Текст книги "Военная разведка англосаксов: история и современность"

5.7. Взаимодействие военных спецслужб США в период обострения напряженности на мировой арене

Целый ряд специалистов связывает становление и упрочение жестких методов контрразведывательной работы американских спецслужб в середине 50-х годов с именем Джеймса Энглтона, назначенного в 1954 году авторитетным директором Центральной разведки (он же директор ЦРУ) Алленом Даллесом на пост руководителя отдела контрразведывательных операций Центрального разведывательного управления. Предложенные Энглтоном достаточно успешные в реализации методы работы (по сути, тотальная слежка), с одной стороны, вызывали ревность у сотрудников ФБР и лично у многолетнего директора данной службы Джона Эдгара Гувера, а с другой – массово внедрялись в практическую работу всех спецслужб, так или иначе связанных с контрразведывательной деятельностью, включая, в первую очередь, и Федеральное бюро расследований.

Джеймс Энглтон был знаменит тем, что еще в годы Второй мировой войны, являясь сотрудником Управления стратегических служб США, был командирован в Великобританию в качестве его представителя для обогащения опытом, исполнения обязанностей сотрудника в лондонском филиале американской контрразведки (Х-2) и непосредственной, правда, с ограниченным доступом, работы вместе с британцами в ходе реализации в высшей степени секретной операции «Ультра» по вскрытию германских военных и дипломатических шифров. По воспоминаниям его сослуживцев, на будущего руководителя контрразведывательной службы ЦРУ произвело впечатление идеально организованное британцами обеспечение секретности проводимых мероприятий и, как оказалось впоследствии, почти абсолютное исключение утечки информации, которая бы позволила противникам (Германии и ее сателлитам), а также союзникам (СССР) воспользоваться плодами британских криптографов. Уже после окончания Второй мировой войны и в ходе своей деятельности на руководящем посту в ЦРУ Дж. Энглтон при поддержке практически всех руководителей американской политической разведки выступал поборником неукоснительного соблюдения почерпнутых им из британской практики жестких требований, предъявляемых к сотрудникам не только контрразведки, но и разведки. Так, он настаивал на особом отборе соответствующих сотрудников спецслужб. При этом Энглтон ссылался на примеры работы британских спецслужб. В частности, он восхищался отбором сотрудников для работы в спецслужбах, когда к секретным сведениям допускались только те лица, которые должны быть уроженцами Великобритании и как минимум два поколения семьи которых должны проживать на территории Соединенного Королевства.

Успех советских спецслужб по проникновению в структуры западных разведок и органы безопасности являлся не только отрезвляющим фактором для руководителей американской контрразведки, но и постоянно заставлял совершенствовать методы контрразведывательной деятельности. По рекомендации безусловного авторитета в среде спецслужб Энглтона руководство ЦРУ постоянно настаивало на тесной координации контрразведывательной деятельности всех служб, входящих в Разведывательное сообщество США. Естественно, в силу функциональных обязанностей и согласно законодательству координирующая роль в этой деятельности принадлежала и продолжает принадлежать Федеральному бюро расследований, по рекомендации которого президентская администрация США периодически обновляет так называемые перечни особо важных угроз, касающихся в том числе военной сферы, для противодействия которым обязывает соответствующие спецслужбы страны объединять свои усилия.

Однако излишнее усердие контрразведчиков, как впоследствии было определено в ходе расследований по результатам работы спецслужб, зачастую препятствовало элитному сегменту Разведсообщества – разведчикам выполнять их прямые обязанности. Например, между ЦРУ и РУМО неоднократно возникали конфликты в связи с тем, что Энглтон и его сотрудники постоянно вмешивались в специфическую вербовочную работу военных разведчиков, подозревали завербованных агентов и перебежчиков в работе на врага и тем самым срывали перспективные операции. Параллельно же контрразведчики ЦРУ и сотрудники военной контрразведки продолжали расширять сети своей агентуры в США, активизируя борьбу с внутренним врагом, что в очередной раз являлось свидетельством прямого нарушения американского законодательства. В результате нескольких сенатских расследований начала и середины 70-х годов (комиссии Мерфи, Черча и др.) законодателями вновь были приняты законы и подзаконные акты, ограничивавшие деятельность спецслужб, главным образом в отношении американских граждан на территории США. Жестким репрессиям были подвергнуты и руководители контрразведывательных органов. Решением директора Центральной разведки Уильяма Колби в декабре 1974 года Дж. Энглтон и вся его команда были отправлены в отставку. Определенным, но менее жестким репрессиям подверглись и сотрудники других контрразведывательных служб, включая военную контрразведку.

Однако формулирование стратегии контрразведывательной деятельности в США и, соответственно, главная роль в этой сфере все же продолжали принадлежать ФБР. Директор бюро Джон Эдгар Гувер с санкции президентской администрации еще в 1956 году предложил руководству страны так называемую контрразведывательную программу, к реализации которой под патронажем ФБР были привлечены соответствующие структуры всех членов Разведывательного сообщества США, включая военную контрразведку.

Втягивание Вашингтона в многочисленные военные акции за рубежом, и прежде всего в войну в Юго-Восточной Азии в 60-е – 70-е годы прошлого века, породило небывалую волну протестов внутри страны, на нейтрализации которой были сосредоточены усилия контрразведчиков. Руководство спецслужб полагало, что к данным акциям, наносящим существенный урон престижу США, причастны разведорганы геополитических противников Вашингтона, прежде всего Советского Союза. Ситуация действительно складывалась не лучшим образом. Достаточно привести такой пример: к концу 60-х годов из вооруженных сил страны дезертировало более 65 тыс. военнослужащих, что было эквивалентно четырем пехотным дивизиям [13, р. 38]. Известный политолог Сэмюэль Хантингтон в одном из своих исторических исследований констатирует факт небывалого снижения лояльности американцев к своему правительству в 70-е годы прошлого века [15, р. 559]. Именно в этот период, как отмечают многие исследователи, имели место многочисленные случаи вербовок иностранными спецслужбами американских граждан, включая военнослужащих США. Ситуацию для контрразведки усугубили постоянные нарушения внутреннего американского законодательства со стороны американских же спецслужб, что не могло не привлекать внимания различных общественных организаций и законодателей. В связи с тем, что в ходе выполнения многих контрразведывательных операций напрямую нарушались права значительных масс американских граждан, комитет Сената под председательством сенатора Фрэнка Черча в 1975 году в категоричной форме запретил подобного рода деятельность как «противоречащую Первой поправке Конституции страны, гарантирующей свободу слова и печати» [13, р. 39].

С приходом к власти в США в начале 80-х годов республиканской администрации во главе с представителем правого крыла Рональдом Рейганом положение в стране постепенно стало изменяться в сторону ужесточения контрразведывательного режима, возобновления тотальной слежки за так называемыми непатриотами и массовых проверок на предмет «лояльности государству и национальным ценностям», касавшихся всех слоев американского общества, включая вооруженные силы. С точки зрения контрразведки именно в этот период были достигнуты впечатляющие успехи в ее работе. Упоминавшийся исследователь Майкл Сулик, ссылаясь на документы центра по исследованию и защите личного состава МО, приводит данные относительно того, что в течение относительно непродолжительного периода второй половины 80-х годов было арестовано за шпионаж более 60 американцев [13, р. 89]. Причем подавляющее большинство из них были военнослужащими, согласившимися работать на советскую и союзные ей разведки, в основном якобы по меркантильным интересам. Естественно, ответственность за эти провалы возлагалась на военную контрразведку, которая не смогла вовремя «нейтрализовать надвигавшуюся угрозу». Военные, впрочем, в свое оправдание заявляли о том, что вербовка имела место в тот период, когда контрразведка фактически была нейтрализована и находилась в униженном положении, то есть в период повсеместных разоблачений ее акций, выходящих за рамки закона. Тем не менее, продолжает Сулик, начиная с конца 80-х годов и в течение следующей декады в армейских структурах, пострадавших от шпионажа, был осуществлен комплекс мероприятий, в конечном счете значительно ужесточивший систему безопасности, к чему напрямую была причастна военная контрразведка США.

С развалом Организации Варшавского Договора и дезинтеграцией СССР тем не менее объем работы у американской контрразведки не убавился. По словам авторитетного специалиста в области контрразведки, в прошлом руководителя национальной контрразведки Джоэла Бреннера, на рубеже 1990-х – 2000-х годов против США работало более 140 иностранных разведывательных спецслужб [13, р. 8]. Это требовало не только сохранения наработанного за долгие годы контрразведывательного потенциала, но и его постоянного наращивания.

На фоне якобы снижения уровня активности российской разведки (как следствие развала СССР), подчеркивают американские исследователи истории спецслужб, неожиданным образом возникла угроза резкого наращивания разведдеятельности со стороны спецслужб Китая, на что оперативно были переориентированы усилия значительной части американских разведывательных и контрразведывательных организаций. Трудности в противодействии китайской разведке, как считают специалисты, усугублялись значительным количеством американских граждан китайского происхождения, включая и военнослужащих, традиционно преданных своей «первой родине», и практически всем комплексом разведывательных методов, широко используемых китайскими спецслужбами, включая продвинутые технические средства.

5.8. Переориентация работы военных спецслужб США после окончания холодной войны

Наиболее сильную встряску разведывательные и контрразведывательные органы США получили в начале 2000-х годов. После беспрецедентных терактов 11 сентября 2001 года возникла принципиально новая и по своему содержанию, и по масштабам угроза со стороны так называемого исламского терроризма, к которой, по признанию военно-политического руководства США, не были в должной степени готовы ни национальное Разведывательное сообщество в целом, ни его контрразведывательный сегмент в частности. Данное обстоятельство вынудило разведчиков самым серьезным образом переоценить свои возможности и совместно (разведка-контрразведка) выработать не только широкий круг мер по предотвращению подобных сентябрьским (2001) «мегатерактов», но и упреждающие (превентивные) мероприятия, исключающие возможность проникновения исламской террористической агентуры в любые американские ведомства, организации, институты власти и т. п., деятельность которых так или иначе связана с обеспечением национальной безопасности.

Военно-политическое руководство посчитало необходимым первым делом подвести под начавшуюся тотальную борьбу с террором и другими проявлениями антигосударственной деятельности мощную основу в виде принятия беспрецедентного количества соответствующих законов и подзаконных актов. При этом фундаментом под законотворчество явилась одобренная президентом Дж. Бушем-младшим 1 марта 2005 года Национальная контрразведывательная стратегия США. Данный документ, опиравшийся на закон «О национальной безопасности» от 1947 года, тем не менее, по отзывам специалистов, имел ряд существенных недостатков, выражавшихся в целом в нечеткости изложения тех положений, которые касались непосредственной практической деятельности контрразведчиков. Поэтому уже в 2007 году была обнародована новая версия Национальной контрразведывательной стратегии, разработанной под личным контролем руководителя национальной контрразведки Дж. Бреннера, который продолжил курс своих предшественников на формирование так называемой наступательной контрразведки, предполагающей более активные действия контрразведчиков, в том числе и за рубежом. Документ содержал семь положений (статей), которые охватывали всю сферу контрразведывательной деятельности и были изложены более ясным языком, не допускавшим двояких толкований. Одно из положений напрямую касалось военной машины страны – «Контрразведывательная поддержка вооруженных сил», что, помимо всего прочего, выглядело вполне логичным в условиях затянувшихся войн в Ираке и Афганистане [1, с. 95]. Характерно, что задачи контрразведывательной защиты вооруженных сил трактовались в этом документе весьма широко. Они возлагались не только на министерство обороны и военную контрразведку, но на все контрразведывательное сообщество страны. В феврале 2009 года была опубликована новая версия Национальной контрразведывательной стратегии. По структуре и содержанию она в целом не отличалась от варианта 2007 года. В то же время в текст документа были внесены некоторые дополнения, которые отражали новые вопросы и акценты в контрразведывательной повестке США. Речь, в частности, шла о контрразведывательной защите киберпространства США и парировании контрразведывательных рисков в логистических цепях и процессе поставок оборудования и программ для стратегически важных систем и объектов. Через год вышел очередной вариант стратегии, также фактически воспроизводивший текст предыдущего года. Он появился после публикации Национальной разведывательной стратегии США 2009 года, которая впервые подняла контрразведку на уровень приоритетной миссии Разведывательного сообщества США. Разведывательная стратегия выдвигала задачу интеграции контрразведки со всеми аспектами разведывательного процесса для информационного обеспечения политики и операций. Таким образом, в начале XXI века в США сложилась практика подготовки и обнародования контрразведывательной стратегии как основного доктринального документа американской контрразведки в целом, в котором военным аспектам отдавался явный приоритет.

Опираясь на новую стратегию, в рамках национальных вооруженных сил был обновлен и частично переработан комплекс регламентирующих работу военной контрразведки документов, в том числе Полевой устав FM 2–0 «Разведка» (2010), служащий, в свою очередь, основой и руководством в деятельности военных контрразведчиков.

Следует признать, что в целом забота руководства страны о контрразведке принесла свои плоды: за последние более чем десять лет крупных террористических актов на территории США не произошло. Тем не менее имели место менее масштабные акции, имевшие прямое отношение к тривиальному, главным образом индивидуальному террору, в том числе и в рядах американских вооруженных сил. Так, например, уже после начала тотальной борьбы с терроризмом американской контрразведкой были выявлены потенциальные террористы из числа граждан США, мусульман по вероисповеданию или новообращенных в ислам, являвшихся военнослужащими регулярных ВС и их резервных компонентов, такие, например, как Пол Рафаэль Холл, Али Мохаммед и некоторые другие. Данные факты вынудили контрразведчиков, и прежде всего военных, обратить самое серьезное внимание на систему комплектования национальных вооруженных сил, включая учет религиозной ориентации призывников-добровольцев. К глубокому разочарованию руководства США, среди выявленных потенциальных террористов оказалось весьма значительное количество тех, кто прошел тщательный отбор для службы в ВС США в Ираке и Афганистане, что неоднократно приводило к серьезным инцидентам в местах расквартирования американских войск в обоих государствах.

Наряду с борьбой с проявлениями терроризма, в том числе затрагивавшего сферу безопасности вооруженных сил, американские контрразведывательные организации продолжили наращивать усилия в деле противодействия иностранным разведкам. Руководство Разведывательного сообщества США считает, что после периода относительного спокойствия, относящегося к началу 90-х годов прошлого века, в последние полтора десятилетия иностранные разведки значительно активизировали свою деятельность, направленную в конечном счете на подрыв национальной безопасности Американского государства. По оценкам аналитиков контрразведывательных служб США, вновь стала проявлять себя значительно обновившаяся и усилившаяся разведка Российской Федерации, являющаяся преемницей разведки Советского Союза, на протяжении многих десятилетий представлявшего основную угрозу национальным интересам США. Так, по официально опубликованным данным, половина из 247 человек, арестованных за шпионаж в Соединенных Штатах с 1945 по 2008 годы (49 %, или 121 человек), была связана с СССР или Россией [1, с. 41]. В последние годы отмечается активность разведок и других государств, включая не только геополитического противника США – Китай, но и целый ряд недружественных США так называемых развивающихся стран и даже государств, традиционно связанных с Вашингтоном узами военно-политического и экономического сотрудничества.

Помимо традиционных угроз со стороны иностранных разведок и появившейся на рубеже веков принципиально новой для США угрозы в виде терроризма, включая так называемый исламский терроризм, американскими специалистами в настоящее время к числу одной из наиболее значимых для интересов национальной безопасности США относится так называемый кибершпионаж, о чем свидетельствует впервые представленный в 2008 году на этот счет доклад руководителей контрразведки законодательным органам страны. Поводом для этого послужило дело Донгфана Чунга, китайца по происхождению, инженера компании «Боинг». Расследование показало, что он и его предшественник, израильский агент Джонатан Поллард, сумели выкрасть у частных и государственных компаний США через сети компьютерных коммуникаций многие тысячи страниц секретной информации. Несмотря на то, что военная контрразведка США не имела прямого отношения к этим преступлениям, рекомендации расследований данных дел напрямую коснулись и военных. По данным американских спецслужб, так называемый промышленный шпионаж, к которому по формальным признакам относились в том числе и данные разоблачения, принес США ущерб, исчисляемый миллиардами долларов. Расследование также показало, что большинство кибератак было нацелено на министерство обороны США и связанные с ним компании военно-промышленного комплекса. Согласно оценкам контрразведывательного сообщества, большая часть попыток проникновения иностранных шпионов в секреты оборонного комплекса США относится к китайским разведслужбам, хотя якобы есть данные и о том, что к этому причастны и другие разведки, включая российскую [13, р. 295].

Руководство американской контрразведки полагает, что ее полномочия должны быть существенно расширены, поскольку данные явления представляют собой не что иное, как новую форму военного противоборства – кибервойну. Даже несмотря на то, что возможность так называемой крупномасштабной кибервойны все еще является предметом дискуссий, американское Разведсообщество приняло решение объединить свои усилия для противодействия так называемому кибершпионажу, якобы напрямую затрагивающему военный потенциал страны. Прямым поводом для этого послужили разоблачения WikiLeaks в 2010 году и обнародованная в 2013 году информация бывшего сотрудника ЦРУ и УНБ Эдварда Сноудена, которые свидетельствовали не только о причастности американских разведки и контрразведки к прямому выполнению своих задач, а именно прослушиванию переговоров, перехвату переписки и вскрытию шифров и кодов иностранных источников информации (посольств, военных атташатов, политических организаций, иностранных военных штабов и центров, командований всех уровней и т. п.), но также и американских граждан, правительственных и общественных организаций и институтов в самих США и аналогичных структур союзников Вашингтона по всему миру. Военно-политическое руководство США оперативно приняло меры с тем, чтобы каким-либо образом нейтрализовать новую угрозу, якобы направленную на подрыв интересов безопасности страны. В мае 2009 года президент США Б. Обама объявил американскую цифровую инфраструктуру «стратегическими национальными ресурсами» и издал новый проект, касающийся кибербезопасности, основанный на аналогичном плане 2008 года [14]. ФБР создало отдельное киберуправление, а также возглавило Национальную объединенную оперативную группу киберрасследований, включающую в себя все контрразведывательные структуры Разведывательного сообщества. Министерство обороны, подвергшееся критике в докладе Главного контрольно-финансового управления за «чрезмерно фрагментарный подход к решению вопросов кибербезопасности», в июне 2009 года создало отдельное Киберкомандование США, имеющее самое прямое отношение к американской военной контрразведке. Ровно через год в рамках контрразведывательных структур министерства обороны был образован так называемый архив разведывательных и контрразведывательных операций, использование которого якобы подняло на новый, более высокий уровень специальную работу.

В войсках также была усилена работа в контрразведывательной области. Так, в сухопутных войсках в 2010 году был издан новый документ – Полевой устав FM 2–0, в соответствии с положениями которого был внедрен так называемый механизм 2Х, то есть создано подразделение, осуществляющее управление контрразведкой и агентурной разведкой на тактическом уровне (FM 2–0, March 2010, pp. 4–6). В октябре того же года была обновлена армейская инструкция AR 381–12 «Программа осведомленности и информирования об угрозе». В ВМС и морской пехоте США в этот же период был обнародован новый регламентирующий военно-морскую контрразведку документ – «Стратегическое видение. Глобальный ответ на глобальные вызовы. Предотвращать, защищать, сокращать», претворение в жизнь которого должно было улучшить работу морских контрразведчиков. В американских ВВС пошли еще дальше, подняв вопрос о формировании нового, более эффективного органа ведомственной контрразведки взамен не соответствующего угрозам современности созданного еще в 1948 году Управления специальных расследований, деятельность которого якобы в основном сосредоточивалась на правоохранительной сфере.

До окончания периода президентства Б. Обамы в 2016 году контрразведка США, включая ее военный сегмент, в значительной степени активизировала свои усилия, направленные не столько на борьбу с террористической угрозой, сколько на нейтрализацию так называемой угрозы со стороны России как следствия ее реакции на события на Украине, а также выявление российских агентов влияния и хакеров, якобы оказавших решающее воздействие на ход и результаты избирательной кампании в США.

* * *

Военная контрразведка США традиционно является неотъемлемой частью американского военного сообщества спецслужб и непосредственно замыкается на военную разведку, координируя с ней свои планы и деятельность и, таким образом, фактически подчиняясь ей функционально. Постоянство внешнеполитического курса Вашингтона на международной арене в последние десятилетия в направлении обеспечения своего доминирования с применением военных средств превратило данное сообщество во влиятельный институт формирования внешней политики, в котором военной контрразведке отведено особое место.