Текст книги "Сборник современных фантастов"

– Моя жизнь принадлежит тебе, моя сестра и госпожа. Я тебя никогда не предам, даже когда все от тебя отвернутся.

– Это пророчество или клятва? – до странного серьезно проговорила девочка.

– И то и другое, – грубовато с печальным вздохом ответил парень, вставая с колен.

Она тогда поцеловала его в щеку и произнесла:

– Я этого никогда не забуду.

И вот настал чудесный день помолвки. Мать вложила в праздник большие деньги. Был заказан даже модный ночной фейерверк. Дорогие яства и напитки, наряды и украшения, ремонт залов и музыканты. Капитан охраны только охал, выдавая из казны новые порции золотых, пока не иссяк этот ручеек благодати. Соседи извинялись и дважды переносили знаменательный день, желая зазвать на праздник родного отца парня. Наконец он согласился ненадолго посетить знаменательное событие со своей молодой фавориткой, которой нравились ночные увеселения и аттракционы. Все бы было ничего, если бы только ночь не выпала на очередное полнолуние.

Чай накануне вечером пили в большой гостиной на втором этаже. Баронесса отпустила слуг, и они остались втроем с дочерью и кормилицей. Девочка заметила, что мать с няней странно переглядываются, при этом на их лицах отражаются непонятные для нее чувства.

– Милая моя, – наконец обратилась к ней мать, – у меня есть к тебе очень большая просьба.

– Мамочка, ну что ты так волнуешься? Все будет хорошо. Мы любим друг друга, и я обязательно дождусь его из университета. – Дочь ласково улыбалась, пытаясь снять напряжение собеседницы.

– Послушай меня, пожалуйста, и не перебивай.

Дочь сразу приняла серьезное выражение лица, но внутренний голос продолжал успокаивать волнение матери.

– Мужчины часто бывают ветрены и не вольны в своих поступках.

Голос мыслей дочери сразу спросил: «Как это понимать?» В ее глазах отразился вопрос.

– Их поступки диктуются зовом тела.

– Мама, он не такой, мы знаем друг друга с детства. Он любит меня по-настоящему. И он не повторит поступков своего отца. – Она порывисто встала, подскочила к баронессе и обняла ее, заливая душу матери теплотой любви и заботы.

На глаза женщины навернулись слезы.

– Обещай мне, что во время фейерверка ты будешь находиться с няней в своей комнате.

– Но я же хотела посмотреть такое интересное зрелище! Даже из столицы приедет поглазеть на него фаворитка отца моего любимого. А я так много жемчужин отдала, лишь бы у нас все получилось.

Мать нежно обняла свое ненаглядное солнышко и тихо прошептала:

– Ты же из своего окна можешь понаблюдать. Пообещай мне. Я ведь прошу у тебя такую малость.

– Ладно, обещаю, но после фейерверка я снова буду с ним танцевать.

– Конечно, милая.

– Мамочка, не нужно плакать, вы с няней попейте чаю, а я прогуляюсь по саду. – Она чмокнула пухлыми губками мокрую от слез щеку и, выскользнув из объятий, упорхнула на свежий воздух.

– Эх, – тяжело вздохнула кормилица. – Вы же понимаете, что нельзя оставлять вашу дочь в неведении насчет ее особенностей?

– Ну не могу я ей об этом сказать. Язык не поворачивается.

– Но будет только хуже.

– Ты за ней сегодня следишь в оба. Пойми, мне нужно заниматься гостями. А еще герцог! Я впервые буду общаться с сюзереном. Нужно его с дочерью познакомить. Какой-никакой, а свекор будущий. Ты даже не представляешь, как я волнуюсь! Сними с меня – хотя бы частично – навалившиеся заботы, и я буду тебе благодарна. Раньше сказать нельзя было. Она бы точно рассказала и жениху, и твоему сыну, а что потом бы произошло, я даже думать не хочу. Пусть идет так, как идет. Расскажем перед свадьбой.

Несмотря на волнения, праздник удался. Церемония официальной части прошла успешно – казалось, отсутствие герцога и его пассии никто и не заметил. Пир шел горой. Влюбленные не расставались ни на миг. Ближе к вечеру появился гонец, который сообщил хозяевам праздника, что герцог задерживается в дороге, но к полуночи будет точно. И когда уже никто не ожидал прибытия сюзерена прибрежных земель, он появился во всем великолепии своего двора. С ним прибыло не меньше сотни кавалеров и дам высокого сословия. Епископ в помощь баронессе послал за вином из своих подвалов, а мать жениха приказала колоть нескольких баранов и свиней. Только к полуночи сумели разместиться и продолжить пировать. Баронесса хотела представить дочь поближе, но предмет страсти старика скорчила недовольную гримасу, и знакомство перенесли на время после фейерверка. Как только об этом узнали молодые, они тут же уединились в какой-то из беседок парка, улизнув от кормилицы.

– Ну наконец-то мы можем побыть наедине, – прижимая к себе девушку, сказал молодой герцог.

Она выскользнула из-под руки, развернулась к нему лицом и села на колени, как уже не раз делала в прошлом. Нежно обхватив его лицо ладонями, провела кончиком языка по верхней губе.

– Смотри мне в глаза! – потребовала она.

Парень положил руки ей на талию. Он чувствовал возбуждение от близости девичьего тела.

– А платье не помнется? Оно у тебя очень красивое.

– Сильно мешает? – Платье действительно собралось большим комом атласа между ними.

– Ничего, потерплю.

Они засмеялись.

– Не отводи глаза. Я тебя сейчас поцелую, – сказала девушка и медленно стала приближать свои губы к его.

Дыхание участилось. Влюбленные не отводили взгляда друг от друга до момента прикосновения.

Где-то недалеко грянул салют – раз, другой. Но влюбленных было уже не остановить. Как вдруг в самый разгар их ласк он почувствовал резкий щелчок зубов – его подруга стиснула челюсти. Он еще чувствовал томное дрожание девичьего стана, когда возлюбленная отстранилась, и они распахнули глаза. О ужас!!! На него смотрела жутко меняющаяся маска мертвеца или ведьмы. Ее ладони сжали его лицо с такой силой, что он взмолился и схватил ее за предплечья, пытаясь разъять смертоносные, как ему показалось, объятия.

– Отпусти, мне же больно!

Но глаза, до этого такие милые, с зеленовато-карим оттенком, стали меняться, наводя ужас, пронизывая холодом и глубиной бездны. Радужка растворилась в черноте, которая заполнила даже белки. Он стал проваливаться в них, как в грозовое небо. Появились изломы сполохов молний. Его обуял первобытный страх. Парень вскочил на ноги и истошно заорал, глядя в то, что до последнего момента было глазами. На нем висел, вцепившись в него, хладный труп.

– Папа, ты пришел ко мне на помолвку, как я счастлива! – Схватив отца за руку, девушка попыталась закружить мужчину посреди солнечного дня в саду их родового замка. – Пойдем быстрее, обрадуем маму и моего жениха!

Отец охнул и осторожно высвободил руки:

– Мне кажется, сегодня ты зашла не вовремя.

– Ты мне не рад? – насторожилась девушка. – Или чем-то занят?

– Да нет, моя рыбка. – Он нежно провел ладонью по ее щеке, и тут же приятное тепло разлилось по телу дочери.

Она прикрыла глаза и потянулась за ладонью.

– Я тебе не говорил, думая, что расскажет мать. Да, как видно, уже поздно.

– Что поздно? – насторожилась, отстраняясь, девушка.

Она наблюдала незнакомую доселе картину: отец, в нерешительности кусающий губы. Он выдохнул и попытался жестом успокоить ее.

– Значит так, дочка, на нашу семью наслали проклятие, ну, может быть, и не совсем проклятие, но то, что мы все находимся под чарами колдуна – это неоспоримо. Я умер, и очень давно – восемнадцать лет тому назад.

– Папа, зачем ты так говоришь? – непонимающе замотала головой девушка. – Вы с мамой не живете вместе, но я каждый месяц гощу у тебя. Мы до этого неплохо с тобой ладили, зачем ты так? – Она не на шутку обиделась и попыталась отвернуться.

Отец взял ее за руку и повернул к себе:

– Давай присядем, и я тебе все расскажу.

Вдруг ее тело неестественно выгнулось, и она ойкнула. На лице отразилось страдание.

– Всё хуже, чем я мог даже представить.

– Не пугай меня.

– А ты не перебивай. Раз в месяц, в полнолуние, ты переходишь в мир нави проведать своего мертвого отца. В мире живых твое тело становится мертвым, а здесь обретает жизнь. Возвращаясь к себе в мир живых, ты ничего не помнишь, кроме приятных чувственных воспоминаний от общения со мной. Ты неосознанно делаешь то, чему я тебя учил здесь. Я гордился тобой, когда ты не потеряла самообладания и спасла обоих своих друзей, рискуя погибнуть.

– Как я могла погибнуть, когда ты все время был рядом? – Удивление было написано на ее лице.

– Сейчас это не важно.

Девушка снова охнула, вытянувшись, как будто почувствовав боль в спине, потом схватилась за голову и снова удивленно посмотрела на отца.

– Тебе нельзя сегодня задерживаться у меня, твое тело там, в мире живых, пинают. Оно не в безопасности.

Девушка задумалась и улыбнулась отцу:

– Этого не может быть, я как будто начинаю понимать, что происходит. Это даже забавно. Почему же вы с мамой не говорили мне об этом раньше?

– Возвращайся, ты можешь это сделать!

– Зачем? Мое тело в полной безопасности, рядом мой жених.

Отец схватился за голову, его лицо исказила гримаса боли.

– Что с тобой, папа? – участливо спросила девушка и улыбнулась. – Он хороший, ты же его видел во время шторма.

– Он не видел тебя такую никогда и может испугаться. Сильно испугаться, моя рыбка. – Отецдержал ее за плечи и смотрел прямо в глаза. – Вот такое он может увидеть.

В глазах отца она разглядела себя в мире живых, лежащую в мятом грязном платье на полу беседки, вокруг стоят испуганные люди, и герцог брезгливо пнул ее тело ногой, потом отвернулся и ушел. Она почувствовала боль. За ним последовали все остальные. Ей стало обидно, что отец ее жениха так с ней поступил, а тот, которому она доверила себя, даже не заступился. Чувства были смешанные. Она ощущала сразу два мира, и разобраться было сложно. Вот вошел в беседку капитан стражи, наклонился над ней и отпрянул. Она уже научилась смотреть на себя сквозь отражение глаз других, и ее совсем не обрадовал собственный вид. Девушка услышала сквозь надвигающуюся пелену голос отца:

– Если боль станет невыносимой, ты можешь изменить время нахождения в мире живых, но перед этим обустрой себе безопасное место для тела.

Он что-то говорил еще, но она не могла больше думать ни о чем, кроме своего лица. Бледная маска мертвеца с посиневшими губами и слегка обнаженными зубами была отвратительна, но глаза с закатившимися зрачками, желтовато-синий белок с прожилками красных сосудов внушал кошмарные переживания. Ей стало жутко. Капитан наклонился и подхватил одеревеневшее тело на руки, выглянул из беседки и, озираясь, унес тело в противоположную от дома сторону. Так трагично закончилась ее жизнь, даже не успев начаться. С тех пор она помнила все, что происходило с ней в двух мирах.

На семейном совете с участием капитана охраны и сына кормилицы, которые принимали активное участие в обсуждении событий, было решено объявить о ее безвременной кончине и устроить похороны. После похорон народ успокоился. Никого из семьи жениха, как и его самого, на похоронах не было. На конной прогулке к бывшему жениху подошел сын кормилицы и попытался завести разговор о его невесте. Но бастард герцога ударил своего бывшего друга наотмашь по лицу плетью и ускакал прочь. Вскоре он уехал в университет, затем поступил на военную службу и в конце концов женился.

Баронесса потускнела лицом, распустила всех слуг и осталась жить с капитаном стражи и семьей кормилицы – с теми, кто был посвящен в семейную тайну.

Боль в сердце юной наследницы была настолько велика, что она не могла ни с кем общаться и одиноко бродила внутри крепостных стен. Ее приходилось кормить насильно, переодевать, укладывать спать, и в конце концов однажды ее нашли в кровати холодную, с остекленевшими глазами.

За день до этого события, ко всеобщему удивлению, она о чем-то долго говорила наедине со своим молочным братом.

Через год после смерти молодой баронессы умерла от тоски ее мать, их похоронили в семейном склепе. Всем занимался сын кормилицы. Он лично строгал гробы и обустраивал место. Капитан, собрав нехитрые пожитки, покинул здешние места. Кормилица с мужем переехали в ближайшую деревню, куда звали и сына, но он отказался. Замок хирел. Проходили годы, он стал разваливаться и зарастать бурьяном. Так и закончилась эта печальная история.

Прошло много лет. Промозглой осенней ночью по дороге верхом ехали двое мужчин. Один молодой, в новенькой офицерской форме, с саблей на боку и двумя кремниевыми пистолетами в седельных сумках. Второй пожилой, но еще крепкий, в дорожном кафтане. Оба завернулись в плащи, когда начал хлестать холодный дождь. Впереди забрезжил одинокий огонек. Не сговариваясь, они пришпорили коней. Огонек исходил из фонаря, который держал в руках хозяин бедняцкой хижины, из которой расходились печальные люди. К нему и обратился молодой мужчина:

– Милейший, можно ли здесь где-либо заночевать?

– Ваше благородие, я бы не осмелился даже предложить вам крышу своей бедняцкой хибары. Да вам и самим неприятно будем рядом с покойницей. У меня умерла жена.

– Конечно, конечно. Лучше подскажи, милейший, – возможно, рядом здесь есть еще жилье, кроме твоего.

– Да, почти в трех милях отсюда по дороге к морю есть старый замок. Хозяева давно умерли, там только сторож в надвратной комнате живет. Он вам и откроет. Только стучите погромче – уж больно крепко он спит.

Офицер бросил человеку серебряную монетку:

– Выпей за упокой своей супруги, милейший. – Он развернул коня и, подав знак наперснику, поскакал в указанном направлении, благо на небе стояла большая луна и дорогу было хорошо видно.

Добравшись до стен замка, мужчины долго кричали, бросали поднятые с земли камни, но, только выстрелив из пистолета, наконец услышали заспанный голос. Пообещав хорошо заплатить и уехать завтра утром, они смогли проехать внутрь по опущенному сторожем подъемному мосту.

– Я бы никогда не подумал, что в наше время еще могут работать такие механизмы, – улыбаясь, сострил молодой дворянин, обращаясь к пожилому.

Последний ничего не ответил.

С другой стороны их встретил небритый старик со шрамом через все лицо. Он проводил их в главное здание и показал комнаты напротив друг друга. У молодого дворянина окно выходило в сторону моря, которое шумно штормило. Второму досталась комната с видом на внутренний сад. Затем сторож проводил их в гостиную и подал на стол, как ни странно, сыр, много мяса, хорошо приготовленную рыбу, но без изысков. И совсем удивил нежданных постояльцев бутылкой старого токайского вина. После развернулся и, не сказав ни слова, ушел.

– Ваше сиятельство, нам несказанно повезло. Скоро полночь, но мы сможем провести остатки этой ночи хоть и в пыльных, но все же постелях, – обратился к молодому спутнику пожилой мужчина, откупоривая бутылку. – Нужно благодарить только вашу удачу. – На его поясе блеснула камнями рукоять дорогого кинжала, когда он наполнял бокалы.

– Бросьте официоз, без вашего заступничества перед королем не видать мне моей невесты, как собственных ушей. Вы сумели сменить гнев его величества на милость. И теперь я ваш должник. Выпьем за пьянящее чувство любви. – Он засмеялся и поднял бокал.

Собеседник поддержал тост. Потом о чем-то задумался и, снова наполнив бокалы, произнес:

– Я бы выпил за храбрость, мужскую храбрость.

– Великолепный тост, – поддержал на этот раз молодой мужчина.

На что пожилой, немного прищурив глаза, разглядывая при свете свечей напиток в стекле, добавил:

– За храбрость в любви!

Молодой человек громко рассмеялся:

– Поддерживаю вдвойне, – и выпил залпом.

Мирно поужинав за беседой, мужчины разбрелись по комнатам, пожелав друг другу доброй ночи. Молодой, войдя в комнату, задвинул громоздкий засов и прислушался. Его старший товарищ не заперся.

«Да и к чему запираться? Замок-то пустой, и сторож вроде бы никого убивать не собирался», – подумал он про себя. Раздевшись, он положил обнаженную саблю возле себя на двуспальную кровать. Проверил и зарядил оба пистолета. Такая выучка не раз спасала его в путешествиях. Только после всех приготовлений он потушил свет. Но комната не погрузилась во тьму, ее продолжала освещать полная луна под шум утихающего прибоя.

Дождь кончился. Мужчина почти заснул, когда услышал вопль ужаса из комнаты напротив. Спросонья он испугался, однако, несмотря на это, одной рукой схватил саблю, другой – пистолет. Босиком бросился к двери. Какое-то время провозился с засовом, пересек коридор и толкнул дверь в комнату напарника. Глаза привыкли к тусклому свету, льющемуся из распахнутого окна. На кровати, сбросив одну ногу на пол, лежал его товарищ. Одеяло было откинуто. Из груди торчал его собственный кинжал. На полу лежал карманный портрет красивой девушки, явно выполненный по памяти, с только что выколотыми глазами. Дворянин бросился к окну и в свете полной луны увидел завернутую в белый саван фигуру босоногой молодой женщины, легко бегущей по фамильному кладбищу.

07. Олег Бризинский
Эта сказка могла быть кельтской

На берегу современного Ла-Манша, когда история еще не была отравлена заботливой рукой Ватикана, стоял красивейший город. Правил им златокудрый и рыжебородый чародей. Его народ пришел с далекого востока в незапамятные времена. Мужчины были мужественны и божественно прекрасно сложены. Женщины скромны и безумно соблазнительны. Все жили счастливо, влюблялись, женились под сенью многовековых деревьев, растили детей, заботились о стариках. Волшебник поощрял ремесла и искусство. Его восхваляли поэты, а деяниями вдохновлялись художники. Народ любил правителя. Правитель заботился о народе.

Могучий и беспощадный океан стал поглощать сперва прибрежные полосы пляжей, а затем и нивы крестьян, подступая к самим стенам города. Казалось, гибель была неотвратима. Но правитель не зря был сильнейшим из чародеев своего времени. Он остановил наступление вод Атлантики и отбросил прибой к старым границам, вкопав на юго-востоке вертикально камень. Океан неистовствовал. Суша должна была опуститься еще ниже, подчиняясь его воле. Народ ждало великое переселение на юг. Жаль было покидать насиженные места, к которым прикипело сердце. И повеление чародея остановило проседание земли. Камень стал ключом и залогом благополучной жизни. Всю правду об этом знали немногие из мудрецов того города. А для остальных жителей камень был священным и стоял посреди рощи.

Шли годы, даже столетия, сменялись поколения тех, кто хотел умирать. Дым костров уносил уставшие души умерших в леса предков. Оклички волхвов возвращали из далекого далека отдохнувших на просторах Вырия в семьи земных родов. Кто стала матерью чудесной дочки волшебника и куда она делась потом, никто и не помнил, и потому имя той женщины не сохранила история. Девочка росла и расцветала неземной красотой, превращаясь в златокудрую богиню чистоты и юности. Любознательная и доверчивая, невинная и отважная. Гуляла в давно спасенных ее отцом рощах. Общалась с дриадами – духами деревьев, проживших в яви не менее тысячи лет. Только духи таких деревьев обладали способностью к словесным беседам и телепатическим разговорам с людьми. Любила цветы – в прозрении их красоты она погружалась в грезы других миров и созерцала сонмы поющих и благоухающих растений с чарующей красотой бутонов, с зеленью необычных листьев и даже шипов. К ней льнули птицы, и звери ели с руки. Большой черный жеребец, с которым договорился в детстве ее отец, когда вырос, стал ей ближайшим другом и телохранителем. Все благосклонно относились к девушке. Парни часто пытались свататься, но сердце красавицы молчало. Оно хранило две тайны: о трех волшебных волосках в бороде чародея, хранящих его могущество, и о ключе силы камня на юго-востоке страны.

В те времена много татей бродило окрест. Хищно зырились они на богатые земли. Зависть давила их черные сердца, отвергнутые своими родами за скверну души. Собирались они в большие вооруженные своры и пытали удачу огнем и мечом, уродуя счастливые края трудолюбивых людей. На полях державы чародея всегда бывали разбиты и обращены в прах. Но вот однажды о чудесной стране прознал ужасно алчный и злой предводитель шайки отвратительно гнусных изгнанцев – сын благородного витязя и дьявольски красивой простолюдинки. Атаман морской вольницы лихих парней, не различающих добра и зла. Он был храбр, хитер и беспощаден. Так бывает, когда с детства обозлен и потерял ориентир в жизни.

Их корабли прибыли с юга, награбленные ранее товары выдали за купеческие и стали мирно до времени торговать у стен города чародея. Парни были лихие, но веселые. Бойко торговали и зазывали молодок на гульбища, выискивая слабые места обороны, собирая легенды по тавернам и кабакам. Жители к чужакам относились настороженно, но, поверив в разыгранный пришельцами незлобивый нрав, стали к ним более снисходительны. Журили иногда за вольности по отношению к женскому полу, но больше доставалось заигравшимся девицам.

Первая встреча их атамана и дочери волшебника состоялась в священной роще дриад, где он принял дух дерева за живую девушку и попытался тут же совратить. Только тысячелетний опыт помог юной дриаде разгадать злокозненные намерения ловеласа. И она приняла новую для себя игру. Выдержав натиск исходивших от парня флюидов невиданной доселе силы, она рассмеялась и стала кружить его в танце смертельного для мужского начала женского соблазна. За этим прекрасным по виду и чудовищным по содержанию зрелищем принцесса застала чужеземца и свою подругу. Она остановила хоровод смерти и попыталась призвать дриаду к совести. На что та ответила, что совесть ей без надобности с существом, которое таковую не имеет. Пока пострадавший приходил в себя, дриада рассказала, кто такой на самом деле лежащий возле их ног парень, и требовала, чтобы его судьбу решал сам чародей, ее отец. Подруги повздорили, и роща умолкла, затаив обиду. А девушка и предводитель пиратов стали встречаться в других местах. Благо вокруг города было множество прекрасных уголков первозданной природы, тихих и безмятежных.

Он быстро восстановился и сумел очаровать исходящей от него мужской силой неискушенную в таких интригах девушку. Ей кружили голову рассказы о дальних странах и опасных приключениях, пережитых им и его командой. Нежность прикосновения сильных рук, широкая грудь и громкое биение его сердца окутали тело девушки пеленой неги и чувством надежности партнера, полностью отгородив каменной стеной от окружающего мира, мира ее детства и свободы. Не зная как, она сама рассказала пришельцу о первой тайне их семьи. Они страстно целовались, и за этим занятием их застал верный друг и телохранитель принцессы. Последнее время она стала чаще оставлять его дома, уходя на тайные встречи сама. Конь волновался пуще обычного, чуя звериным духом беду. Пустив пар ревности из ноздрей, он поднялся на дыбы и ударил копытом незваного гостя. Принцесса на мгновение очнулась, глубоко вздохнув, сквозь пелену рухнувшей стены прозрела друга, но, увидев кровь на челе любимого, отвергла помощь жеребца и прогнала его назад в конюшни, заслонив собой пирата.

Снова понеслись чередой встречи погружения в омут телесных наслаждений. Новое влекло с неистовой силой, заглушая остатки шепота рассудка. Ее новый друг обещал невиданное ранее чувственное наслаждение, посвящение в которое возможно только при наличии на их ложе трех волшебных волосков с головы ее отца. Сопротивление принцессы ослабло, и бастионы целомудрия пали, поставив дочь на скользкий путь предательства, который ей таким не казался. В ее сны дриаду не пускала покровительница капитана, богиня черной стороны луны и ночных кошмаров. Нет, не кошмары снились разгоряченной девушке, а страстные объятия любимого и жаркие поцелуи, переходящие во что-то более интригующе-соблазнительное, от чего сильнее билось сердце и перехватывало дух.

Настала ночь полнолуния, в которую луна необычайно огромным красновато-желтым глазом озаряла город, заглядывала в окна, пугала проснувшихся людей, заставляя задергивать шторы. Усыпив бессменного стража правителя – могучего Марбаса, льва в особо прочных доспехах – только ей известной колыбельной песней, она проникла в отцовские покои и срезала три волшебных волоса. Ей почудился серебряный звон; отец глубоко вздохнул и замер. Испугавшись разоблачения, она пустилась в бегство. Неведомо откуда появилась лунная дорожка, брызнув из-за штор сверкающим шлейфом, которая тут же перенесла принцессу к лесному озеру, на поляне которого любимый постелил их первое ложе любви из полевых трав и душистых цветов, куда и был вплетен в изголовье талисман их предательской страсти. Первый опыт и зной горящего безумием тела истощили молодую женщину, и спасительный сон смежил ее уставшие веки.

Разбудило ее ржание гарцующего подле обнаженной принцессы жеребца. Она тут же вскочила и увидела отблески чудовищного пожара, отраженного небесами в водах безмятежного озера, подле которого спала. Прозрела крики убиваемых татями людей, насилие и грабежи родного города, смерть своего отца, к которой приложила руку, и схватилась за сердце, но рыдать уже не могла – настолько безгранично было ее горе в осознании духа. Она посмотрела в глаза единственного друга и испросила молча прощения, увидев, как он поднялся на дыбы и могучим ударом выбил двери пылающей конюшни, выводя на просторы запруженных людским насилием улиц обезумевший табун лошадей правителя. Он мчался к ней с обожженными пожаром боками в одном порыве – спасти и защитить. Пусть такую, какой она стала теперь, лишь бы она жила…

Не раздумывая ни мгновения больше, она вскочила к нему на спину и пустила галопом к священной роще дриад. Бывшие подруги встретили ее суровой сдержанностью и дали совет воспользоваться вторым секретом ее семьи:

– Зло должно быть наказано любой ценой, дабы пресечь его распространение, как заразы, и быть наглядным примером устрашения малодушным. Не вздумай наложить на себя руки, в скитаниях найдешь дуб, который сам с тобой заговорит, ему и задашь вопрос об искуплении. О нас не думай, как не думала о последствиях своих поступков, мы добровольно принимаем свою судьбу.

Черный жеребец молнией пронесся по стране чародея, унося его любимую дочь на юго-восток, к границам владений. С помощью коня она повалила стоящий вертикально камень, и тут же гигантские волны накрыли истекающий кровью город вместе с жертвами и палачами, не щадя ни сильного, ни слабого. Все богатства, накопленные трудом и потом ее народа, достались Нию. Скрылась под холодным покровом вод священная роща дриад. Весь ужас трагической развязки мести за собственные деяния она переживала, сидя на спине своего коня. Внутренний взор не оставил незамеченной ни одной детали гибели ее мира. И только мерный плеск прибоя у копыт остановил наваждение. Ее волосы побелели, а глаза потухли навсегда.

В странствиях она испытала много страданий и лишений. Ах, какими приключения казались романтичными и чудесными в ядовито-завораживающих рассказах пришлого… Нет, даже ругаться она больше не могла. Ей просто нужно найти дерево, которое с ней заговорит.

Прошли года. Зима сменяла лето, а осень весну. Ни снег и вьюга, ни дождь и слякоть не приносили ей большей печали, чем несла она в своем сердце. И вот однажды ранней весной, когда свежая трава застелила прогретую первыми лучами по-настоящему теплого солнца поляну, где она собралась устроиться на ночлег, раздался глубокий мужской голос. Из могучего дуба, прямо из середины ствола, вышел широкоплечий крепкий мужчина лет пятидесяти в красных сапогах, широких темных штанах, подпоясанный синим поясом, в расписной рубахе.

– Предательства не существует! Есть только опыт, который доступен человеку; и всему, что с ним происходит, человек позволяет случиться самостоятельно. Ты есть сила и власть в своем собственном мире, и ничто не может случиться против твоей воли. Повлиять на принятие тобой решений хотят многие, но выбор только за тобой. Точно так же и у твоего отца был выбор, и у каждого жителя города. Если они не знали о коварстве пришельцев, значит, не хотели знать. Хотели переложить ответственность, например, на твоего отца, что они успешно и делали последнее время. Отец?! А что отец, он мог устать жить с такой ответственностью за всех и захотел отдохнуть. Ну да, в далеком далеке вместе со своими предками и твоей матерью. Нет, никто не снимает ответственность за случившееся с тебя, но не нужно загонять себя в состояние вины. Ты несешь ответственность только за себя и свои поступки. Да, так получилось, и теперь ты имеешь то, что имеешь. С этим нужно научиться жить. Опыт приобретен, и точка. Хочешь к отцу и родным? К дриадам? Они в разных мирах, но невозможного не бывает. Ты же уже знаешь это на собственном опыте. – Он горько усмехнулся. – Твой выбор, можешь прилечь отдохнуть. Ложись. Хочешь большего, чем просто сон?.. Что ж, тогда только протяни мне руку, и я проведу тебя в мир твоих предков… Это будет чудесное путешествие, которое ты заслужила, кто бы что ни говорил…