Текст книги "За стеной сна"

Десять лет пролетело, как летние каникулы… Остался позади миллениум и хаос безумных лет перестройки. Жизнь потихоньку налаживалась, но не у всех.

Олег сидел в своей машине, грыз огромное яблоко и смотрел на прохожих. «Какие они разные… Что им нужно, чтобы они чувствовали себя перманентно счастливыми? Или это просто цель, до которой в принципе не суждено дойти? Она как огонёк далёкого корабля в бескрайнем ночном море. Он есть в принципе, но догонять его нет смысла, всё равно не догонишь, если только он сам не пойдёт к тебе навстречу… Что надо сделать, чтобы он повернул в твою сторону?..»

Он приложил палец к чёрному сенсорному ключу, вставил чип в маленькое отверстие. Приятный женский голос поздоровался, и мотор мягко заурчал.

Машина вынырнула из кармана на проспект, и начались гонки. Сколько раз он играл в такие игрушки на компьютере! Было не страшно разбиться, всё можно было начать сначала и выбрать любую модель «новой» машины. И он перепробовал все! Что было самое главное в тех игрушках? Пожалуй, безответственность: не было никаких последствий – ни физических, ни моральных. Просто набирай «новые жизни» и пересаживайся на другую машину. Сейчас он реально мчался в аэропорт. Завтра утром ему надо было быть в Брюсселе на очередной встрече с упрямым партнёром.

Мимо пролетали машины самых разных марок, обгоняя его на запрещённой скорости. «Слишком много стало машин, вечером припарковаться негде… Счастливы они или у них жемчуг всё ещё мелок?» – спрашивал он сам себя.

* * *

В здании аэропорта было, как и всегда, суетно и чемоданно… Он прошёл через сканер и его остановил дежурный.

– Сумку откройте, – сказал щуплый парень в униформе.

«Почему у него такой недовольный вид? С женой вчера поругался или зарплата не устраивает? Его дед, наверное, радовался бы такой работе в чистом месте, со служебным питанием и перерывами на отдых каждые пять часов… Наверное, всё-таки плохо, когда очень хорошо…»

Служивый осмотрел содержимое сумки и попросил пройти для личного досмотра.

– У меня нет времени, посадка заканчивается… – забеспокоился Олег.

– Будете спорить – вообще не улетите…

«Вот этому точно чего-то в жизни недодали», – подумал Олег и пошёл за ним в служебное помещение.

В небольшой комнате сидел здоровенный мужчина с красным лицом и громогласно спросил:

– Сразу расскажете или будете раздеваться для досмотра? – он поднял голову и пристально посмотрел на новенького. – Олег, это ты? – спросил здоровяк и повернулся к щуплому собрату: – Иди, я сам разберусь.

– Ну, говори, что у тебя! – спросил он и улыбнулся.

– Да ничего, мне в Брюсселе надо быть утром на встрече. Может, я на кого-то похож, но честно, я «чистый»! Самолёт сейчас улетит… – сказал Олег и кивнул в сторону двери.

– О'кей! Оставь номер телефона, когда прилетишь, позвони, я всё улажу, – и он протянул свою солидную визитку с государственными символами.

Олег помчался на посадку.

Через четыре часа самолёт приземлился в Брюсселе. Олег любил этот аэропорт: здесь всё было просто, понятно, логично, даже когда опаздывал, он знал, что все прилёты и вылеты

сходятся в один неимоверно длинный зал, в котором просто невозможно потеряться.

В аэропорту его встретили и отвезли в гостиницу. Завтра утром предстоял непростой разговор, но у него всегда было несколько вариантов решения и переживать было не о чем. «Если мои условия Боба не устроят, то всегда найдётся другой, которого устроят, деньги – не главное! Это мой проект, и он будет строиться так, как мне надо!» – думал он.

Олег вздремнул в самолёте и спать не хотел. Он взял гостиничный блок бумаги и стал чертить только ему понятные схемы. Они начали обрастать цифрами и именами. «А вот тут – «дырочка»… Где же я промахнулся?» – крутились мысли в его голове.

Олег обдумывал свой проект ещё в школе. Постепенно он обрастал уточнениями, деталями и в результате обрисовался круг необходимых знаний, которые ему вскоре понадобятся.

Институт он выбрал самый простой, чтобы не тратить много времени на лекции и экзамены. Частные уроки у корифеев стоили недёшево, но с деньгами у Олега больших проблем не возникало: так же, как и в школе, в институте находились «умники», которым это обучение было «влом», им была нужна «реальная» бумажка, чтобы устроиться на престижную работу. Был, правда, в группе один конкурент, который сам мог бы всё делать на заказ, но заказывал работы Олегу и трудно было его понять: он всегда отшучивался, в глазах читалась насмешка. Давид был удивительно похож на «плохиша», когда начинал говорить. Олег прозвал его Аллигатор. Загадка разрешилась позднее, когда жизнь их неслучайно свела.

Встреча с Бобом не состоялась. Олегу позвонил Аллигатор и предложил пересечься.

Олег привык к тому, что в это мобильное время планы могут меняться быстрее, чем северная погода. Он никогда не нервничал, а просто строил два-три новых варианта развития событий и выбирал то, что было более приемлемо. «Интересно, что ему от меня понадобилось?.. Не дружили, не общались, он был для меня просто временный попутчик… Надо будет обдумать ситуацию и подготовиться к разговору», – решил он.

Других дел в Брюсселе у Олега не было, поэтому, как обычно, когда бывал в «проходных» городах, он сел на туристический автобус hop on-hop off, чтобы использовать время по максимуму.

Устроился на втором – открытом – этаже автобуса, надел наушники. Олег точно знал, что подсказки приходят, если ты их очень ждёшь, из самых неожиданных источников, нужно просто вовремя настроить слух. А ему очень нужна была подсказка…

Высокий автобус скользил по улицам среди низеньких спортивных машин, «Мини Куперов» и «Смартов», как кит между мелкими рыбёшками, которые суетились вокруг… Готические сооружения удивляли своим ухоженным состоянием: они были национальным достоянием, их не крушили, когда менялась власть. Самые древние постройки были величественны и свежи, удивительным образом сохранив на века свои декоративные детали, утончённый орнамент из камня, красивые каменные решётки на овальных окнах, летящие металлические кружева. В наушниках шелестел голос гида, который рассказывал о тяжёлом сражении, в котором осатаневшие от жестокости люди топтали маковое поле, о том, как личные трагедии воинов оставались личными даже после воцарения мира и как мак стал символом горячей скорби о погибших в нескончаемых битвах…

Автобус приближался к замку «Надгробный камень», грозному и величественному сооружению тысячелетней давности, выдержавшему осаду жестоких викингов. Эти земли пережили столько разных вторжений… И всё-таки поколение за поколением строили, восстанавливали и опять строили…

Автобус кружил по городу, гид пытался сократить бесценную информацию, но, когда он увлекался, мысли Олега опять возвращались к своему… Он решил выйти на главной площади и побродить по улицам.

Центр площади был выложен цветочным ковром, по всему периметру огороженным от пешеходов. Пройдя по кругу, разглядывая архитектурные шедевры, остановился напротив «Волчицы». Названия домов тоже сохранились с давних времён: «Тележка» и «Лисёнок», «Дуб» и «Рожок»… И вдруг сбоку заплакал ребёнок. Олег повернулся, и его взгляд упёрся в высокое ажурное здание Ратуши. Он смотрел и не мог оторваться: во всём его облике, структуре было что-то знакомое, обобщающее, схематичное… «Да! Это же готовая структура моей идеи… А вот и моя ошибочка! Теперь я знаю, что надо изменить, чтобы всё встало на свои места, чтобы все шестерёнки вошли в строгое взаимодействие. Спасибо, Брюссель! Я тебя услышал! Теперь можно и с Аллигатором поговорить», – мысленно заключил Олег.

До встречи с Давидом оставалось два часа. Олег зашёл в ближайший ресторан, приютившийся на первом этаже старинного здания, и заказал «Кельтское ассорти».

Олег сидел за столиком и думал о своей семье. Почему они попали в этот водоворот, как так получилось, что люди не успели ещё разобраться в том, что происходит, как всё, что на первый взгляд развалилось, на самом деле быстро и цинично было разобрано по «своим рукам». В число «своих» входили очень немногие – те, кто был в курсе, что надо делать. Остальные барахтались в эйфории свободы и частного предпринимательства. А потом надо было просто выжить, кормить чем-то семью. Его отец ушёл на разовые заработки к тем, кто «умел делать деньги» и кто «строился» на эти деньги с размахом. Платили аккордно и не каждый раз. Мать потеряла работу в научном институте. Она сидела у метро и, разложив всякую всячину на картофельном ящике, пыталась её продавать. Олег старался обходить метро стороной, чтобы не слышать, как мать пыталась имитировать бойкую торговлю: «Купите, свежая редисочка, морковочка, сигареты, спички, соль…»

Однажды в школе Борька-жила спросил Олега:

– Моя мать привезла шмотки на продажу, не хочешь посмотреть? Или у твоей матери торговля идёт не очень?..

– Да нет, вроде всё неплохо. Я вечером могу посмотреть, приноси к школе, к тебе домой я не пойду.

– О'кей!

Они встретились у школы, когда уже стемнело. Приятель принёс большую клетчатую сумку и стал вытаскивать джинсы, свитера, футболки с иностранными надписями….

– А для девчонок есть что-нибудь?

Борька ехидно усмехнулся:

– Какой размерчик у твоей тёлки?

– Это не тёлка, это моя сестра. – Олег выбрал красивый шарф с шапочкой. – Сколько?

– За пару контрольных могу отдать…

– Идёт!

Олег очень хорошо помнил этого парня. Тот быстро переключился, когда одежду перестали покупать: открыл ларёк и стал продавать залежалые продукты из стратегических запасов «родины» – были у него какие-то связи по этой части. Когда талоны отменили, организовал на квартире разбавление спирта и разлив по бутылкам. Предлагал Олегу подработать, но у того по семейным обстоятельствам была «аллергия» на запах спиртного. Потом Олег потерял его из виду и, надо же, встретил через столько лет… в аэропорту. «Интересно, за сколько он «уладит» мой вопрос, барыга?..» – невольно подумалось ему.

Воспоминания о матери особенно ранили Олега. Умная, интеллигентная, обаятельная, она вначале растерялась: с интеллигентной внешностью и манерами продать что-либо не получалось, разве кто-нибудь из жалости покупал пучок моркови. Один раз Олег услышал, как старушка, соседка в ряду торговых ящиков, говорила матери:

– Ну что ты так робко шепчешь? Так ничего не наторгуешь, а дома, небось, пара ртов сидит? Мужик-то, наверное, батрачит где-нибудь или…? Давай я тебе покажу, как надо: мне-то довелось уже «поворачиваться проворнее» лет этак – дцать назад.

И она закричала:

– Редиска свежайшая, весенний витамин, не ходите бледными, не глядите бедными. Морковки – для сноровки, каротин – для личика витамин. Сигареты, спички – тем, кто без привычки!

Мать засмеялась, а прохожие стали останавливаться и, улыбаясь, брали что-нибудь. Здоровенный детина подошёл и сказал:

– Ну что, маманя, подсобнём тебе, что ли, малёха: давай три пачки с фильтром, спички не надо, у меня зажигалка импортная… У тебя хорошо получается! Я здесь теперь чаще буду бывать. Скоро открою ларьки. Пойдёшь в ларёк работать? Тепло, обед за счёт заведения. Рядом аптека моя будет, попозжее, прикупишь чего надо со скидочками для подружек…

– А платить сколько будешь?

– Разберёмся, не переживай.

– Вот когда разберёшься, тогда и приходи, – улыбнулась она ему, – буду рада!

Старушка повернулась к матери:

– Ну что, болезная, давай, что ли, учись, мне свой товар продавать надо…

И мать училась. Ей пришлось перешагнуть через своё воспитание, образование и приспосабливаться к «новому стилю» перестроившихся соотечественников. Люди бегали мимо озабоченные, торговались за каждую копейку и часто хамили, иногда просто потому, что не могли купить… Очень скоро ввели талоны на самое необходимое, которые тоже стали предметом продажи или обмена. Мать быстро осваивалась: в голосе появились жёсткие нотки и горькие морщинки в уголках губ говорили о том, что не всё так просто… Она чаще стала ругаться дома, бранилась с отцом, требовала от него что-нибудь придумать, школьными проблемами не интересовалась и однажды сказала: «Думайте сами, вам жить в этом… Я вам больше не советчик».

Однажды у метро к ней подошла модно одетая женщина и предложила поработать в её магазине на небольшой, но стабильной зарплате. Мать, конечно, согласилась… Отец приезжал домой на воскресенье, но платили ему нерегулярно, так что можно считать, что работал он за своё питание: хозяйка кормила обедом и ужином. Однажды ему в очередной раз не заплатили, и отец с приятелем поехали «разбираться». Больше его не видели. Официально его никто искать не стал: таких было в то время много… В милиции сказали: «Может, сбежал? Не ладили, наверное. Разводиться не собирались? Подождите, может, вернётся ещё. Такое случается…»

Сестрёнка после школы учиться дальше не захотела: «Если надо будет, я куплю диплом. У меня есть интересные предложения и без диплома. Сейчас мозги нужны, а не бумажки!» Она пошла на курсы фотомоделей, быстро получила диплом «государственного образца», но на международный фестиваль её не взяли из-за плохого английского и посоветовали пробиваться на внутренних площадках, задатки у неё были подходящие. Она встретила своего «суженого» в «красном пиджаке», была вполне обеспечена и казалась счастливой. С Олегом они почти не общались, у них был «разный круг общения».

Однажды Олег встретил в институте её подружку. Та сказала, что Вика приглашает её иногда в престижное кафе поболтать. Выглядит хорошо и довольна своим положением. Потом подружка сказала, что уезжает за границу работать няней в семье «новых русских». Информацию о Вике Олег стал получать только «из первых рук», но доверительные отношения уже были потеряны…

* * *

Олег не заметил, как пролетело два часа. Надо было возвращаться в аэропорт. Там он увидел несколько соотечественников с большими клетчатыми сумками: с «этой стороны» Европы возили не только ширпотреб, «сэконды» были просто Клондайком «фирменного старья».

«Что Аллигатору от меня понадобилось? Мне от него точно ничего не нужно. – думал Олег. До встречи оставалось совсем мало времени.

В назначенное время в аэропорту к нему подошёл мужчина и предложил пройти с ним.

– Вас уже ждут в самолёте, – сказал он.

Служебным проходом они вышли к небольшому самолёту.

– Привет, Олег! Проходи, садись. Давно не виделись… Я пригласил тебя в небольшое путешествие, завтра вечером вернёмся, если ты не очень занят.

– Один день у меня есть, – сказал Олег и сел рядом с Аллигатором. В самолёте было ещё несколько человек, но чувствовалось, что главный – он.

– Чем ты сейчас занимаешься? – спросил Давид.

– У меня один проект запущен, крутимся… А ты?

– У меня несколько проектов, и нужны надёжные кадры. В какой отрасли твой проект?

– Мне помощь не нужна, – сказал Олег. – Я справляюсь.

– Не торопись! Твой проект может вписаться в большое «вкусное» дело. Я тебе дам посмотреть бумаги, пока мы летим. Отвечать не торопись.

Аллигатору кто-то позвонил, он слушал недолго и почти сразу ответил: «Позвони Лешему, это не мой вопрос!»

Олег пересел на другое сидение к окну и стал просматривать увесистую папку. Он не верил своим глазам: проекты были действительно глобальные, действительно технически интересные, но «с душком»… Названия были с претензией: «Монтаж», «Паутина», «Пирамида», «Альянс», «Молот», «Зона-Х», «Тайга», «Поток», «Медиа»… Ископаемые, газ, нефть, золото, алмазы, алюминий, редкие металлы… и, конечно, пресса.

«Куда он собирается вписать мой проект, даже не зная о нём ничего?» – думал Олег. Он успел просмотреть всю папку и вернул её, когда самолёт начал снижаться. Информации в каждом разделе было немного, но достаточно, чтобы понять: надвигается что-то глобальное, циничное, безжалостное, настолько глубокое, что, погружаясь в него, он терял ощущение реальности, – это был айсберг. Глобальное всегда было скрыто от простых людей, им было лучше не знать размеров подводной части этого монстра…

Самолёт быстро снижался, внизу разбегались дорожками фонарей извивающиеся улицы и уже стали видны красные строчки посадочных полос. Подсвеченные фонарями, хлопали своими «крыльями» пальмы, ветер с моря подкатывал тёмные волны и только белые кружева гребешков указывали их направление…

Из аэропорта они приехали на небольшую виллу. Она стояла на склоне горы, и оттуда открывался великолепный вид на нижний город, а дальше уже темнело море и горизонта не было видно: море сливалось с почти чёрными облаками в тёмную бездну.

Они сели на открытой террасе, под которой разливалось море огней нижнего города…

Олег ждал. Вопросов у него не было, он не понимал, зачем ему Аллигатор.

– Что скажешь о проектах? Что-нибудь заинтересовало?

– Нет. Почему они должны меня заинтересовать? Я не скучаю без работы.

– Не сомневаюсь. Ты всегда был самозанятый… Я немного введу тебя в курс дела.

– Зачем?

– В команде ты способен на большее, чем в одиночку. На жизнь ты себе заработаешь, не сомневаюсь, но сейчас очень важный поворотный момент. Старая идея не оправдала себя, колосс рухнул, не из-за идеи, – «человеческий фактор» отменить нельзя ни при каком строе. Деньги – не самое главное… У них было всё, им собственность при той системе была не нужна. Есть люди, страдающие жаждой власти, они всегда были и всегда будут. Но они только инструмент. Есть те, для которых важен процесс, возможность управлять процессом. Таких намного меньше, ты один из них. И мы предлагаем тебе войти в этот круг. У тебя нет таких возможностей, как у меня, к примеру. Мне повезло, я родился в этой среде, я априори один из них, независимо от IQ. Ты из другой среды, но твоя семья здесь ни при чём, тебя не воспитание сделало – ты родился с мозгами и со здоровой психикой.

В проектах будут участвовать очень разные люди, у каждого – своё место, передвижения возможны, но они не зависят, как раньше, от протекции. В новой системе всё решают мозги, а исполнителей всегда можно подобрать или заменить в зависимости от задачи. Новая система открывает большие перспективы, но для очень немногих. На развалинах старого скоро появится множество разнообразных «инициативных предпринимателей», которые заработают быстрые деньги, но их ждёт крах, если не материальный, то персональный. Хаос – самое лучшее время для новых проектов. Надеюсь, ты не думаешь, что хаос рождается сам собой, стихийно? Всегда есть те, кто держит в руках верёвочки… как в театре кукол. Всё выглядит понятно: характеры, эмоции, мотивация, пока не упадёт чёрный занавес и не выйдут кукловоды. В жизни, к сожалению или к счастью, занавес падает с большим запозданием, и кукловоды остаются в тени, иногда на века…

Олег старался сидеть боком к Аллигатору, чтобы его манера говорить – сходство со старой куклой из его детства – не мешала ему думать.

– Новая система ставит более глобальные задачи. Я многого не могу тебе сказать, но работать будет интересно и всё будет масштабно. Я тебе оставлю на ночь ещё одну папку. Завтра вечером тебя отвезут в аэропорт. Я буду ждать твоего ответа неделю. А сейчас – отдыхать!

Они зашли в просторную гостиную и после небольшого перекуса разошлись по комнатам.

Олег принял душ, но спать не хотелось. На столе лежала новая папка. Он вышел на балкон в задумчивости. Внизу, на склоне, погасли почти все огни домиков и только редкие фонари мелькали в некоторых местах. С моря долетал тёплый ветерок, касался его лица. Аромат ночных цветов расслаблял и мешал сосредоточиться. Он вернулся в комнату и взял со стола папку. На первой странице стояло: С-012. «Кажется, я уже попал, даже если не стану её читать…» – подумал он и перевернул первую страницу.

Олег проснулся рано утром, несмотря на то что полночи не спал. Вышел на балкон полюбоваться на то, что высветило солнце. Море переливалось всеми оттенками синего, зелёного, белые блики прыгали с одного места на другое, сливаясь на горизонте в сплошную ослепительную линию. Склон горы был «выстлан» крышами и выглядел как лоскутное одеяло: все оттенки красно-оранжевой керамики перемежались верхушками кипарисов и размашистыми «крыльями» пальм. «Рай поднебесный!» – подумал он и решил побродить по городу.

Олег спустился на первый этаж. Миловидная прислуга наводила порядок на столе после завтрака.

– Доброе утро! – улыбнулся он ей.

– Доброе! Все уже уехали, за вами прибудет машина ближе к вечеру. Что вы хотите на завтрак?

– Спасибо, я не буду завтракать и машина мне не нужна. Я сам доберусь.

Олег поднялся в свою комнату, посидел ещё немного на балконе и направился к выходу. У него была давняя привычка использовать своё время по максимуму. Взглянув мимоходом на папку, он подумал: «Интересно, в какой уровень доступа я вляпался?» – и вышел из комнаты.

Когда подошёл к забору внутреннего парка, ворота медленно открылись, и Олег ощутил относительную свободу. Через огромный парк дорожка шла между красивых южных растений, выводила на край обрыва и можно было посидеть на скамейке прямо напротив безбрежного морского простора. Лазурь, прозрачная и нежная почти у самого обрыва, постепенно уплотнялась и смешиваясь с серо-голубыми оттенками, потом уходила в глубокий синий, а дальше была голубая даль, подчёркнутая на горизонте тёмной полоской. Было тихо и безветренно, но, когда невесть откуда по этой синеве проскальзывал лёгкий ветерок, поднималась серебристая рябь и казалось, что это тысячи серебристых рыбёшек резвятся и плещутся, а потом вдруг исчезают под зеркальной границей, разделяющей их царство и царство птиц, которые пытаются выхватить свою удачу….

Олегу вспомнился парк в Ливадии. Старые фотографии и упоминания о нём в романах заманили его навестить это сказочное место. Время наступило подходящее, и возможность слетать на пару дней в Крым у него уже была. То, что он там увидел, повергло его в шок. Дорог не было: остатки советского асфальта тянулись узкой лентой, печально глядя пустыми глазницами выбоин. Раздавленные машинами поребрики пытались отделить от проезжей части тротуары, испещрённые глубокими «морщинами». Около дворца сидел мужчина возраста «второй половины жизни» в старинном национальном костюме с бритой головой, многозначительным хохолком и играл на гуслях. Он рассказывал под музыку старинное сказание. Люди с опаской подходили к нему: у него было какое-то «древнее» лицо, как у Садко на сказочных картинках.

Парк производил впечатление старого отчаявшегося друга, которому не поможешь, просто похлопав по плечу с пожеланием, что всё наладится, главное – не падать духом. Парк надо было вычистить, вымыть, перелопатить заново, но денег на это просить было не у кого… «Почему крах всегда ударяет по самому дорогому и ценному, почему каждый раз всё нужно начинать сначала через страдания, хаос, отчаяние?» – думал Олег, но ответа не было.

Он поднялся со скамейки и пошёл вниз, к городу, решив позавтракать где-нибудь по пути. Из маленьких кафешек тянулся аромат кофе и свежей выпечки, из некоторых уже выходили ранние посетители. Олег свернул на более широкую улицу, мимо него прошелестел автобус. «Проеду вдоль побережья после завтрака», – решил он. На пути попалась витрина кондитерской. Красиво оформленная, она зазывала, манила, пробуждала застрявшие в мозгу запахи, и он невольно сглотнул слюну. Дверь в кафе была распахнута. За столиком сидела приятная пожилая дама. Наверное, «пожизненная» привычка рано вставать всё так же выгоняла её по утрам из дому. «В этом раю кому-то всё-таки пришлось как следует поработать, чтобы рай процветал…» – подумал Олег. Мужчина за стойкой поздоровался. Олег спросил, как часто ходит автобус и куда можно на нём доехать.

– Не напрягайтесь, говорите по-русски… – сказал мужчина совершенно ровным голосом.

«Хоть бы улыбнулся, не манекен всё-таки», – подумал Олег.

– У меня что, такой сильный акцент?

– Акцент у нас «пожизненный»… и фонетический, и эмоциональный. Одежда и обувь всегда выдают «наших», но это скоро пройдёт, когда изменится ваш статус.

Олег немного растерялся. Он считал, что вполне прилично одет, и обувь была не фейковая. «Видимо, меня приняли за нового мигранта», – подумал он. Ему хотелось поговорить с этим немного грустным человеком, но видно было, что тот не очень настроен знакомиться. Скорее всего, Олег был далеко не первым, кто пытался расположить к себе удачливого соотечественника. Сказав, что будет завтракать за столиком на улице, он вышел из кондитерской.

Автобус ходил каждые пятнадцать минут, и можно было проехать до самого дальнего мыса. Цена билета оказалась просто смехотворной, в распоряжении был весь день. Можно было беззаботно поболтаться там, где понравится. Автобус ехал по неширокой улице, и она то приближалась почти к самому обрыву, то ныряла между домов, делая крутые повороты. Внизу плескалось лазурное море, ритмично выплёвывая на берег пену… Одна панорама сменяла другую. Олег выходил несколько раз, когда дорога сдвигалась ближе к морю, и совершал небольшие прогулки. Доехав до конца маршрута, он вышел из автобуса и пошёл пешком обратно. Вдоль набережной тянулись бесконечные отели, выше в гору поднимались частные домики. Всё выглядело разноцветной яркой мозаикой. На вершине горы стояла небольшая часовня. Олег поднялся по крутой мощёной дороге и оказался у ворот старинного кладбища. Преодолев ещё несколько ступенек, пошёл между надгробных памятников.

Как много русских эмигрантов осталось на этой земле – далёкой, чужой, ставшей для них вынужденным пристанищем. Здесь покоились и те, кто до революции свободно мог работать за границей, но революция оборвала возможность вернуться. Знакомые до боли фамилии сменяли друг друга. Забытые, неухоженные, за ржавыми оградками, памятники говорили о многом. Как много лет прерванная насилием связь не давала успокоения тем, кто остался на этом берегу! А на другом берегу надо было просто выжить, и многим приходилось молчать о «родственниках за границей». Революция разодрала пополам культуру, семьи, поколения, всю страну.

Олег сидел под старинным платаном и думал о том времени, в котором ему самому предстояло разобраться и определиться, кто он и что для него самое важное в жизни. Он спустился вниз, к набережной, дошёл до ближайшей остановки автобуса и поехал обратно в аэропорт.