Текст книги "Капитанский класс. Невидимая сила, создающая известные мировые команды"

Каждый год, в зависимости от того, что происходит на трансферных рынках или рынке свободных агентов, болельщики со всего мира начинают высказывать недовольство расточительством определенных профессиональных команд, будь то «Лос-Анджелес Доджерс» или «Пари Сен-Жермен». Вновь и вновь команде предъявляется обвинение, что она использует свои внушительные финансовые ресурсы для покупки чемпионского титула.

Разумеется, траты больших денег на игроков не гарантируют командам титулы. К примеру, «Янкиз» в период с 2002-го по 2012 гг. потратили на 1,2 миллиарда долларов больше среднестатистической команды лиги, но за это время выиграли Мировую серию лишь однажды. Видели мы и то, что происходило с мадридским «Реалом», когда клуб доставал свою чековую книжку.

Нет сомнений в том, что транжиры в профессиональном спорте все же имеют некоторые конкурентные преимущества над остальными. В 2014 году журнал The Economist обнаружил, что единственной важной для оценки выступлений переменной в английской футбольной Премьер-лиге является зарплатная ведомость клуба. Итоговая таблица чемпионата каждый сезон четко соответствовала тем суммам, которые команды выкладывали за услуги игроков. Несколько аналогичных исследований зарплатных ведомостей в баскетболе продемонстрировали, что команды, тратящие суммы, существенно большие средних по лиге значений, как правило, выигрывают более 50 % своих игр. Так что можно сказать, что, хотя обильные траты и не гарантируют титулов, они точно приносят команде дополнительные победы.

Сильнейшим доказательством актуальности «теории глубоких карманов» в первом эшелоне было присутствие там «Барселоны». В эпоху своих трофейных подвигов, длившуюся с 2008-го по 2013 гг., эта команда имела удовольствие пожать плоды целого ряда рекордных сделок, связанных с продажей прав на телетрансляции, лицензий и прочих спонсорских соглашений. В 2013 году клуб получил доход в шестьсот миллионов долларов (с поправкой на инфляцию), что было втрое больше его годового дохода десятилетней давности – это подняло его на второе место в списке богатейших футбольных клубов мира и дало необходимые средства для удержания в составе таких суперзвезд, как Лионель Месси, позволив еще и приглашать новых. За этот пятилетний период доминирования на футбольных полях «Барселона» потратила свыше четырехсот миллионов долларов на одни только приобретения игроков на трансферном рынке – в придачу к тем суммам, которые уходили на оклады игроков.

Никто не скажет, что деньги не играют в футболе никакой роли. Большинство болельщиков считает, что лучшая формула побед – это сочетание крупных трат на игроков с приверженностью идеям развития доморощенных талантов, и «Барселона» со временем станет олицетворением этой модели. Но финансовые истории шестнадцати команд первого эшелона четко демонстрируют нам: «Барселона» была исключением из правила. Более того, другие команды первого эшелона выходили на пик в периоды своей относительной бедности. «Коллингвуд», команда по австралийскому футболу, испытывала такой дефицит наличности, что другие клубы легко переманивали ее звезд, а «Сан-Антонио Сперс» крайне редко оказывались в верхней половине списка команд НБА по уровню зарплат, хотя их затяжная серия длилась 19 сезонов. Даже те команды, что имели больше денег, чем их конкуренты, не практиковали щедрых трат на новые таланты – скупые руководители, заправлявшие «Янкиз» образца 1949–1953 гг. и «Стилерс» периода 1974–1980 гг., были известны своей крайней неуступчивостью в переговорах с игроками и стремлением по максимуму сдерживать рост их зарплат.

В вопросе глубины карманов существовало резкое разделение между профессиональными командами из первого эшелона, вроде «Барселоны», которые просто обязаны платить высокие зарплаты, определяемые рынком, и национальными сборными – такими как Куба, Венгрия и Австралия, – соперничающими на глобальной арене. Поскольку национальные сборные имеют монополию на игроков из своих стран, они практически не имеют конкуренции в борьбе за их услуги. Если спортсменам не нравится то, что им хочет предложить национальная команда, им остается лишь два варианта: либо полностью отстраниться от участия в ее жизни, либо отказаться от гражданства страны.

Нескольким национальным командам из первого эшелона приходилось работать в условиях очень стесненных бюджетов. Участницы женской волейбольной команды Кубы получали столь мало, что соперницы из других команд испытывали к ним искреннюю жалость и водили их по магазинам одежды во время международных соревнований. А руководители футбольной сборной США однажды запретили членам женской национальной команды тренироваться в преддверии Олимпиады-1996 года после того, как те затребовали контракт, который достойно оплачивал бы их труд и не вынуждал бы устраиваться на вторую работу или полагаться на содержание со стороны родителей.

Однако в первом эшелоне все же была одна национальная сборная, для которой зарплаты игроков играли огромную роль – это новозеландские «Олл Блэкс» образца 2011–2015 гг. Поскольку правила запрещают игрокам выступать за национальную сборную в том случае, если они имеют подписанный контракт с профессиональным регбийным клубом из другой страны, новозеландский регбийный союз (NZRU), надзирающий за «Олл Блэкс», был вынужден искать пути удержания своих ведущих спортсменов на родине, главным из которых была выплата им конкурентоспособных зарплат. С этой целью NZRU начал кампанию по продаже спонсорских прав и прав на телетрансляции, которая в итоге принесла команде рекордный доход в 2015 году: девяносто три миллиона американских долларов.

Эти усилия союза по поиску средств, безусловно, помогли «Олл Блэкс» сохранить конкурентоспособную команду, но кажется маловероятным, что в конечном счете именно деньги стали катализатором их успеха. Доходы NZRU были каплей в море по сравнению с почти тремястами миллионами долларов, которые в том же году заработал английский регбийный союз.

Когда речь заходит об аномальных успехах, щедрые траты, как кажется, имеют к ним минимальное отношение.

Четвертая теория в моем списке гласит, что команды-аномалии являются продуктами давних, укоренившихся традиций высоких стандартов работы институтов, или, по-другому, устоявшейся культуры побед. Здесь у нас опять-таки обширный материал для работы – одиннадцать из шестнадцати команд первого эшелона являются представителями некоторых из самых исторически прославленных спортивных династий мира.

«Монреаль Канадиенс» выиграли больше кубков Стэнли, чем любая другая команда НХЛ, и стали предметом невероятной гордости франкоканадцев. В Бразилии есть селесао – так здесь называют национальную футбольную сборную, – известная не только наибольшим числом побед на чемпионатах мира, но и своим статусом светской религии страны. «Барселона», занимающая третье место в истории по числу выигранных чемпионатов европейских стран по футболу, настолько глубоко вплетена в политическую идентичность свободомыслящей провинции Каталония, что слоганом команды, нанесенным на сиденья домашнего стадиона, уже много лет является фраза «Mes que un Club» (Больше, чем клуб). Аналогичное сочетание исторических успехов и пламенного фанатизма можно наблюдать, пусть и в меньшей степени, и среди фанатов «Стилерс», «Янкиз», «Селтикс» и «Коллингвуд Мэгпайс» – четырех команд, выигравших наибольшее число чемпионств в своих видах спорта.

Такого рода серьезность этих институтов проявляется в сотне разных мелочей: начиная с того, что многие дети всю жизнь мечтают однажды сыграть за эти династии, и кончая тем, как работает динамика внутренних отношений в команде, и тем, как игроки относятся к работе. Когда большинство людей говорит о культуре команды, они говорят о ее традициях и привычках. Однако, какой бы важной культура ни казалась, измерить ее довольно проблематично. Мысль, что призраки прошлого – это главные лица, ответственные за восхождение команды к величию, по сути своей является кивком в сторону паранормального. У болельщиков таких команд могут быть более громкие голоса и завышенные ожидания, которые будут ложиться на команду тяжким грузом давления в случае отсутствия побед, но в конечном итоге пошуметь умеют и фанаты команд поскромнее. В спорте, где у игроков очень короткие карьеры, а тренеры сменяют один другого, культурный резонанс команды и размер ее полок с кубками не имеют значения, так как этими «игроками» не закрыть позиции на поле.

В реальности способность команды следовать традиции высоких результатов сводится к чему-то гораздо более прозаическому – качеству менеджмента в этой команде.

Некоторыми руководителями шестнадцати команд первого эшелона люди восторгались по причине их деловой смекалки и компетентности на посту, в их числе: Паулу Машаду де Карвальо, магнат, руководивший бразильским футболом в тот период, когда сборная страны завоевала два подряд кубка мира; владельцы «Янкиз» Дэн Топпинг и Дэл Уэбб, а также генеральный менеджер команды Джордж Вайсс; несколько поколений уважаемой питтсбургской семьи Руни; и Жоан Лапорта, импульсивный и скандальный архитектор барселонской династии 2008–2013 годов. Впрочем, руководители у других команд были далеки от идеала. Коммунистические режимы Венгрии и Кубы шпионили за своими игроками и запрещали им выступать за границей, тогда как руководители «Коллингвуда» и национальной женской сборной США по футболу едва не оборвали победные серии своих команд из-за трений с игроками по поводу зарплат и премиальных. Будет большим преувеличением заключить, что этими командами руководили исключительно хорошо.

Если просвещенные люди в менеджменте команды являются ключом к поддержанию командной культуры, а культура, в свою очередь, является секретом запредельного успеха, то тогда как минимум одна команда должна задавать тон всем остальным в этом вопросе – речь об «Олл Блэкс». Название этой команды не только дважды появляется в списке команд первого эшелона: еще одна реинкарнация «Олл Блэкс» (1961–1969 гг.) вошла в список второго эшелона.

Согласно любым адекватным оценкам, национальная сборная Новой Зеландии по регби является ведущей спортивной династией мира. «Олл Блэкс» выиграли или свели вничью 80 % своих международных тестовых матчей начиная с 1903 года, и это при том, что население Новой Зеландии в 2013 году составляло 4,4 миллиона человек, примерно столько проживает в Большом Детройте. Ее главные конкуренты – сборные Англии, Франции, Австралии, Аргентины и Южной Африки – представляют некоторые страны, чье население превосходит новозеландское в 15 раз.

Новозеландский регбийный союз сумел блестяще освоить некоторые аспекты управления этим видом спорта, особенно это касается развития талантов. В последние годы, как я уже отмечал ранее, он проделал прекрасную работу по части поиска новых источников дохода, чтобы поспеть за темпом регбийных машин из более крупных и богатых стран. Однако не все его решения увеличили шансы сборной на победу.

Один из самых противоречивых своих ходов NZRU совершил в 1990 году, когда его селекционеры сочли, что Бак Шелфорд, с которым сборная не проиграла ни одной игры с того момента, как он стал капитаном, больше не подходит команде. Решение вывести его из состава вызвало такой переполох, что СМИ были вынуждены начать выходить в эфир с актуальными новостями о ситуации по ночам, а страну охватили самые масштабные протестные акции в истории Новой Зеландии – в двух сотнях стихийных митингов, проходивших в разных точках страны, совокупно приняли участие свыше 150 тысяч человек. Разумеется, вскоре команда проиграла сборной Австралии – это случилось спустя меньше месяца. «Олл Блэкс» играли не слишком здорово, как говорил партнер Шелфорда Шон Фитцпатрик, «но едва ли было справедливо винить в этом Бака».

Далее решения NZRU становились только хуже. Год спустя он счел необходимым назначить на чемпионат мира 1991 года не одного, а сразу двух тренеров сборной – и команда выбыла из борьбы в полуфинале. За следующие четыре чемпионата мира руководители команды необъяснимым образом усаживали на скамейку звездного игрока и капитана команды перед очередным поражением в полуфинале, а также запускали (а потом сворачивали) и новомодную систему тренировок, и систему «ротации», которая должна была позволить сыграть каждому игроку сборной. Однажды союз вынудил игроков взять длительную паузу, из-за чего они приехали на турнир плохо подготовленными и растренированными. Несмотря на то что Новая Зеландия была фаворитом четырех из пяти чемпионатов мира, прошедших в период с 1991-го по 2007 гг., своего второго титула ей пришлось прождать долгих двадцать четыре года.

Было бы несправедливо ожидать от руководителей регбийного союза Новой Зеландии исключительно успешных решений. И было бы глупо не брать в расчет прогрессирующее влияние новозеландской регбийной культуры, которая сама по себе может считаться духом в машине. И все же независимо от того, насколько мотивирована команда стандартами, установленными историей, она не раскроет свой потенциал полностью, если ее менеджмент будет постоянно чинить ей препоны. А в случае с «Олл Блэкс» руководство команды зачастую занималось именно этим. Невозможно утверждать, что корни успеха этой команды восходят к возвышенной мудрости тех людей, что ею управляют. Если менеджмент не был той причиной, что вознесла «Олл Блэкс» на вершину, то вероятнее всего он и не является тем эликсиром, который мы ищем.

Если трудности NZRU и наталкивают нас на какие-то мысли, то одной из них будет еще одна маленькая ремарка о важности капитанов. В конце концов, два десятилетия разочарований начались для команды в 1990 году, когда регбийный союз решил исключить из команды Шелфорда, ее непобедимого лидера.

Обнаружив веские доказательства, противоречащие первым четырем альтернативным объяснениям, я перешел к последней оставшейся теории – и она оказалась настолько сложной для разбора, что ее пришлось выделить в отдельную главу. Это теория о том, что единственная сила, оказывающая наиболее важное и решающее воздействие на качество выступлений команды, – ее тренер или менеджер.

Чтобы протестировать эту гипотезу, я решил начать с самых вершин и изучить одного из самых уважаемых тренеров в американской истории.

– одно из наименее спорных утверждений, которые только можно сделать, звучит так: успех команды является прямым следствием наличия в ней талантливых людей. Это утверждение гласит, что для того, чтобы стать одной из величайших в истории спорта, команде нужно заполучить в свои ряды величайших звезд своего спорта или группу игроков, чьи совокупные таланты будут выше, чем таланты всех остальных групп в таблице. У некоторых из шестнадцати команд первого эшелона имелись в составе превосходные спортсмены и большие звезды. Но у некоторых таких не было вовсе.

– когда организация достигает потрясающих результатов, появляется искушение заглянуть чуть дальше и изучить не только тех мужчин или женщин, что проделали всю работу. Мы склонны верить, что результаты должны служить отражением тех надстроек, которые окружают их, и думаем, что они являются следствием прозорливой работы управленцев команды или наличия у нее большего количества финансовых ресурсов в сравнении со всеми остальными. Однако у самых стойких династий в спортивной истории всех этих преимуществ не было.

Глава 4. Так ли важны тренеры? Эффект Винса Ломбарди

Лос-Анджелес, 1967 год.

Голова опущена, подбородочный ремешок расстегнут, голова кружится – так Вилли Дэвис, пыхтя, уходил в тени подтрибунного туннеля на стадионе. Команда, за которую он играл, «Грин Бэй Пэкерс», уходила на перерыв, имея хрупкое преимущество над «Канзас-Сити Чифс» (14:10), но, войдя в раздевалку и просканировав лица своих партнеров, он мог с уверенностью сказать, что был далеко не единственным человеком в помещении, у кого сосало под ложечкой. «Чувствовался некоторый страх», – говорил он.

Лен Доусон, бесстрашный квотербек «Канзас-Сити», метавший мячи, словно молнии, сумел найти в хваленой защите «Грин Бэй» достаточно брешей, чтобы набрать 153 ярда на пасе. Перед самым перерывом Доусон протащил свою команду на пятьдесят ярдов, организовав филд-гол на последних секундах игры, и в этот момент «Пэкерс» почувствовали, что инициатива переходит в руки «Канзас-Сити».

В тот день – 15 января 1967 года – «Грин Бэй Пэкерс» защищали свой титул чемпионов Национальной футбольной лиги и статус неоспоримых королей американского футбола. НФЛ, к которой они принадлежали, считалась куда более сильной и престижной лигой в сравнении с недавно образованной Американской футбольной лигой, которую представляли «Чифс». Эта игра, привлекшая внимание двадцати семи миллионов телезрителей и вошедшая в историю как «первый Супербоул», ознаменовала собой первое в истории столкновение чемпионов двух этих противоборствующих лиг. Никто не ждал, что в этом матче будет столько борьбы – «Пэкерс» были фаворитами с 14-очковым преимуществом, – но «Чифс», кажется, было глубоко наплевать на это. Они контролировали темп игры и задавали тон. Оставалось еще тридцать минут футбола, и игра могла завершиться в пользу любой из команд.

Несмотря на три выигранных к тому времени чемпионства и все дифирамбы, которые ему пели как одному из лучших дефенсив-эндов лиги, Вилли Дэвис всегда играл в футбол так, словно балансировал на грани. Он пробился в НФЛ лишь потому, что тренер «Кливленд Браунс» пришел посмотреть на игру одного из его партнеров по команде колледжа, – его самого никто не хотел брать на драфте вплоть до 15-го раунда. После блеклых двух лет в «Кливленде» Дэвиса в 1960-м обменяли в «Грин Бэй», команду, которой за 12 предыдущих сезонов удавалось стать чемпионом лишь раз. «В тот момент моей карьеры, – говорил он мне, – меня можно было считать пустым местом».

Человеком, спасшим Дэвиса от футбольного забвения, стал Винс Ломбарди, принявший «Грин Бэй» в качестве главного тренера годом ранее, – его приход в команду не сопровождали громкие фанфары, зато у нового тренера имелись свежие теории касательно работы с талантами. Перелом произошел быстро. В первый сезон Дэвиса «Пэкерс» уступили в решающей игре НФЛ с минимальной разницей. Следующие два финала они выиграли. После спада, постигшего команду в 1964 году, Ломбарди восстал против расизма, характерного для страны в тот период, и перестроил «Пэкерс» при помощи недооцененных чернокожих игроков. В 1965 году он сделал еще один шаг вперед со своей стратегией, сделав Дэвиса капитаном обороны команды, – таким образом, Дэвис стал одним из первых афроамериканцев, получивших это звание в НФЛ. Сразу после того, как Дэвис согласился принять эту роль, «Пэкерс» завоевали еще одно чемпионство. Когда они сошлись с «Чифс» в той игре за титул 1967 года, Дэвис был одним из шестерых чернокожих игроков в защите «Пэкерс» – впоследствии четверо из них окажутся в футбольном Зале славы профессиональных игроков.

В Дэвисе Ломбарди увидел редкое сочетание габаритов, скорости, проворства и интеллекта. Но также он заметил в игроке кое-что еще – голод до побед, мучивший его из-за того, что его вечно сбрасывали со счетов. Этот голод глубоко укоренился и в самом Ломбарди. Будучи координатором нападения «Нью-Йорк Джайентс» в период с 1954-го по 1958 годы, Ломбарди пользовался большим уважением – казалось, должность главного тренера уготована ему судьбой, но долгожданного повышения все не случалось. Ломбарди подозревал, что все дело в его итальянской фамилии, особенно часто эти мысли посещали его, когда речь заходила о возможных назначениях в известные университетские команды. В «Грин Бэй» он оказался по той единственной причине, что никто другой не захотел его пригласить. «Тренер Ломбарди считал, что ему отказывают без причин, что его игнорируют, на него не смотрят, – говорил Дэвис. – Когда он оказался в «Грин Бэй», он был решительно настроен, поскольку считал, что это его шанс. Шанс показать, что ему нельзя просто так отказывать».

В зависимости от того, где вы живете и какой вид спорта предпочитаете, величайшими тренерами в истории для вас могут быть Хиробуми Дайматсу (волейбол), Алекс Фергюсон (футбол), Фил Джексон или Анатолий Тарасов (хоккей). Но в сознании большинства американцев почти нет сомнений в том, что величайшим футбольным тренером из всех когда-либо живших был и остается Винс Ломбарди. Щербатый, коротко стриженный Ломбарди, выделявшийся своей квадратной челюстью и затемненными очками-половинками, никогда не был элегантным красавцем. У бровки он предпочитал облачаться в костюмы с белыми рубашками, узкими галстуками и неизменно носил коричневую шляпу-борсалино. Со стороны он выглядел словно пожарный гидрант, принарядившийся для предстоящего собеседования. За время своей работы в «Грин Бэй» Ломбарди протащил команду со дна НФЛ к ее вершине, выиграв пять чемпионских титулов за семь сезонов. Единственной причиной, по которой «Пэкерс» не попали в первый эшелон, было то, что три титула Ломбарди из пяти были выиграны до того, как чемпион НФЛ начал регулярно встречаться с чемпионом АФЛ.

От других тренеров Ломбарди отличал ораторский талант. Его речи были простыми, убедительными и полными силы – они были богаты на эмоциональные переходы и милитаристские аналогии. В те времена, когда пишущие спортивные журналисты имели монополию на освещение спортивных событий и питали слабость к поэзии, его цитаты то и дело появлялись в их колонках, регулярно пополняя блестящий каталог вдохновляющих высказываний вроде «Победа – это не все; это единственное» и «Совершенство недостижимо. Но если мы погонимся за совершенством, мы можем поймать превосходство» и «Суть не в том, чтобы не упасть, а в том, чтобы подняться».

Перерыв в матче подходил к концу, и «Пэкерс» мокрым комком нервов и тревожных сомнений сидели в тишине своей тесной раздевалки, скрытой в недрах лос-анджелесского «Мемориал Колизуема». Все, что отделяло их от второй половины матча и перспективы немыслимого разочарования – традиционное обращение к ним их тренера в перерыве.

Ломбарди поднялся, перекинул свой пиджак через спинку стула и медленно вышел в центр комнаты. «Я хочу поговорить с вами, мужчины, – начал он. – Я хочу кое-что вам сказать…»

Когда Ломбарди начал свою речь, его нога слегка коснулась Дэвиса. В этот момент Дэвис заметил нечто необычное – Ломбарди подрагивал. «Поначалу я не знал, как к этому относиться, – говорил Дэвис. – Я не знал, из-за чего он так эмоционально настроен». Со временем он понял. Дрожавшая нога Ломбарди выдала его. Он был в ужасе от перспективы поражения.

По воспоминаниям Дэвиса, реплики тренера в тот раз были короткими. «Вы тридцать минут подстраивались под «Канзас», и, скорее всего, уже испытали все, что у них было заготовлено для вас, – говорил Ломбарди. – Вы выжили, ясно? Теперь я хочу, чтобы вы показали тридцать минут футбола «от «Грин Бэй», а там посмотрим, смогут ли они подстроиться под вас».

Свою речь Ломбарди завершил вопросом: «Чемпионы мира из «Грин Бэй Пэкерс», это вы? Выходите на поле и отвечайте мне!»

Пока команда громогласно выкатывалась из раздевалки, Дэвис изучал лица своих партнеров, чтобы оценить эффект слов Ломбарди. «Отклик получился очень необычным, – сказал он. – Каждый из нас, переглядываясь с другим перед выходом на поле, словно говорил: «Помни о том, что сказал Тренер. Мы должны выйти и показать им, на что способны».

В четвертом розыгрыше после схватки во второй половине игры Доусон, квотербек «Чифс», отошел назад, чтобы сделать пас на третью попытку. Дэвис, находясь на своей позиции энда, совершил невероятный прыжок, оттолкнул блокировавшего его соперника и сократил угол. Доусон, почувствовав, что Дэвис надвигается на него, выпустил мяч из рук слишком рано, из-за чего мяч не долетел до ресивера, которому предназначалась передача. Дефенсив-бэк «Пэкерс», Вилли Вуд, перехватил пас. В тот момент, когда Вуд галопом понесся в зачетную зону, Дэвис рванулся за ним, чтобы помочь расчистить путь. Он увидел, что Доусон бежит прямо перед ним, а его взгляд прикован к тащившему мяч Вуду. Дэвис уложил его на газон с силой, превосходящей силу тяжести сотни ванн со льдом. Вуд продолжил забег, преодолев пятьдесят ярдов, и организовал филд-гол, который вывел «Пэкерс» вперед – 21:10.

Всегда опасно выделять какой-то один эпизод как событие, предопределившее исход всей игры. Но сомнений в том, что этот перехват, вызванный тем давлением, которое Дэвис оказывал на Доусона, стал решающим ударом «Пэкерс», нет никаких. В тот день «Грин Бэй» сделал еще два тачдауна и не подпустил контуженых «Чифс» к своей зачетной зоне даже на пушечный выстрел. Когда раздался финальный свисток, счет был 35:10 в пользу «Грин Бэй Пэкерс».

Дэвис, капитан обороны команды, каким-то образом впитал всю ту страсть, что бушевала в его тренере, и перенес ее на поле, где спустил с поводка. «Я не знаю, был ли у меня другой подобный опыт в футболе, – говорил Дэвис. – Всякий раз, когда игра возобновлялась, я должен был прикладывать все усилия, чтобы отыграть лучше, чем до перерыва, и это касалось всего, чего бы я ни делал. В той речи было нечто, заставившее меня играть лучше. Думаю, что все это породил тренер Ломбарди. Если вы посмотрите на наше выступление во второй половине, то увидите, что мы подняли планку. И сделали это после того разговора, который у нас с ним состоялся».

Причина, по которой я вылетел в Лос-Анджелес, чтобы пообщаться с Вилли Дэвисом, заключалась в том, что, по моему мнению, он был одним из нескольких человек на земле, способных помочь мне разобраться – действительно ли тренеры являются главной движущей силой самых выдающихся спортивных команд планеты. Как я знал из его автобиографии, Дэвис полагал, что своим успехом команда почти целиком обязана мотивационному дару Винсента Томаса Ломбарди.

80-летний Дэвис жил на холмах в процветающем лос-анджелесском анклаве Плайа-дель-Рэй, в светлом современном доме, из которого открывался завораживающий вид на Тихий океан. После завершения футбольной карьеры Дэвис получил MBA, стал владельцем сети радиостанций и успел позаседать в советах директоров нескольких крупных компаний. Он стал одним из самых деловитых и успешных в бизнесе экс-игроков НФЛ своего поколения.

Тем не менее Дэвис оставался неизменно скромным и даже в нашем с ним разговоре старался уйти от темы своих заслуг. Я заподозрил, что он превозносит Ломбарди, чтобы приуменьшить свой собственный вклад в успехи команды. Когда он закончил свой рассказ о речи Ломбарди в перерыве, я начал допытываться у него, действительно ли несколько слов, сказанных тренером, способны заставить команду выкладываться сильнее. «Неужели? – спрашивал я. – Ломбарди мог сделать это простым разговором с командой?»

Дэвис глянул на меня и улыбнулся. «Я скажу тебе, что тренер Ломбарди мог бы, наверное, стать отличным министрантом на богослужениях, потому что он умел выразительно пользоваться своим голосом, которым хоть с амвона вещай. Порой его голос оказывал на тебя леденящий душу эффект». Дэвис на мгновение отвернулся и выглянул в окно на медленно накатывавшие на берег волны. По его взгляду было ясно, что его разум сейчас вернулся на те далекие футбольные поля.

Затем, после долгого молчания, он исторг слова из самых глубин своих легких: «Черт, черт, черт! Да что такое творится?»

Голос уже не был скрипучим баритоном Дэвиса; это был резкий, сильный и убедительный глас. Я сразу же осознал, что он сделал: он вызвал дух Винса Ломбарди. «Он мог произнести что-нибудь, и это что-нибудь просто вцеплялось в тебя и начинало что-то делать с тобой, – говорил он. – Казалось, что он способен поднять тебя на такой уровень игры, о существовании которого ты даже не догадывался».

Учитывая, что Ломбарди тренировал до введения правила о беспрепятственном выходе игроков на рынок свободных агентов, у него был такой уровень власти и авторитета, о которых современным тренерам приходится только мечтать. Он мог беспощадно гонять «Пэкерс» даже после побед, не беспокоясь, что в рядах игроков отыщутся бунтари. Если бы он тренировал в другую эпоху, когда у игроков было больше мобильности, вполне вероятно, что его требования просто отпугнули бы многих талантливых футболистов. Но, поскольку его игроки были пленниками «Пэкерс», Ломбарди мог работать над ними и сплавлять их личности со своей собственной.

Дэвис полагал, что центральным качеством характера Ломбарди было его непреодолимое, отчаянное стремление доказать свою состоятельность. Он использовал свои слова и грубую силу собственного характера для того, чтобы это желание становилось заразительным. «Он во многом опирался именно на это, – говорил Дэвис, – пока каждый его игрок не начинал целиком и полностью разделять его чувства». Даже в те моменты, когда «Пэкерс» были очень хороши, они играли как команда, жаждущая признания.

Нет никаких сомнений насчет того, что Ломбарди в точности знал, что делает и что он понимал силу своего дара. «Крайне важно понимать, что битвы выигрываются главным образом в сердцах людей, – сказал он однажды. – Если ты покорил сердце человека, он ответит на твои лидерские призывы удивительным образом, он будет следовать за тобой всюду. Лидерство, – добавлял Ломбарди, – базируется на духовном качестве – силе вдохновения, вдохновения других на следование за тобой». В другой раз он сказал: «Тренеров, способных начертать на доске схемы розыгрышей, пруд пруди. Те же, кто побеждает, умеют достучаться до игроков и мотивировать их».

Вера Вилли Дэвиса в своего тренера была настолько глубокой и убедительной, что домой я полетел, ожидая, что такого рода влияние, этот эффект Ломбарди, окажется тем общим, что будет объединять все шестнадцать команд первого эшелона.

Я начал свое исследование с изучения того, насколько успешными были эти тренеры до того, как их команды начали свои исторические серии. Если блестящий тренер – это ключ к победам, то в таком случае, полагал я, большинство этих мужей должны были приходить в свои команды первого эшелона, уже имея за плечами крепкий фундамент из достижений.

Лучшее резюме из всей компании было у Джока Макхэйла из «Коллингвуд Мэгпайс» 1927–1930 гг. До того как его команда начала свою серию, уместившую в себя четыре титула подряд, Макхэйл сумел восемь раз вывести свои команды в гранд-финалы по австралийскому футболу и выиграть два из них. Однако, изучая список тренеров дальше, я с удивлением обнаружил, что у Макхэйла практически не было равных по этой части.