Текст книги "Сирийский пленник"

Глава 7

В этот момент в кармане подполковника зазвонил телефон. Виктор Васильевич так отвык от этого, что даже вздрогнул, но аппарат сразу же вытащил. К его удивлению, определитель показал номер бывшей жены.

– Слушаю, – тихо и невнятно, словно язык у него во рту стал непослушным, отозвался Россомахов.

Анна, видимо, не узнала его голос и сказала:

– Мне бы Ларису Витальевну.

– Нет ее сейчас.

– Тогда попросите ее срочно позвонить Анне Ярославне. Как только вернется, пусть со мной свяжется. Это очень важный вопрос. Он касается моего мужа, Виктора Васильевича Россомахова.

– Анна, это я, – не выдержал он. – У меня временно телефон Ларисы Витальевны. Пока своего нет. Что ты хотела сказать?

– Витя, это ты? – удивилась Анна.

– Да, это я.

– С тобой все в порядке?

– Все в порядке. А что случилось.

– Тебя сейчас по всей Москве разыскивают. Виталий вчера позвонил своему брату. Тот, кажется, у вас в управлении работает. Но, может быть, и в ФСБ. Я точно не знаю. Он обещал помочь. Ночью уже Виталию звонил, сказал, что тебя дома не застали, провели обыск в квартире, но ничего не нашли. А потом, уже утром, Виталий сказал мне, что сейчас пошлет свою охрану тебя искать. У него она серьезная. Сплошные уголовники, бывшие работники КГБ и ФСБ. Они придумали для тебя ловушку, пытались уговорить меня участвовать в своем деле. Хотели тебя выманить. Я отказалась, чем Виталия сильно удивила. Тогда они решили, что и без меня справятся. Но я не знаю, как именно. Берегись, они тебя все равно будут как-то заманивать.

– Это не так уж и страшно. Уголовников я отродясь не боялся. Кроме того, при мне сейчас мой наградной пистолет, и я не побоюсь применить его в случае необходимости. А кто он такой, твой Виталий? Что у него за охрана? И – самое главное! – почему ты звонишь мне, предупреждаешь? Насколько я понимаю, моя особа тебе уже не нужна.

– Я не такая, как ты обо мне думаешь. Мне Виталий рассказал, что тебя в Сирии намеренно подставили, хотели избавиться. Но раньше я не знала. Это правда. Я думала, что ты в самом деле предал свою службу и меня.

– Кто меня подставил?

– Я не знаю подробностей. Только в общих чертах слышала.

– Ладно. С этим потом разберемся. Ты сама где сейчас? Откуда звонишь?

– Я в магазин пошла. Звоню с улицы. Ой!..

Этот возглас женщины был заглушен визгом тормозов и звуком удара.

– Анна! Анна! – крикнул Россомахов и услышал множество гомонящих голосов, детский плач и истеричные женские выкрики.

Потом, спустя, наверное, минуту, какой-то мужчина сказал в аппарат:

– Женщина, с которой вы разговаривали, только что под машину попала.

– «Скорую помощь» надо вызвать, – сразу среагировал Россомахов.

– Я уже это сделал.

– Алло! Алло! – снова прокричал Виктор Васильевич. – Как это произошло?

– Толпа на переходе стояла, – спокойно, даже слегка равнодушно проговорил тот же человек. – Какой-то мужчина споткнулся и толкнул женщину в спину. Она на дорогу упала. Машина затормозила, но было поздно.

– Она жива? – обреченно спросил Виктор Васильевич.

– Дышит еще. Но ударило ее сильно. Голова разбита. Машина как раз скорость набирала, чтобы успеть на зеленый сигнал проскочить. А тут… – Человек, говоривший с Виктором Васильевичем, замолчал.

В аппарате слышны были звуки улицы и гомон толпы, обязательно собирающейся на всякое происшествие, состоящей из людей равнодушных, но живо интересующихся всем, что выходит за рамки обыденности.

– Вот ее телефон. Возьмите. Она как раз разговаривала. Я просто поднял его, – услышал Россомахов.

Должно быть, мужчина, проговоривший эти слова, отдал мобильник сотруднику полиции, который от разговора тут же отключился, не желая что-то объяснять абоненту до завершения разбирательства. Так менты обычно и поступают. А позже могут позвонить для выяснения подробностей.

Объяснять что-то ментам и передавать подробности разговора Виктор Васильевич не намеревался. То, что он услышал, предназначалось только для него одного и, может быть, для коллег из ГРУ.

Виктор Васильевич замер с телефоном в руке. Он, опытный спецназовец, хорошо знал этот прием, часто используемый ликвидаторами, отработанный ими до автоматизма. Толпа стоит перед переходом. Объект находится рядом с дорогой, возможно, он даже ногу на бордюр ногу поставил, чтобы идти вперед. Тут надо споткнуться и якобы нечаянно толкнуть этого человека в спину. Делать это следует в подходящий момент, когда машина, движущаяся по улице, уже не успеет остановиться. Объект обязательно должен полететь от толчка вперед, на проезжую часть, быть расслаблен и никакой беды не ожидать.

А кто будет ожидать толчка при разговоре по телефону! Кто в это время не будет расслаблен! Все было выполнено четко и профессионально.

«Интересно знать, задержали ли того человека, который совершил толчок? Если да, то через него можно выйти на организатора и заказчика. Но пока этот путь для меня закрыт. Мне нельзя высовываться, лезть в расследование полиции. Эти ребята с удовольствием закрутят мои руки за спину и замкнут на них браслеты. Не знаю, когда местный розыск сменится на федеральный, но полагаю, что это может произойти и очень скоро. Надо будет изучить закон, чтобы по неосторожности не влезть в очередные неприятности», – подумал Россомахов.

– Василич, что у тебя случилось-то? – заботливо спросил Гоша.

– Жена, что ли, бывшая звонила? – поинтересовался Кирилыч.

– Если бы я вчера ее не выгнал вместе с этим хахалем, то ничего с ней не случилось бы. Она меня предупредить хотела. Сама позвонила. А ее под машину затолкнули. На перекрестке. Старый способ. Его и в ГРУ знают, в КГБ постоянно использовали. В ФСБ тоже этому обучают.

– Так ты с конторой, выходит, воюешь? – серьезно и даже обеспокоенно спросил Гоша.

– Да, с ФСБ я воюю. А сам я – подполковник спецназа военной разведки. – Россомахов не намеревался сообщать бомжам об этом, но раз уж зашел такой разговор, то не было смысла скрывать свой статус. – Меня в Сирии подставили. Кто-то нас предал, а получилось так, что я вроде бы во всем виноват. Меня допрашивал полковник ФСБ. Охрана сидела в коридоре. Два военных полицейских.

– Сирийцы? – спросил Кирилыч как о чем-то очень важном.

– Наши.

– Русские?

– Кажется, чеченцы. Но это не важно. Я двухметрового полковника ФСБ без звука вырубил. Ох и здоровый слон попался. Но я постарался так сработать, чтобы охранники за дверью ничего не услышали. Это у меня вполне получилось. Только вот как вспомню, до сих пор руку больно. Я тогда через окно сбежал. Со второго этажа спрыгнул прямо на улицу и был таков.

– Высоко было? – спросил Гоша.

– Метров пять, кажется. По крайней мере, больше четырех, это точно.

Гоша поднял глаза к небу, прикидывая высоту, и головой покачал, то ли одобряя, то ли сомневаясь.

– Но приземлился я удачно, а потом домой вернулся. Половину дороги, если не больше, пешком прошел, на попутках добирался сюда. В Сирии я все равно ничего добиться не сумел бы. Да и слишком заметный я там. На местных совсем не похож. Надеюсь, здесь, на службе, мне помогут разобраться. Или сами, без меня, управятся. У нас это умеют. Могут разными методами работать.

– Так ты на службу возвращаешься?

– Сам еще не знаю. Сегодня мой контакт доложит командованию о моем возвращении. Наверху все решат. Обычно у нас в подобных случаях выдают людям новые документы и устраивают их куда-то для продолжения службы. Я много раз слышал о таком. Сам офицеров встречал, которых вроде бы и осудили, и разжаловали в рядовые, и даже всех заслуженных наград лишили, а они продолжали службу с повышением в звании, только под другой фамилией. Даже документы на награды на нее выписаны. Но со мной вопрос так быстро решиться не должен. Сначала следует определить, кто меня подставил. Иначе этот негодяй может и с другими так же обойтись.

– Но домой-то ты вернуться можешь? – спросил Гоша. – Не знают они твой адрес?

Пришлось Виктору Васильевичу пересказать своим новым знакомцам все события вчерашнего вечера.

– Тогда тебе прямая дорога в твою трансформаторную будку на заброшенном заводе, – заявил Гоша.

– Или в наш подвал, – сказал Кириллыч. – Там для тебя место найдется.

– А Михалыч что скажет? Разрешит человеку, находящемуся в розыске, у нас поселиться?

– Да, надо сначала с капитаном поговорить, – произнес Кириллыч. – Хотя Михалыч наш всегда помогает тем, кто в беду попал.

– Ну, это, скорее всего, ваше дело. Вы мне только покажите, где ваш подвал, чтобы мне вас по контейнерам в разных дворах не искать. Я подъеду и просигналю. Услышите, выйдете. Поехали. Показывайте, куда рулить.

Вскоре они оказались у пятиэтажного дома с тремя подъездами. Вход в подвал был через средний из них. Бомжи показали подполковнику, где машину поставить, чтобы из подвала ее видно было.

– Запомнил? – спросил Гоша.

– Я ничего не забываю, – ответил Россомахов.

Бомжи вышли из автомобиля вместе со своими туго набитыми пакетами.

– Главное сейчас – сало съесть. А то растает. Оно и без того уже мягкое, – сказал Кирилыч Гоше.

– Что, и дожидаться никого не будем?

– Это сало тоже я вынес, – в спину им сообщил Виктор Васильевич. – Я не любитель этого продукта.

– А зря, – заявил Кирилыч. – Жирок в теле надо загодя накапливать. Иначе зимой мерзнуть будешь.

– Я до зимы надеюсь в какую-то квартиру переселиться. Лучше будет, если в свою.

Тут у Виктора Васильевича в кармане подал голос мобильник. Он вытащил его, а бомжи отправились в свой подвал, не дожидаясь, когда Россомахов поговорит.

Вызывал его полковник Личуткин, как, впрочем, Россомахов и ожидал. Правда, ему могли позвонить еще и менты из ГИБДД насчет выяснения личности Анны Ярославны, но он, честно говоря, не думал, что они так поторопятся, если вообще будут это делать.

Подполковник допускал вариант, что тот мент, который получил дорогой айфон Анны, не приобщит его к делу, оставит себе, отдаст жене или сыну-школьнику. О таких случаях Виктор Васильевич уже многократно слышал.

Бывало и не такое. Сын одного капитана ГИБДД зашел в кабинет отца, когда того на месте не было, и украл телефон из ящика стола. Правда, папаша тогда хватился вовремя, не растерялся, по звонку нашел аппарат у сына в кармане, но забирать не стал, оставил ему. Этот гаджет принадлежал богатому бизнесмену, разбившемуся вместе с женой на машине. Позже аппарат опознали родственники погибших.

– Слушаю вас, товарищ полковник, – ответил Россомахов.

– Виктор Васильевич, я разговаривал с командованием по твоему поводу. Обещали вопрос решить в срочном порядке. С полковником Гавриловым тоже побеседовал. Он ситуацию понял. Ты сейчас чем занимаешься? Скучаешь?

– Думаю, товарищ полковник. У меня тут ситуация странная произошла. Анна позвонила, предупредила, что новые обстоятельства открылись, но договорить не успела.

Подполковник Россомахов рассказал собеседнику все о звонке жены, еще не полностью бывшей, поскольку развод они оформить не успели.

– Понятно, – заявил Личуткин. – Но если она что-то знает и убийца слушал ее разговор с тобой, то ее постараются ликвидировать. Необходимо срочно что-то предпринять. Я посоветуюсь с командованием.

– Хорошо, товарищ полковник. Но пока я попросил бы вас по официальным каналам выяснить, что с ней произошло. Если жива, то где в настоящий момент находится.

– Сделаю. Еще вот что. Ты уж прости меня, но мне необходимо и о собственной жене беспокоиться. Потому я попрошу тебя сейчас в ближайшем сотовом салоне купить себе мобильник, а потом где-нибудь в подземном переходе или на вокзале приобрести сим-карту без регистрации. Такие сейчас везде продают. Тот телефон, который сейчас у тебя, Ларисе Витальевне отвези. Позвони ей снизу на городской номер. Знаешь его?

– Да, помню. – Россомахов назвал номер. – С моим домашним расхождение только на две последние цифры.

– Хорошо. Правильно. Позвони, она спустится, отдашь ей аппарат. Я сам сейчас предупрежу ее, чтобы тебя ждала. Она знает, в какой ты машине. А как новую симку приобретешь, звони мне. Я номер сохраню. У меня все. Конец связи?

– У меня тоже все. Конец связи.

Где находится ближайший салон сотовой связи, Россомахов хорошо знал. Он много раз проезжал мимо него по дороге на службу и сразу отправился туда. Деньги в кармане у подполковника были не слишком большие, поэтому он купил средний по цене китайский смартфон, однако от приобретения сим-карты отказался.

– Я со старого аппарата поставлю, – сказал подполковник продавцу-консультанту и показал ему телефон Ларисы Витальевны.

– А она подойдет? – осведомился тот. – Здесь микрокарта нужна.

– А здесь такая и стоит, – заявил Виктор Васильевич, но поймал взгляд продавца, рассматривающего мобильник в его руке, и потому добавил: – Там микрокарта в рамке. Я ее выломаю.

– Да, сейчас почти все в рамках выпускаются, – согласился продавец. – На любую трубку годятся. И простые можно поставить.

Теперь осталось только купить саму сим-карту. Для этого подполковник Россомахов поехал на Комсомольскую площадь, поставил машину на платной парковке и зашел в здание Ярославского вокзала, где видел однажды продажу таких симок. Место торговли он нашел сразу, приобрел карту, вставил ее в аппарат и тут же позвонил полковнику Личуткину.

Тот сохранил в памяти своего телефона его новый номер и сказал:

– Спасибо. Будем созваниваться. Я хочу сразу сообщить тебе, что командованию об обострении ситуации доложил. Меня официально подключили к решению вопроса. Анна Ярославна в настоящий момент находится в больнице. – Полковник сообщил Виктору Васильевичу адрес и номер больницы и палаты. – Это, как мне объяснили, шестой этаж семиэтажного корпуса. Послеоперационная отдельная палата. Она платная. С тебя за ее использование потом будут высчитывать какие-то суммы. Я сказал, что ты возражать не будешь. Иначе придется платить мне. Надеюсь, ты не против?

– Конечно, товарищ полковник. Я оплачу все расходы.

– Правильно. А пока всю сумму полностью внесла наша служба. Вопрос с охраной я решил. У палаты, по согласованию с администрацией больницы, будут поставлены два часовых из состава нашего спецназа. Им представят лечащего врача и заведующего отделением. Кроме них и дежурной медсестры они к пострадавшей никого не допустят. Я думаю, охрана уже на месте.

– Еще вопрос, насколько я понимаю, важный, но я впопыхах пропустил его во время прошлого разговора. Анна сказала, что у Виталия есть брат. Он, кажется, служит в ГРУ или в ФСБ. Точно она не знает. Предполагаю, что именно через брата была организована провокация против меня, та самая подстава в Сирии. Вы не могли бы по номеру машины определить фамилию Виталия?

– Я помню этот номер. Вчера специально посмотрел, – сказал полковник. – Сделаю по официальным каналам. ГИБДД в таких делах нам не отказывает.

– Машина может быть зарегистрирована на фирму, но среди ее руководителей должен быть человек по имени Виталий. Думаю, на такой дорогой машине может только кто-то из начальства ездить. Какому-нибудь простому менеджеру такая роскошь не по карману.

– Сделаю. Разберемся. Сейчас отвези телефон Ларисе Витальевне. Она ждет твоего звонка. Я уже с ней разговаривал.

– Понял. Я поехал.

Москва – город очень большой. Виктор Васильевич воспользовался общим правилом столичных водителей – ехать с той скоростью, которую позволяют дорожные обстоятельства. То есть намного быстрее, чем разрешают правила дорожного движения. Иначе по Москве передвигаться сложно. Когда движешься медленнее общего потока, теряешь ориентацию. Если сам ни в кого не въедешь, то тебя стукнут обязательно.

Так, на хорошей скорости, он и въехал в собственный двор, но вовремя вспомнил, как минувшим вечером полковник Личуткин с трудом избежал столкновения с машиной полиции, и притормозил. Оказалось, что Виктор Васильевич сделал это очень даже вовремя, потому что к выезду из двора от соседнего дома повернул старенький «жигуленок». Но разъехались они благополучно. За рулем «жигуленка» сидел офицер полиции. Не хватало еще в такой нелепой ситуации попасть в лапы стражей порядка!

«Тебе следует быть аккуратнее и осторожнее», – сам себе мысленно сказал подполковник Россомахов, направляя машину на привычную парковку.

Тут он заметил черный микроавтобус «Фольксваген», стоявший у подъезда. На нем не было никаких полос с надписью о принадлежности. Однако Россомахов помнил о вечернем визите группы захвата ФСБ и слегка насторожился.

Не понравились Виктору Васильевичу и два человека, стоявшие у подъезда. Одеты оба были как бомжи. Но реалиям не соответствовало то обстоятельство, что эти люди были аккуратно побриты. Расстояние от парковки до подъезда позволяло это рассмотреть. Особенно не вязалась с бомжовской сущностью белозубая улыбка одного из мужчин, одетых в такие лохмотья, что не каждый бездомный бродяга посчитает приличным для себя так нарядиться. Что же касается улыбки, то бомжам бывает негде и нечем ежедневно чистить зубы. Некоторые из них вообще не делают этого принципиально, даже если такая возможность подворачивается.

Виктор Васильевич подозревал приближение новой неприятности. Он вытащил из-за спины пистолет, передернул затвор, оставил оружие на коленях, вытащил мобильник и стал звонить на домашний телефон Ларисе Витальевне.

Она ответила сразу:

– Выхожу. Уже в дверях стою.

– Лариса Витальевна, это Россомахов, ваш сосед. Я вас жду в вашей машине.

Последовала недоумевающая пауза.

– Виктор Васильевич! Вы сами приехали?

– Сам. А кто же еще мог приехать?

– Мне пару минут назад позвонили и сказали, что два бомжа стоят у подъезда. Они мне передадут телефон от вас. Мол, сами вы не успеваете.

– Да. Они там как раз и стоят, – сразу сориентировался Россомахов. – Но телефон я у них уже забрал. Сам успел. Выходите.

После такого предупреждения ситуация не могла не обостриться. Рука подполковника сама собой легла на рукоятку пистолета и привычно сжала ее.

Конечно, это был не привычный пистолет Стечкина, из которого подполковник Россомахов от пояса стрелял с десяти метров так, что из карточного туза без проблем делал девятку. При этом помощник, уверенный в точности его стрельбы, обычно держал карту, зажатую двумя пальцами, рядом с головой. Однако пистолет Стечкина может быть только боевым оружием, но никак не наградным, потому что он автоматический.

Но и из пистолета Макарова Россомахов стрелял тоже достаточно хорошо, несмотря на то, что многие относятся к этому оружию с презрением. В глазах опытного спецназовца этот негатив показывал только качества стрелка, но никак не пистолета.

Расстояние в двадцать пять метров, которое отделяло парковку от двери подъезда, для прицельной стрельбы было практически идеальным. Это первая тренировочная дистанция при стрельбе в тире, привычная, на которой попадание гарантировано, отработано сотни раз.

Осталось только чуть-чуть подождать. Подполковник Россомахов хорошо помнил, что Лариса Витальевна пользуется лифтом только для того, чтобы подниматься, а спускаться она всегда предпочитает пешком. Это было связано со слабой формой клаустрофобии, болезни, которую можно побороть усилием воли. Но испытывать себя и напрягать волю лишний раз Лариса Витальевна не хотела, поэтому спускаться на первый этаж предпочитала пешком.

Виктор Васильевич поставил пистолет на предохранитель, засунул его под брючный ремень спереди и выбрался из машины. Металлическая дверь загремела и распахнулась. Но из подъезда вышла не Лариса Витальевна, а женщина лет двадцати пяти-тридцати, рослая и вообще крупная. Она толкала перед собой детскую коляску и придерживала локтем подъездную дверь. На крыльце был пандус, по которому коляску было удобно скатить, но эта особа к нему не свернула. Она пожелала просто поднять коляску и с ней на руках спуститься по короткой, в пять ступеней лестнице. Комплекция позволяла ей это сделать без особого напряжения.

Лариса Витальевна вышла вслед за молодой женщиной и сразу заявила бомжам:

– Помогите женщине! Мужчины еще называются.

Один бомж услужливо подскочил к молодой женщине, неумело выхватил коляску из ее рук, поставил на асфальт перед крыльцом и ногой отжал тормоз.

Лариса Витальевна стала спускаться с крыльца, но смотрела не на бомжей, а в сторону парковки. Обычно она носила очки, но в этот раз была без них, поэтому могла не видеть Виктора Васильевича.

В этот момент он услышал, как открылась дверца микроавтобуса. Значит, там был еще кто-то, кроме водителя. Но рассмотреть количество противников не позволяла черная тонировка стекол салона. Одновременно с тем, как бомжи шагнули к пожилой женщине, Россомахов положил руку на рукоятку пистолета.

Тому из бомжей, который проявил мужскую культуру и сочувствие, подойти вплотную к Личуткиной мешала коляска. Просто отбросить ее в сторону, он не решился, боялся уронить ребенка, мать которого внушала ему уважение своей комплекцией и суровым властным лицом.

Тем временем в руке второго бомжа появилась тряпка, вероятно, смоченная хлороформом или чем-то подобным. Он уже поднял руку и даже успел наложить этот лоскут на лицо Ларисе Витальевне, когда прозвучал выстрел. Пуля попала человеку с тряпкой в голову и сразу свалила его спиной на ступени крыльца. Одновременно упала или, скорее, просто осела на асфальт и Лариса Витальевна. Хлороформ действует очень быстро.

Второй бомж бросился было к пожилой женщине, ухватил ее под локти и хотел тащить к машине. При этом он поглядывал на своего товарища, не знал, похоже, кого ему уносить.

Автобус не закрывал полностью обзор подполковнику. Он видел цель и выстрелил. Вторая пуля угодила бомжу в бок и тут же свалила его.

Третий выстрел был сделан не прицельно, на опережение, через темное стекло микроавтобуса туда, где должна была находиться боковая дверца салона. Она была открыта. Там, должно быть, стоял человек, готовый помочь занести внутрь бесчувственное тело Ларисы Витальевны. Основная сложность этого выстрела была даже не в черной тонировке стекла, а в желании не угодить пулей в молодую женщину, в Ларису Витальевну или, что было бы еще хуже, в саму коляску с ребенком.

Одновременно с третьим выстрелом из пистолета раздалась встречная автоматная очередь, выпущенная прямо сквозь стекло. Видимо, так проявил себя третий похититель.

Эта очередь заставила Виктора Васильевича прыгнуть вперед, на траву газона, сначала совершить кувырок, затем перекат. При этом он не выпустил из рук пистолет, успел послать в отъезжающий микроавтобус еще две пули. После этого Россомахов понял, что стрелять уже не просто бесполезно, но и опасно. Пули могли пробить навылет стекла или тонкий металл и внутреннюю обшивку кузова, а потом задеть кого-то из жителей дома или даже детей, с которыми те гуляли.

Виктор Васильевич опустил пистолет и увидел, что молодая женщина рядом с крыльцом отставила свою коляску в сторону, склонилась над Ларисой Витальевной, двумя пальцами сняла у нее с лица вонючую тряпку и отбросила на газон, после чего вытерла пальцы о полу своей не застегнутой куртки.

Он торопливо подошел к ней. Эта женщина жила на втором этаже. Россомахов много раз видел ее, даже доносил до квартиры тяжелую сумку с продуктами.