Текст книги "Осенние визиты"

8

Лязгнули вагонные сцепки. Шедченко качнулся, хватаясь за стену. Двойник придержал его под локоть резким и точным движением.

Он оделся, но ни джинсы, ни глухой свитер не сделали его похожим на гражданского. Рядом с ним Шедченко казался себе салагой-курсантом, нагло нацепившим полковничий мундир.

– Не волнуйся, – сказал двойник. – Сестра не пришла.

– С чего ты взял?

– Подумал. Пять утра, таксисты заломят немерено. Не волнуйся.

Проводница открыла дверь, их окатило холодным воздухом. Сонно щурясь, женщина посмотрела на двойника.

– Так вы в каком вагоне ехали?

– В девятом, – улыбаясь, сказал тот.

Они спрыгнули на перрон. Проводница задумчиво смотрела вслед.

– Проверит… – сказал Шедченко.

– Ну и пусть. Идем в здание.

С поезда сошли немногие. Обгоняя каких-то помятых хмурых парней, женщину с хнычущим ребенком, полупьяного мужика с огромной картонной коробкой, они пошли к вокзалу.

– Значит, так, – отрывисто сказал двойник. – Одна цель здесь, в городе. Это очень удобно.

– Я приехал к Сашке, – сказал Шедченко.

– Ничего с ним не случится. Умнее теперь будет. – Двойник покосился на него. – Коля, а ты, пожалуй, мне не веришь?

Веришь… Веришь – не веришь… Эксперимент…

– Я Жюля Верна только в детстве читал, – сказал Шедченко.

– Мало читал. Замылил книжку у Витьки Горчакова и прочитал. Что тебе еще рассказать? А? Как в восьмом классе с Лидой переспал? И решил, что мужик из тебя хреновый, раз она ничего особенного не почувствовала.

Шедченко замедлил шаг. Повернулся к двойнику.

– Ты мне уже достаточно навспоминал. Да, я верю. Ты знаешь все, что знаю я.

– То-то.

– Но убивать я никого не собираюсь.

– Они не люди, – резко сказал двойник. – Как и я, конечно. Информационные копии.

В здание они вошли молча. Вокзал был маленьким и грязным, построенным, наверное, еще до войны. Возле единственной работавшей кассы стояли несколько человек.

– Выпьем кофе, – решил двойник. – На втором этаже должен быть буфет. Помнишь?

– Нет.

– А вот я помню.

Никогда она не считала себя особенной. Старательной, упрямой, терпеливой – да. Но ничего более. Вокруг всегда были девчонки умнее и талантливее, симпатичнее, напористее, просто более контактные и веселые.

Каждому свое, наверное.

Наверное, где-то в глубине души Аня Корнилова все же думала, что судьба приготовила ей какую-то особую цель в жизни. Не думать так нельзя. Но даже эта мечта-надежда, даже она относилась не столько к ней, сколько к кому-то другому, подлинно великому. Рядом с ним она будет нужна и полезна.

Из таких девушек получаются прекрасные жены гениев. Но вот только гениев обычно не хватает на всех.

Этой ночью Аня Корнилова нашла свое служение.

– Мальчик скоро поправится, – сказал тот… та… то, что пришло. – Он будет жить.

Анна кивнула. Она боялась говорить. Чудо могло исчезнуть, отвернуться от нее. Она ничем не заслужила…

– Избрана ты, – сказало то, что пришло.

– Как мне называть тебя?

Аня на мгновение удивилась своим словам. Она ведь знала имя…

Губы того, кто пришел в ее теле, дрогнули.

– Зови меня Марией.

Это было хорошо. Правильно. Анна кивнула, не отрывая взгляда от ее лица. О, она знает подлинное имя. Но если он хочет зваться именем своей матери, она повинуется его воле.

И, возможно, ему предстоит родиться еще раз?

– Так много зла, – прошептала она. Совсем тихо, даже не жалуясь – просто выплакиваясь. – Столько боли…

– Поверь, я знаю о боли все, – ответила Мария.

Они сидели друг напротив друга – две женщины в белых халатах. В глазах одной был огонь… в глазах другой уже не осталось ничего.

– Позволь, я налью тебе чай, – сказала Анна. Найденный смысл жизни нуждался в немедленной реализации.

– Будь проще, – сказала Мария.

Анна послушно кивнула, боком сдвигаясь к чайнику. Ей не хотелось отрывать глаз от его лица.

– Я пришла не одна, – сказала Мария. – Ты слышишь, Аня?

Да, она слышала. Она даже догадывалась.

– Шестеро, – сказала Мария. – Запомни, не один, а шестеро. Они отрицают меня. Они захотят убить меня. И многие станут помогать им, кто по злобе, кто по корысти, кто ошибаясь.

Анна замотала головой. Нет… только не это. Только не это!

– К ним нет милосердия, – сказала Мария. Это было так просто и правильно, что Анна лишь выдохнула облегченно. Нет милосердия. Нет прощения. Конечно!

Мария покачала головой.

– Нет, нет… Прощены будут все. Но лишь там. Вначале нам надо остановить их.

– Мы остановим, – сказала Анна.

– Да. Один из них уже рядом. Он пришел со своим земным братом. Он чувствует меня, но и я чувствую его. Мальчик, которого мы спасли, его племянник.

Анна вздрогнула. Волна отвращения прошла по всему телу.

– Он не в ответе за его грехи. – Мария знала все ее мысли. Это было так сладостно и легко – когда за тебя решает тот, кто прав всегда. – Каждый получит свое.

– Я пригожусь? – тихо спросила Анна.

– Да. Ты мне пригодишься.

9

Владимир Романов заказал вторую кружку пива. «Гиннесс» на голодный желудок был резковат, но остальные сорта ему не нравились.

Рашид, похоже, сходил с ума. Владимиру был знаком тон, которым тот назначил встречу. Два раза он устраивал для Хайретдинова услуги Корректора, получая свою плату – не деньгами, конечно, а информацией и услугами в тех сферах, где просто деньги работали неохотно. Сейчас, через сутки после акции, Рашид явно собирался дать новый заказ.

Это что, в привычку переходит?

Сам он только раз обращался к киллеру, которого знал под странным прозвищем. Тот заказ стоил ему немало душевных мук – не так-то легко платить деньги, зная, что завтра они обернутся кровью знакомого тебе человека. Однако тот случай был крайний… И вполне возможно, что через день-два клиент Корректора оплатил бы его, Владимира, кровь.

Служить посредником было менее неприятно. Но не с такой же частотой!

Владимир отхлебнул черного пива. Покосился поверх невысоких деревянных перегородок, делящих зал на кабинки, на вход.

Не спешит узбек. Свистнул ему, как мальчишке, и он прибежал на цырлах. А сам не спешит…

Вначале он увидел телохранителя Хайретдинова. Самого, наверное, преданного из той пятерки, что обычно его охраняла. Скуластый темнолицый татарин, неторопливо вошедший в «настоящий ирландский паб», огляделся и прошел в зал. Слегка кивнул Владимиру – этакая наглость породистого сторожевого пса – и сел в дальний угол, за столик, где тянул пиво охранник Романова. Наверное, они были неплохо знакомы – Владимир редко задумывался над такими вопросами. У слуг есть свой замкнутый мирок, в рамках которого они обсуждают хозяев, хвалятся ливреями… или своими смертоносными игрушками.

Рашид Гулямович вплыл в зал вальяжно и уверенно. Он, похоже, любил это уютное заведение, посещавшееся в основном иностранцами.

Ничего, вот покрутеешь еще немного, придется отказывать себе в народных удовольствиях…

Владимир слегка привстал, и узбек подошел к столику.

– Здравствуй, Володенька…

– Рад тебя видеть, Рашид. – Он пожал мягкую ладонь.

Подоспевшей официантке Хайретдинов только кивнул. Наверное, та знала его обычный заказ.

– Как самочувствие?

Владимир только махнул рукой, не отрывая взгляда от лица Хайретдинова. Уверенного, очень как бы мягкого лица.

Что ты тянешь, азиат чертов…

Перед Хайретдиновым поставили кружку светлого пива. Рашид Гулямович отпил, снова перевел взгляд на Романова.

– У меня есть к тебе предложение. По пяти позициям.

Романов едва не расплескал поднятую кружку.

– Рашид… это много.

– Понимаю, дорогой. Но ты не первый день дела ведешь, верно? А позиции легкие, осилим.

Он достал из кармана листок. Положил на стол перед Владимиром.

– Перепиши.

Романов взял листок, слегка удивляясь тому, что пальцы не дрожат.

Зальцман Аркадий Львович. Москва. Философ.

Корсаков Кирилл. Москва. Школьник.

Владимир посмотрел на Хайретдинова, немо спрашивая, те ли «позиции» ему предложили. Рашид Гулямович кивнул.

Шедченко Николай Иванович. Киев. Должен находиться в городе Сасово. Военный.

Заров Ярослав Сергеевич. Алма-Ата. Должен приехать в Москву. Писатель.

Корнилова Анна Павловна. Сасово. Врач.

Романов, сминая листок, поднес к губам кружку. Глотнул.

– Я не понимаю… – Хрипотца прорезалась в голосе даже после пива.

– Чего? Мало данных? Ты говорил, что твой сотрудник работает и по таким…

Он то ли действительно не понимал, то ли издевался. Философ, школьник, военный, писатель, врач… Матерь Божья, зачем?

– Я не понимаю смысла этого предложения, – повторил Романов.

– А это обязательно? – Хайретдинов протянул руку, выдирая из его пальцев скомканный листок. Бережно разгладил.

– Нет, но… – Романов заколебался. Как отреагирует Корректор на предложение убить пять непричастных ни к бизнесу, ни к политике лохов? Включая ребенка. – Я хотел бы понять сам. Понимаешь, позиции… странные.

– Скажем, так – оставить их на рынке крайне вредно для дела. – Рашид Гулямович вновь положил листок на стол, слегка прихлопнул рукой.

Информация? Они что-то узнали… увидели?

Романов вновь посмотрел на фамилии.

– Мой сотрудник в отпуске. Была… э-э… незапланированная работа. Он появится лишь через неделю.

Хайретдинов пристально смотрел на него.

– С ним сложно связаться! – непроизвольно повышая голос, сказал Романов. – Я звоню и оставляю заказ, он звонит и забирает. Все. Никаких вариантов не предусмотрено. После работы он всегда отдыхает с неделю.

Узбек, похоже, поверил. Слава Богу. Романов сказал правду, но вряд ли она могла понравиться.

– Давай подумаем, а? Это хорошее предложение. – Рашид Гулямович перевернул бумажку, махнул официантке.

Ему принесли еще кружку. Романов все никак не мог осилить вторую.

Пятеро. Совершенно неожиданные клиенты. Впрочем, это совсем не минус, отнюдь. Как будут расследовать убийство провинциального врача или московского школьника?

Тяп-ляп… Ревнивый муж, обкурившиеся юнцы…

На таких делах не делают карьеры. Никто не объявит многомиллионной награды.

Никому такие люди не нужны, вот потому их и не убивают. Но если уж узбек сходит с ума… почему бы не воспользоваться? Он посмотрел в глаза Хайретдинова.

Спину обдало морозцем.

– Воспользуйся, – кивнул Хайретдинов. – Это будет очень выгодный контракт.

Господи, он что, мысли читать научился?!

– Только через неделю, – уже с легкой досадой сказал Романов. – У меня нет экстренного канала.

– Непредусмотрительно.

– Очень ценный работник. – Владимир попытался улыбнуться. – Экстра-класс. И очень независимый.

– А другие?

Романов наконец-то допил пиво. Хватит на сегодня. Похоже, день выйдет занятой.

– Есть… – неохотно сказал он. – Похуже, конечно.

– Так и дело несложное.

Ну да… прирезать старую врачиху… или молодую – даже проще. Придушить в подъезде мальчишку. Трахнуть молотком по голове старого пердуна…

Он полез в карман за авторучкой.

– Да, – небрежно обронил узбек. – Все заказы – двойные. Они близнецы.

Кто-то определенно сходил с ума. То, что Хайретдинов стал говорить открытым текстом, наводило на догадку, кто именно.

– Здесь чисто, – проводя ладонью по темной полировке стола, произнес Хайретдинов. – Так повторю – заказы двойные. И оплата тоже.

– Я ничего не могу гарантировать, – сказал Романов.

– А ты не гарантируй. Ты просто сделай.

– Возможно, они возьмут не весь заказ.

Рашид Гулямович побарабанил пальцами по столу.

– Хорошо. Хотя бы часть. Первые две позиции. Там – посмотрим.

10

Двое мальчишек вынырнули из перехода одновременно. Вряд ли кто-то заметил, что они похожи, слишком уж по-разному оба были одеты.

– Давай я пойду, – сказал на бегу Визитер. – Ты не сможешь.

– Почему?

– Ты не веришь в себя.

Они остановились у цепочки ларьков. Кирилл перевел дыхание, глядя на Визитера. Честно говоря, он вообще не понимал, что тот собирается делать.

– Постоишь, съешь сосиску, – дружелюбно продолжил Визитер. – Я быстро. Полчаса – и здесь.

– Если опоздаешь, я уйду, – сказал Кирилл. – Мама к двум придет домой.

– Не опоздаю. – Визитер хлопнул его по плечу. – Только далеко не отходи.

Он снова побежал. Школа была рядом, только свернуть за угол… Кирилл вздохнул, провожая его взглядом. Повернулся к запотевшей витрине, разглядывая выложенную из видеокассет стенку. Парень, скучающий в глубине киоска, задумчиво уставился на него.

Кирилл молча разглядывал наклейки.

Минут через пять его отодвинул в сторону какой-то покупатель. Кирилл перешел к следующему ларьку. Изучать длинные ряды бутылок со спиртным было глупо, но ему хотелось чем-то занять глаза.

Здесь торговали две девушки. Одна курила с задумчиво-печальным видом, вторая говорила, энергично жестикулируя. Потом та, что с сигаретой, кивнула в сторону Кирилла и что-то сказала. Девушки засмеялись.

– Дуры, – прокомментировал Кирилл, отходя дальше.

Когда он прошел весь ряд и посмотрел на часы, прошло уже полчаса.

Визитер не вернулся.

– Я же тебе говорил – надо домой успеть! – произнес Кирилл в пространство.

Снова начинало накрапывать. Кирилл накинул капюшон и вернулся к ларьку с кассетами.

– Ну и дела, – сказал Максим. – Да…

Визитер выловил одноклассника Кирилла на перемене. Сейчас они сидели в том закутке школьного двора, который был негласно принят учителями как детская курилка. Слугин вытянул пачку, размял сигарету и закурил вновь.

– Может, я ребят позову? – размышлял вслух Максим. – Старших…

– Не надо. – Визитер покачал головой. С козырька сорвались дождевые капли. – Макс, мне нужен ствол. Я сам разберусь.

Увести словами Слугина было несложно. Он слишком хорошо относился к Кириллу. Интуитивно осторожный в других случаях, с ним он начисто терял способность к критике.

– Думаешь, просто? – с легкой обидой спросил Слугин. – Я бы дал, но у меня нет. На фиг надо нарываться.

– Ладно, извини. – Кирилл поднялся.

– Эй, перестань! – Максим схватил его за руку. – Я тебе кто?

– Друг.

– Какой? – требовательно продолжил Максим.

– Один из лучших.

– Вот. А я для друзей все сделаю… – Слугин запустил окурок в лужу. – У Дениса Шадрина есть. Он иногда в школу таскает.

– Газовый?

– А тебе что, гранатомет нужен? – Максим слегка обиделся. – Сиди здесь.

…У подъезда Карамазов остановился.

Неудача – он чувствовал ее. Он снова облажается. Мальчишка выскользнет так же, как старик…

Выматерившись вполголоса, Илья вошел в подъезд. И почти сразу услышал шаги – со второго-третьего этажа кто-то спускался.

Карамазов отчаянно вдавил кнопку лифта. И тот, словно отзываясь на его ярость, распахнул дверцы. Илья ввалился в пустую кабинку, ударил ладонью по кнопкам. Лифт дернулся.

Восьмой этаж… правильно, туда он и собирался.

Карамазов глубоко вдохнул. Тьма вновь взяла его под крыло?

Главное – быстрота.

Лифт остановился. Карамазов глянул на пустую площадку, переложил пистолет в карман плаща.

Двери начали сходиться. Он зло толкнул их локтем, выходя. Посмотрел на дверь той квартиры, куда его тащил заказ.

За ней кто-то был, он чувствовал.

Илья позвонил в меру долго. Замер со скучающим лицом. Глазок на миг потемнел.

– Кто там? – спросил женский голос.

Мысленно Карамазов записал за Тьмой еще один должок.

– Добрый день. Корсаковы здесь проживают?

Пауза…

– Да. Что вам надо?

Илья неспешно полез во внутренний карман. Достал красную «корочку» – очень убедительную, с хорошей фотографией и прекрасными печатями.

– Я из райотдела.

Дверь приоткрылась. Илья подал поверх цепочки – хорошей, массивной – удостоверение. Женщина, пристально взглянув в его лицо, раскрыла «корочку». Карамазов терпеливо ждал.

– Что случилось? – возвращая почти настоящий документ, спросила женщина.

– Я по поводу вашего сына. – Илья вздохнул. – Он попал в неприятную историю.

Дверь открылась.

– Входите, Геннадий Олегович.

Карамазов вошел в квартиру Корсаковых. Посмотрел на женщину. Красивая и очень, очень уверенная в себе. Ни тени паники.

– Где мой сын?

– В школе, полагаю? – вопросом ответил Илья. – Нам надо поговорить о нем.

– Вот тапочки… впрочем, ничего. Не разувайтесь. Будете пить чай?

– Спасибо…

– Людмила Борисовна.

– Не откажусь. – Илья благодарно кивнул, проходя вслед за женщиной на кухню. С любопытством огляделся. Он любил изучать такие вот срезы чужой жизни, уже падающей в невидимую хозяевам пропасть.

Чистенько. Старенький польский гарнитур – вершина мечтаний в советские времена. Запах разогретых котлет из закрытой сковородки на плите. Илья опустился на табуретку у окна.

– Так что случилось? – Мать клиента поставила перед ним чашку. Карамазов взял ее обеими руками, грея озябшие ладони.

– Я бы попросил вас рассказать о мальчике. Вы не заметили в его поведении ничего странного в последние дни?

11

Визитер смотрел на приближающегося Максима. Тот был один, но слишком уж довольный собой.

– Что бы ты без меня делал? А? – Слугин пихнул его в плечо.

– Не знаю, – честно ответил Визитер.

Максим огляделся и запустил руку за пазуху.

– Держи.

Визитер осторожно взял оружие. Пистолет был не слишком большим и почему-то гораздо легче, чем казался на взгляд.

– Он настоящий?

– Дурак, он газовый. Вот здесь предохранитель, а здесь… – Максим захохотал, сам изумленный собственным остроумием. – Курок!

– Угу. – Визитер щелкнул предохранителем.

– Эй, поставь обратно! Это не игрушка! – Максим заволновался.

Визитер послушно вернул предохранитель на место. Засунул оружие за ремень, как делали в каком-то кино. Застегнул курточку.

– Яйца отстрелишь, – мрачно сказал Максим. – Предохранитель сдвинется, курок заденешь – и привет.

– Он же газовый.

– Ну и что? Тут патроны через один с дробью. Мало не покажется.

– А сколько патронов?

– Восемь. Через два дня вернешь. За каждый патрон, если истратишь, по баксу. И запомни – я тебе ничего не давал. Я-то прощу, тебя дружки Дениса уроют.

Визитер посмотрел в глаза Слугина. Он тоже не простит, конечно.

– Макс, а как меня ребята называют?

Слугин наморщил лоб.

– Поэт… Ты чего, не знаешь?

– А еще как?

Максим пожал плечами.

– Ладно. Спасибо, Макс. Мне пора.

– Я же твой друг, – с легким сожалением сказал вслед Слугин. – Слушай, ты так не носи. Серьезно.

…Кирилл тряхнул рукой с часами, словно надеясь, что стрелки пристыженно вернутся назад. Два пятнадцать. Мама уже дома, и, конечно, ему попадет. Может, позвонить? Он полез в карман, нащупывая жетончик. И увидел Визитера, выходящего из-за угла.

– Пацан!

Кирилл обернулся к подавшемуся в окошко парню. Похоже, продавцу кассет надоело скучать.

– Присмотрел что-нибудь?

– А у вас есть кино про мальчишку, который убил пятерых взрослых?

Парень растерянно смотрел на него. У мальчишки был слишком серьезный вид. Даже заинтересованный.

– Как называется?

– Я не знаю, его еще не сняли.

– Вали-ка отсюда, – задвигая стекло, посоветовал парень. Кирилл улыбнулся той своей улыбкой, что заставляла взрослых умиляться.

Но парень едва ли мог считаться взрослым. Он проводил мальчишек-близнецов взглядом, очень далеким от симпатии.

– Вы должны меня понять… – Людмила Борисовна вздохнула. – Кирилл – очень ранимый мальчик. Очень талантливый. Вы знаете, что у него выходила книжка стихов?

Илья на всякий случай кивнул.

– Я вот не могу даже представить, откуда у него это. – Казалось, женщина повторяет отрепетированную назубок роль. – Разве что по отцовской линии… – Грустная улыбка. – Вы пейте, пейте чай. Давайте я налью еще.

– С удовольствием.

– Конечно, я немного понимаю в этом, у нас была очень интеллигентная семья. Я росла на классиках и Кириллку учила. Но вот откуда этот дар, Бог знает! – Она развела руками. – Он очень занятой мальчик. В школе почти и не появляется, а экзамены сдает шутя. На телевидении ведет детскую программу. Занимается в театральной студии два раза в неделю.

Илье показалось, что его затягивает в какой-то омут. Мальчик становился все более бриллиантовым.

И по-прежнему непонятно, почему его надо убить.

– Он почти не общается со сверстниками, мне даже его немного жалко… Откуда у него может найтись время на дурную компанию – не представляю!

Карамазов промолчал. Но женщина ждала. Все они так любят принуждать к беседе. Им не собеседник нужен – автоответчик.

– Понимаете, Людмила Борисовна, ваш сын просто узнал некоторые вещи, достаточно опасные. И кое-кто может решить припугнуть его… избить.

Женщина слегка побледнела. Вот так-то.

– Не понимаю, что он мог узнать?

Илья молча пил чай.

– Это не связано с детским клубом, куда он ходит?

– Каким клубом?

– «Штурман». Там и впрямь очень симпатичные ребята… но… такие, не от мира сего. У них руководитель Юрий Тикунов, представляете, работает сейчас за границей, но иногда звонит Кириллке, общается, как со взрослым.

– Нет, – успокоил ее Илья. – Просто случай. Полагаю, будет лучше, если это расскажет сам мальчик.

Женщина кивнула. Вся ее уверенность куда-то исчезла.

– Жизнь сейчас такая… тяжелая, – словно и не к нему обращаясь, сказала она. – Во всех смыслах. Я очень много времени провожу на работе. Кириллка очень самостоятельный, он сам многое планирует. Но все это вокруг, вся эта грязь, кровь…

– Жестокое время, – согласился Илья. – Поверьте, я это знаю лучше многих.

– Вас профессия обязывает.

– Да, конечно.

– Знаете, вот на днях Кирилл меня так поразил… – Людмила Борисовна грустно улыбнулась. – Валяется на кровати, читает Данте…

– «Декамерон»? Не рано ли? – поинтересовался Илья.

– Нет, – после паузы ответила женщина. – «Декамерон» – это Боккаччо. А Данте написал «Божественную комедию».

В ее взгляде было полностью сформировавшееся мнение о милицейских работниках.

Илья виновато развел руками.

– Но в общем-то вы правы. Конечно, для ребенка это преждевременная книга, но Кирилл – он очень развитый мальчик. Так вот…

Карамазов почувствовал, что его терпение достигло предельной грани. Похоже, убить такого талантливого ребенка будет даже приятно.

– Так вот. Читает Данте. Потом говорит: «Мама, знаешь, почему-то люди так прекрасно представляют ад. Можно карту начертить. А вот рай абсолютно не прописан». Это в тринадцать лет, представляете?

Илья внезапно ощутил легкий интерес.

– А чему тут удивляться? Просто рая не существует.

– То есть? Нет, я тоже неверующая, но…

– Да при чем тут это? – Илья поморщился. – Нет рая. Ад есть, а рая нет. Правильно все.

– Вам еще чаю, Геннадий Олегович? – помолчав, спросила женщина.

– Нет, спасибо.

Она смотрела на него как-то странно. Очень странно. И что он такое ляпнул… идиот!

– Знаете, мне надо сейчас уйти, – сказала Людмила Борисовна. – Вы извините, может быть, вечером…

Илья достал пистолет.

– Я не могу вам это разрешить.

Женщина перевела взгляд с оружия на его лицо.

– Что вам надо? Кто вы?

Никакой истерики. Только собралась еще больше.

– Мне надо поговорить с вашим сыном. Убедить его не разглашать некоторую информацию.

Это была очень удобная версия. Она давала женщине надежду, удерживала от безрассудства.

– Вы лжете, – сказала Людмила Борисовна. – Вы убьете и его, и меня.

– Я надеюсь обойтись без подобной меры. – Илья чувствовал себя все более неуютно. От напора этой женщины, ее уверенности, наглости. Сука. Все они суками становятся, когда вырастают.

– Тогда вы можете уйти. Я поговорю с Кириллом. Можете поверить… – Ее голос впервые дрогнул. – Он будет молчать. Я заставлю его. Я мать.

Илья покачал головой.

Они просидели так с минуту, разделенные столом с пустыми чашками. Илье все больше и больше хотелось опорожнить мочевой пузырь. Все этот сволочной чай, кофеины, отрава жидкая. Будь под прицелом мужчина, он бы просто помочился на пол. Но при этой…

Ему захотелось спустить курок немедленно.

– Я вас прошу, не трогайте сына, – сказала женщина. – Господи, да он ничего и никому не скажет! Я вам гарантирую! Я мать!

Она что, считает свою биологическую функцию талисманом?

– Отойдите к стене и повернитесь спиной, – сказал Илья. Помочиться хотелось так сильно, что мошонка поджималась к животу.

– Нет!

– Я не собираюсь… – начал Илья. И замолчал – из подъезда донесся гул останавливающегося лифта. Потом в замке провернулся ключ.

Карамазов приложил палец к губам. Осторожно поднялся, сразу стало полегче. Конечно, женщина понимает, что умрет. Но она будет послушной, ей хочется верить…

– Мам, ты дома?

Илья вздохнул. Он услышал голос клиента. Звонкий мальчишеский голос. Прекрасно, работа началась…

– Беги, Кирилл! – Людмила Борисовна вскочила, бросаясь на Карамазова. Каким-то дурацким рывком протянула руки к пистолету. Илья еще успел удивиться человеческому безумию. Ведь мог же у нее быть шанс, если бы он не врал! Действительно, мать…

Он выстрелил дважды, почти в упор, и женщину отшвырнуло к плите. Она всхлипнула, попыталась встать, все еще не отрывая взгляда от Ильи.

Карамазов выстрелил третий раз. Повернулся к двери в коридор. Ни один хороший мальчик не послушается матери, когда ей грозит опасность…

Никого. И топот ног на лестнице.

Сгибаясь от рези в животе, Илья вывалился в подъезд. Побежал вниз, прыгая через ступеньки.

Ребенок не может убежать от взрослого.

На мгновение он увидел краешек голубой нейлоновой куртки, мелькнувший на площадке ниже. Выстрелил, почти не целясь. Глушитель уже сдыхал, выстрел гулко отозвался на лестничных клетках. Взвизгнула пуля, рикошетируя от стены.

Мальчишка не упал.

Илья обогнул лифтовую шахту в тот миг, когда дверь подъезда захлопнулась. Он бросился к ней, мимолетно восстанавливая в памяти пространство перед домом.

Успеет… Он успеет, а не мальчишка.

Пинком распахнув дверь, он слегка согнулся, сжимая пистолет в вытянутых руках. И увидел клиента.

Клиентов – мальчишек – было двое. Они разбегались в разные стороны.

– Бля… – выдохнул Илья, пока ствол пистолета дергался слева направо. Кто же из них? Заказ был на одного, он это чувствовал явно… Так вот почему лица двоились…

Один из мальчишек свернул за угол. Илья едва не выстрелил вслед второму… Бесполезно на таком расстоянии и из такого оружия.

Мишени исчезли.

Карамазов быстро обернулся, проверяя, нет ли кого-то в подъезде. Но идиотов не нашлось.

Бежать, бежать… И ждать ночи, ждать сна, когда тьма выскажет все о сегодняшней работе.

Низко наклоняя голову, Илья выбежал из подъезда. Двадцатью метрами выше, скользя на залитом кровью полу, женщина пыталась подползти к окну – и успеть увидеть, чем кончилась погоня. Она старалась почти минуту, потому что была матерью.

Но так и не успела – потому что была всего лишь человеком.