Текст книги "Феноменология русской идеи и американской мечты. Россия между Дао и Логосом"

4. Философские проблемы войны и мира

Войны наряду с революциями являются феноменом, существенно влияющим на жизнедеятельность и социальные перспективы любой страны. С точки зрения классических экономических теорий войн как бы не существует: экономические построения никогда не учитывают реальной диалектики и ритмики войны и мира. Ученым-экономистам важно описать механизмы движения финансовых потоков и способы управления ими. Научные теории не объясняют, что и как разрушается, а «экономика войны» сводится к анализу экономических причин военных действий.

Военные конфликты ведут обычно к доминированию валюты той страны, территория которой не задействована в военном конфликте. После Второй мировой войны доллар стал властелином мира. Наиболее точно этот сценарий сформулировал американский историк А. Вульф: «Наилучший способ использовать преимущества войны заключается в том, чтобы всегда иметь войну, особенно если окажется возможным сделать это с минимальным участием в военных действиях»[37]37
  Цит. по: Ефимов В.А. Концептуальная власть. – СПб., 2003. – С. 87.


[Закрыть].

(Явно коммерческий характер имел российско-чеченский военный конфликт, которой более политкорректно называть «антитеррористической операцией»: российское правительство хотело иметь в мятежной республике Ичкерия «маленькую победоносную войну». Война – это бизнес и немалые деньги).

Война является сомнительной привилегией только представителей рода человеческого, наделенных сознанием. Еще давным-давно безымянный гуманоид обнаружил феномен, имевший далеко идущие последствия: бросая камни, можно контролировать большую территорию, чем сражаясь голыми руками. Так родилась война. Притягательный результат войны – победа. Достижение славной победы является инстинктом, глубоко скрытым в психике человека, существование которого может полностью и не осознаваться.

Целью войны чаще всего (если не преимущественно) является присвоение материальных ценностей – грабеж природных богатств, захват или освобождение территории, подчинение рабочей силы. Но в конечном итоге война существует ради мира, а не мир для войны. Чтобы бытие существовало, необходимыми, кроме борьбы и противостояния, являются еще гармония и согласие. Без этого принципа ничто не родится и не развивается[38]38
  Лук как оружие не может существовать без напряжения отталкивающихся полюсов. Но тетива лука может превратиться в струну арфы. Арфа построена на том же принципе, что и лук – она есть многострунный «сублимированный» лук.


[Закрыть].

Но, с другой стороны, вечный мир является утопией, и в случае ее реализации означал бы социальную стагнацию. Именно борьба и принцип развития, как учил Гераклит – отец всего.

Решение международных конфликтов посредством переговоров, а также других мирных средств (сбор информации и проявление доброй воли), а не путем применения насилия предполагает наличие политических и экономических дипломатических отношений между различными странами и развитого искусства дипломатии.

Главная и практически единственная причина войны – ЭГО, способное только доминировать, завоевывать и уничтожать. Поэтому люди, мотивированные в своих действиях, словах и мыслях эгоистическими целями, источают флюиды войны. Война – это не только беда, но и испытание для народа: происходит «отрицательная селекция» и погибают наиболее сильные и храбрые молодые воины.

Реалистичные общества всегда принимали тот факт, что неразумного человека убедить невозможно. Именно поэтому война стала, согласно К. Клаузевицу, «продолжением ведения национальной политики, но другими средствами». Для совершения актов насилия потребовалось создать профессию военного, на которого и была в той или иной форме возложена задача осуществления контролируемого насилия. Армия есть инструмент силы. Любовь никогда не станет учебным предметом в военных училищах. Но функции армии не сводятся к войне. Армия должна возвеличивать человека и учить его жить и умирать ради славы.

Современная война, как и «цветная революция», только лишь на первый взгляд представляет собой овеществленное насилие. Полностью отождествлять понятия «современная война» и «насилие» можно лишь с определенной долей условности. В кажущейся ясности бытия войны ее явление и сущность не совпадают, а в ряде моментов являются в чем-то противоположными.

В современном обществе власть имущие стремятся держаться как можно дальше от поля боя, на котором в процессе контролируемого насилия гибнут реальные люди – всегда легко объявить войну, если кто-то сражается вместо тебя. Соединенные Штаты воевали на своей территории в последний раз во время Гражданской войны 1861-1865 годов (во время «вбивания» американской мечты в головы народных масс), то есть почти полтора века назад.

Груз ответственности за принятие решения о вступлении в войну существенно уменьшается, если военные располагают необходимыми средствами для выполнения своей миссии с минимальными потерями – как собственными, так и на стороне противника. Стремление избежать потерь своих войск обратно пропорционально степени значимости интересов, защита которых побудила политиков вступить в войну: чем в меньшей степени данные интересы являются жизненно важными, тем данное стремление больше.

Война есть один из видов борьбы наряду с борьбой конкурентной, внутренней борьбой творца, борьбой против врагов блаженства и т.д. Как отмечает доктор философии и математики, второй в истории шахмат чемпион мира Эммануил Ласкер, «жизнь, согласно древнему изречению, есть непрекращающаяся борьба. Поэтому теория борьбы, подобно вьюнку, обвивает зеленое древо жизни»[39]39
  См.: Ласкер Э. Борьба. – М., 2007. – С. 13.


[Закрыть].

Организованный конфликт есть, по Гегелю, только видимый исход столкновения идей. Процесс борьбы очень многое меняет в соотношении самосознаний. В «Феноменологии духа» Гегель подчеркивает: «Индивид, который не рисковал жизнью, может быть, конечно, признан личностью, но истины этой признанности как некоторого самостоятельного самосознания он не достиг»[40]40
  Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. – СПб., 1994. – С. 102.


[Закрыть].

В мире есть множество стран, где наука войны развита очень высоко. Но зрелая наука стратегии возникла не на Западе, а на Востоке. Как условная модель боевого сражения в Древней Индии возникли шахматы. Первичная форма шахмат называлась «чатуранга», то есть «четырехосновная». Далекий предок современных шахмат, чатуранга была игрой, отображавшей состав и строй тогдашнего индийского войска, в которое входили пехота, конница, слоны и боевые колесницы.

В Японии стратегия была возведена в ранг искусства. Японский воин не более талантлив, чем западный. Тем не менее, совокупность уникальных условий дала мастерам фехтования и единоборств этой страны время и стимул к глубокому и доскональному изучению своего искусства. В сравнении с этими воинами стратеги других наций не более чем одаренные любители.

Время великих мастеров меча давно уже прошло. Но развиваемые ими стратегии продолжают оставаться жизнеспособными, ибо война независимо от принимаемых форм и видов остается вопросом доминирования одного человека над другим. Стратег имеет дело с идеями о том, как контролировать действия людей. Путь стратегии состоит не из мыслей, а из ментальных принципов и способов мышления.

Воинов феодальной Японии часто сравнивают с европейскими рыцарями. Данное сходство является поверхностным. В Европе техники ведения боя и оружие непрерывно изменялись из-за частых столкновений различных культур. В Японии же война, за незначительными исключениями, была делом внутренним. Изолированный от остального мира, японский арсенал оружия оставался неизменным на протяжении веков.

Золотой век мастеров единоборств и фехтования пришелся на начало XVII столетия. После длительной гражданской войны была объявлена жесткая диктатура. Воины (известные как самураи), выжившие на полях сражений, стали гарнизонным войском. Обладая законным правом убить любого простолюдина, не выказавшего должного уважения, самурай жил с осознанием того, что однажды и он тоже может погибнуть от меча. Вынужденные жить в мире насилия и неожиданных смертей, самураи воспользовались единственной доступной возможностью (кроме безумия): они трансформировали насилие в искусство[41]41
  См.: Ловрет Фр. Путь и сила. Секреты японской стратегии. – Киев, 2000. – С. 15-17.


[Закрыть].

Зарождению и развитию различных стилей японских единоборств способствовали религиозные и философские учения, проникшие в страну преимущественно из Китая. Самая протяженная во времени Китайская цивилизация имманентно ориентирована на Великий порядок, основанный на социальной гармонии и справедливости. Причиной проявления заинтересованности в философских учениях китайских мудрецов является следующая: среди правящего клана Японии в тот период было распространено убеждение в том, что Китай является «идеальным государством», где создана гармония жизни.

Известно, что Восток очень почтительно относится к традиции. Все новое вырастает, используя «базис», который строился веками и тысячелетиями. Поколение за поколением наращивало пласт знаний, используя в качестве первоосновы древнейшие источники. Наибольший толчок всей философской и научной мысли Дальнего Востока дал Древний Китай. Его «мудрейшие мужи» оставили богатейшее наследство по всем сферам жизни от основ мироздания и боевых искусств до стратегии государственного строительства и предпринимательства. Можно заметить в скобках, что в китайском языке словосочетание «заниматься бизнесом» совпадает с понятием «осмысленно жить»[42]42
  В современной России «бизнес – это искусство извлекать деньги из чужого кармана, не прибегая к насилию».


[Закрыть].

Европейские мыслительные традиции, основывающиеся на иудейско-христианской платформе (в том числе марксизм), в отношении Вселенной склонны принимать точку зрения «я-оно», что по сути представляет собой дуалистический подход. В большинстве же восточных философий Вселенная рассматривается как единое целое. Считается, что она представляет собой равновесие позитивной и негативной силы, причем обе силы одинаково важны. В Японии эти силы называются ин и е (инь и янь по-китайски).

Основополагающая концепция ин-е гласит, что во Вселенной существует общее равновесие. В каждой ситуации работают положительная и отрицательная сила, и повсюду эти две силы находятся в гармоничном равновесии. И только при наличии какого-либо локального дисбаланса данных сил возникает конфликт. Исправив дисбаланс, можно разрешить и сам конфликт. Действия опытного стратега, даже если они вызывают огромные разрушения, будут преисполнены красоты и законченности – его насилие не разрушает ситуацию, а уравновешивает ее.

Несомненно, что уникальное японское искусство войны взаимосвязано с уникальностью японского языка. Как и сам путь Стратегии, он отличается от привычных европейских представлений.

В английском языке обычный порядок слов «субъект-глагол-объект»: «Я достигаю успеха». В японском языке порядок слов «субъект-объект-глагол»: «Я успеха достигаю». В английском языке субъект и объект отделены друг от друга глаголом, а в японском языке они как будто подталкиваются глаголом друг к другу. В результате, в английском или любом другом, ему родственном языке, всегда есть ощущение, что «целеустремленный субъект» что-то делает с объективной реальностью. В японском языке чувство единства объекта и субъекта гораздо больше. Как следствие, возникает ощущение совместности совершаемых действий и две противостоящие друг другу силы посредством техники и стратегии объединяются[43]43
  Можно отметить, что русский язык по гибкости, богатству и разнообразию форм близок к древнегреческому и латинскому языкам. Изначально каждая буква в древнеславянском языке обозначала не звук, как в современном русском языке: А, Б, В, Г, Д, а слово. В сочетании получалось предложение: «Аз, Буки, Веди» – я букву ведай – знай, то есть «учись» («получай образование»).


[Закрыть].

Западные языки намного более просты, функциональны, структурированы и формализованы по сравнению с русским. Вследствие этого Запад и Соединенные Штаты Америки эмоционально беднее нас. Америка и Россия имеют разные ментальности; у них различные исторические и политические традиции и территории. Поэтому механический синтез русской идеи и американской мечты проблематичен или почти невозможен.

Как человек думает, так и строит свои отношения с внешним миром. Познавательный характер лежащих в основе всякого деяния усилий подчеркивается известным буддийским изречением: «Все, чем мы являемся, – это результат того, что мы думали».

Арабская, тем более, римская Единица тянется кверху, как Огонь, или фаустовская душа. Если арабские цифры еще имеют тенденцию к округлости, то римские категорически прямолинейны и рассекают пространство – «Разделяй и властвуй!», «Рви мысль», «Плати и потребляй». Китайская же единица горизонтальна / – /, как и дао-вода устремлена вниз и вширь.

Горизонтальная Единица в принципе не может рассекать, ее функция соединительная – не дать распасться единому. «Мой Путь одним пронизан» – говорит Конфуций. Таков Путь и каждого мудреца: соединять разделенное невежеством. Вертикальная Единица располагает к действию, поиску, дерзанию и бунту; горизонтальная – к покою, недеянию, естественности. Одна ведет к разделению и дифференциации, другая – к согласию и интеграции[44]44
  См. Григорьева Т.П. Дао и логос (встреча культур) / Т.П. Григорьева. – М., 1992. – С. 364-365.


[Закрыть].

С другой стороны, житель Востока более причастен к высоте мира (Вос-ход), а Запада – к падению на Землю, к стихии земли; именно с Запада распространялись приземляющие оковы – колонизация и империализм.

Как отмечал Гегель, «в каждой вещи есть и Запад, и Восток».

Китайское абстрактное «Дао» в философии Лао-Цзы трактуется как «всеединое» и используется для описания абсолютной реальности: «человек зависит от земли, земля от неба (космоса), небо – от Дао, Дао – от себя самого. Дао олицетворяет память, верность изначальному, Основе. В изменчивом есть неизменное, это неизменное и есть истинно-сущее. Даосизм как философия личной ответственности основывается на идее: «жизнь есть война; природа не добра». Идеальный образец даосского духа – не агрессивное животное, но скорее воин-ученый. В даосских храмах он представлен парными изображениями Бога Войны и Бога Литературы.

Основное даосское правило состоит в том, что общение с высшими силами должно быть простым. Лао-Цзы сумел соединить обыденную практичность с вечной философией. Но даосизм не занимается изменением общества. Во времена политических революций и смут Лао-Цзы советует укрываться в горах, возвращаясь после того, как все успокоится.

Дао осуществляется не за счет столкновения противоположностей, а за счет их единства: инь-ян сами по себе следуют друг за другом, как солнце и луна; не нужно их подталкивать, взрывать ситуацию ради перехода в иное состояние и «делать Историю». Все идет своим чередом, все рождается из Небытия и возвращается в Небытие для нового цикла, но не за счет разрыва связей, а за счет наращивания силы: один виток находит на другой по мере реализации древа жизни.

Японцы по сравнению с китайцами менее склонны к абстрактным рассуждениям о потусторонней жизни. Поэтому всеединое «Дао» превратилось в более реалистичное «До» (буси-до, каратэ-до, дзю-до), которое можно использовать применительно к социальным отношениям между людьми.

Таким образом, «Дао» в виде «До» было воспринято японцами как «Путь» или просто «дорога», чтобы по ней следовать в течение жизни. Этот путь бесконечен и необозрим, он долог и труден. Им необходимо пользоваться как средством саморазвития, и в конечном итоге он ведет к физическому и духовному совершенству. Формы деятельности «До» развились на стыке философии и этики, выполняя функции соединительного звена между ними. В основе Пути лежит духовное начало, находящее свое воплощение в обучении и ментальных трансформациях. Конечной целью является достижение идеала человеческого поведения.

В русской истории не было таких условий, как в Японии, где внешняя агрессия отсутствовала веками, а военный опыт приобретался преимущественно на чужой земле и в дуэльных поединках в среде воинского сословия. Пацифизм православия является не очень хорошей выдумкой и инсинуацией на христианство. Заповедь Христа «Если тебя ударили по одной щеке, подставь другую» трактуется превратным образом. А она всего лишь говорит о бессмысленности ответа насилием на насилие, когда речь идет о спасении души. Ведь и сам Христос принес «не мир, но меч» – духовный меч, отсекающий добро от зла.

Проникновение христианства в Японию могло дать этой стране новую веру. Ведь традиционные японские верования носят философский и этический характер. Христианизации Японии не произошло в силу того, что выбор христианской веры требовал пересмотра сложившихся социальных отношений. Феодальные патриции не могли этого допустить и закрыли Японию для слишком навязчивого и амбициозного в католическом варианте христианского миссионерства.

Подавление христианства вызвало среди японцев отчаянное сопротивление. Известно восстание Симабара 1638 года, когда 50-тысячная армия сегуна много месяцев штурмовала старую полуразрушенную крепость, защищаемую христианами-повстанцами. Несмотря на достаточно жесткий остракизм, христианство пустило в японском обществе определенные корни, отразившиеся и на принципах бусидо.

Именно эти в целом достаточно мирные условия позволили родиться на Востоке школам боевых искусств, династиям мастеров, филигранно оттачивающих свое искусство, исходя из опыта своих предшественников и учителей. Мудр и вечен Восток. Твердое ломается, мягкое непобедимо. Сила духа превосходит силу тела; она – щит личности. Немощь духа вреднее немощи телесной.

Бусидо (дословно: «путь воина») как способ регулирования поведения воина непосредственно не опиралось ни на какие специальные учреждения, принуждавшие к соблюдению моральных норм. Оно основывалось на силе убеждения, общественного мнения, воспитания, традиций и нравственного авторитета отдельных лиц. Бусидо нельзя назвать учением в прямом смысле. Это, скорее всего, одна из форм выражения основных принципов феодальной идеологии, развивавшейся в течение длительного времени.

Опыт Японии и вообще Востока становится сегодня весьма актуальным и для России, ибо настало время признать необходимость возвращения к отечественным традициям в сфере воспитания подрастающего поколения.

Востоку не нашлось достаточного места в марксистской концепции исторического материализма. Более того, она «сознательно» и принципиально отторгала идеи об «азиатском» способе производства, так как структурно страны Востока наиболее близки к социалистической общественно-экономической формации. Скорее всего, социализм по советской (византийской) модели – это модификация Востока, а не преодоленный Запад.

Для так называемого азиатского способа производства характерна ситуация, когда какая-то группа лиц фактически владеет и распоряжается всей собственностью. Однако юридически она не закрепляет эту ситуацию и не существует ни рабов, ни крепостных и люди являются формально свободными.

Эти де-юре свободные люди существовали, тем не менее, как единый организм. В восточных деспотиях, так же как и в России, государство было тесно связано с религиозными институтами и с верой в небесное происхождение власти. Причину возникновения «азиатского способа производства» Маркс видел в том, что сохраняется общинная, то есть коллективная собственность на землю.

В рамках общественной системы, близкой к восточному типу, столетиями существовал и российский народ. «Мы русский Восток, – отмечал Бердяев, – поэтому кругозор русской мысли должен быть шире, для нее виднее дали»[45]45
  Цит. по: Григорьева Т.П. Дао и логос (встреча культур). – М., 1992. – С. 259.


[Закрыть]. Европейский социальный «геном» мог быть привнесен в Россию только путем реформ, осуществляемых политической властью. Петр I, страстный приверженец западного рационализма и деловитости, стал инициатором этих реформ. «Реформатор-окноруб» обустроил из «евронебытия» град Петров.

Возвращаясь к проблемам войны, можно сказать, что воспитывая в своих членах ненависть к насилию, общество может подавить жажду борьбы, но, поступая данным образом, оно сеет семена своего собственного исчезновения. Уничтожение всех возможных видов войны и «полный пацифизм» – всего лишь высокий идеал.

Желание быть «Князем мира сего» Америка заявила уже в конце XIX века и настойчиво проводила свои планы в жизнь. Победа Антанты в первой мировой войне не разрешила всей совокупности международных конфликтов. Стратегия «философии успеха» не привела к мировому господству.

Вторая мировая война является просто «второй серией» Первой мировой; это одна война в двух частях, разделенная примерно на 20 лет. Все конфликты второй части вытекали из нерешенности конфликтов первой. В результате практической реализации США стратегии непрямых действий (как одного из политических «ответвлений» философии успеха) СССР и Германия оказались во Второй мировой войне противниками.

Методологической базой идеологии Германии были теоретические и социальные выводы некоторых немецких мыслителей прошлого, особенно О. Шпенглера и Ф. Ницше. Один из главных тезисов философии Шпенглера заключался в том, что всемирная история представляет собой историю не народов, а государств. Следовательно, история государств – это история войн. Основным достижением германского духа объявлялась идея Шпенглера о том, что «война является естественным состоянием общества и войне заложен высший смысл бытия».

Ницшеанская идея Ubermensch – сверхчеловека, способного и призванного повелевать «недочеловеками», стала одной из основ фашистской ксенофобской доктрины и психологического механизма управления массами. Непрерывный идейно-психологический массаж общественного сознания создавал обстановку экзальтации и приносил свои плоды. В середине XX века сердце Европы обогатилось чудовищной иронией-перевертышем «Jedem das Seine» – «Каждому – свое» (ворота в Бухенвальде).

Основной целью Соединенных Штатов во Второй мировой войне был выход через поражение Германии и военное ослабление СССР в мировые гегемоны. США целенаправленно стремились сделать послевоенный мир однополярным. Основанием этого мироустройства должно было стать господство финансового капитала.

После окончания Великой отечественной войны конфликт между англо-американской и немецкой группировками, явившийся источником Второй мировой войны, был разрешен в пользу американской гегемонии, но возникла мощная «третья сила» в лице СССР.

Поэтому далеко не случаен тот факт, что сразу же после окончания Второй мировой войны началось соревнование интеллектов в форме холодной информационно-психологической войны с той же целью передела мира и создания однополярной мировой системы. План разрушения СССР «изнутри» посредством воздействия на духовную сферу и общественное сознание был предложен А. Даллесом[46]46
  Все авторы, «цитируя» Даллеса, ссылаются в данном случае исключительно друг на друга. Широко известна только книга А. Даллеса «Искусство разведки».


[Закрыть]. Земля стала пиар-полем боя между США и Советским Союзом.

Зависимость побед или поражений от духовного состояния войск была замечена уже давно. Еще в древности полководцы и мыслители отмечали значимость морального состояния войск противника. Уже тогда появились первые эпизодические попытки воздействовать на врага угрозами и устрашением с целью ослабления его духовных возможностей.

В библейской легенде упоминается Гедеон, методично прибегавший к военным хитростям и деморализации врага. Однажды он смог так деморализовать противника, что он впал в смятение и ударил по своим войскам. Древние рукописи сообщают: римляне, перед тем как совершать поход на врага, распространяли слухи о превосходстве своих легионов, невиданной храбрости воинов и их неодолимой решимости добыть победу.

В эпоху средневековья духовное воздействие на противника выражало мысли господствующей идеологии и принимало преимущественно религиозные формы. Светская власть в мирное, и особенно в военное время расправлялась с политическими противниками под флагом борьбы с «ересью» и за «чистоту веры». Непосредственное воздействие велось путем распространения письменных и устных сообщений с перечислением всех возможных небесных и земных кар, которые могут выпасть на голову тех, кто «выступает против истинной веры».

В сочинениях западных полководцев и военоначальников – Клаузевица, Жоффра, русских – Суворова, Кутузова, Румянцева, Нахимова содержится немало оригинальных мыслей о необходимости ослабления духовного потенциала противника в войне. Многие из них правильно отмечали, что духовное оружие, не уничтожая противника физически, может сделать его слабым, неуверенным и нерешительным, что создает предпосылки к материальной победе над таким противником. А.В. Суворов отмечал, что сила духа – оружие долгосрочное и использовать его полководцу очень непросто.

В XIX веке многие военные мыслители рассуждали о «борьбе воль», «победе духа», «моральном давлении на врага», в целом понимая значение духовного оружия в военной и политической борьбе.

В XX веке конфронтация идей, сопровождающая политические схватки и военные кампании, стала опираться на материальную базу, элементами которой были печать, радио, телевидение и информационные технологии. В результате острота противоборства двух видов социального идеала и диаметрально различающихся систем достигла наибольшей степени напряженности. Психологическая война приобрела крайне ожесточенные формы.

Философия вдохновителей психологической войны не отличается большой глубиной: стремление к социальной справедливости есть утопия и не может быть программой свободного общества, тяготеющего к либеральным идеалам, социальное неравенство людей вечно, высшая сверхценность – свободный индивидуализм; именно на Америке лежит мессианская роль управления миром.

Механизмы психологической войны основаны на манипуляции сознанием масс и внесением в общественное сознание целенаправленной дезинформации. Основная задача состоит в таком искажении событий о реальности, чтобы личность, несмотря на их абсурдность и неистинность, принимала их как само собой разумеющиеся и поступала бы в соответствии с этой деформированной информацией. По мнению буржуазных теоретиков психологической войны, жизненные установки людей могут изменяться в нужном направлении. При этом выделяется три уровня воздействия.

Первый уровень – усиление существующих в сознании людей нужных негативных идеалов, ценностей и норм. Закрепление этих элементов сознания в мировоззрении и жизненных установках. Второй уровень связан с частными, малыми изменениями взглядов на то или иное событие, процесс, факт, что также оказывает воздействие на политическую позицию и эмоциональное отношение к конкретному явлению. Третий уровень – коренное, кардинальное изменение жизненных установок на основе сообщения драматических, необычных новых данных и сведений.

Специалисты психологической войны полагают, что с помощью манипулирования можно добиться изменения жизненных установок на первых двух уровнях воздействия. Для кардинального изменения взглядов человека, группы, общности требуется, по их мнению, комплексное воздействие на сознание в течение длительного времени.

Американский журнал «Политики афферс» еще в 1981 году опубликовал статью Т. Кэннона «Возрождение маккартизма в Вашингтоне». Представители Белого дома, знают, – отмечает автор, – что, «чем более осведомленными будут люди, тем труднее манипулировать ими». А поэтому их снабжают урезанной, усеченной и извращенной информацией. Именно для этого властям понадобилось организовать кампанию за отмену закона о свободе информации[47]47
  См.: Волкогонов Д.А. Психологическая война. – М., 1984. – С. 120-121.


[Закрыть].

«Холодная война» не была мифом, это была тщательно планируемая и щедро финансируемая политическая, экономическая и идеологическая доктрина. Технология проведения «холодной войны» опиралась на теорию «молекулярной революции» (т.е. невидимое, малыми порциями, изменение мнений и настроений в сознании каждого человека) итальянского марксиста А. Грамши.

Условно можно выделить три этапа информационно-психологической войны Запада против СССР и России, на каждом из которых различными техническими средствами последовательно и методично осуществлялось «разрыхление» общественного сознания населения страны и нарушались сложившиеся социальные структуры. Конечной «целевой функцией» являлось приведение страны в состояние управляемого хаоса.

На первом этапе, продолжавшимся примерно с середины 40-х до конца 50-х годов, основные усилия США были направлены на углубление раскола между интеллигенцией и политической властью. Операции «Космополитизм», «Еврейский антифашистский комитет», «Сталин», «Возвращение к ленинским принципам», «Борьба с религиозным дурманом» являлись бомбами замедленного действия, которые послужили началом потери веры в общественные идеалы, являющиеся практической реализацией русской идеи. В результате первого этапа психологической войны в монолите общественного сознания начали появляться глубокие трещины.

Задачей второго этапа, охватывающего период примерно в четверть века (конец 50-х – начало 80-х годов), стало дальнейшее расширение и углубление образовавшихся трещин и подведение общественного сознания к неустойчивому состоянию в качестве необходимой предпосылки для осуществления внешнего управления страной.

Именно на данном этапе наиболее выпукло проявились новые возможности, связанные с повышением роли информации и возникли каналы воздействия на все население страны в целом, так как практически в каждый дом начинало входить телевидение. Война приобрела характер информационно-психологический.

Раскол между интеллигенцией и властью усиливался посредством создания диссидентского движения. Представителей интеллигенции – писателей, ученых, артистов – начинали вовлекать в массовые действия по осуждению диссидентов (И.А. Бродского, А.И. Солженицына, А.Д. Сахарова и др.), включая выступления на собраниях и сбор подписей.

Определяющий итог второго этапа – резкое снижение привлекательности нетленных социальных идеалов и потеря Веры как стимула к совместному действию. Вера играла ключевую роль в трудные времена, объединяла народ вокруг своих лидеров. В Смутное время, в период войны 1812 года и Великой отечественной войны она имела различные формы, но единую глубинную сущность, в конечном итоге опирающуюся на русскую идею.

В начале 80-х годов наступает третий заключительный этап информационно-психологической войны против шестой части небес с кратким названием СССР. Молодое поколение в результате длительного информационного воздействия в значительной степени лишилось уважения к прошлому, а также веры в официальную идеологию и будущее страны. Эволюционная стадия психологической войны начинала заканчиваться и на повестку дня в качестве практической задачи ставится операция по разгрому СССР[48]48
  См.: Лисичкин В.А. Третья мировая информационно-психологическая война.-М., 1999. – С. 155-212.


[Закрыть].

Автор книги «Русская идея: продолжим ли прерванный путь?» В.Н. Сагатовский справедливо замечает: «То, что Советский Союз потерпел поражение прежде всего в психологической войне, – теперь уже ни для кого не секрет. Психологическая война направлена на ослабление духа противника. Поскольку противником «свободного мира» был тоталитаризм, то, казалось бы, все средства хороши и ослабление духа приняло прежде всего форму деморализации (выдел. авт.)»[49]49
  Сагатовский В.Н. Русская идея: продолжим ли прерванный путь? – СПб., 1994. – С. 189.


[Закрыть].

Доллар победил Маркса. В результате победы в информационно-психологической войне и расчленения СССР осталась лишь одна сверхдержава – США. Именно от них зависел выбор конфигурации геополитических лекал.

Следует все же заметить, что сформировавшиеся по окончании «холодной войны» представления о США как о державе-гегемоне в рамках монополярной международной системы на поверку оказались излишне оптимистичным упрощением более сложной новой социально-политической реальности, контуры которой стали прорисовываться.