Текст книги "Карантин"

Нас ждали! Нам устроили полноценную засаду. Грамотную, по всем тактическим правилам военного искусства…

Пальба продолжалась. Некоторые из наших отстреливались вслепую, короткими очередями.

Я заметил Паводникова и Лопатикова, которые залегли за естественным бруствером возле нагромождения валунов, и бросился к ним. Грохнулся рядом, прижимая голову к земле, и наконец-то снял винтовку с предохранителя.

Надо же… А ведь я просто-напросто растерялся! Черт возьми, я же не зеленый курсант, у меня семь боевых операций за плечами… Я просто обязан был действовать четче! Я штурмовик! Я всегда должен быть готов дать отпор… Здесь же, в этой сраной карантинной зоне, все пошло наперекосяк…

– Сканеры показывают семнадцать целей! – донесся голос из-за каменной глыбы. – Расстояние сто метров. Приближаются…

– По схеме один-два! Оглохли, что ли? – гаркнул Паводников. – Ребятки, а ну-ка собрались, собрались!.. Лопатиков, со мной! Попробуем за булыжниками укрыться и подобраться к ним…

Схема один-два означает, что работать нужно по трое: инженер с инфрасканером и пара штурмовиков. Мы с Ренатом взяли в свою группу крепыша средних лет и заняли удобную оборонительную позицию в расщелине между скалами.

Ждать долго не пришлось.

Через минуту сканер засек четыре цели в опасной близости. Они двигались четко на нас – видимо, тоже запеленговали.

– Прикроешь, – хрипло сказал Камалев и, пригнувшись, сместился на три метра в сторону от меня и инженера.

Все произошло так быстро, как это бывает только на войне, когда напряжен каждый нерв и восприятие окружающей действительности немного меняется…

Двое в камуфляжах показались из-за угла. Первый несколько раз саданул в полумрак из автомата, а второй без промедления жахнул из небольшого подствольного гранатомета. Снаряд с шипением грохнулся неподалеку от Рената, и разнес бы Камалева в клочья, если бы он за миг до того не успел шлепнуться ничком на землю.

Шарахнуло. Скалы многократно отразили звук, создав полноценное боевое крещендо. Сверху посыпалась щебенка.

Камалев поднялся в полный рост, фыркая от пыли. Воротничок его камуфляжа слегка дымился, защитной сферы на голове не было.

– Ложись, идиот! – заорал я.

Но Ренат меня не слышал. Из ушей у него текла кровь, и, кажется, бедолага вообще слабо понимал, что произошло.

Контузило не по-детски…

Очередь из автомата прошила его ноги, буквально перерубив пополам.

Из-за валуна донесся душераздирающий стон и трехэтажные проклятия. Я высунулся и прицельно отрядил атакующим щедрый свинцовый ливень с широким разбросом по фронту. Двоих отшвырнуло метров на пять, еще одного, кажется, задело – он вскрикнул и откатился из зоны поражения.

– Что там? – спросил я у инженера, оборачиваясь.

– Отступают вроде…

Толчок.

В голове на мгновение помутилось, и я оперся левой ладонью о шершавую стену расщелины, чтобы не упасть. Винтовка почему-то отлетела в сторону. Что-то неприятное и теплое заструилось под камуфляжем.

Лишь через минуту я понял, что ранен. Пуля зацепила правую руку ниже плеча.

* * *

Мы потеряли в стычке восьмерых. Еще пятеро были серьезно ранены.

Молодому Лешке – бабнику и балагуру из нашего взвода – осколком снесло полголовы. Давиду Лопатикову пуля угодила под лопатку… Их тела лежали в сторонке, рядом с остальными убитыми, накрытые большим куском брезента.

Ренат сидел, привалившись к скале, и разглядывал свои простреленные ноги, перебинтованные от голени до бедра. Сквозь марлю проступили бурые пятна.

– Точно по болячкам попали, – с мрачной обидой в голосе произнес он. – И не слышу ни черта… Контузило. В башке – словно колокол громыхает.

Я поправил руку, подвязанную к груди. В голове крутилась какая-то мысль, но мне все никак не удавалось ухватить ее. Мысль о некой закономерности… или системе во всей этой коловерти.

– Значит, староста не врал, – сказал Паводников, с остервенением расчесывая ногтями язвочки. – Значит, и правда до нас сюда прилетали другие. Вы только гляньте: засаду-то устроил спецназ объединенной военной группировки «Евроспейса». Уроды! Сукины дети…

Я невольно покосился на истерзанные пулями трупы в серых камуфляжах, на рукавах которых можно было различить неприметные эмблемы с перекрещенными терновыми веточками.

– Почему они напали на нас? – задал риторический вопрос Ренат.

Я снова оглядел поле боя, посмотрел на выставленных по периметру часовых, на санитаров, суетящихся возле тяжелораненого штурмовика. Вертлявая мысль о какой-то упорядоченности событий опять мелькнула в мозгу и исчезла.

– Вот тебе и беззаботная прогулочка, – покачал головой сержант. Веснушек на его перепачканной физиономии практически не было заметно. – Жалко, никого из них живым не удалось взять… Я б ему устроил викторину «веселый скальпель».

К нам подошел ротный. У него было очень странное выражение лица: вроде бы такое же суровое и чуть брезгливое, как обычно, но, если приглядеться, в мимике можно было уловить что-то совсем не свойственное этому черствому человеку… Вину? Разочарование? Или даже… стыд?

А еще ротный словно бы постарел на пяток лет.

– Паводников, проверь свой хронометр, – попросил он. Именно попросил, а не приказал.

Сержант удивленно глянул на командира, пожал плечами и воззрился на часы. Нахмурился, постучал по циферблату пальцем. Констатировал:

– Сломался. Механика отказала. Интересно, раньше такого не случалось.

– Он не сломался. Здесь со временем не все в порядке.

Я сначала не поверил своим ушам. Чтобы ротный уверился в каких-то паранормальных штучках! Да ни в жизни!

Взглянул на свой хронометр.

Цифры на жк-дисплейчике продолжали меняться, отсчитывая мгновения, а вот тоненькая секундная стрелка замерла. Это было очень необычно, учитывая, что всем кварцево-электронным механизмом управлял один микрочип.

– Нам во что бы то ни стало нужно добраться до первичной базы и занять оборону, чтобы «ботаники» могли исследовать объект, – сказал ротный, отрешенно глядя в сторону. – Они прибудут на Гушту через несколько часов и под прикрытием третьего взвода отправятся сюда.

– Батя, ты что-то не договариваешь, – не по уставу обратился к нему Паводников. – С чего ты завел волынку про нелады со временем?

– Плохи дела, ребята. – Ротный опустился на корточки, и мне стало видно большую ромбовидную язву на его левом виске. – Командование «Роскосмощита» следом за нами направило не только ученых.

– А кого еще?

– Десантуру и полк тяжелой пехоты. При поддержке линкора «Мономах» и четырех фрегатов среднего радиуса…

– Ни фига ж себе! На кой ляд такой парад?

– К сожалению, это не парад. Сейчас в системе Сириуса B базируется боевая эскадра «Евроспейса», 2-й космофлот американцев, китайские десантные корабли и истребители сопровождения…

Мы уставились на ротного, как на ополоумевшего. Такие силы сроду не собирались! Тем более – рядом друг с другом!

– Да что же здесь происходит? – воскликнул Паводников, поднимаясь на ноги. – Какого черта этот долбанный объект понадобился ни с того ни с сего всем вокруг?

– Есть основания полагать, что… он действительно… разумный, – не повышая тона, произнес ротный. Вздохнул и добавил: – Тут дело вот в чем… Неделю назад ростки подобных Стел стали появляться на Земле-Прима.

– Че-его-о? – протянул сержант, сморщившись. – Стало быть, все басни Клеменса про Стелу – вовсе не басни… Но… но там-то откуда эта пакость взялась?

– Помнишь, двое старателей вернулись с Гушты несколько лет назад?

– Это те придурки, что о божественном проявлении твердили?

– Именно. Только боюсь, никакое это не божественное проявление, а наоборот – печать самого дьявола…

Паводников с опаской посмотрел на ротного.

– Батя, ты себя хорошо чувствуешь?

Тот проигнорировал вопрос. Медленно проговорил:

– Видимо, шизанутые кладоискатели занесли споры этой дряни на Землю… Прошел инкубационный период, и теперь вот… появились всходы.

– Ерундистика какая-то… – Сержант с силой потер пальцами покрасневшие от переутомления веки. Вдруг он резко отнял руки от лица. – И ты обо всем этом знал с самого начала? Знал, и не предупредил нас о возможной засаде?

Мне показалось, что ротный слегка улыбнулся.

– Я знал, что мне полагалось знать, сержант, – ответил он, спустя несколько долгих секунд. – Ты штурмовик, и никто не заставлял тебя выбирать эту профессию. А раз выбрал – не ной, как баба при родах.

– Восемь пацанов полегло. – Испачканное лицо Паводникова, кажется, посерело. – Ты знал о засаде?

– Отставить, сержант, – холодно произнес ротный, вставая. – По имеющимся разведданным, считалось, что наша группа прибудет первой и не встретит сопротивления…

– Да если верить словам этого старосты Клеменса, сюда уже целый год военные со всего мира шастают…

– Штабисты ошиблись, – коротко ответил ротный. – И как бы я их не ненавидел, есть приказ занять объект и удерживать его до прибытия ученых. И наша группа должна его выполнить до того, как на орбите разразиться бойня между армадами кораблей… Поднимай бойцов, нужно двигаться дальше. Будем прощупывать инфрасканерами каждый сантиметр… Но, думаю, без боя Стелу не взять. Скорее всего, территория уже захвачена одной из претендующих сторон.

Паводников взял себя в руки и процедил:

– Есть – двигаться дальше…

– Это же безумие, – вставил наконец я. – Она же просто-напросто путает нас, стравливает друг с другом…

Ротный впервые с начала операции взглянул мне в глаза и сказал:

– Именно поэтому нашим «ботаникам» нужно как можно скорее изучить единственную взрослую особь. Иначе тысячи ее детенышей стравят людей на всей Земле.

Масштабы предстоящей катастрофы с трудом укладывались у меня в голове.

– Но почему нельзя просто уничтожить их? – тупо спросил Паводников. – Шарахнуть ракетами или плазмой выжечь?

– Всю Землю-Приму предлагаешь выжечь? – Ротный невесело усмехнулся. – Поздно, сержант. Это болезнь, а не вторжение. Они как микробы, понимаешь? По одному их уже не перестрелять. Если уж вынесли заразу за пределы карантина – придется искать вакцину.

Он замолчал.

И тут голос подал Ренат, не проронивший ни слова во время всего разговора.

– Я понял, – сказал он, осторожно трогая свои пробитые пулями ноги. – Это стигматы.

У меня пробежал озноб по всему телу. Рана на руке стрельнула болью до самых пальцев. Мысль, то и дело убегающая от меня, наконец выкристаллизовалась в мозгу страшным узором.

– Какие стигматы? – непонимающе уставился на Камалева ротный. – Не хватало, чтоб ты мне тут еще с катушек слетел…

– Язвы эти пресловутые! Они показывают будущее. Вы же сами говорили, здесь не все нормально со временем, помните…

– И что?

– Нарывы и болячки возникают на тех местах, куда попадет пуля или осколок. Я сначала не мог понять закономерности, а потом подумал: мы слышали голос Виталика из прошлого, предупреждавшего об истребительной войне. Предупреждавшего не только нас, но и всех остальных – латынь, хоть и мертвый, но, как известно, наиболее универсальный язык…

– Почему не английский, умник?

– В последние полтора столетия его уже нельзя назвать международным. Тогда как латынь наоборот стала популярна, даже обязаловку в школе ввели… Не в этом суть! Мы слышали голос Витальки. Не могли слышать, но слышали. Это же получается цикличность: он сейчас знает, что скажет когда-нибудь… А если предположить, что время тут может течь вспять, то это «когда-нибудь» будет в прошлом. Тут почти классический временной парадокс… Нечего на меня так пялиться – я проходил такое на факультативе по экспериментальной физике, пока не вылетел из универа… Так вот, я подумал, если мы могли слышать голос из прошлого, то, теоретически, объект в зоне карантина способен предсказывать и будущее.

Ротный подрагивающим пальцем машинально почесал шероховатость на виске.

– Глядите, – продолжил Ренат, разглаживая свои черные усы, – у меня язвы появились на ногах, и спустя несколько часов по ним пальнули из автомата.

– Замолчи, – еле слышно произнес Паводников.

Камалев не услышал – последствия контузии быстро не проходят.

– Лешке полбашки снесло – именно там были его нарывы. Давиду Лопатикову пуля угодила под лопатку – он все утро спину чесал. Мересце вон – бицепс зацепило…

– Заткнись! – громко сказал сержант, задрав тельник и глядя на свои бока и живот, усыпанные язвами.

Ренат осекся и посмотрел на взводного. До него постепенно начало доходить, каких глупостей он только что наговорил.

– Ребята, простите меня дурака…

Мы все смотрели на Камалева со смесью испуга, ярости и неспешно приходящего понимания в глазах.

– Господи, я… я ведь совсем не подумал…

Вокруг уже стали собираться другие солдаты. Задирая рукава, закатывая штанины, расстегивая кители и разглядывая свои нарывы.

С ужасом прикасаясь к ним.

К стигматам войны.

– Разве была команда «разойтись»? – выдавливая слова сквозь зубы, проговорил ротный. Жилка на его виске пульсировала. Совсем рядом с уродливой язвой неправильной формы.

– Но мы же не в строю… – удивленно обронил один из бойцов.

– А зря. – Ротный медленно поднял с земли свою «эркашку», проверил магазин и рявкнул: – Два санитара, инженер и отделение штурмовиков остаются с ранеными! Остальным, слушать мой приказ! В походную колонну по трое – ста-а-ановись! До объекта – долбанных пять километров… Расчет один-два в авангарде и замыкающим! Через час мы обязаны захватить развалины первичной базы и занять круговую оборону… Ша-агом марш!..

* * *

Мы шли между мертвых скал, чеканя шаг. Сознание собственной никчемности для великих жерновов судьбы и неведомого, лишенного эмоций и чувств разума Стелы лишь злило нас.

Нужно было выстоять в этой истребительной войне против таких же, как мы, солдат. Выстоять в маленькой бессмысленной войне, чтобы предотвратить тотальную и еще более бессмысленную. Такое часто случается у людей…

Жизнь на Гуште угасала.

Жизнь вообще – хрупкая штуковина…

А я выбивал берцами пыль из сухой почвы и думал только об одном: когда же произнесу слова, услышанные из крохотного динамика приемника? Успею ли сказать их?

Вот бы успеть! Так хочется крикнуть эти слова во всю глотку! Из прошлого в будущее! Чтобы хоть как-то предупредить остальных – тех, кто обязательно пойдет следом…

Но я не знаю – получится ли?

Ведь у меня на теле есть и второй стигмат…

Чуть-чуть левее солнечного сплетения.

Добро пожаловать на блог Сергея Палия в Живом Журнале spali.livejournal.com, а также на странички Вконтакте vk.com/spali и Фейсбуке facebook.com/leglasik.