Текст книги "Дорога горы"

Семь лет назад наместник выкупил его из лудуса в Антиохии. Теламон принес клятву верности Августу и стал фрументарием – имперским тайным агентом. Обычно Квириний набирал агентов из полевых разведчиков – эксплораторов и спекуляторов, иногда из армейских снабженцев, которые по совместительству выполняли функции деляторов6767
  Делятор – тайный обвинитель, доносчик, соглядатай.


[Закрыть]. Но с согласия эквита6868
  Эквиты – всадники, патриции, финансовые аристократы, второе по политическому влиянию римское сословие после сенаторов.


[Закрыть] Гая Цильния Мецената, куратора имперского тайного сыска, он решил сделать исключение для раба, поразившего его своим воинским искусством. Тем более, что Квириния временами терзали сомнения по поводу одного случая из далекого прошлого…

Легат подошел к нимфею и жестом подозвал Теламона. Агент знал, что наместник предпочитает обсуждать особо важные дела у фонтана, журчание которого заглушает разговор. Это являлось обычной мерой предосторожности, несмотря на то, что персонал для резиденции отбирался особенно строго.

– Тебе решили поручить ответственное задание. Я лично ходатайствовал перед Августом о твоей кандидатуре.

Квириний испытующе посмотрел на Теламона, который спокойно выдержал взгляд начальника. Ставя задачу, наместник всегда говорил просто и доходчиво, а упоминая императора обходился без витиеватых эпитетов.

– Политическая обстановка на восточных границах империи сложная, – продолжил легат. – Год назад был убит Ород, царь Парфии, и представители знати обратились к Августу с просьбой разрешить царевичу Вонону, сыну Фрахата, вернуться на родину. Вонон стал царем благодаря Августу, и пока он удерживает престол новой войны не будет. Это даст нам возможность перебросить сирийские легионы в Иллирию и Паннонию для подавления восстания. Но против царя зреет заговор. Наша задача – помочь Вонону сохранять власть как можно дольше.

Квириний сделал несколько шагов вдоль бассейна, заложив руки за спину. Теламон держался рядом, внимательно слушая.

– Теперь об Армении. Августу нужны зависимые страны, которые возглавляют люди, давшие клятву верности Риму. Пока Тигран занимает трон, Армения остается нашим союзником. Но Тигран испытывает серьезное сопротивление со стороны настроенной против Рима аристократии. Важно, чтобы Вонон поддерживал Тиграна, оказывая давление на армянскую знать.

Квириний остановился и повернулся лицом к агенту.

– Твоя задача – внедриться в ближайшее окружение Вонона, не раскрывая себя. Ты отвечаешь за его жизнь. Станешь его глазами, ушами и, если потребуется, разящей рукой. У тебя будет письмо к нашему резиденту в Хагматане, Верховному жрецу. Это влиятельный человек в столице, он представит тебя царю.

Квириний громко хлопнул в ладоши. Из таблиния вышел секретарь, держа обеими руками кожаный пояс. Поклонившись, он передал его наместнику и сразу вернулся в дом.

– В поясе зашито письмо. Ты знаешь, что оно не должно попасть в руки парфян.

Теламон кивнул и взял пояс. Легат еще некоторое время инструктировал агента, а затем отпустил его. Поклонившись, Теламон развернулся и, пройдя через атрий и вестибюль, вышел на улицу.

ГЛАВА 2

Палестина, 760-й год от основания Рима, месяц тишрей

1

Первым проснулся Эзра. Он растолкал Иешуа, спавшего рядом с ним в стойле на сене и поискал глазами Бен-Циона. Нет караванщика – вот вмятина в траве, да и полосатого халлука из овечьей шерсти, которым он обычно укрывается на ночь, тоже нет. А ведь улегся спать вместе с ними.

Юноши умылись, наскоро перекусили, а затем принялись снаряжать мулов. Горящий факел неровным пламенем освещал уложенную в углу поклажу. Животные недовольно всхрапывали, косясь на огонь, и переступали ногами. Пришлось завязать мулам глаза рогожей, чтобы они успокоились. Вдвоем дело шло не очень-то споро: Эзра сосредоточенно хмурился. Наконец, по каменным плитам зашлепали сандалии караванщика. Бен-Цион стремительно подошел к загону и как ни в чем не бывало включился в работу. А вслед за ним из темноты вынырнула тоненькая фигурка. Девушка осторожно вошла в стойло, скромно встала у стены, чтобы не мешать.

Вскоре послышался надрывный петушиный крик. Сразу за ним другой, третий… Но орха6969
  Орха – палестинский караван.


[Закрыть] уже выходила из имения Иосефа. Впереди шел Бен-Цион со странным выражением лица: словно думал о чем-то приятном и улыбался своим мыслям. Караванщик несколько раз порывисто обернулся и помахал рукой. А стройная фигурка у каменных ворот махала ему в ответ.

Эзра сновал от мула к мулу, дергая подпруги: проверял, хорошо ли закреплена поклажа, не мешает ли она движению животных. Иешуа шел замыкающим. Ему поручили подгонять Переда, которого нарочно поставили в конец каравана за ненадобностью. Красавец, не приученный идти след в след, норовил свернуть в сторону, остановиться и пощипать траву. Тогда Иешуа звонко хлопал мула по крупу, и тот, всхрапнув, удивленно косился на погонщика карим глазом, но послушно догонял остальных.

Иешуа на секунду остановился и посмотрел назад. На фоне светлеющего неба вилла Иосефа только-только начала принимать привычные очертания. Вот хозяйский дом, возвышающийся над глинобитными стенами двора. Вот крыша стойла. Дальше неровный рельеф фруктового сада, потом открытое пространство жнивья и темная масса виноградника. За прошедший после смерти отца год поместье стало для него родным. Внутри словно кто-то дернул струну кифары: тонкий протяжный звук затопил сознание, пронзив сердце, и добрался до глаз, которые почему-то стали влажными. К горлу подкатил ком, но юноша упрямо сжал губы. Отвернувшись, он ускорил шаг, чтобы догнать караван.

Несмотря на ранний час движение на Иоппийской дороге с каждой минутой становилось все оживленнее. По проселкам к насыпи с разных сторон тянулись люди. Торопливо семенили, понукаемые пастухами, стайки коз и овец. Крестьяне старались побыстрее выйти на большой тракт, чтобы добраться до города, пока солнце не испарило росу. Тогда двигаться станет труднее из-за пыли, которую поднимают животные и повозки.

Впереди показалась крепость Антония. Дорога потянулась в гору, нырнула под арку акведука, за которой уперлась в перекресток. Направо, мимо башен цитадели Хордоса Великого, насыпь вела к Бет-Лехему и Хеврону. А налево, сделав резкий поворот напротив холма Хар ха-Цофим, устремлялась к Шомрону и далее в горную область Ха-Галил. Бен-Цион свернул налево. Караван влился в поток повозок, навьюченных ослов и недовольно мычащих коров, подгоняемых пастухами в грязных халлуках. Копыта животных дробно стучали по черным базальтовым плитам, уложенным еще во времена царя Шломо.

Между крепостной стеной и трактом пролегала пустынная возвышенность: никому не нужная, бесполезная скалистая проплешина с редкими зеленоватопепельными кустиками дикой цинерарии. Иешуа случалось бывать здесь раньше, и каждый раз его охватывала безотчетная, гнетущая тревога. Кровь отливала от лица, сердце начинало колотиться, а в голове просыпались голоса, взволнованно нашептывающие нестройным хором: «Не смотри… Не смотри… Не смотри…».

Когда впереди вырастали кресты с останками распятых преступников, мир замирал. Звуки тракта пропадали, словно Иешуа оказался один на дороге. И только карканье ворон разносилось над пустошью, да истлевшие лохмотья казненных развевались на ветру. Да глухой шепот голосов…

Сейчас на фоне белой стены зловеще возвышались ряды столбов с перекладинами, на которых висели тела зелотов, соратников бунтаря Иехуды. Руки казненных безобразно вывернуты, тела обмякли, а коршуны рвут клювами гниющее мясо, завершая начатое римлянами дело. Перед, словно почуяв неладное, боднул хозяина головой. Иешуа стряхнул с себя оцепенение, отвернулся и ухватился за подпругу. Шел, опустив голову, прижимаясь к мулу. Старался не смотреть в сторону города.

У Дамесекских ворот дорога повернула на север, а Иерушалаим остался за спиной. Теперь Бен-Циону приходилось пробиваться сквозь поток паломников, спешащих в Святой город на праздник. Со времен царя Хизкияху из всех областей Эрец-Исраэль в драгоценные для каждого иври дни сюда тянутся люди, чтобы прикоснуться к священным камням Храма. Те, кто жили в пределах одного или двух дней пути, гнали скот, предназначенный для жертвоприношений. Другие везли полные телеги биккурим, свежих смокв нового урожая. Часть из них выложат в Храме для всеобщего обозрения, а остальное раздадут левитам7070
  Левиты – члены клана Левия, которых Моисей назначил ухаживать за Скинией Завета. Позднее они стали наследственными служителями храма Яхве.


[Закрыть] и бедным, как предписывает Закон. Жителей дальних областей ХаГалил, Хермона и Башана выдавали изможденные лица. Иешуа знал, что крестьяне прячут под одеждой мешочки с серебром, которое по поручению общин везут для уплаты храмового налога. Так делал отец.

Взмыленные волы тянули повозки, груженые скарбом или набитые женщинами и детьми. Мужчины шли рядом с повозками, подгоняя животных гортанными криками и ударами длинных пастушьих посохов.

Вдоль дороги тоже стояли распятия – оливы с брусьями поперек стволов. Иешуа старался не смотреть на них, отводил глаза в сторону. Так нельзя же идти, все время уставившись себе под ноги! Он шептал молитву, внутренне холодея каждый раз, когда проходил мимо очередного трупа. Иосеф знал о казнях и предупреждал его – будет страшно, но юноша не думал, что зрелище окажется настолько жутким. Господи, тоска-то какая смертная!

Паломники словно не замечали казненных. Несмотря на усталость, многие радовались. Из повозок доносилось пение, смех, звуки флейт и свирелей. Люди проделали слишком длинный путь, чтобы омрачать предстоящее торжество скорбью о мятежниках. Все во власти Всевышнего. Только Его провидением преступник попадает на крест. Только Его властью умерший обретает новую жизнь или навечно остается в шеоле7171
  Шеол – место обитания умерших, преисподняя.


[Закрыть]. Сегодня праздник – да возрадуется истинно верующий! Да воспарит его душа с мыслями о Творце!

Лишь изредка какая-нибудь женщина приглушенно вскрикнет, глядя на распятие, и сразу зажмет ладонью рот, да с перепугу заплачет в голос ребенок.

Дорога петляла между невысокими кряжами по извилистым оврагам. Иешуа вертел головой по сторонам – что-то узнавал: острую скалу, глубокий овраг, сухое дерево… Он уже несколько раз проходил здесь вместе с родителями, когда община поручала отцу отвезти в Иерушалаим дары и подать. Но все равно, словно видел все заново. Ведь каждый год смотришь свежими – повзрослевшими – глазами. А значит, замечаешь то, что раньше пропускал. Некоторые сопки изрезаны террасами с россыпью желтых снопов пшеницы и льна. Кое-где на выкосах виднеются шомеры – каменные зернохранилища. Вдоль межей тянутся ряды оливковых деревьев. На других склонах – сплошь виноградники: лозы прогибаются под тяжестью спелых ягод. Крестьяне оборвали листья вокруг гроздей, а сами грозди перекручены. Так делают, когда хотят понизить поступление влаги к ягодам, чтобы они стали более сладкими, и из них получилось крепкое вино. Еще год назад он этого не знал.

Когда проходили Гиву, Иешуа привычно прислушался к тихому шепоту:

– И отошел Самуил в Раму, а Саул пошел в дом свой, в Гиву Саулову. И более не видался Самуил с Саулом до дня смерти своей; но печалился Самуил о Сауле, потому что Господь раскаялся, что воцарил Саула над Израилем7272
  Первая книга Царств, 15: 34-35.


[Закрыть].

Караван вошел в узкую балку, по дну которой протекал ручей с заросшими розмарином и тамариском берегами. Вверх уходили пологие откосы. Иешуа знал, что за хребтом – там, на востоке – зелень курганов сменяется бурыми складками безжизненного плоскогорья, где под ногами только глина да каменное крошево. Лишь в глубоких каньонах есть растительность, а вокруг царит глушь и бездорожье. За пустынной равниной лежат влажные заросли широкой поймы Ярдена, кишащие змеями и дикими зверями. Они тянутся от моря Ям хаМелах7373
  Ям ха-Мелах – Соленое море, Асфальтовое море, Мертвое море.


[Закрыть] на юге до озера Ям-Киннерет на севере. Об этих местах ему рассказывал отец: про спуск Адуммим к Ярденской долине, про путешествие в Египет и жизнь в Матарии близ Гелиополя. Вспомнив Иосефа, Иешуа загрустил. Юноша еще не успел смириться с утратой. Когда он думал об отце, слезы наворачивались на глаза.

На высоком холме показалась крепость.

– Что это за город там, слева? – спросил он у Эзры.

– Ха-Мицпа, – ответил погонщик, не оборачиваясь.

Иешуа произнес:

– И удалили сыны Израилевы Ваалов и Астарт и стали служить одному Господу. И сказал Самуил: соберите всех Израильтян в Массифу и я помолюсь о вас Господу. И собрались в Массифу, и черпали воду, и проливали пред Господом, и постились в тот день, говоря: согрешили мы пред Господом. И судил Самуил сынов Израилевых в Массифе7474
  Первая книга Царств, 7: 4-6.


[Закрыть].

Вроде бы негромко сказал, но Эзра обернулся и удивленно посмотрел на него.

Прошли первый парасанг7575
  Парасанг – перс. фарсанг, персидская миля, античная мера длины, равная тридцати стадиям, то есть, пяти верстам или примерно шести км.


[Закрыть] от Иерушалаима. Бен-Цион объявил привал. Путники расселись, кто где хотел, – на нагретых солнцем камнях или прямо на земле. Иешуа осмотрелся. Справа от дороги белел город, и юноша догадался, что это древняя Гева Биньяминова. Услышав строки из Книги Царств, он повторил их про себя:

– И вывел всех жрецов из городов Иудейских, и осквернил высоты, на которых совершали курения жрецы, от Гевы до Вирсавии, и разрушил высоты пред воротами, – ту, которая у входа в ворота Иисуса градоначальника, и ту, которая на левой стороне у городских ворот7676
  Четвертая книга Царств, 23: 8.


[Закрыть].

Время шло. Местность, по которой двигались палестинцы, стала более ровной. Караван пересекал широкую каменистую долину, поросшую зарослями иссопа и собачьего шиповника. Иешуа разглядел вдали развалины старинной крепостной стены. Он знал, что это Рама, и не смог удержаться:

– И был Самуил судьею Израиля во все дни жизни своей: из года в год он ходил и обходил Вефиль, и Галгал и Массифу и судил Израиля во всех сих местах; потом возвращался в Раму; ибо там был дом его, и там судил он Израиля, и построил там жертвенник Господу7777
  Первая книга Царств, 7: 15-17.


[Закрыть].

На этот раз Эзра не обернулся, видимо, уже привык к странностям попутчика.

Когда слева на вершине покрытого виноградниками холма показался город Гай, голоса снова певуче и торжественно зазвучали в сердце юноши:

– Иисус из Иерихона послал людей в Гай, что близ Беф-Авена, с восточной стороны Вефиля, и сказал им: пойдите, осмотрите землю. Они пошли и осмотрели Гай. И возвратившись к Иисусу, сказали ему: не весь народ пусть идет, а пусть пойдет около двух тысяч или около трех тысяч человек, и поразят Гай; всего народа не утруждай туда, ибо их мало там7878
  Книга Иисуса Навина, 7: 2-3.


[Закрыть].

Иешуа завороженно смотрел по сторонам. Вроде ничего особенного: сопки, жнивье, овраги. Крик пустельги над головой, покрытая дорожной пылью трава на обочине, несжатые колосья… Все это сейчас наполняло его такими знакомыми и одновременно свежими, счастливыми ощущениями. Привычные звуки и запахи стали частью новой жизни, которая – вот она! – начинается именно в этот момент… Юноша воспринимал их иначе – отчетливо, жадно – и запоминал заново. Была и тревога. Словно где-то поставлена точка. Словно все, чем он дорожил раньше: любовь близких, смех друзей, нежная улыбка матери, стружки на куттонете отца – осталось далеко позади, и уже не вернется никогда. Он чувствовал одновременно и радость, и грусть. Но вскоре печальные мысли отступили под натиском юношеского задора.

Караван приблизился к другому древнему городу, Бейт-Элю. Иешуа, уже не стесняясь, громко продекламировал строки из Писания. Он воздел руки к небу, словно обращался к птицам:

– И встал Иаков рано утром, и взял камень, который он положил себе изголовьем, и поставил его памятником, и возлил елей на верх его. И нарек имя месту тому: Вефиль, а прежнее имя того города было: Луз7979
  Книга Бытия, 28: 18-19.


[Закрыть].

И рассмеялся от переполнявших его чувств. Бен-Цион с Эзрой обменялись ироничными взглядами, но оба промолчали.

Навстречу орхе часто попадались римские конные разъезды. Недавно Иехуда вошла в состав Сирии, и префект Копоний огнем и мечом искоренял неповиновение. Поравнявшись с палестинцами, римляне подозрительно смотрели на тюки. Один раз командир турмы8080
  Турма – римский конный отряд из тридцати воинов. Турма состояла из трех декурий. Десять турм составляли алу. Турму возглавлял декурион или центурион.


[Закрыть] потребовал от Бен-Циона предъявить подорожную и спросил, какой груз тот везет. Солдаты спешились, ощупали мешки, а центурион, не слезая с коня, внимательно следил за каждым движением погонщиков.

– Что они искали? – спросил Иешуа у Бен-Циона на очередном привале.

– Оружие. Не указанное в подорожной.

Холмы стали выше, а пестрые заплаты крестьянских наделов сменились зарослями маквиса. Долины тоже изменились. Теперь повсюду виднелись раскидистые кроны сосен и фисташек. Яркими пятнами выделялись увешанные желто-красными плодами земляничные деревья. Среди гущи можжевельника возвышались остроконечные верхушки кипарисов. Вверх по косогорам карабкались кусты благоухающей скальной розы вперемешку с усыпанным маленькими синими плодами миртом. Возле рожкового дерева Бен-Цион остановился, чтобы сорвать шапку темно-фиолетовых стручков.

– Пойдет на корм мулам, – пояснил он.

Караван вошел в область Шомрон. Теперь он двигался по взгорьям колена Эфраимова. Небольшие рощицы багряника чередовались с густыми зарослями туи. Изредка встречались старые теревинфы с толстыми узловатыми стволами и покрытые голубоватой хвоей пирамидальные кедры. Зеленые островки растительности сменялись голыми каменистыми площадками, словно изрытыми и заваленными кусками известняка.

Заканчивалось междувечерье8181
  Междувечерье – приблизительно четвертый и пятый часы пополудни.


[Закрыть]. К востоку от дороги на откосе холма показался древний Шилоах. Чуть впереди справа виднелась никва8282
  Никва – длинный узкий тоннель, вырубленный в скале для протока воды из подземного источника в бассейн.


[Закрыть] с бассейном в окружении оливковых деревьев. Можно было двигаться дальше, но орха покрыла уже около пяти парасангов – целый дневной переход, поэтому Бен-Цион решил остановиться на ночлег. Он не раз проходил здесь, поэтому знал, что лучшего места для бивака не найти. Караванщик числился в купеческой коллегии сохаром, торговцем заморскими товарами. За ними по суше ходили далеко – в Египет, Месопотамию или плавали по морю в Таршиш8383
  Таршиш – Фарсис, древнее название Испании.


[Закрыть], страну Инда и Офир8484
  Офир – упоминаемая в Библии страна, богатая золотом и самоцветами, в которую из Красного моря направлялись торговые суда еще во времена Соломона. Разные источники отождествляют ее с Индией, африканским Пунтом, югом Аравии и даже с Южной Америкой.


[Закрыть]. В отличие от рокелим, потомственных финикийских коробейников, торгующих по палестинским селениям мелом, зерном и домашней утварью, он никуда не спешил. Те вечно обгоняли попутные караваны, лишь бы войти в город первыми, чтобы занять лучшие места на базаре.

У огороженной камнями ямы толпились овцы и козы. Животные старались протиснуться к длинному глиняному корыту, в которое пастухи переливали воду из бассейна кожаными ведрами. Еще одна отара стояла в стороне, терпеливо ожидая своей очереди. Крестьяне зорко следили, чтобы свои и чужие животные не перемешивались. Собаки носились за беглянками, загоняя их звонким лаем обратно в стадо.

Иешуа с удивлением наблюдал эту картину. Такого количества мелкого рогатого скота в одном месте он никогда раньше не видел. Вообще-то, Закон запрещал разводить овец и коз в горной местности, чтобы не наносить урон разнотравью. Но жители Шомрона относились к Закону избирательно. Зато у них всегда вдоволь овечьего мяса, вкусного козьего молока, шерсти и пергамента.

Караван Бен-Циона расположился между деревьями недалеко от источника. Эзра и Иешуа принялись снимать поклажу, а караванщик пошел договариваться с пастухами. Наконец, для орхи освободили место, и палестинцы отвели мулов к корыту. Дав животным напиться, они не спеша ополоснулись. Бассейн нагрелся на солнце, но обмывать грязные ноги и запыленные головы даже теплой водой казалось истинным наслаждением. Иешуа плескал себе на лицо, затылок, шею, улыбаясь от удовольствия. Юноша чувствовал, как силы возвращаются к нему.

Привязанные к оливам мулы паслись, опасливо поглядывая на метавшихся у отар собак. Бен-Цион с помощником занялись установкой шатра, а Иешуа поручили набрать сухого помета, разжечь костер и приготовить ужин. Когда костер разгорелся, юноша подвесил над огнем котелок с водой и бросил в него несколько горстей чечевицы. Вскоре похлебка была готова. Поев, каждый старательно вычистил свою миску куском лепешки. Тогда Иешуа налил всем травяного отвара. Путники протерли миски изнутри указательным пальцем и выпили мутноватую горячую жидкость. Иешуа плеснул холодной ключевой воды. Повозили по миске пальцем и опять выпили остатки, после чего насухо вытерли миски краем куфии.

После ужина Эзра растянулся на расстеленном под оливой халлуке. Иешуа с Бен-Ционом уселись рядом, опираясь спинами о шершавый ствол дерева. Широко раскинули босые ноги, натруженные за день. Дорожная обувь – шитые сапоги из бычьей кожи – стояла рядом, проветривалась. Обмотки сушились на ветках. Жара спала. Теплый вечерний ветерок тихо играл листвой олив. Заходящее солнце заливало горизонт пурпуром, пронизывая розовеющие облака тонкими прощальными лучами. Обстановка располагала к беседе.

– Ты мало товара везешь. Почему? – спросил караванщика Иешуа.

– Дело не в количестве, а в качестве, – назидательно произнес Бен-Цион, затем пояснил:

– Много дешевого товара или мало дорогого – без разницы, прибыль такая же. Можно отдать весь товар перекупщику. Можно самому продавать с лотка, надрывая горло на базаре. Но мне нравится торговать эксклюзивом под заказ. Во-первых, меньше пошлина, так как меньше караван. Во-вторых, не надо платить за место на базаре, потому что везешь товар прямо к покупателю. В-третьих, не надо платить налог с чаши весов. И в-четвертых, мои заказчики – богатые и уважаемые люди, а связи много значат в торговом деле.

– Где ты берешь товар?

– Мой принцип – брать только лучший товар и только там, где его производят. Мыло и масло я купил на маслобойне в Гат Шемне, что на горе Хар ха-Зейтим под Иерушалаимом. Там делают лучшее масло, которое идет на храмовый елей, и самое ароматное мыло. Лучшую сдомскую соль, которой солят мясо жертвенных животных, я привез с копей Хар-Сдом на Асфальтовом озере, там же – в Эйн-Геди – купил опобальзам из сока афарсемоновых деревьев.

– А кому продашь?

– Знакомому купцу в Бейт-Цайде, он возьмет весь товар. У него же куплю гарум8585
  Гарум – рыбный соус, широко распространенный в странах средиземноморья античного периода.


[Закрыть], чтобы продать в Дамесеке. В Бейт-Цайде лучший гарум.

– А что купишь в Дамесеке? – не унимался Иешуа. – Там посмотрим, – загадочно проговорил Бен-Цион и отвернулся, закрывшись куфией. Дал юноше понять, что не намерен продолжать беседу.

Иешуа опустил голову. Некоторое время сидел молча, погруженный в свои мысли. Вспоминал строки Священного писания о том, как Лаван, раб Ицхака, нашел своему хозяину у колодца жену – Ривку, как опять же у колодца Яаков встретился с Рахелью, а Моше с Ципорой. Потом едва слышно произнес, ни к кому не обращаясь:

– И сказали: вот, каждый год бывает праздник Господень в Силоме, который на север от Вефиля и на восток от дороги, ведущей от Вефиля в Сихем, и на юг от Левоны. И приказали сынам Вениамина и сказали: пойдите и засядьте в виноградниках, и смотрите, когда выйдут девицы Силомские плясать в хороводах, тогда выйдите из виноградников и схватите себе каждый жену из девиц Силомских и идите в землю Вениаминову8686
  Книга Судей Израилевых, 21: 19-21


[Закрыть].

2

На следующий день палестинцы встали с рассветом. Помолившись и позавтракав, каждый приступил к своим обязанностям. Помощники снимали шатер и собирали вещи, а Бен-Цион занялся мулами. Он внимательно осмотрел круглые железные пластины, которые крепились к копытам животных загнутыми на концах скобами. Одна из скоб отогнулась. Бен-Цион осторожно забил ее на место камнем, стараясь не поранить ногу мула. Перед выходом все трое предусмотрительно намазали лица оливковым маслом, чтобы защитить кожу от пыли и ветра.

Иешуа внимательно следил за товарищами и быстро научился простым правилам обращения с мулами. Что-то подсмотрел, а что-то пришлось выспрашивать у Эзры. Погонщик давал пояснения сквозь зубы, демонстрируя свое превосходство над новичком. Юноша узнал, что разворачивать животное можно только на ходу, чтобы «не сплечить» его, то есть, чтобы мул не растянул связки. Если мул не хочет идти, нельзя заставлять его силой. Нужно похлопать по шее и мягко потянуть за чумбур, причмокивая губами. Во время движения лучше находиться у левого плеча животного – так безопасней и удобней для обоих. Чтобы заставить мула идти быстрее – просто потяни за чумбур, не выходя вперед, и почмокай губами.

Как и в первый день пути, дорога то поднималась к вершинам сопок, то спускалась в длинные узкие распадки. Вместе с паломниками в сторону Иерушалаима один за другим тянулись торговые караваны. Финикийцы в дорогой одежде жадными глазами осматривали тюки Бен-Циона и презрительно кривили губы. Их мулы понуро брели, с трудом передвигая ноги под тяжестью непосильного груза.

Иногда встречались вереницы исхудалых верблюдов, нагруженных вьюками и кувшинами. Купцы шли из Тадмора, а, может быть, с самого Прата. Караванщики издали приветствовали друг друга мирными жестами, показывая, что не собираются нападать. По бокам дромедаров из-под поклажи свисали истрепанные и полинявшие на солнце куски ткани. Рядом на ослах ехали смуглые погонщики в пестрых ассирийских халатах с бахромой и заскорузлых от пота куфиях или высоких тюрбанах. Поравнявшись с орхой, они останавливались и беседовали с Бен-Ционом. До Иешуа долетали лишь обрывки фраз, но юноша понимал, что купцы интересуются, далеко ли до Иерушалаима и безопасна ли дорога.

Бен-Цион не зря вышел в месяц тишрей. Летняя жара спала, а затяжные осенние дожди еще не начались. Караванщик знал, что орха по сухим дорогам дойдет до Дамесека с хорошим запасом времени. Там он должен встретиться с человеком из Мицраима8787
  Мицраим – Египет.


[Закрыть], без которого дальнейшее путешествие теряет смысл. Купец все рассчитал. Навигация в Западном море8888
  Западное море – Ям-Ахарон, Средиземное море.


[Закрыть] заканчивается в конце месяца хешван8989
  Хешван или мархешван – восьмой месяц еврейского календаря, соответствует примерно октябрю-ноябрю.


[Закрыть], но он надеялся, что друг прибудет раньше, как и договаривались. Кроме того, тишрей – месяц праздников, поэтому на дороге в это время всегда людно. А значит, меньше риск разбойничьих нападений. Бен-Цион был не робкого десятка и умел постоять за себя. Но в Иехуде наступили неспокойные времена: зелоты подстрекают народ на борьбу с римскими оккупантами. Есть и такие, кто под видом борьбы за независимость грабит всех подряд. Да еще прошлогодний неурожай оставил многих без средств к существованию. Озверевшие от голода люди выходят на большую дорогу с кистенем. Попадешься таким головорезам, и, если не сможешь отбиться, прощайся с добром, а то и с жизнью.

Днем давила жара, поэтому караванщик решил сделать длительный привал, чтобы переждать зной в тени теревинфа. Поздним вечером9090
  Поздний вечер – приблизительно пятый и шестой часы пополудни. Ночь у древних евреев начиналась в 18 часов.


[Закрыть] караван вошел в земли колена Менашшиева, а к древнему хивейскому городу Шхему подходили уже после захода солнца. Над верхушками деревьев висела луна, едва освещая окрестности бледным сиянием. Со всех сторон тракт окружали горы, погруженные в темноту и похожие друг на друга как близнецы. На развилке дорог караванщик принял одну из них за гору Эйвал. Он свернул налево в полной уверенности, что скоро покажется Шхем. Время шло, а впереди все также тянулась заросшая лесом и покрытая ночным мраком лощина. В ночи разнесся протяжный волчий вой.

Наконец, Бен-Цион понял, что свернул не туда. Решил не возвращаться к развилке, а сократить путь, поднявшись на перевал. «Нет худа без добра», – думал караванщик. Он знал, что местные жители часто подстерегают путников в засаде на горных склонах вокруг двух лежащие рядом долин Шхем и Тирца. Еще в Шилоахе он раздал погонщикам мечи, а сам повесил через плечо лук и колчан со стрелами. Как назло, дорога сейчас была безлюдной: ни попутных караванов, ни встречных – время-то позднее. Да и костров что-то не видно – кто же будет ночевать в поле, когда Шхем рядом? «Если местные нападут, – тревожно думал он, – надежда только на деньги. Повезет, если сумеем откупиться». Теперь затеплилась надежда: вряд ли грабители узнают о хитром маневре орхи.

С дороги вверх уходил утоптанный скотом прогон. Орха начала медленно подниматься к седловине. Узкая колея вилась по скалистому косогору, гравийные склоны которого поросли кустиками метельника. Бен-Цион и Иешуа шли по краю дороги, отсекая животных от обрыва. Оба напряженно всматривались в непроглядную темень перед собой. Скалы нависают, закрывают луну – ни зги не видно. А факел не зажжёшь – враз заметят. Хорошо хоть туман накрыл пропасть: висит молочной рекой, повторяя рельеф ущелья. В хвосте каравана верхом на Переде тащился некстати задремавший Эзра.

Впереди показалась вертикальная стенка: дорога петлей огибала каменную глыбу, перегородившую путь. Внезапно послышалось протяжное мычание, и из-за поворота выкатилась запряженная волами повозка. Возница не ожидал встретить кого-либо на перевале в такой поздний час, поэтому беспечно ехал посередине серпантина – так безопасней. Бен-Цион и Иешуа успели прижаться к скале. Но шедшие за ними мулы сбились в кучу и бестолково заметались, толкая друг друга тюками. Один из них больно укусил Переда. Не ожидавший нападения мул рванулся в сторону. Проснувшийся Эзра, чтобы не упасть, натянул поводья. Перед присел на задние ноги и вместе с наездником повалился в сторону обрыва.

Все смешалось на дороге. Крестьянин орал на волов, дергая постромки. Мулы беспорядочно топтались, взбрыкивая и толкая друг друга тюками. Бен-Цион пытался успокоить животных, а Иешуа бросился к обрыву. Он схватил погонщика за руку и крепко держал его, пока тот судорожно возил ногами по гравию, пытаясь нащупать опору. Рядом хрипел Перед, изо всех сил стараясь удержаться на осыпи. Иешуа смотрел в его ошалелые глаза, но не мог ничего сделать. Передними ногами мул упирался в твердую землю, а задними загребал гравий. Сделав отчаянный рывок, он выскочил на дорогу и умчался в темноту. Стиснув зубы, Иешуа тянул на себя Эзру. Наконец, подбежал Бен-Цион. Вдвоем они быстро вытащили бледного от страха парня из пропасти.

Потребовалось немало времени, чтобы привести караван в порядок. Пока Бен-Цион с Эзрой выстраивали орху, Иешуа догнал Переда. К счастью, тот не успел ускакать далеко. Мул стоял на дороге, опустив голову и подрагивая крупом. Иешуа осторожно подошел к нему. Погладил по шее, что-то нашептывая в ухо. Перед успокоился, перестал дрожать, а затем послушно пошел за хозяином.

Наконец, злополучная повозка уехала. Караван начал спускаться в долину. Вскоре показался Шхем. Бен-Цион уверенно шел в темноте вдоль полуразрушенной крепостной стены, пока не увидел горящий у ворот герута9191
  Герут – постоялый двор в Палестине.


[Закрыть] факел. Палестинцы нашли незанятую нишу в прямоугольной галерее под соломенной крышей. Распрягли мулов, сложили груз на лееване9292
  Лееван – ливан, приподнятый пол в интерьере дома на Ближнем Востоке.


[Закрыть] и устроились на ночлег в жилой комнате.

Посреди двора чернела прямоугольная яма, откуда тянуло затхлой сыростью. На вбитом в камни железном крюке болталось кожаное ведро. Среди ослов, верблюдов и мулов сновали разносившие воду и корм погонщики. Горели костры, освещая постройки мечущимися языками пламени. Люди группами сидели у костров: пили вино, разговаривали, кто-то играл на кинноре9393
  Киннор – древнееврейский струнный щипковый инструмент, аналог лиры, арфы или гуслей.


[Закрыть].

Пришел хозяин герута – угрюмый длиннобородый шомрон. При свете факела он проверил у караванщика подорожную, пересчитал мулов и сделал запись на деревянной дощечке. Получив оплату, скупо ознакомил гостей с правилами:

– Огонь на лееване не разжигать. Отхожее место за северной стеной. Воду лучше пить свою. Утром уберете навоз. Лепешки можно купить на кухне, – потом, подумав, добавил. – Остались только ячменные.