Текст книги "Модные увлечения блистательного Петербурга. Кумиры. Рекорды. Курьезы"

«Нарвский кружок спортсменов»

Команда «юсуповцев» неизменно одерживала верх над петербургским английским хоккей-клубом «Нева», состоявшим, главным образом, из служащих и мастеров ниточной мануфактуры, а также С.-Петербургским кружком любителей спорта. Однако к концу первого десятилетия XX в. одной из самых сильных хоккейных команд Петербурга стала команда Нарвского кружка спортсменов, или просто «Нарвы». Хотя она все равно нередко уступала непобедимым «юсуповцам»: в феврале 1909 г. команда Юсупова сада обыграла сборную из «Нарвы» и «Спорта» со счетом 8 : 0.

Нарвский кружок спортсменов возник в 1899 г. и первоначально назывался Екатерингофский кружок футболистов. Он был организован в Волынкиной деревне за Нарвской заставой, а свои футбольные матчи спортсмены проводили на лужайках ближайшего Екатерингофского парка. В число участников кружка вошли жители Волынкиной деревни, являвшейся, по сути, одним из рабочих предместий Петербурга.

Кружок просуществовал недолго, но в 1907 г. возродился под другим названием – Нарвский кружок спортсменов, или просто «Нарва». В 1907 г. он вступил в петербургскую футбольную лигу, в соревнованиях которой участвовал на протяжении десяти лет. Последним годом существования кружка стал 1916-й. Третье рождение кружка произошло уже в советское время: в 1924-1925 гг. он существовал под названием «команда Московско-Нарвского района».

Основателем кружка и в 1899, и в 1907 гг. являлся большой энтузиаст спорта Илья Александрович Березин (настоящее имя – Элиас Койвистойнен), принадлежавший к числу жителей Волынкиной деревни. Он работал на Путиловском заводе – сначала писарем, а затем модельщиком в деревоотделочном цехе. Его хорошо знали в спортивном мире Петербурга, а знаменитый Георгий Дюперрон был с ним в дружеских отношениях.

Матч хоккеистов Петербурга и Москвы на льду Юсупова сада. 6 марта 1913 г. Фотограф Карл Булла

Березин занимался самыми разными видами спорта – хоккеем, футболом, легкой атлетикой, фигурным катанием.

Другим активным действующим лицом «Нарвы» выступал Николай Алексеевич Николаев, вся его спортивная жизнь оказалась связана именно с этим кружком. Здесь он играл в футбол и хоккей, являлся одним из руководителей клуба и его спонсором. Он служил коммивояжером на Невском стеариновом заводе и отдавал в кассу «Нарвы» значительные личные денежные средства.

Судьба этих двух отцов-основателей после революции складывалась весьма непросто. Березин продолжал заниматься спортивной деятельностью, работая инструктором по спорту во Всевобуче. Когда начался НЭП, Березин решил заняться предпринимательством. Дело в том, что еще перед революцией у него на Садовой улице был собственный магазин по продаже спортивных принадлежностей. Теперь же, в 1920-х гг., он организовал артель по изготовлению спортивного инвентаря, в том числе футбольных мячей и обуви. Однако времена, как оказалось, были уже не те: некий тайный «доброжелатель» написал на Березина донос в «органы», сообщив, что «под видом артельщика скрывается частный собственник». Березина арестовали и посадили на пять лет в тюрьму.

Выйдя из мест заключения, с 1930 г. Березин стал работать старшим товароведом ленинградских спортивных мастерских общества «Динамо». Затем, вплоть до 1940 г., он работал тренером по футболу. Жизнь Березина оборвалась во время войны: его эвакуировали из Ленинграда в Челябинск, потом он перебрался в Вологду, где и умер в июле 1943 г.

Что же касается другого отца-основателя «Нарвы», Николая Николаева, то он в советское время трудился в строительной организации. В начале войны его арестовали по доносу. «Органы» обвинили его в «антисоветской агитации», причем в условиях военного времени. В числе совершенных преступлений ему инкриминировалась ставшая крылатой расшифровка аббревиатуры СССР. Да простит меня читатель, это звучало как «Сами Срали – Сами Расхлебывайте». Умер Николаев в октябре 1942 г. на пути следования к месту ссылки. В сентябре 1989 г. его посмертно реабилитировали.

Конный спорт: «Мир страстей, гражданских доблестей, побед и поражений…»

«И какой же русский не любит быстрой езды!» – эта хрестоматийная гоголевская фраза как нельзя лучше подходит к русскому конному спорту. Кстати, напомним также, что 31 августа (по новому стилю) Русская Православная Церковь по традиции отмечает день святых Флора и Лавра, которые считаются покровителями лошадей. В прежние времена этот день широко отмечали по всей России. Он считался «лошадиным праздником», а сами святые именовались «конскими богами». Не случайно в конюшнях принято было вешать образы Флора и Лавра. В день Флора и Лавра лошадей украшали на праздничный манер, давали им лучшие угощения, делали на них торжественные выезды, приводили к церкви для молебствия («конной мольбы»), кропили святой водой, освященной в этот день.

«Полезные забавы»

С восшествием на престол Екатерины II в России началась традиция проведения в России рыцарских каруселей и аллегорических маскарадов. Они должны были возвысить славу государства и, конечно, самой императрицы. К тому времени рыцарские карусели уже более столетия процветали в Западной Европе, особенно при пышном дворе французского короля Людовика XIV, но для России были еще в новинку.

Карусели продолжали многовековую традицию средневековых рыцарских турниров, однако, в отличие от них, были бескровными мирными забавами. Карусель являлась конным состязанием, игрой и одновременно пышным празднеством и представлением. В конных состязаниях карусельные кавалеры демонстрировали искусство владения лошадью и оружием. По существу выполняли фигуры высшей школы верховой езды.

Екатерина II пожелала воскресить для русского дворянства времена рыцарства. Уже на третий год после своего царствования, в 1765 г., она задумала устроить в Петербурге великолепную карусель, на которой могли бы покрасоваться лучшие воины империи. Известному архитектору Антонио Ринальди поручили возвести на Дворцовой площади временный деревянный амфитеатр, окружающий обширную арену для состязаний.

Директором карусели назначили обер-шталмейстера императрицы князя П.И. Репнина. Он тщательно изучил весь исторический опыт по части устройства подобных игр и представлений и перенес его на российскую почву. Порядок карусели он проработал до мельчайших деталей. Кадрили получили названия «славянской», «римской», «индийской» и «турецкой». В качестве шефа «славянской» кадрили Екатерина II проводила с приближенными дамами и кавалерами репетиции и пробные карусели в своем Летнем дворце.

Однако ожидавшаяся с нетерпением карусель в 1765 г. так и не состоялась. Ее проведению помешала непогода. Задуманное удалось осуществить лишь в следующем году – 16 июня (по старому стилю) 1766 г. В память о первой российской карусели были выбиты жетоны, на лицевой стороне которых изображалась Екатерина II, а на оборотной – скрещенные стрела и пика на лавровом венке и надпись «Полезные забавы».

Рыцарские карусели на открытом воздухе проводились в России и позже, вплоть до московской карусели 1811 г. В гатчинском парке в конце XVIII в., при Павле I, начали строительство уникального сооружения – земляного амфитеатра, предназначенного специально для проведения «рыцарских каруселей». В детстве великому князю Павлу Петровичу довелось увидеть конные карусели, и они произвели на него огромное впечатление. Позже он отлично ездил верхом и любил лошадей. Как известно, будущий император мечтал возродить идеалы и традиции рыцарства.

По проекту архитектора Н.А. Львова предполагалось арену амфитеатра отделить барьером из низко стриженного кустарника, по валу устроить дерновые скамьи для зрителей и завершить зелеными стенами из стриженой липы в два ряда. Однако автору амфитеатра не удалось осуществить проект до конца: помешала преждевременная смерть Павла I. Работы прекратились.

Остатки недостроенного амфитеатра в гатчинском парке сохранились до сих пор. Они представляют собой окруженную высоким земляным валом круглую арену в радиусе около 60 м. На гребне вала сохранились разросшиеся старые деревья. На арену ведут четыре прохода с каменными лестницами в торцах.

В Петербурге традиция проведения конных каруселей просуществовала почти до самой революции. «Одно из любимых развлечений петербургского светского общества – это карусели, устраиваемые офицерами-кавалергардами в полковом манеже, – говорилось в марте 1911 г. в «Петербургском листке». – По старой традиции, они бывают всегда по четвергам в течение Великого поста. Приглашения посылаются с большим разбором, и потому общество, собирающееся в манеже, принадлежит к высшему кругу столицы».

Правда, эти карусели служили едва ли не главным образом для демонстрации блистательных дамских нарядов. «На арене на чистокровных лошадях – светские наездницы в амазонках и в низких цилиндрах последней лондонской моды, – уведомлял в марте 1911 г. «Петербургский листок». – Наездницы выказали искусство красиво сидеть на лошади, смелость и должную настойчивость при управлении».

Карусель кавалергардов в марте 1911 г. удостоили своим высочайшим вниманием государь император и государыня императрица Мария Федоровна, а также великие князья и великие княгини. Впрочем, одно только перечисление почетных титулованных гостей занимало больше половины газетной заметки, посвященной этому событию.

Графы-спортсмены – любители быстрой езды

Начало русскому коннозаводству положил Петр I, учредив особым указом в январе 1712 г. несколько конных заводов. Спустя двести лет в России торжественно отмечался юбилей государственного коннозаводства. А «первосоздателем» рысистого конного спорта в России считается граф Алексей Орлов, хорошо известный персонаж русской истории. Он один из ближайших сподвижников Екатерины II, герой Русско-турецкой войны 1769-1774 гг. В те годы имя его гремело по всему миру, а за блестящую победу над турецким флотом в Чесменской бухте он получил высшую воинскую награду – орден Святого Георгия Победоносца, а к фамилии – добавление «Чесменский». Но век славы оказался скоротечным: когда его брат Григорий потерял положение фаворита, началась опала.

Что же касается коннозаводческой деятельности Алексея Орлова, то она известна нам меньше. Но ведь и здесь граф достиг немалых успехов! В 1875 г. необычайно торжественно отмечался столетний юбилей основания графом пород лошадей – рысистой и верховой, от вывезенного им из Аравии белого жеребца Сметанки. По преданию, Сметанка обошелся Орлову в 60 тысяч рублей – сумма по тем временам неимоверная. Именно этот жеребец стал родоначальником знаменитого орловского рысака. В «Похвальном слове» к столетию породы говорилось: «…все улучшенные упряжные городские лошади в России, от Варшавы до Тобольска, от Архангельска до Одессы, происходят непосредственно от орловского рысака».

Лошади были страстью Алексея Орлова, и выведение новых пород лошадей по правилам науки и «практическим соображениям» стало смыслом всей его жизни. Он создал один из лучших в России и всей Европе конных заводов.

Не было практически ни одного вида спорта, известного в то время, которым бы не увлекался Алексей Орлов – и верховая езда, и охота, и кулачный бой, и петушиные бои. А конные скачки и бега именно ему обязаны своим возникновением в России.

Если граф Орлов прославил русское коннозаводство на рубеже XVIII—XIX вв., то спустя столетие рядом с его именем современники ставили имя графа Иллариона Ивановича Воронцова-Дашкова. Это был один из крупнейших и уважаемых государственных деятелей России последних десятилетий Российской империи. Граф С.Ю. Витте говорил о нем: «С молодых лет питаю к нему особую симпатию, а с годами еще более стал очарован его рыцарской натурой».

Воронцов-Дашков занимал много государственных постов, был наместником России на Кавказе. При дворе Александра III имел положение едва ли не самое привилегированное. Он – постоянный партнер царя и членов царской семьи в карточной игре «qunze», неизменный соучастник охоты.

Так же, как Алексей Орлов, граф Воронцов-Дашков являлся страстным любителем лошадей. Он владел одним из самых лучших в России конных заводов – Ново-Томниковским. Занимал должность главноуправляющего государственным коннозаводством (с момента учреждения Главного управления государственного коннозаводства 1 июня 1881 г.), был вице-президентом Императорского скакового общества и вицепрезидентом Императорского Петербурского общества поощрения рысистого коннозаводства. В юбилейном адресе по случаю 50-летия последнего говорилось: «Мы не можем не гордиться тем, что история русского коннозаводства и все славные страницы деятельности общества неразрывно связаны с Вашим именем, граф Илларион Иванович».

C большой энергией он руководил коннозаводством: при нем улучшались действующие заводы и открывались новые, шло племенное улучшение рысистых и скаковых пород, по его инициативе и на его личные средства (!) учредили школу наездников и т. д. Будучи страстным охотником, он не останавливался ни перед какими затратами на содержание образцовой конюшни и первоклассных американских наездников. По словам современников, не было ни одной блеснувшей на ипподроме породы, которая тотчас не приобрелась бы графом в ее лучших представителях, а на ипподроме на Семеновском плацу в Петербурге его конюшня занимала первенствующее место.

По своей натуре и жизни граф Илларион Иванович чем-то напоминал екатерининских вельмож. И наверное, так же, как и Алексей Орлов, он вкладывал в коннозаводство свои представления о величии российского государства. Недаром французские депутаты, посетившие в в 1911 г. Петербург на празднование 50-летия Императорского общества поощрения рысистого коннозаводства, воскликнули: «Эти прекрасные лошади свидетельствуют о богатстве вашей великой державы!..».

К концу XIX в. в Российской империи насчитывалось до четырех тысяч частных конских заводов. Заводское коневодство процветало, главным образом, в Донской области, а также в Херсонской, Тамбовской и Полтавской губерниях. В остальных регионах преобладало косячное, или табунное, коневодство. Для поддержания и разведения наиболее ценных пород в Российской империи существовало четыре казенных конных завода. Лучшие экземпляры скаковых лошадей разводили в Польше (Привислинском крае) и в южной части Европейской России.

«Россия активно продает лошадей за границу, главным образом в Германию, – говорилось в журнале «Охота» в 1891 г. – В Берлине в настоящее время существует даже акционерное конно-промышленное общество с целью сбыта за границу русских лошадей. Внутренняя конская торговля в России имеет своими центрами Петербург, Москву и Одессу, производится, главным образом, на ярмарках, которых бывает ежегодно до 1090 на 470 пунктах».

Великий князь – коннозаводчик

Среди государственных деятелей России, причастных к развитию конного спорта и коннозаводства в начале прошлого века, особое место занимает великий князь Дмитрий Константинович, брат Константина Константиновича – поэта, известного под псевдонимом К. Р

На попечении Дмитрия Константиновича находился Дубровский конный завод на Украине, основанный им в 1888 г. Сумма затрат на обустройство завода и приобретение лошадей составила 296 тысяч рублей. Лошади этого завода не раз завоевывали самые престижные призы Санкт-Петербургского общества поощрения рысистого коннозаводства. Особенного внимания удостаивались жеребцы Хваленый и Арапник. У Хваленого было столько медалей, что, когда его выводили, на него надевали длинную гирлянду из наград.

Завод получил признание не только в России, но и за рубежом. В 1893 г. кони завода орловской породы успешно демонстрировались на Всемирной выставке в Чикаго, а в 1900 г. жеребец Хваленый на международных бегах в Париже выиграл в призах 187 тысяч рублей.

В 1896 г. Дмитрий Константинович заслужил особую царскую благодарность за активное участие в работе Комиссии по пересмотру строевых кавалерийских уставов. В мае следующего, 1897 г. Правительствующий Сенат издал указ о назначении Дмитрия Константиновича главноуправляющим государственным коннозаводством с оставлением в должности командира лейб-гвардии Конно-гренадерского полка.

Эту должность он занимал до ноября 1905 г., когда из-за ухудшения здоровья подал на высочайшее имя прошение об отставке. Спустя некоторое время у него резко ухудшилось зрение, а к 1914 г. он почти ослеп. Это стало для Дмитрия Константиновича страшной трагедией: он желал быть полезным на службе Отечеству в «трудную годину испытаний», но вынужден был оставаться в тылу, занимаясь подготовкой кавалерии.

После Февральской революции и последовавшего отречения от престола Николая II, а вслед за ним и великого князя Михаила Александровича, Дмитрий Константинович признал новую власть и дал подписку об отказе от права престолонаследия. В начале мая его уволили от службы в соответствии с решением Временного правительства об отстранении всех представителей бывшей царской семьи Романовых от военной службы и любой государственной деятельности.

Дмитрий Константинович принадлежал к тем людям, которые интересы общего дела ставили превыше своих собственных. Поэтому потеря им прежнего статуса и втаптывание в грязь его личного достоинства не могли заслонить для него беспокойства за судьбу своего детища – Дубровского конного завода. К началу Первой мировой войны завод был очень успешным. В 1912 г. он насчитывал 353 головы племенных лошадей, а на 1 января 1913 г. за все время существования завода его лошади выиграли призов на сумму почти полтора миллиона рублей.

Чтобы спасти завод, великий князь обращался к премьер-министрам Временного правительства – сначала к князю Г.Е. Львову, потом к А.Ф. Керенскому – с письмами, где выражал тревогу о конном заводе и отчаяние от мысли, что завод может погибнуть. Он предлагал передать процветавший еще совсем недавно завод безвозмездно государству с 600 высокопородными лошадьми и налаженным хозяйством, только бы сохранить его для страны. И это при том, что Дмитрий Константинович к тому времени практически лишился всех своих прежних доходов.

Однако его старания оказались тщетными: завод погибал в результате разгоревшейся политической междоусобицы, будучи объявлен наследием «царского режима». На заводе уволили специалистов, их места заняли профаны, но зато идейные и пламенные большевики. Дубровский завод разграбили, лошадей порой просто уничтожали. Тем не менее, несмотря на трагические события революции и Гражданской войны, завод продолжил свое существование и, возродившись, в настоящее время считается «жемчужиной украинского коневодства». В 2003 г. он отметил свое 115-летие.

Судьба же самого великого князя Дмитрия Константиновича сложилась трагически. Зимой 1917/18 г. его вместе с великими князьями Николаем и Георгием Михайловичами отправили в Вологду, а в конце лета 1918 г. их всех арестовали, привезли в Петроград и посадили в Дом предварительного заключения. Там уже находился в заключении великий князь Павел Александрович. Все они стали жертвами развязанного большевиками «красного террора». 28 января 1919 г. четверых великих князей, в том числе и Дмитрия Константиновича, расстреляли в Петропавловской крепости.

Почему не знают имен героев-кавалеристов?

«Петербургский климат заставляет столичных кавалеристов прятаться под крышей, – констатировал литератор Николай Брешко-Брешковский, – поэтому в каждом полку и в артиллерийских частях обязательно есть манеж, а иногда и несколько. Им придавалось значение еще в эпоху Александра I, и манеж Конного полка – по фасаду одно из красивейших зданий в Петербурге. Правда, у нас состязания в манеже не в лучшую сторону отличаются от тех, что проходят в Европе на открытом воздухе».

Высший класс верховой езды в исполнении юнкера Николаевского кавалерийского училища (во дворе училища). 25 августа 1913 г. Фотограф Карл Булла

Почему? По мнению Брешко-Брешковского, в Петербурге довольно высокие цены на билеты в манеж «не позволяют бедному демократическому элементу принимать участие в этом спортивном зрелище». Но даже и это не главное. Если в Европе имена лучших кавалеристов у всех на слуху, то в России только небольшая часть публики, да и то стоящая близко к конному спорту, знает имена наших героев. В чем же причина? «Мы ленивы и не любопытны, – с печалью признавал Брешко-Брешковский. – И добавим еще: завистливы…»

Одним из «очагов» конного спорта в начале XX в. служило Николаевское кавалерийское училище – бывшая Школа гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, в которой когда-то учился М.Ю. Лермонтов. Большим событием становились каждый раз «показательные» праздники юнкеров. Как проходили они, можно судить по празднику, состоявшемуся в самом конце зимы 1913 г.

На празднике присутствовала, как сообщал обозреватель одного из спортивных «журналов, многочисленная элегантная публика и масса офицеров гвардейских полков, а также великий князь Борис Владимирович и Его Высочество Гавриил Константинович». Первыми номерами юнкерского праздника были скифская езда через препятствие на неоседланных лошадях и вольтижировка. «Любо было смотреть на стройные фигуры юных офицеров, – писал обозреватель. – Элегантная посадка, хорошее управление, внимание и сдержанность юнкеров – все это создавало красивую картину. Лошади были красиво подобраны: рыжие и гнедые, ходили собранными и легко повиновались требованиям всадников».

Потом юнкера, одетые наподобие древних рыцарей в масках, нагрудниках и перчатках, к удовольствию всех зрителей, разыграли конный бой на эспадронах. На высшем уровне юные кавалеристы из спортивного училищного общества «Заря» показали гимнастические упражнения на снарядах под руководством инструктора поручика Эймелеуса. «На каждом из снарядов юнкера демонстрировали пирамиду – подчас очень сложную, но быстро и умело построенную, – восторгался репортер. – Юнкера показали, что они и кроме езды до совершенства знают другие отрасли военного искусства».

С «резкой лихостью» и отличным владением холодным и огнестрельным оружием прошли состязания юнкеров в рубке. Затем следовал смешной номер – рубка чучела на свободной лошади. Последним номером праздника стала джигитовка юнкерской сотни. В шестом часу вечера фанфары возвестили об окончании этого замечательного события. «В России было, есть и будет лихих кавалеристов сколько угодно, – восклицал современник, – пока существует славная гвардейская школа!»

Настоящим героем праздника стал спортивный наставник юнкеров поручик К.Э. Эймелеус. Разносторонний спортсмен, он был хорошо известен в спортивном мире России и за границей. В течение ряда лет завоевал немало призов в Скандинавии, Англии и Европе, а также в Африке и Северной и Южной Америке, причем по самым разным видам спорта – легкой атлетике, конькам, лыжам, плаванию, гребле, велосипедной езде, стрелковому спорту, борьбе, тяжелой атлетике и конному спорту.

«Сознание, что почти нет отрасли спорта, где я не участвовал бы и не мерял бы свои силы с другими, при весьма разнообразной обстановке, мне очень приятно, – заявлял Эймелеус на страницах спортивной печати. – В этих состязаниях я получил опыт, а разнообразие спорта дало мне нравственное удовлетворение».

К примеру, в 1899 г. в Финляндии Эймелеус стал чемпионом мира по приседаниям. Спустя два года, в 1901 г., он подтвердил это звание на состязаниях в Англии, сделав беспрерывно 4444 (!) глубоких приседания в течение 2 часов 16 минут 30 секунд. В 1911 г. Эймелеус завоевал Императорский приз по фехтованию, а на следующий год удостоился звания всероссийского чемпиона-любителя по французскому боксу. Являлся членом десятка гимнастических и спортивных кружков, основателем и руководителем почти такого же количества заграничных спортивных организаций до своего приезда в Россию в 1906 г.

После окончания курса в петербургской Главной гимнастическо-фехтовальной школе Эймелеус преподавал там лыжное дело. Затем перешел в Николаевское кавалерийское училище, где стал заведовать гимнастикой и руководить гимнастическо-спортивным кружком «Заря», основанным им еще в 1907 г.