сработает, обязательно! – обнадёжил её Макс.

На второй патефон поставили Таррегу, завели пружины и опустили иглы. Двор наполнился ожившей классикой. Думал ли великий испанец, перебирая струны, что эта мелодия когда-то станет символом первой четверти двадцать первого века, и что именно от неё будет зависеть возможность Алисы и Макса вернуться в свое время… вряд ли. Но любой композитор мечтает, чтобы его творения жили в веках, и тут он не прогадал. Пластинки крутились, и музыка железной иглой патефона чертила дорогу домой.

В самом конце нужного им перебора во двор въехал грузовик военных лет – полуторка, подав звучный гудок, Макс и Алиса замерли в ожидании неудачи. Когда запись была окончена, они из вежливости попили чаю и распрощались со своими новыми друзьями.

В Москве вовсю шли народные гуляния: песни, патефоны, гудки машин – всё смешалось в один ровный гул, над которым пытались развеваться обвисшие от так и не проходящего дождя красные флаги. Макс и Алиса искали место, укрытое от лишних глаз и дождя. Спустя некоторое время такое место было найдено во дворе одного из домов на Остоженке.

Там Макс раскрыл чемоданы, приделал трубу к граммофону, завёл пружину и поставил пластинку. Нужно было опустить иглу, но рука его замерла. Он смотрел на Алису. Она молчала. Оба они думали об одном и том же. О том, что будет потом, и о том, что есть сейчас.

Очень трудно заканчивать приключение. Возвращаясь из отпуска или даже просто из деревни в Рязанской области, переживаешь некоторый шок по возвращении. Для человека свойственно задумываться, прежде чем поставить жирную точку в каком-то периоде своей жизни. А их приключение, по всей видимости, подходило к концу.

– Опускай иглу… – Алиса грустно смотрела на вращающийся диск, в котором были стружки из её серёжек.

– Не могу! – Макс тоже смотрел на диск. – Может, погуляем? День Победы все же…

– Мы слишком подозрительно выглядим, как бы приключений не найти, – Алиса выставила руки вперёд. – Уж очень мы не по моде. И без документов. И мёрзну я уже.

– Давай тогда, полетели! – Макс опустил иглу, полилась музыка.

Путешественники во времени, взявшись за руки, смотрели на граммофон, который Макс держал второй рукой. Иголка дошла до отрывка, которому суждено было завершить их странствия. Мелодия была хриплой, но различимой, Витькин патефон очень старательно выцарапал её. Но в конце того отрывка записался гудок машины. Граммофон был немного удивлён, поэтому некоторое время подумал, а потом всё же переправил их в кабинет Алисы. На её столе лежал телефон Ивана Михайловича, подключённый к зарядному устройству, на нём играла мелодия звонка. За окном прогудела машина. Макс и Алиса подбежали к окну. Внизу стоял тёмно-зеленый военный «УАЗ» и время от времени гудел, видимо, вызывая кого-то.

– На военных машинах гудки до сих пор такие же! – улыбнулась Алиса.

Макс посмотрел на звонивший телефон и отключил его.

– Алис, а нас знаешь, сколько не было? Ровно сутки. По местному времени.

Алиса молчала. Она прошлась по кабинету, сняла промокшую рубаху и села в своё кресло, покрутилась в нём.

– Ты теперь как будешь?.. – Макс тоже снял рубашку.

– Да как обычно… доделаю всё… надо.