Текст книги "XXI-я пластинка"

– А что я говорила?

– О поэте и скульпторе каком-то, который хотел изобрести кино, но получилось только скрестить пылесос с патефоном, – резюмировал её вчерашний доклад Макс.

– Шарль Кро? – обрадовалась Алиса.

– Вроде. – Макс перегнулся через стол – отбирать часть своей булочки из рук девушки-проглота.

– Всё-таки ты не безнадежен! – заключила Алиса, отклонившись и запихнув сласть себе в рот.

Макс поднял подушку и пульнул ею в Алису, доевшую его завтрак.

– Мне после еды надо обязательно съесть что-то сладкое, а то у меня организм не поймёт, что поел! – обиженно сказал он. Алиса растерянно посмотрела в его сторону. На тарелке было пусто.

– А я?! У меня организм вообще ничего с утра больше не может есть, кроме сладкого! – возмущалась она.

– Ещё бы… Ты и в обед после такого не должна есть хотеть! Сколько ты тогда шоколада закупила! Типа, «не себе»… ясно всё с тобой! На диетах не сидишь, – съязвил Макс, оставленный без вкусняшки.

– Сроду не соблюдала! Вот ещё! – После этих слов она немного покраснела. – Если только после нового года… Ладно, Макс, я сейчас…

Алиса ушла в свой номер, а потом вернулась и протянула Максу коробочку с конфетами.

– Слушай, нам надо найти Шарля Кро, – сказала она, ставя коробочку возле Макса.

– Да, нужно купить адрес-календарь! – ответил довольный Макс.

– Я вчера и про это говорила? – удивилась себе Алиса.

– Сам догадался!

– Конечно, сам!

– Ладно, пошли в город, искать адрес-календарь.

Глава XII

 
«Но зато мой друг лучше всех играет блюз»
 

(«Машина времени», 1994 г.)

Выйдя из гостиницы, Макс и Алиса, одетые в самые модные наряды, легко смешались с гуляющими по бульвару горожанами. Алиса разглядывала улицу в надежде обнаружить торговую лавочку с печатной продукцией. Завидев мальчишку, продающего газеты, она подозвала его и спросила, где можно купить адрес-календари, а заодно купила газету. Макс принял газету к хранению и переноске в кармане своего пиджака, хотя не без споров и поучений со стороны Алисы о том, что это исторический памятник, его нельзя мять и складывать вдвое, и тем паче – вчетверо. Затем они нашли магазинчик, о котором им сказал мальчишка и, наконец, купили столь долгожданный адрес-календарь. Шарль Кро, к их счастью и торжеству, там значился на сорок второй странице, с указанием адреса. Оставалось только взять экипаж и отправиться туда, ибо пешком было довольно далеко – по заверениям Алисы.

И в самом деле, добирались они около двадцати минут. Пешком им пришлось бы идти не менее часа. Когда экипаж оставил их у здания на одной из окраинных улочек Парижа, они сильно засомневались в достоверности адрес-календаря. Дом был двухэтажный, одноподъездный, с невысокой шатровой крышей. Штукатурка персикового цвета местами осыпалась, пара окон на нижнем этаже была заколочена. За домом и садом вокруг явно никто надлежащим образом не ухаживал. Во дворе виднелись сарайчики, на натянутых верёвках сохла рыба и бельё. У входной двери принимал солнечные ванны пушистый пёстрый кот, хорошо отъевшийся на рыбной диете.

– Честно говоря, не похоже на дом поэта, скульптора и изобретателя… – обведя всё это хозяйство взглядом, справедливо заключил Макс.

– А по мне, – сказала Алиса, – так самое что ни на есть логово непризнанного гения…

– Глянь на хвостатого! – Макс кивнул на кота

– Ой, котик! – Алиса бросилась гладить мохнатого лежебоку.

– Думаешь, всё-таки, куда надо приехали?

– Не знаю, давай спросим у этой холёной мордочки! – Алиса почесала кота за ушком и тот замурлыкал.

– Пошли, проверим! – Макс потащил Алису за собой, и они вошли в дом.

Подъезд был плохо убран, на площадке стояли ящики, мешки, стремянки, а на стенах виднелись остатки зеленой краски. Алиса поёжилась. Нужная им квартира располагалась на втором этаже. Лестница была покрыта старой, протертой до дыр ковровой дорожкой красного цвета, на стенах кое-где были надписи. Одна из двух дверей была заколочена, а вторая оторочена витым плющом. На ней и красовался номер, который они искали.

– Видимо, он всё же не лишен честолюбия: ковровая дорожка, лавровый венок вокруг двери, – подмечала Алиса. – Если, конечно, это действительно его дом.

Макс оставил реплику без ответа и бескомпромиссно постучал в дверь кулаком.

– Ты что! Так сразу? – удивлённо спросила Алиса.

– А что, надо было постоять с полчасика? Чего ждать-то?

Дверь заскрипела, открываясь. За ней стоял мужчина, одетый в довольно потрёпанный сюртук, серые брюки, на ногах у него были странного вида мокасины, надетые на босу ногу, ворот рубашки, меж тем, был изрядно накрахмален, на груди висел медальон, в руках он держал несколько листков бумаги. Взгляд у незнакомца был потерянный, черные кудрявые волосы, слегка подернутые сединой, были нерасчёсаны, лицо не выбрито. На вид ему было лет пятьдесят пять или около того. Алиса, несколько знакомая с историей Франции, заподозрила в нём Шарля Кро, но об заклад биться не стала бы.

Мужчина заговорил на французском, Алиса перевела его слова Максу.

– О, господа, я давно уже жду вас, – тихо проговорил мужчина, – проходите.

С этими словами он развернулся и пошёл по коридору. Макс и Алиса были ошарашены.

– Наверное, ждал кого-то… – предположила девушка, Макс пожал плечами. Путешественники проследовали за ним. Квартира была большой и очень обильно обставленной. Однако единый стиль угадать было довольно трудно. Тут были и старомодные диваны, один из которых стоял прямо в коридоре, и портьеры в стиле «модерн», и совершенно минималистичные зеркала в кованых оправах. Французы не любят избавляться от старой мебели, приобретая новую, и видимо, тут эта традиция преобладала. Предметы обихода были разного вида и стоимости. Квартиру явно обставляли по возможностям. Пройдя по коридору до конца, они упёрлись в дверь.

Хозяин отомкнул её ключом и также пригласил войти. Из мрачного и серого коридора они вошли в залитую светом квадратную комнату, довольно большую. В центре её стоял стол с большим креслом, а по периметру расположились диваны, мольберты, шкаф и небольшой столик с остатками трапезы и парой пустых бутылок зелёного стекла.

– Я здесь творю! Старый ребёнок среди своих игрушек… – Месье улыбнулся своей шутке, Алиса попыталась поточнее перевести её Максу. Тот тоже хмыкнул. – Я ведь помню, о чём мы с вами условились. Я написал его. Стих и рассказ. В нём нет смысла, но в то же время, там есть весь смысл на свете. Слушайте:

 
Возле высокой белой стены – голой, голой, голой,
Стояла лестница, а на земле – рядом, рядом, рядом,
Лежала под ней копченая сельдь – сухая, сухая, сухая.
 

Алиса и Макс слушали, не смея перебивать. Теперь Алиса точно знала, что перед ними Шарль, и была сильно шокирована. Все люди с портретов прошлых веков казались ей всегда образцовыми аристократами: манерными богачами, интеллигенцией, ни в чём не нуждающейся элитой общества. А если и была нужда, то она представлялась романтически возвышенной. Как если бы все средства спускались на красивую жизнь в кафе – на вино и цветы для дам. Человек же перед ними походил больше на ненормального, хотя и весьма безобидного сумасшедшего, стащившего в свою квартиру все вещи, которые ему когда-либо попадались под руку. Шарль тем времелнем продолжал:

 
Кто-то подходит, держа в руках – грязных, грязных, грязных,
Большой молоток, огромный гвоздь – острый, острый, острый,
И ещё клубок бечевы – толстый, толстый, толстый.
По лестнице он залезает наверх – медленно, медленно, медленно,
И забивает свой острый гвоздь – тук, тук, тук,
В самую кромку белой стены – голой, голой, голой.
Потом он кидает свой молоток – вниз, вниз, вниз,
К гвоздю привязывает бечеву – длинную, длинную, длинную,
А к бечеве копчёную сельдь – сухую, сухую, сухую.
Затем он слезает по лестнице вниз – медленно, медленно,
медленно,
Уносит её и свой молоток – тяжелый, тяжелый, тяжелый,
И прочь удаляется не спеша – вдаль, вдаль, вдаль.
И с этих пор копченая сельдь – сухая, сухая, сухая,
На самом кончике той бечевы – длинной, длинной, длинной, Раскачивается едва-едва – влево, вправо, влево.
Я сочинил этот рассказ – простой, простой, простой,
Чтобы позлить взрослых людей – важных, важных, важных,
А заодно позабавить детей – маленьких, маленьких, маленьких…
 

Поэт завершил и поклонился.

– Как? – Он был горд собой. – Что скажете? – Потом спал в лице и тихо спросил: – Вы напечатаете его?

– Нет… – начала Алиса.

Шарль подбежал к окну, взобрался на подоконник и, обернувшись, вытаращил свои почти чёрные глаза:

– Я так и знал! Вы что, хотели поиграть? Заключили пари? Смогу ли я? Я смог! И где же ваша благодарность?! Вон! Вон отсюда! И не приходите больше на мои концерты, я вас вышвырну!

– Вы нас перепутали с кем-то! – быстро окликнула его Алиса. – Мы понятия не имеем, о чём вы!

Теперь она разговаривала с ним так, как обычно её саму успокаивал Макс. Метод сработал, Шарль опять сменил взгляд.

– Мы никогда раньше не встречались, – продолжила гостья, – но прибыли в Париж вчера именно с тем, чтобы найти вас.

– Да? Простите, я уже совсем странен стал, – сказал Шарль, слезая с окна. – Простите, я стар… а по какому делу? – Шарль взял со стола колокольчик и позвонил.

– Мы к вам по поводу палефона, – не стала медлить Алиса, пока он снова не попытался их выгнать. Она хотела узнать всё как можно скорее.

– Да, господа, да… десять лет назад в журнале «Рапель» Менье опубликовал статью с заголовком: «Господин Шарль Кро загнал звук в бутылку»… – Шарль написал буквы в воздухе перед собой. – Но вы опоздали! – старик с досады причмокнул и развел руки. – Бумага того журнала истлела, как и я сам, а палефона у меня и вовсе нет.

– Это неважно, – успокоительным тоном ответила Алиса

– Как?! Как – неважно? – он опять уставился на Алису своими большими грустными глазами. – А что тогда важно, если не это? Я всю жизнь хотел быть изобретателем, инженером, но на меня там… – Шарль кивнул головой за дверь, в коридор, – смотрят, как на посмешище. Я для них просто трубадур своей эпохи. Томас тут же прибрал мою идею. Его вспомнят! Не меня. Меня забудут или обзовут «посредственным певцом», в лучшем случае – простым поэтом!

– Что вы, вас будут помнить всегда… я уверена! – Алиса не смогла сдержаться.

– Почем вам знать… вы ещё очень молоды и многого не знаете о жизни.

Это очень резануло по самолюбию Алисы, и она едва смолчала, чтобы не начать доказывать обратное.

– Но мне лестно, что он вам интересен, – продолжал Шарль. – Однако я вынужден спросить: зачем вам палефон? Эту идею уже украли, как и телеграф, вы не будете первыми. Ха-ха! – Он встал и махнул руками в сторону сада за окном. – Погуляйте во дворе пару лет… я изобрету что-нибудь ещё, и вы придёте и украдете это, а?

– Месье Кро, я не знаю, почему вы решили судить нас в таком ключе, но мы никогда ни у кого и ничего не крали. У нас к вам есть вопросы как к изобретателю. Волею случая, вы – единственный, кто может помочь нам.

Шарлю это, очевидно, понравилось. Он опустился в кресло и пригласил гостей сесть. В этот момент в дверь заглянул небритый парень лет восемнадцати, посмотрел на Шарля, затем на гостей и спросил:

– Ты звонил? В колокольчик? – Затем обернулся к Максу, сидящему чуть поодаль от Алисы. – Ради всего святого, заберите у него этот чертов колокольчик! Вообразил, будто я его лакей, но притом какого-то дьявола отказывается платить мне жалование!

– Звонил, звонил, не докучай господам, они по делу, – заворчал Шарль. – Лучше, Гийом, принеси нам чего-нибудь из еды!

– У нас нет ничего. Вы вчера с вашими дружками прикончили все запасы! Я ухожу в город, буду поздно.

Юноша хлопнул дверью.

– Ну хотя бы сыр! Сыр-то должен быть? Мальчишка! – крикнул вслед Шарль. – Горячий парень, как и я в лучшие годы… одну минуту.

Он удалился вслед за юнцом. Алиса, оставшись один на один с огромным числом интересных предметов, намётанным глазом определила, что здесь может быть интересного для науки.

– Макс, Макс! – своим любимым восторженным шёпотом начала она. – Рядом с тобой лежит блокнот. Вон! – Алиса кивнула на столик с набросками. – Видишь? Возьми его для меня, а?.. То есть для науки!

Макс демонстративно отвернулся.

– Макс, ну пожалуйста!..

Он молчал.

– Мне очень надо! Хорошо, я только посмотрю…

Алиса постаралась сделать страдающий, умоляющий и нежный взгляд, но на этот раз он не возымел обычного действия.

– Алиса, я не буду ничего здесь брать без разрешения этого лунатика, – Макс был настроен решительно.

– Он же не заметит!

– Да что у тебя за отношение к людям и их собственности!

– Там могут быть ТАКИЕ вещи! Макс… – Алиса почувствовала, что и вправду слегка перегибает палку, но отступать было поздно.

– Хватит, я сказал, – отрезал Макс, и она убедилась в своей заносчивости и, как любая женщина на её месте, обиделась на него за правоту.

В коридоре заскрипела половица, Алиса вскочила с кресла, взяла блокнот и кинула Максу. Макс тут же среагировал, отбив его от себя, и блокнот полетел на пол. Дверь открылась. Шарль принёс на серебряном подносе графин с вином, кусок сыра, луковицу, пять помидор и вяленую рыбу.

– Прошу, угощайтесь. Говорить о палефоне на пустой желудок у нас, в Париже, считается дурным тоном, – с этими словами он налил вино в три фужера, поднял свой и тут же осушил его одним глотком.

– Приступим! – сказал Шарль, смакуя вино и облизав губы. – Итак, что вас интересует?

Он откинулся на спинку кресла, взяв в руку помидор, и приготовился слушать вопросы, на которые мог ответить только он.

– Мы попали в весьма щекотливую ситуацию, месье… – деликатно начала Алиса. – Нам жизненно необходимо записать звук.

– Ха! И причем здесь я?! И мой палефон? Мне… – И тут Алиса перебила Шарля.

– Только вы можете подсказать нам, на чём можно это сделать и где. А также – где взять материал, который нам нужен! Заранее вас благодарю! Надеюсь, вы поможете нам советом? – Алиса снова села. Макс переставил свое кресло поближе и приготовился слушать переводы того, что он пропустил.

– Более странных посетителей, честно скажу, у меня не было… – Шарль опустошил ещё бокал. – Пейте, чудесное вино. Оно любой стол сделает королевским. – Он пододвинул фужеры с вином гостям. – Значит, записать звук… если вам нужно устройство, то я, конечно, за ваши средства, могу его изготовить. Но объяснять вам, как это делается, я даже и пытаться не стану. А вот с материалом помочь попробую. Вам нужны цилиндры, вокруг которых следует обернуть лист материала, способного хранить звук… лучше, конечно, взять серебро, но сойдет и олово.

– Нам нужны не цилиндры, нам нужен диск, – вмешалась Алиса.

– Диск? – глаза Шарля выдали его любопытство.

– Да, диск из целлулоида, – подтвердила Алиса. Шарль внимательно смотрел на гостью, ожидая продолжения. Убедившись, что Алиса сказала всё, что хотела, он вновь расслабился в кресле и погрузился в воспоминания:

– Двести лет назад и именно во Франции, – уточнил Шарль, – появились музыкальные ящики. Внутри у них были звучащие трубки, меха и деревянный или металлический валик со шпильками, – Шарль, виртуозно жестикулируя, создавал ощущение, будто он держит механизм в своих руках. – На валик «записывалось» по одной пьесе. Туда вкручивались штырьки… Знаете, для чего их использовали?

Алиса замотала головой; Макс, с оглядкой на неё, сделал то же самое.

– Как инструмент для обучения певчих птиц. Они назывались «Orgue de Barbaris». У меня есть один такой… если хотите, я найду.

– О! Не может быть! Будьте любезны… – Глаза Алисы загорелись, Макс всё понял и без перевода.

– Позже… – решил Шарль. – Потом немцы сделали «катаринку». – Он сложил руки на груди, как это делают большинство пожилых людей, потом наклонился вперёд и внимательно посмотрел на Алису. – Везде и всегда были валики или барабаны. Какой диск, мадмуазель?

– Плоский круг, – застенчиво ответила Алиса, она почувствовала себя неуютно от такого профессорского взгляда Шарля. И тут же зарделась румянцем – она поняла, что её реплика далеко не идеальна, вряд ли Шарль действительно не знает, что диск – это плоский круг. Да и каким ещё может быть круг, как не плоским! Кро усугубил самобичевание Алисы тем, что расхохотался.

Когда он окончил свои вокальные упражнения, – а никак иначе его смех назвать было нельзя, – он встал, развёл руками и сказал:

– В таком случае, господа, смею предположить, что вы продвинулись в своих идеях не только дальше меня, но и поперек всей механики. Вряд ли я смогу вам чем-то помочь. Но знаете, я крайне любопытен – это, пожалуй, моя главная мораль и моя единственная добродетель. Ха! Давайте так: я помогу вам, чем смогу, а взамен вы раскроете мне свои секреты.

Делать было нечего, и Алиса с опаской кивнула, не переводя Максу ни слова. Макса это насторожило.

– Итак, – продолжил Шарль, – я ничего не знаю о дисках, но вот слово «целлулоид» мне знакомо. Подождёте секунду?

Шарль прошелся по комнате, почёсывая затылок.

– О нет! – воскликнул он наконец. – Пойдёмте лучше со мной, я покажу вам свой архив, – мужчина небрежным жестом поманил гостей за собой.

Они вышли из комнаты в дверь, которая прежде служила черным ходом. Сразу за ней был небольшой тамбур, а за ним – ещё две двери. Они вошли в левую. Им открылась длинная узкая комната со стеллажами, напоминающая чулан или погреб для хранения солений. На стеллажах лежали стопки книг, газет, журналов. В конце комнаты стоял дубовый стол и такой же неуместно шикарный стул, как и в кабинете Шарля. Он подошёл к нему и, обращаясь к пустому месту, спросил:

– Господин архивариус, не подскажете ли, где нам найти сведения о чудном материале «целлулоид»?

После чего сам уселся на стул и достал из-под стола толстенную амбарную книгу, которая содержала опись всех его документов и алфавитный указатель. Всё было сделано очень дотошно и грамотно.

– Господа, сведения о целлулоиде… – Шарль водил пальцем по страницам и щурился, – та-а-ак… не вижу ни черта! – Тут он достал из кармана монокль и прижал к глазу. – Ага! Вот. Заметка в газете. Шестая полка, пятый ряд, одиннадцатая единица хранения.

Он резво вскочил со стула, нашёл полку и быстро вскарабкался по стремянке наверх. Макс тем временем задавался вопросом: «Для чего нужная стремянка? До потолка можно рукой дотянуться». Это он и продемонстрировал Алисе, та помотала головой и скривила губки, что означало: «Это при твоём росте, а нам ступеньки нужны». Стремянка тем временем кряхтела и скрипела. Шарль спускался. Макс и Алиса стояли посередине комнаты, пребывая в некотором замешательстве по поводу происходящего вокруг.

– Творческая личность, – заметила Алиса, Макс сочувственно кивнул. Хотя в душе опасался куда более прозаичной причины подобного поведения.

– Слегка того, – сказал он, глядя на Шарля, идущего к столу с папкой.

– Тебе не понять, – обиженно ответила Алиса. Шарль вызывал в ней массу положительных чувств, а вот Макс на его фоне казался грубоватым мужланом.

– Вот, – воскликнул Шарль, – имею для вас эврику!

Он держал в руках подшивку газет, которую затем положил на стол.

– Читайте! Я сейчас приду, ужасно хочется пить. Бумага там, в углу, – Шарль указал на стол, а затем на ящик, – чернила в столе. Если нужно, делайте списки.

Он быстрым шагом покинул комнату. Дверь скрипнула. Алиса начала листать подшивку. Газеты были одного года, но совершенно разных издательств. Их объединяло наличие сообщений о каких-то технических новинках и изобретениях.

– Макс! Это потрясающе! Это же тематический архив! – восторгалась она.

– В смысле? – Ему ужасно не нравилось, что он не понимает что говорят, что написано и, следовательно, что происходит. Поэтому Макс был сердит и от этого казался ещё менее сообразительным, чем есть на самом деле.

– Тут собраны все газеты, книги, журналы, где описаны изобретения! – Алиса вытащила книгу с описью и открыла её. Макс напугался. Алиса вела себя так, будто хватила горчицы на ложке с горкой, думая, что это сладость: она округлила глаза, открыла рот и, почти задыхаясь, замахала руками.

– Он собрал данные с тысяча семьсот семидесятого года! Представляешь?! Это мы шизики, а не он! Стоп! А у него здесь есть…

Страницы зашелестели. Алиса что-то искала. Её уже было не остановить. Предчувствуя беду, Макс пошёл в угол комнаты, взял бумагу и чернила, макнул перо – и оно оставило жирную кляксу на листе. «Гений, а ручку слабо сделать?» – съязвил он про себя. Кое-как совладав с пером, он начал старательно, по буковке, переписывать заметку, где заметил слово «целлулоид» и не сомневался, что именно она им и нужна. Алиса всё ещё шелестела страницами. Когда большая часть заметки была переписана, послышался сдавленный восторженный писк Алисы. Пробормотав, она метнулась к стеллажам и долго что-то искала. Дописав текст, Макс решил поинтересоваться у неё, что она собирается натворить. В том, что она собирается именно «натворить», он уже не сомневался.

– Алиса?

Она не обращала на него никакого внимания, видимо, полностью уйдя в поиск или же просто из экономии времени.

– Эй, Алиса! Остановись. Ты чего делаешь? – Макс почти прокричал это.

– Тихо, не ори здесь по-русски, – буркнула она в его сторону. – Документ ищу! – от восторга она практически пропела свой ответ. – Возможно, он у него есть!

– Он был утрачен в девятнадцатом веке? – Макс склонил голову.

– Ты опять?! Ты невыносим! Я пытаюсь сделать для науки то, что могу. Для всего мира! В котором и ты, кстати, живешь. То есть будешь жить через сто двадцать восемь лет! И вообще… – Не успела договорить, как Макс перебил её.

– Из-за твоих спасений науки моё проживание в этом мире оказалось под большим вопросом, как и твоё тоже. А «бесценный памятник древности» сгорел в костре по твоей вине, – спокойно отрезал Макс.

– Потому что ты его туда кинул! – Алиса не могла принять очевидное, взывать к логике было бесполезно, она не хотела быть виноватой и не видела связи с тем, что Макс спасал её жизнь.

– Поэтому мы сейчас ещё разговариваем друг с другом, а не шкворчим на главной площади в том чертовом городке. – Макс упорно хотел донести до неё мысль о спасении и не разделял эту страсть охотника за древностями и привычку забывать и о прошлом, и о будущем, видя ценный артефакт.

Поняв, что не имеет на неё никакого влияния, он решил поступить проще и взять всё в свои руки:

– И брать отсюда ты ничего не будешь… – прохрипел Макс, Алиса удивленно оглянулась и хмыкнула.

– Буду!

– Это мы посмотрим! – Макс сунул в карман листок с переписанной статьей, решительно подошел к Алисе, взял её и, перебросив через плечо, вынес из комнаты. Не выпуская, пронёс беззащитную девушку через тамбур в кабинет Шарля, – там никого не было, – тогда он вытащил её в коридор. Вопли Алисы о том, что «сейчас все будет не так, как тогда», что «опасности никакой нет», затем о том, что Макс нахал, о том, что «помогите, насилуют» и «поставь меня на место» сменились в коридоре молчанием и грозным взглядом. Вопли Алисы были на совершенно чистом русском языке. Включая крики о помощи. Одна из дверей в коридоре, ближе к его концу, открылась, и показался Шарль со стаканом воды в руке. Он сначала почти прошёл мимо, потом резко обернулся – Макс с горизонтально ориентированной Алисой стоял почти у выхода. В ту же секунду он вернул даме прямоходячее положение, та пошатнулась, и он крепко схватил её за талию. Шарль похлопал глазами.

– Скажи ему: «спасибо-Вы-нам-очень-помогли-но-нам-пора-уже-идти», – тихо скомандовал Макс. Та перекинулась парой фраз с Шарлем, и он заулыбался. На этом простились, и Макс с Алисой вышли из дома.

– Ты! Ты хоть… – Алиса не находила слов, которыми можно было бы корректно объяснить Максу, что так не поступают. Она выдавила из себя: – С дамами так не обращаются! – И зашагала вперёд. Споткнулась на дорожке, но Макс поймал её за локоть. Она резко вырвалась и пошла дальше.

– Между прочим, я спас твою совесть от преступления.

– Нахал! – Она, насколько позволяло тесное платье, вырывалась вперед, семеня ножками быстрее иных насекомых.

– Да стой уже!

– Нет! Не желаю с тобой разговаривать! И идти! И видеть! И вообще, Макс! – Она остановилась и резко развернулась; он, не ожидая этого, почти столкнулся с ней. – Нам надо вернуться! Статья!

Он медленно и самодовольно извлек из кармана листок. Алиса посмотрела в него и вскинула брови.

– Как? Ты? Когда? Ты же не знаешь французский! – Такого она явно не ожидала.

– Буквы-то я знаю. Когда, когда… когда ты за очередной добычей полезла.

– Я искала секрет дамасской стали, и он, скорее всего, был там. Это важное открытие для промышленности нашего с тобой времени! – Алиса посмотрела в сторону дома и ткнула изящным пальчиком в грудь Макса. – А ты мне помешал!

– Так, Алиса, давай-ка разберемся… – Он стал хмур и серьёзен. Собеседница даже слегка напугалась. – На деле мы увидели: чему суждено случиться – СЛУЧИТСЯ. Был этот секрет утрачен – значит, он утратится. А до будущего далеко, чтобы всё туда немедля хватать и тырить, словно сорока. И либо мы тут как туристы гуляем и мирно решаем свои проблемы, либо… – Макс замолчал и, выдержав паузу, продолжил: – Решай сама!

– Ты не прав! – обижено воскликнула Алиса. – Мы можем спасти эти реликвии! Если бы ты спрятал их! И мы вернулись бы в современность и откопали клад! Но нет! Ты всё сжёг!

Макс замотал головой. Он знал, что в споре женщина всегда занимает место победителя и праведника. И чем больше приводишь доводов, тем больше у неё будет вариантов тебя обличить. Напомнить женщине о том, где ты был прав, всё равно, что найти иголку в стоге сена и сесть на неё: крайне сложно, а в итоге – неразумно и очень глупо. И если бы Божий суд вершили женщины, Ад и Рай были бы совершенно пусты, ибо спор о том, куда отправить почившего, был бы вечен. Ведь во все времена любимым словом женщин являлось слово «если». Уж больно падок слабый пол на размышления о том, что могло бы быть и чего не случилось.

– Бегать по средневековью с граммофоном под мышкой и искать, куда зарыть бумажки? – переспросил Алису Макс.

– Если бы ты думал хоть о чём-то другом, кроме себя, ты бы нашел выход!

– Я его нашёл: ты жива.

– Разве это жизнь? Мы путешествуем во времени и не спасаем то, что можно спасти! Не ценим тот шанс, что нам выпал! Если бы ты был на моей стороне… но ты только споришь и мешаешь мне! Ты всё время меня попрекаешь и пытаешься остановить. Но мы же всего лишь попробовали тогда. В тот раз не вышло, а вдруг сейчас получилось бы? Почему ты не доверяешь мне? – Алиса была в отчаянии.

Макс стоял молча, глядя на неё и осознавая, что с самого начала его план по завоеванию её сердца оказался провальным. Он всё это время оберегал её, защищал и любил. Она же не видела его чувств, а даже напротив. «Я причиняю ей вред, – думал он. – Почему так вышло? Что было не так?» Ответ лежал на поверхности: кто-то другой занимал мысли Алисы. Макс был всего лишь фоном незримого соперника. «Она не видит, кем я могу стать для неё или не хочет видеть?»

– Кто я для тебя? – решительно спросил он.

– Человек, который влез в мою жизнь и перевернул её вверх дном! – швырнула в него словами Алиса.

Макс расставил всё по местам, вспоминая детали и нюансы произошедшего с ними за это время, начиная с первой встречи. Он вспомнил все её реплики относительно его персоны. Все её высказывания, в которых они сходились во взглядах, и те, что отдаляли их друг от друга. «За кого она меня держит? Бизнесмен с кучей бабла да спортсмен без ценностей? Она что, не понимает, что я для неё старался?» Максу, как никогда прежде, захотелось признаться Алисе в своих чувствах и узнать правду о её отношении к нему. Но представляя последнее, ему стало не по себе. Ведь всё, на что он сейчас мог рассчитывать – это пощечина. «Слишком рано я появился в её жизни. Слишком рано», – решил он для себя. Когда-то он ринулся за ней в Париж, поспешил отправиться с ней в путешествие, а теперь рискует поторопиться с признанием. Ему следовало остановиться и отойти в сторону. И, хоть он и понимал, что ей будет сложно, но посчитал это за её желание.

Алиса тем временем начала сомневаться в верности своих взглядов. Её охватил стыд за свои действия, на которые так чётко указал Макс. Она мысленно не находила себе места, чувствуя свою беспомощность перед его суждениями. Всё, чего ей сейчас хотелось, так это не быть одной в этом сумбурном мире, в скачке по эпохам. Алиса хотела услышать от Макса слова поддержки и выйти за пределы затянувшейся ссоры. Она посмотрела на часы Хойера на своей руке и вспомнила, как Макс провел переговоры. «Хоть бы он на них указал! – подумала она. – Это завершило бы наш спор!» Алиса вдруг поняла, почему так много всего говорит ему, ругает его, почему предъявляет ему своё недовольство. Не из-за его необходительного поведения и безразличия к артефактам, а из-за его холодности к ней. Обвинить его в последнем она не смела, а вот первое подходило вполне. «Я ему не нравлюсь, – подумала она, – он так и стоит в стороне. Почему не возьмет мою руку в свою? Почему не обнимет? Почему не поцелует? Я для него эксперт и не более. Это всего лишь бизнес. Он сам говорил, что для него всё просто – это всего лишь приключение. Как только вернёмся, и состоится аукцион, он больше не появится в моей жизни. У него других барышень полно, которые получше меня будут». Алиса стала вспоминать статьи в журналах о Максе и ещё больше злиться на него за фото с моделями и певицами. Она ревновала и ругалась на него, подменяя истинные чувства поверхностными причинами:

– Я не как сорока! И я не «тырю»! – ответила она наконец.

Тем временем Макс сделал свои выводы и принял решение уйти и не мешать Алисе жить. Он сделал шаг назад и, собираясь уходить, бросил ей пару фраз:

– Что мы спорим? Живи как знаешь, большая девочка.

Алиса смотрела ему вслед, ожидая, что он сядет в карету, но он прошёл мимо.

– Куда ты…? – окликнула она его, стоя посреди мостовой абсолютно одна. Макс не ответил.

Теперь Алиса окончательно разочаровалась в людях в целом и в мужчинах в частности. В мыслях она ругала его: «Ушел… даже не объяснил, в чём суть. Куда ушел? Зачем ушёл?! Ничего не сказал! Просто ушёл. Ладно! Уходи! Я и без тебя справлюсь! Мне отсюда выбраться хочется! У меня есть намерения и они благородные, а ты будешь просто слоняться без дела и смысла!» Она всем сердцем чувствовала свою вину за произошедшее, и больше всего на свете хотела догнать и прижаться к его спине, и чтобы он обернулся и обнял её в ответ. Она хотела, чтобы он вернулся. Хотела узнать, что он любит её и стать для него лучше. Но жизнь, сложившая из неё то, чем она являлась, была иной, нежели фантазии в её голове. Алиса села в пустой экипаж и заплакала.