Текст книги "За стеной сна"

Вик Путешественник и без слов всё это понимает. И в то же время его не покидает ощущение, словно за ним внимательно наблюдает со стороны ещё кто-то, как будто хочет узнать, что же решит предпринять именно он, Вик. Да и решит ли?..

Боги всегда возвращаются, если обещали

Внизу, прямо под Волшебным Камнем, опять сделалось многолюдно. До Вика доносятся ароматы сжигаемых на кострах священных трав. Это священный майанский обряд бракосочетания. Костры расположены кругом, внутри этого круга сидят люди. В самом центре – невеста и жених, оба в ярких красно-розовых с золотым узором одеяниях, они восседают на самодельных тронах. Невеста – смуглая стройная девушка, под шёлковыми одеждами угадываются изящные нежные линии тела, она похожа на яркий весенний цветок. «И вовсе не такая носатая, как её папаша, – очень даже милая», – отметил про себя Вик.

Сидящие у ног невесты и жениха люди – похоже, их друзья, – медленно раскачиваясь, напевают что-то негромкое и ритмичное.

Затем, судя по всему, наступила кульминационная часть обряда. Монах в капюшоне, закрывающем лицо, передаёт Роме кубок с напитком. Когда жених выпьет священный напиток, он будет считаться приобщённым к культуре майанцев, и обряд венчания будет завершён.

Роман берёт кубок в руки…

И тут что-то словно толкнуло Путешественника в самое сердце.

Ведь это всё происходит не на сцене. Это происходит здесь, в реальной жизни, у Волшебного Камня, как раз под его «ласточкиным гнездом»!

И Роман, и Джулия, и майанцы, и все остальные люди, сидящие вокруг молодых, – это тоже не актёры, а реальные живые люди.

И если только парень выпьет этот кубок! Ведь о том, что там яд, знают лишь трое: два майанца – Вихо и Тээджин, изготовивший смертельный напиток, и он, Вик. И как только Рома глотнёт из кубка…

Вик больше не рассуждал, не думал о последствиях.

– Не пей, Рома, – не выдержал он. – Остановись, там яд!

И с этим криком свалился сверху, из своего «гнезда» прямо в один из костров, подняв в воздух высокий столб искр и сверкающей пыли.

Ошеломлённые люди вскочили со своих мест и с криками побежали в разные стороны.

Вик вскочил ещё быстрее них, поскольку его там очень даже припекало, и помчался сквозь толпу. С ходу налетел на остолбеневшего Рому, выбив проклятый кубок у того из рук.

Всё это произошло молниеносно, никто ничего не успел толком сообразить.

…Майанцы уже много позже решили, что появившийся «с небес» пылающий человек – на самом деле – посланник бога Кецалькоатля. Ведь когда-то бог обещал вернуться. И появление «сияющего человека» было знаком. Поэтому-то и признали брак Ромы и Джули. Раз уж это всё, как говорится, по высшей воле, – ничего не поделаешь. Пусть живут и будут счастливы.

Час спустя Вик, мчась на своей старенькой капсуле по тёмным просторам Тоннеля, старался забыть о попытке заглянуть в вечность во время своей медитации в «ласточкином гнезде». Наверно, оттуда и в самом деле было не разглядеть её, эту вечность.

«Хотя… обнаглеть настолько, чтобы переписать великих драматургов – разве это не попытка тоже приблизиться к вечности?» – думал он в своё оправдание.

Первый, кого встретил Вик после своего низвержения с медитативных высот, был его приятель, «странный психоаналитик» Сэм-Сэм.

– Ты заметно осунулся, – сказал ему Сэм. – Не видел тебя уже пару месяцев. Ты где-то был после медитации?

Вик остолбенело глянул на него.

– Какие два месяца? Я провёл в медитации всего-то несколько дней…

– О, поздравляю! – Сэм заулыбался. – Раз у тебя после этих двух месяцев осталось ощущение, что прошло всего одно мгновение, – значит, опыт был удачным. А как там у тебя было с ясновидением и яснослышанием? Пригодились наши уроки?..

Вик, не отвечая, побрёл дальше, весьма озадаченный словами Сэма: «Шутит?»

Придётся заглянуть в Бюро Времени, чтобы с ними попытаться разобраться, что же на самом деле с ним произошло.

Вадим Черконин

Родился 3 января 1961 года в с. Касъё Смолевичского района Минской области в семье рабочих. Автор восьми научных статей, публиковался в газетах «Советский инженер» и «Автозаводец». С 2008 года занимается генеалогическими исследованиями. Автор сборника «Медунецкая история: от войта до певца» (Минск, 2016), в котором впервые собраны и систематизированы разрозненные сведения о представителях рода Медунецких. Участник пустошкинских межрайонных краеведческих чтений: в 2016 году выступил с докладом «Имения Медунецких в Себежском уезде Витебской губернии», в 2019 году был представлен доклад на тему «Два Казимира. Две судьбы» об участниках восстания 1863 года.

Знакомство. Сон
Отрывок из сборника «Семела»

Вениамин Лукич Савельев завязал вещмешок, поставил рядышком привычную двустволку и присел. Поглядел на часы.

– Пять минут шестого, пора, – проговорил он вслух, встал, подошёл к кровати. – Игорь, – толкнул внука в плечо, – вставай, я пошёл.

Его внук, будущий геолог, приехал лишь вчера и ещё отсыпался после долгой дороги.

– Дедуля, когда ты вернёшься?

– Проверю ловушки и капканы. К обеду, думаю, вернусь. Запри за мной дверь.

– Хорошо, дедуля.

Лукич поднял вещмешок, забросил за плечо ружьё и вышел. Игорь встал, закрыл дверь на засов, вернулся назад в кровать.

«Ещё немного полежу, – оправдывался он сам перед собой, – через три дня экспедиция. Надо быть в форме».

Он лёг, забросил руки за голову.

«Я член экспедиции. Я добился своего», – рассуждал он мысленно, радуясь своему успеху и волнуясь за свою предстоящую работу.

В теле ощущалась лёгкость, даже облегчённость после долгих сборов, проверок, испытаний, тренировок. Теперь всё. Скоро начнётся самое главное и желанное – экспедиция. Надо поспать…

…Но что это? Что за шум за стеной? Слышны шаги? Тише. Сильно бьётся сердце. Так громко, что заглушает шум снаружи.

– Тише, – говорит он сам себе.

Замер, прислушивается к шороху. Лежит, не встаёт. Стук сердца отдаётся в кончиках пальцев. Оно вот-вот выскочит. Кто-то подёргал за ручку двери. Игорь приготовился к худшему. Взял ружьё, зарядил оба ствола.

Тайга – дело нешуточное. Редко заходят гости. Да и всякий народ бывает: кто с добром, а кто и… Засов рванули сильнее. Входная дверь отворилась. Игорь стал за перегородку.

«Да, отдохнёшь здесь», – подумал он и сильнее сжал ружьё.

Скрип двери. Лёгкий шорох в сенях. Палец на спусковом крючке. Сколько прошло времени с ухода деда? Пять минут? Десять? Или больше? Чьи-то босые ноги зашлёпали по полу, оставляя на полу огромные следы. Игорь видел только нижнюю часть тела незнакомца. Голову он не видел. Кто это? И вдруг…

– Землянин, не бойся. Выходи. Положи своё ружьё. Я безоружен. Я не сделаю тебе ничего худого. Положи ружьё. Всё равно оно не выстрелит. Верь мне.

«Странно, почему он так обращается ко мне?» – подумал Игорь.

– Потому что я с планеты Семела, – ответил пришелец голосом с каким-то металлическим оттенком.

Игорь вышел из укрытия, глянул на незнакомца и отшатнулся. Перед ним стоял гигант метра два с половиной ростом. Заросший, полуодетый. Ярко-красные космы его ниспадали с головы на грудь и спину.

Игорь стоял с ружьём перед безоружным гигантом и думал: «Верить ему или нет? А может быть, это сон? Как быть?»

– Верь мне. В доказательство я покажу тебе свой фамильный герб, – произнёс пришелец. – Смотри.

Он вытянул правую руку, где виднелось что-то вроде круглой наколки с какой-то надписью внутри. Игорь молча посмотрел на татуировку. Никак не может прийти в себя после такого потрясения.

«А может быть, это беглый зэк?» – мелькнуло в голове Игоря.

– Нет, я астронавт из Рода идюлов, – ответил гигант. – Не сомневайся в этом, землянин, – послышалось будто бы ниоткуда. Рот у незнакомца всё время оставался закрытым.

– Зачем вы прилетели?

– Мы живём и работаем на этой планете. У нас есть скоростные летательные аппараты. По поручению Верховного Совета Семелы мы выполняем необходимые мероприятия для жизнедеятельности планеты. Но последний наш полёт закончился трагедией.

– Почему вы не обратились за помощью к людям?

– Обращаться за помощью к людям я не стал по одной-единстве иной причине: люди кровожадны, хитры, эгоистичны. Вся планета пропитана кровью миллионов твоих соплеменников.

– Зачем же тогда вы здесь? – спросил Игорь.

– Только затем, чтобы сказать: мы есть. Мы существуем. Мы следим за этой планетой.

– Почему вы говорите «мы»? – спросил Игорь.

– Мои братья живут глубоко в недрах этой планеты – планеты Семелы. Мы живём и работаем там. Одни следят за процессами, происходящими в центре. Другие защищают её от внешних угроз и принимают меры при необходимости, уничтожают опасные для планеты метеориты. В этот раз мы вылетели на перехват одного из них. Увы, этот полёт закончился катастрофой. Два моих товарища погибли при взрыве. Я потерял сознание во время падения корабля.

Последовала пауза. Игорю показалось, что глаза пришельца затуманились. Через минуту незнакомец продолжил свой рассказ.

– Кроме этого, мы контролируем потоки воды, которые циркулируют в подземных реках. Мы корректируем скорость вращения самой планеты. Мы следим за деятельностью вулканов, – добавил он.

Игорь отложил ружьё, которое теперь ему казалось каким-то игрушечным.

– Вот и всё, – прошептал пришелец. – Теперь тебе известно всё, Игорь. Поступай как знаешь. Но вначале дай мне ручку и бумагу, я напишу письмо, а ты передашь его официальным лицам. Ведь вы собираетесь в экспедицию. Вы хотите изучить тот район, в котором я живу в настоящее время.

Игорь встал, взял со стола ручку, тетрадь в клетку, вырвал из неё два центральных листа и подал их астронавту. Некоторое время пришелец молча писал, затем отложил ручку, перечитал ещё раз текст, встал и передал листки Игорю. Тот посмотрел на письмо, там большими буквами было написано: «Люди Земли! Не надо охотиться за нами. Всё равно мы не пойдём с вами на контакт. Потому что вы не сможете понять нас. Никогда. Привет с планеты Семела. Представитель Рода идюлов Кроуль».

Подумав несколько секунд, пришелец сказал:

– Наверно, это бессмысленно. Всё равно тебе никто не поверит. Будут считать тебя сумасшедшим.

– Стой, Кроуль, у меня есть фотоаппарат. И это отличный выход. Я докажу им. Подожди.

Игорь подошёл к своей сумке, достал свой любимый аппарат, ловкими движениями подсоединил вспышку. Сделал два контрольных снимка своих ног и приблизился к пришельцу.

– Я готов. Сейчас начнём, – сказал он, увлечённый своей идеей доказать всем, что увиденное и услышанное вовсе не бред. Он начал фотографировать. Профиль, анфас, вид сзади. Два, три, четыре снимка. Руки, фамильный герб на руке. Ноги. Пять, шесть, семь. Письмо. Восемь, девять, десять.

– Вот и отлично. Доказательства готовы, – сказал Игорь с улыбкой на губах, – фотографии помогут подтвердить мои слова.

– Желаю тебе удачи. Хотя я думаю, что это всё зря. Я счастлив, что встретил на этой планете такого отличного человека. Прощай, Игорь, – сказал пришелец и пошёл к двери.

Игорь присел на край кровати. Двоякие чувства одолевали его. И радость, и печаль…

Широко распахнув дверь, пришелец вышел, наклоняя голову до пояса, чтобы не врезаться в дверной косяк. Дверь закрылась. Ударилась лямка. Шаги по ступенькам. Лямка ударилась вновь. Ещё раз и ещё. Стук, стук, стук…

Письмо. Явь.

…стук повторился. Ещё, ещё раз… Игорь проснулся. Он лежал на кровати. «Что это?» – подумал он, поднимаясь.

– Игорь, Игорь! Ты что спишь, что ли? – голос деда уже срывается на кашель. – Открывай скорее.

Стук в дверь прекратился. Послышались шаги вдоль стены и стук в окно. Сильнее, ещё сильнее.

«Сейчас вылетят стёкла, – подумал Игорь, ещё не придя в себя, – надо открывать. – Это ещё сон или уже не сон? – пытался спросить у самого себя он.

Послышались шаги назад к двери. Не совсем проснувшись и мало что понимая, Игорь направился туда.

– Кто там? – чуть слышно спросил он.

– Ну что, проснулся? Спишь, будто пшеницу продавши. Или решил на пожарника готовиться? – голос деда вернул Игоря к действительности.

– Дед, это ты? – всё ещё не веря, спрашивает Игорь.

– Открывай, открывай уже. А ещё в тайгу собрался. Эх ты, соня, – ласково проговорил Лукич.

– Дедуля, милый, входи, – говорит Игорь, открывая засов.

– Так можно всё на свете проспать, – кряхтел дед, заходя в дом.

– Да, замотался за эти дни сбора, да и переезды утомили, – оправдывался внук.

– Ну ладно, пошли в дом, – сказал дед. – А что это за записку ты мне оставил на дверях? А?

– Какую записку? – спросил Игорь, не понимая, о чём идёт речь.

– Я что-то ничего не разберу. Что ты тут написал? Чтобы я не будил тебя, да?

– Н-н-ничего я и н-н-не писал, – сказал внук, заикаясь и пытаясь хоть что-то вспомнить. – Покажи.

Дед протянул Игорю сложенный вдвое лист бумаги. Но у внука руки и ноги уже начинают покрываться гусиной кожей. Какие-то маленькие мурашки бегут по шее, по спине и между лопаток устремляются вниз. Слегка дрожащими руками Игорь разворачивает листок и, бледнея, читает чуть двигающимися губами текст, который, как ему кажется, он уже где-то видел. Текст был написан знакомым ему почерком.

– Люди Земли! Не надо за нами охотиться, – начал он чуть слышно.

Перед глазами побежали круги, предметы куда-то поплыли, всё смешалось: сон и действительность, фантазия и явь… Игорь обхватил руками голову, закрыл глаза.

– Ничего не понимаю. Но ведь эта бумага из моей тетради, – сам себе сказал Игорь. – Это был не сон…

Он рванулся к столу, на котором лежала его тетрадь, раскрытая на середине. В ней не хватало двух листов, скрепки были отогнуты, виднелся след недавно вырванной бумаги. А рядом расчехлённый фотоаппарат. На счётчике было двенадцать кадров.

– И всё-таки это был не сон, – усмехнулся Игорь. – Удачи тебе, Кроуль.

– Это ты про кого? – не понял дед.

– Семела в надёжных руках! – ответил Игорь. – Я потом тебе всё объясню, дедуля, давай пить чай.

Людмила Юханссон

Людмила Юханссон родилась в Ленинграде 25 декабря 1950 года. В 1982 году окончила Московский полиграфический институт, факультет журналистики. Прошла путь от корректора до литературного редактора. После перестройки работала в туристической отрасли.

В 2004-м переехала жить в Швецию. Увлеклась рисованием. В 2015-м её работы были представлены на выставке шведских художников в Париже, в 2017 году – в Италии, ежегодно – в художественных выставках в Швеции.

В 2019 году вышла в свет книга сказок «Баклуши для Маркуши», написаны две повести, эссе, опубликованные в нескольких номерах журнала «Российский колокол» и сборниках.

Выдержки из книги сказок будут напечатаны в англоязычном журнале Russian Bell (№ 4). Готовится её перевод на шведский язык.

Аллигатор
Главы из повестиГлава 1. Благими намерениями…

В классе наступила гробовая тишина. Елизавета Петровна быстрыми шагами ходила между парт и пыталась вбить в эти буйные головы «доброе-вечное». За её спиной летали записочки, скрученные в шарики, кто-то выстукивал карандашом морзянку, но, когда она поворачивалась, на неё смотрели невинные глаза, излучавшие внимание и преданность. Вдруг учительница остановилась, тихо сказала:

– Вас – тридцать восемь, а я одна!.. Совсем одна… – и отошла к окну.

Никто не смел вымолвить ни слова. Потихоньку дети начали переглядываться, потом между ними прошелестел шепоток и одна девочка сказала:

– Не расстраивайтесь, Елизавета Петровна, всё образуется, и вы встретите хорошего человека… и будете счастливы.

Учительница стояла и смотрела в окно. Она повернула голову, оглядела ребят. В глазах сверкнула слезинка. Елизавета Петровна молча вышла из кабинета и осторожно притворила дверь…

Класс зашумел, каждый старался высказать своё мнение: сочувствующие фразы перемежались насмешливыми, а Олег сказал:

– Какое счастье? Не видите, что ли, она же старая и страшная…

– Какой ты злой… – ответила ему первая красавица класса, белокурая Лера.

– Посмотрим, как долго ты будешь оставаться доброй и чуткой… – парировал он.

Все повернулись к нему, и поднялся хай. Все кричали наперебой, и невозможно было понять в этом бушующем водовороте, кто за, а кто против, класс разделился на два лагеря и это не предвещало ничего хорошего.

* * *

Закончился учебный год, на пришкольном газоне бесчинствовали одуванчики… Школа осиротела – все «разбежались»: кто на дачу, кто на Канары. Олег был прикован к городу незримой цепью обстоятельств. Он решил зайти в школу и узнать, когда начнут работать кружки для тех, кто остался в городе. Поднявшись по широкой выщербленной лестнице, взглянул на ржавые перила и открыл входную дверь. Она жалобно скрипнула и впустила его в своё святилище. Пустота навевала в душе смешанное чувство, которое Олег не мог пока сформулировать. Он прошёл по коридору, «просканировал» объявления на стенде около учительской. Никакой информации не было, и он постучал в дверь.

– Войдите! – отозвался знакомый голос.

За столом сидела Елизавета Петровна и пыталась разогнать своё одиночество какой-то рутинной писаниной.

– А, Олег, заходи! Чего тебе?

– Я хотел узнать насчёт летних кружков…

– Пока ещё расписания нет. А какой тебя интересует?

– Математики.

– Зачем тебе? У тебя ведь и так пятёрка…

– У нас была не математика, а вводный курс в математику…

– А почему ты в городе сидишь?

– Мне так нравится!

– Понятно…

– Если вам не сложно, пришлите мне, пожалуйста, эсэмэску, когда будет известно, чтобы я не бегал туда-сюда впустую.

– Хорошо, – сказала Елизавета Петровна и пристально на него посмотрела. «Какие они разные, – думала она. – Одним ничего не надо, скорей бы каникулы, а другие даже на каникулах чего-то ищут. Вот Олег точно добьётся в жизни того, чего захочет: умный, спокойный, уже умеет ладить с людьми, в безобразиях не замечен. У него будет успешное будущее. Жалко, что уже нет комсомола, можно было бы его выдвинуть на место секретаря комсомольской организации школы, а может, и районной… Вполне достоин! Интересно, что он делает в городе целое лето?»

Она вернулась к своим бумагам.

«Итак, нескольким балбесам придётся вывести тройки…» Её мысли вернулись к тем временам, когда она была счастлива. В годы «оттепели» она прониклась важной ролью учителя и отдавала все свои силы школе, молодому поколению «строителей коммунизма», делила с ними своё личное время и в каждом ученике видела «светлое будущее» своей страны. Она чувствовала уважение к своей профессии со стороны родителей, имела авторитет среди учеников, многим помогая справиться со сложностями становления личности. Судьбы учеников становились её болью или радостью, сожалением или гордостью. К ней возвращались выросшие ученики за советом или чтобы поделиться радостью достижений. Об успехах некоторых она читала в газетах. Но были и сложные годы, когда менялась политика государства и приходилось приспосабливаться к новым задачам, которые ставили перед образованием. Она ни разу не пожалела о выбранной профессии, несмотря на то что материальное положение и личная жизнь оставляли желать лучшего. Но потом… всё рухнуло! Ценности, роли, цели – всё менялось с быстротой тонущей лодки…

Из-за кулис «свободы» выползло то, что многие годы порицалось и было не достойно строителя коммунистического общества. Школа потеряла свой статус, старые программы отвергались, а новых не было… Единая общность – советский народ – развалилась на части, и каждому предстояло найти своё место в новом времени. Однако новые стандарты и принципы подходили не всем… У многих из-под ног уходила точка опоры и жизненный багаж превращался в чемодан без ручки: и бросить нельзя, и нести дальше не имело смысла…

«Доведу ещё несколько классов и пойду на пенсию! – думала она, но ни радости, ни удовлетворения, ни осмысленности это не прибавляло… – Может, ещё повезёт и будет «любимый класс» и ученики, которые запомнятся как яркие личности или как новый тип человека «нового времени». Может, даже удастся собрать мой последний выпускной класс на вечер встречи лет эдак через пять…»

Елизавета Петровна сгребла в кучу свои бумаги и журнал и бросила их в портфель, не решившись оставить их в учительской. В последнее время в школу по ночам повадились лазить хулиганы и, если нечего было украсть, просто безобразничали. Никто их даже не пытался искать, не до того было, а за свои бумаги учителя отвечали лично…

Олег вышел из учительской и вяло подумал: «Полжизни просидела в школе – и что? Лучше бы занялась своей личной жизнью. Такой непросто найти своё счастье…»

Глава 2. Поиграй со мной…

У Олега за учебный год скопилась приличная сумма. Лентяев в классе было достаточно, и он с лёгкостью подрабатывал на домашних заданиях для них. Поймать их на списывании было практически невозможно, он делал для каждого небольшие изменения и посылал эсэмэски индивидуально каждому. В классе его побаивались, он никогда не встревал в разборки, никому в друзья не набивался, но никогда не отказывал «списать» и многим это было удобно. Внутренняя улыбка пряталась в уголках его губ, и невозможно было понять, что за ней скрывалось, – насмешка, пренебрежение, жалость или высокомерие? Ссориться с ним было небезопасно. Однажды ему решили устроить бойкот, но из этого ничего не вышло. Нагрянула ответственная контрольная, а он дал понять, что списывать не даст. После этого от него отстали и установилось вынужденное перемирие – «худой мир лучше доброй ссоры».

Олег вернулся к своему дому, зашёл в обшарпанную парадную. Из подвала сильнее обычного несло стоячей водой. Нажал костяшкой пальца на кнопку лифта, дверь с грохотом открылась. Он достал свой телефон и поймал чужой вай-фай…

Дома было тихо, он устроился на старом диване, зашёл на сайт банка и проверил свой счёт. «Какое замечательное время мне выпало! Делай что хочешь, если есть мозги. Не то что моим родителям: туда нельзя, это не говори, то не положено… А кому-то всегда положено при любой ситуации. Чем они лучше, почему им можно, что надо понять, чтобы было можно? Послушаешь новости – становится смешно: они же не думают, что все дураки, значит, есть что-то другое, что надо понять, чтобы было можно делать так, как они. Ну да ладно, время у меня ещё есть. Разберёмся».

В дверь постучали.

– Олег, ты занят?

– Заходи. Чего тебе?

– Мне скучно. Поиграй со мной…

– А где родители?

– Отгадай с одного раза…

– Понятно! Хочешь, сходим в театр кукол?

– Конечно!

Олег нашёл расписание спектаклей на сегодня, можно было успеть на дневное представление. Театр медленно умирал: чтобы как-то выжить в это трагическое время, поднимал цены на билеты, чтобы справиться с неотложными платежами. Кукольники работали большей частью по старинке, за идею.

Олег предложил прогуляться пешком до театра его обычным маршрутом. По дороге он начал рассказывать Вике о своих любимых местах. Она удивлялась, как много он знал разных вещей. Живые картинки разворачивались в её голове – так живо он всё описывал. Времена и люди оставляли в памяти крепкие зацепки, которые позже, когда они расстались, помогали ей подниматься по ступенькам жизни.

Олег всегда с волнением приближался к зданию театра кукол. Первый поход туда с мамой оставил очень непростые воспоминания. Тот спектакль был рассчитан на самых маленьких, и куклы были упрощены почти до примитивной внешности, чтобы ребёнок не разглядывал детали, а сосредоточился на том, что говорят персонажи, и решил для себя, кто «плохиш», а кто «кибальчиш». Содержания сказки он не помнил, а в память запал «плохиш», у которого нижняя челюсть опускалась вниз, когда он говорил. Челюсть падала очень резко и низко, а когда рот закрывался, появлялась неприятная улыбочка до ушей. Олег замирал в этот момент, и его рот автоматически пытался повторить такое же движение. Он тогда спросил маму: «Мам, у меня так не получается открывать рот…», но она ответила обычно: «Ну, это же кукла, она по-другому не может…» Было что-то зловещее во внешности этой куклы: то ли художнику не очень удался образ, то ли он хотел, чтобы «плохиш» был похож на старинных некрасивых пупсов с совершенно круглыми глазами, надутыми щеками и почти без причёски. «Посмотри вон на того волшебника, – сказала мама, – он сейчас будет заколдовывать «плохиша».

Когда Олег с сестрой вошли в фойе театра, уже прозвенел третий звонок. Они в полутьме нашли своё место. Спектакль был очень детский, но Олег отметил несколько интересных фраз. Хорошие сказки всегда содержат полезные мысли даже для взрослых. Когда представление закончилось, на сцену вышли кукловоды, и Олег узнал в одном мужчине приятеля соседа, который каждый раз, проходя мимо, говорил: «Здравствуйте, молодой человек!», чётко выговаривая букву «в».

Олег помахал знакомому, и тот в ответ сделал пригласительный жест за кулисы.

– Хочешь, сходим за кулисы и посмотрим других кукол? – спросил он сестру.

– Хочу!

Они пробрались к служебной двери, и кто-то невидимый сказал:

– Добрый день, девица-молодица! Приглашаю вас в наше царство! – из-за занавеси появился улыбающийся кукловод. – А вы знаете, барышня, что брошенные куклы уходят на остров и там живут до смерти в неизбывной печали… Советую посетить сей кукольный остров! Никогда не бросайте своих кукол!

Они прошли по длинному коридору и попали в большую комнату. На стенах висели, свесив головы, разные куклы. От них тянулись разные палочки и верёвочки, за которые кукловоды дёргали, чтобы добиться нужного движения. Здесь были короли и принцы, несколько принцесс и ведьма, чернющий ворон и колобок, разнообразные зверюшки и даже куклы для взрослых спектаклей. И вдруг Олег увидел знакомого «плохиша». Внутри у него все замерло. «Скорее бы уж он состарился и умер, урод…» – подумал он.

Куклы могут умирать, но образы не стареют… У каждого ребёнка в глубинах подсознания хранится до поры до времени свои маленький «кошмар» и иногда является в самые неподходящие моменты.

Они зашли в мастерскую, и кукловод рассказал им, как делают кукол, и что иногда одну куклу могут делать целый год, добиваясь нужного образа.

Мастеров в театре осталось мало. Многие начали искать оплачиваемую работу. «Доброе-вечное» пошатнулось… И кукольники пребывали в растерянности: из-за границы хлынул поток заманчивых идеалов: новое время, новые образы. Не все могли отринуть старое, привычное и принять новые стандарты, новые принципы…

Кукловод любил после спектакля походить в вестибюле и послушать, что говорят маленькие дети о представлении. Это была его «древняя» традиция, она очень помогала ему в работе и размышлениях. Однажды маленькая девочка, которую мама одевала рядом с гардеробом, сказала: «Если бы дед с бабкой купили кондиционер, то им бы не пришлось класть Колобка на открытое окно, и он бы не потерялся. Столько страху натерпелся и погиб, а он ведь был ещё маленький… Да, мама? Это очень старая сказка, несовременная… – заключила она. – У нас в садике есть новая книжка про покемона. А Паше даже такую игрушку подарили на день рождения! А Василисе – настоящую Барби… – и она начала тихо всхлипывать. – Купи мне такую, мама! Пусть не очень настоящую…»

Домой брат с сестрой вернулись к вечеру. Мать накинулась на них с упрёками и даже не захотела слушать рассказы о мастерской театра.

– Ты могла позвонить мне, чтобы не нервничать, – сказал Олег. – И орать не обязательно, мы не глухие.

– Вот когда будут свои дети, тогда сиди и не нервничай! – выпалила мать и ушла в комнату, хлопнув дверью.

– Олег, я хочу есть, – прошептала Вика.

– Я тоже, – тихо ответил Олег, и они отправились на кухню.