Текст книги "Военная разведка англосаксов: история и современность"

3.5 Военная разведка США и революция в военном деле

Вследствие завершения холодной войны в начале 90-х годов прошлого века США и их западные союзники начали пересмотр своих военных доктрин и концепций применения вооруженных сил, сопровождаемый одновременным их количественным сокращением и уменьшением (временным) объемов финансирования. Между тем в высших эшелонах власти Вашингтона, памятуя о негативном опыте недооценки роли разведки в так называемые межвоенные периоды, на этот раз обратили пристальное внимание на развитие и укрепление именно этого сегмента в комплексе обеспечения национальной безопасности. Если в предшествовавшие десятилетия весьма высокими темпами наращивались скорее количественные возможности разведки, то в наступивший относительно мирный период в эволюции международной обстановки военно-политическое руководство США и их союзников, а также экспертное сообщество прежде всего англосаксонских государств посчитали логичным обратиться к качественным параметрам наращивания разведывательных возможностей. Этому должен способствовать учет в развитии разведки как таковой реальных и перспективных достижений революции в военном деле (РВД) или в целом научно-технической (информационной) революции.

Разведка в фокусе РВД

Один из теоретиков и одновременно практиков американской военной разведки Джеймс Фицсаймондс подчеркивал: «Средства разведки всегда давали и дают возможность командиру лучше владеть обстановкой на поле боя; системы обработки информации ныне в принципе обеспечивают быстрое доведение команд и ускорение темпов ведения боевых действий, а высокоточное дальнобойное оружие позволяет скрытно уничтожить цель». «Эти и другие разработки, – продолжает Фицсаймондс, – могут и должны кардинально изменить формы и способы ведения войны…» [31, р. 265]. В этом, в сущности, и заключается смысл революции в военном деле. Более того, достоинством хорошо организованной разведки является и то, что она дает возможность командиру не только быть в курсе того, что делает противник, но и что он собирается делать. По мнению боевого американского генерала Чарльза Хорнера, «победа на поле боя может быть обеспечена только при условии знания о намерениях противника, в чем и состоит главная функция военной разведки» [39, р. 62].

Американские аналитики в последние годы подвергли скрупулезному анализу работу военной разведки в ходе военных конфликтов в период после окончания холодной войны и пришли к неутешительному выводу относительно того, что США в принципиальном плане еще недостаточно продвинулись на пути превращения военной разведки в полноценный инструмент политики национальной безопасности.

По их мнению, если исходить из ныне не оспариваемых требований к успешным военным действиям в будущем, заключающихся в быстрой и решительной победе путем достижения стратегического преимущества за счет применения высокоточных обычных и основанных на новых физических принципах средств поражения при минимальных потерях и низком уровне ущерба гражданскому населению, то направлениями развития (или оптимизации, по англосаксонской терминологии) военной разведки должны быть следующие:

− обеспечение глобальной зоны контроля, всепогодность, вскрытие стационарных и подвижных целей на суше, в море, воздухе и космосе в любое время суток;

− достижение возможности распознавания максимального числа реальных целей и отсев ложных на всех уровнях ведения военных действий;

− умение в первую очередь определять стратегически важные цели на фоне остальных, вскрывать объекты критической инфраструктуры, уничтожение которых парализует действия противника, начиная от поля боя до национальной экономики;

− обеспечение возможности передачи данных целеуказания в реальном масштабе времени, в том числе их корректировка и изменение уже в ходе применения высокоточных боеприпасов;

− непрерывное и надежное подавление соответствующих средств противника, препятствующих массированному применению своего вооружения и военной техники (ВВТ);

− своевременное вскрытие технологических прорывов и обнаружение у противника «революционизирующих» противоборство новых средств поражения и управления войсками, а также оперативных планов, продвинутых концепций и доктрин;

− обеспечение непрерывного оперативного руководства войсками в реальном либо близком к реальному времени и др.

Цель преобразований – разведывательно-ударный комплекс

В случае реализации данных направлений, подчеркивают американские эксперты, можно будет говорить о полноценном разведывательно-ударном комплексе, идея создания которого была выдвинута еще в 80-е годы прошлого века, но так и осталась, образно говоря, на бумаге.

Основные технологии, необходимые для достижения прорыва в области формирования такого высокоточного комплекса в рамках вооруженных сил, в принципе уже доступны либо появятся в ближайшее время. В ходе военных конфликтов последних лет, например, в бывшей Югославии и особенно в Афганистане и Ираке, имели место не только эксперименты, но и боевое тестирование сопряжения ударных платформ с удаленной разведывательной аппаратурой в режиме реального времени. И тем не менее, констатирует упоминавшийся американский эксперт Фицсаймондс, нынешнего потенциала пока недостаточно для создания разведывательно-ударного комплекса, который обеспечивал бы непрерывную связь сенсор – средство поражения в режиме реального времени между всеми целями и всеми огневыми средствами в районе проведения операции или на театре военных действий в целом [31, р. 269].

В наиболее развитых в военном отношении государствах, прежде всего США, отмечали зарубежные эксперты, на рубеже XX–XXI веков уже имелся достаточно широкий спектр средств обнаружения, которые способны предоставить командованию весьма ценные сведения, но по отдельности поставляемая ими даже аналитически обработанная информация лишь запутывала командира обилием зачастую противоречивых данных. Многие годы перед военным руководством США, как отмечалось выше, стояла задача не столько по массированному наращиванию количества средств обнаружения и платформ (что само по себе также желательно), сколько по согласованности процесса поиска целей, их четкого опознавания и распределения для последующего поражения.

Критическим элементом в предоставлении непрерывных, точных и достоверных данных от различных средств обнаружения для потребителя является их первоначальное сведение (синтез) в единую картину в режиме реального времени [41, р. 17]. При этом требуется не только способность к оперативной совместимости средств разведки на театре военных действий в режиме реального времени, но и высокая степень автономности в процессе выбора интересующих целей из значительной массы побочных данных. На первый взгляд, отмечали американские эксперты, представляется, что в настоящее время возможности синтеза информации уже реализованы и во многом зависят от четкой работы операторов. Но именно это порой и снижает уровень качества всей проделанной работы, поскольку вносит изрядную долю субъективизма. Настоящий технологический прорыв в области сбора разведывательных данных, добываемых в том числе и техническими средствами, подчеркивают сторонники опоры всецело на технологии, может быть достигнут лишь в случае создания динамической компьютерной модели анализа, отбора и распределения множества целей, которая бы позволяла в автоматическом режиме находить уязвимые места (объекты критической инфраструктуры) противника и направлять на них средства поражения.

В этой связи на передний план выходит еще одна проблема – избирательное доведение данных до инстанций, принимающих решение. Речь идет о выверенной, ключевой разведывательной информации, а не о массиве необработанных данных, главным образом от технических средств разведки. Дж. Фицсаймондс подчеркивает, что такое «умное представление» информации в режиме времени, приближенном к реальному, непосредственно от средств обнаружения до потребителя потребует практически полной автоматизации всего процесса. При этом, продолжает американский эксперт, формируемая таким образом «системная централизация» должна предусматривать возможность распределения операций между различными узлами для того, чтобы избежать уязвимости единого центрального узла, то есть речь идет о «сетевых системах» [31, р. 271].

Изменения в оргструктуре

Внедрение оперативно несовместимых систем доведения информации до потребителя в единую так называемую архитектуру военной разведки, указывают зарубежные эксперты, с неизбежностью повлечет за собой глубокие организационные изменения, которые без всякой натяжки можно назвать настоящей революцией в разведке.

Прежде всего, естественным образом следует ожидать последствий из обозначившегося процесса совмещения функций органов, занимающихся анализом поступающих сведений в реальном масштабе времени и немедленным доведением обработанной информации до заинтересованных инстанций. Это потребует высокого уровня совместимости, а по сути, стандартизации задач сбора разведсведений, анализа, хранения, извлечения и доклада. Соответственно, инстанции, процедуры и документооборот, не укладывающиеся в формируемую новую архитектуру разведки, будут упразднены или отомрут сами собой.

Форма прямого доклада, подразумевающего прохождение разведсведений от средств их обнаружения до потребителя в реальном масштабе времени, с неизбежностью избавит от необходимости промежуточных органов и должностей. Вероятно, в будущем произойдет если и не полное слияние, то ликвидация традиционного разграничения разведывательных и командных функций. Такие же относящиеся к разведывательному блоку специальности, как связист, пеленгатор, криптограф, оператор и др., вообще объединятся в единую информационную структуру.

В своей окончательной концептуальной форме разведывательно-ударный комплекс превратится в самонастраивающуюся компьютерную систему, в рамках которой отдельные подсистемы (разведывательные и ударные) будут сами производить вход в виртуальную систему управления комплекса и последующий выход. Комплекс будет сам в состоянии определять оптимальный алгоритм действий для каждого средства разведки и поражения: активацию, деактивацию, целеуказание и наведение на цель с максимальным эффектом, причем гораздо быстрее, чем человек. Примечательно, что американцами сделан существенный шаг на пути реализации данной идеи. Сформулированная и принятая ими еще в 1987 году так называемая Единая концепция возможностей согласованного задействования – СЕС (Cooperative Engagement Capability) в начале 2000-х годов приобрела реальные очертания в виде сконструированной универсальной многофункциональной системы управления оружием, центральным элементом которой является ЗРК «Иджис», которым уже оснащены многие крейсера и эсминцы ВМС США [9].

Информация – цель разведки

Квинтэссенцией разведывательной деятельности выступает информация, то есть аналитически обработанный массив сведений, полученных из различных источников, с соответствующими выводами и предложениями. За последние десятилетия, отмечают американские специалисты, произошла кардинальная переоценка информации как таковой, ее роли и значения в вооруженном противоборстве. Далеко не случаен тот факт, что с начала 90-х годов прошлого столетия в директивные документы вооруженных сил (ВС) США было включено такое понятие, как «информационная война», которое ныне стало неотъемлемой частью теории и практики ВС западных государств. Одними из первых на данный феномен в развитии военного искусства обратили внимание американские эксперты Элвин и Хайди Тофлер, которые подчеркивали, что «развитие техники может иметь результатом переход от информации как средства обеспечения традиционных военных действий к информации как войне, в которой изнурение противника и маневр становятся элементами обеспечения военного, политического и экономического давления посредством информационного управления» [67]. Появление же новой сферы противоборства – киберпространства и достижение доминирования в нем еще более усилило значимость информационной войны в деле достижения конечного успеха на поле боя. Из этого с неизбежностью следует, что создаваемый разведывательно-ударный комплекс, ускоряющий темп и эффективность ведения войны, представляет собой промежуточный этап на пути к новому концептуальному режиму войны, предусматривающему в том числе и так называемые наступательные информационные операции.

В этой связи следует подчеркнуть и такой факт. В конце 80-х годов прошлого века американский эксперт Роберт Маккью подметил следующую существенную закономерность: военное преимущество на любом уровне определяется не количеством потерь противника или умелым маневрированием своих войск, а восприятием результатов противостояния, в том числе осознанием или неосознанием поражения отдельными лицами – командирами, принимающими решение [55]. Другими словами, если обратиться к историческим примерам, внушение противнику мнения и навязывание ему картины закритичных потерь и разрушений параллельно с демонстрацией умелых маневров и перебросок своих войск зачастую служили средством принуждения оппонента осознать безысходность своего положения, чтобы затем вынудить признать свой проигрыш. Достичь этого можно, пожалуй, только при помощи информационного оружия.

Будущий же контроль над информацией может обеспечить не только четкое понимание складывающейся обстановки, как на поле боя, так и в более крупных локальном или региональном масштабах, но и глубокую степень информационного манипулирования таким образом, что можно будет управлять или даже разрушить систему управления войсками противника, парализовать ее и тем самым вынудить противника признать свое поражение.

При всем этом информационное преобладание не обязательно означает войну без физических потерь. Главные механизмы реализации информационной войны будут включать и материальный ущерб критическим компонентам систем управления войсками, связи и разведки, наносимый противнику конвенциальными и основанными на новых физических принципах средствами ведения военных действий. Информационный контроль должен всегда поддерживаться убеждением противника о возможности применения против него реальной силы. Как логическое развитие концепции разведывательно-ударного комплекса, подчеркивают американские эксперты, разведка должна быть готова полностью учитывать глубокие оперативные, организационные, экономические, культурные и иные предпосылки будущего доминирования информации в войне [31, р. 273].

Последнее слово – за человеком

Между тем глобальный охват территорий реальных и виртуальных противников параллельно с совершенствованием технических средств добывания многообразных сведений (что, в сущности, уже обеспечено Вашингтоном при содействии его англосаксонских союзников, если судить по недавним разоблачениям бывшего сотрудника американского Управления национальной безопасности Э. Сноудена) требует глубокого и обширного понимания не только военной, но и политической и экономической систем государств – объектов разведки.

Частично задачи накопления информации и ее анализа, как подчеркивалось выше, могут быть решены за счет автоматизации и компьютеризации. Однако, признают американские эксперты, еще относительно долгое время не обойтись без разведчиков-аналитиков, чтобы данные задачи были выполнены в полном объеме. Существует устойчивое мнение относительно того, что даже самые глубокие достижения в кибернетике, электронике и т. д. никогда не устранят потребности в принятии решений человеком, пусть даже в пределах созданной суперсовременной системы обработки разведданных. «Только хорошо информированный специалист, – пишет Фицсаймондс, – может принять по сути субъективное, но правильное решение об относительных ценностях в тумане войны» [31, р. 272].

В этой связи, подчеркивает британский специалист в области разведки Шон Райан, возникла актуальная потребность в оптимизации процесса подготовки офицеров-аналитиков для разведывательных структур. С ним согласен ветеран военных действий в Афганистане американский генерал М. Флинн, который полагает, что в грядущих неопределенностях складывающейся в мире и в регионах обстановки целесообразно четко разграничивать цели подготовки специалистов для разведки стратегического, оперативного и тактического уровней [63]. По его мнению, если офицеры-стратеги занимаются обеспечением руководства страны специфической информацией не столько чисто военного, сколько военно-политического, экономического и научно-технического характера, то разведчики оперативного и тактического уровней практически заняты сбором и первичной обработкой информации в интересах командиров на поле боя. Именно поэтому офицеров оперативно-тактического уровня следует оценивать по критерию точности и достоверности предоставляемого ими материала, а не «убедительности формы его доклада» [63].

Другим важным выводом из работы военной разведки в ходе военных конфликтов последних десятилетий, полагают зарубежные специалисты, является тот факт, что вследствие военно-технической революции и поступления на вооружение формирований противника достаточно сложного в изготовлении и зачастую в применении вооружения проявилась слабость так называемого универсализма, требующего наличия и, соответственно, подготовки широкопрофильных разведчиков-аналитиков, обладающих специальными знаниями. Отсюда и неточность, и зачастую недостоверность поставляемой разведкой информации. Как следствие этого, указывает бывший сотрудник ЦРУ Стивен Маррин, якобы начала проявляться тенденция «непризнания анализа разведывательной информации в качестве военной профессии». В этом якобы виновато и само руководство военной разведки, которое недооценивает факт обязательного наличия «касты» разведчиков-аналитиков, объединенных в профессиональные сообщества, занимающиеся проведением плановых семинаров, конференций, специальных научных исследований и получением опыта через профессиональную практику и обмен мнениями [63]. Поэтому специализация среди аналитиков становится актуальной. Эксперты ЦРУ признают, что аналитики не застрахованы от ошибок. Для того чтобы нивелировать эти ошибки и просчеты, необходимо совершенствовать специализацию разведчиков, учитывая их профессиональные качества и способности.

Один из ведущих британских специалистов в области разведки указывает, что базовая методика подготовки офицеров-аналитиков должна быть в корне пересмотрена. Обучение специалистов данного профиля должно базироваться на занятиях по получению необходимых аналитических навыков, таких как логика, эвристика, психология анализа, статистические методы, а также методы прогнозирования [63]. В интересах аналитической разведки якобы целесообразно использовать специалистов с высшим гуманитарным образованием, у которых преобладают вербальные способности. При всем этом следует четко осознавать, что офицеры-аналитики, меняющие свою специализацию каждые два-три года, физически не могут ее освоить надлежащим образом.

Поиск новых технологий

В современных условиях и тем более в будущем, указывают зарубежные специалисты, непрерывный и быстрый сбор информации уже привел к такой проблеме, как избыток информации. Еще в начале 90-х годов прошлого века один из известных западных теоретиков разведки Элвин Тоффлер предложил введение в практику аналитической разведки так называемого принципа разделения труда, характерного для промышленного производства, где все производство делится на несколько этапов (8). Такой принцип через несколько лет был реализован в НАТО путем принятия на вооружение комплекса аппаратно-программных средств по координации сбора данных и регулированию потребностей в информации – ККИРМ. Этот комплекс в начале 2000-х годов был применен в Афганистане. Однако и он не обеспечил «точечного отбора» информации, из-за некачественного программного обеспечения и недостаточной координации между союзниками в силу многих ранее не предвиденных причин, таких, например, как низкий уровень взаимодействия военных и гражданских специалистов, недостаточное понимание процессов организации и ведения разведки, несовместимость некоторых технических устройств и т. п. Многие недостатки были оперативно устранены, и уже в операции в Ираке под руководством американского генерала С. Маккристала данный комплекс якобы оправдал вложенные в него средства. По словам генерала, главное заключалось в том, чтобы найти высококвалифицированных специалистов, разместить их в одном месте и обеспечить им постоянную связь с разведывательными подразделениями в поле. Во всяком случае, констатируют зарубежные специалисты, избыток информации в будущем будет представлять серьезную проблему, и над ее решением необходимо постоянно работать.

Достижение исчерпывающего уровня осведомленности об обстановке как на региональном (ТВД), так и на глобальном уровнях, почти мгновенное реагирование на ее изменение и применение военной силы с использованием фактора информационного контроля может быть достигнуто только благодаря развитию технологий, что, в свою очередь, чревато неожиданным поворотом в развитии революции в военном деле. Продолжающиеся попытки прогнозирования и вскрытия таких «поворотов-прорывов» представляют собой весьма непростую задачу. Американские аналитики полагают, что апробированные в годы холодной войны разведструктуры и их аналитические компоненты «не являются хорошо организованными для оценки такого типа нелинейных изменений». Фицсаймондс иллюстрирует данный тезис следующим рассуждением. Главное внимание аналитических органов разведки сегодня, как правило, направляется на прогнозирование того, например, какой тип современных танков государство – объект разведки получит в течение следующего десятилетия, в то время как критичным является вопрос: «Что может предпринять противник, чтобы добиться успеха на поле боя, не применяя такое дорогостоящее оружие, как танк?» [31, р. 276].

Но не только технологии…

И все же, продолжают американские эксперты, концентрирование внимания и усилий только на технологическом аспекте является слишком ограниченным. Вопрос не заключается лишь в том, какими технологиями обладает противник, но и в том, каким образом он способен их использовать для создания военного преимущества. В этой связи подчеркивается, что современная РВД, основанная на высокоточных ударах и информационном доминировании, безусловно, является только одним из возможных вариантов революционного использования разрабатываемых и внедряемых технологий. Принимая во внимание их высокую стоимость и обязательность наличия соответствующего национального научного потенциала, такие технологии будут не по карману большинству государств мира. Следовательно, тем, кто обладает «непомерными амбициями, но слабыми возможностями», не остается ничего другого, как направлять свои усилия на разработку и использование других концепций, формирующих так называемый асимметричный потенциал противоборства. В том числе и на это должны обращать внимание аналитические органы разведки.

Но в обозримом будущем нельзя исключать и возможность проявления РВД, основанной на нетехнологическом аспекте. Обычно западные аналитики приводят пример двухвековой давности и ссылаются на Наполеона Бонапарта, который впервые реализовал идею всеобщей мобилизации государства, приведшей к значительному увеличению численности армии, что якобы не в последнюю очередь способствовало многочисленным победам французского полководца на поле боя.

Новые подходы

Из всего этого американские специалисты делают вывод о том, что прогнозирование будущего, включая возможное поведение военно-политического руководства государств – объектов разведки, представляет собой весьма сложный процесс анализа и требует новых мыслительных подходов и, что самое главное, новой методологии и, вероятно, серьезных организационных изменений в системе разведки, поскольку будущее, даже в среднесрочной перспективе, почти всегда отличается от представляемых в настоящее время прогнозов.

Формирование отвечающего реальности собственного видения сущности революции в военном деле и прогнозирование РВД в государствах – объектах разведки, подчеркивают американские эксперты, не может быть обеспечено за счет ныне существующей архитектуры разведки, но лишь путем ее оптимизации в целях удовлетворения уникальных требований, которые будут предъявлять перспективные технологии, концепции и доктрины. Во-первых, в обозримой, а тем более средне– и долгосрочной перспективе разведка должна быть в курсе нюансов развития РВД и параллельно обдумывать предложения относительно новых форм и способов ведения военных действий, в чем, повторимся, и состоит задача постижения результатов этой революции. Во-вторых, разведка в состоянии сделать и должна провести комплексную сравнительную оценку развития своих систем управления вооруженными силами и оружием и противника на всех уровнях с тем, чтобы определить, какие же доктрины, концепции и соответствующие им организационные преобразования потребуются для того, чтобы отвечать требованиям перспективных форм и способов ведения военных действий. Американские эксперты полагают, что вопрос состоит не в том, необходимо ли осуществить преобразования в системе военной разведки, а в том, каким образом и как быстро это сделать.

Революция в форме стратегии компенсации

Группа отечественных ученых под руководством академика А. А. Кокошина вскрыла важнейший феномен нынешних революционных преобразований в военной сфере, базирующийся на нетривиальных взглядах и, соответственно, официальных документах англосаксонского оборонного истеблишмента, главным образом американского. Сутью данного подхода является фактическое деление послевоенного периода непрекращающейся РВД на три этапа, нашедшие свое теоретическое обоснование в так называемых стратегиях компенсации (СК) [3]. Впервые идею такой классификации выдвинул заместитель министра обороны США Роберт Уорк в 2014 году, аргументировав это неизбежными финансовыми ограничениями оборонных бюджетов страны на всем протяжении послевоенного периода в силу физической невозможности выделять на военное строительство столько средств, сколько якобы нужно вооруженным силам, то есть в неограниченных масштабах [65]. Этот недостаток, по мнению Р. Уорка, компенсировался технологическими инновациями, которые и являлись своеобразными двигателями РВД. В качестве первой послевоенной стратегии компенсации Уорк рассматривает концепцию «нового взгляда» американского президента Дуайта Эйзенхауэра 1950-х годов, в качестве второй – стратегию компенсации середины 1970-х годов. Стержнем третьей стратегии, якобы определяющей тенденции оборонного строительства, является разработанная американскими теоретиками и опубликованная в том же 2014 году бывшим министром обороны Чарльзом Хейгелом «Оборонная инновационная инициатива». Основанием для очередного этапа является массовое применение военно-промышленным комплексом (ВПК) «технологий, меняющих правила игры», то есть технологии или набора технологий, применение которых радикальным образом меняет соотношение военной мощи между конкурентами и моментально делает устаревшими политику, доктрины и управленческие механизмы противника [3]. Концепция «нового взгляда», родившаяся после войны в Корее, делала акцент на компенсацию численного превосходства вооруженных сил коммунистического блока посредством наращивания ядерного потенциала. Именно в этот период американцы и их союзники, воспользовавшись своим преимуществом в развитии ядерных технологий, разработали и оперативно оснастили свои вооруженные силы большим количеством ядерного оружия, включая тактическое. Однако с приобретением Советским Союзом соизмеримой ядерной мощи к концу 60-х годов убедительность первой стратегии компенсации резко упала. Архитекторами второй стратегии середины 1970-х – начала 1980-х годов считаются тогдашний министр обороны США Г. Браун и его команда. Упор был снова сделан на прорывных технологиях. Именно в этот период и были заложены основы разработки комплекса технологий для высокоточного оружия, управления, связи, целеуказания, навигации и, не в последнюю очередь, разведывательных комплексов. Реализация данных технологий имела место в военных конфликтах 90-х годов XX и начала XXI века. Однако в настоящее время, по мнению американских специалистов, ситуация складывается таким образом, что вероятные противники США уже сами вышли на такой уровень разработки технологий, который позволяет сравнивать их с достижениями американских ученых в оборонной сфере. Следовательно, пришло время очередной стратегии компенсации. Пока только ясно, что, как отметила в январе 1915 года Катрина Макфарленд, помощник заместителя министра обороны США по закупкам, технологиям и логистике, приоритетными областями для проведения исследований должны быть «автономные системы, человеческие системы и когнитивные науки, электронное оружие, квантовые вычисления, гиперзвук и работа с „большими данными“» [20].

Все это в той или иной степени затрагивает область разведки в целом. Это касается глобального научного подхода с пока еще неясными временными рамками реализации. Если же проанализировать итоги нынешней полемики англосаксов вокруг вопросов применения технического прогресса к области разведки на обозримую перспективу, есть основания констатировать факт дальнейшего развития и углубления реализуемых технологий, уходящих корнями скорее во вторую, нежели в третью стратегию компенсации.

* * *

Опыт, полученный американскими спецслужбами в годы Второй мировой войны и в последующий период, а также весьма сильное влияние более искушенных в так называемых специальных операциях британцев существенно повлияли на развитие военной разведки США и ее превращение в мощный сегмент национального Разведывательного сообщества. Инспирированное Вашингтоном либо его собственное непрерывное вмешательство в различного рода локальные и региональные конфликты последних десятилетий обогатило американскую военную разведку весьма внушительным опытом и подняло ее авторитет на уровень, сравнимый с влиянием на власть традиционных ведущих институтов формирования государственной политики.