Текст книги "Полнолуние"

Глава 28. По течению

Учитель чувствовал себя щепкой подхваченной бурной рекой. Это ощущение было не слишком приятным для того, кто привык управлять событиями. Стоило ошибиться только один раз, как ситуация выходила из-под контроля, приходилось зачищать концы, а в итоге – плыть по течению.

Если раньше он убивал, как художник сам выбирающий тему новой картины, то теперь работал ремесленником, угождавшим низменным потребностям неприхотливой публики.

Такую ситуацию терпеть дальше было нельзя. Маньяк в задумчивости расхаживал от стены гаража к воротам, затем возвращался обратно, чтобы вновь пройтись по замкнутому кругу сомнений.

Очень хотелось познакомить с молотком голову старого участкового, а еще больше – башку его начальничка. Учителю еще не приходилось видеть кровь и сгустки мозга на рыжем фоне. Обычно приходилось иметь дело с волосами подернутыми сединой. Исключением пока был болтливый ворюга из подъезда. Вспомнив Кузьмичева, убийца с сожалением покачал головой. Из-за него пришлось расстаться с молотком. Учитель, конечно, приобрел новый, очень хороший молоток. Однако прежний, выброшенный в урну, был амулетом, фетишем, испытанным и проверенным в деле другом.

Бесконечное хождение по гаражу закончилось. Маньяк принял решение и начал переодеваться. Дождутся своей очереди и менты. Прежде он должен попробовать новый молоток, окропить его кровью жертвы, к которой не испытывает личной неприязни.

Учитель закончил переодевание, защелкнул застежки своего плоского чемоданчика, вышел, запер гараж и отправился на остановку. Никто из пассажиров рейсового автобуса не удостоил вошедшего в салон мужчину вниманием.

Он прошел в хвост автобуса и, взявшись за поручень, сосредоточился на рассматривании однообразных пейзажей, состоящих из серых пятиэтажек и, торчащих над их крышами, строительных кранов.

– Мужчина, будьте любезны, прокомпостируйте, – старушка, протягивающая человеку в рабочей одежде измятый талончик, никак не могла найти надежную точку опоры и когда, водитель притормозил на очередном светофоре, не нашла ничего лучшего, как вцепиться сухонькой ручонкой в лямку синего комбинезона. – Ох, извините!

– Улица Фрунзе. Дом сорок восемь, – глухо ответил Учитель. – Квартира пятьдесят три!

– Какой дом? – от удивления слезящиеся глаза бабки поползли на лоб. – Какая квартира?

Автобус подъехал к остановке. Человек с плоским чемоданчиком грубо оттолкнул старушку и спрыгнул на асфальт. Чтобы добраться до места потребовалось пройти пешком не меньше трех кварталов, но пользоваться общественным транспортом убийца больше не хотел. Невинная просьба старушки застала Учителя врасплох. От неожиданности он брякнул то, о чем думал. Назвал домашний адрес намеченной жертвы.

Таких проколов раньше не случалось. Обычно хладнокровный и уверенный в себе преступник с трудом сдерживал дрожь в руках и чувствовал, как глаза заливает едкий, холодный пот.

Только предвкушение нового убийства вернуло Учителю утраченное спокойствие. Он свернул на нужную улицу, нашел дом с цифрой «48», написанной поблекшей синей краской и вошел в подъезд.

Квартира приговоренной к смерти старушки, как и в предыдущих случаях, находилась на последнем этаже. Это позволяло Учителю контролировать обстановку в подъезде и обеспечивать безопасный отход.

Он начал подниматься по лестнице. На втором этаже пришлось остановиться. Где-то вверху открылась дверь квартиры, и послышались шаги человека обремененного прожитыми годами или попросту не успевшего опохмелиться.

Со старичком в теплой меховой безрукавке лже-сантехник встретился на середине следующего лестничного пролета.

– Здравствуйте! – проурчал дедушка, внимательно глядя на мужчину сквозь толстые линзы очков.

– Мое почтение!

Учитель собирался пройти мимо, но старичок неожиданно вцепился ему в рукав.

– Вы ведь сантехник?

– Ну и что с того? – убийца попытался освободить руку, но дед держал ее мертвой хваткой. – Пусти!

– Ну, уж нет! Третий день вас дожидаемся. Надоело уже в ЖЭК звонить! Кран на кухне протекает, в любой момент соседей могу залить, а они недавно ремонт сделали. Не рассчитаешься потом!

Рассказывая о своих бедах, старик подвел Учителя к двери.

– Машенька! Представь, как повезло. Прямо в подъезде сантехника повстречал. На ловца, как говорится, и зверь бежит.

Если бы дед знал, какого рода зверя преподнесла ему злодейка-судьба, он не стал бы дожидаться развития событий, а чинно-благородно скончался бы от разрыва сердца.

Учитель мысленно проклял старичка и свой сантехнический наряд. Он решил покориться обстоятельствам и если получится починить чертову деду его поганый кран. О бабульке из пятьдесят третьей теперь нечего было и думать. Фатальное невезение!

Старичок, спутавший убийце все карты, счастливо улыбался.

– Кухня у меня там! Маша, достань доченька посуду из раковины!

– Сейчас, папа!

О том, что такое фатальное невезение на самом деле Учитель понял, увидев, выглянувшую из зала женщину. Она смотрела на гостя широко раскрытыми глазами. Дед проследил за ее взглядом.

– Так вы знакомы?

Учитель понял, что медлить больше нельзя, наклонившись, раскрыл свой чемоданчик и с быстротой фокусника достал молоток.

– Знакомы? Не думаю, но сейчас самое время представиться.

Ударом локтя в грудь, убийца отшвырнул старика к стене и в прыжке обрушил молоток на голову женщины. Неудачи продолжали преследовать Учителя. Жертва успела отклониться чуть в сторону, и удар пришелся в плечо. Хрустнула ключица. От боли и страха женщина завизжала.

– Не ори!

Свой приказ Учитель подкрепил новым ударом, который, наконец, достиг цели. Выкрашенные в платиновый цвет волосы моментально стали красными. Женщина взмахнула руками, попятилась и, упершись спиной в дверь туалета, сползла на пол.

Убийца повернулся к старику, который, кашляя и прижимая руки к груди, пытался выпрямиться.

– Ну, как дед, будем чинить кран или ты передумал?

Стальная головка молотка превратила правую линзу очков в стеклянное крошево и до половины погрузилась в глазницу. Старик распластался на полу. Учитель спрятал испачканный в крови молоток и вышел из квартиры. Только добравшись до пустыря, в центре которого высились поросшие травой стены какого-то долгостроя, он вспомнил, что на этот раз в спешке позабыл оставить свою визитную карточку. Тетрадь пригодилась для того, чтобы немного привести в порядок забрызганный кровью комбинезон.

Избегая больших улиц, Учитель быстро шагал среди домов частного сектора к своему гаражу.

* * *

К многочисленным проблемам, которые свалились на Платова в последние дни, добавилась новая, чисто технического свойства. О ней оповещала табличка, прилепленная скотчем к двери лифта. Слово «Ремонт» было написано кем-то с таким злорадством, что от нажима ручки бумажка порвалась в нескольких местах. На девятый этаж грузному капитану пришлось подниматься пешком. Не успел Иван отпереть дверь своей квартиры, как раздался телефонный звонок.

– Знаю, что ты интересуешься делом Учителя, – сказал следователь Анатолий Лепешев, возглавивший группу Божко, после его побега. – Если вечер у телевизора кажется тебе скучным, могу развлечь. Прислать машину?

– Новости об Артеме?

– Если наш Божко и есть неуловимый маньяк, то может быть и о нем. В доме по улице Фрунзе, кто-то напал на пенсионера и его дочь. Ее крик услышали соседи. Кстати, дамочка пока жива. Так заезжать за тобой?

– Обязательно!

Положив трубку, Платов снял с книжной полки толстый фотоальбом и принялся лихорадочно его перелистывать. Нужная фотография пряталась в самом конце, между последней страницей и обложкой.

В прошлом году Божко заехал к капитану домой, чтобы пропустить пару рюмок по случаю дня милиции. Накануне, на торжественном заседании в управлении сыщик получил премию и ценный подарок. Не страдающее от избытка фантазии милицейское начальство за доблестную службу вручило Артему стандартный приз – фотоаппарат «Эликон».

Точно такой же пылился на антресолях у Платова. После того, как была откупорена и начата вторая бутылка, сыщик и участковый испытали прилив сильнейшей симпатии друг к другу.

Герои Майн Рида, как известно в подобных случаях обменивались одеждой. Иван и Артем в знак вечной дружбы обменялись фотоаппаратами и щелкнули друг друга на память.

Так у Платова и оказался снимок улыбающегося Божко с рюмкой в руке.

Капитан сунул фотографию в карман и спустился во двор, где его уже дожидался служебная машина. У подъезда дома номер сорок восемь стояли два автомобиля скорой помощи, окруженные встревоженными жильцами.

– Если здесь действительно орудовал Учитель, то на этот раз он почему-то не оставил нам тетради, – рассказывал Лепешев, поднимаясь вместе с Платовым на четвертый этаж. – По всей видимости, он сильно спешил. Раньше в живых никого не оставлял.

Коридор квартиры напоминал поле боя. Кровью пропиталась ковровая дорожка, а обои усеивали множество мелких багровых звездочек. Пожилая медсестра обматывала голову дочери хозяина бинтом, а присевший на корточки доктор закатал рукав ее халата и готовился сделать укол.

– Говорить может? – тихо спросил Иван.

– Лично я пока не услышал ни слова, – врач отыскал вену и вонзил в нее иглу. – Может вам повезет больше. Пробуйте, но имейте в виду, что времени у вас очень мало.

Капитан наклонился над женщиной.

– Вы меня слышите?

Несчастная открыла глаза. Ее губы беззвучно зашевелились. Иван поднес к лицу, которое по цвету ничем не отличалось от повязки, фотографию Божко.

– Это он? Попробуйте ответить: это он?

Женщина закрыла глаза и Платов решил, что ответа уже не дождется, но через несколько секунд ее ресницы затрепетали. Капитан вновь увидел расширенные зрачки.

– Нет, – отчетливо произнесла жертва маньяка. – Другой. Я знаю…

Шок и лошадиная доза транквилизатора не позволили женщине договорить, но Ивану и не требовалось продолжения. Он взглянул на дежурившего у двери сержанта.

– Ты задерживал инспектора из отдела соцзащиты?

– Гладуна, что ли? Я.

– Срочно к нему домой! Из-под земли мне его достань!

– Слушаюсь, товарищ капитан, – сержант козырнул. – Достану!

– И поосторожнее с этим поэтом! Не подставь голову под молоток!

– Значит все-таки не Артем? – с облегчением вздохнул Лепешев. – А я уж грешным делом…

Вошедшие в коридор санитары принялись укладывать женщину на носилки.

– Жаль, что Божко в бегах, – продолжал следователь. – Вот бы порадовался своей реабилитации.

– Рано радоваться!

Платов нагнал врача, когда тот уже усаживался в кабину неотложки.

– Выживет, доктор?

– При такой-то травме? Один шанс из тысячи. Думаю, что до больницы довезти не успеем.

* * *

В профессиональных кругах Лепешев считался хорошим следователем, а сам был убежден в том, что способен разговорить даже камень и добиться признания от фонарного столба. Однако в случае с Гладуном рассчитывать на явку с повинной, судя по всему, не приходилось. Анатолий сверлил Матвея взглядом, заходил к нему со спины, но особых успехов не добился.

Иван следил за беседой Лепешева с главным подозреваемым Гладуном из угла кабинета, пристроившись у стеллажа. Как ни пытался он убедить себя в том, что перед ним Учитель, удавалось это плохо.

Молодой чиновник с неподдельным ужасом смотрел на свои, закованные в наручники запястья и отвечал на вопросы следователя дрожащим голосом.

– Итак, вы утверждаете, что сегодня после работы отправились гулять?

– Да! – Матвей тряхнул головой. – По городу!

– Никого из знакомых, конечно, не встретили и на улицу Фрунзе не заглядывали?

– Во время прогулок, я обычно не рассматриваю табличек с названиями улиц.

– Ладненько, – Лепешев вытряхнул из картонного конверта несколько фотографий и разложил их перед Гладуном.

– Узнаете?

– Да, – блондин побледнел. – Это Аркадий Петрович Трубочка.

– У которого вы побывали примерно за час до его гибели и после этого в редакцию не возвращались?

– Я же говорил…

– Слушай дружок, – следователь поднялся со стула и, упершись ладонями в стол, наклонился к Матвею. – Тебе нет смысла отпираться! Завтра проведем дактилоскопическую экспертизу. Я уверен, что картинки твоих пальчиков совпадут с отпечатками пальцев Учителя. Кроме того, тебя опознает женщина, которую ты в спешке не добил. Какой смысл вилять и изворачиваться? Не лучше ли порадовать нас рассказом о своих похождениях прямо сегодня?

– Ничем вас порадовать я не могу! – Гладун едва не плакал от досады. – Я никого никогда не убивал! Я не Учитель!

– Что ж, мой белокурый ангел, мы ждали встречи с тобой так долго, что одна ночь уже ничего не изменит, – Лепешев нажал спрятанную под столом кнопку и в кабинет вошел дюжий конвоир. – В камеру его! Наручники не снимать!

Матвей, ссутулившись и, втянув голову в плечи, двинулся к двери.

– Завтра, урод! Завтра я буду говорить с тобой совсем по-другому! – напутствовал Гладуна следователь. – И ты расколешься, как грецкий орех!

Оставшись в кабинете наедине с Платовым, Лепешев вопросительно посмотрел на капитана.

– Ну?

– Не запряг, – Иван задумчиво рассматривал потертый палас на полу. – Не похож он на убийцу, хоть режь меня, не похож.

– Маньяк! Что с него взять? В повседневной жизни они ведут себя вполне нормально. К тому же все сходится! Инспектор отдела соцзащиты имел доступ к адресам пенсионерок. Он мог подбирать старушек по своему вкусу: самых глупых и беспомощных. Согласен?

– Так или иначе, нам остается надеяться только на дактилоскопическую экспертизу. Свидетельница, о которой ты говорил с таким энтузиазмом, вряд ли скоро заговорит, если вообще доживет до завтрашнего дня. В общем, утро вечера мудренее. Давай-ка по домам.

– Ваня, меня удивляет твой пессимизм! Завтра нам удастся доказать, что Божко абсолютно не имеет никакого отношения к делам Учителя, а ты ведешь себя так, будто проглотил гвоздь! Довольным быть надо уже потому, что Артема из дерьма вытащим!

– Знать бы, где прячется твой Артем…

Глава 29. Третий

– Что пригорюнился, дружок? – насмешливый голос доносился из глубин подсознания и не принадлежал Поэту. – Сдается мне, ты нуждаешься в помощи.

– Издеваешься? – прошептали, скривившиеся в гримасе боли губы. – Нашел время!

– Я издеваюсь? Ничуть! Над всеми нами издевается этот громила, который ничего не умеет кроме как переодеваться и махать своим молотком! Клоун! Жестокий и трусливый клоун! Кстати, а где он сейчас?

– О ком ты?

– Миленькое дело! – вибрирующий смех напоминал звон гитарной струны. – Учитель разгуливает по городу, уютно устроившись в твоем теле, а ты даже не подозреваешь об этом! Уверен, что когда ты попадешь в переплет, наш дружок-душегуб будет первым, кто поспешит откланяться!

– Не понимаю, – Поэт едва не плакал от досады. – Ни-че-го не по-ни-маю! Причем здесь Учитель? Какое отношение он имеет ко мне, тому, кто в жизни не обидел даже мухи!

– Не стоит заблуждаться на этот счет, голубоглазый пацифист-стихотворец! – в голосе невидимого собеседника зазвучали стальные нотки. – Твои, да-да твои руки по самые локти в крови. Благодари за это нашего общего дружка, которого, к слову сказать, является твоим изобретением.

– Ты хочешь сказать, что Учитель вселяется в меня и вершит свои кровавые дела?

– Вселяется? Неужели ты и вправду думаешь, что одержим неким злым демоном? В таком случае мне не хочется иметь никаких дел с дураком! Оревуар! Я оставляю тебя наедине с твоими мыслями. Может лет, этак через сто ты и додумаешься до чего-нибудь путного.

Поэт понял, что его собеседник не шутит. Его голос к концу фразы стал затихать, а последнее слово было уже едва различимо.

– Постой! Ты говорил, что я сам изобрел Учителя?

– Сначала он не имел имени. Ты придумал сильное и беспощадное существо в целях самозащиты. Помнишь ночь, которую провел в пропахшем мочой и хлоркой туалете детского дома?

– Да. Помню.

Поэт почувствовал, что стремительно уменьшается в росте и понял, что превратился в мальчика. Мальчика прижавшегося спиной к холодным кафельным плитам. В темноте подобно трем бледным лунам белели лица трех подростков. Один из них скривил тонкие губы в улыбке вампира.

– Маленький педик! Ты не хотел застилать мою постель, но сделаешь это. Все равно сделаешь, позже… А сейчас возьмешь в рот мой волосатый леденец и будешь сосать до тех пор, пока я не прикажу тебе остановиться. Тоже самое ты проделаешь с конфетками моих друзей. Готовьтесь получить удовольствие, мальчики!

Парочка шестерок злорадно захохотала над веселой шуткой босса, а тот расстегнул ширинку.

– На колени, любитель горячих вафель!

Несчастный мальчишка не слушал своего палача. Он горячо и неистово молился. Сначала Богу, а затем дьяволу. Оба правителя мира молчали. На их помощь рассчитывать не приходилось и тогда на полную мощность заработало детское подсознание. Многочисленные перенесенные психические травмы создали в мозгу мальчика некое подобие темного колодца. На его дне зарождались и копошились разные чудовища, которые, подрастая, выбирались на поверхность и становились причиной ночных кошмаров.

Усилием воли подросток попытался создать одно из таких монстров и к своему удивлению почувствовал, как где-то внутри зашевелилось, что-то скользкое и холодное.

Ряды кабинок с обшарпанными унитазами и лица мучителей уплыли куда-то в сторону. Вместо них мальчик увидел длинный тоннель, в конце которого яростно полыхал багровый свет, на фоне которого отчетливо вырисовывался силуэт вызванного из бездны чудища.

– Я пришел! – пророкотал хриплый бас. – И готов тебя защитить!

Мальчик бросился навстречу спасителю и… вновь оказался в туалете. Он стоял на коленях и видел в нескольких сантиметрах от своего лица уродливую бледную сосиску.

Думая, что по-прежнему имеет дело с безответным пацаном, насильник прошипел:

– Торопись, если не хочешь, чтобы с тобой сотворили кое-что похуже!

Шипение сменилось воплем, в котором смешались боль и удивление. Не разжимая ладонь, тисками сжавшую член мучителя, подросток поднялся с колен.

– Сейчас я с корнем вырву твое хозяйство и запихну его тебе в рот! Веришь мне?

Наполненные слезами глаза заправилы детдомовских хулиганов встретились с глазами сироты, которые выглядели, как озера, покрытые тонкой коркой льда.

– В-верю…

Лента воспоминаний оборвалась. Поэт вздохнул.

– Так это он? Тот самый, что защитил меня тогда?

– Он. Только подросший и возмужавший. Теперь его зовут Учителем и ему нравится это имя.

– А кто же тогда ты?

– У меня нет имени. Достаточно и того, что я желаю тебе добра. Разве этого мало?

– Кажется, начинаю понимать. Ты, я и Учитель – одно целое?

– Наконец-то! – в голосе отчетливо читалось удовлетворение. – Мы – одно целое и во имя общего блага должны сотрудничать. Позови-ка нашего третьего дружка. В конце концов, он заварил всю эту кашу, так пусть и расхлебывает вместе с нами.

– Позвать? И он меня послушается?

– Теперь, когда тебе все известно, ему нет смысла ныкаться по углам. Эй, гроза пенсионерок, ты где?

Никто не ответил, но поэт почувствовал присутствие новой сущности. Кто-то темный и враждебный не спешил подключаться к разговору, а, затаившись где-то совсем рядом, выжидал и оценивал.

– Я знаю, что ты здесь, – робко пролепетал сочинитель. – Пора покончить с убийствами и решить, как жить дальше.

– Я здесь, – хриплый, будто сорванный от крика голос заполнил голову и отразился эхом от сводов черепа. – Я пришел, чтобы помочь.

– Дождешься от тебя помощи! – скептическое «я» Поэта, хмыкнуло. – Имей в виду, что молотком проблемы не решить, нужные другие методы.

– Существует бесконечное множество решений, – заявил Учитель. – Даже такое тупое создание, как змея сбрасывает с себя кожу, а вместе с ней – ответственность за прошлые грехи. А мы, мыслящие существа и должны гордиться этим!

– Гордиться будешь потом, а насчет избавления от груза старых грехов… Идея, сама по себе неплоха и требует только доработки, – согласился насмешник.

– Какая идея? Какие грехи? – занервничал Поэт. – Перестаньте говорить притчами и загадками!

– Не бойся притч, любимец муз, – властно заявил Учитель. – Слушай нас внимательно.

Совещание трех ипостасей, живших в одном теле, длилось до самого утра. В конце концов, договоренность была достигнута. Эра расслоения личности ушла в прошлое. Пробил час объединения, а главнокомандующим сводного войска был единогласно избран не Учитель, а талантливый тактик и стратег, который предпочитал не называть своего имени.

Общение сразу с двумя внутренними «я» лишило Поэта последних сил. Он лег на пол и закрыл глаза, отдавая свое тело в полное распоряжение тех, кто точно знал, что следует делать.

Дыхание его стало прерывистым. Поэт почувствовал, что в кожу вонзается множество невидимых острых игл.

– Рождение всегда сопровождается муками! – голос Учителя был подозрительно заботливым.

* * *

– А солнце красит нежным цветом, стены древнего кремля, а просыпается с рассветом вся советская земля!

Утро Иван встретил в хорошем настроении и, бреясь в ванной, даже напевал, что случалось с ним довольно редко. Он уже не беспокоился о Божко, все обвинения с которого будут сняты меньше чем через час. В конце концов, Артем просто спрятался, а вовсе не улетел на другую планету. Заявится, дружок, никуда не денется и сразу забудет о том, что кое-кому пришлось попеть над его реабилитацией.

Платов представил себе, с каким пылом Артем возьмется за поиски маньяка и мысленно посочувствовал Учителю.

Лепешева Иван застал в кабинете. Тот как раз собирался к экспертам. Следователь кивнул капитану.

– Хочешь участвовать в финале? Я мигом!

Вернулся Анатолий далеко не в праздничном настроении.

– Твою мать! – он швырнул свою кожаную папку на стол с такой меткостью, что ухитрился сбить пластмассовый стаканчик с письменными принадлежностями. – Кто бы мог подумать? Твою мать!

– Эксперты тормозят?

– Нет, они-то как раз все сделали!

– Тогда в чем проблема? Приказывай тащить Гладуна из камеры!

– Прикажу, будь спокоен. Его отпускать надо.

– Как отпускать?

– Как обычно! На все четыре стороны! Папиллярные линии нашего дорогого Матвея не имеют ничего общего с отпечатками пальцев снятыми на местах преступлений Учителя. Чист инспектор, как стеклышко чист! Может и дальше вести социальную защиту населения.

– Быть такого не может! Эксперты ошиблись!

– Если бы! Два раза проверяли…

– Тогда надо показать фотографию Гладуна той женщине…

– Ничего ей уже не покажешь! – следователь присел на корточки и принялся подбирать рассыпанные по полу ручки. – Звонил я в больницу. Умерла она. Ночью еще умерла.

– Что за хрень? – всплеснул руками Платов. – Значит все-таки Артем?

– Я на обратном пути в дежурку заглянул, оперативной сводкой поинтересовался, – Лепешев сел за стол и подпер кулаками подбородок. – Вчера ночью на пустыре за городом мужик был убит. Судя по характеру травмы, его молотком по башке хряснули.

Крыть было нечем. На эту ночь у Гладуна имелось просто-таки железобетонное алиби и Иван ничуть не удивился тому, что в кабинет следователя Матвей вошел с высоко поднятой головой и уже без наручников.

– Здравствуйте, – пробурчал Лепешев, указывая Гладуну на стул. – Присаживайтесь. Хочу принести свои извинения. Ваше задержание было ошибкой, как и моя вчерашняя грубость…

– Я счастлив, что все прояснилось, – улыбнулся Матвей. – А извиняться не стоит. Не ошибается тот, кто не работает.

– Рад, что вы не держите на нас зла, но поверьте: виновники того, что вы провели эту ночь в камере, понесут заслуженное наказание. Вы можете быть свободны. Если на службе понадобятся какие-то оправдательные документы, мы вам их предоставим по первому требованию.

Гладун взглянул на подушечки своих пальцев испачканные черной краской.

– Мне надо благодарить экспертов, которые продемонстрировали такую расторопность и профессионализм. Ужасаюсь, когда думаю о том, что и они могли ошибиться!

– Вы, конечно, имеете право иронизировать, – не выдержал Платов. – Только нам сейчас не до шуток. Постарайтесь не слишком афишировать свое освобождение из наших застенков. Убийца ведь по-прежнему на свободе.

– Извините. Болтаю разную чушь, – Матвей встал. – Впервые в жизни довелось ночевать на нарах. Такое, кого угодно выбьет из колеи. Прощайте!

– Ты заметил, как он изменился? – спросил Лепешев. – Вчера готов был рыдать, как младенец, а сегодня просто стал образцом спокойствия и уверенности. Шутит даже!

– Ничего удивительного. Вечером человека обвиняли во всех смертных грехах, а утром заявили, что ошиблись. Хорошо еще, что просто подшутил над нами. Другой на его месте жалобы строчить стал бы.

– Это точно. Значит, теперь будем охотиться на Артема?

– Получается, что так. Впрочем охотиться будешь ты, а лично я не испытываю никакого желания ловить Божко. Лучше вызову парочку своих участковых и всыплю им по первое число!

– За что?

– Был бы человек, а вину мы всегда отыщем!