Текст книги "Эволюционные и «революционные» изменения государственно-правовой формации"

И вновь события приобретают цикличность, заговор порождает «антизаговор». «Власть Сталина, – пишет А.Авторханов, – оказалась у Берия. Члены Политбюро, судьбой которых Берия теперь мог распоряжаться, решили отнять у него власть. Возглавленный Хрущевым, был создан второй, беспримерный по трусости заговор – против Берия, заговор, который, по существу, был убийством из-за угла. Впрочем, таким же был и организованный впоследствии заговор против самого Хрущёва – с той лишь разницей, что его оставили в живых».[128]128
  Авторханов А. Указ. Соч. С. 15.


[Закрыть]

Небезынтересно, что исследователи характеризуют эти события в контексте бесконечной цепи российских государственных переворотов; они пишут, что «дворцовый переворот в ночь с 28 февраля на 1 марта 1953 года против Сталина во многом напоминает дворцовый переворот против Павла I и его убийство в ночь с 11 на 12 марта 1801 года. Тогда восстала дворянская элита против жестокого царя, сейчас восстала сталинская элита против «отца и учителя» открыто угрожавшего «детоубийством».[129]129
  Авторханов А. Указ. Соч. С. 130.


[Закрыть]

Политика Н.С. Хрущева отличалась большим демократизмом, в ней даже можно обнаружить элементы «интереса» к капиталистическому типу хозяйствования. Автор монографии связывает это, в первую очередь, с уровнем жизни этого вождя в царской России. Ф.М. Бурлацкий был свидетелем рассказ Н.Хрущева о том, что до революции в 1914 г. У него была очень хорошая профессия, он смог сразу же снять квартиру. «В моей квартире, – вспоминает Н.С. Хрущев, – была гостиная, кухня, спальня, столовая. Прошли годы после революции, мне больно думать, что я, рабочий, жил при капитализме в гораздо лучших условиях, чем живут рабочие при Советской власти. Вот мы свергли монархию, буржуазию, мы завоевали нашу свободу, а люди живут хуже, чем прежде… После революции заработки понизились, и даже очень сильно, цены также очень сильно поднялись…».[130]130
  Бурлацкий Ф.М. Н. Хрущев и его советники – красные, черные, белые. М.: Эксмо-Пресс, 2002. -448. С. 50–51.


[Закрыть]

Однако «в голове Хрущева и всего прежнего поколения руководителей сидела традиционная модель патриархального крестьянского двора. Есть патриарх, то есть старейшина либо семьи, либо рода, никем не избираемый. Он имеет право распоряжаться судьбами каждого члена семьи или рода, мотивируя это защитой каких-то общих интересов. Это типичное проявление авторитарно – патриархальной политической культуры, по-видимому, так и не было преодолено ее самым демократическим и, может быть, самым свободомыслящим представителем – Хрущевым….Патернализм, вмешательство в любые дела и отношения, непогрешимость патриарха, нетерпимость к другим мнения – все это составляло типичный набор вековых представлений о власти в России».[131]131
  Бурлацкий Ф.М. Указ. Соч. С. 140.


[Закрыть]

Заговор в отношении Н.С. Хрущева оказался удачным и по последствиям может быть охарактеризован как реальный государственный переворот со значительным изменением политического курса. Как отмечают историки, вскоре после освобождения Н.С. Хрущева от партийных и государственных должностей начинается возврат к централизации советского государства, приводящей в конце концов к оптимизации формы государственного единства. В ходе расширения прав союзных республик в науке даже родилась теория о том, что такой процесс является закономерностью развития Советского государства и что, следовательно, он должен идти дальше и дальше. Апологетов децентрализации не смущало, очевидно, что безграничное расширение прав союзных республик неизбежно приведет к разрушению Союза. Однако реформы государственного управления, проводимые начиная с 1965 г., пошли в другом направлении.[132]132
  История отечественного государства и права //Г.А. Кутьина, Р.С. Мулукаев, Т.Е. Новицкая и др. /Под ред. О.И. Чистякова. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2002. Ч. 2. 544 с. С. 186.


[Закрыть] Период после смещения Н.С. Хрущева и до начала перестройки в нашей стране принято называть «застойным». Как пишет С. С. Козлов, «идеологи того времени называли этот период «зрелым» или «развитым» социализмом. Однако магазины пустели, очереди в них становились все длиннее, объемы импорта продовольствия возрастали, экономика буксовала. В стране усилилось огосударствление, остановилась десталинизация»[133]133
  (Козлов С.С.) Период стагнации в советском сельском хозяйстве (1965–1985 гг.): историко-правовой обзор //История государства и права. № 5. 2009.


[Закрыть].

Разумеется, мы обратились только к части российских переворотов. Согласимся с мнением о том, что лишь «свержение государственной власти с глубокими изменениями в ее структуре и функциях мы называем революциями».[134]134
  Кара-Мурза С. Революции на экспорт. М.: Алгортитм-Эксмо, 2006. 528 с. С. 17


[Закрыть] В этом контексте анализируемые события не обусловили столь кардинальных перемен.

В заключении отметим, что приведенные нами примеры государственных переворотов и попыток их совершения (относительно условности применяемой терминологии мы уже делали оговорку) достаточно кардинально отличаются друг от друга по своим целям, методам и средствам реализации, формальным и реальным последствиям. Что же объединяет их в группу, которую мы именуем «перевороты»? Думается, что это их последствия: достигая цели формально (убивая царственную особу, лицо из его окружения или же иным способ «бросая вызов власти»), заговорщикам не удавалось трансформировать государственно-правовую формацию. В этом значительно более преуспеют революционеры начала прошлого века и реформаторы его конца, к деяниям которых мы обратимся в следующих разделах монографии.

§ 3. Реформы как фактор трансформации государства и права на современном этапе развития России

Социологические исследования, проведенные автором монографии, свидетельствуют о том, что реформы ассоциируются у россиян, как правило, с негативными воспоминаниями (так, 65 процентов опрошенных отметили «грабительский» характер денежных реформ СССР). Однако в отношении «глобальной» реформы, связанный с «резким переходом» из «социализма» в «капитализм», мнения носят весьма полярный характер. Люди пожилого возраста, разумеется, чаще дают отрицательную оценку реформам. Однако почти все респонденты едины в утверждении о том, что сам процесс реформ для России приобрел «бесконечный» характер». В этом плане и исследователи отмечают, что «на протяжении уже более 20 лет реформы являются составной и органичной частью государственной, экономический и общественной жизни России. Недолгое затишье после перенесенных страной потрясений так называемой перестройки и революции отношений собственности начала 1990-х годов сменилось проведением комплекса целенаправленных «адресных» реформ. При внешней обособленности и кажущейся самостоятельности эти реформы имеют общую логику и глубинные связи, не всегда видимые с первого взгляда, но неразрывно объединяющие отдельные, кажущиеся разрозненными преобразования в единый процесс модифицирования государства и государственного управления. С точки зрения задач развития государства важно понять главные направления и основные тенденции реформирования, истинные цели и задачи преобразований, а также то, к каким результатам они могут привести»[135]135
  Бокарева Л.Г. Российская государственность: реформы и их итоги //Имущественные отношения в Российской Федерации. 2013. № 10. С. 11–28; № 11. С. 6 – 28.


[Закрыть].

Вектор реформ, инициированных в конце пошлого века, безусловно, был связан с разрушением социалистического и формированием капиталистического государства. К сожалению, многие исторические факты при этом искажаются, либо умалчиваются. Так, например, А.В. Коржаков, поставив под удар свою безопасность (по крайней мере, распоряжение об его аресте Б.Н. Ельциным было издано) писал в 1997 г., что «.. я так и не решился написать про ГКЧП-3, созданного по указанию Б. Ельцина весной 96-го…».[136]136
  Коржаков А.В. Борис Ельцин: от рассвета до заката. М.: Интербук, 1997. С. 8.


[Закрыть]

В юридической литературе немало внимания уделено формирования процессу рыночных принципов хозяйствования и, в целом, смене социально – экономической формации. Многие авторы высказывались о произошедших событиях в негативном контексте. Например, по мнению Н.Г. Салищевой, в процессе реформ не было учтено обстоятельство, что, «провозгласив свободу частной собственности, государство должно было позаботиться о защите частного производства и собственности, о разумной системе налогообложения, об эффективном правовом регулировании».[137]137
  См.: Салищева Н.Г. Административное право и экономика //Административноправовое регулирование экономических отношений. М., 2001. С. 5.


[Закрыть] Ряд авторов пытались «сгладить» остроту проблемы, утверждая, что при изменении вектора экономической политики, «опыта проведения экономических реформ у политиков, находившихся на тот момент во главе государства, не было, в результате чего были допущены многочисленные ошибки, серьезно повлиявшие на дальнейшее развитие государства. Во многом ошибки в проведении экономических реформ повлияли на существенный рост экономической преступности в России, который наблюдался в 90-х годах XX века»[138]138
  Русанов Г.А. Преступления в сфере экономической деятельности: учебное пособие. Москва: Проспект, 2011. 264 с. С. 3.


[Закрыть].

Нам представляется, что в новейшей истории России характер реформ изменился, они приобрели более социально-выраженный характер, стал менее «агрессивными» в части отказа от попыток «рывка в капитализм». Однако курс неизменен, в современной России «одним из важнейших последствий й реформы стало прогрессирующее возрастание роли рыночных механизмов в государственно управляемом и самоуправляемом секторах отечественной экономики на базе конституционных устоев[139]139
  Мельников В.В. Конституционные основы регулирования экономических отношений в России. М., 2011.206 с. С. 36.


[Закрыть]».

Автор монографии считает явно преждевременным давать оценку проведенной, наверное, одной из самых глобальных в истории человечества реформ, связанных с отказом от попыток построения коммунизма в России. Многие авторы и, заметим, не без оснований, сомневаются в самой характеристики процессов приватизации и «капитализации» как реформы. «Изменение образа жизни при соответствующем идеологическом воздействии, – утверждает С. Кара-Мурза, – означает глубокое изменение в материальной культуре народа и разрушает мировоззренческие ядро цивилизации. Изменения в жизнеустройстве такого масштаба уже не подпадают под категорию реформ, речь идет именно о революции» [здесь и далее – выд. авт]. [140]140
  Кара-Мурза С. Революции на экспорт. М.: Алгортитм-Эксмо, 2006. С. 421.


[Закрыть]

Однако в «классическом» понимании революция все же не столь «бескровна», хотя и анализируемая реформа негативно сказалась на уровне жизни миллионов россиян. В этом плане исследователи отмечают, что история «уже не раз демонстрировала уникальные возможности России «переваривать» навязываемые ей реформы и революции, переплавлять их в нечто абсолютно иное, сочетаемое с веками складывавшимися традициями и устоями, принимаемое всем строем российской жизни, народным менталитетом. Россию много раз пытались «ломать через колено» недруги и откровенные враги. Страна выживала и выходила из испытаний не только окрепшей, но и сохранившей свой светлый, доверчивый и открытый взгляд на окружающий мир. И сегодня коллективный ум, объединенный талант и исторический опыт российского общества помогают извлечь из навязываемых стране реформ все, что в них может быть полезного для России, и отвергнуть неприемлемое»[141]141
  Бокарева Л.Г. Российская государственность: реформы и их итоги //Имущественные отношения в Российской Федерации. 2013. № 10. С. 11–28; N 11. С. 6 – 28.


[Закрыть].

Очевидно, что единство государственно – правовых явлений обусловливает анализ последних в контексте уяснения сущности наиболее значимой российской реформы. Отметим, что трансформация законодательства в целях повышения эффективности советской экономики имела место уже на этапе так называемой перестройки. Тогда правовая реформа в первую очередь затронула законы, регулирующие экономику и «она почти полностью изменила ее материальное право. Были созданы новые отрасли права, которые прежде не были известны законодательству РСФСР как самого крупного субъекта Федерации СССР».[142]142
  Аболонин Г.О. Российское гражданское судопроизводство после реформы //Арбитражный и гражданский процесс. 2011. № 12. С. 4 – 10.


[Закрыть] Некоторые авторы утверждают, что «в результате начавшихся реформ, приватизации, отмены ответственности за спекуляцию и операции с валютой ручей социалистического гражданского товарооборота постепенно превратился в огромную реку товарного и денежного обращения Российской Федерации, впадающую в океан мировой экономики. Общеизвестно, что этот речной поток пока что все еще темный от нефти и пахнет газом, он полон металлов и древесины из вырубаемых российских лесов».[143]143
  Там же.


[Закрыть] В целом, первоначальный этап реформ негативно воспринимался многими российскими гражданами. В.Пелевин в «Generation «П» иронично отмечал, что «по телевизору между тем показывали те же самые хари, от которых всех тошнило последние двадцать лет. Теперь они говорили точь-в-точь то самое, за что раньше сажали других, только были гораздо смелее, тверже и радикальнее. Татарский [персонаж произведения – авт.] часто представлял себе Германию сорок шестого года, где доктор Геббельс истерически орет по радио о пропасти, в которую фашизм увлек нацию, бывший комендант Освенцима возглавляет комиссию по отлову нацистских преступников, генералы СС просто и доходчиво говорят о либеральных ценностях, а возглавляет всю лавочку прозревший наконец гауляйтер Восточной Пруссии. Татарский, конечно, ненавидел советскую власть в большинстве ее проявлений, но, все же ему было непонятно – стоило ли менять империю зла на банановую республику зла, которая импортирует бананы из Финляндии».[144]144
  ПелевинВ. Generation «П». М.: Эксмо, 2009. 352 с. С. 4–5.


[Закрыть]

Даже среди юристов в отношении реформ фигурировали такие оценки как «государственный переворот», «преступный сговором с иностранными державами», «измене советской Родине». Впрочем, значительно больше в этой среде лиц, объективно оценивающих происходящие изменения. «Было бы исключительной наивностью утверждать, – пишут эти исследователи, – что все развитие права, в конечном счете, сводилось к стремлению установить стабильность в социально-экономических и духовных отношениях. Это – идеальная, но не единственная и, более того, отнюдь не главная интенция. Кроме того, утверждение о главенстве той или иной идеи отнюдь не означает, что она таковой является на самом деле. С первых дней своего возникновения право было вынуждено постоянно изменяться, дабы соответствовать ритму эпохи и решать те проблемы, которые возникали перед людьми. Реформы – это необходимое качество, которое имманентно присуще праву».[145]145
  Григорьев О.В. Правовые реформы – ответ на вызовы социальных деструкций //Административное и муниципальное право. 2011. № 8. С. 12–13.


[Закрыть] По мнению этих авторов, «история правовой и политической мысли демонстрирует различные воззрения о моделях правовой стабильности и стремление к реформированию действующего права. В античности согласие (homonoia) мыслилось как гармоническое соотношение, имеющее числовой характер. Так, правовые реформы Солона исходили из гармонии, установленной посредством точных пропорций и обеспечивающей согласование между различными группами полиса. В то же время именно общественная мысль Древней Греции особенно остро поставила вопрос о развитии, изменчивости, превращении одного в другое. Античная диалектика была еще несовершенной, не исчерпывала всей полноты процесса перехода одного качества в другое».[146]146
  Григорьев О.В. Указ. Соч. С. 14.


[Закрыть] Если же от абстракций перейти к российским историческим реалиям, то «при оценке подходов к формированию теоретической модели эффективности закона следует учитывать, что последние десятилетия дали богатейший эмпирический материал (в основном и прежде всего это касается опыта правовой реформы в странах с переходной экономикой), который самым серьезным образом стимулировал дискуссии по проблемам теории эффективности права как части теории соотношения правовой системы и общества».[147]147
  Правовые акты: оценка последствий: научно-практическое пособие //А.В. Кашанин, Ю.А. Тихомиров, С.В. Третьяков и др.; отв. ред. Ю.А. Тихомиров. М.: Юриспруденция, 2011. 224 с. С. 17.


[Закрыть]

В этом плане реформа правоприменительной системы является неотъемлемой частью политики экономической модернизации.[148]148
  См.: Правовой мониторинг: актуальные проблемы теории и практики //Д.Б. Горохов, В.И. Радченко, Н.Н. Черногор и др. /Под ред. Н.Н. Черногора. М.: Изд-во Международного юридического института, 2010. 232 с. С. 33.


[Закрыть] Так, например, создание новых органов конституционного контроля позволило нивелировать некоторые проблемы, сопровождающие реформы. В частности, Конституционный Суд Российской Федерации постоянно уже на начальном этапе реформ обращал внимание правоприменителя на необходимость более активного использования принципов и ценностей российской Конституции и, в первую очередь, положения о правах человека.[149]149
  Карапетов А.Г. Борьба за признание судебного правотворчества в европейском и американском праве. М.: Статут, 2011. 308 с. С. 85.


[Закрыть] В.Д. Зорькин, раскрывая сущность решений Конституционного Суда России, отметил их нормативный характер и прецедентное значение, вследствие чего они являются необходимым регулятором в условиях радикальной реформы законодательства, выполняя как функцию стабилизации (консервативную функцию), так и функцию развития (динамики и инновации). [150]150
  См.: Зорькин В.Д. Прецедентный характер решений Конституционного Суда Российской Федерации //Журнал российского права. 2004. № 12. С. 33.


[Закрыть]

В целом, по нашему мнению реформы лишь в отдельных случаях обусловливают смену социально-экономической формации, глобальную трансформацию государства и права. Примером такой реформы (мы полагаем, что это не бесспорное, но наиболее точное ее определение) стал «переход» от «социализму» к «капитализму» в конце прошлого века в России. Разумеется, эти «координаты» тоже достаточно условно, ибо многие авторы обоснованно сомневаются, как в наличии элементов социализма в СССР, так и капитализма в стране. В любом случае вектор развития государства и права, скорее всего, удалось изменить не «революционным», но и «эволюционным» путем; мы отдаем себе отчет в том, что этот путь не был бескровным и простым. Остается лишь выразить надежду в успешном его завершении; предпосылки для этого имеются, ибо мы наблюдаем пример (в том числе в сравнении с бывшими союзными республиками и, прежде всего, с Украиной) стабильного развития государства, поучения властью, как минимум «кредита доверия» со стороны российского населения.

Глава 2. Революции и «цветные» революции: воздействие на государство и право

§ 1. Уникальность и современное понимание феномена «революций»

Действующее российское законодательство практически не оперирует термином революции;[151]151
  Исключение составляют, к примеру, Федеральный закон от 13 марта 1995 г. № 32-ФЗ «О днях воинской славы и памятных датах России» и некоторые другие акты.


[Закрыть] в отдельных случаях его можно обнаружить в официальных документах. Так, Послание Президента Российской Федерации В.В. Путина Федеральному Собранию имело основный тезис «Не будет ни революций, ни контрреволюций».[152]152
  Послание Президента РФ Федеральному Собранию «Не будет ни революций, ни контрреволюций» //Российская газета. № 66. 04.04.2001.


[Закрыть]

Соответственно, для анализа этого явления мы первоначально обратимся к юридической и иной литературе. Нами уже отмечалось, что термины «государственный переворот», «восстание», «насильственный захват власти», «революции», нередко, фактически отожествляются исследователями. Тем больший научный интерес представляют попытки ряда авторов разграничить эти категории. Так, например, Р.А. Ромашов характеризует государственный переворот как «внезапный неконституционный захват власти, незаконную смену правящей элиты в целом (президента, правительства, персонала управленческих структур), которые не связаны с какими-либо коренными изменениями политического режима, социальных и экономических отношений»;[153]153
  См.: Ромашов Р.А. Февральская революция 1917 г. как фактор трансформации российской государственности //История государства и права. 2007. № 23. С. 22.


[Закрыть] соответственно, «революция», по его мнению, – «коренной переворот в жизни общества, который приводит к ликвидации предшествующего общественного и политического строя и установлению новой власти. Общее для революции и государственного переворота – коллективный и противозаконный (применительно к законодательству, действующему на момент совершения переворота (революции) характер политического действия, а также стремление с помощью пропаганды легитимизировать это событие. Различает эти понятия то обстоятельство, что источником государственного переворота обычно бывает заговор, причем организованный внутри самих государственных институтов. Источником революции является наличие революционной ситуации, выражающейся в кризисе всей государственной системы – неспособности «верхов» править и нежелании «низов» жить по-старому. Кроме того, для революции необходимо наличие движущей силы – революционных масс и организующей и управляющей организации – революционной партии».[154]154
  Там же.


[Закрыть]

Автор монографии полагает необходимым отметить, что, в целом, данная позиция носит обоснованный характер при характеристике «революции» как феномена, но, разумеется, требует детализации применительно к каждой конкретной революционной ситуации в той или иной стране. Как правило, революция обусловливает «перехода от одной общественно-экономической формации к другой» и в этом контексте может быть охарактеризована как «процесс перемен посредством активных действий самих граждан, в массе вовлеченных в политическую борьбу».[155]155
  Андреева О.А. Феномен революции в истории государства и права //История государства и права. 2010. № 19. С. 2–5.


[Закрыть]

Однако нам необходимо внести одно принципиальное уточнение: современные идеологи революций, в том числе так называемых «цветных» все чаще характеризуют революцию как «действия, во всяком случае, поначалу, осуществляются неорганизованными народными массами и направленные на смену социальных и политических структур, равно как и на замену конкретных личностей в руководстве страны». [156]156
  Люттвак Э. Государственный переворот: практическое пособие. М.: Университет Дмитрия Пожарского, 2011. 320 с. С. 223.


[Закрыть] Таким образом, речь идет не о «классовой борьбе» или смене социально-экономических формаций, но об изменении состава правящей элиты. В этом случае грань между «революцией» и «государственным переворотом» становится еще менее различимой; нам думается, что последующий анализ современных «бархатных», «цветных» революций подтвердит этот тезис.

Таким образом, классическое понимание революции как «классовых противоречий» уходит, к сожалению, в прошлое. Мы убеждены, что такой «легкий» подход в понимании революционных процессов (например, как банальной смены власти) носит негативный характер. Не следует забывать, что «…в запахе революции доминирует запах крови».[157]157
  Ельцин Б.Н. Записки Президента. М.: ИД «Огонек», 1994. С. 334.


[Закрыть] Не далеки от истины те авторы, которые утверждали, что «революция есть только кровавая игра в перемену местами, всегда кончающаяся только тем, что народ, даже если ему и удалось некоторое время посидеть, попировать и побушевать на господском месте, всегда, в конце концов, попадает из огня да в полымя…».[158]158
  Бунин И. Окаянные дни. М.: ИД «АЗЪ», 1991. С. 217.


[Закрыть] Н.М.Карамзин, путешествующий по революционной Франции, метко заметил: «народ есть острое железо, которым играть опасно, а революция – отверстый гроб для добродетели – и самого злодейства». [159]159
  Карамзин Н.М. Письма русского путешественника. Ленинград: Художественная литература, 1984. С. 315.


[Закрыть]

В этом контексте мы рискнем предположить, что революция представляет собой явление, которое нельзя «исключить» в развитии общественных отношений, но всегда желательно предотвратить, предварительно найти компромисс в интересах противоборствующих сил. Представляется справедливым утверждение о том, что «процесс развития народа может проистекать плавно, управляемо, упреждая неожиданные или даже случайные потрясающие жизнь народа события, наподобие политических, экономических и социальных радикальных перемен, именуемых революциями [выд. авт.]».[160]160
  Макушин А.А. Субъекты конституционного развития народа //Конституционное и муниципальное право. 2011. № 10. С. 41–47.


[Закрыть]

Следующее обстоятельство, на которое необходимо обратить внимание состоит в следующем. В юридической литературе имеет место позиция, согласно которой научный анализ целесообразен не в отношении отдельных «революций», но, в целом, этого феномена. Ее представители настаивают на важном значении гносеологической проблемы «соотношения общего и единичного в исторических событиях, в данном случае в революциях. Если видеть в истории только единичное событие… неизбежно придешь к выводу о неприменимости к ним общих понятий, существующих только в сознании историка. Итогом будет невозможность научного познания общества. Действительно, единичное без общего непознаваемо, но единичное без общего и не существует. Общее, что присуще всем революциям, – прогрессивный и качественный характер изменений. Любая революция – уникальное событие, но уникальность его не абсолютна. Не владение диалектикой приводит историков к отрицанию фактов революции».[161]161
  См.: Завалько Г. А. Понятие «революция» в философии и общественных науках. М., 2005. С. 258.


[Закрыть] Сходной позиции придерживаются и некоторые другие авторы, отмечая опасность «односторонней унитарной концепции, интерпретирующей весь процесс в понятиях какого-либо фактора. Европейская революция была и политической, и экономической, и научной, хотя ни одна из этих революций не явилась причиной остальных. Все они явились «параллельными опытами» органического процесса изменения, преобразовавшего западное общество и западное сознание на протяжении XX в…».[162]162
  Доусон К.Г. Боги революции. СПб, 2002. С. 10.


[Закрыть]

С одной стороны, эти авторы справедливы в том, что поиск общего, выявление закономерностей в процессах и явлениях – атрибутивное свойство любой, в том числе юридической науки. И, тем не менее, феномен «революции» связан, в первую очередь, с их уникальностью, разнородность, во вторую – с изменением их исторических оценок. Разумеется, для России наиболее важный характер имела Октябрьская революция 1917 года, к научному анализу которой мы обратимся в дальнейшем. Здесь же мы предпринимаем попытку на ее примере показать реальную невозможность сколь-нибудь однородных оценок даже одного конкретного революционного события. Так, М.С. Горбачев задается вопросом о том, «Октябрьская революция – это катастрофа или все таки истинная революция?… Исторические результаты, на которые насчитывали люди, делавшие революцию, не оправдались. Но это не были результаты реализации идей Октября, подлинно народной революции. То были результаты насильственного внедрения сталинской модели общества». [163]163
  Горбачев М.С. Августовский путч (причины и последствия). М.: Новости, 1995. С. 76.


[Закрыть]

От идеализации этой революции мы перешли к конце прошлого века к огульному отрицанию, и на современном этапе – к понимании ее неоднозначной роли в российской истории. Сейчас уже многие авторы пишут, что «Октябрьская революция явилась средством модернизации всего общественного организма России и предоставила новый простор для развития ее производительных сил. То, что ее производственные отношения, и в особенности надстроечные, со временем стали тормозом развития общественного характера производства, явилось не следствием революции, а результатом ложной политики, стремящейся к установлению административно-командной системы. Революция оказалась не только социальным, но и духовным явлением, так как наряду с революционной ломкой материальных основ общества, т. е. способа производства, шел и процесс осмысления теоретических проблем революции, причем и с противоположных позиций. Кроме того, революция привела к установлению республиканского строя в России, который стал основой ее конституционного и демократического развития».[164]164
  Андреева О.А. Указ. Соч. С. 4–5.


[Закрыть]

И, тем не менее, мы не сторонники идеализации и этой революции. «Дыбом вставшие волосики мертвого ребенка, – писал А.Н. Толстой, – голод, темнота, декреты, где каждое слово дышало гневом и ненавистью, – вот такой предстала…революция».[165]165
  Толстой А.Н. Хождение по мукам. М.: Художественная литература, 1986. С. 374


[Закрыть] В книге Д. Рида «Десять дней, которые потрясли мир», рекомендованной Лениным к публикации, приводится цитата промышленника С.Г. Лианозова: «Революция – это болезнь. Раньше или позже иностранным державам придется вмешиваться в наши дела, точно также. как вмешиваются врачи, чтобы излечить больного и поставить его на ноги». [166]166
  Джон Рид. Десять дней, которые потрясли мир. М.: Из-во полит. Литературы, 1957. С. 72.


[Закрыть] Да и сам, явно сочувствующий революции Д. Рид называет ее авантюрой.[167]167
  Там же. С. 72–73.


[Закрыть]

Впрочем, изложенное применимо ко всем революционным событиям; так, революция во Франции «при всей красоте первоначальных лозунгов привела к якобинскому террору».[168]168
  См.: Ильягуев Д.М. Государство – дитя общества: проблемы формирования государства и влияния общества на социально-политическую ориентацию публичной власти //Государственная власть и местное самоуправление. 2011. № 12. С. 39.


[Закрыть]«Когда эти несчастные овцы сломали загон, – писал Э. Берк, – и освободились даже не от уз, а от покровительства всей совокупности принципов естественного авторитета и легитимного соподчинения – они становятся естественной жертвой самозванцев…».[169]169
  Берк Э. Правление, политика и общество. М., 2001. С. 420.


[Закрыть]

К сожалению, события 2014 г., когда очередная «революция» спровоцировала гражданскую воину актуализируют тематику научных исследований, связанных с «искусственной», «революционной» трансформацией государства и права. Еще в 2011 г. В.Д. Зорькин справедливо отмечал: «часто говорят, что Россия исчерпала лимиты на революцию. Однако, к примеру, Украина – вчерашняя часть России – уж точно не сочла, как мы видим по недавнему оранжевому периоду, лимиты на революцию исчерпанными. Но то, что Россия исчерпала лимиты на катастрофу, очевидно всем. Войдя через катастрофу в XX в. и выйдя из него тоже через катастрофу, Россия должна научиться отличать новые гибкие методы регуляции общества от примитивного ослабления регуляции, ведущего к катастрофе».[170]170
  Зорькин В.Д. Правовое будущее России //Журнал российского права. 2011. № 10. С. 7 – 16.


[Закрыть] «Как показывает современная действительность, – все чаще отмечают исследователи, – одним из самых распространенных в мире видов политической преступности, направленной против органов государственной власти, являются насильственные захваты власти, вооруженные мятежи (революции), порождающие кровопролитные гражданские воины».

Целесообразно отметить, что организаторы революций, как будет аргументировано в дальнеишем, всегда стремятся придать им легитимный характер, в том числе фальсифицируя результаты выборов, референдумов, но, нередко, безапелляционно декларируют, что вначале сформируют «новое право», в том числе электоральное будут «заручаться поддержкой широких слоев населения»[171]171
  См.: Кабанов П.А. Бунтовская преступность как один из видов политической преступности: понятие, признаки, социальная опасность //История государства и права. 2008. № 8. С. 34.


[Закрыть].

Мы не должны забывать, что народ имеет право на предотвращение злоупотреблений, а право являет собой тот уникальный инструмент, который обеспечивает цивилизованное «обеспечение» этой возможности. Нельзя не согласиться с А. А. Алексеевым, констатирующим наличии группы социальных прав, которые выступают «прямым и ближайшим выражением объективных социальных закономерностей, условий жизни людей… действуют как таковые, вне форм нормативного опосредования… действуют как объективно императивные социальные требования, притязания народа, наций, групп, индивидов». [172]172
  Алексеев С. С. Право: методологические подходы к исследованию //Вопр. философии. 1983. № 3. С. 116–117.; Алексеев С.С. Теория права. М., 1994. С. 62.


[Закрыть]

Однако проблема состоит том, что идеологи и организаторы, как прошлых, так и современных революций игнорируют правовые институты. В частности, на примере «оранжевой» революции нами будет охарактеризованы современные псевдолегальные примеры «правового» осуществления революционного переворота. Здесь же мы приведем пример из классической литературы, который, возможно, несколько гротескно, но реалистично описывает как революция трансформирует право. И. Бунин в «Окаянных днях» описывает становление такой «правовой системы» после Октябрьской революции: «Тамбовские мужики, села Покровского, составили протокол: «30-го января мы, общество, преследовали двух хищников, наших граждан Булкина и Кудинова. По соглашению нашего общества они были преследованы и в тот же момент убиты». Тут же было выработано этим «обществом» и своеобразное уложение о наказаниях за преступления… Вскоре были захвачены с поличным два вора. Их немедленно «судили» и приговорили к смертной казни. Начало убили одного: разбили голову безменом, пропороли вилами бок и мертвого, раздев догола, выбросили на проезжую часть. Потом принялись за другого…».[173]173
  Бунин И. Окаянные дни. М.: ИД «АЗЪ», 1991. С. 16.


[Закрыть]

Следует заметить, что некоторые авторы понимают под «термином» революция постепенное, в целом эволюционное изменение государственно-правовой формации.[174]174
  См., напр.: Rosenstock-Huessy E. Revolution als politischer Begriff in der Neuzeit. Brieslau, 1931; Griewank K. Der neuzeitliche Revolutionsbegriff. Weimar, 1955.


[Закрыть] Они характеризуют как «революцию» любые кардинальные политические изменения; <sup>[175]175
  См. подробнее: Назаров Ю.Н. Революция как переворот в политико-правовой сфере общества //История государства и права. 2006. № 8. С. 46–48.


[Закрыть]</sup> усматривают в ней исключительно «политический феномен».[176]176
  Эйзенштадт Ш. Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций. М., 1999. С. 116.


[Закрыть] Авторы, занимающие такую позицию, различают «революцию» как политические изменения» и «социальное движение»[177]177
  Гидденс Э. Социология. М., 1999. С. 568.


[Закрыть]. В ходе политических революций, по их мнению, «меняется тип власти без изменения социально экономических основ общества, при этом происходит отстранение от власти одной правящей фракции правящего класса других его фракции»[178]178
  Революция //Политология: Энциклопедический словарь /Общ. ред. и сост. Ю.И. Аверьянов. М., 1993. С. 338.


[Закрыть].

Подобного рода преобразования мы относим к «мягкому» типу трансформации государства и права, используем в отношении них термин «реформы». На наш взгляд, революция это всегда попытка «резкого» эволюционного «скачка» с применением насилия в той или иной форме. Так, революция 2014 г. на Украине, думается, подтверждает тот факт, что от разного рода форм «одурачивания масс» (фальсификация выборов и т. п.), новые революционеры все равно передут к физическому насилию и к развязыванию гражданской войны со свои же народом.

Гражданскую войну, нередко, характеризуют как «военные действия между элементами национальных вооруженных сил, ведущих к смене правительств».[179]179
  Люттвак Э. Государственный переворот: практическое пособие. М.: Университет Дмитрия Пожарского, 2011. 320 с. С.38.


[Закрыть] В ходе исторического процесса гражданские войны возникали «от быстрого и коренного изменения высших ценностей в одной части данного общества, тогда как другая либо не принимала перемены, либо двигалась в противоположном направлении».[180]180
  Сорокин П.А. Причины войны и условия мира //Социс. 1993. № 12.


[Закрыть]