Текст книги "Откровения у костра. Эротические истории. Любимый Иркутск"

– Прямо по коридору, почти до конца и потом налево. Тебя проводить? – засуетилась Кира.

– Не, я сам разберусь, – успокоил девушку Владимир.

Снова хлопнула дверь боксёрской раздевалки. Появился Андрюха Ильиных, он тоже закончил бой на первой минуте. Пока его соперника откачивал дежурный медперсонал, он со всех ног помчался в избу-читальню. Так раньше называли вместилище книг, предназначавшихся для повышения уровня знаний рабочих и крестьян. Только наша изба была подобна вещательной радиостанции «Спокойной ночи, малыши» для всех соперников. А вещала она в узком кругу раздевалки для узкого круга друзей-боксёров.

– Пацаны, я чё, пропустил много или нет? – забеспокоился Андрей.

– Не, не много. Игорёха, значит, с Габриэлой кувыркались, а Вовка поссать пошёл в общий на весь этаж туалет, – успокоили парня слушатели.

То, что было дальше, смутило многих. От услышанной информации у парней уши стали сворачиваться в трубочку. Вовка, облегчившись, пошёл назад в комнату, где на кровати его ждала вся разгорячённая девушка Кира. Володя был голый и завёрнут в белые простыни. А чего одеваться-то, когда отлучаешься всего-то на пару минут. И вот это приведение скользит по полу женского общежития и не знает, в какую комнату ему надо входить. Двери всех комнат практически одинаковые, а номер своей комнаты ему в голову не пришло запомнить. Да и подумать об этом он не мог. Как же, ведь моча в голову ударила. Он собрался было закричать: «Игорь, ты где?»

Первые звуки начали покидать его дрожащие губы. Как вдруг открылась какая-то дверь. И чья-то крепкая девичья рука затянула наше приведение в чёрное пространство незнакомой комнаты. Оно и понятно, голый мужик в женском общежитии ночью – хорошая приманка и награда для одиноких женских сердец, и не только сердец… Вовка сильно не сопротивлялся. Его мацали женские губы, ласкали несколько пар нежных девичьих рук. Он был в плену и одновременно в рабстве у четырёх девчонок. Правда, это рабство было таким сладким и чарующим. Пока девчонки не насладятся крепким боксёрским телом, рассчитывать на освобождение из плена не приходилось. И Володя отдался сексуальным фантазиям девчонок без оглядки, погрузившись в мир неведомых коллективных чувств оргазмического удовольствия.

Чтобы Кира не сходила с ума от невосполнимой утраты, Габриэль позвала её в постель к себе с Игорем. Она пожалела изнемогающую страстью свою подругу. Она не зажлобилась, она смогла поделиться удовольствием.

«Ну, Игорёха, держись, будет битва с двумя спарринг-партнёрами одновременно», – подумал наш боксёр.

Битва была сладкой, жаркой и бескомпромиссной. В целом эта ночь оказалась счастливой для многих обитательниц студенческого общежития, ну и наших парней, конечно. Не каждый день такое бывает.

Вдруг снова распахивается дверь раздевалки. На пороге появляется Виктор Седой. Он разорвал своего соперника в первом раунде. От обрушившегося шквала ударов противник упал на второй минуте боя.

– Чё, пацаны, моя очередь еще не настала, о своём коротеньком ночном приключении рассказывать? – спрашивает он друзей.

– Не, щас Вовка с Игорёхой только отстрелялись со своими воспоминаниями о женской общаге. Если не врут, то это круто. Такое наяву даже представить трудно, повезло пацанам, однако.

В разговор начал вступать Михаил. Он с Любой встретился, как и договаривались, на противоположной стороне улицы. И они на небольшом расстоянии друг от друга направились к Любе. Люба шла впереди, а Миша чуть поодаль от неё. Конспирация дело не лишнее, если в ответ можешь получить месть криминального авторитета. Далеко идти было не надо. Прошли уже мимо кинотеатра «Пионер». Тут с улицы Карла Маркса Люба свернула вправо на примыкающую улицу Бабушкина, вот уже дом №2. В этом старом двухэтажном деревянном доме на первом этаже и была расположена квартира Любы. Вот наши заговорщики уже нырнули в темноту коридора. Вот они уже в квартире. Ставни закрыты, но Люба свет не включает. Понятное дело – засветиться она не хочет.

Вдруг Миша почувствовал на себе крепкие объятия девушки. Она впилась в него голодным поцелуем. Её одежда стала слетать, как по мановению волшебной палочки, обнажая великолепные формы девушки. Он не заметил, как и сам оказался совершенно голым. Люба повалила его на кровать, она целовала своего кавалера. Её губы находились то вверху у губ Михаила, то они опускались вниз к его животу. И от этих тонких и нежных прикосновений парень начинал отрывисто дышать и постанывать. Акт любви был воистину сумасшедшим. Люба отдавалась со звериной страстью, она рычала и кричала. Она завывала и плакала. Она наслаждалась и одновременно мстила своему уголовному авторитету, погрязшему в распутстве. Михаил не помнил, сколько продолжалось это безумие. Ощущения пространства и времени в нём спутались и перемешались. Сквозь щели в ставнях в комнату начал пробиваться утренний свет. Любовники лежали рядом обессиленные. Люба уже не проявляла нежности к Михаилу. Она насытилась сексом с Михаилом и чувством мести к своему Свату. В комнате становилось прохладно. От угасающей печи уже не исходило потребного количества тепла. От Михаила не исходил уже знойный энергетический порыв. Он понимал, что исполнил свою роль и надо сматываться, пока не наступили какие-нибудь приключения.

– Миша, расколи, пожалуйста, полено и подбрось дрова в печку. Слишком холодно становится уже, – прошептала Люба.

Миша подошёл к печи, открыл дверцу и кое-как засунул туда полено целиком. Почему-то рубить его на части Миша не захотел.

– Мишка, ты что, печку никогда не топил? – заулыбалась Люба, глядя на понурую фигуру Михаила. – Миш, ты что, обиделся на меня? Что я после этого, ну… кажусь тебе холодной? Не думай так, пожалуйста. Ты мне очень нравишься, я это поняла ещё в ресторане. Ты меня очень сильно порадовал. Ты, можно сказать, спас меня от неминуемой смерти. Ты убил мою депрессию.

Она подошла и нежно поцеловала парня. Миша обнял Любу за плечи. В печке затрещали угли, языки пламени охватили полено. Заструилось мягкое тепло. Наши молодые люди приблизились к очаровательному рубежу, за которым спряталась огненная страсть. В это момент дверь квартиры начали сотрясать угрожающие звуки ударов.

– Любка, открывай, я знаю, что ты здесь! Убью гадину! Кто там у тебя?! Всех зарежу!

Потом эти звуки и аналогичные крики перемещались от одного окна к другому и опять возвращались к двери. Уголовный авторитет по кличке Сват бесчинствовал. Видимо, кто-то из ресторана цинканул ему, что Любка ушла с каким-то парнем из очень крутой компании. Они чурок отметелили, и от ментов пришлось, типа, линять. Люба по-быстрому надела халатик на обнажённое тело и начала со страху метаться по квартире.

– Миша, давай ныряй в подполье.

Она открыла заветную крышку убежища.

– Сват – бешеный, он может натворить такое, что лучше от этого спрятаться.

– Нет, Любаша, я не буду сидеть в подполье и слушать, как он тебя убивает. Я лучше его сам прибью. Давай включай свою женскую сообразительность. Женщины могут поступить так, что из своей бабьей вины произойдёт такое преобразование, что мужик будет по уши виноват сам, будет ползать на коленях и просить прощение. Мне мой старший брат о таких чудесах рассказывал, – взбодрил Любу Михаил.

Пока Сват тарабанил в ставни окна спальной, Михаил встал у входной двери квартиры таким образом, чтобы, когда она откроется, он оказался бы в необозримом пространстве за дверным полотном. Наконец Люба стала играть роль только что пробудившейся ото сна любящей жены.

– Сват, это ты, что ли, там долбишься? Разбудил меня сволочь. Чё, нагулялся уже или как?

Сват затих и начал прислушиваться.

– А ты чё, Любка, сразу-то не откликнулась? – стоя у окна спальни уже спокойным, но настороженным голосом стал вещать муж.

– Да я вчера в кабаке лишнего на грудь приняла. Всё тебя окаянного ждала, а тебя всё нет и нет.

– Ладно, отворяй двери, я сейчас приду.

– Хорошо, вот только халат накину.

Она подошла к двери, соразмерив взглядом позицию Михаила с пространством открываемой двери. Всё вроде нормально.

– Иду, иду, Сват. – И она открыла дверную защёлку.

Сват пулей устремился в спальню, чтобы развеять свои сомнения о неверности супруги. А Миша в распахнутую дверь сделал шаг навстречу жизни без угроз и без смертельных опасностей. В сенях он неуклюже запнулся по причине полной темноты. Что-то задел, зацепил, и сверху на него посыпалась детская оцинкованная ванна и тазы. Под этот грохот Миша вышел на улицу и присел на завалинке справа от входа в квартиру. Его распирало от смеха. Он, как герой-любовник, вышел сухим из воды. Но он держал под вниманием входную дверь квартиры, которую только что покинул. Вдруг Сват выскочит, услышав грохот ванны. Вдруг придётся вступать в схватку с обманутым мужем. Но никто не вышел ни через пять, ни через десять минут. Может, Сват собздел и не захотел нарываться. Вполне возможно, что для него было безопаснее поверить жене и не дёргаться.

Дверь раздевалки опять распахнулась. В комнату начал медленно заходить наш тяжеловес Коля Лысенко. Из его носа текла кровь. Под двумя глазами расплывался, набирая силы, свежий фингал. Он был ранее многократным чемпионом, правда, чемпионство это было формальным. В его тяжёлой весовой категории в подростковом возрасте на соревнованиях не было конкуренции. Порой он был единственным представителем в своём весе. Вот и присваивали ему звание победителя турнира без единого боя. Легковесам приходилось за одни соревнования проходить по пять и более боёв. Их чемпионство было заслуженным, в отличие от Колиного халявного. Коля был хоть и большим, но бздюлявым парнем. Сила характера его покидала, когда он получал достойный отпор противника. Вот и в этот раз он сдал бой уже в первом раунде. Проиграл вчистую, хотя начал с серии убедительных ударов, так нам потом пояснил тренер.

– Колян, чё у тебя на роже? Пиздячка не смогла пролететь мимо? – начали подкалывать исполина пацаны.

– Да, я понял, что с соперником не справлюсь. Вот и лёг в первом раунде. Да ещё истории ваши хотелось дослушать, – начал оправдываться тяжеловес.

– Опоздал ты, Коля, осталась только история Витьки Седого, а она короткая, как он сам сказал. Витюха, ну давай, излагай.

– Излагать-то особенно нечего. Приехали мы с девчонками Зоей и Мариной к ним домой. Поднялись на второй этаж деревянного барака. При входе в квартиру девчонки, а они оказались родными сёстрами, мне говорят:

– Витя, проходим к нам в спальню потихонечку. Наш козёл батя свирепый как бык. Он может много шуму и неприятностей устроить.

– Так пусть выходит козёл на смертный бой, – заорал слабо ориентирующийся в ситуации чемпион по боксу.

– Посиди на сундуке в подъезде, подожди нас, – испуганные девчонки захлопнули перед носом Виктора дверь своей квартиры.

Витька присел и начал включать сообразиловку.

«Блин, это же я в гости припёрся, а не ко мне пришли незваные люди. Это их батя вправе обидеться на молодого нахала. Если я набью ему морду, вряд ли буду прав. Пойду-ка я домой», – рассудил пьяный несостоявшийся Ромео.

Виктор спустился вниз. Он не стал дожидаться, когда у девчонок в квартире нормализуется обстановка. Он шагал под рёв какой-то турбины, включённой в аэропорту. Её мерзкий звук сопровождал его, пока Виктор не пришёл к себе домой на бульвар Постышева.

Снова открылась дверь в раздевалку. Боксёры уже укладывали свои вещи в сумки. Собирались к отправке домой в свой родной Иркутск.

Пришедший главный тренер Виктор Петрович Донов поинтересовался:

– Чего вы, пацаны, такого тут перед боем рассказывали друг другу, что бои закончили победами в первом раунде, нокаутами? Уложили всех своих соперников. Коля только один проиграл, а, по сути, сдал бой тоже в первом раунде.

Парни задумчиво молчали.

– Серёга, просвети меня, если не секрет, – Виктор Петрович обращается ко мне.

– Нет, никаких секретов у нас не обсуждалось. О бабах мы говорили, Петрович, о бабах.

– Так что на первенстве России тоже о бабах разговаривать будем, чтобы победить с таким же эффектом, – засмеялся наш любимый тренер Виктор Петрович Донов.

4. Лебедь и Оглобля

Девяностые годы двадцатого столетия. Свежий ветер перемен охватил озябшую Россию. Пришёл конец коммунистическому режиму, так его называли демократы. Но взамен ему пока ещё ничего не появилось. Только гидра капитализма постепенно начала вползать на территорию одной восьмой суши нашей планеты. Ей очень хотелось взять под полный контроль нашу многострадальную страну. Но в России не дурачки живут. Наши люди тоже стали подстраиваться под постулаты рыночной экономики. Прибыль и только прибыль, любой ценой, как на Западе.

«Извини, пацан, понимашь, ничего личного – это бизнес, так сказать», – стало почти повсеместной нормой в общении с неудачником. Мы вместе со своей страной продвигались к не очень понятному, но вроде бы светлому капиталистическому будущему. И как выяснилось потом, с безобразным нечеловеческим лицом, или даже рожей.

Женя Лебедев сидел в приёмной Наташи Оглоблиной. Она сейчас видная фигура на иркутском бизнес-небосклоне. А ещё совсем недавно на манеже стадиона «Труд» спринтер-легкоатлет Лебедь (так называли его пацаны) любовался спортивной точёной фигурой Наташи Оглобли (так называли её девчонки-завистницы за высокий рост и великолепное изящное телосложение). Она чемпионка по художественной гимнастике многих первенств страны. Так уж получилось, что Наташа однажды отказывала Лебедю при его попытке вступить с ней в близкие любовные отношения. Но это было давненько. А сейчас Евгения привёл к ней совсем не сексуальный, а другой вопрос – чисто коммерческий. Предстояли публичные торги на сладкие иркутские объекты: магазины «Детский мир» и «Тысяча мелочей». Государство избавлялось от части имущества, чтобы пополнить свой не очень полноводный бюджет.

А госчиновники беспокоились о том, чтобы путём поборов с претендентов на обладание государственным имуществом пополнить свои семейные доходы.

Шла закулисная борьба. Кто сколько запулит левого бабла в городскую администрацию, чтобы стать победителем этих «соревнований». Женька занёс кучу денег в качестве благодарности за будущую победу. Он собрал все свои сбережения. Занял у друзей под залог квартиры, машины. Короче, или пан, или пропал. Но его деликатно предупредили, что есть конкурент Наташа Оглоблина. Про неё ходила дурная молва. Что, типа, Наташка знает кому дать, и не только денежки, ведь она ещё и красавица вдобавок. Напраслину на неё наводили. Наташа была предприимчивой, с врождённой коммерческой хваткой. Она хорошо ориентировалась во взаимоотношениях с чиновничьим стадом. Давала и брала своё сполна. Она уже стала собственницей многих центровых объектов города Иркутска. Вела успешный торговый бизнес. Открыла художественную картинную галерею. Кроме этого, занималась благотворительностью. И ещё, как уж это повелось, она стала депутатом. Пусть не российского масштаба, а регионального.

– Наташа, у меня к тебе большая просьба будет, – робко забормотал Евгений, когда пришла его очередь войти в кабинет бизнес-леди.

– Во-первых, не Наташа, а Наталья Брониславовна. Во-вторых, я знаю, зачем ты ко мне припёрся. Ты, Евгений Викторович, спринтер, на короткие дистанции бегаешь, в прямом и переносном смысле этого слова. А я далеко смотрю вперёд, стратегически размышляю. Пиз@уй отсюдова. Нет у меня времени с тобой тут вату катать и сопли на кулак наматывать. Извини, ничего личного, – сказала как отрубила, убив все Женькины надежды, бизнесвуменша.

Всё рухнуло для Евгения. Жизнь покатилась под откос.

Но прошло не очень много времени, и в приёмной крутого бизнесмена Евгения Викторовича Лебедева уже сидит смиренная Оглобля. Пышногрудая референт Светлана пропускает к начальнику всех посетителей, а на Оглоблю внимания не обращает.

А Наташа сидит и ждёт, когда же её примет этот высокий начальник. Уже вечерело, посетители рассосались. Светлана открыла дверь кабинета своего шефа и, устало и загадочно, с каким-то намёком, произнесла:

– Евгений Викторович, уже поздно. Можно я пойду домой? Мне надо на почту успеть, корреспонденцию отправить. Да ещё сына из садика забрать. А у вас тут осталась всего одна посетительница. Охрану я предупрежу, чтобы не беспокоили.

И вот перед Евгением стоит немного оробевшая Наталья Оглоблина. Она сначала молчала, переминаясь с ноги на ногу. А потом, немного осмелев, одним коротким и замысловатым движением сбросила с себя ажурное платье от Valentino и осталась в полностью обнажённом виде.

– Да, не думал я, что такое может приключиться. Вот теперь ты, дальновидная, у меня, спринтера, стоишь раздетой. Но ты ведь стратегически смотрела вперёд. Как же так получилось, Наталья Брониславовна?

– Женечка, дорогой, в жизни всякое может произойти. Ситуация развернулась так, что сейчас от тебя зависит вся моя дальнейшая судьба. Отзови, пожалуйста, все судебные иски и исполнительные листы у службы судебных приставов. Для тебя это плёвое дело, с твоими-то нефтегазовыми активами, – передёрнув плечиками и запустив эротическую волну своими обнажёнными упругими грудями, томно произнесла Наташа.

Но эта волна, кажется, не захлестнула нашего Евгения. Хотя он начал зримо проявлять некоторую заинтересованность.

– Наталья Брониславовна, а ты стала ещё красивее. Из невинной свежести девичьей угловатой красоты ты с годами приобрела женскую ядрёность и восхитительно округлые формы. Это впечатляет и, не скрою, завораживает. Однако я не испытываю недостатка в женском внимании. И меня сиськами и всем таким прочим не удивишь. Не трать зря времени. Не старайся меня соблазнить. Всему было своё время, – спокойно сказал Евгений.

– Женечка, прости меня, дуру безмозглую, – слёзно пролепетала Наташа, почувствовав в интонациях собеседника робкий эротический оттенок мужской заинтересованности её телом.

– Ладно, уговорила. Я могу отозвать все свои претензии и не трогать твоего имущества, оставив тебя полностью в покое. Но у меня есть всего одно условие. Мне бы хотелось видеть не слёзы и сопли твоей сломленной гордыни, а преодоление тобой некого морального барьера, но не в банальном трахе.

– А как? Скажи мне, Женечка, мой любимый. Я сделаю всё, что ты только пожелаешь. Я только сейчас поняла, как ошибалась, отказывая тебе в близости ранее, в период нашей юности.

– Да не хочу я секса с тобой, Наталья Брониславовна.

От этих слов молодую женщину покоробило. Ни один мужчина в жизни не мог отвергнуть её любви. Они, эти претенденты, за её благосклонность ползали на карачках, готовые заплатить любые деньги, даже отдать свою жизнь за обладание ей хотя бы в течение одной ночи. Как горько принимать и вынужденно осознавать такие слова. Они, как острая бритва, резанули её гордое сердце. Они полосовали её израненную и измученную передрягами душу. Ничего более безжалостно унизительного и оскорбительного Наташа ещё ни одного раза не испытывала, и даже не предполагала, что подобное может произойти на самом деле. Но это произошло. Это оказалось неизбежным.

– А что же я должна буду делать? – с горечью и робкой надеждой в голосе произнесла Наташа. – Чем я могу тебя заинтересовать?

– Ты станцуешь передо мной абсолютно голой. Вернее, исполнишь всю обязательную программу соревнований по художественной гимнастике со всеми прибамбасами и предметами. При этом ты будешь стараться продемонстрировать все красоты своего обнажённого тела, каждый, пусть и затаённый, его уголочек.

– Женя, как такое можно? Ты ставишь меня в ужасное и неловкое неоднозначное положение.

– Тогда, спасибо, Наталья Брониславовна за содержательную беседу. Я тебе ничего не обещал и ничего не должен. Разговор окончен. Можешь оставаться при своих интересах. До свидания. Будь счастлива.

В сознании Наташи зазвонил колокол. Его гулкий и раскатистый набат взбаламутил и поднял из глубины души молодой женщины пену скорбных мыслей. Перед глазами стали проплывать картины свалившейся вместо недавнего богатства нищеты, унылого беспросветного быта, плач сына, физиономия мужа, пьяного от безысходности и нищеты. Это уже было в Наташиной ранней молодости в период перестройки. И возвращаться в это состояние она ни за что не хотела.

«Будь что будет. Гори оно всё синим пламенем, все эти нормы приличия. Он же трахать меня не будет. Поглазеет только. Я это вытерплю ради сына, мужа и благополучия нашей семьи, – подумала молодая женщина. – Мне некуда деваться. Я, как предприниматель, нахожусь в глубочайшем финансовом кризисе. Можно сказать, в полной жопе».

– Хорошо, Евгений Викторович, я согласна на все ваши условия. Но упражнения с предметами: малым и большим мячами, скакалкой, обручем, лентой, вымпелом, шарфом – могут занять много времени. Часа два или три. Это же без перерывов тяжело.

– Ничего, я выдержу, я же никуда не тороплюсь. Вот и договорились! Тогда завтра в 18 часов в моём кабинете. Хорошо, Наталья Брониславовна? – улыбнулся Лебедь.

– Хорошо. Я буду ровно в шесть вечера в вашем кабинете. А как я могу быть уверена, что вы, Евгений Викторович, выполните свои обещания: прекратите иски и преследования моих имущественных прав и интересов и не разорите меня? – одеваясь, спросила Наталья.

– Слово джентльмена – и более ничего. Какие ещё гарантии?

– О-кей, я всё поняла. До завтра.

Наступил завтрашний день. Наташа не могла найти себе места. Она металась по своей ухоженной пятикомнатной квартире с евроремонтом, которую, впрочем, уже успела заложить под кредит банка. Она понимала, что возвратить кредитные деньги уже не сможет никогда. Если, конечно, не произойдёт чудо. Вот уже приближается конец рабочего дня. Скоро ей предстоит прикоснуться к этому чуду. Ей очень хотелось в это верить.

И Наташа уверенной походкой шагнула навстречу будущему счастью своей семьи. Она за это счастье была готова отработать по полной программе.

В кабинете за столом сидел Евгений Викторович. От внезапности распахнувшейся двери он резко отпрянул от своего референта Светланы. Та суетливыми движениями стала нервно поправлять края расстёгнутой блузки и заправлять в бюстгальтер свои роскошные груди, к которым ещё секунду назад нежно припадал её начальник. Евгений Викторович глянул на часы, висящие на стене, и произнёс:

– Наталья Брониславовна, ещё только 17 часов 46 минут. А мы с вами договаривались на 18 часов. Да ещё вы входите без предупреждения и без стука. Как-то нехорошо получается.

Наталья думала, что Евгений весь зашёлся от нетерпения и переживаний. Что он ждёт встречи с ней и этот спектакль обнажённой натуры рождает в его воображении эротические фантазии. А он…

«Правда, груди у Светланы очень красивые, почти как у меня. Но он же никогда не видел меня во всей красе. Чё, не мог дождаться меня, что ли?» – подумала Наталья, а вслух произнесла:

– Извините, Евгений Викторович, что помешала. Но я очень спешила на нашу встречу. Я волновалась и боялась опоздать. Для меня эта встреча необыкновенно важна.

– Да ладно. Будем приступать к эротическому действу, к исполнению взаимных деловых обязательств, – дружелюбно парировал её извинения Евгений Викторович.

Возле огромного французского в самый пол кабинета окна была возвышенная зона. Нет, не духовная возвышенность, а дизайнерское решение по разбивке кабинета на замысловатые зоны разного уровня по высоте от пола. Там, по бокам, стояли два больших горшка с тропическими пальмами. А за окном горели солнечные лучи заката сибирского летнего вечера.

Там и предстояло Наташе в чём мать родила демонстрировать своё спортивное гимнастическое мастерство. Этот подиум и был тем местом, где должно было возродиться её счастье – избавление от долгов и непомерной финансовой зависимости. Которые были вызваны сложившимися обстоятельствами, рискованным и необдуманным менеджментом.

Через пару минут Наташа, забыв обо всём, пустилась обнажённой выполнять каскады высшего пилотажа художественной гимнастики. Она не видела, что в окнах дома напротив многочисленные зрители с восторгом наблюдают за незаурядными умениями депутата регионального законодательного собрания. Она не видела, как референт Светлана постоянно подливала элитный коньяк Hennessy из литровой бутылки в фужер своему шефу. Наверное, основатель известнейшего коньячного дома ирландский офицер Ричард Хеннесси, занявшийся коммерцией после выхода на пенсию в 1745 году, тоже находился во время этого эротического гимнастического урагана в просторном кабинете иркутского предпринимателя. Правда, наблюдал он за этим действием, видимо, изнутри великолепной по форме и содержанию бутылки.

Форма и содержание безумного ритмичного спортивного шоу сводили старого ирландца с ума.

Эти же сумасшедшие ощущения, очевидно, испытывал и наш герой – Евгений Викторович Лебедев. Видимо, поэтому, не допив и 800 граммов коньяка, он самоотверженно свалился лицом в тарелку с изысканными закусками и, уснув, стал носом пускать майонезные пузыри.

Но Наташа этого не видела. Она ни о чём уже не думала. Она должна была продемонстрировать весь соревновательный комплекс упражнений художественной гимнастики. Она должна была во всей красе показать все прелести своего обнажённого тела, каждый его уголочек. И она самозабвенно это демонстрировала. Ведь сейчас она не соревновалась за спортивные медали. На кону стояло нечто невообразимо большее – благополучие её семьи, будущее её сына. Она не могла слышать шквал аплодисментов и восторженное улюлюканье, которые переполняли помещение дома, находящегося напротив окон её подиума. Для невольных зрителей этот танец Наташи в мягких лучах закатного солнца был как необыкновенный и романтический рекламный ролик предвыборной кампании депутата на огромном импровизированном телеэкране.

Но в конце концов, девушка услышала зычный храп её повелителя Женьки Лебедя. И Оглобля, застопорившись, встала колом. В её сознании стали проплывать лица обездоленных ею людей. Тех, которых она при помощи продажных судебных решений или кровожадных братков лишила их кровного имущества, их семейного бизнеса. А Женька видел во сне сквозь алкогольный туман, как он несколько лет назад пытался свести счёты с жизнью, лишившись всех своих денег, по собственной глупости и при милостивом участии Натальи Брониславовны.

Наташа стала терять сознание. В этом смраде эмоциональных всплесков ненависти и тоски, бурливших в недавнем прошлом, ворвавшемся сейчас в этот импозантный кабинет, было трудно дышать.

Референт Светлана открыла окно, чтобы впустить в кабинет свежий воздух. Потом усадила гимнастку в кресло. Налила оставшиеся 200 граммов коньяка в гранёный стакан и поднесла его Наташе. Наташа выпила, оделась и перевела дух.

Потом вооружённая до зубов охрана Евгения Викторовича развезла участников затянувшегося вечернего «совещания» по домам. Наталья грезила своей финансовой свободой. Ведь она в полном объёме честно выполнила свою часть делового обязательства. Но счастья в Наташиной жизни не наступило ни на завтра, ни в дальнейшем. Лебедь не выполнил ни одного своего обещания. Он почти не видел, по вполне определённой причине, эту обнажённую гимнастическую феерию. Но считал, что Оглобля его не воспламенила и не увлекла его в мир сексуальных грёз и фантазий. Поэтому нехер ей списывать все долги, перебьётся.

Жизнь Натальи Брониславовны пошла под откос. Бизнес и карьера рухнули. Муж ушёл, семья распалась. Зато на следующий день в интернете только за первый час видеоролик с выступлением нашей эротической гимнастки набрал более пяти миллионов просмотров и почти столько же лайков. Не такой уж плохой конец этой истории получился. Тем более что Наташа сумела справиться с полным пиз@ецом. Она не сломалась, она выдержала. Она снова начала свою жизнь. Почти с нуля.