Электронная библиотека » Сергей Сезин » » онлайн чтение - страница 13

Текст книги "Провозвестник Тьмы"


  • Текст добавлен: 6 мая 2014, 02:34


Автор книги: Сергей Сезин


Жанр: Боевая фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Шрифт:
- 100% +

А вот и Морской собор. Роскошное сооружение. И символическое – копия Святой Софии в Царьграде. В конце девятнадцатого – начале двадцатого века их построено немало. Чтобы напоминали, что прототип тоже жив, но мусульманами оскверняется. И не мешало бы подправить деяния Мехмеда Фатиха…

Якорная площадь. Слева над нею высится собор, справа – памятник Макарову. Интересная волна бежит по постаменту памятника – инде морская волна, инде явно дракон пасть разевает и целится адмирала за ноги схватить. Пригляделся к нему, и напомнил он дракона Тьмы – нет уж, незачем такое вспоминать. А теперь пройдемся по площади зигзагом, поглядим, что оставил площади в наследство умирающий адмирал Вирен, а также прочие убитые офицеры. Хожу-хожу – а ничего. Ни кладбищенских ощущений, ни дыхания Тьмы. Гм…

Вот теперь виден висячий мостик над оврагом. Овраг – практически сразу же за памятником Макарову. Мост металлический, окрашенный голубой краской. Вышел на него и глянул вниз. Ну, видал я овраги пороскошнее. Откосы заросли травой и деревьями.

Вообще он тут не просто так, а тоже гидротехническое сооружение – по нему выпускали воду из Петровского дока, когда это было нужно. А позже вокруг оврага разбивали сад – это тогда, когда покойный адмирал Макаров еще здесь портом командовал. Кстати, где-то здесь было дерево, посаженное лично царем. Вот только вырастать ему не давали. Матросы считали своим долгом как можно больше изводить растение, пока оно не засохнет. Словно это был лично царь. Пришлось самодержцу еще пару раз сажать новое. Это та самая Россия, которую мы, как говорят, потеряли. А еще позже, по рассказам, в этом овраге убивали офицеров флота и прочих, кто не понравился революционным матросам. Так что овраг вошел в местную поговорку. А мне тут на мостике ничего не ощущается. Сойду-ка вниз и похожу по дну.

То же самое. Нет никаких ощущений, кроме обычных человеческих чувств. Вышел я из оврага, а мне навстречу флотский офицер. Возраста явно моего, капитан второго ранга. Надо будет его спросить, не знает ли он, где именно стоял «Марат» в тот сентябрьский день, когда на нем рванул носовой погреб главного калибра. Кап-два это знал, но сказал, что сейчас к тому месту не пройдешь – помешают часовые. Кораблей в Кронштадтской базе сейчас поуменьшилось, но вход не везде еще свободный. А вот это жалко.

Поблагодарил его и пошел к гавани. Собственно, гаваней в Кронштадте несколько, я даже названий всех не знаю. С юга они огорожены молами, которые не только молы, но еще и укрепления – крепостная стена в море. А южнее, в водах залива, еще пяток, а может, и больше, островных фортов. Некоторые названия я знаю, некоторые – нет. Среди них Чумной форт. Вообще-то он в честь царя Александра Благословенного назван, но стал известен как место, где работала лаборатория, готовившая сыворотки и вакцины против многих опасных болезней. Чума – только одно из направлений работы…

Я прошел как можно дальше, прямо до самого ограждения, за которое уже вход запрещался. Матросик с автоматом бдительно поглядел на меня, но увидев, что я ничего зловредного не творю, стал глядеть на иных прогуливающихся мимо посетителей. Впереди темной полосою лежал южный берег залива. Где-то впереди Петродворец и Ломоносов, и разные там Стрельны. По фарватеру шел круизный теплоход в Питер. Таких громадин я раньше не видел. Форты ему уступали размерами. Какой-то иностранный. Моряк бы разобрал, чье это судно, но мне его раскраска ни о чем не говорила. А флага я разглядеть не мог. Впрочем, лайнер мог быть под каким-то удобным флагом вроде багамского или либерийского, а я их не знаю.

Поглядел по сторонам, на военные корабли. Было их тут немного. Вот это явно тральщик. Вот такие «Альбатросы» и в Новороссийске часто бывают. Это какое-то вспомогательное судно, только не пойму какое. Десантный корабль и явно старый, если судить по артустановкам.

А вот из-за этого малого танкера торчит явно корпус подводной лодки. Но видно плохо. Не разобрать, большая ли она и старая ли. Ладно, куда дальше-то? Вроде как больше глядеть не на что. А времени еще много. Конечно, в паре кварталов что-то может и быть интересное, но кто бы мне сказал, что сюда надо сворачивать, а не туда?

Я немного походил по улочкам. Выглядело все изрядно обветшавшим и облупленным. Как-то и не хотелось гулять дальше. Я стал размышлять, где бы мне подождать автобуса – в парке или где-то во дворе? От этих мыслей меня отвлекли двое ребят, вышедших из магазина с пакетами в руках. Они разговаривали про форт Шанс, куда они и собирались ехать на шашлыки. Вообще он называется не Шанс, а Шанц, но так произносить легче.

Я и обратился к ним:

– Ребята, а как можно до этого Шанца добраться?

– Да запросто. Хотите, подбросим?

– С превеликим удовольствием! Сколько с меня?

– Халява, сэр!

– А может, пивом возьмете?

– Аналогично. Пива у нас до фига, и даже больше. Садитесь на заднее, вон в ту зеленую!

Я поблагодарил и, подойдя к «жигулю», на который они показали, открыл дверь и сел на заднее сидение. В «жигулях» я помешаюсь с трудом – ноги длинноваты для этого салона.

Ребята погрузили сумки в багажник, сами сели впереди, и «жигуль» бодро рванул с места. Рессор они не жалели, все выбоины я на себе прочувствовал. Ладно, моя задница это выдержала, а рессоры не мои. Машина быстро проехала большую часть острова, а затем свернула с трассы на грунтовку. Рессоры и я еще пострадали, но недолго, может, даже метров сто. Мы свернули еще, въехали в полураскрытые ворота со звездой – и вот мы внутри огромного укрепления. Справа еще проволочный забор, слева народ на лужайке развел костер, и мясом жареным уже здорово пахнет. А вокруг всего этого мощный ступенчатый вал с бетонными включениями. Надо вылезать и рассмотреть повнимательнее. Я вылез, поблагодарил ребят. Они и подбежавшие их товарищи стали разгружать багажник, а я пошел поближе к валу. Насколько я понял, вал имеет подковообразную форму и смотрит на юг и на запад. В середине двора тоже какое-то здание, но вроде как не оборонительное.

Ага, теперь более понятно. Вот передо мной мощный воротный проем, выходящий, по-моему, на юг. Но в него я пока не пойду. Полезу-ка я на вал с тыла, потом спущусь по нему вниз и посмотрю на него с фронта. Затем зайду в эти ворота, а дальше… Дальше увижу… Вот еще интересная постройка справа осталась. Ее тоже надо отдельно осмотреть.

Вал сзади сильно зарос кустами, травой и деревьями, уступчатый. Фактически в нем несколько ярусов. Для подъема служат бетонные лестницы. В общем, полазал я, полазал и определил так. На самом верху форта располагаются бетонные артиллерийские позиции. Орудия когда-то стояли в бетонном дворике. Он выглядит как вырез в верхней части вала. Орудие стреляло поверх верхней кромки бетона и продолжавшего бруствер слоя земли. За бетонным бруствером до наружного откоса еще пара метров земли. Свободно гуляешь по его верху, откуда открывается захватывающий дух вид вокруг. Самих орудий давно нет, но из бетона позиции торчат болты, на которые сажаются их основания. Между этим орудийными двориками двухъярусные бетонные траверсы. Это такие поперечные перегородки, которые мешают снарядам неприятеля поражать батарею во фланг по всей позиции. Бывают простые траверсы, которые служат только перегородками, прикрывающими орудие с фланга. А здесь они казематированные, то есть в их толще укрыты помещения-казематы, прикрытые от попаданий снаряда. Была у нас на… моем первом месте работы дореволюционная Военная энциклопедия издательства Сытина, там я и видел подобные сооружения. В казематах могли храниться боеприпасы и внутри них подъемником подаваться наверх, к орудиям. При помощи какой-то ручной лебедки, что ли. Орудия тогда стреляли медленно, часть – шесть выстрелов в час, часть – пятнадцать в час. Вот в нижнем каземате солдатушки брали снаряд весом в сто двадцать два килограмма, как-то его вставляли в ручной подъемник и вращали рукоятку. Снаряд медленно полз на второй ярус. Дальше его перегружали и несли по горизонтали к казенной части орудия. Думаю, что человека четыре его на какой-то тележке двигали. Подтащили ближе к орудию, дальше при помощи ручного крана, что стоит на лафете орудия, приподняли и толстой палкой, что прибойником называется, в орудие пропихнули. Снаряд со звоном вошел в нарезы. Теперь второй акт – подача заряда. Он полегче, но сколько точно весит – уже не помню. Ну, пусть килограммов тридцать – один или два мешка с порохом. Подняли. Переместили, вновь подняли, вставили в камору. Теперь надо вставлять воспламенительную трубку. Вставили, дальше другие солдатики закрывают тяжелый затвор, клин которого, перемещаясь поперек ствола, запирает его. Ура! Зарядили! Теперь орудие наводят. Тоже вручную. Наконец, можно стрелять. Грохот, клубы черного дыма, орудие осаживается назад. Часть отдачи гасят гидравлические или пружинные амортизаторы, часть – масса орудия и прочее. Противник, конечно, может уйти из сектора обстрела, но чтобы оного не было, батареи строили длинными, на много стволов. Бывало и шесть, и восемь, и шестнадцать орудий. Кто-то да выцелит супостата. Тогда считалось, что пушка, стоящая на берегу, равноценна шести или даже десяти таким пушкам на кораблях. Странно вроде – на кораблях процесс заряжания был куда более механизирован. Но… корабли в море качало, а береговые орудия – нет. С дальномерами долго на берегу было куда лучше, ибо можно было делать дальномеры с горизонтальной базой, известной артиллеристам. А дальше – несложная геометрия. Известен катет, то бишь база дальномера, и угол на цель. Дальше в этом треугольнике нужно вычислить второй катет, то есть дальность до цели. Задачка для старших школьников, кто не прогуливает. Плюс многометровые земляные валы, в которые снаряды входят и вязнут… А рядом с пушками, но на совсем укрытой позиции, стоят мортиры, которых корабли не видят и сами поразить не могут. А мортирные снаряды помогают пушечным.

Было такое время… И не только в нашей стране. В пятнадцатом году так стрелять пришлось и туркам. Орудия у них были почти такие же. Во время Дарданелльской операции 18 мая 1915 года рядовой Сейид сам стрелял из трехсотпятидесятимиллиметрового орудия, вручную таская снаряды по 276 килограммов, поскольку подачный кран тоже повредило. При этом артиллерист (якобы) попал в британский броненосец «Оушен», лишив Антанту одного из трех потерянных в тот день броненосцев.

После боя, когда фотографы должны были запечатлеть подвиг Сейида, он не смог поднять этого снаряда. Не хватило силы. Пришлось снимать его с деревянной копией.

Я видел фотографию и Сейида, и памятника ему. Это мне знакомые, бывшие в Турции, показывали и рассказывали. Некоторое пояснение про то, что должен был сделать бравый аскер.

Он должен был ОДИН взять снаряд из подачного окна погреба, уложить его в тележку, тележку протащить метров за 10–15 до орудия. Далее начиналась акробатика. С оным снарядом он должен был подняться на лафет по металлической конструкции на высоту метра четыре-три. Подтащив снаряд к замку, он должен был приподнять его, вставить в казенник и протолкнуть внутрь.

Дальше было чуть полегче – деревянным досылателем загнать снаряд поглубже, до врезания поясков. Потом вернуться обратно и перенести два полузаряда пороха, они менее тяжелые. Вставить в казенник и дослать. Закрывание замка и вставление воспламенительной трубки – это мелочь. Развернув пушку штурвалом, навести и выстрелить. Тут турки-потомки малость врут. Трехсотпятидесятимиллиметровый снаряд весил килограммов пятьсот. 276 кг весил снаряд 260 мм. Полузаряды весили килограммов по 40–50. Вообразите себе усилия турка.

Я лично не поверил всему и сказал, что это был снаряд поменьше калибром, в 210–240 мм. То есть вес первых 80–110 кг на то время, вес вторых – до 140 кг. Для тренированного грузчика тех лет – на пределе, но возможно. Но турки верят в свое. Кстати, английский линкор погиб на минах, а не от доблестного выстрела. Но снаряд в него мог попасть. Если аскер успел отдышаться после такого подвига. Но не надо ограничивать возможности Аллаха. Он не только лучший из счетоводов и помогает таскать тяжести, но может и сподобить выставить нужный угол прицеливания.

Надеюсь, поблизости нет никакого специалиста по артиллерии, который, услышав ту ересь, что я сейчас несу, скинет меня с десятиметрового вала, чтобы прекратить речи профана, оскорбляющие то, чему он поклонялся всю жизнь. А вот жертвы поисков металлолома. Здесь был бронеколпак. Сейчас он срезан заподлицо с бетоном. Да, двери в казематы тоже должны быть броневыми. Сейчас их тоже нет. Были и сплыли вместе с подъемником в траверсе.

А дальше я стал жертвой своих планов. Спуститься с вала оказалось настолько сложно, что я не остановился только потому, что инерция этого не дала. А как я не грохнулся и не собрал все колючки на себя – это только небесам известно. Сбежав вниз и еле остановившись, я глянул на тот вал, с которого спустился, и решил, что штурмовать такой вал – это нечто героическое. Даже если наверху не будут сидеть ребята в белых гимнастерках, которые желают достать тебя пулей или штыком.

Перед валом рос лес, откуда на меня рванулись полчища комаров. И я спасся бегством в ворота вала. От комаров и стихийных бедствий бегать не обидно.

Дальше я исследовал остатки другого бронеколпака, размером побольше… Народ же веселился где-то внизу. Время шло незаметно, и я, поддавшись этому незаметному течению времени, обнаружил, что до отправления автобуса остается полчаса. А уехать мне не на чем. За полчаса ни пехом, ни бегом до Кронштадта не доскачешь. Пойду побыстрее на шоссе и буду ловить автобус на нем. Если поймаю нечто другое, едущее в Питер, – тоже не беда.

Ага, вот навстречу мне катит пазик. Я поднял руку, но остановился не автобус, а ехавший вслед за ним старый УАЗ-452. Раньше на таких «скорая» ездила, и в армии они тоже были у военных медиков. Компании, что ехала на уазике в Питер, нужно было на Каменноостровский проспект, туда они и были готовы меня подбросить.

– А метро на этом проспекте есть?

– А как без него обойдешься? В двух кварталах от нашего дома «Петроградская».

Ну, вот и славно. Время постепенно движется к концу рабочего дня, а у меня еще и дело не сделано.

Довезли меня, я расплатился, поблагодарил, спросил, в какую сторону мне к этой станции идти, и пошел. Времени как раз хватило, чтобы я доехал до гостиницы. Поскольку на пейджер уже пришло сообщение, что встреча состоится в восемнадцать десять в назначенном месте, сразу же отправился туда и попал без опоздания. С детства не люблю опаздывать, потому всегда прихожу раньше и жду. В институте еще терзался при этом мыслью, что коль никого нет, то не попутал ли я чего? Но каждый раз оказывалось, что не никого нет, а ПОКА никого нет.

Все. Теперь мне в Питере осталось только купить продуктов на дорогу и не проскочить мимо Московского вокзала завтра. Вечер я провел в номере за просмотром какого-то сериала про жизнь современных рекламщиков. Периодически его прерывали длиннющие рекламные вставки. Очевидно, для иллюстрации правдивости сериала. Во время этих перерывов я выключал звук, чтобы вопли с экрана не так врезались в мозг, и размышлял о чем-нибудь постороннем. То, что я пропускал момент, когда кончалась реклама, а начинался сериал, нисколько не мешало ни думать, ни смотреть.

Сначала я размышлял о помершей в Петропавловке княжне Таракановой. Итогом размышлений было то, что Российская империя все же была европейским государством. Пока девушка, чье происхождение абсолютно неизвестно (но в славянском корне ее все дружно сомневались), называла себя персидской принцессой или «султаншей Али-Эмете», это никого не волновало. Но когда заговорила про происхождение от императрицы Елизаветы и Алексея Разумовского, она вызвала огонь на себя. Так что не «скифы мы».

Потом о золоте, содержащемся в крови. Почему я подумал о золоте и крови? Что-то такое прозвучало с экрана и как-то сложилось во мне. Ну да, я читал Асадова и знаю, что того золота хорошо если всего микрограмм на литр, то есть, конечно, больше нуля, но не сильно больше.

Есть в организме хром, цинк и всякое такое, но отчего-то не нравится мне это открытие. Теперь всякая сволочь будет на этом основании утверждать, что она тоже входит в золотой фонд человечества.

Но, как учил нас Алексей Константинович Толстой, заткнуть течение науки невозможно. Это не удалось Лонгинову из-за отсутствия хвоста, не удастся и мне. Возможно, по той же самой причине.

Так я развлекался в свой последний питерский вечер, пока не выключил телевизор. «Город белых ночей и черных суббот» сжалился надо мной и дал наконец поспать как следует.

Оттого утром я кофе пил уже больше по привычке.

А после утреннего кофепития отправился в супермаркет за продуктами на дорогу. Ехать мне около двух суток, так что есть надо не один раз. А с учетом возможной жары в поезде – и пить надо немало. Вернувшись из похода, я стал собирать вещи в чемодан. Заняло это недолгий срок, поэтому оставшееся до выхода время я сидел в номере и размышлял. О чем? Да о разном, существенном и несущественном. Устав от такого времяпрепровождения, не выдержал и решил выйти раньше. Расчет с гостиницей был уже произведен, так что мне осталось только взять чемодан с сумкой и выйти. Девушка на рецепции куда-то вышла, так что я оставил ключ в окошке.

По дороге я решил зайти в книжный магазин и купить книжку на дорогу. Какой-нибудь роман карманного формата или что-нибудь из уцененных книг. Как раз будет что читать в пути, если не захочется вести долгие вагонные беседы, как при поездке сюда. Билет мне достался в последнее купе, на верхнюю полку, но хоть не на той стороне, где туалет.

Два человека уже есть в наличии, и третий не преминет появиться. Ладно, полезу-ка я к себе наверх, только вот переоденусь в спортивный костюм. Дам пока нет, вот этим моментом и надо воспользоваться. Скорей бы отправление и приход проводника за билетами. Мне что-то опять хочется спать, хоть ночью спал вполне пристойно. Старею, наверное.

Прощай, колыбель революции. Да минет тебя дыхание Тьмы после моего отъезда.

Глава 6
«Туда живым заказан вход…»

На обратной дороге мне с народом разговаривать не хотелось. Как-то не вызывали они желания рассказать им о возможном будущем. Люди были как люди, но… что-то мешало заговорить об этом. И вообще разговаривать не хотелось. Поэтому я почти не раскрывал рта. Так, пара слов по необходимости.

В основном я лежал на своей верхней полке – когда читал уцененные книги, которые успел купить в магазине, когда спал, наверстывая упущенное в Питере. И вспоминал.

Воспоминания буквально шли потоком, словно я их сдерживал-сдерживал, а теперь устал сдерживать и открыл дверь к ним. Хотя этого не было. Прошло уже много лет, я после всей серии провалов не хотел о пережитом и вспоминать. Хотя в этом был небольшой приятный момент – в тех местах летели дни и месяцы, а в исходной точке все так же длился тот же день двухтысячного года. Так что «И дольше века длится день» – это не только заглавие романа и поэтическая метафора такого ощущения, но и вполне реальное событие. Сначала я попал в прошлое, потом в будущее, потом опять в прошлое, потом вообще не знаю куда. Впечатлений было столько, что мне сразу после возвращения казалось, что это было не в реальности, а произошел рецидив болезни. Разыгрался галлюцинаторно-бредовой синдром, и я бегал по округе, думая, что нахожусь в ином времени и месте и с персонажами своих галлюцинаций общаюсь. А когда оказалось, что я вернулся во все тот же октябрь и все того же года, это усугубляло.

Если вы очнулись в своей реальности, сохранив память о том, что перед этим два года жили в незнакомом месте и времени, а времени прошло не два года, а совсем немного, – что это может быть? Либо сон, либо психическое расстройство. А вот какое психическое расстройство – это сами думайте: от того что у вас болезнь Блейера или вы чего-то нажрались. Хоть водки, хоть ЛСД.

Но, нажравшись чего-то, отчего вас унесло в неведомые дали, вы должны ощущать какие-то последствия – похмелье или постинтоксикационные расстройства. А тут ничего такого. Самочувствие – ну почти нормальное. Тогда получается, что уж очень красочные сны начались. Не было такого десятилетиями, а сейчас вот раз – и появились сны о другой жизни такие, что как будто так и было. Ну да, много есть выражений на тему, что жизнь – это сон. Мне лично нравится поговорка: «Только во сне и сдалось, будто на свете жилось». Но подозрительно это. Может, это не сон, а онейроид? А может, еще лучше так: «Сон не жизнь (снилось, и забыл)»?

То есть опять приходим к страшной гипотезе о рецидиве болезни.

У меня лично с полгода душа не на месте была из-за переживаний, но рассказывать об этом психиатру не хотелось. Мне комфортнее, когда я числюсь в ремиссии, а не требую срочной госпитализации, да еще и в краевую больницу на улицу Красную. Но если я это скрою, а это и впрямь болезнь, то мне потом тяжелее из нее выходить будет. В общем, пребывал я в положении буриданова осла, пока все не разрешилось «нулевым вариантом». Буриданова осла в сочинениях Буридана нет, и у меня рецидива нет, то бишь болезнь все так же стоит на месте.

Правда, многие люди мне говорили, что я выглядел моложе, чем раньше, но я на это внимания не обращал. Люди часто воспринимают чужой возраст очень приблизительно, а когда долго не видят, часто думают, что ты похудел, поправился, отрастил усы и пр. Я сам тому пример – усы я стал отращивать еще в школе и никогда не брил. А знакомые, не видевшие меня годами, почему-то начинали при встрече говорить, что я отрастил усы! При этом они не замечали, что я похудел на пятнадцать килограммов.

Хотя если подумать, то я действительно выгляжу моложе, чем у меня написано в паспорте. И этого не было до моих приключений во времени. До того, глядя в зеркало, я видел человека своего возраста. А вот теперь из зеркала на меня смотрит человек далеко не сорока двух лет. Можно смело говорить, что мне тридцать пять. Скорее всего, так сработало пребывание вблизи Тьмы, в ней самой и полеты холодным коридором. Можно было бы радоваться, но как-то не тянет. И не оставляет мысль, когда я вспомню об этом, что внутреннее время организма может и наверстать упущенное. И даже побежать дальше. Щелкнет что-то внутри, и пойдут часы вразнос, пробежав внутренние двадцать лет за календарный год.

Поезд двигался вперед, но я не следил за тем, где он сейчас. Мелькали лес, поля, станции, встречные поезда, мосты. Люди ходили по коридору вагона, хлопала дверь, пропуская волну табачного запаха… Но жарко не было даже при закрытом окне – хорошая вентиляция в вагоне.

Прошло одиннадцать дней, и мы вновь стали пытать счастья в том же месте. Я беспокоился про возможную реакцию Тьмы и даже директора довел до нужной кондиции, чтобы тот городское начальство ознакомил с тем, что мы за очень короткий срок трижды являемся все туда же, словно специально вызывая огонь на себя. Павел Романович выложил это городскому совету, но их не впечатлило. Должно быть, им понравились результаты – устойчивое электроснабжение после замен на подстанции. А тут еще бензогенераторы… Пусть их даже не десяток, как мы рассчитываем, а всего пара штук, – вот еще два кабака с живыми деньгами каждый день. Или электроосвещение в учреждении, которое пока обходится керосиновыми лампами. А со светом статус конторы повысится. В общем, проблемы индейцев шерифа не волнуют. И индейцы стали думать, как жить дальше. Кстати, разведбатовцев тоже это беспокоило.

Потому они специально немного потянули и не поехали ровно через неделю. Экспедиция была такой же силы – два ленд-лизовских полугусеничника с экипажами, только командир и личный состав другие. Ну а в качестве научно-технического персонала – я и еще один пожилой, но шустрый дядечка по фамилии Герасименко с угольного карьера. Он в той жизни лет сорок проработал на железной дороге и якобы все знал про вагоны, в том числе и старых образцов.

На летучке у разведбата я высказал мысль о том, что нельзя ли послать усиленный состав, потому что в предыдущий раз сил едва хватило уйти восвояси. Но Кулеш это не поддержал, заявив, что это проверенный и обычный состав разведгруппы. Такие силы не привлекут внимания, так как обычны. Ну да, если думать про адаптантов, то логика в этом есть. Обычный дозор не вызовет у них мысли, что эта экспедиция им чем-то грозит, вроде как та, что была не то зимой, не то поздней осенью, когда разведбат зашел очень далеко, совсем близко к Тьме и сжег там деревню, где жили адаптанты.

Гм, а ведь обратного ответа-то от них и не было. А не будет ли выбивание такой группы воздаянием за рейд к деревне? Или хотя бы его первой серией?

Этим сомнением я после совещания поделился со старлеем Борисевичем, с которым пойду в рейд. Он ответил коротко: «Не сыпь мне соль на рану!» Я отстал. А другим сомнением о разумности Тьмы, которая этого так не оставит, делиться не стал.

Маршрут был уже отработан – сегодня к блокпосту, ночуем на нем, а утром – к станции.

Утром, после завтрака, погрузились в бронетранспортеры и двинули.

Вообще с утра у меня настроение было гнетущее, и явно не только у меня. Разведбатовцы по большей части тоже выглядели угрюмо. Выделялся только спец-железнодорожник, который беспрерывно рассказывал разные истории из своей жизни, которые ему казались смешными. Его молча слушали, но не прерывали. Я устроился на патронный ящик, чтобы быть подальше от Герасименко. Но после пары колдобин, когда я чуть не слетел с этого ящика, пришлось вернуться на скамейку. Так что мне не удалось спастись от нового Швейка.

Вообще роман о Швейке мне нравился, но лично рассказанные им истории мной всегда воспринимались как несмешные. Возможно, дело в переводе, возможно, дело в моем чувстве юмора, но шутки того же Марека кажутся куда более смешными. Или так это было задумано автором? Спасаясь от рассказа о юности на паровозах, я попытался сосредоточиться на этом самом АЛ-6. Что я помню об этом агрегате? Это бензогенератор, вроде как на три киловатта, размеры, если не путаю, метр на полметра и еще на метр, к нему еще прилагается распределительный щит или ящик (а у того размеры полметра на четверть метра и еще на полметра). Если он входит в состав авиаремонтной или авторемонтной мастерской, то монтируется в кузове автолетучки. Если он стоит в доте, то на стационарном основании, а еще к нему может быть присоединено оборудование для использования в отоплении сооружения. Вот какое – этого я уже не помню. Генератор постоянного тока напряжением 120 вольт.

Можно его установить на тележку и перемещать с места на место. Вроде ничего больше не вспоминалось, как ни напрягал я память. Пришлось возвращаться в эту реальность и слушать рассказ про то, что паровозная бригада использовала лопаты крайне разнообразно. Можно было на ней зажарить яичницу, а можно было на нее… оправиться. Результат сжигался в топке. Молодые кочегары и помощники машиниста слегка нервничали, когда на лопате, уже послужившей унитазом, собирались жарить яичницу. Дескать, мы на нее уже того, а как потом есть? На что им отвечали: возьми и еще раз сунь в топку, если сомневаешься, что все сжег. Они привыкали. А мне тоже есть что спросить у нашего железнодорожного спеца.

– Николай Акимович (это так Герасименко зовут), а расскажите, часто вы думаете по поводу одной истории? Была она перед войной, и работал кочегаром на дороге один член партии. Однажды он вернулся из рейса и сообщил в парторганизацию, что на работе утратил партбилет. Кидал он уголек, кидал, а потом у него из кармана выпал бумажник с документами и деньгами, а он лично этот бумажник, не увидев, отправил в топку. А оттуда уже не вытащишь. Хотели его из партии исключить за утрату партбилета, но в райкоме решения не утвердили, потому что человек на работе билета лишился, а не сам его дома в печку выкинул. Дали строгий выговор. Отчего к нему так плохо в депо отнеслись, а в райкоме лучше? Мне это его сын рассказывал, но я уже не помню деталей, помню только, что ему в депо точно не поверили. Может, вы подскажете, отчего?

– Врет твой кочегар, потому люди знающие ему не поверили, а в райкоме откуда знают, как на паровозе работать надо? Они слышали, что в топку уголь кидают, и на том их знания закончились. А в бригаде принято, что кочегар уголь с тендера подает, а в топку уголь кидает уже помощник машиниста, а не сам кочегар. Потому то, что он сказал, что лично выроненный бумажник в топку отправил, – явная выдумка. Как это было, я не знаю, но точно не так.

А, припоминаю, припоминаю, вроде как сын этого кочегара мне именно это говорил. Значит, действительно что-то там не так было.

– Спасибо, Николай Акимович.

А еще вспомнил из рассказа сына, что перед этим кочегаром райком рассматривал дело одной учительницы, которая тоже так партбилет сожгла. Дескать, тогда была она в расстроенных чувствах, но у себя в сундуке порядок наводила и разное ненужное в печку кидала. А из-за тех же расстроенных чувств автоматически схватила вместе с кучей ненужных бумажек партбилет со стола и кинула в печку. Вот тут райком милосердия не проявил и исключение утвердил. А через полгода в Полтаву пришли немцы. Интересно, как повела себя эта дама при них? Но этого я уже точно не знаю.

Ладно, теперь подумаем о задании. Авиаразведка донесла, что на станции осталось с три десятка вагонов и с десяток платформ. Паровозов и дрезин считать не будем. Летчик набросал от руки вид станции сверху и где там на ней наибольшие скопления вагонов. Вот мы вчера с Борисевичем и прикидывали, как осмотреть все вагоны за минимальный промежуток времени. И составили два варианта плана последовательности осмотра. Первый – это если оба вагона с бензогенераторами стоят вместе, как им и положено. Тогда поиск упрощается. И второй – когда вагоны разлучены друг с другом. Тогда нужно соваться к каждому здешнему вагону, что довольно долго. А промедление тут реально подобно смерти.

Вообще я про себя подумал, что если мы найдем хотя бы один нужный вагон, то, естественно, посмотрим вагоны рядом. Но даже если рядом второго вагона с генераторами не будет, надо покидать станцию. Берем по генератору в каждый БТР – и сваливаем. А потом заберем остальные. Поиск второго – будет потом. Если же два вагона будут рядом – поступим аналогично. Просто в следующий раз будем меньше искать и быстрее грузить.

Что наши расчеты напоминали? А классическое: «Гладко вписано в бумаге, да забыли про овраги…» Потому облажаться, как генералы на Черной речке, мы вполне можем. Хоть мы оба не генералы, а старшие лейтенанты. Но нет среди нас Льва Николаевича Толстого, чтобы сочинил про наш печальный конец хотя бы такую песню. Разве что Николай Акимович окажется не только балагуром, но и беллетристом. Ладно, что там еще было в песне?


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации