Текст книги "Русская Армия генерала Врангеля. Бои на Кубани и в Северной Таврии. Том 14"

10. Сверх всего указанного выдать на заготовление заблаговременно на зиму продуктов питания, топлива и пр. всем офицерским и классным чинам единовременное пособие в размере полного получаемого ими ежемесячного содержания, включая и кормовые деньги. Верю, что намеченные мною меры облегчат тяжелое положение офицеров, врачей и военных чиновников и дадут им новые силы для борьбы за родину, в спокойном сознании, что семьи их не терпят крайней нужды.

Генерал Врангель».

30 августа генерал Слащев представил мне рапорт, указывая, что намеченных комиссией мер недостаточно. Он предлагал, «что все имущие слои населения должны сознательно отдать половину своего состояния, в чем бы оно ни заключалось, на финансовое и экономическое возрождение России, хотя бы из имущества, находящегося в Совдепии, причем является возможность выдать строго юридические обязательства на передачу половины этих имуществ в собственность государства». Вместе с тем он предлагал одновременно «с обращением к честным работникам воздвигнуть виселицу для спекулянтов и мешающих возрождению России торгашей и себялюбцев». Улучшение его здоровья оказалось лишь кажущимся. Отдых, по-видимому, не рассеял тумана в его голове.

По инициативе А.В. Кривошеина, начальники управлений выступали с публичными докладами. Доклады эти организовывались группой общественных деятелей. Первый доклад делал П.Б. Струве, ознакомивший с общим международным положением и достигнутыми результатами в области внешней политики правительства Юга России. После доклада присутствующими задавались письменные вопросы. Вслед за Струве такие же доклады делали сенатор Г.В. Глинка, В.С. Налбандов и М.В. Бернацкий. Доклады эти вызвали большой интерес. Зал каждый раз был переполнен. Особенный интерес был проявлен к докладам Струве и Глинки. Из всех гражданских ведомств результаты работы управлений иностранных сношений и земледелия и землеустройства были наиболее очевидны.

В поразительно короткий срок выборы в волостные земельные советы закончились. Уже имелось 68 волостных земельных советов. Почти везде были закончены обследования земельного фонда и составлены были списки лиц, имеющих право на получение земли в собственность. Многими земельными советами были выработаны и нормы землевладения. По новому приказу о земле уже появились собственники. В Мелитопольском и Днепровском уездах приступлено было к разверстке волостными земельными советами нескольких крупных частновладельческих имений. В имении «Ак-Манай» Филибера-Шатилова получили в собственность арендную землю двадцать два хозяина. На образование этих участков отпущено было около пятисот десятин по постановлению ефремовского волостного земельного совета. В ближайшем времени намечалась дальнейшая передача земли в руки новых собственников в ряде волостей.

За последнее время произведено было несколько новых назначений на высшие должности в управлениях. Начальником санитарной части вместо доктора Аукашевича был назначен С.Н. Ильин⁹⁵, Главноуполномоченный Г.О. Красного Креста в Крыму. Назначение это оказалось весьма удачным. Труды С.Н. Ильина в дни эвакуации оказались неоценимыми. Помощником начальника военного управления был назначен прибывший в Крым генерал Данилов⁹⁶, бывший генерал-квартирмейстер штаба Верховного Главнокомандующего Великого князя Николая Николаевича в начале Великой войны.

Внешняя жизнь в тылу ничем уже не напоминала недавние тревожные дни. Несмотря на близость фронта, совершенно не чувствовались столь свойственные прифронтовым городам распущенность и разгул. Многочисленное офицерство в тылу подтянулось. Мирная жизнь текла обычным порядком. 23 августа состоялось устроенное в пользу детей-сирот гулянье на Приморском бульваре. Нарядная оживленная толпа, веселые лица, музыка – все уносило в далекое прошлое.

Раздел 1

Марковцы в Русской армии⁹⁷

В большой тесноте марковцы, кое-как пристроившись в трюмах, на палубе, во всяких надстройках, в лодках, быстро заснули под шум машин «Маргариты». Море не тревожило – оно спокойно. Уже скрылись ночные силуэты гор, скрылось и зарево пожара в Новороссийске. Глубокий крепкий сон. Еще бы не быть ему: теперь нет никакой непосредственной опасности. От всего, что было, уносит «Маргарита». Настоящее – на пароходе, а будущее – в Крыму.

Марковцы спали бы еще и еще, но, услышав слово «Крым», проснулись моментально и, для кого было возможно, направили свои взоры туда, куда шел транспорт. Видны горы, виден порт. Феодосия! «Маргарита» причалила к пристани. Толпа народа, машет платками, шляпами. Передают: будем высаживаться. В город пошли квартирьеры, но возвращаются и говорят: едем в Севастополь. «Маргарита», к сожалению всех, тронулась вечером: не придется увидеть Южный берег с Алуштой, Ялтой, Ливадией…

Утром 15 марта показался Севастополь. Опять далеко не все могли наблюдать панораму города, его знаменитой бухты Золотой Рог и приветствовавшие на берегу массы людей. В трюмы едва доносилась с палубы игра духового оркестра.

Выгрузка началась немедленно на пристани Корабельной стороны, и сразу же части разводились по кварталам слободы вблизи Малахова кургана. Вежливо, но холодно встречали марковцев живущие здесь портовые рабочие. Спасибо и за это. Все удовлетворены размещением в просторных и удобных квартирах и не ждали ничего больше: здесь не станица, не деревня, чтобы можно было бы получить хотя бы вареную картошку.

На следующий день прогулка строем и с оркестром музыки в город. Прогулка была интересной: видели главные улицы города, бухту с военными судами, как отслужившими свой срок, так и действительной службы; видели приветствовавшие толпы народа и среди них много моряков. От них узнали, наконец, о силе флота Добрармии: только недавно все суда Черноморского флота были французами переданы генералу Деникину; до этого их было у него несколько единиц. Тяжелую судьбу перенес флот. Пришлось ему быть и под немецким флагом, и под украинским, и под французским, турецким и даже советским. Единственный, который он хотел сохранить и сохранял, – морской, Андреевский.

В городе угостили марковцев довольно сытным обедом по разным военным собраниям и пунктам. Три дня простояла дивизия в Севастополе и провела их в деятельном формировании, чего она не могла делать в Новороссийске, будучи разбросанной по его окрестностям. И тем более потому, что ей пришлось многое оставить там и кое-что получить только здесь, главным образом пополнение бойцами.

Дивизия представляла собою снова силу: 1-й полк – 3 батальона по 3–4 роты; в ротах по 25–30 штыков; офицерская рота и команда пеших разведчиков по 35–40 штыков. Всего около 450 штыков при 15 пулеметах.

2-й полк весь свой наличный состав мог свести лишь в 2 батальона по 25–30 штыков в ротах и команде разведчиков. 3-й батальон полка составил влитый в него Сибирский батальон в 400 штыков. Всего в полку до 650 штыков при 15 пулеметах.

Сибирский батальон стал формироваться в апреле 1919 года из офицеров, служивших в Сибирских частях и желавших ехать в армию адмирала Колчака, в которой был большой недостаток в офицерах. Записью и сбором руководил генерал-майор Гаттенбергер⁹⁸, уполномоченный на это адмиралом Колчаком. Записавшиеся стояли в Таганроге. К началу октября 1919 года был сформирован батальон четырехротного состава с пулеметной командой и хозяйственной частью. Командиром его был назначен генерал Гаттенбергер. Предполагалось в октябре батальон отправить пароходом во Владивосток, но ввиду неудач на фронте отправка его затянулась, а затем и отпала. В ноябре батальон был переброшен в Новороссийск. Со влитием батальона во 2-й полк генерал Гаттенбергер по собственному желанию остался с ним на должности командира батальона.

3-й полк – 3 батальона. В ротах 1-го и 2-го батальонов по 30–35 штыков; в 3-м – по 15. Всего 350 штыков при 12 пулеметах.

Артбригада имела лишь 4 орудия. За отсутствием материальной части, чины батарей были сведены в пеший артбатальон, численностью до 200 штыков при 8 пулеметах.

Инженерная рота в составе 150 человек была выделена из дивизии, получив самостоятельные задачи. Отдельно от нее были Марковские железнодорожная и телеграфная роты.

С 19 марта части дивизии стали перебрасываться по железной дороге в Симферополь и там располагаться по казармам и квартирам. Население города встречало «цветных» с большим к ним вниманием, приветливо и радостно. Но неприязненное к себе отношение они находили в некоторых газетах и видели явно со стороны чинов того корпуса, который отстоял Крым от захвата красными. Горе побежденным! Марковцам осталось просто не обращать внимания на этих господ, хорошо одетых и нарушающих самые простые правила военного приличия.

21 марта в Севастополь были вызваны командиры частей, начиная с командиров полков и артдивизионов. Говорили о каком-то совещании, на котором будто бы будет решаться вопрос о смене возглавлена армии. Вопрос касался генерала Деникина.

Ходили слухи о его желании добровольно уйти. Оснований к этому было много, но возникли и опасения, что уход вызван давлением на него. Со стороны кого? Из разговоров с чинами Крымского корпуса, слащевцами, можно было судить, что именно они против генерала Деникина. Марковцы насторожились. В своей среде они решили: генерал Деникин и никто другой, если он сам не решит оставить свой пост. Они были уверены, что их начальники и начальники всего корпуса не позволят посягать на доброе имя генерала Деникина, верны которому, несмотря ни на что, они остались. С большим волнением они ждали результатов совещания.

28 марта начальники вернулись и огласили два приказа. Прочитанные перед строем приказы были выслушаны с затаенным дыханием и бешено бьющимся сердцем. Громовое «Ура!» кричали марковцы в честь генерала Деникина. Громовое «Ура!» кричали марковцы и в честь генерала Врангеля – нового Главнокомандующего.

Успокоившимися разошлись они по квартирам: генерал Деникин не под давлением сдал командование, а генерал Врангель вступил в командование по приказу генерала Деникина. Кроме того, Марковцы отлично знали генерала Врангеля, не раз будучи в его подчинении. Марковцы кричали «Ура!» генералу Врангелю еще и потому, что он, как и генерал Деникин, решительно отклонил требования англичан о заключении перемирия с большевиками при их посредничестве и под угрозой прекращения ими всякой поддержки армии. Марковцы переехали в Крым не для того, чтобы тут прекращать борьбу. На них не действовали разговорчики о «Крымской ловушке».

Они откровенно говорили между собой о беспредельной трудности дальнейшей борьбы; даже, может быть, об ее безнадежности – маленький Крым и огромная Россия; маленькая армия и огромная, победившая Красная; пусть только чудо может спасти Родину и армию; пусть их ведет «Белая Мечта». Пусть! Но продолжать бороться они будут. Но все же должна же быть какая-нибудь, пусть малая надежда. Она есть – народ, испытав на себе большевизм, перейдет на нашу сторону, а мы до того часа как-нибудь продержимся в Крыму.

Говоря «мы», марковцы, конечно, говорили о всей армии в Крыму, реорганизуемой генералом Врангелем и составившей: 1-й «цветной» корпус генерала Кутепова в три дивизии; 2-й корпус генерала Слащева – две дивизии; корпус спешенных донцов – две дивизии; дивизия кубанцев, регулярной кавалерии, и другие части. Была еще дивизия конницы, сидящая на конях, генерала Морозова, бывшая в Крыму при корпусе генерала Слащева.

26 марта марковцы имели радость видеть и слышать своего нового Главнокомандующего. Выстроились корниловцы, марковцы с батареями и на правом фланге Константиновское военное училище. Генерал Врангель перед строем в сопровождении генерала Кутепова и генерала Слащева, поздоровавшись с частями, произнес короткую, но сильную речь. Он говорил: армия не склонит своих знамен ни перед врагом, ни перед испытаниями, которые ее ждут. Она отстоит Крым и выйдет из борьбы, сохранив честь Родины и национального флага. Затем он обратился к марковцам и сказал, что их дивизия в ближайшие дни выступит к Перекопу на помощь 2-му корпусу, и поздравил ее с новым походом.

Долгое, громкое «Ура!» неслось в ответ на речь. «Она могла оживить даже мертвых», – говорили среди марковцев. А в записках одного из них сказано: «Вернувшись со смотра, отрадно было видеть настроение офицеров и солдат. Все изменились. Где прежнее уныние, неуверенность? Все прошло. Люди жили чем-то новым, особенным. Казалось, что это были совершенно другие люди, не те, которыми они были вчера. Люди готовы были сегодня идти в бой, вполне уверенные в своих силах. Вчера еще красноармеец, сегодня белый, после смотра вполне проникся «белым» духом и в своем порыве не уступал настоящему белому».

Общему подъему содействовало также производство командира 1-го полка, капитана Марченко⁹⁹, и командира 1-й батареи, капитана Шперлинга¹⁰⁰, в чин полковника; несколько прапорщиков – в подпоручики и многих офицеров, давно выслуживших следующие чины, – в эти чины. В этот же день, по представлению генерала Кутепова, начальником Марковской дивизии был назначен генерал Третьяков¹⁰¹, ей хорошо известный.

Итак – в поход! Пусть слабы еще силы дивизии, пусть в боях придется тянуть на себе пулеметы… Русского солдата зовет Долг перед Родиной в бой, а не на месть… Марковцев возмутило презренное убийство генерала Романовского дезертиром из армии в форме офицера.

В конце декабря корпус генерала Слащева отошел в Крым. Силы его – около 5000 штыков и 1200 сабель. В течение января и февраля красные неоднократно пытались ворваться в Крым, но безуспешно. В конце марта они готовили новое наступление своей 13-й армией. Для усиления 2-го корпуса был поставлен на охрану южного побережья Сиваша Черноморский конный полк, самая большая однородная кавалерийская часть, хотя теперь и пешая, сменившая там части 2-го корпуса, и направлялась Марковская дивизия.

Кроме того, подготовлялись два десанта: двумя полками дроздовцев у порта Хорлы, в 35 верстах на запад от Перекопа, и двумя полками алексеевцев – у Геническа, с выходом их в тыл Таганашскому полуострову, на который будут наступать части Сводного корпуса.

* * *

Погрузка марковцев в поезда началась вечером 26 марта, в тот же день, когда делал им смотр генерал Врангель, и закончилась 28-го, в Страстную субботу. Для последних частей была общая исповедь, и все причастились.

По выгрузке на станцию Курман Кемельчи, части шли к Перекопу с остановками на ночлег в цветущих колониях немцев, армян и татар.

2 апреля дивизия сосредоточилась в городе Армянский Базар, небольшом, грязном, полуразрушенном. Не хватало в нем даже воды. До Перекопа было 8 верст.

3 апреля рано утром всех поднял гром артиллерийской стрельбы на Перекопе. Красные наступали и взяли восточную половину позиции. Марковской дивизии приказано восстановить положение. Выступили 1-й и 3-й полки. Их приветствовал генерал Слащев. Когда по колоннам стали рваться снаряды, они развернулись в боевой порядок на быстром ходу. Прошли под крики «Ура!» передовые цепи 2-го корпуса, атаковали, взяли Перекопский вал и пошли дальше. Сильная контратака Латышской дивизии была отбита, после чего вышли на линию высоты 7.1, полностью восстановив положение. Дальнейшее продвижение было остановлено. Новая атака красных была снова отбита.

Оставив на линии высоты 7.1 сильное охранение, 2-й и 3-й полки заняли позицию на валу от Сивашского залива до города Перекопа. Влево – части 2-го корпуса. Потери полков превысили сто человек. Особенно пострадал 3-й батальон 3-го полка: из 70 штыков в нем осталось 28. Марковская бригада потеряла две лошади и несколько человек.

4 апреля. Ожидалось наступление красных, но та и другая сторона остались пассивны. Однако марковцы слышали звуки боя далеко к западу, за селением Преображенка. В чем дело – никто не знал. Наконец приказание: 1-му полку произвести «сильную демонстрацию» в направлении высоты 9.3, занятой красными. Командир полка решил взять высоту. Высота была взята; отбита атака кавалерии слева.

В это время бой за Преображенкой усиливался и приближался. Недоумение марковцев: они не видели, чтобы части, стоявшие левее их, наступали. Спустя несколько часов 1-й полк по приказанию отошел в исходное положение. И только потом узнали: бои вели дроздовцы, вышедшие к Перекопу от порта Хорлы со взятой ими 4-орудийной батареей красных. Удивило, почему же им не было оказано непосредственной поддержки от Перекопа, а лишь полком марковцев, верстах в пяти от боя? Полк потерял до 60 человек.

После этого боя наступило спокойствие, нарушаемое слабой артиллерийской перестрелкой. Противник понес значительные потери, и теперь, когда силы обороняющихся увеличились, не скоро можно ожидать его наступления. Во всяком случае оно будет 30 апреля, накануне 1 мая. Так думали.

* * *

Главная линия обороны проходила по Перекопскому, или Татарскому, валу, сооруженному татарами во времена Крымского ханства для обороны от нападения запорожских казаков и русских войск. Он имел длину 8 верст и упирался в Сивашский залив в восточной части и в Перекопский – в западной; был до 4 аршин высотой, со рвом перед ним в 4 аршина глубиной. В середине вала, на северной его стороне, находился небольшой городок, Перекоп, у которого вал пересекала единственная дорога, расходившаяся потом на север, к селу Чаплинка, и на северо-запад, к селу Преображенка. Местность перед валом отчетливо делилась на две зоны: левую – голую, равнинную, более низменную, и правую – возвышенную, перерезанную балками и рукавами Сиваша, с высотой 7.1, а на красной стороне – высотой 9.3.

Для обороны наибольшее значение имела восточная половина вала, так как здесь противник мог, пользуясь подступами, подводить свои части версты на две к валу. Охранение, выставляемое на линии высоты 7.1, могло лишь предупредить его о приближении, находясь само под угрозой быть ночью отрезанным от вала слева. Кроме того, не исключалась возможность и обхода самого вала справа: Сивашский залив был мелкий, и он еще более мелел, когда дул западный ветер.

Этот участок перекопской позиции и заняла Марковская дивизия; на левом стала Корниловская; в резерве – Дроздовская. Вообще, вся оборона этой позиции была передана 1-му корпусу; 2-й перешел в резерв армии. За дивизией стояли две Марковские батареи, две Дроздовские, одна Алексеевская и одна от 2-го корпуса.

Немедленно было приступлено к укреплению обороны: усиливались проволочные заграждения, на валу возводились окопы полной профили, а на правом фланге – пулеметный редут под руководством саперных офицеров от Марковской инженерной роты. (Сама рота находилась в Севастополе, где разбирала железнодорожные ветки северного дока, рельсы и шпалы которых отправлялись на постройку линии от станции Джанкой на Юшунь.)

С полным напряжением работали и артиллеристы: оборудовали позиции, наблюдательные пункты, погреба для снарядов; их пулеметчики несли охранение вдоль Сиваша, часть обслуживала два клиновых орудия на Чувашском полуострове; остальные формировали новые батареи. Артиллерийский батальон был расформирован.

Спокойное состояние было неожиданно нарушено утром 17 апреля: загремела артиллерия красных; их пехота перешла в наступление от высоты 9.3, а кавалерия с запада. Стоявшие в охранении на линии высоты 7.1 части успели отойти только благодаря меткому огню 1-й батареи, разметавшему кавалерию. Перед самым городом наступавшую пехоту контратаковал резервный 2-й полк и моментально обратил ее в бегство, взяв в плен около 80 человек.

Марковцы ошиблись в своих предположениях: они не знали, что красные перешли на новый календарный стиль и 17 апреля для них было 30 апреля по новому стилю – канун пролетарского праздника.

Снова наступили дни позиционного стояния. Но было уже легче: уменьшились работы, а число людей в частях увеличилось, особенно в 3-м полку, которому был придан Сводный батальон Кавказского офицерского строевого полка в 400 штыков, ставший в нем 3-м батальоном. 2-й полк был направлен в Караджанай и нес охрану по побережью Сиваша. Постепенно, по мере формирования, на позиции становились новые двухорудийные батареи.

Усиливали и укрепляли свои позиции и красные. Перед высотой 9.3 они вырыли две линии окопов с проволочными заграждениями; сильно укрепили горку за рукавом Сиваша, через который шла гать, названную «пулеметной». Увеличивалось у них число батарей. В воздухе висел змейковый аэростат. Их дальнобойные орудия обстреливали тыл перекопской позиции вплоть до Армянского Базара.

* * *

Что делать по окончании всяких нарядов, после часов сна? Благо – весна. Все покрылось зеленью, цветами; приятно смотреть на равнину к югу от вала, на воды Сиваша. Вон батарейные лошади пасутся, набирают тела. В воздухе трели птиц. И солнце такое мягкое, приятное. Останавливается взор на маленькой деревне Щемиловке. Там штабы полков, походные кухни. Но днем движение слабое. Полный покой. Артиллерийский обстрел? Ничтожное беспокойство.

Бойцы лежат, сидят на скате, разговаривают; группами читают найденные в Перекопе книги; играют в самодельные карты. А в общем – однообразие. Оно томит. Целое событие – показ кинофильма или концерт, даваемый приезжими артистами; но немногим приходится воспользоваться ими.

Было и другое однообразие – в пище, и притом скудной. Продовольственный кризис в Крыму сказывался и на армии. Что можно приготовить и как разнообразить пищу, приготовляемую в походных кухнях, при выдаче всего лишь полуфунта мяса на человека в день, незначительной доли жиров, однообразии приварка и отсутствия овощей? Единственно, что поступало в достаточном количестве, это – мелкая рыбешка, камса. Кашевары всячески изощрялись, чтобы меньше выслушивать упреков. Раза три в неделю варили рыбные супы, в остальные – мясные. Избыток камсы выдавали на руки – поступай с ней как знаешь. И с любовью вспоминалась тогда вобла, выдаваемая на фронте Великой войны. Вобла была одной из причин развала армии, но камса не давала к этому никакого повода – ворчали, и только.

Иногда поступали мясные консервы; их обыкновенно просили выдавать на руки. И такие дни были счастливыми. Счастливыми были и дни, когда обед приготовлялся из продуктов, закупленных где-то далеко в тылу. Вспоминались дни Великой войны, когда коротали свободное время за чаем; теперь вода привозилась, а чая на заварку, и особенно сахара, было мало. Да и хлеба недоставало.

Как тут не заскучать? Как не озлиться, когда пища расстраивает желудки и доводит до серьезных заболеваний. Врачи почти всегда ставили диагноз – брюшной тиф. А это значит – не доедал, так теперь садись на совершенно голодную диету. Удовольствия мало. Одно утешение – эвакуация в Симферополь.

* * *

В Симферополе был открыт Марковский лазарет. Вмещал он сотни человек. Первыми в этот госпиталь попала часть из сотен больных и раненых, вывезенных из Новороссийска. Замечательный во всех отношениях был лазарет. Марковцы вспоминают с глубокой благодарностью и г-жу Рогозину, открывшую свой домашний лазарет, и набранный ею медицинский персонал.

Больных осматривали очень внимательно.

– Что за болезнь? – недоуменно задает себе вопрос консилиум врачей. – Это какая-то особенная, «марковская» болезнь.

Такой страдали многие.

Голодно сидеть на диете. Скучно в лазарете. Тянет в город. Наконец разрешение в отпуск. Но в городе масса соблазнов и нужны деньги; ну хотя бы съесть варенец и побывать в театре, вопреки всяким положениям для офицеров, взяв места на галерке. Приятно посмотреть веселую комедию «Губернская Клеопатра». Но окончились деньги, и совсем скучно. Единственное спасение – скорее в полк с законной остановкой в обозе 2-го разряда в немецкой колонии, где хоть кормят хорошо.

На Перекопе более или менее регулярно стали поступать газеты, вызывавшие к себе огромный интерес и дающие богатые темы для разговоров. Приносили новости и вернувшиеся в строй.

Приятно было узнать, что резко к лучшему изменилось отношение некоторых газет к «цветным» и как наводятся генералом Врангелем порядки в тылу. Рады были узнать о распоряжении, запрещающем ношение формы полков лицам более двух месяцев выбывшим из них и находящимся на других службах.

Сильное впечатление произвели несколько приказов генерала Врангеля. Приказом 28 апреля все армии – Добровольческая, Донская, Кубанская – сводились в единую Русскую Армию и подчинялись одному вождю и одному закону. Вся масса казаков отнеслась к этому приказу не только спокойно, но и как к положительной мере. Этим же приказом устранялись и наименования, связанные с Добровольческим периодом, как то «Офицерский», и наименования частей по именам их шефов. Офицерская генерала Маркова дивизия стала просто Марковская дивизия, полк – просто Марковским.

Над этой реформой задумывались, ведь устранялось полное имя их шефа – генерала Маркова, а устранением «Офицерской» оказывалось психологическое воздействие на каждого попадающего в полк, будь то офицер, будь солдат. Но, обсудив, успокоились. Давно уже полки не «Офицерские», и давно уже они сами свою дивизию называли просто Марковской. Но дух и традиции, заложенные генералом Марковым, останутся живы в частях.

Приказом 29 апреля генерал Врангель освобождал от всяких наказаний и ограничений по службе воинских чинов, не только перешедших из Красной армии, но и тех, кто был взят в плен с оговоркой: если не оказывал сопротивления. В этом приказе для марковцев не было ничего нового: они всегда ставили в свои ряды взятых в плен офицеров, давая им полную возможность реабилитироваться в боях.

В связи с этим приказом, марковцев взволновало и возмутило «дело» с капитаном Дубининым. В 1919 году он с батальоном красноармейцев перешел на сторону Добрармии, сдавшись полковнику Слоновскому¹⁰², тогда командиру батальона. Он сразу же был поставлен в ряды батальона, а через короткое время получил команду пеших разведчиков, с которой отлично действовал. Будучи раненным, он эвакуировался в Крым, где примкнул к восстанию капитана Орлова, поднятому как протест против беспорядков в тылу. Это восстание генерал Слащев не мог подавить, и только со вступлением в командование генерала Врангеля, ставшего твердо наводить порядки, восстание капитана Орлова потеряло свой смысл и его отряд стал распыляться. Капитан Орлов, однако, продолжал скрываться, а капитан Дубинин вернулся к полковнику Слоновскому и был зачислен в полк.

Несмотря на приказ генерала Врангеля, генерал Слащев тем не менее продолжал вылавливать орловцев. Это знали и генерал Кутепов, и полковник Слоновский. Генерал Кутепов приказал сохранять в полной тайне пребывание капитана Дубинина в полку и запретил куда-либо отправлять его. Но полковник Слоновский, соблазнившись предложением капитана Дубинина привести в полк человек до 150 орловцев, отправил его в Симферополь. Уже там, в хозяйственной части полка, стали собираться орловцы, как разведка генерала Слащева напала на след капитана Дубинина. Последнему оставалось ехать в полк, но по дороге он был схвачен слащевцами. Генерал Слащев, не снесшись с полковником Слоновским, несмотря на то что капитан Дубинин был в марковских погонах, повесил его. Генерал Слащев все еще чувствовал себя полным хозяином Крыма и не задумываясь нанес оскорбление марковцам. Досадно было еще и то, что 2-й полк лишился значительного пополнения.

30 апреля генерал Врангель отдал приказ об учреждении ордена Святого Николая Чудотворца для награждения им отличившихся в боях солдат и офицеров и Николаевских знамен, штандартов и труб для отличившихся частей армии. Орден Святого Николая – темно-бронзовый крест с мечами, с надписью «Верою спасется Россия» на ленте национальных цветов. Он имел и высшую 2-ю степень награждения старших начальников. Знамена и увенчанные восьмиконечным крестом, с национальными лентами штандарты цвета полков с ликом святого Николая и на обратной стороне – вензель части. На полотнищах надпись «Верою спасется Россия». Учреждение этих наград радовало марковцев, но и смущало: заслужат ли их слабые части высокие награды? Оправдают ли они славное имя своего шефа?

* * *

Среди марковцев кипучая деятельность генерала Врангеля возбуждала интерес и внимание не только в сфере военной. Его изречения, письменные и устные, схватывались и обсуждались.

«Мы в осажденной крепости, и лишь единая твердая власть может спасти положение. Нужно побить врага прежде всего; сейчас не место партийной борьбе».

«Пока борьба не окончена, все партии должны объединиться в одну, делая внепартийную деловую работу. Значительно упрощенный аппарат управления строится мною не из людей какой-либо партии, а из людей дела. Для меня нет ни монархистов, ни республиканцев, а есть люди знания и труда».

«На таковой точке зрения я стою и в отношении к вопросу о так называемой ориентации. С кем хочешь, но за Россию – вот мой лозунг».

«Во время войны, а тем более войны гражданской, орудием борьбы являются не только пушки и ружья, но и Идеи».

Уже более года, как в среде бойцов ставился вопрос: «В чем заключается Белая Идея?» К этому побуждала сама жизнь и ее требования. На вопрос: «За что идет армия?» – как раз и должны быть ответы по содержанию Идеи. Генерал Врангель говорит об Идеях – действительном и важном оружии борьбы наряду с пулеметами. Стали ожидать раскрытия этих Идей, что не заставило себя долго ждать.