Текст книги "Рождение патриарха"

– О, простите, я вас не заметил. – Кажется, он был несколько удивлен моим появлением. – На момент смерти мне было девяносто семь с половиной лет.

– Должен сказать, что вы ведете себя довольно вежливо, что весьма необычно для духа. Не откроете ли причину? – Его поведение действительно было странным, не то чтобы все, кого мы призывали, были высокомерными, дерзкими, наглыми хамами, хотя и такие встречались. Дело было в другом: он не пытался юлить, льстить или как-то иначе пудрить нам мозги. Мы озаботились, чтобы подобные попытки сразу становились нам известны. Это потребовало усложнения на порядок структуры круга и призыва нескольких специфических духов из тех, что питаются различными эмоциями. Конечно, питаться эмоциями уже мертвого человека они в большинстве своем не могут, но определить попытки обмана или лукавства – легко.

– Причина очень проста. Я и при жизни могучим магом не являлся, не стал таковым и после смерти, и мне совсем не хочется злить тех, кому служат такие существа. – Он кивнул в сторону плавающих вокруг Рунга серых силуэтов. – Да и с ними мне встречаться очень не хочется.

– Тогда еще один вопрос. Во время своей работы архивариусом вы часто заглядывали в свое хозяйство?

– О да, конечно! Я наизусть помню половину вверенной мне библиотеки. Как я уже говорил, я не был могущественным волшебником, и моя память после смерти почти не пострадала. Более того, мне удалось несколько обогатить свои знания.

– Ну что ж, Гатан Звал Захот, тогда у меня для вас есть одно предложение. Вы станете моим учителем, а я верну вас к жизни после окончания обучения.

– К жизни? – Он был не на шутку ошарашен.

– Да, именно к жизни, а не к существованию нежити, хотя не гарантирую, что вы останетесь человеком, но магией обладать точно будете.

– Но… э… я теоретик, а не практик и э… вам нужны знания по некромантии?.. Я, конечно, смогу их дать, но не уверен, что смогу быть хорошим учителем, у меня было очень мало практики, и, боюсь, вы можете быть разочарованы.

– Меня это устраивает. Итак, вы принимаете мое предложение?

– Да. – Если бы он мог, то точно бы тяжело вздохнул.

– Хорошо, тогда заключим контракт. И мое имя Фобос. – С этими словами я снял маскировку с ауры. Со стороны круга призыва раздался звук, больше всего похожий на икание.

Глава 8

Практиком Гатан действительно оказался никаким, но зато все, что касалось теории, знал от и до. Более того, ему было известно множество важнейших секретов школы некромантии Тэя – таких, как уже описанный способ увеличения магических сил. Некромантия была, пожалуй, единственным направлением магии в Ториле, требующим непременно личного могущества мага. Сила нежити напрямую зависит от того, сколько энергии при создании в нее может влить некромант. По сути, простейшие подъемы требуют только вливания энергии, а тонкое искусство и сложные ритуалы нужны лишь при сотворении высших ее форм, таких, как умертвия – и по нарастающей, вплоть до драконов личей. Хотя и тут можно обойтись грубой мощью, если, конечно, есть где ее взять. Такие методы получения энергии, как жертвоприношение, как ни странно, практически не использовались. Сами по себе жертвоприношения имели место быть, делаясь кое-где даже очень популярными, но их проводили для задабривания какого-либо демона или бога, а не для личного пользования.

По словам Гатана, надежных и эффективных методов получения магической энергии из мук и страданий жертвы не существовало. Вдобавок надолго сохранить эту энергию было нельзя, принести жертву демону и выпросить у него что-то полезное было банально выгоднее.

Тем не менее некромантия являлась для меня весьма перспективным направлением. Нет, я, конечно, не собирался создавать армии живых мертвецов; другое дело, что сама возможность формирования армии в любой точке мира при наличии там кладбищ весьма заманчива. Даже несмотря на то что идеи мирового господства меня задевают мало. Однако те, кто считает, что магия смерти ничего, кроме поднятия мертвецов, не может, глубоко заблуждаются. Атакующий арсенал некроманта по своей эффективности не сильно уступает арсеналу боевого мага, разница только в том, что от проклятия некроманта его противник просто умрет, а удар боевого мага в первую очередь стремится разорвать или поджарить оппонента. «Тьма убивает тихо и незаметно, а свет шумно и напоказ», – не помню, кто это сказал, но в реальности все именно так. Еще один бонус состоит в том, что с тонкими материями на высоких уровнях своего развития некромант, как правило, работает на порядок лучше всех остальных. Добавить сюда мое обучение шаманизму, и получившийся результат может быть очень-очень интересен.

Вообще же Красные Волшебники Тэя в области некромантии были, что называется, впереди планеты всей. Этому в первую очередь способствовало то, что на протяжении сотен лет большую часть военной силы Тэя составляла нежить, а меньшую – големы. Ну а, во-вторых, при помощи некромантии устранять конкурентов и вышестоящих коллег значительно безопаснее и эстетичнее, нежели делать это посредством огненных штормов, землетрясений и иже с ними. Таким образом, почти все Красные Волшебники в какой-то степени были некромантами вне зависимости от своей принадлежности к той или иной школе.

Сам Гатан теперь обитал во вплетенной мне в волосы жемчужине, которая на самом деле была несколько измененной ловушкой душ. Внутри он чувствовал себя вполне комфортно, однако при этом не мог со мной общаться. Выходить же наружу он мог свободно, но не любил, братия Рунга наводила на него настоящий ужас, что вызывало некоторые сложности.

Для осуществления моего суицидального эксперимента, помимо уже отлитой металлической глыбы, инкрустированной драгоценными камнями, требовалось наличие большого числа искр.

Эту проблему мы решили радикально, как истинные маньяки, чем я очень горжусь!

Что мы сделали, до меня в полной мере дошло уже после того, как все было кончено. Я-то ладно, дурак и необразованный дилетант, да и пофигистское настроение на меня временами находит. Но Рунг-то, Рунг! Да и Гатан тоже хорош, с ритуалом помогли без всяких вопросов и сомнений. Как будто так и надо! У-у-у-у…

В общем, мы потрошили вызываемых демонов… живьем… да-а-а… Вот так, я-то, наивный, верил, что с разумом у меня все в порядке, а теперь возникли некоторые сомнения, можно даже сказать, большие…

Но обошлось. Оказывается, Рунг от меня чего-то подобного изначально ждал и заранее смирился, а Гатан действительно на полном серьезе думал, что так и надо. Уж не знаю, кем он меня считал, но что не простым смертным точно. Вид моей ауры к этому весьма располагал, а после двух с лишним десятков выпотрошенных голыми руками «шакалов» мой авторитет в его глазах взлетел на недосягаемую высоту. Вот так всегда, сделаешь что-то невероятное просто потому, что не знаешь о невозможности подобного действа. А я просто хотел получить живые искры…

После трех часов отборного мата в три голоса на добром десятке языков искры наконец были успешно внедрены в адамантиево-мифрильную заготовку, а я приготовился к самой рискованной части плана.

Процесс отделения части моей души и последующее внедрение ее в созданное вместилище тоже прошли удачно, хоть и весьма болезненно. Сам ритуал я запомнил плохо – боль, слабость, исчезновение эмоций, а потом раздвоение сознания. Часть меня оставалась лежать в покрытом рунами и самоцветами каменном саркофаге, задача которого была поддерживать во мне жизнь, а другая часть переместилась в металлическую оболочку. Как только фрагмент души закрепился в своем новом вместилище, ощущение двойственности пропало, остались только пустота и боль. А потом крышка саркофага была закрыта, и через какое-то время я погрузился в сон.

Знакомая комната. Деревянный стол у окна, на нем старенький компьютер, рядом красная настольная лампа. Свободных стен нет, везде книжные полки, входная дверь закрыта, в углу валяются какие-то вещи. Сон. Да, все хоть и знакомо, но выглядит не так, как в реальности. Забавно, я уже больше полутора лет тут не бывал; да, все верно, моя комната. Раньше я очень любил этот сон, когда точно знаешь, что спишь, эта реальность становится очень податливой. Облокотившись на подоконник, я всмотрелся в силуэты соседних зданий. Странно, людей не видно, обычно кто-то здесь всегда есть. И только тут я понял, что испытываю чувства, чего быть не должно.

– Удивлен?

Я обернулся. На столе, сдвинув клавиатуру, сидела девочка, судя по росту, лет тринадцати, может, четырнадцати. Ее белые или даже скорее серебряные волосы почти касались пола. Одета она была в черную кожаную куртку со стоячим воротником, черную с красными полосками юбку из плотной ткани и черные же туфли. При этом у нее было красивое взрослое лицо, слишком совершенное, чтобы принадлежать реальной женщине. Серые глаза смотрели на меня очень внимательно, однако никаких эмоций на лице девочки не отражалось.

– Немного. Не думал, что окажусь здесь в ближайшее время или что буду испытывать эмоции после ритуала.

– Во сне ты остаешься одним целым, несмотря на то что в материальном мире разделил свою душу.

– Значит, вторая часть меня сейчас тоже спит?

– Да, вам обоим нужно время для восстановления.

– Ясно.

– Дурак!

Я с удивлением посмотрел на свою собеседницу; кажется, я не давал повода… ну разве что мои эксперименты…

– Именно! Ты слишком спешишь! Это уже третий раз, когда ты необдуманно применяешь свою силу, и два раза мне пришлось тебя спасать! А в первый раз тебя прикрыла другая, старшая я!

Ее лицо до сих пор не выражало никаких эмоций, только в глубине глаз было злость и обида.

– Знаю. Прости. – Пауза. – Я боюсь потерять темп и упустить возможности. Рунгу осталось немного, для орка он и так уже слишком стар, а без него я не смогу осуществить и половины своих идей.

Тишина. Мы оба молчим, глядя друг другу в глаза, за окном разгорается закат, и комната постепенно наполняется оранжевым светом.

– Все, что тебе было нужно, это лишь немного подождать.

– Прости.

Она прикрыла глаза, и на ее лице появилась едва заметная улыбка.

– Это уже неважно, просто теперь тебе придется больше спать, особенно перед осуществлением очередных безумных идей. Своих тормозов у тебя нет.

– Мы можем разговаривать только здесь?

– Нет, но я не хочу общаться с тем бесчувственным болваном, которым ты будешь во время бодрствования.

Опять тишина. Солнце закатилось, и последние его лучи нехотя уходят за горизонт.

– Ты сможешь обучать меня?

– Ты все-таки это спросил. – Улыбка. – Да, смогу, но только здесь и не скоро. Сперва разберись с элементалем жизни.

– Постараюсь. Как долго я могу тут оставаться?

– Долго, но скоро ты перестанешь запоминать то, что здесь происходит, и, проснувшись, ничего не будешь помнить. Так что просыпайся, время тут и так течет медленнее, чем в материальном мире.

– Жаль. Тогда до встречи.

– Дурак. – Она отвернулась, прикрывая глаза. – Мы не расстаемся. – Еще одна улыбка.

Пространство подернулось рябью, я уже начал ощущать себя в двух мирах одновременно, наполовину бодрствуя, а наполовину еще находясь во сне.

– Последний вопрос: ты уже придумала себе имя? – Это меня действительно интересовало, не обращаться же к ней постоянно «Тьма»…

– Да, Юринэ.

Открыл глаза, вокруг ощущались стенки каменного саркофага. Прохладно и немного душно, несмотря на дыхательные отверстия.

Юринэ, значит. Если я не ошибаюсь, в японской мифологии это ёка́й, обакэ́ или бакэмо́но – душа и воля места, иногда города. Или даже скорее аякаси, наивысший класс ёка́й, обладающих разумом. Одна из немногих положительных аякаси иногда описывается как правительница более мелких духов. В славянской мифологии Юринэ соответствует берегиням, хотя берегини вроде к городам отношения не имеют. Кажется, кто-то подобный был еще у скандинавов, но сейчас не помню, так что могу ошибаться. В любом случае ничего не имею против, хотя позже расспросить о причинах такого выбора стоит, любопытно все-таки.

Проснувшись окончательно и сдвинув крышку саркофага, я выбрался наружу. Стороживший дух при моем появлении метнулся куда-то сквозь стену, хотя ясно куда: докладывать полетел. Интересно, сколько я так проспал? Юринэ говорила, что время тут шло быстрее, а во сне прошло часов семь-восемь, если судить по солнцу. Хотя нет, неинтересно, то есть потребность в получении этой информации была, а вот самого интереса как чувства не было. Ну как я и ожидал, пустота в душе и ледяное спокойствие, не так все и плохо. По крайней мере, мысли все бросить и лежать, бесцельно глядя в потолок, не возникает.

Пока ждал появления Рунга, связался с моим элементалем-контрактником. Тот кусок энергооболочки, которым он со мной поделился, успешно прижился, и конфликтов между энергией жизни и энергией смерти в моем теле не возникало. Элементаль моему пробуждению был рад и заверил, что готов приступить к выполнению остальной части контракта в любое удобное для меня время. С момента нашего знакомства он солидно разъелся, моя темная энергия была, судя по всему, для него очень полезна, и даже потеря солидного куска ауры не оказала на него существенного негативного влияния.

Черный монолит, инкрустированный драгоценными камнями, по-прежнему стоял на своем постаменте в центре сложной пентаграммы. Вставленные в него самоцветы слегка светились. С помощью магического зрения было видно, как энергия, разлитая в окружающем пространстве, медленно втягивается внутрь, иногда закручиваясь спиралью. А приглядевшись, можно было увидеть, как от монолита, сперва вплетаясь в пентаграмму, а потом выходя за ее границы, тянется тонкая, едва заметная паутина собирающих энергию нитей. Эта паутина выходила за пределы пентаграммы примерно на полтора метра в плоскости и углублялась в толщу камня под самим постаментом на четыре, образуя своеобразную полусферу, вызывающую ассоциации с корневой системой. Аура же у этого металлического «камня» выглядела довольно странно, черные и серые цвета в ней перемежались всполохами багряного. При этом аура находилась в постоянном движении – неспешном, но от того не менее заметном. Похоже, что энергетическая оболочка находилась в процессе формирования. Тот объем энергии, что был предварительно залит в металлическую структуру, почти закончился, но система уже пришла в равновесие; энергия, которую улавливали паутина и пентаграмма, была уже примерно равна расходуемой на внутренние процессы. Однако разум в моем творении все еще спал.

Сам я тоже был не в лучшей физической форме. Жажда давала о себе знать, голова гудела, рот как будто был наполнен песком, а перед глазами начали плясать размытые красные пятна. Желания убить все живое не появилось, но только по причине того, что я сейчас вообще не мог испытывать эмоций.

Однако такое со мной впервые. С тех пор, как я стал вампиром, мне еще не доводилось так сильно расходовать магический запас, и столь сильных повреждений я тоже еще не получал. Питаться я тоже старался регулярно, так что, по сути, если подумать, то я вообще второй раз испытывал жажду.

Не предвидеть заранее подобного поворота было бы с моей стороны проявлением крайней степени идиотизма. Так что рядом с саркофагом стояли три объемные бутылки со свежей кровью, простенькие чары, позволяющие на весьма долгий срок сохранить кровь в свежем виде, были одной из тех природных способностей, которые я научился применять за эти месяцы. Сразу после захвата власти в Ятагане я неплохо запасся благодаря неудачливым мародерам из других племен. Запасы, конечно, могли бы оказаться больше, но, увы, стеклянная посуда была некоторым дефицитом, а другая подходила плохо.

За допиванием третьей бутылки меня и застал запыхавшийся Рунг.

Проспал я, оказывается, три недели. За это время мало что изменилось. Рунг вполне успешно гонял своего ученика Регнага, на которого у него наконец нашлось время. Раньше орчонок большую часть времени был предоставлен сам себе, хотя к его чести стоит сказать, это время он почти целиком проводил, крутясь вокруг нашего суматошного шабаша, гордо именуемого научной работой. А что, все правильно, поиск денег и материалов занимает большую часть времени в любой серьезной научной работе или же является самой муторной ее частью, хотя здесь, конечно, поиски сильно облегчены наличием силовых методов и отсутствием чиновников.

Племя Урук-Хай постепенно набирало силу. Отсутствие внутренней грызни и неучастие в межплеменной сваре весьма благотворно сказывалось на состоянии племени. Кто думает, что орки живут исключительно набегами и грабежом, сильно ошибается. Под землей, конечно, не вырастишь пшеницу и не заведешь стада, но этого и не нужно, в горах всегда есть подземные реки и озера, а в них, соответственно, рыба, водоросли и иные водные обитатели. В пещерах можно выращивать грибы, они неприхотливы, быстро растут и дают обильный урожай. Различных видов подземных грибов здесь было много, даже очень, выращивались и такие, которые по вкусу сложно отличить от мяса, их так и называли мясными, и, собственно, они составляли основной рацион подземных жителей. Так что племя не бедствовало, даже начинало процветать.

Моего отсутствия, как мы того первоначально опасались, к счастью, никто не заметил. Может, и были у нас чужие шпионы, но контакты с другими племенами были ограничены, а рядовые члены племени меня почти никогда и не видели, соответственно и знать о моих делах не могли.

Трех бутылок для восстановления объема моего магического резерва, как и ожидалось, оказалось мало. Но хоть жажда прошла. В ближайшие месяц-два мне придется, к сожалению, воздержаться от диаблери. С восстановлением доступного мне объема магической энергии тоже придется подождать.

От размышлений меня отвлек Рунг:

– Хм, Фобос, я, конечно, понимаю возможную выгоду от создания великого духа, наподобие духа чащи, и догадываюсь, что он со временем будет контролировать весь горный хребет, а в перспективе и окружающие его земли. Но как это позволит изменить самих орков? Ты упоминал, что это одна из целей эксперимента, но я просто не понимаю, как такое возможно. Любому трезвомыслящему существу ясно, что кровожадность и воинственность в той форме, в какой она на данный момент процветает среди орочьей расы, вредна и опасна прежде всего для самих орков. Но как дух местности, пусть и великий, сможет это изменить? Я общаюсь с духами всю жизнь, они могут поделиться знаниями, подарить озарение, но изменить мировоззрение, тем более у целого народа…

– На самом деле все просто, – ровным и безэмоциональным голосом начал отвечать я, задумчиво глядя на адамантиевый обелиск внутри пентаграммы. – Раньше никому из духов это элементарно не было нужно. Тех же духов чащи вполне устраивали их соседи эльфы, да и, по большому счету, уклад жизни, как и морально-этические основы этого уклада, им был до одного места. Если двуногие начинали раздражать, их просто уничтожали, не заморачиваясь переучиванием и воспитанием. Спросишь – как? Помнишь, ты сам рассказывал мне о легких заклинаниях преданности или чарах очарования. Существуют незначительные воздействия на разум, доступные любому магу: вызвать у собеседника симпатию, отбить у торговца желание тебя обсчитать и тому подобные. Сами по себе они мимолетны и кратковременны, но если маг на протяжении многих лет регулярно подобным образом зачаровывает, к примеру, своих солдат, то в результате может получить преданных и честных воинов, которые скорее умрут, чем предадут его, даже если изначально они были беспринципными наемниками. Все дело именно в регулярности воздействия. Сам знаешь, маги – народ рассеянный, особенно когда увлекутся экспериментами, да и времени у них всегда не хватает. А дух местности сможет поддерживать такое воздействие постоянно, причем на куда более тонком и глубоком уровне. Добавь сюда такое же постепенное улучшение физического тела посредством магии жизни, использование которой для такого духа не составляет проблем, и в результате получим через пару поколений совершенно другую расу, гораздо более совершенную и жизнеспособную.

Глава 9

Тело танар'ри упало на пол пещеры. Капля крови, стекая из уголка рта, впиталась в кожу. Прошло уже пять месяцев с тех пор, как я лишился половины своей души. Это было первое диаблери, совершенное мной с того момента. Пожалуй, можно было и раньше его провести, но я не хотел рисковать и дожидался более полного восстановления.

– Хм, похож на помесь глаабрезу и беса, хотя не представляю, как такое возможно, – проворчал себе под нос Рунг. По его команде два скелета моего изготовления перетащили труп на рабочий алтарь – по сути, простой каменный стол, покрытый руническими узорами и приспособленный нами для различных операций. Одним из свойств стола было то, что он создавал некое стазис-поле, препятствующее разложению как на физическом, так и на энергетическом уровне. – Ну, как самочувствие?

– Как обычно, физическая эйфория, смешанная с гнилым привкусом во рту. – Демон на самом деле оказался очень питательным, вполне возможно, кровь глаабрезу в нем действительно была.

– Регнаг! Паршивец! Отойди оттуда! Испортишь пентаграмму – уши оторву! – Окрик Рунга, или даже скорее рев, мог бы заставить обделаться и опытного воина, но Регнаг помимо пронырливости и любопытства обладал неплохой выдержкой.

– Ее же нельзя испортить, она в камень вплавлена. – В голосе орчонка слышалась обида, он-то надеялся, что, пока учитель занят, сможет поближе рассмотреть самоцвет. Однако обида не помешала ему отскочить от заветного черного камня, как не всякий сайгак сумеет.

– Цыц! Тебе только волю дай, и ты адамантовый молот умудришься сломать.

Орчонок опустил взгляд, хотя я мог поклясться, что раскаяния в нем не было ни на грош.

Активировав сохраняющие чары алтаря, Рунг повернулся ко мне:

– Ты слышал, недавно из глубин поднялся отряд орогов, у них даже была стычка с харушаками. Пока сам Гарыг с гвардией не подошел, сумели многих положить.

– Ороги – это кто?

– А, ну да, ты их еще не видел, да и я не рассказывал… – протянул Рунг. – В общем, ороги – это глубинные орки, живущие в Подземье. Сильные ребята.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, но разве проходы в Подземье не охраняются наиболее тщательно?

– Охраняются, но ты обычных орков с орогами не равняй; у орогов каждый боец доспехи и оружие имеет такие, какие не у каждого нашего вождя найдутся.

– А укрепления? Там же они еще со времен дворфов остались.

– Хм, если бы не укрепления, ороги пол-Териамара порешили бы, а так Гарыг успел подойти.

– И что было дальше?

– Да ничего. Как огры из охраны Гарыга показались, ушастые сразу и отошли, сейчас небось переговоры ведут, а может, и нет.

– Ушастые? – Признаться, ожидал всего, но чтобы орков называть ушастыми…

– А что? У них действительно уши, как у летучей мыши – большие и вогнутые. – А, ну тогда все понятно: следствие среды обитания. Слух в кромешной тьме Подземья – вещь очень важная.

– И как думаешь, что теперь будет? И что куда важнее, какую из данной ситуации можно извлечь выгоду?

– Да ничего не будет. Обычно ороги, появляясь, захватывают власть в крупнейшем племени, после чего жестко подчиняют все остальные, которые есть поблизости. Но с Гарыгом этот фокус не пройдет. Будь он обычным орком, тогда еще может быть, а так он сам любого орога в бараний рог скрутит и не вспотеет. Хоть он и выглядит больше как орк, но крови огров в нем больше половины будет, да и в гвардию у него, как ты знаешь, не гоблины входят. Так что покрутятся ороги вокруг и обратно уйдут, сил у них с харушаками тягаться нет; сюда же не племя пришло, а всего лишь небольшой отряд, десятка три клинков. В Териамар же Гарыг их не пустит, понимает, чем это может для него кончиться.

Все вроде логично и правильно, какими бы агрессивными и повернутыми на войне ни были орки, но свое положение и власть просто так никому не отдадут. Однако ороги… Как можно использовать их появление? Под шумок напасть на харушаков? Нет, ничего не получится, вот если бы глубинных орков было не три десятка, а, скажем, сотня-две, тогда да, тогда можно и весь Териамар попытаться захватить, шансы были бы неплохие. Но, увы, орогов только тридцать, а значит, график реализации наполеоновских планов остается прежним.

Но просто так оставлять ситуацию тоже не хочется. Должна быть выгода! Из любого события всегда можно извлечь что-то полезное, вопрос только в том, как это что-то найти.

Большая дворфская крепость – лакомый кусочек и населена мало, всего несколько тысяч орков и этих жалких крысенышей-гоблинов. А какие там кузни! Дворфы знают толк в постройке настоящего горна, их произведения даже эти косорукие младшие со своими рабами так просто не поломают. Только вот защитные сооружения города тоже дворфы строили, если бы не они, Хрящак со своими воинами уже пировал бы в главном зале. Младшие – слабаки и трусы, их легко поработить, главное – сразу показать, кто главный! А это Хрящак умел, недаром он заслужил звание чемпиона, но кто же знал, что тут правит огр? Да еще со своим кланом. Воины Хрящака сильны, они прошли тяжелую школу Подземья, у них отличное оружие и превосходная броня, и в поединке один на один с огром они могли бы победить. Но огров больше, да еще их поддерживают толпы младших, а значит, шансов нет! А все так хорошо начиналось. Внезапно атаковав охрану, они в первые секунды смели пару десятков врагов; потом, конечно, те оправились от неожиданности и уперлись, но судьба их была предрешена, и наличие укреплений только оттягивало неизбежное. Так Хрящак тогда думал, потому и не спешил, сохраняя силы и здоровье своих воинов, а потом, когда заслон был уже почти пробит, появились огры. И Хрящак потерял сразу троих. От ударов мощными палицами и молотами даже превосходные пластинчатые доспехи спасти не могли. Пришлось спешно отступать, и вот теперь он и его отряд находились в полудне пути от злополучного города.

Сейчас Хрящак обходил посты. Треть бойцов была серьезно ранена, почти у всех переломы и, что куда хуже, раздробление костей. И им еще повезло. Отступи они минутой позже, отряд мог и не уцелеть, хотя им удалось достать нескольких огров, но утешением это было слабым. Теперь в любом случае придется возвращаться в племя с неудачей и позором. Хорошо, если его просто разжалуют, похоже, придется изрядно раскошелиться, но своя жизнь важнее, главное, чтобы накопленного на взятку хватило, хотя должно хватить, точно должно.

Пройдя мимо очередного часового, он услышал едва уловимый звук удара, а потом такой же тихий шорох. Резко обернувшись к месту, где только что стоял часовой, Хрящак увидел, как его воин завалился на землю с аккуратно проломленной головой, а над ним стоит невысокая тонкая фигура, как будто сотканная из самой тьмы. Оружия у фигуры видно не было, но кисть правой руки была окровавлена, и сейчас пришелец с какой-то пугающей медлительностью слизывал стекающие с пальцев капли. ДРОУ! Эта мысль вызвала паническую волну ужаса, они его нашли! Выследили! Как?! На половине пути от города, в котором жило его родное племя, Хрящак с отрядом, в котором тогда было сорок семь бойцов, наткнулся на отряд темных эльфов. Их всего-то насчитывался десяток, и многие были ранены. Чуть позже выяснилось, что тот отряд столкнулся с племенем минотавров, отбиться им удалось, но в схватке дроу потеряли половину своих. Хрящак недолго думая решился атаковать. Орки потеряли дюжину, из эльфов не ушел никто, добыча была так себе, денег и самоцветов мало, а оружие и доспехи эльфов можно было только продать, для орков они совершенно не подходили. Но, оказывается, кто-то ушел. И теперь вернулся мстить, а это значит, что у орогов нет никаких шансов выжить, дроу никогда не нападают, если не уверены в своей победе.

– А у вас действительно хороший слух, обычный орк меня за работой не услышит, как бы ни старался, я проверял много раз. – Рот дроу расплылся в улыбке, явив остолбеневшему орку удлиненные верхние клыки, слегка светящиеся красным светом глаза с интересом уставились на воина. Говорил он на гоблинском.

Хрящак много раз видел дроу, приходилось ему их и убивать, а бывало, он наблюдал, как это делают сами дроу. Но этот закутанный во тьму эльф вызывал у него просто-таки панический ужас, он сам не понимал причину своего страха, но сил схватиться за меч не было, страшно хотелось бежать, неважно куда, лишь бы подальше от этого существа.

– Что-то ты какой-то молчаливый. – Шаг, и эльф уже стоит за спиной, а в следующий момент шею чемпиона глубинных орков, неудавшегося правителя Териамара и одного из лучших воинов своего народа разорвало болью.

Закончив диаблерировать командира отряда глубинников, я подал знак своим. И не дожидаясь их подхода, направился к центру стоянки. Все часовые были мной аккуратно устранены и только казались живыми. Командир, как и ожидалось, лично совершал обход постов, и теперь оставшиеся в лагере ороги были обречены.

Максимально ускорившись и не доходя до отдыхающих орков пары шагов, я вошел в форму серебряного тумана.

Что такое одиннадцать секунд в ближнем бою? Это очень много. А когда оружие противников не может причинить тебе никакого вреда, в то время как одно твое прикосновение заставляет кровь жертвы буквально выплескиваться наружу, разрывая сосуды и на воздухе образуя кровавый туман, который с огромной скоростью впитывается тобой, прибавляя сил и энергии, а тело неудачника в мгновение становится похоже на высохшую мумию, тогда одиннадцать секунд становятся вечностью, за которую убить каких-то три десятка орков так же просто, как по комнате пройти.

Крупный черный агат с белыми прожилками втянул в себя последнюю душу. Это был гибрид ловушки душ некромантов и тюрьмы духов шамана. Тюрьма духов шамана – это, как правило, бубен, в котором томятся порабощенные им души, но, увы, создать правильный бубен у меня не получалось, хоть ты о стену убейся. Зато работать с камнями по какой-то причине было очень легко, вот так и родился этот гибрид направлений, хотя он очень уступал по своей функциональности тюрьме духов, зато был гораздо надежнее, и мне не грозило в один прекрасный день случайно его продырявить и оказаться разорванным моими же собственными рабами. Рунг, конечно, утверждал, что таких случайностей не бывает и повредить бубен может только кто-то владеющий силой, причем намеренно, но как говорится, раз в год и палка стреляет, а в том, что во вселенной возможно все, я уже убедился.

Все-таки сильная вещь этот серебряный туман, только вот удерживать его – то еще удовольствие, не дорос я еще до подобных техник, не дорос. Тело так и ломит, да и последних шестерых пришлось добивать уже при помощи моих орков, они оказались то ли умнее, то ли трусливее своих товарищей и вместо бессмысленных атак на меня дали дёру. Благополучно угодил в теплые объятия спешащих ко мне на помощь бойцов урук-хаев; Гар не поскупился и выделил мне самых лучших, тех, с кем я сам постоянно тренировался, а значит, привыкших иметь дело с куда более сильным и быстрым противником. Тринадцать урук-хаев вполне успешно сдерживали шестерых орогов, разница в качестве вооружения компенсировалась численным превосходством, и как бойцы мои орки не сильно уступали соперникам. После выхода из боевого режима меня слегка мутило и качало, но совместными усилиями мы закончили этот бой, и что особо радует, обойдясь без летальных потерь.