Текст книги "Печальной маски полукруг"

Венедикту Ерофееву

 
Рассчитанным ударом, отработанным,
Сменив ну все из мыслимых харизм,
Крушит мне печень ласковый, заботливый,
Расхристанный и новый
романтизм.

Раскинув руки, я нелепо падаю.
В который раз уже. Ну а пока
Всех втайне собственным паденьем радую,
И мне навстречу – острая строка.

К земле пришпилен словом многоопытным,
А сверху, лопоча и гомоня,
Мир горний оглашая звонким хохотом,
Рассматривают
ангелы
меня.

Из них любимый, названный хранителем,
Протянет долу белые крыла.
Я поднимусь, сверх дозы стану мнительным
И вверх рванусь.
Нет, не вернусь – дела.
 

Cвеча Курёхина

 
Всего лишь на час ощущение крова
Эта электричка создаст.
Спасет:
От Финляндского до Комарова
Унесет.

А зачем сюда можно приехать еще
В день свободный среди недели мне?
Не на пляж, не к заливу, а на кладбище
К Анне Андреевне.

Сосны, солнце и дождик накрапывает.
Высокий перрон.
Я не предполагал, что мемориал Ахматовой
Так удален.

Пристаю к старожилам, странный тип,
Не жду чудес.
На вопрос банальный: «Как пройти?»
Ответ: «По шоссе через лес.

Хоть слева и справа – жилые дачи,
Ты с лесом – один на один.
Но никуда не сворачивай:
Только
прямо
иди.»

Обгоняют велосипедисты одинокие —
Открыт пляжный сезон.
А мне вспоминаются ее строки,
Глаголы времен.

Этот пеший поход – замысел рисковый,
Как нерасчетлив сердца зов!
Уходит трасса сквозь лес сосновый
За горизонт.

Воздух чистейший, тишина и прохлада,
Время остановилось – волшебство.
Позади километры, впереди – ограда.
Никого.

Стрелка направление точно указала
К памяти поэта единственный маршрут.
Профиль царственный на стене мемориала.
Здесь ее последний приют.

Все предусмотрено: канун закрытый,
Чтоб порыв ветра свечу не погасил.
Горит огонек – ничто не забыто.
Кто-то путь к ней на выходе у меня спросил…

…Кресты сосновые, простые, короткие,
Площадка открыта, нет кануна на ней:
Курехины,
Лиза и Сергей.

Для Лизы я свечу зажигал пятикратно,
Пламя дрожащее ладонями закрывал.
Безрезультатно.
Огонь умирал.

У креста Сергея пламя заваливалось,
Почти исчезало, превращалось в точку.
Но ветер стихал – оно вновь проявлялось
Воочию.

Когда я думал, что ветер сильнее,
Свеча не закрыта, а порывы резки,
Огонек сжимался у креста Сергея
И вдруг раскрывался образом чудесным.

Вот так исчезал и вновь появлялся
Огонь свечи, доходя до финала.
А я стоял рядом и удивлялся:
Пламя Сергея не умирало.

Подошли очевидцы – два человека —
Листок нашли меж двумя камнями
С запиской: «Вы – Моцарт ХХ века,
И очень жаль,
что сейчас Вас нет с нами…»

Благодарю за науку точную.
Воистину есть чему поучиться!
Огонь Курехина, свернувшись в точку,
Вдруг разворачивается и к зениту стремится.

Мы тлеем в пошлости, дух угашая,
Талант закапываем на этом свете…
Пламя
волшебное
воскрешает.
Оно не гаснет
и после смерти.
…Я вышел с погоста. Свеча догорела.
«Донна Анна» звенела вокруг.
И строчка с листка,
пришпиленного к его кресту,
в моем сердце болела:
«Спи спокойно:
очерчен круг…»
 

6 января 2011 года. Рождественский сочельник.

В церкви на Конюшенной площади

настоятелю Храма

митрофорному протоиерею

о. Константину Смирнову

«…и славен буду я, доколь в подлунном мире

Жив будет хоть один пиит.»

А.С.Пушкин «Памятник»

«Матерь Владимирская, Единственная,

Первой молитвой, молитвой последнею

Я умоляю: стань нашей посредницей…»

А.А.Вознесенский «Оза»

 
Чувство покаянное, исповедальное
Повлекло к истине в начале дня.
Дорога к храму, но не кафедральному,
Выбрала внезапно утром меня.

Слонялся неприкаянный по центру Питера.
Соборы величественные – потом когда-нибудь…
Матушка Смоленская —
Одигитрия —
Незримо указала единственный путь.

В день Ее памяти, Путеводительницы,
Был каждый собор в ранний час закрыт.
Но верил и надеялся в реальной действительности,
Что сегодня жив будет, один пиит.

И вдруг я церкви увидел двери,
Уже отчаявшись, почти невзначай.
Доска мемориальная, глазам не верю:
«Здесь отпевали Александра Сергеевича».

Храм моего сердца – пуст практически…
Пожилой священник у окна стоит.
Я к нему на исповедь – автоматически,
Надеясь, что жив будет один пиит.

Поначалу строго со мной обошелся,
Но все же исповедовал у высокого окна.
Потом спросил: «А зачем вообще вошел сюда?»
Я ответил,
что почитаю Пушкина.

Признался, что в жизни ищу дорогу,
Всего страшась,
падая и скорбя.
Вдруг молвил священник,
исповедовавший и отпевавший Курехина:
«Имя хорошее у тебя».

Имя мое почти никому не известно.
Путь к земной славе, к счастью, перекрыт.
Имя малодушного не может быть честным,
Но в преступном мире я только пиит.

Я еще не знал, что это – настоятель.
Я еще не знал, что он служит по Есенину…
Я просто понял: здесь – настоящее,
И надеялся не обмануть.

Я спросил его имя
после исповеди
Дрожащим голосом, как папу сын.
А он вздохнул, как-то очень искренне
Помолчал и ответил: «Отец Константин».

В непостоянстве подчас захлебываясь,
Надеясь выплыть, часто тону.
И из темной воды немножко высовываясь,
Цепляюсь за русскую старину.

Хватаюсь отчаянно за веру русскую,
Ведь путь спасительный пока открыт.
Как за соломинку, за строчку пушкинскую
О том, что жив будет хоть один пиит.

Припадаю к имени
раба Божия Александра,
Когда кто-нибудь уважаемый его честит.
Но если вообще не останется читателей
первого таланта,
Я надеюсь, что я и буду
тот самый пиит.

Когда говорят,
что его забудут,
когда навязывать перестанут,
Что его очень много
и голова уже болит,
Что всем надоел и от него устали.
Я молчу, но знаю:
он один – Пиит.

Когда велеречиво его славят
И чад от фимиама
плотной стеной стоит,
Диссертации на нем делают,
памятники рукотворные ставят,
По-моему, забывают,
что он – пиит.

Я представляю, как до церкви
Образа Спаса Нерукотворенного
В февральский день морозный
все шли к нему.
А когда выносили тело,
рвалась душа зареванная
К памятнику
нерукотворному
своему.

И я приду в Москве
к его памятнику,
Подавленный и угрюмый,
совсем не монолит.
И вспомню, как он сказал,
что не надо лучшей памяти,
Главное, чтоб
был жив хоть один пиит.

Попавшему в мышеловку – уже не до сыра!
Возлагала надежды моя семья…
Но так уж вышло, что меж детей ничтожных мира,
Так или иначе,
но всех ничтожней – я.

А поэтов – много
и книг у них – много,
Их гениальность в банках на счетах лежит.
Путь их к славе и почету —
туда им и дорога,
Но на этой дороге они – поэты, а он – пиит.

Я подчас забываю даже,
что дважды два – четыре.
И меня забудут,
как только рот мой будет закрыт.
Но славен буду и я,
доколь в подлунном мире
Во мне жив будет этот один пиит.
 

29 августа 2010 года, Успение Божией Матери, утро

Cтихи для турнира поэтов в школе 353 им. А.С. Пушкина

Памяти А.С.П.

 
В те дни, когда мне были новы
Все впечатленья бытия,
Средь повседневности суровой
Беспечно плыл по жизни я.
Шли годы, бурь порыв мятежный
Унес и грезы и мечты,
Но в вихре круговерти снежной
Мерцает свет из темноты.
Здесь карнавал знакомцев праздных,
Надменных масок снежный ком
И сонм личин разнообразных…
Прочь маску – ты и с ней знаком!
И шум друзей многоголосый,
И пестрых мнений череда,
О главном вечные вопросы
И мелких мыслей чехарда —
Все пробежало вереницей,
Все прошумело, улеглось.
Уже пора остепениться,
Не полагаться на «авось»:
Именьем заручась и чином,
Всем снисходительно кивать,
Быть основательным и чинно
О прописном младым вещать.
Отягощен всесильным златом,
Встает иной властитель дум.
Циничный демон, вороватый,
Как аспид, обвивает ум.
И, хладной мыслью отрезвленный,
Влекомый к верным сундукам,
Сей ум зовет к богатствам тленным,
Забыв дорогу к облакам.
Но вновь душа свободой дышит,
Стряхнув сей суетный покров,
Небесных сфер музыку слышит,
Гармонии иных миров.
И хоть ковчег мой недостроен,
Остался утлым челноком,
Мой парус ветра удостоен!
Что ж, буря? Я и с ней знаком.
 

20 октября 2010 г.

Памяти А. А. Вознесенского

«Прости меня, жизнь.

Мы – гости,

где хлеб и то не у всех.

Когда земле твоей горестно,

позорно иметь успех.

Провала прошу, аварии.

Будьте ко мне добры.

И пусть со мною провалятся

все беды в тартарары».

А.А.Вознесенский «Монолог актера»»

 
Формы прошу,
формы,
За панцирем скрыть отчаяние.
В латах Ладу – комфортней:
Мчат табуны одичания!

Провала прошу правды:
Порадуются порнокопытные.
Прорыва продажных партий
Потребуют парни пропитые.

Удара попросят, агрессии,
Скорей обрести охранку.
Прогресс похоронной процессии
Завтра залечит загранку.

Рима прошу,
романтики!
Лиры прошу,
кифары.

Кармические
карманники
От космического
кидалы.

Школы прошу, то есть
К свету тропы торной.
Но засветло заи топлесс
Пожнут разумное, доброе.

Крика прошу, крайности!
Ора прошу, оргии,
Чтоб голос сорвать сразу!
Взамен – ни орден, ни ордер.

Пусть,
даже сорванный,
голос
Страх твой
стреножит
строками.
Поля прошу для колоса
тонкого,
одинокого.

Просто прошу Родину:
Радости дай родичам.
Всей семье дяди Володиной,
Дяди Толи сиротам-дочерям.

Слезно молю
Провидение
дать матерям просимое.

Там —
Антонине Сергеевне,
Здесь —
Антонине Васильевне.
Прощенья прошу,
спасения,
Чтоб вынес вериги в вере я.
За душу прошу
Вознесенского.
За папу прошу —
Валерия.

Простите нас.
Все мы – гости.
И там, на краю дорог,
Вновь Алчь,
обглодав чьи-то кости,
Их сбросит лопатой
В Ров.

Рано прошу,
рано
Тепла у людей
резиновых.
Распятия рваные раны.
Развития рты разинутые.

Касты прошу,
кастинга.
Клана прошу,
холода.
Класса прошу
Мастера,
Но не Иуды,
не Воланда!

Песни,
стихотворения
Новых ритмов грядущих.
Прошу я
сердцебиения
Для всех поэтов живущих.

Прошу у Мессии
мессы,
Чтоб теплились,
словно светлячки,
Поэтов сердца
Ахиллесовы,
Подвешенные
за ниточки…
 

3 июня 2010 г., Таганка.

Весёлая судьбоносная – вариации на темы Высоцкого

 
Судьба моя веселая,
То добрая, то злая,
Крадешься ты волчицею
И стелешься лисой.
То вдруг не узнаю тебя,
Когда тебя узнаю.
А то своей становишься,
Когда я – сам не свой.

Судьба моя, к тебе иду —
Ты прочь бежать стремишься.
А то зовешь домой беду
И с нею веселишься.

Судьба моя, ведешь меня:
Виляешь и кружишь,
Запутываешь, вертишься,
Блуждаешь и петляешь.
Петлей на шею пальцы мне
Накинуть норовишь
И от удушья предостерегаешь.

Все обо мне заботишься,
Меня не оставляешь:
То в дверь ко мне колотишься,
То в форточку влетаешь.

Судьба моя красивая,
Изменчивый мираж,
И золотыми косами
Ты вяжешь, как цепями.

То подтолкнешь к обрыву,
А то – на абордаж,
То сзади грубо —
В спину вдруг пинками.

Судьба моя расскажет мне
Про щедрые подарки,
Я их увижу, но во сне
И радужном, и ярком.

Судьба моя затейница,
Чего тебе не спится?
Чем ты еще порадуешь,
Застанешь где врасплох?
Хоть я как белка в колесе —
Я в колесе – не спица,
А ты пообещаешь мне
Второе колесо.

Судьба моя обманщица,
Неверная блудница,
В камин мой угль тащи в щипцах —
Мне от тебя не скрыться.
 

27 ноября 2011 г.

Выпускникам школы Эц Хаим

прочитано 23 июня 2010 г. на выпускном вечере в Школе «Лаудер Эц Хаим» г.Москвы

Владимиру Ильичу Скляному

 
У каждого – свой путь,
Но это не мешает
На разные лады
Копировать одно.
Вам хочется уснуть?
Прекрасно усыпляет
То, что в миру зовут
Названьем кратким «дно».

На дне – всегда теплей,
Свободней, безмятежней.
И что б ни натворил,
Всегда тебя простят.
Но вверх взгляни скорей:
Там в небесах надежды
Свободны и легки
Мечты твои парят.

Вы – взрослые. Почти.
Но детство сохраните,
Как хрупкого птенца —
Любимца певчих птиц.
Есть разные пути,
Невидимые нити.
И много на земле
Прекрасных светлых лиц.

Сегодня Школа всем
Вам говорит: «Прощайте!»
Цветы, улыбки, грусть,
И… слез не удержать.
Учителям своим
Терпенья пожелайте.
Учителей своих
Не стоит забывать.
 

Морфы формы

поэту Славе Лен

 
Морфы формы,
Форман – «Фарман».
Фрагменты диафрагмы оформлены,
Морды в форме,
Афористический фонтан.

Фразеры фраппируют.
Фишфиле.
Фаланги с флангов фланируют
Неополитическое дефиле.

Створ ствола ситуацию стабилизирует:
Стоп.
Пора коры. Проказа прогрессирует.
Иссяк исток.

Мерзости мерзлота морозоустойчива.
Мир взят.
Дерзости дерганье настойчиво.
Взаимовзятка.

Шугают шкурники.
Антраша.
Холодеет под шубою
Перепуганная душа.

Тотальное опрощение солистов,
Телесвятцы.
Доморощенные садисты
Заморачиваются и садятся.

Травля, травеллинг,
Траст.
Треплется затравленный
Тарас.

Морфология исправляется.
Морфем мор.
Формы голые изгаляются.
Ферм ром.

Знать узнанная.
Узы.
Бузы обуза.
Союзы.

Концы цыкают.
Циклы.
Кацо цокает.
Магацитлы.

Мата тема.
Мать.
Мегатело.
Мигать – кровать.

Забудьте.
Будьте за.
Задуйте.
Прочь тормоза.

Мелкотемье.
Темен мел.
Междометье.
Имел – не имел.

Существительные
Несущественны.
Челобитные
Неуместные.

Финал не факт.
Фак на фиг.
Антракт.
Трансактинг.

Никогда.
Когда-нибудь.
Звезда.
Млечный Путь.

Заела
Егоза.
За тело:
Тело за.

Зачем все?
Смысл?
Зайчонок
Смылся.

Чистота.
Тайна числ.
Чисто та:
Той начисли.

Окончание,
Флексия.
Окон чаяния.
Дислексия.

Испарись,
Сверни парус.
Исполнись,
Свет фары.

Белый свет —
Копейка.
Жив зверь.
Убей-ка!
 

30 августа 2010 г.

5 ноября – песня для друзей

Самойлову Олегу Владимировичу

 
Остался в детских мечтах апрель,
И нет свободных недель,
Теперь во сне лишь огня метель,
А пробужденье – хмель.
Когда расширил общенья круг,
А старых друзей потерял,
И на висках серебро – вспомни, друг,
Про 5 ноября.

Когда ты телом вроде бы цел,
За душу – реестр цен,
Когда заданье – смысл жизни и цель,
И сам ты – в прицеле – цель,
Их не сосчитать, кому ты помог,
Так что же – все было зря?
Надеюсь, друга услышишь звонок
5 ноября.

Давит на плечи груз тех дорог —
Огромный твой вещмешок.
Леса и горы, огонь и смог
Пройти и выдержать смог.
Когда одно только чувство – боль,
Но всем все – до фонаря,
Тебе насыплет на раны соль
5 ноября.

Когда все шире – общенья круг,
Но только враги – вокруг,
Когда давно не звонит твой друг,
Лишь – трезвый расчет подруг,
Когда на плетень ляжет смерти тень,
И пешки бьют короля,
Награды есть, залп на могиле и день —
5 ноября.

Когда все тьму одолеть не прочь,
Но что-то им страшно очень,
Когда над всеми – всегдашняя ночь,
То только ты сможешь помочь им.
Пусть над головой этой ночи – тень,
И выгорает заря,
Надеюсь, что будет солнечным день
5 ноября.
 

5 ноября 2011 г.

Военная песня

Анищенко Игорю Валентиновичу

 
Кем ты в жизни хочешь стать,
Ну а кем придется?
Ты – солдат, чтоб не пришлось
Горевать.
Места может не хватить
Для тебя под Солнцем,
Потому судьба твоя —
Воевать.

Эх, война, война,
Ну а в чем – твоя – вина?
Так зачем же воевать,
Подскажи?
Эх, война, война,
За спиной – твоя страна.
Снова бой, ну а с тобой —
Миражи.

Ты – хирург или боец?
Cкальпель или воин?
Чтобы выжить, здесь нельзя
Унывать.
И послушный твой резец
За тебя спокоен,
Ведь найдешь ты, где ему
Погулять.

Эх, война, война,
Нам дороже тишина.
Говорили: «Воевать
Не спеши.»
Эх, война, война,
Вот и кончилась она.
Оглянулся, а вокруг —
Ни души.

Я – такой же, как и ты,
Воин поневоле.
Только вот в запасе нет
Даже дня.
Каждый день идет война
И в душе, и в поле.
Нет покоя и во сне
У меня.

Эх, война, война,
Да зачем она нужна?
Говорят ведь: «Не воюй,
Не греши!»
Эх, война, война…
Нашей жизни – грош цена.
Нет спасенья и тепла
Для души.

У кого крепки друзья
И верны подруги?
У кого надежен ствол
И остер клинок?
А тебя опять война
Выбрала в супруги.
Вновь на камень ты набрел
Среди трех дорог.

Эх, война, война!
Здесь родная сторона, —
Черный ворон, надо мной
Не кружи.
Эх, война, война…
Как дорога, жизнь – одна.
И всего лишь – два пути
У души.
 

Третий Московский кадетский корпус, Таганка.

Памяти Татьяны Николаевны Роговик

 
Когда умирает совесть,
Глас Божий в душе человека,
То продают за деньги
Все, что можно продать.

Когда умирает память,
Приходит мысль о величье.
Но дело все в том, что великим
Каждый считает себя.

Когда умирает Время,
Восходят иные звезды,
И светят сверху, и слепят,
И в бездну ведут слепых.

Когда умирает Слово,
На смену приходят штампы
И ставят на сложном клейма
Под площадную брань.

Когда умирают люди,
То в церкви заплачут свечи.
И тает воск, пропадая,
Но теплится огонек.

Когда умирает Личность,
На смену приходит… смена.
Их много, они все правы,
Но им на тебя наплевать.

Но если тебя кто-то понял
И руку помощи подал,
Хоть часто ругал за дело,
Но втайне тебя любил,

Тогда огонек родится,
И в сердце затеплится память,
И память та будет вечной,
Как вечна ее душа.

Когда ушла она, что-то
Вдруг оборвалось и исчезло.
Мы тоже осиротели,
Мы тоже остались одни.

И боль, что терзала тело,
Пронзила острым осколком
Сердца, что ее любили,
Всех тех, кто был рядом с ней.

Да, нам без нее будет трудно,
Порою невыносимо,
И часто начнет казаться,
Что помощи нечего ждать.

Она была славной и сильной,
Великодушной и умной.
Тесны были ей горизонты,
Звала ее высота.

Я знаю: она – с нами рядом,
Но нам без нее одиноко.
Как Солнце, улыбка с фото
Вселяет веру в тебя.

Так пусть 40 дней плачут свечи,
Летит к небесам молитва.
ТА жизнь будет бесконечной,
И помощь ее придет.
 

написано в день похорон 5 марта 2012 г.

Автор выражает глубокие соболезнования Сергею Анатольевичу и Юлии Роговик

Лицо

поэту Александре Крючковой

 
Глядят со стен,
Кто надменно, кто – нет,
Портреты кумиров,
Бумажные лица – основы.
И все–таки в этой комнате
Отсутствует главный портрет.
Подойди к зеркалу —
Это твое лицо.
Оно стоит портрета любого.
 

Часть 6
Рок–н–ролл – детонатор идей

Башлачёву

 
Жили-были мужики,
Руки – что лопаты.
Перли стадом, как быки,
В угловой с зарплатой.
Брали баб на абордаж,
Пока были в силе,
И презрительно: «Не наш», —
Прочим говорили.

Жили-были пареньки
Клево упакованные
И во всем на две ноги
Накрепко подкованные.
Душу – к черту, жизнь как пляж,
Отвращенье к слову,
Кроме этого: «Не наш», —
Чтоб отшить чужого.

Жили-были болтуны.
Сладко, складно пели
И за розовые сны
Выдать жизнь хотели.
Главный стимул болтовне —
В головах болтанка,
А в разграбленной стране —
Мрак, бардак и пьянка.

Сверху воду ливнем льют,
Посередке – пляжничают,
А внизу лопатой бьют
По лицу и бражничают.
Жижа, грязь, а не земля.
Сад не плодоносит,
Как спасенья – не дождя —
Только Солнца просит.

Вне крутых друзей-подруг
Жил-был одиночка.
Дух – колчан, гитара – лук,
Стрелы – это строчки.
К самой плотной из завес
Стрелы те взмывали
И серятину с небес
Запросто срывали!

Солнце било в дыры те —
Сытых крыс слепило.
В первозданной чистоте
Небо проступило.
…Когда певец, почти мертвец,
Рванулся вверх из тьмы,
Решил народ: «Так не пойдет,
Назад! Живи, как мы.»
 

Вместе с Цоем

 
А в кабаке все жрут и пьют.
Блатной уют: здесь каждый – крут,
Здесь деньги лабуху суют:
«Парнишка, спой нам!»…
И он в клубах табачных туч
Меж столиков – навозных куч —
Гитарой ловит Солнца луч.
Спой вместе с Цоем.

Дык, елы-палы, он, смутьян,
Собой доволен, сыт и пьян,
И хоть не счесть душевных ран —
Не ходит строем.
К тому ж патлатый сукин сын —
Всегда один, один, один
И мерит всех на свой аршин.
Спой вместе с Цоем.

Среди державного дерьма
Как прежде – горе от ума.
Лежит сума да ждет тюрьма,
И пьешь запоем.
Когда в почете клевета,
Тебе подведена черта
И не выходит ни черта —
Спой вместе с Цоем.

Когда с небес на землю сбит,
Когда подонками избит,
Потом отвержен и забыт
И стал изгоем,
Ты на своем, как раньше стой.
Уединись, струну настрой,
Не нервничай, а просто спой.
Спой вместе с Цоем.

В огромной сказочной стране
Живем со всеми наравне.
Любой из нас – в большой цене:
Гроша не стоим.
Кто хочет быть таким, как Цой?
Попробуй стать самим собой.
Останешься самим собой —
Ты станешь Цоем.
 

Вальс для Майка Науменко

 
Город N никогда не меняет названия улиц.
Обитают в нем звезды в квартирах с глазками в дверях.
Звезды спят – не будите. Они, если б даже проснулись,
Не восторг ощутили, а страх. Вожделенье и страх.

Питер мрачен, туманен, расчетлив, логичен и точен:
Конквистадор в личине пророка лабает музон.
Так что спите, маэстро, Ваш выход на сцену не срочен,
И Ваш медленный поезд на Завтра уже отменен.

Все, кто злее, сильнее, чья хватка надежна – бульдожья,
Первым делом стремятся освоиться, вширь разрастись.
Но не гаснет, не гаснет и слепит их искорка Божья,
От которой они норовят поскорее спастись.

Жизнь заставит на угольях быта плясать буги-вуги
Каждый день, каждый час, каждый вздох – это право на Рок.
Но уже протрезвели друзья, вышли замуж подруги,
Для которых ты был, вероятно, чуть больше, чем Бог.

Спел ты СЛИШКОМ о многом. Пил много
и знал слишком много.
А не знали лишь мы. Так скажи, боддисатва, давай!
Но Поэт не успел, и стоит гробовщик у порога.
И увы уже в прошлом явленье великое – Майк.

А что толку доказывать, спорить, беситься и биться?
Все равно поломают всем кайф и задвинут – облом.
Жить. Работать. Пробиться. Крутиться. Удачно жениться.
Кабинет, телефон, что отнюдь – не лопата и лом.

Только ЭТА гитара не стала той самой лопатой
Для сгребанья зеленой волны в мутном море лавэ.
Строй совсем поредел, и ушли рок-н-ролла солдаты,
Лишь снуют генералы FM на своих BMW.

Как все это случилось? А так, как обычно бывает.
Постарел, надорвался да умер – плевать и забыть.
Что ушел он – не верю. Куда он ушел – я не знаю.
Да и кто я такой, чтобы знать и судить, и рядить?

«Зоопарк»? Зоология, «Звери». Но звери – не в клетке.
И тотальное ржанье опять на дебильный прикол.
Наглый ор гопоты на концертах, сражающий метко
Тех, кто рубит опять бесполезный сейчас рок-н-ролл.
 

Москва Центр Шумову

 
Прощелкал проморгал прошляпил пролетел
Профукал прозевал прохлопал просвистел
Проплакал проворчал прошлепал пропустил
Проехал промотал проспал проел пропил
Бесшумно

Ущучил усмотрел умаслил умыкнул
Усек урвал угнал упрятал утянул
Услышал ухватил уделал убедил
Увидел уломал утешил уложил
Бесшумно