Текст книги "Евангелие от режиссёра"

Себастьян Оз
Евангелие от режиссёра. Религиозно-историческое исследование, написанное в форме художественного произведения

© Себастьян Оз, 2020

Предисловие

АВТОБИОГРАФИЯ

 
Веселилось детство в старом бараке.
Юность кусалась, как злая собака.
Шрамы на теле, черти внутри.
Я вспоминаю, как сильно в те дни
Пахла трава и гудели шмели
И девичьи лица прыщами цвели,
Как мысли до крови терзали мне губы,
За дерзкий язык как страдали зубы,
Страхом тогда пеленалась ярость
И презиралась беззубая старость,
Как билось о клетку сердце в груди,
И вот всё прошло, всё уже позади.
Быстрее, быстрее бег колеса.
Сомкнувши глаза, я смотрю в небеса —
Ищу серафима
И вижу орла.
Стою неопалимый,
А вокруг дотла
Сгоревшие доктрины
Истлевших мудрецов,
Пустые витрины
Магазина снов.
Пусть ветерок надышит
Мне слова в ладони,
И голос мой услышат
С крыльями кони.
 

Перед вами книга, собранная в более-менее связное повествование в основном из воспоминаний и записок одного странного человека, а также из бесед с ним. Это бывший режиссер, с которым познакомил меня мой друг Евгений Альтов при довольно странных обстоятельствах. Я посещал Альтова в центре психического здоровья после пережитого им стресса. Там он подружился с Сергеем Афанасьевичем Левием и практически не расставался с ним, проводя с ним вместе всё свободное от процедур время. Этот человек был абсолютно здоров, на мой взгляд, но предпочитал оставаться в больнице. При этом он пребывал всегда в прекрасном настроении, глаза его были наполнены смыслом, весельем и уверенностью. Таким я его запомнил.

В эпиграфе – одно из его стихотворений. В записках, послуживших основным материалом для этой книги, были вперемешку эпизоды его жизни, отрывки из неоконченной повести про Иоанна Богослова, просто мысли на разные темы, стихи, комментарии. Всё это было свалено в одной картонной коробке, которую он мне отдал примерно через месяц после нашего знакомства.

Главное открытие Левия, ради которого он взялся за своё писательство, после прочтения всей книги станет для вас интересным и простым. И весьма, весьма актуальным. Я в этом не сомневаюсь. Но первые главы наверняка покажутся непонятными и оторванными от жизни зарисовками на историческую тему. В отличие от совсем уж развлекательной литературы, вам придётся при чтении прилагать усилия. Постепенно вы увидите, что одно из четырёх канонических Евангелий – это богословское опровержение трёх других, написанное в форме повествования о жизни Христа, как и три другие евангелия. Личная жизнь автора заметок так странно переплелась с событиями той эпохи, что пришлось разбить историческое повествование отрывками из его дневников и устными рассказами. Они отмечены римскими цифрами в отличие от исторической линии, которая разделена на традиционные главы.

Вывод из моего личного опыта разбора этих текстов – их наиболее интересно читать будет тем, кто очень хорошо знает Писание. Впрочем, людям современным, интеллектуалам и учёным, любителям поэзии будет не менее интересно.

Удачного чтения.

Некоторые записи с моими пометками. По мере составления книги я перестал отмечать, откуда запись, и просто разместил всё более-менее в логичной последовательности. Сохранена орфография автора: прописные и заглавные буквы, имена и транскрипции некоторых слов. Возможно, это имело значение.

Глава 1
Звезда над Назаретом

Материалы для сценария.

Иоанн – автор Евангелия;

Прохор – его ученик.

Место действия: Эфес, сто второй год по Р. X.

Прохор положил подушку на циновку, и старец сел. Седая курчавая борода учителя казалась выдранной из верхней части головы и приклеенной к щекам и подбородку. Лысина была обрамлена такими же белыми волосами с красивыми завитушками. Выпуклые, большие, голубые глаза старца, слегка белесые от старости, как будто жили отдельно от тела. Они вращались, всверливаясь в собеседника, указывали, смеялись, гневались. Прохор иногда путался и не мог вспомнить, сказал ли учитель что-то языком или этими своими глазищами.

– Прохор, дитя, сядь.

Прохор сел рядом и достал стило и свиток.

– Нет, отложи это. Я хотел просто поговорить с тобой.

– О чём, отче?

– Ты веришь Писанию?

– Каждому слову, отче. Ведь это божественное слово.

– А если в нём ошибки?

– Как это? Если бы так, мы бы не знали, чему верить.

– Хорошо, правильно ты сказал. Но что делать, если всё-таки найдутся несогласия?

– Я не встречал… А разве они есть? Но думаю… Бог разрешит их, если попросить Его. Просто мы не всё знаем… Когда люди спорят, каждый верит своей правде, но истина-то одна. Так ведь, старче?

– Да, сынок, так. Но жизнь сложнее. Ты помнишь евангельскую историю о рождении Иисуса? – Старец прекрасно знал, что Прохор наизусть помнил Евангелия, но каждый раз спрашивал.

– Она есть у Луки и Матфея. Правда, от Марка начинается уже с крещения в Иордане.

– Но благая весть – это свидетельство. Кто же мог свидетельствовать, если апостолы тогда сами были младенцы, а некоторые и не родились ещё? – Глаза старца повернулись в орбитах и указали чёрными точками зрачков куда-то на дальний скат крыши, где была дыра и виднелось небо.

– Мария могла. Сказано, что она слагала всё в сердце своём, – Прохор загорелся, он был вспыльчив.

– Да, дитя. Но она женщина, а им нет веры.

– Разве всё было не так?

– Посуди сам, Прохор. Помнишь, как у Матфея? Когда родился Иисус в Вифлееме, волхвы увидели его звезду, пришли в Иерусалим и спрашивали: где царь иудейский? И их отправили в Вифлеем. Они шли за звездой и пришли к дому, где был Иисус, поклонились ему, отдали дары и отошли в свою страну. А Иосифу сразу после их ухода было видение во сне, он взял Марию с младенцем, и они бежали в Египет.

– Да, так и есть, старче. Вслед за волхвами в Вифлеем пришли посланные от Ирода, чтобы убить Иисуса – законного царя от семени Давида, которого все ждали.

– Сам Ирод был из идумеев и не еврей вовсе, потому ревновал. Но семейство успело убежать. Так, а что там у Луки? Они не бежали в Египет из Вифлеема?

– Сказано, что после рождения Иисуса в Вифлееме его по закону на сороковой день принесли в Иерусалим, чтобы посвятить Господу и принести жертву. А после родители с Иисусом сразу вернулись в Назарет. А Египет, да, Египет… – ученик явно растерялся и опустил голову.

– У Луки о волхвах ничего не сказано и о бегстве в Египет? – старец хитро прищурился и уколол Прохора взглядом, как спицей.

– Не сказано… но всё это было.

– А когда? Сказано, что из Иерусалима семья пошла в Галилею, так? И жили там. Зачем же волхвы пришли в Вифлеем? Там уже младенца не было.

– А если по дороге домой в Назарет… они… они опять остановились в Вифлиеме? И туда же пришли потом волхвы… А потом – в Назарет… Лука мог это опустить?

Прохор говорил всё менее уверенно.

– Хе-хе. Зашли в Вифлеем? По дороге, говоришь? Значит, в Египет – из Вифлеема, сразу как ушли волхвы? А как же Назарет? В Назарет не попали, значит? Ну-ну… А у Луки… Прочитай! Они просто пошли домой из Иерусалима, и жили в Назарете, и младенец возрастал и укреплялся духом, исполняясь премудрости, и благодать Божия была на нём. А кроме того, подумай, дитя, зачем бы им было опять возвращаться в Вифлеем? В хлев!? Они ведь приходили туда на перепись, а задержались из-за родов.

Прохор за прошедшие годы много раз смущался, когда находил, что евангелисты противоречат друг другу. Но потом всегда всё чудесно разъяснялось. Он привык, поэтому после минутной растерянности пришёл в себя:

– Значит, остаётся одно: волхвы пришли в Вифлеем до прихода семейства в Иерусалим… в сорок дней очищения… Вы меня искушаете, отче?

– Нет, дитя, я учу тебя думать. Кормлю тебя пока молочком, чтобы ты вырос и мог есть твёрдую пищу. Продолжи свою мысль. Если волхвы пришли в Вифлеем в эти сорок дней, то по их отшествии восвояси, как написано, семья бежала в Египет. Как же жертва в Иерусалиме на сороковой день? А-а? И как младенцу оказаться в Назарете и возрастать там? Так вот, дитя: либо из Вифлеема в Египет, как у Матфея, либо из Вифлеема в Иерусалим, а затем в Назарет, как у Луки. Иного не может быть.

– История про волхвов – ложь? И про бегство в Египет? – Прохор окаменел и выглядел так, словно в хижину вбежал лев.

– Получается так, дитя. Не всему написанному в Евангелиях можно верить. Перемалывай всё жерновами ума.

– Мне так нравилась история про Вифлеемскую звезду!

Глаза Прохора стали влажными.

– Ты мог бы, дитя моё, как разумный, по-другому догадаться, что история эта бабья – выдумана. Просто посчитай. По закону Иисуса обрезали на восьмой день, а на сороковой они ушли из Вифлеема. Если волхвы увидели звезду родившегося царя иудейского, сколько времени они потом добирались в Вифлеем через Иерусалим?

– Не знаю.

– Там путь длинный с Востока. Даже от нас в Иерусалим идти было бы больше месяца. Так что они не могли успеть в Вифлеем до ухода оттуда семейства. История про волхвов – красивая сказка.

Прохор едва не плакал. Глаза его блестели, полные слёз. Наконец слеза упала на пол, взбив струйку пыли.

– Ну что ты, дитя. Рыбаки, хотя и апостолы, всего лишь люди. А истину открывает дух святой.

Весь день Прохор ходил понурый и лёг спать до заката. Заснуть ему удалось за полночь.

И вот Прохор спит и видит сон.

Толпа мальчишек бежит за тремя странно одетыми иноплеменниками. Они провели в Иерусалиме несколько дней, и даже сам Ирод принял их, как послов с Востока.

– А вы правда пришли поклониться сыну Давида? А кто он?

– Как вы узнали про него?

– Два года назад мы увидели звезду, которая возвестила нам о его рождении, – ответил один из более разговорчивых путников.

– А что это у вас на головах?

– Эй, а вы из какой страны?

Три иноземца продолжали молча ехать на ослах. Караван с водой, продуктами, вином и подарками будущему царю двигался за ними. Слуги и любопытствующие замыкали процессию. Наконец иноземцы выехали за пределы Иерусалима по дороге в Вифлеем. Караван остановился. Один из трёх, по-видимому, старший, показал рукой остальным:

– Опять звезда появилась. Следуем за ней.

Все обрадовались увиденному, так как в Иерусалиме звезда исчезла, и пришлось всех расспрашивать, где родился царь.

– Но она на севере, а нам нужно в Вифлеем.

– Кому верить, этому хитрецу, которого называют царём, или знаку свыше? Мы поедем за звездой.

Прохор проснулся и схватился за свитки. Нигде нет такого, что волхвы направились в Вифлеем. Их туда посылали. Но опять появилась звезда, и они пошли за ней. Придя, вошли в дом и нашли там младенца с матерью. Но в Вифлееме семейство жило с овцами, а не в доме!

Прохор вскочил:

– Старче, старче. Я всё понял. Звезда привела волхвов в Назарет, а не в Вифлеем. Через два года после рождения Иисуса. Семейство с младенцем вернулись туда из Иерусалима, совершив всё по закону, как и написано у Луки. А потом через два года пришли волхвы, и семейство отправилось в Египет. Из Назарета. Это уже у Матфея – продолжение сказанного Лукой.

– Не умничай, Прохор. Волхвы спрашивали, где родился царь, и им рассказали пророчество и направили в Вифлеем.

– Но они не пошли, куда указал им царь! Не пошли! Они ему не поверили, а пошли за звездой!

Прохор от возбуждения начал жестикулировать, едва не задевая старца:

– Волхвы видели её на востоке. Их страна на востоке, они там жили. А потом она вновь появилась, когда они вышли из Иерусалима, и они обрадовались и пошли за ней. Так и сказано у Матфея, что они увидели звезду и обрадовались – это уже после Иерусалима, – Прохор говорил громко, почти кричал.

– И сколько, по-твоему, было младенцу, когда они пришли в Назарет? – старец усмехнулся одними глазами, а голосом погасил возбуждение Прохора.

– Думаю, года два-три. Ирод всех убил в Вифлееме от двух лет и меньше, выведав возраст от волхвов. Зачем убивать двухлетних, если Иисус только родился? И почему волхвы назвали такой возраст?

– Волхвы могли обмануть его, сказав, что увидели звезду раньше.

– Да, учитель. Но зачем было обманывать? Они же не знали, что он собирается всех убить.

– Ты сам сказал, что волхвы Ироду не поверили.

– Учитель, они на развилке поверили звезде, это правда – здесь был выбор, куда идти. Ирод сказал одно, а звезда показала другое. Ирод не знал… или… или сказал из зависти. Но убивать младенцев! Они и представить не могли!

– Это они тебе сказали? – старец округлил глаза, будто удивился. Потом рот его растянулся в улыбке.

– Да н-н-нет же! – Прохор очень разволновался, глядя на старца, и стал заикаться. – Н-н-нет, но Бог знал, что они хотели вернуться и известить Ирода. Почему же ещё было им откровение не возвращаться? Так что ясно – они не думали, что Ирод пошлёт убийц.

– Да ты не иначе фарисей, друг мой. Цепляешься, выкручиваешься. Будь проще. Истина – она в простоте.

– Я не цепляюсь, отче. Я увидел сон.

– Сон? Снам, братты мой, верить не должно. Только некоторые могут правильно истолковывать сны. А младенцам в вере нужно слушать наставников.

– Сон меня только навёл на мысль, а я проверил по Евангелию. И всё сложилось.

Старец задумался. Хотя он и был упрям, но прислушивался к доводам разума и любил красоту и стройность мысли. «Надо признать, – подумал он, – Прохор смышлён. Если бы волхвы пришли в Вифлеем, о них бы знали все, от мала до велика: откуда пришли и куда направились. Всё бы выведали! Даже в огромном Иерусалиме какой переполох был от иноземцев! Стражники мигом пустились бы в погоню, разведывая по дорогам, где шло семейство и куда отправились волхвы. И догнали бы их. А так… Получается, если волхвы не выдумка, то Прохор прав: о них никто в Вифлееме не слыхал и сказать стражникам ничего не мог. Никто ничего не утаивал, просто семейство покинуло Вифлеем два года назад, во время переписи. Кто бы их вспомнил? Они были как все, пришедшие тогда на перепись».

Хм. Да, так вполне могло быть. И Евангелия согласуются. Старец похвалил Прохора и отправил собирать упавшие смоквы, а сам решил ещё поразмыслить.

А ведь стражники могли подумать, что будущего царя прячут, и доложили Ироду. Ирод же велел убить всех младенцев в Вифлееме и округе. Чтоб наверняка. Теперь всё стало на места.

Старец, кряхтя, поднялся и вышел во двор.

I
Решка

Компиляция из дневниковых записей и воспоминаний С. А.

«Всё, что я расскажу, началась несколько лет назад после звонка друга, моего однокурсника. Не обращайте внимания на стиль – у нас привычка, ещё с учёбы в МГУ, говорить иногда в рифму. Это помогало от похмелья лучше, чем огуречный рассол. Ну и веселее как-то. Так и прицепилась привычка в нашем круге, но теперь уже выветрилась. И это хорошо.

– Привет, Сергей. Ты мне очень нужен.

– Ни свет ни заря – поднимайте якоря. Я готов.

– Будь другом, встретимся у меня, завтра в 10. Помнишь адрес?»

Выйдя на балкон весенним утром следующего дня и вдохнув не успевший согреться холодный ночной воздух, Сергей Афанасьевич посмотрел вдаль и начал рефлекторно перебирать рифму:

 
Укрылось утро за кромкой леса,
Бельё тумана
                   С плеч великана
Мороз развесил
                   На стрелах крана.
Бельё…
 

– Марочка, моя рубашка ещё мокрая?!

Сергей Афанасьевич вспомнил, что договорился с Петром о встрече.

– Да успеешь ты, успеешь… Да, пожалуй, мокровата. Ну, одень свитер, как обычно. Велика важность. Ты же к Петюне собрался? Поцелуй его за меня… – Маргарита весело подмигнула.

– Петюне? Петюне?!.. Ах ты… Ах ты… ведьма… Заигрываешь с моими друзьями?

– Ревнуешь? Накажи! Зайчик ты мой пушистый, – Маргарита схватила мужа за плечи недалеко от шеи и затрясла, как обычно играют с кошками. Она любила котов, но после смерти Барсика котёнка не взяли из-за аллергии мужа.

– Наказать? Ты хочешь увидеть моё мужское звериное начало? Нет уж. Жди от меня… эпиграммы, что ли. Они ведь прилипают и не забываются. Сама себе будешь потом напевать. Помнишь, Настю из агитбригады ведьмой прозвали? И ведь прилипло к ней: Настя-ведьмочка. Она блудливая была, эта Настенька, и любила в основном студентиков-арабов, негритят. Наших не баловала. Так вот, эта песенка о ней была – я её тогда сочинил. Сейчас, сейчас, как же там…

Сергей Афанасьевич помурлыкал, помурлыкал и пропел:

 
Возвращаясь поутру
В маленькую конуру,
Ведьма часто приносила
Сувениры из могилы:
Череп, кости, башмаки,
Иногда часы, браслеты,
Дорогие сигареты,
А однажды притащила
Иностранца из Манилы.
Ночью, бедный, так кряхтел,
что сбежали все соседи,
Даже чёрт не утерпел.
И теперь она одна
Сидит томно у окна.
 

– Это не про меня. Я другая.

– Все вы похожи. Ладно, отложу свою месть – но ты трепещи. Нет ничего больнее слова.

Сергей Афанасьевич полностью доверял Маргарите, а показной ревностью поддерживал её своеобразную игру. Она же постоянно проверяла на нём свою женскую привлекательность.

– А может, ну его? Не идти никуда… А, Марочка?

– Иногда великие дела начинаются с похода в уборную. Брось монетку. Пусть выпадет решка.

Выйдя из метро, Сергей Афанасьевич направился к огромному серому зданию, напоминающему скалу и запомнившемуся ему ещё с детства своей мрачной сосредоточенностью. Дверь едва поддалась.

– Мне на второй. То есть в 205-й.

– Ваша фамилия? Так, Ваш паспорт. Вот пропуск – не забудьте поставить время выхода.

Специфический министерский запах въелся в стены.

– К Петру Афанасьевичу можно?

– Присядьте. Одну минуту, я узнаю… Да, проходите.

– О-о, сколько лет? Да ты прям атлет!

– Это всё лыжи. Да зимы уже нет.

– Ну, давай к делу. Меня, так сказать, не по профилю привлекли: разговор зашёл… там, – показывает пальцем на потолок. – В общем, вспомнили, что я по молодёжи был когда-то. Нужен креативный, очень талантливый и модный в их среде – вроде тебя. Хотя… мы не молоды уже. Время летит, да… Короче, лови момент.

– Да я готов. О чём снимать?

– Про бога.

– Вообще? Или про какого-то конкретно?

– Ну ясно – про Христа. Завтра в Переделкино на подворье в 11.30. Не забудь «Отче наш» прочитать на ночь. Его Святейшество благословит на важное дело и даст все цэ-у.

– Постой, постой, э-та, по-стой… Я же… некрещёный, я агностик, ё-маё, – Сергей Афанасьевич от неожиданности смутился и залепетал, как уличный мальчишка.

– Сергей, не ёрзай на стуле, если уже сел. Всё решено и назад хода нет. Святейшему ангелы уже нашептали в уши. Все подписались, тебе мелочь осталась – всё снять, продумать там… ну, ты знаешь. Это твоё.

– Погоди, Афанасич. Ты что, не знаешь? Я же…эта. Как сказать? Из жидов мы. Еврей то есть я.

– Да ладно, не кривляйся. Ты же наш. Сергей Арт… Как ты? Артемьевич или Артамонович?

– Афанасьевич. Батя у меня – Афанасий Борисович, как у тебя. А дед – Борис Моисеевич. В те времена… Сам знаешь…

– Ну даёшь! Я думал, ты наш. Ишь, как спрятался! Ну, не важно. Теперь будешь крещёным – после благословения Его Святейшества, так сказать. От преизбытка этой, то есть – благодати. Стяжаешь, так сказать. Короче, друг мой. Я тебя жду там, перед въездом. Не опаздывай – чревато. Мне пора. Всё, пока, пока.

Глава 2
Крещение назорея

Материалы для сценария.

В верхнем левом углу листка пометки карандашом:

Эпизод 1. Крещение назорея. Почему Иоанн отказывался крестить Иисуса. Библия, Книга Чисел: Во все дни назорейства своего свят он Господу.

Действующие лица:

Ефрем, торговец шерстью из Вифании близ Иерусалима;

Наум, его собеседник, житель Иерусалима;

Толпа на берегу Иордана;

Иоанн Креститель и назорей.

Место пустынное, до ближайшего селения два дня пути. Толпа приготовилась к крещению и ждет указаний от Иоанна. Двое уже оделись и стоят в сторонке, сохнут, наблюдая за происходящим. Их имена: Наум и Ефрем. Подходит назорей с длинными волосами и нестриженой бородой, становится рядом с народом. Иоанн подзывает его.

– Ефрем, глянь-ка, назорей пришёл. Ты его знаешь?

– Нет.

– Иоанн с ним разговаривает.

– Угу.

– Кажется, назорей просит его крестить. Вот так да-а!

– А что такого?

– Назорей свят по закону. Как же он может креститься в покаяние? Это он должен крестить! Назорей перед Богом как первосвященник. Так книжники говорят.

– Как это?

Наум посмотрел на собеседника с удивлением:

– Да так. Обет назорейства – это обет не пить вина и… ну ещё там… не стричься. Но главное… В общем, фарисеи говорят – это священство, только добровольное. Давай посмотрим, чем всё закончится.

– Смотри-ка, да они спорят.

Иоанн отказывается его крестить, а назорей явно не хочет уходить.

Ефрем цокает языком:

– А ты прав, брат Наум. Иоанн не может принять покаяние от того, кто свят.

Наконец спор окончен, и Иоанн, к удивлению собеседников, допускает назорея. Толпа входит в Иордан. Назорей тоже вошёл.

– Смотри, Ефрем, а Иоанн таки крестит его. Не пойму, в чём безгрешный кается? Он таки назорей или нет?

– Ух ты, смотри-ка, смотри. Видишь голубя – над ним порхает. Сел на него. Это Божий знак!

– Ага, у тебя повсюду знаки. Ты и жену по знаку выбрал, и что?

– Толпа выходит из воды. Ты видишь назорея?

– Нет, он… он где-то затерялся. Пойдём ближе, посмотрим.

Подходят. Наум обращается к крещёным:

– Шалом. Вы не видели, куда назорей исчез?

Из толпы:

– Нет. Кажется, он ушёл сразу.

Эпизод 2. Иисус в Капернауме. Иисуса называли «святый Божий», зная, что он назорей.

Через восемь недель в синагоге Капернаума. Посреди синагоги, рядом с возвышением лежит человек, над ним склонился старейшина и ещё двое. В двух-трех шагах от них стоит некто с небритой головой, явно назорей. Человек десять сбились в толпу возле выхода и обсуждают происшедшее, но почти шёпотом. Остальные уже вышли. Говорили в основном Иосиф, державший рыбную лавку, его зять Левий и Иуда из Вифсаиды, привозивший рыбу свежего улова. Он обычно оставался в ночь на субботу на ночлег в Капернауме, в доме у сестры.

Левий говорит возбуждённо и скороговоркой, обращаясь к Иосифу:

– Нет, ты видел? Дядя Авдей подошёл к нему, чтобы обличить, и тут же упал с пеной.

Иосиф отвечает ему медленно, словно подмороженная рыба. Открывает рот и выдыхает почти беззвучно слова:

– Тише ты. Да, я рядом с ними стоял. Авдей слушал его, слушал, а потом и говорит: «Знаю, кто ты! Назорей, святой у Бога? Так зачем же пришёл сюда к нам? Мучить своими речами? Всё, что ты говоришь, никто не в силах исполнить. А мы соблюдаем закон и угождаем Богу». И пошёл на него. А назорей ничего и не делал особенного, только сказал: «Замолчи и выйди из него».

– А ты понял, о чём это он проповедовал? – Иуда тоже говорил шёпотом, поглядывая на назорея. – Кажется, про царство благоденствия, что оно грядёт. Сказал: «Не заботьтесь о дне завтрашнем, делитесь тем, что имеете, любите даже врагов». Чего дядя Авдей к нему прицепился?

– А, видать, заело его. Вишь, мучил его назорей новым учением. Авдей же закон соблюдал – у-ух, – Иосиф взмахнул рукой и ухнул, словно птица сорвалась с ветки. – И себя чуть не цадиком считал. А тут-делитесь!

Назорей вышел, и толпа оживилась. Кто-то из стоящих рядом с Иосифом подал голос:

– Это бес из Авдея вышел. Видели пену? Меня как холодом окатило!

Все живо включились в обсуждение:

– Какой ещё бес?

– Все одно, что боги, что бесы. Для эллинов это все боги, они им кадят и называют по именам.

– Кто этот Авдей, разве он язычник? Разве язычники в синагогу ходят?

– Ты, смотрю, новенький здесь. Из Иудеи? У вас там нет таких? А здесь многие поклоняются богам тайно или когда ездят по торговле к эллинам в Тир или Сидон. Заходят в храмы, кто к Аполлону, кто к Астарте, кто ещё к кому. Приносят дары, выпрашивают успеха. Род неверный.

– И что? Авдей из таких?

Никто не ответил.

Наконец все вышли и стали расходиться. Иосиф с Левием и Иуда остались возле синагоги снаружи. Иосиф кивнул в сторону назорея:

– Говорит, царство Божие приблизилось. Покайтесь и веруйте в эту благую весть. То же, что и Иоанн проповедовал.

– А я вот не вижу его, царство это. Назорея крестил Иоанн, говорят. От кого крестился, от того и научился, значит, и последует за ним. Начинают всегда с проповеди, а потом – бунт и тюрьма.

– Иоанн не бунтовщик был. Но его уже взяли, сидит в Махе ро не.

– Все говорят, что Иоанн – пророк. А ведь казнят его, как Иуду из Гамалы! Да?

– Да. И за Иудой тогда много народу пошло. Он Израиль объявил царством Бога. Так римляне не стерпели такого царя, который на небе и не кесарем назначен.

Трое увлеклись разговором и не видели, как поодаль, где стоял теперь назорей, собрались любопытствующие. Иуда опять спросил про учение:

– Иосиф, так назорей в каком смысле учит, что царство Бога приблизилось? Это как Иуда из Гамлы проповедовал?

– Да нет, кажется. Назорей говорит, что царство внутри нас.

– Странно как-то… Как же оно приблизилось? Что внутри, у меня всегда с собой, кроме того, что… входит и выходит. Гы-ы.

– Пророки всегда говорили про новый завет и что Бог напишет закон в сердце, а не на каменных скрижалях. Я так понимаю, что царство – это там, где законы царя действуют и исполняются. Если внутри себя исполняешь закон, а не снаружи, для притворства, то царство уже внутри.

– Хочешь сказать, жить по совести? Это как-то смутно всё… – Левий почесал затылок.

– Скажи, Левий, ты всегда знаешь, как поступить по закону? Или спрашиваешь у фарисея, чтоб растолковал, что в законе написано?

– Бывает.

– Вот, то-то. А будет просто – внутрь посмотрел, а тебе ответ: поступай так-то и так. Как это сбудется, и будем так жить – вот тебе и царство Божие. Тогда оно и внутри, и снаружи будет. Если все так будут жить. А пока только приблизилось. И то не для всех. Я так разумею.

– Толково. У него услышал?

– Понятно – от него. Не от рыбы же в лавке.

Из синагоги давно все вышли, кроме Авдея и старейшины. Наконец Авдей пришёл в себя и появился в дверях, оглядываясь по сторонам и щурясь от солнца. Подошёл к назорею и протянул руку. Они говорили.

Иуда прервал молчание:

– Смотри, а Авдей-то присмирел. На пользу ему пошло. А то чуть что, так он первый в драку. И горластый был очень, глаза навыкате.

Назорей в сопровождении Симона и ещё нескольких рыбаков пошёл по главной улице.

Левий – вниз по дороге. Пройдя немного, обернулся к Иуде и Иосифу:

– Пойдём за ним. Видите, они в дом Симона пошли. У Симона там тёща, который день в горячке, если не померла.

Назорей с Симоном, Андреем и ещё человек пять вошли в дом.

– Ага, шумят. Тёща, кажется, встала. Никак, он чудотворец – даром, что ли, обет принял? А я до него назореев-то не видал. Он откуда и как его зовут? Иуда, что молчишь?

– Зовут Иисусом. Сам, по слухам, из Назарета. Мать у него там и братья, а отец умер. Иосифом звали. У меня родственница из тех мест.

– И что там?

– Да я и расспросить-то не успел. Говорит, ничего особенного, обычный плотник. Только он ещё обет назорейства принял. А ещё недавно ходил в Иудею на Иордан, к Иоанну, крестился от него. Вот только вернулся, и из Назарета – сразу в Капернаум. Здесь у него теперь несколько учеников: братья Зеведеевы и Симон с Андреем.

Постепенно народ расходился. Назорей остался в доме Симона.

Иуда отправился к сестре, Иосиф с Левием пошли домой. По дороге зашли в лавку, посмотреть, всё ли в порядке. Придя домой, услышали, как женщины громко и быстро что-то говорят, явно не слушая друг друга. Громче всех был голос Сары, жены Левия. Когда мужчины вошли, все мигом смолкли, как по команде. И после паузы Сара затараторила стой же громкостью и скоростью, обращаясь к мужу и свекру одновременно, не разделяя речь на смысловые отрезки:

– Я была у соседки. Вы слышали, что у нас творится? Появился назорей, родственник рыбаков с Базарной. Он исцелил у них тёщу. Из Авдея бес вышел. Я с Заной собираюсь к ним после захода солнца. Они никак маленького не зачнут. У меня суставы ломит. Гила с нами идёт, у неё…

Иосиф и Левий, одновременно:

– Да замолчи ты!

Сара замолчала.

Левий, спокойно:

– Ладно, иди, потом расскажешь.