Текст книги "Коллекция заблуждений. Люди. Том второй"

Вопреки распространенному мнению Крылов сочинял свои басни (или скажем, большинство басен) не по заказу. Он всегда носил с собой длинные лоскуты бумаги, и когда его «посещало вдохновение», записывал на них очередную басню.

Улыбнитесь

Незадолго до смерти врачи предложили Крылову придерживаться строжайшей диеты. Большой любитель поесть, Крылов невыразимо страдал от этого. Однажды в гостях он с жадностью смотрел на различные недоступные ему яства. Это заметил один из молодых франтиков и воскликнул: «Господа! Посмотрите, как разгорелся Иван Андреевич! Глазами, кажется, хотел бы всех он съесть!

Последняя фраза принадлежала самому Крылову и была написана им во всенародно известной басне «Волк на псарне».

Крылов, услышав направленную против него колкость, ответил лениво: «За себя не беспокойтесь, мне свинина запрещена».

Нам Иван Андреевич Крылов известен в основном как баснописец. Однако начинал свою литературную карьеру он как драматург и публицист. Но так получилось, что успех к драматическим трудам Крылова пришел как раз в то время, когда приближавшийся к сорокалетию литератор решил порвать с театром и заняться баснеписанием. И только тогда в 1806 году публике стали известны его первые басни.

В 1806—1807 годах две его комедии, «Модная лавка» и «Урок дочкам», восторженно встречены публикой. Благосклонно была принята и его волшебная опера «Илья-Богатырь», положенная на музыку композитором Кавосом.

Улыбнитесь

Как-то раз Иван Андреевич Крылов не слишком лестно отозвался об одном из творений графа Д. И. Хвостова. Тот затаил обиду и решил во чтобы то не стало отомстить Крылову. Граф сочинил сатирические стихи на баснописца и сделал так, что они разошлись по городу.

 
«Небритый и нечесаный,
Взвалившись на диван,
Как будто неотесанный
Какой-нибудь чурбан,
Лежит, совсем разбросанный,
Зоил Крылов Иван:
Объелся он иль пьян?»
 

При этом сам Хвостов якобы глубоко сожалел, что некоторые неизвестные ему остряки язвят таланты. Однако Крылов тотчас же угадал автора. В самое ближайшее время он отомстил автору стихов в своей манере. Крылов сообщил Хвостову, что ему хотелось бы хотел прослушать новые стихи графа и напросился к нему на обед, где ел за троих. После обеда граф пригласил гостя в кабинет и начал читать свои стихи, но Крылов повалился на диван, заснул и проспал до самого вечера.

Братья Гримм

Нам сказка о Золушке известна в изложении братьев Гримм. Но не стоит думать, что они сами ее сочинили. Установлено, что сюжет этой сказки был известен еще древним египтянам. Написанные иероглифами на папирусе приключения «Золушки», пользовались в Древнем Египте большой популярностью. Конечно же, имя у Золушки там было другое – Родопис. А вот история с туфельками повторяется, как говорится один в один. Правда, на ее ножках красовались не меховые (для Египта это было бы слишком оригинально), и тем более не хрустальные туфельки, а золоченые сандальки. На одной из иллюстраций к сказке на папирусе изображен чернокожий раб примеривающий Золошке-Родопис золоченную сандальку в присутствии самого фараона.

И в Европе эта сказка была широко распространена в фольклоре еще задолго до того, как Шарль Перро литературно обработал ее и включил в свой сборник «Сказки моей матери Гусыни, или Истории и сказки былого времени с нравоучениями» (1697 год). И только потом история гонимой мачехой и сестрами замарашки была напечатана в сборнике братьев Гримм «Детские и семейные сказки».

Историческая справка.

ГРИММ, ЯКОБ И ВИЛЬГЕЛЬМ. Родились в Ханау, под Франкфуртом-на-Майне: Якоб – 4 января 1785 года, Вильгельм – 24 февраля 1786 года. Немецкие филологи. Вильгельм скончался в Касселе 16 декабря 1859года. Якоб – в Берлине 20 сентября 1863 года.

Резанов

На самом деле он не был ни графом, ни прославленным мореплавателем, ни командором. Все это художественный вымысел поэта Андрея Вознесенского, написавшего блестящее либретто к не менее блестящей рок-опере «Юнона» и «Авось». Николай Петрович Резанов был действительным камергером и почетным членом Петербургской академии наук.

Интересно, что титул камергера был присвоен Резанову перед самым началом кругосветной экспедиции, возможно, чтобы поднять статус японского посольства

В то же время, Резанов никогда не был ни учредителем, ни директором РАК, он являлся одним из членов правления компании, получив эту должность как зять Г. И. Шелихова.

Цитата на полях

Поэму «Авось!» я начал писать в Ванкувере. Безусловно, в ванкуверские бухты заводил свои паруса Резанов и вглядывался в утренние холмы, так схожие с любезными его сердцу холмами сан-францисскими, где герой наш, «ежедневно куртизируя Гишпанскую красавицу, приметил предприимчивый характер ея», о чем откровенно оставил запись от 17 июня 1806 года…

Понятно, образы героев поэмы и впоследствии написанной оперы не во всем адекватны прототипам.

Андрей Вознесенский

Настоящий Резанов сильно отличался от образа, созданного Андреем Вознесенским. Так, согласно записок одного из офицеров экспедиции Ермолая Левенштерна был он страшным матерщинником. Самым безобидным его выражением было: «посажу головой в нужник». Остальное воспроизведению не подлежит, во всяком случае, на страницах этой книги.

А вот, что рассказывает о «добром и сентиментальном» Резанове преподаватель Сибирского аэрокосмического университета Анна Сурник: «В романе Гектора Шевиньи „Утраченная империя“, Резанов представлен сентиментальным героем. Когда он умирает, слуга Иван кладет на его могилу кастильские розы и плачет. На самом деле слугу звали Александром, и хозяин его нещадно бил тростью за любую провинность. За то, что встал, например, чуть позже или ночные туфли не так подал. Утро на корабле часто начиналось так: распахивалась каюта, оттуда вылетал слуга, побитый и взъерошенный. Резанов был героем своего времени – человеком жестким и амбициозным, крепостником, одним словом».

Цитата на полях

В отечественной историографии за Резановым утвердилась репутация серьезного государственного деятеля, едва ли не подвижника, положившего немало сил ради расширения государства и развития Российско-американской компании. Однако если подходить к анализу документов объективно, то окажется, что все это миф. Много лет занимаясь историей Русской Америки, исследуя реальную деятельность Резанова в Новом Свете, просматривая многочисленные материалы, связанные с его личностью, в том числе и документы, имеющие отношение к первому кругосветному плаванию, я пришла к выводу, что это был крайне неоднозначный, нечистый на руку, очень тщеславный человек.

Лидия Сергеевна Блэк, профессор, историк и этнограф, один из крупнейших специалистов по истории русско-американских связей XVIII – XIX веков.

Вот, что пишет об этом Андрей Вознесенский, описывавший создание поэмы «Юнона» и «Авось»: «Резанов был главой того первого кругосветного путешествия россиян, которое почему-то часто называют путешествие Крузенштерна. Крузенштерн и Лисянский были под началом у Резанова и ревновали к нему. Они не ладили».

Такой же точки зрения придерживаются и солидные ученые. Так, кандидат исторических наук А. Ю. Плотников в своей статье «Под флагом «Надежды» в «Военно-историческом вестнике» отмечает: «Таким образом, вопреки укоренившемуся мнению, начальником первой русской кругосветной экспедиции до своего отъезда в Америку в июне 1805 года был именно Резанов, а не И.Ф.Крузенштерн, которому совершенно незаслуженно приписывается руководство кругосветным плаванием 1803—1806 гг.

Крузенштерн с самого начала относился к Резанову крайне враждебно и сделал все для того, чтобы не только очернить его имя, но и присвоить себе славу и успех, достигнутые в ходе плавания россиян вокруг света. Одновременно с назначением начальником экспедиции Резанов был пожалован статским чином действительного камергера, награжден орденом Св. Анны 1-й степени и избран почетным членом Академии наук».

Но как тогда быть с рескриптом от 10 августа 1806 года, подписанном Александром I, о награждении Крузенштерна орденом Святого Владимира. Там есть следующие строки: «Совершив с вожделенным успехом путешествие кругом света, вы тем самым оправдали справедливое о вас мнение, в каком с воли нашей было вам вверено главное руководство сей экспедиции».

Государь в своем рескрипте подчеркивает тот факт, что фактическим руководителем первой русской кругосветки был именно Крузенштерн, хотя формально и были основания считать таковым Резанова.

Цитата на полях

В истории первой русской кругосветной экспедиции существует ряд вопросов, на которые мы до сих пор не можем получить ответа. И едва ли не главным из них является вопрос о назначении Резанова. Почему Александр I подписал рескрипт, дающий Резанову право возглавить экспедицию? Ведь император был весьма неглупым человеком, он не подписывал документы не глядя и прекрасно понимал, что Резанов не может быть начальником морской экспедиции, не мог не понимать он и того, чем грозит подобное двуначалие всему предприятию. Любопытно, что в этом же рескрипте Крузенштерн упоминается еще пять раз, и везде как равное с Резановым лицо. Полномочия же Резанова Александр I так никогда больше и не подтвердил. Думаю, что решение государя было неслучайным. Перед началом экспедиции практически все высокие покровители Резанова – Державин, Зубов, Пален – были удалены от двора и отрешены от занимаемых государственных постов. Полагаю, что Александр просто выслал Резанова под таким благовидным предлогом.

Леонид Михайлович Свердлов, член ученого совета Московского центра Русского географического общества, член бюро отделения исторической географии и истории географических открытий.

Именовать «красу Калифорнии» донну Консепсьон «американкой» неверно. Во-первых, она была не «дочерью калифорнийского губернатора» (как у Вознесенского), а дочерью испанского коменданта Сан-Франциско Хосе Дарио Аргуэльо. Во-вторых, Калифорния стала американской только в 1848 году, тогда как Резанов умер в Красноярске 1 марта 1807 года.

Цитата на полях

 
Мой давний бред.
Душе спасенья нет,
Опять душа летит,
Как дикий лебедь.
Куда-то вдаль.
И снова надо мной
Все тот же взгляд
Лиловый неземной…
 

Андрей Вознесенский

Так можно судить опять же только по рок-опере «Юнона» и «Авось». К тому времени, когда Николай Петрович добрался до Сан-Франциско он меньше всего напоминал романтического красавца. За время путешествия он сильно исхудал (одежда болталась на нем, как на скелете), от цинги кровоточили десны, а все тело покрыла какая-то сыпь. Был он практически лысым, а из-за подагры еще и хромал – ходил, опираясь на трость.

Цитата на полях

Любезный государь, граф Алексей Николаевич!

Сообщаю о прибытии к берегам Калифорнии; команда в пути оцыножила, люди начали слягать, питались одними птицами морскими, теперь, слава Богу, все позади. Перед нами поселение гишпанских монахов серафического ордена Св. Франциска Ассизского. Гарнизон крепости встретил нас без приязни. И тут, являюся я, камер-герр Резанов, Чрезвычайный посол Государев. Пораженный величием просвященного монарха Российского, комендант форта Хосе Дарио Аргуэльо изменил свою диспозицию и дал торжественный бал и рецепцию в честь нашу.

Н. Резанов

Похоже, что таковой не было, как со стороны Резанова, так и со стороны Кончиты. Как отмечалось выше, внешностью своей поразить пятнадцатилетнюю испанку Резанов вряд ли мог. Возможно, он был хорошим собеседником, но из-за того, что языка испанского не знал, с Кончитой они обменивались только короткими фразами.

Собственно говоря, то что у Резанова не было романтических чувств к испанской красавице давно уже не секрет. Вот выдержки из его писем: «Здесь я должен вашему сиятельству сделать исповедь частных приключений моих. Видя положение моё неулучшающимся, ожидая со дня на день больших неприятностей и на собственных людей своих ни малой надежды не имея, решился я на иной тон переменить мои вежливости. Ежедневно куртизуя гишпанскую красавицу, приметил я предприимчивый характер её, честолюбие неограниченное, которое при 15-летнем возрасте делало отчизну её неприятною. Я нечувствительно поселил в ней нетерпеливость и получил согласие. Поставя себя коменданту на вид близкого родственника, управлял я уже фортом Католического Величества так, как того требовали пользы мои, и сам губернатор, так сказать, в гостях у меня очутился. Миссии на перерыв привозить начали хлеб и в таком количестве, что просил я остановить возку» (Из письма графу Румянцеву, министру коммерции). «Из калифорнийского донесения моего не сочти, мой друг, меня ветреницей. Любовь моя у вас в Невском под куском мрамора (Анна Григорьевна Шелихова-Резанова – С.М.), а здесь следствие энтузиазма и новая жертва Отечеству. Кончита прелестна, мила, как ангел, но ей нет места в сердце моём» (из письма). Еще в одном из писем Резанов сообщал, что содержит в Новоархангельске 12-летнюю тлинкитскую девочку.

Даже во время кругосветной экспедиции Резанов находил возможности для «тесного общения» с противоположным полом. Так, в путевом дневнике старшего офицера судна «Надежда» лейтенанта Макара Ивановича Ратманова жизнь Резанова в Бразилии описывается следующим образом: «А у нашего посла украли на берегу 49талеров и золотую табакерку – ничего странного слышать, что сие попалось в те руки, которые доставали послу и белых и черных непотребных женщин – в бытность посла на берегу мало делал России чести, ибо которым было отказано от португальцев общества, а его превосходительство ежедневно делал ему визиты, для того чтобы утолить свое сладострастие».

Что же касается Кончиты, то для нее брак с Резановым открывал блестящие перспективы. Появлялась возможность перебраться из захудалого колониального городка в имперскую столицу и быть вхожей в высший свет России. Сам Резанов заметил «предприимчивый характер» и «честолюбие неограниченное» Консепсьон, и, скорее всего, именно возможность резко изменить свою жизнь и привлекала ее больше, чем «красота» и величие российского посланника.

Но все это догадки. Могла ли Кончита просто полюбить Резанова? Любовь часто бывает чувством мистическим, объяснениям не поддающимся. И если со стороны Резанова ее не было (о чем он сам сообщал), то насчет Кончиты можно только предполагать. Можно дать и этологическое объяснение чувства, возникшего у Консепсьон к Резанову. В колониальной глуши Резанов среди, извините, самцов, имел самый высокий ранг (пусть даже в большей степени визуальный), и это была главная причина, возникшей к нему заинтересованности, переросшей, возможно, в чувство.

Цитата на полях

Был апрель. В Сан-Франциско, надев парадный мундир, Резанов пленил Кончу Аргуэльо, прелестную дочь коменданта города. Повторяю, был апрель. Они обручились. Внезапная гибель Резанова помешала свадьбе. Конча постриглась в монахини. Так появилась первая монахиня в Калифорнии.

Андрей Вознесенский.

И это выдумка. О смерти Резанова Консепсьон узнала вовсе не через 35 лет, а примерно через два года после этого печального события. Об этом правителю российских колоний в Америке Александру Баранову написал министр коммерции Николай Румянцев. Тот в свою очередь сообщил печальную новость отцу Кончиты Хосе Дарио де Аргуэльо. Кстати, никакого обета безбрачия Кончита не давала. Скорее всего, получилось так, что она не встретила достойного человека. В монастырь же она ушла в возрасте шестидесяти лет.

Цитата на полях

 
Десять лет в ожиданье прошло
Ты в пути. Ты все ближе ко мне.
Чтобы в пути тебе было светло,
Я свечу оставляю в окне.
Двадцать лет в ожиданье прошло,
Ты в пути, ты все ближе ко мне.
Ты поборешь всемирное зло…
Я свечу оставляю в окне.
Тридцать лет в ожиданье прошло,
Ты в пути, ты все ближе ко мне.
У меня отрастает крыло!
Я оставила свечку в окне…
 

Андрей Вознесенский

Крузенштерн

Так принято считать. На знаменитом памятнике Крузенштерну выполнена надпись: «Первому русскому мореплавателю вокруг света адмиралу Ивану Федоровичу Крузенштерну». Сам Иван Федорович в 1833 году писал в одном из писем относительно утверждения своего герба (из Российского государственного архива Военно-морского флота): «Родоначальник мой, ездивший в 1633 году от двора своего Шлезвиг-Голштинского послом в Россию и Персию, по возвращении был возведен в дворянское достоинство и принял в память сего благоприятного для него случая в гербе своем персидскую чалму. По примеру сего родоначальника, желая также оставить воспоминание о своей фамилии, о том счастливом для меня событии, что первым из российских мореплавателей имел я счастье совершить первое путешествие вокруг света, замечательное и для русского флота, решаюсь просить прибавление к фамильному гербу моему… двух флагов на древках, поддерживаемых с одной стороны островитянином Южного моря, а с другой – японцем, внизу же прибавлен девиз, относящийся к имени корабля, на котором совершено путешествие».

Все это казалось бы подтверждает, что адмирала Крузенштерна по праву считают первым русским кругосветным мореплавателем. Однако есть все основания считать это одним из всеобщих заблуждений. Но обо все по порядку.

Надо сказать, что о кругосветке российские мореплаватели мечтали еще со времен Петра Первого, но только зарождавшийся флот был еще не в состоянии осуществить такой грандиозный проект. В 1732 году проект кругосветного плавания составил Н. Ф. Головин. Но и тогда осуществить его не удалось. А 22 декабря 1786 года Екатериной II был подписан секретный указ, в котором были следующие строки: «…нашей Адмиралтейской коллегии отправить из Балтийского моря два судна, вооруженных по примеру употребленных капитаном английским Куком и другими мореплавателями для подобных открытий, и две вооруженные же шлюпки морские или другие суда по лучшему ее усмотрению, назнача им объехать мыс Доброй Надежды, а оттуда, продолжая путь через Сондской пролив и оставя Японию в левой стороне, итти на Камчатку».

Во исполнение этого указа начальником так называемой «Восточной экспедиции» был назначен капитан 1 ранга Г. И. Муловский. Адмиралтейств-коллегия разработала специальное наставление для снаряжения этой экспедиции, в котором отмечалось: «Ее императорское величество по премудрому матернему своему попечению и прозорливости, имея в виду безопасность и благоденствие всех своих, даже в отдаленнейших странах государства промыслы и торги ведущих подданных, равно как и к произведению вновь полезных открытий и распространению географических и других до наук касающихся знаний, высочайше повелеть соизволила: вооружить и отправить из Балтийского моря небольшую эскадру, состоящую из четырех вооруженных судов, кои бы в состоянии были в сохранении права на земли, российскими мореплавателями открытые на Восточном море, утвердить и защитить торги по морю, между Камчаткою и Американскими берегами лежащему, яко собственно и единственно к Российской державе принадлежащие, кои доселе подданные ее императорского величества с немалою опасностию и иждивением открыли и производили».

Увы, осуществить сей дерзновенный прожект также не удалось – началась война со Швецией и в Эландском сражении погиб капитан Муловский, командовавший кораблем «Мстислав».

В. Д. Доценко отмечает, что именно Муловский «оказал влияние на Крузенштерна, „заразив“ его идеей кругосветного плавания».

В 1801 году представленный Крузенштерном проект путешествия из Кронштадта на Аляску (копия неосуществленного плана Муловского) был поддержан адмиралом Н. С. Мордвиновым и началась подготовка к первому кругосветному плаванию. В него предполагалось отправить два судна – «Надежду» и «Неву». «Невой» командовал первый помощник Крузенштерна капитан-лейтенант Ю. Ф. Лисянский. Иван Федорович писал о нем: «Я избрал капитан-лейтенанта Лисянского, отличного морского офицера, служившего со мною вместе во время последней войны в Английском флоте и уже бывшего в Америке и Ост-Индии, почему я имел случай узнать его. Путешествие наше долженствовало быть продолжительно, и для благополучного окончания оного требовалось общей ревности, всегдашнего единодушия, честных и беспристрастных поступков. Противное сему могло бы подвергнуть нас многих весьма неприятным, а может быть, и бедственным приключениям, тем более что вся экспедиция хотя и состояла из людей военных, однако была не совсем военною, но частию и коммерческою. Таковые причины налагали на меня обязанность избрать начальником другого корабля человека беспристрастного, послушного, усердного к общей пользе. Таковым признал я капитан-лейтенанта Лисянского, имевшего как о морях, по коим нам плыть надлежало, так и о морской астрономии в нынешнем и усовершенствованном ее состоянии достаточные познания».

26 июля 1803 года оба шлюпа покинули Кронштадт. Почти через три года, 24 июля 1806 года «Нева», которой командовал Лисянский, возвратилась в Кронштадт. И только 7 августа того же года бросила якорь на Кронштадтском рейде «Надежда». Получается, что первым завершил кругосветное плавание не Крузенштерн, а Лисянский. Именно его следует величать первым русским кругосветным мореплавателем. Крузенштерн же был руководителем первой кругосветной экспедиции.

Но так получилось, что Крузенштерн затмил Лисянского и последний был незаслуженно забыт. Впрочем, не удивительно. Лисянский в чине капитана 1 ранга в 36-летнем возрасте «по болезни» вышел в отставку, тогда как Крузенштерн дослужился до полного адмирала, стал почетным членом Петербургской академии наук, членом Лондонского королевского общества и во многом сам способствовал тому, чтобы первым русским кругосветником считали именно его.

Отметим и то, что существует мнение о якобы «позорном» поступке Лисянского, благодаря которому он и добрался первым до Кронштадта. Так, Р. Зубков, Ю. Виноградов в своей статье в газете «Красная звезда» пишут: «Ю. Лисянский прибыл в Кронштадт раньше И. Крузенштерна только потому, что намеренно не выполнил приказ о рандеву на о. Святой Елены, а вместо этого пошел на установление „рекорда“ длительного безостановочного плавания. Позорный поступок Ю. Лисянского поставил в сложное положение И. Крузенштерна: на о. Святой Елены он узнал о начавшейся войне между Россией и Францией, и, конечно же, было бы безопаснее возвращаться через воды, контролируемые французами, вдвоем (тем более что половину своих пушек „Надежда“ оставила в Петропавловке-Камчатском для усиления его обороны)».

В. Д. Доценко считает подобные упреки в адрес Лисянского необоснованными. Он пишет: «…несмотря на договоренность с Лисянским, Крузенштерн сам ранее не зашел на остров Святой Пасхи. Лисянский прибыл туда 4 апреля 1804 г., «Нева» почти неделю лежала в дрейфе в ожидании подхода «Надежды». Но уже в пути Крузенштерн переменил свое намерение и пошел к острову Нуку-Хива. Не дождавшись Крузенштерна, Лисянский тоже пошел к этому острову, куда и прибыл 27 апреля.

Во вполне доступном для прочтения труде «Путешествие вокруг света в 1803, 4, 5 и 1806 годах, по повелению его Императорскаго Величества Александра перваго, на кораблях „Надежде“ и „Неве“ под начальством флота капитан-лейтенанта, ныне капитана перваго ранга Крузенштерна, государственнаго Адмиралтейскаго департамента и императорской Академии наук члена» (часть вторая, 1810 г.) можно найти следующие строки: «На случай разлучения назначил я для соединения остров Св. Елены, с наставлением, однакож, г-ну Лисянскому, чтобы, естли придет к оному прежде, не дожидал „Надежды“ долее четырех дней, которое время достаточно для заполнения водою и другими потребностями, и продолжил бы путь свой в Россию».

…Лисянский узнал о начавшейся войне между Россией и Францией, находясь в районе Азорских островов, от капитана английского фрегата Вилькинсона. Утверждать, что «Нева» могла помочь своими 14 пушками «Надежде», по крайней мере, не серьезно. Шлюпы строили не для боя, а для разведывательной и посыльной служб».

А вот, что пишет о своих действиях после того, как на обратном пути у мыса Доброй Надежды в тумане шлюпы потеряли друг друга, сам Ю. Ф. Лисянский: «Корабль „Надежда“ скрылся от нас из виду; во время ночи пушечными выстрелами и зажиганием фалъшфееров давал я ему знать о месте, где мы находимся; по утру я употребил все свое старание отыскать его, но усилия мои остались тщетными, ибо к полудню нашел густой туман и принудил меня вступить в настоящий путь тем наипаче, что ветер дул благоприятный, которым не упустительно надлежит пользоваться там, где несколько часов делают иногда величайшую разность в плавании. И так мы уже в третий раз разлучаемся внезапным образом. Будучи уверен, что такое отважное предприятие доставит нам большую честь, ибо еще ни один мореплаватель не отважился на столь дальний путь, не заходя куда-либо для отдохновения. К столь смелому подвигу много побуждало меня и самое желание моих подчиненных, которые, пользуясь совершенным здоровьем, о том только и помышляли, чтобы отличить себя чем-нибудь чрезвычайным. Я единственно сожалел об одном, что такое путешествие должно разлучить нас с шлюпом „Надежда“ до самого прибытия нашего в Россию; но что делать? Имея случай доказать свету, что мы заслуживаем в полной мере ту доверенность, каковую отечество нам оказало, нельзя было не пожертвовать сим удовольствием на море. Шлюп „Нева“ находился в море уже более трех месяцев; но запасы провизии и воды были достаточны, и при небольшом сокращении порций, сделанном с согласия всего экипажа, не предвиделось большой нужды в их возобновлении».

Историческая справка.

Крузенштерн Иван Фёдорович. Родился 8 (19).11.1770 года в Хагуди, ныне Раплаского района Эстонии. Русский мореплаватель, адмирал (1842), почётный член Петербургской АН (1806). Скончался 12 (24).8.1846 года в Таллине.

Лисянский Юрий Федорович. Родился 2 (13).8. 1773 года в городе Нежин. Русский мореплаватель, капитан 1-го ранга (1809). Скончался 22.2 (6.3). 1837 года в Петербурге.

Цитата на полях

14-го ноября, в 10 часов утра, перешли экватор… Уверясь о сем, я немедленно приказал на корабле своем поднять флаг, гюйс и вымпел и, подойдя к своему товарищу, поздравил его с благополучным прибытием в южное полушарие. В сие время матросы мои были расставлены по вантам и прокричали несколько раз «ура». То же самое было сделано и матросами корабля «Надежда». Этот обряд был только введением к празднику, бывшему на другой день… 15-го числа, по утру после парада, была совершена божественная литургия с благодарственным молебствием, по окончании которого все корабельные служители и офицеры собрались на шканцы. Поздравив их с благополучным прибытием в южную часть света, я пил вместе с прочими за здравие Его Императорского Величества, провозгласив троекратно: «Да здравствует Император Александр 1Г. Поелику еще ни один российский корабль, кроме «Невы» и «Надежды», не проходил экватора, то, желая отличить сей столь редкий случай, я приказал на каждую артель зажарить по две утки, сделать по пудингу и сварить свежий суп с картофелем, тыквою и прочею зеленью, которая у нас велась от самого Тенерифа, прибавя к сему по бутылке портера на каждых трех человек.

В 3 часа пополудни сели мы за стол, при конце коего пили опять за здравие нашего Монарха. В сие время поднят был военный флаг и производилась пальба из всех пушек»…

Из описания Ю. Ф. Лисянским первого в истории Российского флота пересечения экватора.