Текст книги "Враг моего врага"

Мокрушин тихо присвистнул.

– Вон оно что… Знаешь, я все равно не врубаюсь. Объясни, если можешь. Вот то, что случилось в «Силэнде»… Кстати, версия для широкой публики осталась прежней?

– Да, взрыв газового баллона в подсобке кафе. Про то, что там пыталась подорваться смертница, конечно, ходят слухи…

– Кто-то из посетителей разоткровенничался с журналюгами?

– Да, именно так. Свидетелей-то было несколько десятков человек, каждому рот не заткнешь. Но наши коллеги с Лубянки поработали с прессой, успели провести упреждающие беседы. Так что ненужной огласки, по большому счету, удалось избежать. Ну и главное: ни про тебя, ни про твою… хм… спутницу нигде не было сказано ни словечка. За этим проследили особо! Тут уже Юрьич нажал, как следует.

– Вот поэтому-то я и не врубаюсь! – Мокрушин почесал в затылке. – Какого лешего наша с тобой контора лезет в суверенные владения наших лубянских коллег! Что-то здесь не клеится, Андрюха… Логика хромает!

– Наш отдел, в котором служишь, напомню, вдруг забыл, был создан в том числе в интересах координации НАКа[22]22
  НАК – Национальный антитеррористический комитет РФ.


[Закрыть] и нашего ведомства. И тема «антитеррора» для нас по-прежнему числится в приоритетах. А в некоторых вопросах мы вообще действуем сообща.

– Но ведут-то эту тему наши коллеги из Управления «А» и других подразделений Лубянки! С чего это вдруг вы… мы… вторглись на их поляну?

– У тебя особый статус.

– Ай, брось… Я уже списанный материал. Меня теперь по-любому спровадят в резерв. А то и по-инвалидности комиссуют. Ну и чего возиться с такой «некондицией», как я?

– Как любит говорить наш общий шеф: «Маска идиота, товарищ, вам не к лицу!» – Андрей усмехнулся уголками губ. – И еще одно его же выражение процитирую по случаю: «Если где-то лежит куча дерьма, вы, товарищ, обязательно в нее вляпаетесь!» А мы, друг, крепко вляпались… Про Аладина ты уже слышал?

Рейндж удивленно приподнял правую бровь. «Аладин» – это псевдоним Алексея Супруна, их старшего коллеги. Фирма «Астрея-М», в которой он занимал руководящий пост, является лишь одной из подобных бизнес-структур, созданных в интересах ГРУ и СВР. С Супруном Мокрушин был не просто знаком, но и одно время числился в штате сотрудников этой фирмы. И даже раза три или четыре сопровождал Алексея Валентиновича в его поездках в Сирию и Турцию.

– Аладин? Ты знаешь, я его довольно давно не видел. Он приезжал ко мне в Бурденко. Это было где-то в конце августа, с меня еще гипс не сняли. А что? Случилось чего? Я ж, Андрюха, совершенно отстал от жизни! – Рейндж вытащил сигарету, предложил другу, но тот отказался. – Ладно, потом покурим на воздухе… Я тоже здесь не дымлю… Ну? Так что стряслось? Или это секретная инфа?

– Аладин погиб, – свистящим шепотом сказал Бушмин. – И погиб он, дружище, при очень странных обстоятельствах!

– Где? Когда?

– В Стамбуле, пятого ноября.

– Пятого? В Стамбуле? Погоди, погоди… – Рейндж наморщил лоб. – Там вроде теракт был? Я в «ящике» видел… по новостям! Мне ж, млин, перекрыт весь доступ к оперативной инфе! Ты, Андрюха, первый, кто со мной в последнее время общается по-человески! Я же, считай, месяца полтора или даже два… типа не в себе был! Вот что значит старый проверенный друг! А то некоторые меня уже за городского сумасшедшего числят!

– Не драматизируй. Просто тебе надо было подлечиться, и баста. А доступ тебе был перекрыт, чтобы не нарушать установленных медиками правил и ограничений! И я с тобой сейчас говорю столь откровенно только потому, что получил на то санкцию от руководства! А во-вторых, врач, которая тебя наблюдала, сняла все запреты касательно общения с тобой по широкому кругу наших профессиональных вопросов.

– Так я того… нормальный, что ли? «Профпригоден» и все такое?

– Хотя ты периодически задаешь идиотские вопросы, в целом ты все же не производишь впечатление безнадежного кретина. Лично я не нахожу в тебе особых перемен. Ну что, теперь тебе полегчало?

– Спасибо, Андрюха. А то, кроме как от тебя, ни из кого и слова правды не вытащишь.

Мокрушина подмывало спросить о ВС, узнать, давно ли ее видел Андрей и что эта особа рассказала Шувалову (возможно, Кондор и об этом знает) о своем «психбольном», каков ее окончательный вердикт. Но он решил, что спросит об этом позже, потому что есть более важные темы для разговора. Мокрушин понял, что Андрюха неспроста завел речь о гибели Супруна. И что все это – и стамбульский теракт, и недавнее ЧП в фиш-кафе как-то связаны между собой. Что они звенья в цепи каких-то драматических событий, к которым и он сам, по-видимому, имеет самое непосредственное отношение.

– Можешь рассказать, при каких обстоятельствах погиб Аладин?

– Не только могу, но и обязан, – серьезно сказал Бушмин. – Официальная версия турецких властей такова: теракт был организован курдскими сепаратистами. По нашему твердому убеждению, это лишь отмазка. Но о стамбульском взрыве чуть позже. Сейчас скажу самое важное, дружище. Юрьич поручил мне ввести тебя в курс наших дел… Да, да, Рейндж, ты опять в деле. Хотя лично я, признаюсь, этому не очень рад… Все ж тебе не помешало бы еще какой месяцок отдохнуть!

Мокрушин по просьбе товарища – и для проверки – поочередно открыл несколько видеороликов. Убедившись, что Рейндж еще не потерял навыков работы с запароленными электронными файлами, Бушмин вытащил дискету и вставил другую. Он также достал из кармашка кейса микронаушники, но подсоединить их не успел – у него запиликала служебная мобила.

– Да, на объекте… Сейчас как раз с ним беседую… Что?! – Бушмин весь вдруг подобрался, потом легким, гибким движением поднялся из кресла. – Он сам, говорите, прозвонил?!

Мокрушин понял, что случилось что-то неординарное.

– Когда? – переспросил Андрей у звонившего. – Так… Есть жертвы?.. Ну а с ним-то самим как?.. Понимаю, что раз звонит, то жив… Да. Понято… Так точно, немедленно выезжаю!

Бушмин закрыл трубку, сунул ее в карман, негромко, но с выражением матюгнулся.

– Стряслось чего, Андрюха?!

– Теракт во Владикавказе. – Бушмин закрыл ноутбук, спрятал его обратно в кейс. – Рвануло на остановке… Возле «Дружбы»!

– Это где рынки?

– Да, где-то в том районе! И знаешь, кто звонил?.. – Бушмин на мгновение задумался. – Алан[23]23
  Алан– одно из самоназваний осетин.


[Закрыть] объявился! Да, да, он самый, наш хороший знакомый!

– Жора? – Мокрушин сразу же догадался, о ком говорит приятель. – А он что, в Москву так и не переехал?

– Нет, решил остаться у себя на родине. Где-то с месяц назад выписался из госпиталя…. Юрьич только что лично с ним говорил! Алан прозвонил на контактный и его, как я понимаю, сразу соединили! Юрьич сказал, что, по словам Алана, во Владикавказе подорвалась смертница!

– Что?! – У Рейнджа при этой новости внутри все похолодело. – Шахидка? Млять… Андрюха, ты сейчас думаешь о том же, о чем и я?

Они обменялись многозначительными взглядами.

– У Алана легкая контузия и какие-то царапины! – после короткой паузы сказал Андрей. – Все, более ничего не знаю… Юрьич приказал срочно возвращаться в контору! Так что «кино» ты посмотришь уже без меня!

– Ты оставляешь здесь кейс с лэп-топом? – удивился Мокрушин.

– А зачем я его привез, по-твоему? Когда просмотришь файлы и прослушаешь «стамбульскую» аудиозапись, «делитнешь»[24]24
  Delete (англ.) – удалить.


[Закрыть]… Сделаешь все, как обычно! Ну а потом мы с тобой отдельно обкашляем тему, может, даже этим вечером!

Бушмин надел куртку.

– А тут еще и Леший пропал куда-то! – сказал он озабоченно. – Третьи сутки его уже разыскивают. Собирался на выходные съездить к родственникам в Кострому. И как в воду канул!

Они вышли в коридор. Кондор пожал приятелю руку.

– До скорого, Рейндж! Провожать меня не надо! Антон, – Бушмин посмотрел на появившегося словно из-под земли сотрудника, – я распоряжусь, чтобы на объект прислали еще пару-тройку наших ребят! И согласую этот момент с местными товарищами! Из дома вплоть до особого распоряжения не выходить! Учти, за жизнь и безопасность «подполковника Алексеева» отвечаешь головой!

Глава 9

Лазарев, по собственным расчетам, находился под колпаком – в прямом и переносном смысле – не менее шести часов.

Из-за не слишком, мягко говоря, удобной позы, из-за того, что он был «стреножен» и не мог долгое время переменить позу, у него адски затекли конечности. Ломит спину, болят суставы, ноет, а временами и дергает предплечье, залеченное, казалось бы, но растревоженное Шаманом, который несколько раз пинал его именно в правое плечо, из которого весной минувшего года хирург военного госпиталя во Владикавказе извлек два свинцовых шарика, часть начинки фугаса, взорвавшегося в придорожных кустах возле Карабулака, на пути следования двух «УАЗов» и тентованного армейского «Урала». В голове толкутся, сшибаются, кипят раскаленные мысли. Тошно Лазареву, ой как тошно.

Сейчас, когда прошел первый шок и появилось время обдумать случившееся, у него родилась страшная догадка.

Он пока точно не знает, кто эти деятели и какую именно они преследуют цель. Вернее, он понял только одно: их интересуют события «080808». И еще они, кажется, разыскивают каких-то людей (то ли для того, чтобы получить у них недостающую инфу, то ли еще с какой другой, но явно недоброй целью). В списке интересующих их личностей числится Лазарев Сергей Николаевич, тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения. Звание – майор (возможно, в кадровом резерве). Служивший совсем еще недавно в одном из спецподразделений.

Ах да, еще есть такой крайне важный момент – квартира. Человек, который их интересует, получил, если он только правильно понял, новую квартиру месяц или полтора тому назад. Возможно, в награду за некие подвиги, совершенные в период упомянутых несколько раз Розой и Шаманом недавних событий на Кавказе.

Так вот: эти люди, кто бы они ни были, совершили ошибку. Им нужен, кажется, другой Лазарев. О существовании этого «другого» Сергей знал точно, наверняка. Лазарев – не такая уж редкая фамилия. Про имя-отчество и говорить нечего. О том, что у него есть «двойник», парень, имеющий точно такие же фамилию, имя и отчество, и, ко всему прочему, его одногодок, Сергей узнал в конце 1999 года, когда готовился выехать в командировку на Северный Кавказ, где уже вовсю полыхала «вторая чеченская». Его тогда неожиданно тормознули – это было связано с запросом из органов. Лазарева вызвали на беседу в военную прокуратуру МВО.[25]25
  МВО – Московский военный округ.


[Закрыть] И только после приезда в здание на Садовнической и общения с дознавателем выяснилось, что произошла «досадная ошибка». Что военную прокуратуру интересует другой Лазарев Сергей Николаевич, а молодой сотрудник «Вымпела», только недавно зачисленный в штат этого знаменитого спецподразделения, как говорится, – «не при делах».

Ну и уже впоследствии Сергей узнал от одного из коллег, что его однофамилец служит – служил, во всяком случае, в конце девяностых и начале двухтысячных – в 45-м разведполку ВДВ. Да, да, это тот самый СпН 45-й ОГвРП, который некие силы пытались развалить в ходе неоднозначного процесса по факту гибели журналиста Холодова. Та самая элитная армейская часть, штаб которой находится на Рубцовско-Дворцовой в Москве, бойцы и офицеры которой всегда стояли на передовом рубеже борьбы с врагами собственного Отечества…

Где-то поблизости, кажется, в соседнем помещении, пытали какого-то беднягу. Может быть, того самого супер-пупер спецназовца Колобнева по прозвищу Леший, который каким-то образом спутал карты Шаману и Кº. Били, похоже, резиновыми палками… Мат, крики, стоны… опять мат-перемат! Все это смешалось в голове Лазарева, превратилось в чудовищный микст из реальности и того, что ему представлялось в его воображении…

«Вряд ли этот парень долго продержится, – подумалось ему. – Эдак звери быстро забьют его до смерти! Ну а потом придет и моя очередь».

…Наверное, он на какое-то время потерял сознание. Во всяком случае, Лазарев не услышал звука отпираемой двери. Очнулся же он от того, что чьи-то цепкие руки подхватили его (он завалился на бок и лишь натяжение «цепей» удерживало его от падения на пол) и усадили обратно на металлический табурет.

– У тебя чё, Лазарев, нервы слабые?! – услышал он грубый мужской голос. – Чё ты в обмороки тут падаешь?! Взрослый вроде чел, а ведешь себя, как целка при виде мужского члена!

С пленника сняли «колпак». В помещении находились двое в масках: «амбал» и Шаман. Последний взял кружку, стоящую на полочке над раковиной. Открутил кран, набрал полную кружку, затем подошел к Лазареву и поднес посудину с водой к его губам.

– Пей давай! Кофеем тебя, как Роза, поить не стану! Но воды, так и быть, дам.

Лазарев сделал крупный глоток. Поперхнулся… Откашлявшись, успел сделать еще несколько торопливых глотков, прежде чем Шаман вылил недопитую им воду на макушку пленника.

– Ну? – недовольным тоном произнес Шаман. – Тебя еще и пальцем не тронули, а ты уже похож на кусок говна!

– Развяжите мне руки! И помочиться бы… Нет уже мочи терпеть!

– Мочись под себя, тварь! Как вязать чеченов или дагов, скручивать им руки проволокой, а потом держать их так сутками в «фильтрах», вы, млять, мастера! А вот стоит самому слегонца так попробовать этого блюда, так уже в слезы – «нет мочи терпеть»!..

Из коридора послышался легкий перестук каблучков. А затем от порога прозвучал знакомый женский голос:

– Развяжи его, Шаман! Сергей Николаевич, как выяснилось, работает в одном интересном для нас месте. Сейчас мы выясним кое-какие детали. – Роза, на которой поверх черной блузки была наброшена камуфляжная куртка, взятая у кого-то из охранников, остро посмотрела на пленника. – А потом, после нашей беседы, уже по ее результатам, господин Лазарев, вы, возможно, получите шанс спасти себя и своих родных.

Пока «амбал» снимал цепи с пленника, Роза что-то прошептала Шаману на ухо, после чего удалилась.

Лазареву понадобилось какое-то время, чтобы восстановить нарушенное кровообращение в конечностях; в первые минуты его даже пошатывало из стороны в сторону. В дверном проеме нарисовался еще один субъект в черной шлем-маске. У этого, помимо поясной кобуры с пистолетом и дубинки на поясе, имелась еще и «помпа» – он держал ружье на сгибе локтя, как мать малютку. Под присмотром мужиков в масках Лазарев справил малую нужду, после чего ополоснул под краном лицо и руки. Потирая саднящие запястья, вопросительно посмотрел на Шамана – дальше-то что? Тот тут же скомандовал:

– Руки за спину! Быстро!! Чё, не видел, как зэков выводят?! Во… другое дело! – Он коротко рассмеялся. – Правильно говорят в народе: «От тюрьмы и сумы…» Ну?! Чё застыл, как статуй! Пшёл на выход! И без фокусов, млять!

Лазарева вывели в коридор. Он уже разобрался, что здесь, под коттеджем, вместо мастерской, кладовки или сухого погреба оборудованы, как минимум, два «застенка». Вернее, дверей здесь три, если не считать ту, которая ведет на площадку и далее на бетонную лестницу, по которой можно подняться в цокольный этаж коттеджа. Но что за помещение находится за третьей металлической дверью и нет ли здесь еще одного подземного этажа, он мог об этом сейчас лишь гадать.

Помещение, в которое его ввели, было точь-в-точь таким же, как то, в котором он провел несколько самых запоминающихся, самых драматических часов своей жизни… Картина, которую он здесь застал, тоже была одной из самых страшных, что ему доводилось видеть прежде. В кольцо, вмурованное в потолочное перекрытие, продета цепь – вроде тех цепей противоскольжения, которыми автомобилисты пользуются в гололедицу. Через одно из звеньев продета тонкая цепочка с браслетами, которые укреплены на запястьях пленника. Почему использовалась именно такая пыточная «конструкция» в этом застенке, Лазарев догадался без труда. При помощи цепи и кольца местные заплечных дел мастера могли либо вздергивать беднягу под потолок, так, что он едва касался носками пола, либо, наоборот, опускать его на пол. Чтобы он, значит, чуточку пришел в себя и хорошенько подумал над тем, стоит ли ему далее играть в молчанку…

В данный момент объект был подвешен к потолочному кольцу. Мужчина наг и черен… Показалось даже, что эти гады отловили где-то негра и устроили здесь над ним нечто вроде суда Линча. Но нет, приглядевшись, – а это было ох как не просто, не отводить глаза, смотреть на эту бесформенную, изломанную, битую плоть, потому такое нормальному человеку лучше никогда не видеть, – Лазарев понял, что никакой это, конечно, не негр. Просто на теле мужика, по сути, не осталось ни одного живого места. Весь он состоял из кровоподтеков, гематом, ран, следов ударов палицами или дубинками. Да к тому же еще залит кровью. Как казалось в синеватом свете, облит чем-то вроде мазута… Но это, конечно же, была кровь. Подвешенный, подобно туше, человек еще пытался с натугой дышать, но уже видно было, что он – не жилец.

– Суки… – пробормотал Лазарев. – Звери.

– Ты что-то сказал, дружище? – поинтересовался Шаман. – Звери, говоришь? Да мы сущие ангелы в сравнении с тем, кто болтается на крюке! Вот у него-то, у этого супер-пупер-Рэмбо, точно, что руки по локоть в кровище! Он столько народу завалил, стольких отправил на тот свет, что в предбаннике чистилища у Всевышнего отдельная очередь образовалась из его клиентов! Вот мы с тобой, Лазарев, ни разу не юристы… Хотя где-то и близко, верно? Так вот! В любом учебнике права написано, что соразмерная содеянному кара есть возмездие – или проще «отплата» – за совершенное преступление!.. Теперь просек? Вот так, майор: по содеянному – и кара!

Шаман, конечно, грубо передергивал. Но вступать с ним в споры у Лазарева сейчас не было никакого желания. Он объяснил себе эту жутковатую мизансцену попыткой Шамана надавить ему на психику. Обломать его круто, сделать «шелковым», еще более сговорчивым. Но, как выяснилось несколькими секундами позже, это была лишь «прелюдия», лишь часть их более обширного замысла.

– Лазарев, пока ты бездельничал, посиживая на стульчике, мы тут глянули твои документы! Ну и заодно просмотрели кое-какие позаимствованные у тебя записи и бумаги…

Шаман вытащил из поясной кобуры «глок». Достал из бокового кармана куртки глушитель и стал неспешно накручивать его. «Амбал» остался в коридоре; второй боевик, тот, что был вооружен «помпой», маячил в дверном проеме. Лазарев был бы не против, чтобы этот процесс приготовления продлился как можно дольше. Но его визави не склонен был медлить…

Послышался звук передернутого затвора; Лазарев невольно сделал шаг назад.

«Вот и все…»

Увидев направленный на него, заглянувший ему прямо в душу своим черным зраком ствол, Лазарев теперь уже качнулся вперед. Казалось, что он собирается совершить последний и явно самоубийственный жест отчаяния! Но резкий окрик его остановил.

– Эй! Мать твою!.. – крикнул Шаман, удерживая его на мушке. – Те чё, рехнулся?! Стой, где стоишь! Млять! Надо было тебя еще в адресе грохнуть! И лично я бы, кстати, мочканул тебя еще там, в Люблино!

Он вдруг опустил пистолет. А затем, что уж совсем стало неожиданностью для Лазарева, перевернул его и, держа за глушитель, протянул пленнику.

– Но Роза высказалась против. У нее есть какие-то веские резоны… Так что решили дать тебе еще один шансец! Так вот, живи покамест, Лазарев! Ну? Чего застыл? Спарализовало, что ли?! Бери ствол! Ты ж не тупой совсем, верно? Должен понимать, что за жизнь и за свободу надо платить!

– Платить? – разлепив пересохшие губы, переспросил Лазарев. – Что ты от меня хочешь, Шаман?

Впрочем, он мог и не задавать этот вопрос. Рядом с тем, кто держал его под прицелом «помпы», появился амбал, в руке у которого была цифровая камера. И не надо быть шибоко умным, чтобы сообразить, чего именно добивается от него сейчас эта «команда».

– Что я хочу? Повязать тебя на крови. Патрон в стволе. Всего один патрон, одна попытка! Так что целься ему точно в лобешник! Он еще жив… Разве не видишь?! И давай без фокусов-покусов! Дернешься… приговорим не только тебя, но и твою семью!!

Лазарев взял у него «глок». В голове шумело, пол качался под ногами, как палуба суденышка, попавшего в шторм. Вот так дилемма… Мать ее так! Где выход? Нет выхода. Есть ли выбор? И выбора у него нет. Или он добьет этого мужика, этого спецназовца Колобнева, и этот трагический акт будет заснят на видео. Или погибнет сам. Причем не спасет тем самым ни свою семью, ни этого замордованного парня, который и так уже одной ногой на том свете.

Лазарев повернулся к подвешенному на цепи нагому мужчине. Лицо Колобнева было залито кровью; один глаз вытек, вместо рта – спекшийся черный ком. По телу спецназовца мелкой волной прошла судорога.

Лазарев прицелился в голову и нажал на курок…

Он сам невольно зажмурился, но звука выстрела не услышал.

– Молодца! – сказал Шаман. – Дай сюда ствол! Ну ты чего?! Опять завис!.. Разожми пальцы!

Выдрав пистолет из скрюченной руки Лазарева, он зло усмехнулся.

– Ну все… писец! Наш человек, с потрохами! И куда ты, мля, теперь денешься?!

Шаман выщелкнул из «глока» пустую обойму и вставил полную.

– Лазарев, на выход! – скомандовал он сквозь зубы. – Верните его в «камеру»! Сейчас Роза подойдет, будет с ним говорить! А потом приберите, как договаривались, эту падаль!

Оставшись наедине с жертвой, Шаман снял маску. Вытерев ею вспотевшее лицо, негромко произнес:

– Жаль, что ты не сдал мне вашего старшего! Меня предупреждали, что этот ваш Мокрушин – чисто шайтан! Один раз ему повезло, чего-то не срослось! Ну ничё, ничё! Он хоть шайтан, это – ваш командир, но и мы ведь не пальцем деланы! Попали вы хлопцы, ох и попали! Вы на кого, мля, руку поднимать вздумали, а?! Кобздец вам будет всем… Всем до одного!

Он отступил к двери и прицелился в туловище.

– Эй, Колобнев, ты меня слышишь? Может, скажешь напоследок, где искать этого вашего главного «шайтана»? Молчишь?! Ну что ж. Досвидос, парень… встретитесь с корешами на том свете!

Лазарева усадили на табуретку, но руки и ноги на этот раз связывать не стали. Услышав частые хлопки, долетевшие из другой «камеры», он сглотнул подступивший к горлу комок. Не пришлось все же взять грех на душу – пистолет оказался, как он и рассчитывал, незаряженным. А вот Шайтан, похоже, выпустил в свою жертву всю обойму…

Спустя минуту или две появилась Роза. Как и прежде, она была в очках и пышном черном парике. Хотя, подумалось, вполне возможно, что это у нее не парик, а собственные волосы, кто знает.

Казалось бы, уже немало времени они «общаются», в одной тачке сюда добирались, мог бы сто раз ее как следует разглядеть. Ан нет, не понял, не разгадал, не разглядел. И дело здесь, пожалуй, не в парике или в очках, которые она не снимает. Загадка, кажется, кроется в ней самой. Скользкая она особа; вот смотришь вроде бы на нее прямо, а взгляд странно преломляется, становится рассеянным, расфокусированным… Как будто существует еще некий дополнительный экран, невидимый, выполняющий какие-то непонятные Лазареву функции…

– Вы сейчас о глупостях думаете! – сказала Роза. – А надо бы о главном.

Амбал, успевший кому-то передать камеру с заснятым на видео «убойным сюжетом», внес в помещение еще один табурет. На этот раз нормальный, деревянный, а не металлический… Женщина присела; судя по всему, разговор им предстоит не из коротких и не из самых простых.

– А вы что, читаете мысли? – процедил Лазарев. – Откуда вам знать, о чем я сейчас думаю?!

– У вас все на лице написано. – Ярко накрашенные губы, контрастно выделяющиеся на фоне кажущегося бледным в этом синеватом освещении женского лица, сложились в ироничную улыбку. – Вы сейчас судорожно соображаете, как бы ее, то есть меня, прихватить. Я всего в трех шагах от вас. Охранник – она, не оборачиваясь, ткнула пальцем за спину, – может не успеть среагировать. Мгновение, и я в ваших руках!

Надо признать, она угадала. Именно об этом, а не только и не столько о ее внешности или отдельных странностях в ее поведении думал в данную секунду Лазарев. И именно, что судорожно, с безнадегой… Потому что понимал: ну прыгнет он на нее… Ну, допустим, не успеет амбал выстрелить… замешкается на секунду-другую. Ну прихватит он эту особу за горло, развернет, прикроется ею же, зажмет в смертельный захват… И что дальше? Пытаться вступить в переговоры с этими, с Шаманом и его боевиками? Мол, если не отпустите моих, я этой вашей Розе ее нежную головушку, этот черный бутон, сломаю на раз? Но он ведь уже имел такую возможность. В машине, по дороге на этот «объект». Мог еще там «прихватить». Но не сделал этого. И сейчас ничего такого не сделает. Почему? А хрен его знает. Во-первых, «амбал» держит его на мушке и… завалит – стопудово, стоит лишь дернуться. Во-вторых, не факт, что подобный «торг» может состояться. Да и в самой этой женщине есть нечто такое… что трудно объяснить. Похоже на то, что она его, Лазарева, совершенно не опасается. И если кто-то кому-то здесь способен свернуть башку, то именно она, хотя отнюдь и не выглядит силачом, вроде того же бугрящегося мышцами «амбала».

– Что вам от меня нужно, Роза?

– Вот это уже другой разговор, – в ее голосе отчетливо послышались деловые нотки. – Я тут просмотрела ваши документы и кое-какие записи, включая видеоролики и семейные фотографии. Действительно, произошла ошибка: вы не тот Лазарев, с которым мы хотели переговорить по душам. Это – прискорбно. И для нас, и для вас тем более. Но…

– Но что?

– Похоже, вы нам тоже можете быть полезны. Вы ведь работаете сейчас в частной охранной фирме?

– Да, это так.

– Как называется ваш ЧОП?

– Я думаю, вы уже в курсе. У меня ведь изъяли все документы.

– Я задала вопрос.

Помолчав немного, Лазарев нехотя процедил:

– «Альфа-Стар».

– Прекрасно. Ваша фирма входит в ассоциацию охранных предприятий «Альфа-Антикриминал»?

– Э-э… Ну да, конечно.

– Офис на проспекте Мира?

– Вы и это, вижу, знаете.

– Вот вы раньше служили в подразделении «Вымпел». А в этой вашей фирме – «Альфа-Стар» – разве не одни бывшие «альфовцы» работают? Имеются в виду ветераны известного вам спецподразделения.

– Странный вопрос… Нет, конечно. У нас в штате есть и бывшие менты, и даже отставные военные… Разные есть люди.

– Ваша должность?

– Сменный замначальника объекта.

– Я видела несколько фото, где вы с коллегами засняты в комплексе «Олимпийский». Вы там работаете?

– Не только.

– А что, разве у вас нет постоянного места?

– Хм… У нас случаются «затыки». Плюс к этому я еще, можно сказать, работаю и сверхурочно. Меня иногда привлекают к работе в качестве старшего мобильной группы.

– Ну а руководитель ваш, – она назвала фамилию, – он ведь когда-то служил в Управлении «А»?

– Я смотрю, вы владеете информацией, – мрачно сказал Сергей. – Вот только не понятно мне, как вы умудрились спутать меня с каким-то другим Лазаревым?!

– Это не вашего ума дело! Вы о себе думайте! О своей шкуре! И о жизнях своих близких.

– С момента нашего знакомства только этим и занят.

– Вот и хорошо. Правильно мыслите, Сергей Николаевич! Вы ведь не хотите превратиться в кусок отбитого мяса, местами поджаренного, верно? И наверняка не желаете подобной участи своим близким.

Лазарев, не найдя, что сказать, промолчал.

– Мы предлагаем вам сотрудничество. Вам, кстати, это почти ничего не будет стоить: вы нам окажете пару-тройку небольших услуг.

– Только и всего?

– Да, только и всего.

– Так, а что именно от меня потребуется? Вы хотите, чтобы я кого-нибудь… спровадил на тот свет? Вам нужны киллеры?

– Не надо будет никого убивать… И без вас найдутся специалисты. И предавать никого тоже не понадобится, так что ваша мораль и честь тоже не пострадают. Нам нужна кое-какая информация. За те сведения, которые вы поможете нам заполучить, мы не только освободим ваших близких… Но и заплатим вам щедрый гонорар.

Ее губы вновь сложились в некое подобие улыбки.

– Сможете тогда улучшить ваши жилищные условия! И, наконец, приобретете себе приличное авто.

– Допустим, я соглашусь, – сказал Лазарев, выдержав паузу. – Но где гарантия, что вы меня не кинете? Отпустите моих сейчас же! И тогда… я добуду вам нужную информацию, если только это будет в моих силах!

– Не порите чушь, Лазарев! Так дела не делаются. Пока вы будете трудиться в наших общих интересах, ваши близкие останутся у нас. Условия им создадут нормальные, не сомневайтесь. Раз в сутки сможете говорить с ними по телефону – все по-честному, как у деловых людей!

– Как долго все это продлится?

– Может, неделю, а может, и месяц. Сейчас сложно сказать. Будет зависеть, в том числе, и от вас самих. От того, будете ли вы нам помогать. Кстати, возможно, это будет для вас сюрпризом… но все это время я буду находиться возле вас. Кроме тех случаев, конечно, когда вы будете ездить на работу.

Лазарев бросил на нее изумленный взгляд.

– Вы с ума сошли? Как вы это себе представляете?

– Элементарно, дорогой Лазарев. Приехала родственница… Допустим, двоюродная сестра. Ваша или вашей супруги… Мы это решим чуть позже, подумаем сообща. Ну, как вам моя идея?

– Попахивает авантюризмом. Хотя… Впрочем, я о другом хочу спросить. А вы не боитесь, что я вас сдам? Вас лично, Роза.

– Ну вы же не конченый даун?! Вы же не подставите так глупо и так нерасчетливо своих близких? И не забывайте про видеозапись! Вы ведь теперь наш сообщник, Лазарев. Вы убийца, садист, палач… любое из этих определений сейчас к вам подходит идеально.

«Ну и что прикажете делать? Есть шанс выиграть время, – подумал Лазарев. – А пока близкие живы и пока есть хоть призрачные шансы, нельзя сдаваться. Нужно бороться, нужно самому маневрировать, комбинировать, всячески пытаться их переиграть!..»

– Вот только не думайте, что вы тут один умный, а остальные – идиоты с пушками и дубинками, – когда Роза произнесла эти слова, Лазарев невольно вздрогнул. – Вы будете находиться под нашим неусыпным контролем. Даже когда вам будет казаться, что вы в полной безопасности, что нас поблизости нет, мы и тогда будем знать о вас все. Пока поверьте мне на слово, но уже скоро вы убедитесь, что я нисколько не преувеличиваю. Когда вам выходить на работу?

– Завтра к девяти утра надо быть в офисе на «разводе».

– Сейчас мы с вами договорим и договоримся, после чего отправимся в обратный путь. Время еще есть, – она взглянула на часики, – половина первого ночи. Но и тянуть не стоит, это не в ваших и не в наших интересах.

– Так мы, значит, сейчас уедем отсюда?

– А вам что, этого не хочется? Вам здесь, Лазарев, так понравилось, что вы не прочь остаться тут еще на какое-то время?

– Хм, хм… Я предпочту поскорей отсюда убраться.

– Вот и отлично. Слушайте сюда, Сергей Николаевич. Порядок действий у нас будет такой. Вы приведете себя в порядок – пять минут вам на это! Потом вам на голову опять наденут «колпак»! Мы сядем в «девятку»… Я за рулем. Потом я остановлюсь, когда сочту нужным. Вы снимете «колпак», и мы поменяемся с вами местами. Резоны ясны? Понятно я излагаю?