Текст книги "Эволюционные и «революционные» изменения государственно-правовой формации"

В российской истории можно выделить немало малоизвестных примеров, которые характеризуют и как «переворот», «заговор» и как «революцию». Многие из них связаны с действиями так называемого белого движения, ранее всегда получавших только негативную оценку в советской литературе. В их числе заговор (переворот) 18 ноября 1918 года – арест Директории в Омске, которую впоследствии возглавит адмирал Колчак. Он представляет научный интерес, ибо в этом случае использовался классический вариант «легитимизации» переворота: чтобы сгладить впечатление от незаконности произошедшего переворота в общественном мнении, было официально приказано «выявить» виновных в аресте Директории и передать их дело в суд. Перед судом предстали исполнители (казачьи офицеры) и уже на следующий день после переворота министр юстиции официально информировал общественность об их «явке с повинной» и о сделанном ими заявлении, что «сообщников» они не имели, руководствовались исключительно патриотическими соображениями. Военных суд, состоявшийся всего через три дня после событий, оправдал всех обвиняемых; их на время перевезли из Омска в другие места службы, где они вскоре были повышены в чинах в знак благодарности. Мы выделили и такую специфическую разновидность заговора как «заговор наоборот»; некоторые авторы считают, что ЦК КПСС не только не предпринимал мер по отстранению от должности Л.И. Брежнева в период его неспособности управлять государством, но, напротив, предпринимали все меры к тому, чтобы «удобный», но немощный правитель оставался у власти.

Заговор, как правило, сложен и неоднозначен в своей исторической оценке, но вызывает неподдельный научный интерес в контексте масштабов его потенциального влияния на государственно – правовую формацию. В качестве примера мы анализировали заговор Вадима (Храброго) в отношении Рюрика, с именем которого официально связывается «создание» российского государства; таким образом, в случае удачи заговора его дальнейшее развитие могло бы пойти по несколько иному сценарию. В отношении династии Рюриковичей, разумеется, имели место и другие заговоры; в их числе – заговор Аскольда и Дира (небезынтересно, что и пресекались эти действия с элементами авантюры и даже своеобразного заговора). В дальнейшем заговоры в отношении династии регулярно повторялись. Так, события в отношении заговора против Боголюбского, изложены в «Повести об убийстве Андрея Боголюбского», написанной, вероятно, в течение нескольких лет после его смерти.

Специфической разновидностью государственного переворота можно назвать феномен «дворцовых переворотов» Российской Империи. В первую очередь, это заговор удавшийся, обусловливающий появление нового венценосца, но практически не изменяющий сущности государственно– правовой формации. Как правило, эпохой таких переворотов называют, в целом, XVIII в., реже – конкретный период с 1725 до 1762 г., который последовал за смертью Петра I. Ряд историков определяют вторую четверть – середину XVIII в. как «эпоху временщиков», «период политической нестабильности» и подчеркивают, что престол в эту эпоху занимали в основном женщины и дети, при которых огромную роль играли фавориты, временщики, чуждые стране, с эгоистическими наклонностями, недостойные власти.

На более современном этапе в числе попыток государственных переворотов, безусловно, можно выделить так называемое восстание декабристов 4 декабря 1825 года. Во времена царствования Александра I в России появилось несколько тайных обществ, участники которых после неудавшегося государственного переворота 14 декабря 1825 года были названы декабристами.

Достаточно детально нами анализировался один формально доведенный до реализации заговор (убийство Распутина), роль и значение которого в русской истории достаточно часто неоправданно гиперболизируется, характеризуется как попытка изменить «ход истории», предотвратить революцию 1917 года и спасти Российскую Империю от разрушения. Конечно, нельзя исключить, что в случае полной удачи заговора, т. е. прихода к власти Великого князя Дмитрия Павловича, последний стал бы осуществлять более гибкую и либеральную политику. Нам трудно судить об обоснованности столь «далеких» и глобальных предположений. Заметим только, что исследователи выделяют и заговоры, воспрепятствовавшие укреплению Российской Империи, в том числе в части противодействия большевистской угрозе. В их числе – заговор в отношении П.А. Столыпина, председателя Совета Министров и министра внутренних дел России, который в 1906–1911 годах боролся с первой русской революцией и ее последствиями.

В числе попыток государственного переворота нельзя не назвать серию заговоров против советских вождей и последующих состоявшихся так называемых номенклатурных переворотов в Союзе ССР. Во многом, их объединяет то обстоятельство, что, по справедливому мнению исследователей, при тиранических режимах, политика есть искусство чередующихся интриг. Мы не склонны однозначно охарактеризовать советское государство как тираническое, но многие деятели связывали надежды с его демократизацией, либо кардинальным разрушением с гибелью лидера – В.И. Ульянова (Ленина). Заговоры в отношении него достаточно многочисленны, наибольшую известность получила попытка убийства вождя пролетариата Ф. Каплан. Для нас принципиально важно, что воспользовавшись покушением на жизнь Ленина, советское государство ужесточило политику так называемого красного террора. Однако нам думается, что заговор против советских вождей мог предпринимать не только формы покушения на их жизнь. Восстание против советской власти в случае его успеха было бы равносильно для советских вождей физическому уничтожению. В период нахождения большевиков у власти имели место самые различные заговоры. Так, 1 марта 1921 года в Кронштадте состоялся многотысячный митинг моряков, закончившийся составлением резолюции с выражением протеста против злоупотреблений советской власти. Были выражены требования свободы слова, печати, запрета политического контроля со стороны одной партии, разрешение мелкого предпринимательства и т. п. Меры советского правительства не заставили себя ждать: были расстреляны рабочие, объявившие забастовку в поддержку моряков, затем начался штурм Кронштадта, практически все восставшие были уничтожены.

Приведенные в монографии примеры государственных переворотов и попыток их совершения (относительно условности применяемой терминологии мы уже делали оговорку) достаточно кардинально отличаются друг от друга по своим целям, методам и средствам реализации, формальным и реальным последствиям. Что же объединяет их в группу, которую мы именуем «перевороты»? Думается, что это их последствия: достигая цели формально (убивая царственную особу, лицо из его окружения или же иным способ «бросая вызов власти»), заговорщикам не удавалось трансформировать государственно-правовую формацию. В этом процессе значительно более преуспели революционеры и реформаторы прошлого века.

Социологические исследования, проведенные автором монографии, свидетельствуют о том, что реформы ассоциируются у россиян, как правило, с негативными воспоминаниями (так, 65 процентов опрошенных отметили «грабительский» характер денежных реформ СССР). Однако в отношении «глобальной» реформы, связанный с «резким переходом» из «социализма» в «капитализм», мнения носят весьма полярный характер. Люди пожилого возраста, разумеется, чаще дают отрицательную оценку реформ. Однако почти все респонденты едины в утверждении о том, что сам процесс реформы для России приобрел «бесконечный» характер». В этом плане и исследователи отмечают, что на протяжении многих лет реформы являются составной и органичной частью государственной, экономический и общественной жизни России.

В монографии мы высказали суждение о том, что в новейшей истории России характер реформ изменился, они приобрели более социально-выраженный характер, стал менее «агрессивными» в части отказа от попыток «рывка в капитализм». Однако, в целом, курс реформ неизменен; по крайней мере, в современной России не отрицается роль рыночных механизмов и не умаляется значение института частной собственности.

Мы считает явно преждевременным давать оценку проведенной, наверное, одной из самых глобальных в истории человечества реформ, обусловленных отказом от попыток построения в России коммунизма. Ряд авторов не уверены в оправданности характеристики процессов приватизации и «капитализации» как реформы, отмечая, что изменения в жизнеустройстве такого масштаба уже не подпадают под категорию реформ, но речь идет именно о революции.

По нашему мнению реформы лишь в отдельных случаях обусловливают смену социально-экономической формации, глобальную трансформацию государства и права. Примером такой реформы (мы полагаем, что это не бесспорное, но наиболее точное ее определение) и стал «переход» от «социализму» к «капитализму» в конце прошлого века в России. Разумеется, эти «координаты» тоже достаточно условно, ибо многие сомневаются, как в наличии элементов социализма в СССР, так и капитализма в Российской Федерации. В любом случае вектор развития государства и права, скорее всего, удалось изменить не «революционным», но и «эволюционным» путем; мы отдаем себе отчет в том, что этот путь не был бескровным и простым. Остается лишь выразить надежду в успешном его завершении; предпосылки для этого имеются, ибо мы наблюдаем пример (в том числе в сравнении с бывшими союзными республиками и, прежде всего, Украиной) стабильного развития государства, поучения властью, как минимум «кредита» доверия со стороны российского населения.

Угроза новых революций в современном мире обусловила обращение в монографии к этому феномену. России устойчиво придерживается принципа, выраженного еще в начале века в Послании Президента Российской Федерации В.В. Путина Федеральному Собранию – «Не будет ни революций, ни контрреволюций».

Однако, многие страны встали на путь революционных преобразований. Современные идеологи революций, в том числе так называемых «цветных» все чаще характеризуют революцию как действия, во всяком случае, поначалу, осуществляются неорганизованными народными массами и направленные на смену социальных и политических структур, равно как и на замену конкретных личностей в руководстве страны. Таким образом, речь идет уже не о «классовой борьбе» или смене социально-экономических формаций, но об изменении состава правящей элиты. В этом случае грань между «революцией» и «государственным переворотом» становится еще менее различимой.

Таким образом, классическое понимание революции как способа разрешения «классовых противоречий» уходит в прошлое. Начинает доминировать «легкий» подход в понимании революционных процессов, например, как банальной смены власти и при этом забывается, что всегда «в запахе революции доминирует запах крови». В этом контексте мы рискнем предположить, что революция представляет собой явление, которое нельзя «исключить» в развитии общественных отношений, но всегда желательно предотвратить, в том числе поиска компромисса в интересах противоборствующих сил. Представляется справедливым утверждение о том, что процесс развития народа может проистекать плавно, управляемо, упреждая неожиданные или даже случайные потрясающие жизнь народа события, наподобие политических, экономических и социальных радикальных перемен, именуемых революциями.

К сожалению, события 2014 г., когда очередная «революция» спровоцировала гражданскую воину, актуализируют тематику научных исследований, связанных с «искусственной», «революционной» трансформацией государства и права.

На наш взгляд, революция это всегда попытка «резкого» эволюционного «скачка» с применением насилия в той или иной форме. Так, «оранжевая» революция, как думается, подтверждают тот факт, что от разного рода форм «одурачивания масс» (фальсификация выборов и т. п.), новые революционеры все равно передут к физическому насилию и к развязыванию гражданской войны со свои же народом. Режим «революции» неизбежно перерастает в режим насилия. Под предлогом защиты прав человека нас все чаще призывают к «переменам», «цветным» революциям, а на деле – к насилию и к гражданской войне. Мы признаемся, что решили издать эту книгу только в конце 2014 г., в том числе по причине появления безапелляционных аргументов, связанных с определенным итогом революций в Республике Украина. Если ранее полемика относительно «оранжевой» и иных «цветных» революций осуществлялась в контексте рассуждений о наличии или отсутствии фальсификаций относительно волеизъявления народа, то теперь, к великому сожалению, мы имеем эти аргументы, которые вряд ли нуждаются в комментариях. Они в очередной раз подтверждают тезис о целесообразности в цивилизованном обществе только эволюционного пути развития государства и права.

В монографии также предпринята попытка сформировать некоторые суждения относительно характеристики трансформации государства и права на так называемом перестроечном и, соответственно, постперестроечном этапе развития России. Что представляют собой эти события: «предательство партии и СССР», «буржуазные реформы» или революцию? Так, например, В.Д. Зорькин пишет, что события 90-х годов ХХ века в России были «не переворотом, а социальной революцией, которая коренным образом изменила право». Очевидно, что количество критиков эпохи крушения социалистического государства значительно превышает число сторонников перемен государственного курса; первые активно употребляют применительно к ним термины «путч», «переворот», «бархатная революция» (с явно негативным ее контекстом) и т. п.

Автор полагает, что с учетом последствий (распад СССР, фактическая смена социалистической экономики на капиталистически – ориентированную и т. п.) исследуемые события представляют собой пример революции, кардинального изменения государственно – правовой формации. Более сложным является вопрос о целях и последствиях этой революции. Представляются убедительными рассуждения исследователей о том, что «у революции 90-х годов есть и существенные особенности, не говорящие в ее пользу. Вожди революции 1917 года открыто провозглашали свои цели – уничтожение самодержавия, демократия в Феврале, социализм и революционно – демократическая диктатура пролетариата и крестьянства в Октябре. В 90-годы цель упразднения социалистической (советской) социально – экономической системы не декларировалась нигде. Рядовые участники движения полагали, что они борются за демократию, а не за капитализм».

Как уже отмечалось, распад Союза СССР и смена политической, социальной, экономической ориентации общества сопоставима по методам реализации и, главное, по своим последствиям с революционными потрясениями. Трудно назвать «реформой» столь кардинальные и «жесткие» для многих слоев населения преобразования. Вместе с тем, термин «реформа» применим для событий новейший истории, периода с 2000 г., начавшегося с приходом власти Президента В.В. Путина. Нам думается, что второму Президенту России удалось именно путем реформ минимизировать многие негативные последствия «революций» конца прошлого века: стабилизировать общество, кардинально повысит уровень социальной защиты населения, укрепить авторитет государства на международной арене и т. п.

Подобного рода действия подняли авторитет государства и права, который в период нахождения Б.Н. Ельцина у власти оставлял желать много лучшего. В настоящее время имеет место период стабильного и, как мы считаем возможным уточнить, не «революционного», но эволюционного развития государственно – правовой формации. Этот факт признается даже деятелями, достаточно критично настроенными по отношению к власти.

В настоящее время имеют место попытки любым способом «втиснуть» в прокрустово ложе революционного развития и Россию. На наш взгляд, подобного рода позиции не могут не вызвать настороженности. Никто, включая руководство страны, не считает ситуацию в России идеальной с точки зрения развития институтов демократии, реформирование политической системы продолжается. Однако нам фактически предлагается «альтернатива» – «белая революция», потенциальные негативные последствия которой легко предсказуемы.

Юрист не может не отметить, что все эти «цветные» действия (подстрекательства к революциям, попытки их осуществления и, тем более, непосредственная реализация) противоречат нормам международного права и, в частности, Декларации о недопустимости интервенции и вмешательства во внутренние дела государств 1981 г. Там определены случаи так называемого косвенного вмешательства, т. е. вмешательства посредством подстрекательства, организации или финансирования органами власти одного государства насильственных действий граждан другого государства против конституционного порядка в этом государстве. Конституция Российской Федерации также устанавливает, что «никто не может присваивать власть в Российской Федерации. Захват власти или присвоение властных полномочий преследуются по федеральному закону» (ч. 4 ст. 3).

Мы убеждены, что уважение к праву и закону никогда не бывает лишним, а современные правовые государства, в том числе, к «незыблемому авторитету» которых обращаются подстрекатели «цветных» революций, давно уже избрали для себя не революционный, но эволюционный путь трансформации государственно – правовой информации.

История «цветных «революций насчитывает уже не один десяток лет. К сожалению, получило распространение «мирное» вмешательство во внутреннюю жизнь государств путем организаций цветных революций или «добровольного» заимствования западных демократических институтов: в 2003 г. «революция роз» Грузии, в 2004–2005 гг… «оранжевая революция» на Украине, «революция тюльпанов» 2005 г. в Киргизии…Как отмечают исследователи, каждый раз события развивались по одному и тому же сценарию с известным эпилогом: в стране происходила «ненасильственная» демократическая смена режима; причем, во всех случаях смены власти внешняя поддержка сыграла решающую роль.

Сейчас уже можно подвести определенные итоги «революций цветов», которые вряд ли подтверждают их целесообразность. Так, «революция роз» в Грузии 2003 г. обусловила ухудшение российско-грузинских отношений, но явно не достигла желаемого результата, ибо на рубеже 2013–2014 гг. Грузия стала осуществлять значительно менее прозападную позицию и даже инициировала уголовное преследование в отношении ее основного идеолога – бывшего Президента страны М. Саакашвили. Однако еще более наглядный пример опасности любых «ускорений» эволюционного развития общественных отношений представляет пример «оранжевой» революции на Украине. Она была осуществлена по «классической рецептуре» государственного переворота, в которой «технология построения хорошо организованной толпы» стала ключевым элементом.

Подобного рода действия были псевдолегализованы по весьма примитивным технологиям (вспомним, к примеру, переворот Колчака!), в том числе на основе так называемого электорального противостояния. «Бархатные и оранжевые» революции, как пишут исследователи, показали эффективность современных методов канализирования массового недовольства, то есть внушения людям различных, в том числе взаимоисключающих представлений о способах разрешения противоречий; благодаря этому и удается во время выборов так расколоть общество, что два кандидата с альтернативными программами получают почти одинаковые количества голосов.

Однако без насилия не обходится е одна революция и события на Украине не являются исключением. Итак, «цена» революции всегда одна, это всегда насилие и жертвы.

Альтернатива этому пути есть: можно «не изобретая революционное колесо» идти по пути демократии, которая, по мнению В.В. Путина, «заключается как в фундаментальном праве народа выбирать власть, так и в возможности непрерывно влиять на власть и процесс принятия решений. А значит, демократия должна иметь механизмы постоянного и прямого действия, эффективные каналы диалога, общественного контроля и обратной связи».[305]305
  Путин В.В. Демократия и качество государства [Электронный ресурс]. URL: http://premier.gov.ru/ events/news/18006/.


[Закрыть]