Текст книги "Священник Глеб Якунин. Нелегкий путь правдоискателя"

Глава V
Страсти вокруг Ватиканского Собора

Для того чтобы понять события, разворачивавшиеся во второй половине 70-х годов, необходимо сделать небольшой исторический экскурс и возвратиться в период конца 50-х годов XX столетия, чтобы немного коснуться важнейших событий жизни Католической Церкви.

Священник Глеб Якунин приложил, быть может, больше усилий, чем кто-либо, чтобы пролить свет на крайне туманные отношения между РПЦ и Ватиканом. Благодаря ему становятся более прозрачными дипломатические отношения между двумя Церквами накануне Второго Ватиканского Собора.

Папа Иоанн ХХIII

В 1958 году был избран новый папа Римский, бывший патриарх Венеции Анджело Ронкалли, принявший имя Иоанна XXIII. На момент избрания ему было семьдесят семь лет, и кардиналы не ожидали, что новоизбранный папа сможет как-либо изменить жизнь католической Церкви. Однако, они ошибались. Уже в июне 1959 года новый папа объявил намерении созвать очередной Собор, который получил название II Ватиканского. Принимая это решение, папа знал о диагнозе, который был поставлен врачами: у него диагносцировали рак желудка. Однако, он отказался от операции, понимая, что может не перенести последствий наркоза. Менее, чем за год до его смерти, в 1962 году, Собор все же был созван и начал свои заседания. Основной задачей Собора папа считал оздоровление церковной жизни (эту тактику он называл «Аджорнаменто»), а для этого намеревался провести ряд важных реформ. В 1960 году впервые за четыреста лет произошла встреча в Риме папы с архиепископом Кентерберийским Джеффри Фишером. Это был первый шаг к налаживанию межхристианских отношений с протестантизмом. Вторая задача – избавление мира от войн, которые папа считал бичом человечества. Новый папа был талантливым дипломатом. Он добился того, что прошли переговоры между Римом и Фанаром, центром мирового Православия. Более того, он предложил Фанару и Москве, а также предстоятелям других Православных Церквей прислать на Собор своих наблюдателей.

Особую роль в налаживании межхристианских отношений сыграл Секретариат по христианскому единству, учрежденный папой Иоанном XXIII в 1960 году, и Отдел внешних церковных сношений Московского Патриархата, который в 1960 году возглавил архимандрит Никодим (Ротов). Когда в 1960 году в ЦК КПСС решался вопрос о смещении с поста руководителя ОВЦС митрополита Николая (Ярушевича), председатель КГБ Александр Шелепин высказался о его преемнике вполне определенно: «КГБ считал бы целесообразным на должность председателя отдела внешних церковных связей назначить архимандрита Никодима Ротова и выдвинуть его как представителя Русской православной церкви для участия в деятельности Всемирного совета мира и Советского комитета защиты мира»¹. В течение трех лет архимандрит Никодим находился в Израиле, возглавляя Русскую духовную миссию.

Митрополит Никодим (Ротов)

Руководство КГБ и лично его председатель Александр Шелепин высоко оценили успехи молодого архимандрита Никодима (Ротова), проведшего три года в Израиле, возглавляя Русскую Духовную миссию². Не секрет, что, командируя за рубеж церковных деятелей, КГБ всегда вербовал их, предупреждая, что иногда придется выполнять не свойственную их сану работу. Благодаря усилиям Шелепина архимандрит Никодим (вскоре он стал архиепископом) сменил на посту председателя ОВЦС митрополита Крутицкого и Коломенского Николая (Ярушевича). Внешне архимандрит Никодим выглядел как обычный православный монах образца XIX века – не стриг волос, носил сапоги, никогда не появлялся в светской одежде. И его облик – он был невысокого роста, коренастый, неулыбчивый – не вызывал симпатий у советских чиновников. Но сотрудники внешней разведки КГБ высоко ценили способности молодого монаха. Еще в конце 50-х годов они познакомили его с молодым иезуитом испанского происхождения Мигуэлем (он сам себя называл Михаилом, следуя православной традиции) Арранцем³.

В центре – митрополит Никодим (Ротов), протоиерей Виталий Боровой. Обсуждение участия во II Ватиканском Соборе. Обложка журнала Лайф

В конце 50-х – начале 60-х годов менялась внешняя политика РПЦ. Под влиянием протестов на Западе против новых гонений на Русскую Церковь, в ЦК КПСС было принято решение о более активном участии РПЦ в экуменическом движении. Богоборцы рассчитывали, что православный епископат, участвуя в экуменических встречах на Западе, будет свидетельствовать: в СССР нет тотальных гонений на христиан. В декабре 1959 года Советский Союз посетила делегация протестантской экуменической структуры – Всемирного Совета Церквей во главе с доктором Виссерт Хуфтом. Летом 1960 года патриарх Алексий I и ЦК ВСЦ обменялись приветственными посланиями. Это была своеобразная демонстрация открытости и свободы РПЦ перед Западом. 30 марта 1961 года Священный Синод по докладу епископа Ярославского и Ростовского Никодима (Готова) вынес решение о вхождении Русской Православной Церкви в ВСЦ. 18 июля 1961 года Архиерейский Собор Русской Православной Церкви, собравшийся в Свято-Троицкой Сергиевой лавре, одобрил позицию Священного Синода относительно вступления Русской Православной Церкви в ВСЦ. На этом же заседании Синода после доклада митрополита Тульского и Белевского Пимена (Извекова) было принято решение об отстранении священника от хозяйственной деятельности прихода. Таким образом, священник становился наемником, которого в любой момент могла уволить «двадцатка». После решения Синода РПЦ 20 ноября 1961 года на третьей ассамблее ВСЦ в Нью-Дели состоялось торжественное вступление Русской Православной Церкви в ВСЦ. Делегацию Русской Православной Церкви из семнадцати человек⁴ возглавлял архиепископ Никодим (Ротов). Его сопровождали недавно ставший епископом Алексий (Ридигер), архимандрит Питирим (Нечаев), архиепископ Брюссельский Василий (Кривошеин), протоиерей Виталий Боровой. Вместе с Русской Православной Церковью были приняты православные Церкви из стран Восточной Европы (Румынская, Болгарская и Польская).

Встреча в Москве. Слева направо – второй – кардинал Виллебрандс, патриарх Алексий I, архиепископ Никодим (Ротов)

Первые переговоры представителей Католической Церкви с представителями Московского Патриархата по вопросу о приглашении православных наблюдателей на Ватиканский Собор прошли вовремя Генеральной ассамблеи Всемирного Совета Церквей в Нью-Дели. Она длилась с 18 ноября по 6 декабря 1961 года. Наблюдателем от Римско-Католической Церкви на ассамблее был секретарь Папского секретариата по единству христиан, монсеньор Йоханнес Виллебранде, которому удалось наладить добрые отношения с членами русской делегации. В отчете председателю Секретариата по христианскому единству, кардиналу Августину Беа, он отмечал: «У нас состоялись продолжительные беседы с несколькими русскими епископами и особенно с монсеньором Никодимом, которые произвели на нас самое лучшее впечатление»⁵. Общение с православными делегатами показало, что с их стороны «отношение к Католической Церкви в целом открытое, даже среди русских»⁶. По ходу разговора его тон становился все менее официальным и все более доверительным. Говоря о ситуации в Советском Союзе, архиепископ признал, что по отношению к Церкви она чрезвычайно тяжелая: в стране усиливается атеистическая пропаганда, государство оказывает на Церковь административное давление, многие покинули Церковь, другие не могут регулярно посещать храмы. «Мы вовсе не являемся коммунистами, – подчеркнул архиепископ, имея в виду иерархов Русской Церкви, – но католики должны понять нашу сложную ситуацию»⁷.

Внутри Совета по делам РПЦ в тот момент не было единого мнения относительного того, следует или нет выстраивать отношения с Ватиканом. Сталин не мог забыть призыва папы Пия XI в 1930 году молиться за гонимую Русскую Церковь. Советская пресса окрестила этот призыв как «крестовый поход» против коммунистической России. Не забыл Генеральный секретарь и его преемника – папу Пия XII, – который ставил на одну доску нацизм и коммунизм. Заместитель председателя Совета, генерал-майор КГБ Виктор Титов, сделавший карьеру в сталинские времена, относился враждебно к Ватикану. Это был опытный контрразведчик, он прошел Вторую мировую войну, работал под прикрытием в различных западных странах, даже в ООН. Виктор Титов считал, что Ватикан является открытым врагом СССР и необходимо разоблачать политику католиков (и в особенности – иезуитов). Архимандрит Никодим во время пребывания в Израиле, где он имел свободный доступ к источникам информации, внимательно следил за событиями в Риме. Он оказался не так прост и наивен, как казался некоторым чиновникам из Совета по делам РПЦ. Умный, энергичный, работоспособный, беспрекословно принимавший все правила игры, навязанные Церкви богоборцами, он умел предлагать и продвигать нестандартные решения. Им была разработана стратегия новой позиции РПЦ перед лицом Запада, которая была принята ЦК КПСС.

Кардинал Виллебрандс

На вопрос Виллебрандса, является ли позиция Русской Церкви, выраженная в статье «Журнала Московской Патриархии» под заголовком «Non possumus» («Мы не можем»), окончательной, архиепископ Никодим намекнул, что она может измениться, если изменится политика Ватикана: «Вопрос об официальном приглашении (наблюдателей Русской Церкви на Собор) является пока слишком деликатным, но если Рим проявит дружеский жест по отношению к Православной Церкви, все, без сомнения, станет возможным»⁸. Виллебранде со своей стороны выразил озабоченность католического руководства в связи с ликвидацией Украинской Греко-Католической Церкви в СССР в послевоенный период, что осложнило отношения между Римом и Москвой. В ответ архиепископ сдержанно признал, что «с этой стороны были допущены ошибки», призвав, однако, не останавливаться на этом препятствии, а надеяться, что в будущем можно будет преодолеть и его⁹.

Член Политбюро Михаил Суслов

Вряд ли собеседники в Нью-Дели во всей полноте понимали друг друга. Виллебранде, конечно же, был информирован относительно развернутой в СССР новой попытки уничтожить не только христианство, но и другие вероисповедания. Но, как человек, выросший и сформировавшийся в свободном мире, он не мог представить себе, что химеру, уже потерпевшую крушение в начале 40-х годов, коммунистическое руководство вновь попыталось реанимировать. Инициатива гонений исходила от Михаила Суслова – главного идеолога послевоенных большевиков. Впервые в послевоенный период он пытался возобновить наступление на Русскую Церковь – сначала при жизни Сталина, в 1949 году, затем в 1954 году. Но борьба за власть внутри высшего руководства СССР и отчасти внешние обстоятельства помешали ему тогда развернуть новое наступление на религию. Однако в 1958 году этот миг настал. Сам Хрущев был равнодушен к проблемам религии – это была сфера весьма далекая от его интересов. Но уже при нем началось, завершившееся в эпоху Брежнева, формирование так называемого «коллективного руководства», в котором роль первой скрипки на протяжении почти четверти века играл главный идеолог партии Михаил Суслов.

8 мая 1958 года состоялось совещание работников отдела пропаганды, науки, школ и ВУЗов, культуры ЦК КПСС, Всесоюзного общества по распространению политических и научных знаний, Госполитиздата, газет и журналов, ЦК ВЛКСМ, Совета по делам РПЦ и Совета по делам религиозных культов. В результате этого совещания появилась записка Отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС по союзным республикам «О недостатках научно-атеистической пропаганды». В записке был подвергнут резкой критике Совет по делам РПЦ, возглавляемый Георгием Карповым. Если в 1949 и 1954 годах Карпову удалось противостать нападкам Суслова, то в этот раз ему пришлось подчиниться новому курсу.

Уже летом 1958 года Совет разработал ряд документов, ограничивающих деятельность Русской Церкви, в частности – «О монастырях в СССР» и «О налоговом обложении доходов предприятий епархиальных управлений, а также доходов монастырей». Эти документы легли в основу решений Правительства, принятых осенью 1958 года. А 4 октября 1958 года ЦК КПСС благодаря непрекращающемуся натиску главного идеолога Суслова принял секретное постановление: «О записке отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС по союзным республикам «О недостатках научно-атеистической пропаганды»». Таким образом Суслову удалось на этот раз привлечь внимание высшего партийного руководства к проблемам религии. Секретное постановление ЦК КПСС и решения правительства привели к тому, что Совету по делам РПЦ было рекомендовано «…в шестимесячный срок изучить вопрос о возможности сокращения количества монастырей и скитов и внести в Совет Министров согласованные предложения по этому вопросу»¹⁰. Так разворачивалось новое наступление на Русскую Церковь, которое привело к массовому закрытию монастырей, а также сотен храмов на территории всего СССР.

В течение 1958 года шли постоянные переговоры между патриархом Алексием и Карповым о резком сокращении монастырей и скитов. Совет по делам Русской Православной Церкви считал, что их слишком много – пятьдесят восемь монастырей и семь скитов. Возобновляя борьбу с религией, власти вновь резко подняли налоги на строения, а Совет требовал прекратить дотации монастырям из Москвы. Переговоры привели к тому, что было принято обоюдное решение сократить в течение двух лет двадцать два монастыря и семь скитов. Карпову было направлено письмо, подписанное патриархом, митрополитом Николаем (Ярушевичем) и протопресвитером Николаем Колчицким. В нем говорилось: «…находим, что при создавшихся условиях, когда выявлена необходимость продолжить сокращение количества монастырей, как это было в предыдущие годы до 1958 года, план сокращения, намеченный Советом, является наиболее безболезненным разрешением этого вопроса, вообще несомненно затрагивающего положение многих монашествующих, лишая их привычного положения в насиженных гнездах – монастырях. Безболезненность плана заключается главным образом в том, что предположено сократить не так уж много из общего количества существующих в настоящее время монастырей; что намечено, насельников сокращаемых монастырей перевести в остающиеся монастыри, и что главное, самое закрытие монастырей предполагается произвести не сразу, а постепенно – в течение ближайших лет. Этим достигается то, что не так остро будет воспринято как самими монашествующими, так и вообще верующими это сокращение…»¹¹

Это была капитуляция представителей «старой гвардии», окружавшей тогда патриарха Алексия I церковной иерархии, перед новым натиском богоборцев. Вряд ли они представляли, к чему приведет это соглашение. Им казалось, что пора арестов и репрессий священнослужителей по надуманным обвинениям позади. Ведь по-прежнему их принимали в Совете по делам РПЦ, их не исключили из состава партийной номенклатуры, они по-прежнему могли выезжать за границу и яростно бороться за мир во всем мире. Пора иллюзий все еще продолжалась. Патриарху и митрополиту Николаю (Ярушевичу) казалось, что подобными уступками они отвоевывают позиции Церкви. Далекие от реальной жизни, они не понимали, что наступила новая эпоха. В апреле 1959 года Георгий Карпов, следуя секретной инструкции, предоставил правительству СССР согласованный план сокращения монастырей. Однако план этот не был принят. Началось своеобразное соревнование – каждая союзная республика принялась закрывать монастыри по своему собственному плану, не согласованному с Советом по делам Русской Православной Церкви. Готовились аресты епископов, несогласных с политикой коммунистов .

По результатам беседы в Нью-Дели у Виллебрандса сложилось впечатление об архиепископе Никодиме как о лояльном советском гражданине, который, однако, в первую очередь заботился о благе Церкви¹³. И в этом он не ошибался. Новый глава ОВЦС МП понимал, что симбиоз Церкви и государства в том виде, как он сложился в годы правления Сталина, изжил себя и необходимо искать новые решения, которые бы позволили РПЦ выжить в эпоху новых гонений. Совет по делам РПЦ был реформирован, и вместо чекиста Карпова, уволенного в 1960 году, его возглавил партийный чиновник Владимир Куроедов. Более того, на Всесоюзном совещании уполномоченных Совета 21 апреля 1960 года он критически охарактеризовал работу предшественника: «Главная ошибка Совета по делам православной церкви заключалась в том, что он непоследовательно проводил линию партии и государства в отношении церкви и скатывался зачастую на позиции обслуживания церковных организаций. Занимая защитнические позиции по отношению к церкви, совет вел линию не на борьбу с нарушениями духовенством законодательства о культах, а на ограждение церковных интересов»¹⁴.

После возвращения из Индии архиепископ Никодим составил специальную записку – «Мысли в отношении Католической Церкви», датированную 21 марта 1962 года. В них впервые были изложены аргументированные доводы в пользу направления на Ватиканский Собор наблюдателей от Русской Церкви¹⁵. Главным мотивом записки была озабоченность по поводу изоляции, в которой может оказаться Русская Церковь, если Константинополь и другие восточные Патриархаты примут приглашение направить на собор своих наблюдателей, в то время как русских наблюдателей там не будет: «Весь католический мир станет смотреть на Константинополь как на главный центр Православия»¹⁶.

Встреча Вселенского патриарха Афинагора с папой Римским Павлом VI. Иерусалим. 5 января 1964 г.

Этот аргумент мог подействовать на советское руководство, видевшее в патриархе Константинопольском Афинагоре, личном друге президента США Г. Трумэна, агента американского влияния. Присутствие на соборе делегации Русской Церкви могло, с точки зрения советской политики, стать противовесом этому влиянию. Архиепископ Никодим уже знал, что с 14 по 20 февраля 1962 года с целью выяснения православной позиции по вопросу о направлении наблюдателей на Собор Виллебранде посещал Стамбул и Афины и встречался с патриархом Афинагором. Патриарх положительно воспринял идею о направлении православных наблюдателей, однако, прежде чем дать окончательный ответ Риму, хотел узнать мнение других Православных Церквей. В феврале того же года патриарх Афинагор направил письмо по этому поводу в Москву, но получил неопределенный ответ. Не исключено, что именно записка председателя ОВЦС, адресованная, в первую очередь, Совету по делам Русской Православной Церкви, могла повлиять на решение советских партаппаратчиков. В начале лета 1962 года главный инспектор Совета Н. Филиппов направил в вышестоящие инстанции рапорт о II Ватиканском соборе, высказывая как чисто политические аргументы, так и аргументы архиепископа Никодима в пользу участия наблюдателей Русской Церкви на соборе. Так началось участие архиепископа Никодима в большой политической игре. Оставаясь в тени, он сумел достучаться до среднего звена сотрудников ЦК КПСС, у которых был непосредственный доступ к высшему руководству. Решение о посылке наблюдателей на Ватиканский Собор было принято вопреки мнению руководства Совета по делам РПЦ.

Вскоре после первой победы прошла беседа архиепископа Никодима с Виллебрандсом во время сессии Центрального комитета Всемирного Совета Церквей в Париже 11 августа 1962 года. Протоиереем Виталием Боровым, принимавшем участие в беседе, был составлен об этой встрече краткий меморандум на неполных двух машинописных страницах. Более развернут был рапорт Виллебрандса по результатам его парижских встреч с генеральным секретарем ВСЦ Виссерт Хуфтом и архиепископом Никодимом, хранящийся в Ватиканском архиве. Разговор епископов носил, по сравнению со встречами в Нью-Дели, более предметный характер и касался непосредственно вопроса о направлении наблюдателей на Собор. К этому времени патриарх Алексий I уже получил от ЦК КПСС положительное решение. Переговоры продолжались, и вскоре Виллебранде с официальной миссией, но по туристической визе, прибыл в Москву 27 сентября и находился в СССР до 2 октября 1962 года. 28 сентября он посетил Отдел внешних церковных сношений, где встретился с некоторыми иерархами Русской Православной Церкви и сотрудниками Отдела.

Основной диалог развернулся между монсеньором и протоиереем Виталием Боровым, преподававшим тогда историю западных исповеданий в Ленинградской духовной академии. Его с профессиональной точки зрения интересовал вопрос отношения между папством и епископатом в структуре Римско-Католической Церкви, оставшийся не проясненным на I Ватиканском соборе: «Можно ли предполагать, что когда собор будет выяснять роль епископов, то это будет как бы некоторым объяснением и дополнением к I Ватиканскому собору, который подчеркнул значение Папы? Если II Ватиканский собор будет заниматься только каноническим значением епископов и не скажет об их догматическом положении как целого, то не будет баланса между двумя соборами и не будет нового объяснения о епископском достоинстве». «Будет и богословское углубление этого вопроса», – заверил Виллебранде¹⁷.

Кроме того, протоиерей В. Боровой ставил вопросы о статусе Поместных Церквей внутри Католической Церкви и о будущем Восточных Церквей, находящихся в единстве с Римом, что на протяжении столетий составляло основную проблему в православно-католических отношениях. Отвечая на столь непростые вопросы, Виллебранде откровенно признал, что проблема Восточных Католических Церквей слишком сложна, чтобы собор смог ее разрешить. В тот же день в Отделе состоялась личная беседа между архиепископом Никодимом и монсеньором Й. Виллебрандсом, на которой присутствовали протоиерей В. Боровой и переводчик Алексеев. Разговор касался процедуры работы собора, а также более подробно – политических вопросов, стоявших на повестке дня в связи с возможным направлением наблюдателей Русской Церкви на собор.

1 октября состоялась еще одна встреча архиепископа Никодима с Виллебрандсом, о которой не сохранилось свидетельств в российских архивах. Единственным, и тем более ценным, источником является отчет Виллебрандса, благодаря которому известно о вовлеченности патриарха Алексия I в процесс переговоров о направлении наблюдателей. Можно предположить, что он был косвенным участником встречи 1 октября, так как в присутствии Виллебрандса состоялся долгий телефонный разговор архиепископа Никодима с патриархом, находившимся в летней резиденции в Одессе. Патриарх выразил радость в связи с приездом в Москву представителя Святого Престола и просил передать ему слова приветствия. В свою очередь архиепископ Никодим настолько подробно, насколько это позволял сделать телефонный разговор, передал патриарху содержание переговоров с монсеньором и всю ту важную информацию (в первую очередь, политического характера), которую тот [монсеньор – прим, ред.] смог ему сообщить.

11 октября 1962 года в Риме был торжественно открыт Ватиканский Собор. В Москве внимательно следили, по каким руслам пойдет обсуждение проблем – не будут ли вновь, как и во время понтификата предшественника нынешнего папы, поставлены на повестку дня вопросы борьбы с коммунизмом и осуждение марксизма. Архиепископ Никодим не оставался праздным наблюдателем: пока решался вопрос о посылке наблюдателей от РПЦ на Собор, у него уже был свой информатор на Соборе – образованный и толковый, прекрасно владевший русским языком иезуит Мигуэль Арранц. Не без помощи советских спецслужб были налажены каналы связи через дипломатических представителей. Арранц писал ему: «Со времени объявления о созыве Собора в борьбу вокруг него втянулась вся наша иерархия. В самой курии стремились ограничить, урезать, и, если так можно выразиться, «обкорнать» почин папы Иоанна. В этой борьбе принимали участие все силы старой «ватиканской гвардии». Трудности такой борьбы для оппонентов папы были очевидны. Во-первых, папа как-никак самодержавен и вдобавок непогрешим. В своих решениях он безапелляционен и обладает вероучительной непререкаемостью. Во-вторых, сам папа Иоанн по природе не только осмотрительно настойчив и хитер, но и по-настоящему упорен до упрямства, коль скоро убежден в своей правоте. В-третьих, за истекшее время с начала своего понтификата он пережил большинство своих главных и наиболее могущественных оппонентов, противившихся созыву Собора. В-четвертых, за время своего правления он успел возвести в кардинальское достоинство полсотни лиц, большинство которых были его личными кандидатами. В-пятых (и это, вероятно, главное – прежде, чем дать свое генеральное сражение), папа-стратег ждал, чтобы вокруг него был собран весь епископат Римской Церкви»¹⁸.

Арранц понимал, чего ожидает от него архиепископ Никодим для выстраивания дальнейшей стратегии. Самым животрепещущим вопросом для него была одна проблема – станет ли Собор рассматривать проблему коммунизма? Арранц сообщал: «Папа Иоанн неоднократно давал понять, чего он сам ожидает от созываемого Собора. В энциклике «Ад Петри катедрам» папа сформулировал главный замысел Собора: «Основная цель – это дальнейшее развитие католической веры, нравственное обновление верующих и приспособление церковной науки к требованиям нашей эпохи». Папа Иоанн призвал также положить конец бессмысленным и зловещим тенденциям объявлять крестовые походы, распространенным прежде всего в наших куриальных кругах. «Коммунизм – враг Церкви, – заявил он, – но Церковь не имеет врагов». Тайна, которой окружены совещания центральной комиссии, позволяет иметь лишь частные суждения по поводу тех проблем, которыми займется Собор. Но кое-что, естественно, уже известно. На предсоборной конференции монсиньор Кастеллано, деятель «Католического действия», предложил, чтобы Собор заклеймил коммунизм, запретил любые формы сотрудничества католиков с коммунистами и осудил теорию марксизма. По мнению епископа Паренте, цель Собора состоит в том, чтобы «вернуть славу лику Церкви, укрепить религиозные чувства, отстоять права истины и Бога». Уже теперь слышатся призывы вернуться назад к Пию XII. Все это дает основание полагать, что проблема борьбы с коммунизмом будет в центре внимания Собора. Но согласно тактике, которую теперь применяет папа Иоанн в декретах, несомненно будут избегать термина «коммунизм». Ясно и то, что соборные декреты во многом будут обращены к католической молодежи. Вербовка священнослужителей из молодых, воспитание нового типа священника, более динамичного и близкого своим прихожанам, деятельность которого не ограничивалась бы алтарем и ризницей, – всем этим будет заниматься Собор»¹⁹. Последний тезис, высказанный Арранцем, привлек особое внимание архиепископа Никодима и на долгие годы стал образцом для подражания. За шестнадцать лет архиерейского служения архиепископ, а затем митрополит Никодим добился омоложения епископата РПЦ, совершив около двадцати архиерейских хиротоний²⁰.

Папа Павел VI

8 июля 1963 года кардинал Беа предложил Автокефальным Православным Церквам направить наблюдателей на вторую сессию Ватиканского Собора. На II Родосском Всеправославном совещании, которое проходило с 26 по 29 сентября 1963 года, было принято решение предоставить каждой поместной Церкви вынести суждение об отправке наблюдателей на Собор самостоятельно, без предварительных консультаций с Вселенским патриархом. Значимым этапом православно-католического диалога во время Ватиканского Собора стало паломничество папы Павла VI в Иерусалим и его встреча с Вселенским патриархом Афинагором. Желая заручиться поддержкой других Поместных Православных Церквей, патриарх Афинагор разослал официальное заявление о намерении встретиться с папой. Против этой встречи выступили архиепископ всей Эллады Хризостом II и Иерусалимский патриарх Венедикт. Патриарх Алексий I заявил, что эта инициатива является делом лишь Константинопольского патриархата, а не всего Православия.

Вселенский патриарх Афинагор с папой Римским Павлом VI. Встреча в Иерусалиме

На состоявшейся 5 января 1964 года на Елеонской горе встрече папа Павел VI и патриарх Афинагор обменялись взаимными приветствиями и «поцелуем мира», объявив о намерении всецело способствовать единению православной и католической Церквей. После этой встречи Константинопольский Патриархат принял решение направить своих наблюдателей на третью сессию Собора. 16 февраля 1965 года митрополит Мелитон, представлявший Константинопольский Патриархат на Соборе, передал от имени патриарха Афинагора папе Павлу VI предложение о снятии анафем и предложение наметить пути для «восстановления исконного единства, красоты и славы Церкви». 6 ноября 1965 года Священный Синод Константинопольского Патриархата одобрил эту инициативу патриарха Афинагора. В телеграмме Патриарха Алексия I от 28 декабря 1965 года, направленной патриарху Афинагору в ответ на запрос Константинопольского Патриархата о мнении других православных Церквей, данный акт оценивался «как действие вашей поместной досточтимой Церкви, обращенное к Церкви Рима», не имеющее богословского значения для всей полноты Святой Православной Церкви²¹. 4 декабря 1965 года, накануне закрытия заседаний Собора, в базилике св. Павла состоялся прием некатолических наблюдателей папой Павлом VI²². Удивительно, что окончание работы Ватиканского Собора совпало по времени со смещением с поста первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева и появлением письма двух православных священников. Гонения на РПЦ в годы правления Леонида Брежнева медленно пошли на убыль – вплоть до 1979 года.

Однако события начала 60-х годов аукнулись неожиданно спустя десять лет, когда тогдашним главой КГБ Юрием Андроповым была подана в ЦК КПСС записка: «В 1974 году отец Александр вновь попал в поле зрения сотрудников КГБ, которые сочли необходимым довести до высшего начальства сведения о так называемой «группе православных священников». Имеющиеся в органах госбезопасности материалы свидетельствуют о том, что Ватикан в идеологической борьбе против СССР пытается использовать возможности религиозных объединений в нашей стране. В этой связи особый интерес представляет его стремление расширить связи с Русской православной церковью (РПЦ).

Стремясь втянуть РПЦ в свою орбиту, Ватикан выступает инициатором проведения официальных межцерковных собеседований по различной тематике. Такие собеседования были проведены в 1967 г. в Ленинграде, в 1970 г. – в Бари (Италия) и в 1973 г. – в Загорске (Московская область). Ватиканские делегации, как правило, возглавлялись специалистом по СССР, кардиналом Виллебрандсом. На этих собеседованиях представители Ватикана, прикрываясь теологической фразеологией, пытались навязывать обсуждение политических вопросов.