Электронная библиотека » Сергей Сезин » » онлайн чтение - страница 15

Текст книги "Провозвестник Тьмы"


  • Текст добавлен: 6 мая 2014, 02:34


Автор книги: Сергей Сезин


Жанр: Боевая фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Шрифт:
- 100% +

А если и нет – я ведь не Иосиф, чтобы искать тайный смысл во сне о коровах. Я лег на свою полку и забылся в скоро пришедшем сне. И сон вернул меня в темные владения.


Сознание то включалось, то выключалось. Можно ли без сознания куда-то идти? Да, можно. Тот самый лунатизм. Или, когда эпилептический припадок произойдет, человек может подняться и пойти, как автомат, не осознавая, куда движется. Вот может ли он убить кого-то в таком виде – не знаю. Я такого не видел, но вообще вроде бы может. Да и серьезно воевавшие говорили, что потом, уже после боя, не можешь вспомнить подробностей, что именно делал в бою. Они всплывают позже, или даже вообще не всплывают. Вот, скажем, рука и обшлаг гимнастерки в крови, а из кого она – мозг не воспроизводит. Со мной такого не было, но приднестровские мои приключения не показательны. Впрочем, не готов сказать, это отключается сознание в бою или просто выключается память.

Шаг, шаг, шаг, монотонное движение куда-то туда. Сознание мерцает, как свет в фонарике со сдыхающей батарейкой. Пока батарейка не сдыхает окончательно. «День, ночь, день, мы идем по Африке». Сапоги то стучат по укатанной грунтовке, то мягко наступают на траву. А вот сейчас участок песка… Какой-то внутренний компас ведет меня, а сознание только комментирует происходящее по типу: «Несет меня лиса за темные леса». О, давно не вспоминал про то, как играл в кукольном театре в школе. Правда, это не моя роль, но все равно спектакль-то нашего кружка… Что странно, иду, иду, а особенной усталости не чувствую, ни пить, ни есть не хочется, словно поставил себе задачею не отвлекаться ни на что и все идти и идти… Сворачиваю с малозаметной тропки, иду через поляну, вхожу в участок соснового леса. И так уверенно, словно двадцатый раз здесь бываю, оттого и четко знаю, что через десяток шагов будет пенек, а от него дорога моя свернет в овраг…

Сознанию надоело комментировать происходящее, к которому оно не имеет как бы никакого отношения, оттого оно опять и выключилось…

А дальше был калейдоскоп вспышек и выключений сознания. Или это было что-то другое, то есть сознание не выключалось, а с ним происходило что-то иное? Не знаю я. Просто иногда нам не хватает слов, чтоб описать то, что с нами происходит, что мы чувствуем. То же касается не только чувств, но и терминов. Вот в моем далеком детстве ветеран войны дядя Миша рассказывал за столом, как он однажды чуть не заснул на посту. Может, даже и реально заснул. Он был вымотан предшествующим маршем, было холодно, и веки его как бы сами собой смежились. Сколько длилось это состояние – он не знал, может, секунду, может, час. Не то сон, не то ступор. А потом он увидел свою мать. Мама его просила: «Мишенька, родной, проснись, а то погибнешь». Дядя Миша проснулся, и очень вовремя. Немцы атаковали деревню, где они остановились, без выстрела, рассчитывая на внезапность. Вот что это было? По всем канонам галлюцинация, ибо мама его жила за тысячи километров от Воронежской области, где это произошло зимой сорок третьего. Когда вернулся домой, он спросил мать, не помнит ли она чего-то подобного. Мама ответила, что ей не раз снились кошмары, что его убивают на войне. Она просыпалась и долго плакала. Но вот такого, что он заснул, а враги крадутся к нему, – она не припомнит. Но живыми он и его товарищи после этой галлюцинации остались. Но как-то не хочется пользоваться этим термином. А может, я ошибаюсь – ведь хоть мать и не могла оказаться той зимой под Воронежем, но немцы там реально были, и не проснулся – погиб бы однозначно. Вот так и ощущаешь несовершенство терминов, описывающих окружающий мир.

А потом я столкнулся буквально лоб в лоб с адаптантом. Оружия никто не успел схватить. И я оказался чуть быстрее, ударом корпуса отбросив его на ствол дерева. Адаптант ударился о ствол, осел на колени. А я проскочил за спину и захватил его шею локтевым сгибом левой руки и, схватив правой рукой за свою левую кисть, отогнул ему голову назад. Колено мое уперлось ему в спину, а я еще и навалился всем телом, отгибая голову к себе. Хруст – и враг обмяк. Конкретно обмяк, как желе. Я оттолкнул его от себя, сбрасывая захват. Обмякшее тело адаптанта мешком свалилось на землю. Я кинул взгляд вокруг – нет ли кого-то еще. Нету. Что только радует. А вот теперь гляну на него внимательнее. Вытащил «вальтер» и, наведя ствол на адаптанта, пнул его, переворачивая лицом вверх. А он еще живой! Только парализовало его так, что рукой-ногой двинуть не может! Черные глаза буквально впились в меня, словно пытаются проткнуть насквозь. Значит, я ему позвоночник сломал, в шейном отделе! Видал я такое, когда один наш студент прыгал в Дон в незнакомом месте и впилился головой в корягу. Пару месяцев лежал в травме парализованный, пока не умер от какой-то инфекции в почках. Но Юрку жалко было, и его девчонку тоже, которая с ним в отделении сидела дни и ночи, пока ему глаза не закрыла. А этого… совсем нет.

Одет он в немецкую камуфляжную куртку, а штаны и сапоги наши, армейские. На поясе немецкая кобура, в которой покоится парабеллум. Ну, мне он не нужен, а вот оба магазина пригодятся, ибо мой «вальтер» такие же патроны кушает. А в нагрудном кармане углегорское удостоверение личности, уже совсем затертое. Иван Александрович Хренников, Горсвет. Гм, так это он из города… Наверное, домародерился, слишком глубоко заехав во Тьму. Это же сколько он тут бродит во Тьме? Если бы знать… Но он не выглядит оголодавшим. Может, он не только черные глаза приобрел, но и влился в жизнь адаптантской деревни? Может, даже отец какого-то дитяти Тьмы, которое родилось на территории Тьмы же?

А это я сказал вслух, и адаптант Иван стал рожи корчить и усилил попытки проткнуть меня взглядом. А что мне с ним теперь делать – добить, что ли? Нет, на что мне это? Вот он лежит, хоть и жив, но почти мертв, и кровь его не пролилась. И на нее не наведется какая-то тварь Тьмы. А это весьма радует. Так что пусть Иван и дальше рожи строит.

Но все эти борения с адаптантом меня окончательно встряхнули, и пошла опять реакция на Тьму. Опять мандраж с колотуном и чувство страха. А ведь не было этого совсем.

Но куда меня так активно тащило? К Тьме? К Тьме! Где я сейчас – точно не скажу, но явно сколько-то прошел к Тьме. И она совсем близко – нижний край ее завесы совсем близко, еще не над головой, но уже недалеко. И что это со мной делается? Сознание отключается, но я не валяюсь, а иду к Тьме? Значит, она меня заманивает. И что она со мной сделает? А вот такого же, как этот, только с целым позвоночником. Так вроде и должно выйти, хотя не слышал я, чтобы кого-то так к Тьме тащило. Все говорили, что, наоборот, хотелось подальше от нее сбежать. А меня то на улицу с тварями тянет, то уже к самой Тьме. Надо уходить отсюда, туда, где не так подташнивает, не подгибаются колени и не выскакивает наружу сердце. Назад, на сто восемьдесят градусов. Пытаюсь повернуться, но прямо физически ощущаю, что не могу повернуться и идти. Ноги не слушаются команд, словно я тоже парализован. Мысль еще бегает, как мне захочется, а вот ноги – нет. А руки – как держали пистолет и трофейные магазины, так и продолжают.

Так я и стою некоторое время. Потом словно чья-то черная рука мягко, но властно опускается на мой мозг. Сознание как бы уходит уровнем ниже. Вот прямо как бывает, когда резко недоспишь: ты встал, идешь, но как бы и идешь и спишь одновременно. И все так же понимаешь, что идешь в туалет, но не видишь, как твоя физиономия неотвратимо направляется в дверной косяк…

А сейчас углубившееся на нижний уровень сознание потрясенно наблюдает, как я разворачиваюсь в сторону Тьмы и иду туда, как на ходу выщелкиваю патроны из трофейных магазинов и укладываю их в карман, как запускаю уже ненужные магазины в кусты. У алкоголиков бывают такие вот комментирующие галлюцинации – идет он по улице и слышит, как голос в голове или рядом говорит: «Он закрыл дверь подъезда. Он пошел дальше. Он ищет сигарету в пачке, но она уже давно пустая. Теперь идет к Таньке». Или что-то похожее. Иногда алкоголик начинает препираться с этим голосом: дескать, я не к Таньке иду, а просто погулять в ту сторону. А комментирующий голос отвечает, что однозначно к Таньке. А я так же потрясенно осознаю, что мною управляет кто-то или что-то, как алкоголик осознает, что кто-то или что-то внутри его головы рассказывает о нем. И этот кто-то – не он сам.

Ноги по чьей-то команде несут меня по тропинке и выводят на полянку. А там стоит запряженная в телегу лошадушка и мирно жует травку. Только лошадушка не привычная взгляду, а такая же, как и ее хозяин, – словно фотографический негатив. Сама черная (или нет, вороная), а глаза белесые, словно самогон в стакане. Ноги спутаны, потому она и не уходит. А на дне телеги, в сене, куча вещей. Немецкая винтовка Маузера, брезентовый плащ с капюшоном. Ага, что это под ним? Самодельный брезентовый же патронташ о шести кармашках. Торба с овсом, мешок. А что в мешке – какие-то тряпки, завернутый в тряпицу кусок сала, два вареных яйца, краюха хлеба, луковица. И бутылка, заткнутая кочерыжкой. Ей-ей, опять самогон. Но какой-то повтор случая происходит: адаптант, самогон, девятимиллиметровый пистолет. А была ли тогда лошадь с телегой? Не помню.

Только не было такого полуотключения сознания. Отрешенно наблюдаю, как сам же и распутываю ноги коня-негатива, забрасываю вожжи в телегу, накидываю на себя плащ и укрываю капюшоном голову. Затем проверяю, сколько патронов в патронташе. Двенадцать обойм. В патроннике винтовки – патрон. Рука уверенно перекидывает флажок предохранителя. А откуда я это знаю – ведь ни там, ни здесь я маузеров в руки не брал. Винтовку кладу рядом, сажусь на телегу, поудобнее расправляю вожжи и слегка хлопаю ими по горбу животины. Она медленно страгивает телегу со мной вперед.

Куда же меня занесет? И сколько я еще буду пленником в своем теле? И что ждет там, впереди? И как сказать себе самому, что незачем держать патронташ в телеге, а надо его надеть на себя?


Утро, шесть тридцать. Мы где-то стоим. Надолго ли застряли – не ведаю, но надо сползать с полки и идти в конец вагона. Надеюсь, это не какой-нибудь Орел и стоянка в полчаса мне не грозит. Впрочем, в бутылке пепси уже осталось грамм сто содержимого, так что ее возьму с собой. Либо просто выкину в мусорник, либо выкину, предварительно наполнив.

Пока я сползал, поезд тронулся. Ура! Завершив утренние дела, я вернулся обратно. Спать по-прежнему хотелось, и я полез наверх. Дотянулся до непочатой бутылки, восполнил потерю жидкости и вновь отвернулся к стенке. Внизу кто-то похрапывает, но это совсем ничего. Сейчас меня укачает поездная болтанка, и я опять засну. Надеюсь, что сон будет не про уже виденное в других мирах… Или даже вообще без видений…

Я спал, просыпался, вновь засыпал. Попутчики уже встали, иногда при просыпании я слышал их разговоры. А меня заново смаривало. Сновидений сначала не было, потом увиделось что-то про животных, а еще позже разум вернулся в страну Тьмы…


Я ехал на подводе, явно зная куда, ибо без всякого участия своего офигевшего и загнанного в уголок сознания поворачивал скотину в нужную сторону. А инфернальная тварь мирно тащила повозку со мной в нужную сторону, периодически роняя «яблоки» на дорогу. Никого другого на дороге не было.

Мы все так же ехали на север, не спеша, но без остановок. Где-то в середине дня, когда мы проезжали небольшую заброшенную деревеньку, я остановил телегу у колодца и набрал воды в ведро. Но отчего-то не сразу дал скотине воды, а подождал, потом взял пучок сена и бросил его в воду. Лошадушка все выпила. А вот для чего я это делал – ума не приложу. Словно действительно живут во мне два человека – один из них, кто знает, как с лошадьми обращаться (скрытый я), и второй, который в этом ни бельмеса (явный я). Итак, расщепление уже есть, что еще осталось? Дереализация, деперсонализация, ментизм, кататония? Что там еще может произойти с загнанной в угол моей личностью? И кто родится в итоге от соединения остатков меня и Тьмы?

Только и остается смотреть со стороны на это и ждать. А вот дождусь ли я чего-то хорошего? Не знаю, но надеюсь. А пока гляжу, как скрытый я пожевал оставшиеся сухари, явно не наелся, потом полез в котомку адаптанта, покрутил в руках трофеи, но не решился их есть, а спрятал обратно. Я его понимаю. Кто знает, что будет оттого, что поешь сала, нарощенного у свиньи, предавшейся Тьме, и что впитается из земли в хлеб под ее сенью? А самогона я и так не хочу – ни дистиллированного во Тьме, ни вне ее. Хоть одна у нас со вторым точка соприкосновения образовалась.

«Несет меня лиса за темные леса…»


Я проснулся около полудня, поздоровался с народом и пошел умываться. Вот это я хорошо поспал, и даже воспоминания о мире Тьмы особо не портили настроение. Я уже начал понимать, что обречен на то, чтобы вспомнить все, что там было и что не изгладилось. Чем это кончится – нервным срывом или нет, – пока не ведаю. Могу только понадеяться, что не улицей Красной, а возвращением в Крымск, к своему огороду и домику. Да, поехал я искать следы прошлого другого человека, а приехал в свое прошлое. И это еще не конец этой истории, хотя и близко к нему. А было еще много чего после визита к Тьме…

Ладно, пока займусь текущими делами. Пообедав, я залег на полку и сменил сон на чтение. Еду я уже скоро сутки, и ехать до завтрашнего утра. Вообще билет у меня до Новороссийска, который будет завтра утром. Я мог бы выйти и чуть раньше, в Крымске, но… это не я, а Кузнецовы. Впрочем, если я смогу проснуться часа в четыре утра, выйду в Крымске, а если нет – тогда проводница меня растолкает за Тоннельной, чтобы сдал белье. И я вернусь в Крымск автобусом.

Как выяснилось, сей уцененный детектив я когда-то читал. Горестно вздохнул и продолжил чтение. Вагон качало, я все пытался сосредоточиться на извивах сюжета. Получалось средне, но что поделаешь – чем еще заняться в вагоне? Говорить с людьми мне совершенно не хотелось, телевизора в вагонах не бывает, а спать – я сегодня столько продрых, что не уверен, засну ли вообще. Вот и придется читать, хоть и помню все наперед. А все зловредные издатели, поменявшие название, из-за чего я и не понял, что передо мной уже знакомая книга.

Так я и читал, сколько мог, пока меня не выручил вагон. Тряска укачала, спать захотелось вновь, и я засунул книжку под подушку. Дрыхнуть – так дрыхнуть. Пассажир спит, а поезд идет.

Рассказывал мне давно уже мой заведующий отделением историю про спящего пассажира. Было это в шестидесятых годах, когда появились полеты почти через весь земной шарик. Садишься в Лондоне в самолет и с несколькими посадками прилетаешь в Австралию. Ну, или в Гонконг. Это быстрее, чем на судне, но все равно не пять минут. Вот бизнесмен не захотел мучиться бездельем свои пятнадцать часов или сколько там до Австралии, потому решил их проспать. Во сне дело быстрее пойдет. Поэтому он вскоре после взлета сожрал пару таблеток снотворного, запил их виски из карманной фляжки и устроился поудобнее. Сон пришел и длился до самой Австралии. В местах промежуточных посадок громко храпящего пассажира из деликатности не трогали, только укрыли пледом. Растолкали его уже в точке прилета, но бизнесмен не смог встать. Во сне он передавил артерию, и оттого нарушилось кровоснабжение не то ноги, не то руки. Такое знакомо всякому, кто отсидел ногу. Но там помучился – и прошло, а у пассажира в Австралию после долгого полета не прошло. Пришлось ему ознакомиться с мастерством австралийских хирургов.

Но мне такое вряд ли грозит – я во сне очень активно ворочаюсь. Так что не убоюсь повторения такой истории со мной, тем более что не пил ничего – ни снотворного, ни виски. Продолжу отработку взаимодействия щеки с подушкой. На часах полчетвертого, ехать еще часов пятнадцать, насколько помню. Лети, душа моя, по волнам сна, навстречу завтрашнему утру…

Душа и полетела по проторенной дорожке. Никакого тебе завтрашнего утра, а только вчерашняя Тьма. Вчерашняя – не в буквальном смысле, а в смысле «давно прошедшая».


Я трясся на подводе в нужную кому-то сторону. Стена Тьмы все приближалась, а типичного мандража вблизи нее не было. А отчего это? Я уже превращаюсь в черноглазого адаптанта? Или у меня просто отключились мозги, оттого я не боюсь и не дрожу? И правда, может, эта дрожь и неприятное состояние действительно психогенно обусловлены? Ну да, когда ожидаешь чего-то неприятного, все это у тебя происходит. Или все же дело в каких-то физических воздействиях Тьмы? Идея о психогенности очень соблазнительна, но правдива ли она? А ладно, что еще делать загнанному в угол сознанию? Вот оно и развлекается идеями разной степени бредовости…

Что мне еще предстоит ощутить? Как умирает мой разум, тихо истлевая в уголочке? Или все будет моментально, как удар тока при электросудорожной терапии? Раз – и все?

Вот так, не дрожит организм от воздействия Тьмы – так я сам его введу в стресс, чтоб он дрожал. Хорошо, что организм этим не руководствуется, а мирно управляет коняжкой, а та влечет его все дальше. А не пора ее кормить? Может, и пора, но я думаю, что до вечера она потерпит. А что думает организм – не знаю. Он все же решился поесть сала с хлебом, перестав опасаться вредного влияния Тьмы на продукты. И не стошнило же!

Хорошо, что его не привлек трофейный самогон, а то бы и мне не поздоровилось. А может, лучше бы выпил? Самогон может оказаться градусов шестьдесят – такой ударит, как копытом по голове. И, может, ослабнет это влияние Тьмы и я вырвусь из своей тюрьмы внутри себя? «Нам не дано предугадать» того, и это может даже хуже закончиться, чем рассчитываешь. Так вот я предугадывал и мучился ожиданием, и я же тихо-мирно двигался по направлению к Красношахтинску.

Определил я это по указателю на дороге. А вот тут я впал в еще более долгие размышления.

Закончится ли мой путь там или надо будет двигаться дальше? А если дальше, то куда? За реку или в сторону от города? Если за реку, то я не помню, есть ли в городе мост или нет. В стороне от него есть железнодорожный мост, но туда приличный крюк будет. Может, мне самому и удастся найти какую-то лодку, но переправить лошадь и телегу – куда сложнее.

И так я мучился размышлениями, пока меня не пробила мысль: есть же другие адаптанты и твари Тьмы? Вот я еду или иду, на них натыкаюсь – что будет дальше? А… сложно сказать. В винтовке Маузера я ни уха ни рыла. Ну, может, как-то догадаюсь по аналогии с «мосинкой». Но хуже другое – будет ли стрелять мое тело по команде управляющей его сущности?

Очень даже не факт. А другие адаптанты будут в него или в меня, что почти то же самое? С одной стороны, со мной что-то переходит по трансформации в их сторону. И с другой – еще не совсем это произошло. Глаз своих я еще не видел, но руки пока нормального цвета. То есть я еще не свой для них. Так мозги от перегрева сгорят, если я буду их так терзать. А с другой стороны – я мыслю, значит, существую, как говорил покойный Декарт. А в моем случае я еще не растворился во Тьме.

Ощутимо стемнело, усилив мои переживания. Но вскоре на пути оказалась небольшая деревушка, куда я и въехал. Мой антипод по-прежнему действовал целенаправленно. Нашел хлев, въехал туда, ослабил лошадиную сбрую, сходил за водой, но сразу воды не дал, а обтер скотину и дождался, пока она обсохнет. Потом напоил коня и повесил ему на морду торбу с овсом. Мне только осталось потрясенно познавать науку содержания лошадей и размышлять о том, какие таланты скрывались во мне. Интересно – это какие-то мои скрытые таланты, раньше прочитанные, но теперь забытые книжки, или кто-то прямо диктует: «Не спеши поить, поверни флажок туда-то»?

Закончив с конскими делами, я сделал свои, опять поел и отправился в угол хлева. Путем использования подручных орудий отбил нижние края пары досок, чтобы можно было сбежать через этот лаз. Я положительно оценил эту предусмотрительность. Тут происходит некоторая путаница, но я еще не успел четко разграничить две стороны своей натуры и полностью раздвоиться. Я еще был почти единым. Хотя надежды на хороший исход постепенно угасали. Как на то, что я останусь одним, а не комбинацией доктора Джекила и мистера Хайда, так и на то, что я вообще выберусь из этой передряги.

«Оставьте всякую надежду, вы, входящие сюда».

Глава 7
Оставив надежду за порогом

Ночь прошла спокойно, если можно назвать спокойной ночь, в которой я постоянно просыпался. Все время были какие-то подозрительные звуки, вырывавшие меня из забытья. Но пробуждался лишь мой дух, а тело безмятежно спало и даже глаза распахнуть не собиралось. Вот я и ожидал, опираясь только на слух, чем закончится странный скрипящий звук с крыши. Я долго ждал, но звук не повторялся, все было тихо, никто не кидался на меня из темноты. Затем меня вновь смаривало. До следующего непонятного звука откуда-нибудь.

Сон внутри спящего и бодрствование внутри спящего же – я и не мог догадываться, что такое возможно. Утром коняжку напоили, покормили остатками овса и тронулись в дорогу. Что же касается меня, то пока продукты из земель под Тьмой ничего плохого не вызывали. Километров через пяток начались окраины Красношахтинска. Я что-то слышал про рейд научников сюда, они тут нечто искали и нарвались на довольно значительный отряд адаптантов. У тех нашлись и пулеметы, и противотанковое ружье, потом к адаптантам присоединилась большая стая «гончих» Тьмы. Общими усилиями научную экспедицию так зажали, что вызволять ее пришлось при помощи авиации и бронетехники. Но группа уцелела, хотя ее выживание было на грани чуда. Когда вспомнил эти рассказы, мне стало не по себе.

То есть в Красношахтинске можно встретить целую толпу народу с пулеметами и свору «гончих». А что я с винтовкой сделаю? Или с пистолетом? Вообще, если накинуть этот брезентовый плащ и потерпеть неизбежную жару, есть шанс проехать и быть принятым за своего. Ну, если не подойдут и не позовут. Скотина-то адаптантская, и телега тоже, хотя у последней нет следов влияния Тьмы. Так что выручит меня только маскировка. А если начнется стрельба, то у меня шансов нет. Так как пулемета тоже нету. А как это донести до другого меня?

Должно быть, что-то до него дошло. Он взял винтовку, перебросил флажок предохранителя влево, после чего вернул оружие на прежнее место. Накинул плащ, оставшийся от адаптанта, и надел на голову капюшон. Вроде как все правильно. Но ни пистолета, ни револьвера не тронул. Странно. Или он считает, что они и так в боевом положении? Ну, вообще-то это близко к истине. Револьвер заряжен, так что боеготов – осталось только нажать на спуск, приложив усилие килограммов пять. Если я не буду иметь времени на предварительное взведение курка. У «вальтера» патрон в патронник загнан еще при движении с базы. Тоже с расчетом на самовзвод.

Или он это помнит, или… Он помнит про винтовку, потому что она адаптантская, а про другое оружие – нет, потому что на них нет ауры адаптантов?! Мама дорогая, вот это влип! Наверное, и впрямь я уже наполовину поддался Тьме! Нет, такого быть не должно! Иначе зачем ему винтовку с предохранителя снимать, ожидая встречи с другим адаптантом или тварью Тьмы? Они же свои, зачем в них стрелять!

Вот, блин, дилемма! Гм, а отчего я думаю, что у маузера предохранитель снимается в положении влево? Я же его только на фото видел, в руки не брал, мануалов не читал! То есть знать я этого не должен. Откуда? Или все же кто-то что-то сообщает моему второму «я», и до меня это начинает тоже доходить. Да, вот теперь я понимаю, что, когда лошадь поят, в слишком холодную воду бросают сено – чтобы животное не застудить. А до этого не знал. Никогда с лошадьми дела не имел, кроме как дочку в детстве катал на лошадке. И то – просто заплатил, чтобы ее покатали. Ну, и несколько раз близко оказывался к лошадушкам. Если и слышал, что так надо делать, то совсем про это забыл. А сейчас и до меня это дошло. Неужели это первый шаг к объединению в одно целое?! Ох, только бы не сглазить!

Может, все же связь начинает восстанавливаться – он как услышал мои опасения о встрече с опасными существами, и винтовку привел в боевую готовность, а я тоже получил информацию от него? Хорошо бы, но по-прежнему – только бы не сглазить!

Лошадка уверенно стучала всеми четырьмя копытами и везла телегу со мной (или с нами обоими) по улице. Десяток лет без людей совсем испортили город. Окна залеплены грязью, оттого появляется неприятное ощущение, как будто на тебя смотрит нечто страшное и невообразимое. На земле толстый слой мусора и опавших в прежние времена листьев. Более-менее чистые места были на перекрестках – видно, там ветра сметали мусор в сторону. Деревянные заборы и стены домов потеряли всякий товарный вид: какая-то смесь угольной пыли и грязи – где в виде корки, где просто запорошившая стены, плюс старая выцветшая краска.

Адский калейдоскоп цветов мертвого города. Зелени много, но она какая-то неестественная, много наполовину побелевших листьев, а есть и частично почерневшие, а также какие-то в разноцветную крапинку. Стволы, насколько их видно, перекручены, как будто их сплели из какого-то деревянного макраме… Таблички с названиями улиц никуда не делись, но названия их видны не очень четко. Так, догадываешься, что «Мич» – это, скорее всего, улица Мичурина.

На углах давно засохшие водоразборные колонки. Цвет – когда-то был синим. В этом доме калитка полуоткрыта, да так и осталась. А сколько лет она так хлябает? Вот над нею нависает яблоня, в пестрых листьях видны зеленые яблоки, но можно ли их есть? Нет, лучше не рисковать, даже когда они формально созреют. Цветов совсем не видно. Может, они просто задичали, может, во Тьме не растут цветы вообще. «Нет!» – словно кто-то шепнул мне в ухо. Я дернулся, точнее, именно тот я, который внутри. Другой я, не отрываясь, смотрит вперед. Что бы это значило? Нет у меня ответа.

Город кончился быстро, наверное, минут за пятнадцать – двадцать. И вот уже центральная площадь, вымощенная булыжником, сквозь который пробивается трава и кустарники. Посредине площади постамент с белой фигурой Ленина. А теперь еще чуть-чуть, впереди явно набережная. И правда это она. Только за нею начинается лестница, ведущая вниз, под обрыв, к дебаркадеру. А возле него – никаких судов или лодок.

А на том берегу – ничего не видно. Там стоит стена Тьмы. Мрачная, торжествующая, высотой до небес, и словно насмехается над человеческой ничтожностью. На черной поверхности возникают какие-то еще более черные водовороты, бурления, фонтаны. Тьма живет, и что-то с нею происходит. И она тянет нас обоих к себе. Но между нами река. Правда, не Смородина, хотя… я что-то не могу вспомнить, как ее называют. И видел же карты, но забыл это название. А в просторечии названия не употребляют – река и река. Но, может, и Смородина. Осталось только найти Калинов мост и перейти по нему. Что ж, это та дорога, от которой не удастся уклониться никому. И меня там ждут. Я смотрел на стену Тьмы и ощущал, что восстанавливаю свое единство. Что я ощущаю себя не мышью, забившейся в норку на отшибе своего сознания, а самим собой. Что меня, единого, уже как единого начинает трясти адреналиновый криз. Значит, я жив, раз дрожу перед неизвестным и боюсь этого неизвестного и неизбежного. Это ничего. Все дрожат перед этим, а некоторые и заранее.

Пора. Отложил винтовку, сбросил плащ и надел патронташ. Через плечо оказалось тесно и неудобно. Покойник подгонял его под себя, оттого пришлось снять и перевесить поперек туловища. Так тоже было неудобно… Ну и ладно.

Вновь накинул плащ. В мешке осталась краюха хлеба и пресловутая бутылка с самогоном. А, сдался мне тот самогон. Переложил хлеб в карман. Что делать с этим вот адским першероном?

А пусть себе гуляет. Если не вопрется в переулок и не застрянет там телегой, то пусть бродит, пока его другие адаптанты не отловят. Мне он незачем. Приподнял вожжи и шлепнул ими по крупу. Иди в огонь вечный, то бишь во Тьму вечную. Скотина медленно тронула направо. А я пошел налево. Где-то здесь должен кончиться город. Вот эти относительно приличные двухэтажные дома должны смениться частным сектором. А там, у крайних домов, должны же быть какие-то пристани и лодки. То есть где-то будет спуск и что-то вроде лодочной станции. Или причал.

А если нет? Не знаю. Но на этом першероне плыть через реку не буду. Да и вплавь тоже. Не люблю рек, тем более незнакомых.

Метров через сто берег стал потихоньку понижаться, белые двухэтажки перешли в бревенчатые избы. Затем начались какие-то сараи. Наверное, какой-то завод их для себя строил.

Ага, вот и лестница вниз. Здесь обрыв берега не такой высокий, и лестница деревянная, из четырех маршей. А внизу небольшой причал – и две лодочки. На шесте висит спасательный круг.

Пойдем, благословясь, к причалу. А не грохнусь ли я на этой дохлой лестнице, которая еще до пришествия Тьмы только для кошек безопасна была по ветхости? Увидим, а пока медленно вниз. А лодки – сохранило ли их аномальное время или оно лодок не касается? А кто его знает – пока не пойдешь по воде, не увидишь, легче ли ты, чем вода, или нет.

Пара плашек затрещала, но не провалился. Причал, правда, подо мной маленько качается… А, это не причал, это ноги подгибаются, не хотят скелет дальше тащить.

Мне нужно секрет открыть – как на лодке без весел переплыть речку. А можно и два – не утонет ли лодка в реке Смородине? Но со вторым можно и не спешить. Как и с третьим: что ждет на том берегу. Ввек бы этих секретов не разгадывать и не знать. Мне это напоминает известную песню об апостоле Андрее и его вопросе ко Христу о секрете.

Но, коль апостол Андрей не знает секрета, обратимся к напарнику Витюхе: «Видишь, там, на воде, толстый слой вещества».

Вот так решаются загадки бытия. Толстого слоя вещества, естественно, здесь нет, это разгадка для сантехника Андрея, а для электрика Алексея есть весла вот за тем кустиком. Я чуть не сверзился в воду, но весла добыл. Вот теперь и поплывем как Мирон на кирпиче по морю.

…Нос лодки врезался в песок. Перешагнул через скамейку и прыгнул в воду. Вода мягкой, но холодной рукой обняла сапоги, но внутрь не прошла. Хвост плаща все же чиркнул по воде. Метрах в двадцати стояла черная стена – не то застывшее черное пламя, не то черный водопад. А вблизи бурления Тьмы не видно. Зато ощущается эффект ее близости – аж голова чуть не лопается от боли. Во рту металлический вкус, руки сводит судорогой.

Надо идти. Шаг, второй. Чем ближе к стене, тем ощутимо холодней. Из глаз катятся слезы. В аду бы они высохли от адского жара. Здесь – скорее замерзнут. Но какая разница?!


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации