Текст книги "1917. Февраль – для элиты, Октябрь – для народа!"

Возвращение Ленина в Россию

К ВОПРОСУ о том, почему именно Америке было так насущно необходимо свержение царского самодержавия именно в преддверии весны 1917 года, мы ещё вернёмся, а сейчас остановимся на ряде моментов переезда Ленина из Швейцарии в Россию через Германию.

Эта страница русской и мировой истории мусолится давно, хотя внимательное прочтение не оставляет камня на камне от всех инсинуаций в адрес Ленина. Тем не менее, например, современный историк Б.И. Колоницкий, на средства фонда «Фольксваген» и фонда Копелева исследующий вопрос о германской политике «революционизирования» России в ходе Первой мировой войны, утверждает, что в современной литературе на русском языке, посвящённой этому вопросу, «основное внимание уделяется следующим сюжетам: деятельность А.Л. Парвуса (Гельфанда), финансирование партии большевиков, поездка русских эмигрантов через Германию в 1917 г.». Причём «последние два сюжета», по заявлению Б. Колоницкого, «также связаны с Парвусом».

Объективно вопрос о якобы связях Парвуса с Лениным не стоит выеденного яйца: никаких особых связей попросту не было. Соответственно, «парвусизм» антисоветских «историков» давно следовало бы квалифицировать как историческую паранойю, если бы не неистощимые субсидии, поддерживающие подобный «парвусизм» на плаву.

Подробно все обстоятельства переезда Ленина через Германию и причины избранного Лениным маршрута рассмотрены в моей книге «Ленин. Спаситель и Создатель», где анализу ситуации посвящено три главы. Здесь же просто сообщу, что Ленин был вынужден ехать через Германию потому, что ни Антанта, ни тем более Вашингтон не могли допустить, чтобы в Россию через территории, контролируемые «союзниками», проехали люди, которые могли сорвать не только процесс наращивания военных сверхприбылей «нейтральной» Америки, но более того – сорвать уже скорый массовый исход «миротворцев» из Нового Света в Старый и последующий европейский триумф тех, кто этих «миротворцев» в Европу направлял. Скорый мир в Европе 1917 года означал бы, что американским войскам там делать нечего. И как тогда быть с планами гегемонии США в Европе и мире?

Отношение же германского правительства к проезду русских революционеров, выступающих против войны, было прямо противоположным английскому. К началу 1917 года Германия оказалась в наиболее сложном положении из всех воюющих держав – даже в более сложном, чем Россия. С одной стороны, Германия заняла немалые иностранные территории – Бельгию, значительную часть Франции, русскую Польшу, но с другой стороны, в Германии нарастал дефицит всего, ресурсы истощались, а «союзники» получали увеличивающиеся поставки из «нейтральной» Америки. До официального подключения США к войне Германия получила от них кредитов на 20 миллионов долларов, а страны Антанты – более чем на 2 миллиарда!..

Последний факт настолько же важен, насколько и мало оценен, поэтому, не приводя, как правило, библиографию источников, в данном случае дам прямую отсылку к «Истории Первой мировой войны 1914–1918». (М., Наука, т. 2, стр. 297). Всё логично: Германия была обречена, ибо мешала Америке как опаснейший конкурент на мировой арене, и подпитывать немцев кредитами надо было лишь для того, чтобы они не рухнули раньше времени.

Ленин, приехавший в Россию, был опасен для всех врагов России – как внешних, так и, естественно, внутренних. О связях российских творцов элитарного антиниколаевского Февральского переворота, начиная с Милюкова, с политиками США в своё время будет сказано особо, а сейчас отмечу, что кадет Павел Милюков, министр иностранных дел образовавшегося в России Временного правительства, грозил Ленину всеми карами – вплоть до тюрьмы, если тот поедет через Германию. И грозил он Ленину не только потому, что страшился его политической силы, но и потому, что приезд Ленина в Россию был крайне невыгоден Америке даже в тактическом плане, не говоря о стратегическом! (В качестве информации к размышлению в скобках сообщу, что в отношении Троцкого Милюков занял противоположную позицию: хотя тот числился у англичан в «чёрном списке», Милюков настоял, чтобы Троцкого не задерживали.)

В стратегическом отношении Ленин в России создавал угрозу собственности не только российских Гучковых и Рябушинских, но и собственности Гувера, Морганов, Маккормиков и т. д. В тактическом же отношении Ленин в России создавал угрозу быстрого окончания войны, неприемлемого для Америки.

В то же время Ленин, добравшийся до России, был объективно желателен Германии, поскольку он выступал за прекращение войны всеми странами «без аннексий и контрибуций», а кайзеру Вильгельму к весне 1917 года было уже не очень-то до аннексий, а контрибуции грозили в перспективе самой Германии, как оно на самом деле позднее и вышло.

То, чего добивался Ленин в вопросе о войне, было необходимо народам России и Европы. Но это давало шанс – пусть и малый – также кайзеровскому режиму в том смысле, что если бы в 1917 году в Европе победила точка зрения Ленина, воздействовавшего на Россию, то кайзеровский режим мог сохраниться, ведь это был, по сути, почти такой же парламентарный буржуазный режим, как и «монархический» английский.

В декабре 1916 года Германия через нейтральные страны обратилась к державам Антанты с мирными предложениями. И это ещё были предложения с позиции чуть ли не победителя. Но 31 января 1917 года германское правительство сообщило свои условия мира президенту США Вильсону, и вот эти условия для тех, кто хотел бы свернуть войну, вполне могли стать базой для хотя бы временного перемирия.

Немцы и на этот раз сильно запрашивали, но было ясно, что это – запрос, а реально они пойдут на уступки. И, возможно, если бы всё решалось лишь между европейской Антантой, где царская Россия уже почти склонилась к сепаратному миру, и Германией, то война могла бы закончиться к лету 1917 года и не позднее осени 1917 года на условиях примерного восстановления довоенного статус-кво при, возможно, придании Эльзас-Лотарингии статуса «буфера» и т. д.

Однако такой вариант абсолютно не устраивал Америку. Америка готовилась войну развернуть ещё больше, со своим прямым участием в ней – во имя экономического закабаления Европы и России и неизбежно следующего за этим политического подчинения. 3 февраля 1917 года США разорвали дипломатические отношения с Германией, мотивируя разрыв действиями германского подводного флота.

Сопоставим две даты…

6 апреля 1917 года Соединённые Штаты Америки объявили войну Германии. И в тот же день – 6 апреля 1917 года – Фриц Платтен сообщает Ленину о согласии германского правительства на проезд русских эмигрантов через Германию. Совпадение поразительное, но совпадение ли это? Нет ли прямой связи между вступлением Америки в войну и решением Берлина о пропуске Ленина?

Америка на стороне Антанты – это начало конца Германии при любых её временных успехах. Не понимать этого в Берлине не могли, и понимали. Тевтонская жадность – жадностью, но требовалось смотреть реальности в глаза. И могли ли немцы в апреле 1917 года отказать в возвращении на родину тем, кто обличал мировую бойню, если ещё в декабре 1916 года Германия была готова немедленно приступить к мирным переговорам?

Тем более Германия должна была склоняться к миру после вступления в войну Америки, так что активный противник войны Ленин был немцам в России объективно выгоден. Но прекращение войны было выгодно и народам России – вот ведь в чём заключалось главное!

Германские имперские министры не настолько хорошо разбирались во взглядах лидера большевиков, чтобы понимать, что они-то, представители истощаемой войной буржуазной Германии, хотели мира во имя спасения германского империализма, а Ленин призывал к миру во имя уничтожения любого империализма, в том числе и германского.

Внешне цели совпали, но это никак не объясняется тем, что Ленин каким-либо образом был связан с германским правительством. Никто ведь на Западе не называет Черчилля «агентом Сталина» на том основании, что Черчилль сотрудничал со Сталиным. Просто с 22 июня 1941 года по 9 мая 1945 года основной целью обоих было победить Гитлера.

Весной 1917 года тоже было налицо тактическое совпадение целей, даже без совместных договорённостей. Это хорошо видно из опубликованной немецким исследователем Вернером фон Хальвегом в 1957 году в Лейдене секретной германской дипломатической переписки, относящейся к проезду Ленина. В 1990 году эти документы были впервые опубликованы и в СССР в русском переводе. Их анализ лишний раз подтверждает, что ни о каком финансировании Ленина немцами и «двойном дне» переезда Ленина говорить не приходится.

Тем не менее по сей день имеет широкое хождение версия эмигрантского историка С.П. Мельгунова, запущенная им в оборот в 1940 году в книге «Золотой немецкий ключ большевиков». Мельгунов с документами, изданными В. Хельвегом, знаком, естественно, не был и опирался на антиленинские слухи. Впрочем, и сегодня антиленинцы опираются на них же. Так, Б.И. Греков в 1998 году, описывая деятельность прогерманской Лиги нерусских народов России (Лиги инородцев России), «многозначительно» намекал:

«Одним из важнейших теоретических положений, составляющих основу деятельности Лиги, было право наций на самоопределение. В этом её программа оказалась сходной с большевистской… В литературе о Лиге упоминаются также связи Ленина с Кескюлой (эстонец, работавший в Лиге. – С.К.), который якобы передавал Ленину германские деньги. Правда, прямых документальных подтверждений этого обстоятельства нам найти не удалось…».

Здесь всё состряпано по рецептам информационной войны, причём Б. Греков без разысканий в секретных архивах мог бы путём простого знакомства с работами Ленина 1917 и 1918 года убедиться, что большевики провозглашали право нерусских народов России на самоопределение всего лишь как принцип, а не как рычаг развала единой России. Ленин сразу же подчёркивал, что большевики не сторонники малых государственных образований, а сторонники социалистической федерации народов. Собственно, государственная практика Ленина после Октября 1917 года и была направлена на максимально возможное воссоединение всех национальных регионов бывшей Российской империи под рукой Москвы. (Что к 1921 году и произошло почти в полном объёме.)

Вернувшись в Россию, Ленин говорил, конечно, и о мире или о хотя бы перемирии для всех воюющих сторон. Но в качестве основополагающей он выдвинул идею не немедленного мира, а идею немедленной социалистической революции, причём в общеевропейском формате. В случае такой революции и её успеха вопрос о мире решался бы автоматически – легко и попутно.

«Апрельские тезисы» как программа социальной революции

ЛЕНИН приехал в Петроград поздно вечером 3 апреля (16 апреля по новому стилю) 1917 года. На Финляндском вокзале ему устроили восторженную встречу, был выстроен почётный караул. По пути во дворец Кшесинской, где разместился штаб большевиков, Владимир Ильич несколько раз обращался с броневика к толпам встречающих с краткими речами. Это были, естественно, просто агитационные призывы, однако наутро 17 апреля Ленин дважды выступал деловым образом. Вначале на хорах Таврического дворца он сделал доклад для большевиков – делегатов Всероссийского совещания Советов рабочих и солдатских депутатов, а потом повторил свою речь уже на объединённом собрании большевиков и меньшевиков, участвовавших во Всероссийском совещании Советов.

Всероссийское Совещание было созвано Исполнительным комитетом Петроградского Совета и проходило в Петрограде с 11 по 16 апреля н. ст.

Состав Петроградского Совета, как уже говорилось, был тогда преимущественно эсеровско-меньшевистским. Председателем Петроградского Совета первого созыва стал лидер меньшевиков Карло Чхеидзе, другой лидер меньшевиков – Ираклий Церетели – был членом Исполкома Петросовета… Заместителем председателя состоял центрист Матвей Скобелев, в первое руководство Петросовета входили лидеры эсеров Виктор Чернов и «трудовик», затем перешедший в эсеры, Александр Фёдорович Керенский… Последний, правда, быстро перескочил ещё и из кресла зампреда Совета в кресло министра юстиции первого состава Временного правительства, но и без «Александры Фёдоровны» в первом Петроградском Совете претенциозных политических уродов хватало. Скажем, Церетели вернулся из ссылки 19 марта 1917 года и сразу же вошёл не только в состав Исполкома Петроградского Совета, но и в контактную комиссию по координации деятельности с Временным правительством для подготовки вхождения меньшевиков и эсеров в правительство, которое произошло 5 мая 1917 года.

Поэтому не исключаю, что срок окончания Всероссийского совещания Советов эсеры и меньшевики из Петросовета намеренно «подгадали» так, чтобы Ленин не успел на нём выступить и, во всяком случае, не смог активно в нём участвовать. Зная взгляды и умение Ленина убеждать аудиторию, можно было предполагать всякое, в том числе если и не немедленный, то достаточно быстрый переход влияния на народную массу к большевикам.

Собственно, так оно дальше и происходило, хотя и не в том темпе, в каком бы следовало.

Между прочим, на Финляндском вокзале Чхеидзе и Скобелев, приветствуя Ленина от имени Петросовета, выразили надежду, что он-де найдёт с ними общий язык. Однако Ленин прошёл к броневику и бросил в массы призыв: «Да здравствует социалистическая революция!»

Впрочем, от апреля 1917 года до Октября 1917 года должно было пройти не полгода, а целая историческая эпоха – века, спрессованные в шесть месяцев. Пока массы шли не за большевиками.

На Всероссийском совещании Советов были представлены Петроградский и 82 местных Совета, а также Советы армейских частей фронта и тыла. Главные вопросы: о войне, об отношении к Временному правительству, об Учредительном собрании, а также аграрный вопрос, продовольственный и другие. Тон задавали меньшевики и эсеры, дважды витийствовал «патриарх российского марксизма» меньшевик Георгий Плеханов, и Совещание заняло позицию «революционного оборончества». За продолжение войны было подано 325 голосов, против 57. Было вынесено решение о поддержке Временного правительства, а большевика Старостина, призвавшего к окончанию войны, дружно освистали под не менее дружный социал-патриотический топот делегатов.

Не успел Ленин ступить на русскую землю, а газета группы Плеханова «Единство» уже написала, что Лениным-де «водружено знамя гражданской войны в среде революционной демократии». Конечно, это была чепуха (я ещё к этому вернусь), но Ленин действительно сразу же взял быка за рога, и уже 4(17) апреля на собрании большевиков и меньшевиков заявил:

– Мы– вовсе не пацифисты. Но основной вопрос: какой класс ведёт войну? Класс капиталистов, связанный с банками, никакой другой войны кроме империалистической, вести не может. Стеклов, Чхеидзе всё забыли. Когда читаешь резолюцию Совета рабочих депутатов, поражаешься, как люди, заявляющие себя социалистами, могли вынести такую резолюцию. Воззвание Совета рабочих депутатов– там нет ни одного слова, проникнутого классовым сознанием. Там сплошная фраза! Единственное, что губило все революции, это фраза, это лесть революционному народу…

Как часто потом Ильича обвиняли в том, что он якобы потакает низменным страстям толпы, соблазняет народ красивыми речами, а вот она – правда о Ленине. Только приехав в Россию, он сразу же заявил, что льстить народу большевики не должны. Потому что обман народа – гибель революции…

Ленин был категоричен и в другом:

– Войну можно кончить лишь при полном разрыве с международным капиталом. Войну породили не отдельные лица, а международный финансовый капитал… Революционное оборончество– измена социализму. Что делать? Разъяснять, что такое социализм. Мы не шарлатаны. Мы должны базироваться только на сознательности масс. Если даже придётся остаться в меньшинстве– пусть. Стоит отказаться на время от руководящего положения, не надо бояться остаться в меньшинстве…

Что показательно! Ленин, впервые в своей жизни легально получивший в России обширную аудиторию, сразу же повёл себя как лидер, приверженный правде и только правде и говорящий с народом языком, понятным народу. Он предупреждал:

– К народу надо подходить без латинских слов, просто, понятно… Что своеобразно в России, это гигантски быстрый переход от дикого насилия к самому тонкому обману… Мы не хотим, чтобы массы верили нам на слово… Мы хотим, чтобы массы опытом избавились от своих ошибок… Когда массы заявляют, что не хотят завоеваний, – я им верю. Когда Гучков и Львов говорят, что не хотят завоеваний, они– обманщики. Когда рабочий говорит, что хочет обороны страны, – в нём говорит инстинкт угнетённого человека…

Ленин был, конечно, прав. Он был не против обороны Отечества, он всего лишь призывал народ вначале обрести это Отечество, обрести в нём права человека, а уж потом его защищать.

И то, что было сказано им 17 апреля 1917 года в устном докладе, он немедленно изложил в статье «О задачах пролетариата в данной революции».

Статья была опубликована в № 26 «Правды» 20 апреля (7 апреля по старому стилю) 1917 года и содержала знаменитые тезисы, которые назвали «Апрельскими». Ленин начал писать их ещё в пути, по дороге в Россию, и 17 апреля передал одному из членов редакции «Правды» с настоятельной просьбой напечатать в ближайшем номере, однако реально статья с тезисами была опубликована чуть позже.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ щепетильность Ленина (как часто его обвиняли в противоположном!) проявилась в том, что он сразу же предупредил читателей «Правды»:

«Приехав только 3 апреля ночью в Петроград, я мог, конечно, лишь от своего имени (жирный курсив мой. – С.К.) и с оговорками относительно недостаточной подготовленности, выступить на собрании 4 апреля…».

Иными словами, признанный лидер большевиков, Ленин до одобрения его тезисов Центральным Комитетом РСДРП(б) не считал возможным подавать их как партийную программу! При этом он далее писал, что «изготовление письменных (здесь и далее курсив Ленина. – С.К.) тезисов» он предпринял для облегчения работы не только себе, но и «добросовестным оппонентам» и что он «передал их текст тов. (жирный курсив мой. – С.К.) Церетели»…

Как видим, Ленин ещё рассматривал Акакия Церетели как товарища по борьбе за новую Россию. Так о какой «гражданской войне в среде революционной демократии» тут можно было говорить? Да, Ленин критиковал Петросовет, но это была пока что товарищеская критика, и не вина Ленина, что меньшевики и эсеры к ней не прислушались.

Ленин был в своих основных мыслях в апреле 1917 года твёрд и категоричен, но он всегда был твёрд и категоричен, потому что за его твёрдой позицией всегда стояли долгие размышления. Тем не менее в первый момент категоричностью Ленина были смущены даже некоторые большевики, особенно Розенфельд-Каменев, который никогда особенно «твердокаменным» не был. На следующий день после публикации в «Правде» статьи Ленина с «Апрельскими тезисами», та же «Правда» писала: «Схема т. Ленина представляется нам неприемлемой, поскольку она исходит от признания буржуазно-демократической революции законченной и рассчитана на немедленное перерождение этой революции в социалистическую». Впрочем, в массовой части большевистской партии подобные мнения погоды уже не делали – Ленин как никто умел разгонять тучи любых сомнений!

Что же до непосредственно «Апрельских тезисов», то их было десять. И все они были политически безупречны и исторически актуальны. Актуальны по сей день! А точнее, актуальны не столько для нынешнего реального – тупого и подлого, антисоветского «путинского» дня, сколько для возможного завтрашнего – умного и весёлого, советского дня.

Вот эти тезисы, данные ниже в частичном сокращении, с небольшими моими комментариями…

«1. В нашем отношении к войне, которая со стороны России и при новом правительстве Львова и Кº остаётся грабительской, империалистической войной в силу капиталистического характера этого правительства, недопустимы ни малейшие уступки „революционному оборончеству“.

На революционную войну, действительно оправдывающую революционное оборончество, сознательный пролетариат может дать своё согласие лишь при условии: а) перехода власти в руки пролетариата и примыкающих к нему беднейших частей крестьянства; б) при отказе от всех аннексий на деле, а не на словах; в) при полном разрыве со всеми интересами капитала…».

Что здесь неясного или неверного?

Россию защищать от внешнего врага надо, но вначале надо установить в России народную власть, которая будет вести войну в целях изгнания оккупантов со своей территории, а не в целях захвата черноморских проливов и не в целях военных прибылей капитала.

Это ведь и сейчас злободневно: не Чечню надо было «усмирять», а выборным путём изгнать из власти в Кремле тот капитал, который породил Чечню, который поощряет националистов и на ровном месте разжигает национальную вражду между народами России, между Россией и Украиной.

«2. Своеобразие текущего момента в России состоит в переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии в силу недостаточной сознательности и организованности пролетариата, – ко второму её этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоёв крестьянства…

Это своеобразие требует от нас умения приспособиться к особым условиям партийной работы в среде неслыханно широких, только что проснувшихся к политической жизни. масс пролетариата…».

И тут всё ясно! Как мог иначе мыслить политик, исходящий из интересов трудящихся? В России пало самодержавие, и это – хорошо! Плохо то, что власть осталась у привилегированных. Однако если народная масса пришла в движение, если она стремительно политизируется и сдвигается «влево», то необходимо довести её сознание до понимания того, что революцию надо довести до конца. Надо создать власть, кровно связанную не с помещиками, капиталистами и финансовыми олигархами, а с людьми труда – промышленного и сельского.

Ленин был прав в 1917 году, но его правота сохраняется и спустя сто лет! В 1991 году – в силу недостаточной трезвости ума и дезорганизации народов СССР горбачёвцами и ельциноидами – эти народы утратили Советскую власть, и теперь необходимо вернуть власть в России трудящимся.

«3. Никакой поддержки Временному правительству, разъяснение полной лживости всех его обещаний…».

Обещания Временного правительства в 1917 году были действительно пустым звуком, а точнее, намеренным, наглым обманом народа. Но разве не то же самое надо сказать о современном правительстве «Единой России», единолично правящей Россией вопреки интересам народа и во имя интересов двух-трёх процентов населения?

«4. Признание факта, что в большинстве Советов рабочих депутатов наша партия в меньшинстве, и пока в слабом меньшинстве, перед блоком всех мелкобуржуазных оппортунистических, поддавшихся влиянию буржуазии и проводящих её влияние на пролетариат элементов от народных социалистов, социалистов-революционеров до… Чхеидзе, Церетели… и пр. и пр.

Разъяснение массам, что С.Р.Д. (Советы рабочих депутатов. – С.К.) есть единственно возможная форма революционного правительства и что поэтому нашей задачей, пока это правительство поддаётся влиянию буржуазии, может явиться лишь терпеливое, систематическое, настойчивое, приспособляющееся особенно к практическим потребностям масс, разъяснение ошибок их тактики.

Пока мы в меньшинстве, мы ведём работу критики и выяснения ошибок, проповедуя в то же время необходимость перехода всей государственной власти к Советам…».

Этот тезис прямо обращён и к современным коммунистам. Терпеливое, систематическое, настойчивое, учитывающее практические потребности масс разъяснение их ошибок, разъяснение иллюзорности надежд на капиталистический строй в России – вот разумная линия КПРФ, последовательно игнорируемая Геннадием Зюгановым и его окружением…

Вернёмся, однако, к ленинским тезисам:

«5. Не парламентарная республика – возвращение к ней от С.Р.Д было бы шагом назад, – а республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху.

Устранение полиции, армии (т. е. замена постоянной армии всеобщим вооружением народа), чиновничества…»

Если хорошо подумать, то должно быть ясно, что для широких народных масс, живущих своим трудом, Советская власть есть наилучшая форма обеспечения интересов трудящихся, о чём Ленин сразу по возвращении в Россию и сказал. И мысль Ленина не устарела! После двадцати трёх лет существования бездарной и антинародной Государственной Думы РФ это видно вполне отчётливо.

Идея замена постоянной армии всеобщим вооружением народа была для того момента тоже абсолютно верной. И не только для того времени: в современной Швейцарии при наличии небольших кадрированных вооружённых сил эффективный армейский резерв – это практически весь народ! Всё мужское население, имея на руках личное оружие, регулярно проходит переподготовку, так что нейтралитет Швейцарии гарантируют не только швейцарские банки, но и автомат мужа и отца в чулане рядовой швейцарской семьи.

Особенно же здорово выглядело окончание пятого ленинского «апрельского» тезиса. Я его даже выделю жирным шрифтом:

«Плата всем чиновникам, при выборности и сменяемости всех их в любое время, не выше средней платы хорошего рабочего».

Вот уж тут Ильич бил прямо в лоб всей и тогдашней, и нынешней продажной, коррумпированной чиновной сволочи! Если народы России хотят иметь будущее, то они рано или поздно обеспечат в своём Отечестве именно тот порядок вещей, который Владимир Ильич Ленин предлагал ещё в 1917 году и который Сталин реализовал в виде партмаксимума – ограничения зарплаты для профессиональных партийных работников. Это хрущёвцы стали жить жирно, убив и оболгав Сталина и Берию, а брежневщина разврат элиты закрепила.

Следующий, шестой тезис Ленина также даёт пищу для современных размышлений российских масс над ним:

«6. В аграрной программе перенесение центра тяжести на Советы батрацких депутатов.

Конфискация всех помещичьих земель.

Национализация всех земель в стране, распоряжение землёю местными Советами батрацких и крестьянских депутатов… Создание из каждого крупного имения… образцового хозяйства под контролем батрацких депутатов и на общественный счёт».

Этого тезиса ждало от политиков всё крестьянство России, и особые разъяснения тут не требуются, но обращу внимание на то, что Ленин ещё весной 1917 года высказал плодотворную идею сохранения сельскохозяйственных латифундий в виде советских хозяйств – совхозов. Если знать, что основную часть товарного (то есть на продажу) зерна в царской России производили именно крупные капиталистические хозяйства, то точностью мысли Ленина можно лишь восхищаться!

Уже на собрании большевиков 4(17) апреля 1917 года Ленин пояснял:

– Есть богатый мужик, есть батрак. Ему если даже дать землю, – он всё равно хозяйства не создаст. Нужно создать из крупных имений образцовые хозяйства, с хозяйством на общих началах…

Сегодня возврат к совхозам – тоже задача дня, как и следующая задача, поставленная Лениным перед Россией в 1917 году и вновь ставшая насущной через сто лет:

«7. Слияние немедленное всех банков страны в один общенациональный банк и введение контроля над ним со стороны С.Р.Д.»

Это самый краткий из «апрельских» тезисов, и понятно – почему! Если исходить из интересов огромного большинства народа, а не привилегированной имущей кучки, то здесь всё бесспорно как для 1917-го, так и для 201n-го года.

Потому седьмой тезис и был краток, что стоит ли вокруг очевидного долгие речи разводить?!

На собрании 4(17) апреля Ленин, напомнив о формуле Маркса, что банк – это, вообще-то, «форма общественного счетоводства», сказал:

– Война учит экономии, все знают, что банки расхищают народные силы. Банки– нерв, фокус народного хозяйства. Мы не можем взять банки в свои руки, но мы проповедуем объединение их под контролем Совета рабочих депутатов…

Ленин был, как видим, вначале весьма умерен, требуя не национализации, а контроля, и повторил эту мысль в восьмом тезисе:

«8. Не „введение“ социализма как наша непосредственная задача, а переход тотчас лишь к контролю со стороны С.Р.Д. за общественным производством и распределением продуктов».

К тому времени, когда Ленин выдвинул этот тезис, в России, при сильном товарном голоде, простаивали немалые производственные мощности. Капиталисты начинали сворачивать и имеющееся производство, чтобы иметь рычаг для давления на рабочих, то есть проводили политику локаута (от английского «lok-out» – «запирать дверь перед кем-либо»). С другой стороны, в стране развилась бешеная спекуляция, поэтому для трудящихся России в 1917 году и этот ленинский тезис в особых комментариях не нуждался.

Если учесть, что путинский режим наплевательски относится к сохранению и развитию важнейших отечественных отраслей промышленности – от авиационной промышленности до производства витаминов, если учесть, что сегодня мы в любом магазине переплачиваем за товар вдвое, втрое, а то и вчетверо по сравнению с экономически обоснованной ценой, то…

То и здесь к Ленину не мешало бы прислушаться уже нам, потомкам тех, кто под руководством Ленина совершил Октябрьскую революцию.

Девятый «апрельский» тезис касался вопросов чисто партийных: необходимости немедленного съезда партии [VI съезд РСДРП(б) прошёл с 26 июля по 3 августа 1917 года]; перемены и исправления программы партии по ряду пунктов и изменения названия партии.

Остановлюсь на последнем… Февральскую революцию большевики встретили как отдельная партия – Российская социал-демократическая партия (большевиков) – РСДРП(б), но в России были и «просто» социал-демократы, то есть меньшевики разного рода оттенков. Считались социал-демократами и лидеры того II Интернационала, которые отказались от идеи социализма как политической власти трудящихся и с началом первой Мировой Бойни перешли на позиции социал-шовинизма. Поэтому на собрании большевиков 4(17) апреля Ленин предложил:

– Лично от себя… Предлагаю переменить название партии, назвать Коммунистической партией. Название «коммунистическая» народ поймёт. Большинство официальных социал-демократов изменили, предали социализм…

С этим предложением Ленина соглашались туго, и он резко бросил:

– Вы боитесь изменить старым воспоминаниям. Но чтобы переменить бельё, надо снять грязную рубашку и надеть чистую… Слово «социал-демократия» неточно. Не цепляйтесь за старое слово, которое насквозь прогнило. Хотите строить новую партию, и к вам придут все угнетённые…

Увы, не все в партии были тогда готовы расстаться со старыми воспоминаниями, да и за «единство» с меньшевиками кое-кто цеплялся… Так что РСДРП(б) была переименована в РКП(б) – Российскую Коммунистическую партию (большевиков) – не сразу после Февраля, а лишь после Октября 1917 года – в марте 1918 года, на VII съезде партии.