Текст книги "Последние бои Вооруженных Сил юга России"

Е. Ковалев
Второй бой с конницей Буденного и Думенко на Маныче[17]17
  Впервые опубликовано: Военная Быль. 1967. Сентябрь. № 87.


[Закрыть]

После неудачной попытки конармии Буденного форсировать реку Дон у Батайска и Ольгинской с 6 на 8 января 1920 года красное командование выработало новый план боевых операций. К этому времени 9-я и 10-я советские армии, отбросив 2-й и 1-й Донские корпуса, вышли на реку Маныч. 9-я армия заняла фронт в нижнем его течении, а 10-я по правому берегу, от хутора Балабина через Великокняжескую до Соляных озер.

Главнокомандующий советскими вооруженными силами Каменев 12 января предложил следующий план: 8-я советская армия, с передаваемыми ей из конармии 9-й и 12-й стрелковыми дивизиями, должна была сковать противника на своем фронте. Конармия должна была перейти в район Раздорская – Константиновская, усилить свой состав присоединением конного корпуса Думенко и 21-й стрелковой дивизией из 9-й армии, прорвать фронт на нижнем Маныче и ударом на ст. Мечетинскую охватить с фланга и тыла войска противника, занимавшего фронт по Дону от устья Маныча до Азова. Командующий фронтом Шорин несколько изменил этот план, приказав корпусу Думенко самостоятельно прорвать фронт на Маныче в районе хуторов Ефремов – Веселый и действовать в направлении на Мечетинскую, а конармии Буденного прорвать фронт на реке Маныче в районе хутора Мало-Западненского и наступать на фронт Кагальницкая – Хомутовская. Короче говоря, красные предполагали прорвать фронт Донской армии на протяжении 25 верст и вышли на линию железной дороги Батайск– Торговая.

Наступление этих двух групп началось, однако, не одновременно. Либо действия их не были согласованы вообще, либо это явилось следствием неприязненных отношений и соперничества между Буденным и Думенко. Организатором красной конницы и первым ее командиром был Думенко, быстро стяжавший себе известность на Царицынском фронте, командуя дивизией. После того как он был ранен, его заменил Буденный, ставший затем командиром кавалерийского корпуса и, наконец, командующим конной армией.

Осенью 1919 года, когда корпус Буденного был переброшен на борьбу с Мамантовым, оправившийся от ран Думенко сформировал в районе Царицына кавалерийскую дивизию, ядром которой послужила бригада Жлобы. В конце октября дивизия Думенко была передана в 9-ю армию и направлена в ст. Урюпинскую для борьбы с конницей 2-го Донского отдельного корпуса[18]18
  2-й Донской отдельный корпус. Сформирован 12 мая 1919 г. из 2-й Донской армии. Входил в состав Донской армии. Состав: Донская Сводно-партизанская, 7-я Донская и 1-я Сводная дивизии, Войсковая Донская инженерная сотня (100 человек), 2-я и 6-я мортирные батареи, бронеавтомобили «Сокол» и «Печенег». На 5 октября 1919 г. всего насчитывал 7778 штыков, 9727 сабель, 222 сапера, 294 пулемета, 61 орудие. В начале февраля 1920 г. был переформирован и включал Донскую Сводно-партизанскую, 7-ю Донскую и 4-ю Донскую конную дивизии, 15-ю Донскую конную бригаду, Донской партизанский полковник Чернецова, Донской пеший генерала Семилетова, Богучарский пеший и 40-й Донской конный полки. Расформирован 24 марта 1920 г. и обращен на формирование 2-й Донской конной дивизии (II). Командиры: генерал-лейтенант А.С. Секретев, генерал-майор П.И. Коновалов, полковник И.Е. Поливанов (врид; ноябрь – декабрь 1919 г.), генерал-майор А.М. Сутулов (1919–1920 гг.). Начальники штаба: полковник В.А. Ширяев, полковник Ф.Ф. Одноглазков (врид; декабрь 1919 г.).


[Закрыть] генерала Коновалова[19]19
  Коновалов Петр Ильич, р. 12 июня 1881 г. Из казаков ст. Мигулинской Области войска Донского. Учительская семинария, Новочеркасское военное училище (1906), академия Генштаба (1912). Георгиевский кавалер. Подполковник, и. д. начальника штаба 65-й пехотной дивизии. В Донской армии с 4 мая 1918 г., с мая 1918 г. полковник, на 26 июня 1918 г. начальник штаба отряда полковника Фетисова, на 20 ноября 1918 г. начальник штаба войск Усть-Медведицкого района (с 1 декабря 1918 г. – Северо-Восточного фронта), с 8 января 1919 г. начальник штаба войск Луганского района, с февраля 1919 г. начальник 2-й Донской конной дивизии, затем начальник конной группы; с 15 сентября 1919 г. командир 2-го Донского отдельного корпуса, с 25 марта 1920 г. в резерве офицеров Генштаба при штабе Донского корпуса. Генерал-лейтенант (с 18 апреля 1920 г.). Эвакуирован из Новороссийска. В эмиграции в Югославии. После 1945 г. – в США. Умер 27 апреля 1960 г. в Нью-Йорке.


[Закрыть], растрепавшей к тому времени войска 9-й армии во время месячного рейда по ее тылам. После подчинения Думенко конной группе 9-й армии тов. Блинова он оказался командиром Сводного Конного корпуса.

К описываемому моменту в настроении Думенко по отношению к коммунистам произошел какой-то сдвиг. Он якобы стал расстреливать втихомолку и топить в Маныче наиболее активных из них, и это кончилось для него плохо. Вскоре он был арестован и заключен в ростовскую тюрьму. После Новороссийска, когда Конармия проходила через Ростов, направляясь на Польский фронт, попавшие в Конармию белые казаки, проходя мимо тюрьмы, слышали, как он кричал в окно: «Казаки, спасите!» Позже он был расстрелян. Его преемником был Жлоба, печально закончивший свою карьеру в Крыму, где его корпус был окружен и уничтожен войсками генерала Врангеля.

По боевым качествам части Буденного и Думенко были равноценны, и Думенко не хотел быть под командой своего бывшего подчиненного, почему приказания Буденного он или исполнял плохо, или совсем не исполнял. Потому ли, что Думенко хотел показать, что он может действовать успешно и без конной армии, как уверяет Буденный, или потому, что Буденный умышленно задержал переход Конармии в наступление, в действиях красных получился разнобой, позволивший казачьей коннице разбить противника по частям.

13 января утром Думенко перешел в наступление из района хутора Спорного и, переправившись по льду через Маныч, выбил из хутора Веселого 3-ю пешую бригаду Сводной дивизии. Развивая наступление, конница противника окружила и разбила 2-ю и 3-ю бригады Сводной дивизии севернее хутора Процыкова. Перешедшие в наступление 1-я Донская пластунская и Ополченская бригады заняли было восточную окраину хутора Веселого, но были контратакованы конницей и отошли, отбив четыре орудия, потерянные 3-й бригадой. Противник продолжал наносить удары, и к вечеру бой шел в 8 верстах севернее станицы Мечетинской. Ликвидация прорыва была поручена 4-му Донскому конному корпусу (9-я и 10-я Донские конные дивизии), находившемуся в резерве в ст. Кагальницкой, с передачей в подчинение командира корпуса 4-й Донской конной дивизии[20]20
  4-я Донская конная дивизия. Сформирована летом 1919 г. в Донской армии из конной группы в составе 2-го Донского отдельного корпуса, но вскоре вошла в состав Сводно-Донского корпуса. В феврале 1920 г. передана в состав 2-го Донского отдельного корпуса. На 11 февраля 1920 г. включала 4, 5 и 6-ю Донские конные бригады, 5, 6, 13 и 14-й конно-артиллерийские дивизионы (14, 18, 21–24, 48 и 49-я батареи). Начальники: генерал-майор Н.П. Калинин, генерал-майор С.Д. Позднышев. Начальники штаба: войсковой старшина Н.А. Хохлачев (октябрь 1919 г.), полковник Ф.П. Сергеев.


[Закрыть] (генерал Позднышев[21]21
  Позднышев Сергей Дмитриевич, р. 9 октября 1889 г. Из казаков ВВД. Новочеркасское военное училище (1910). Есаул 15-го Донского казачьего полка. В Донской армии; в марте 1918 г. руководитель восстания в районе ст. Екатерининской, с 1918 г. полковник, командир полка. Летом – в октябре 1919 г. командир 6-й Донской отдельной конной бригады, командующий конной группой 2-го Донского корпуса, с ноября 1919 г. начальник 4-й Донской казачьей дивизии и врид командира корпуса. Эвакуирован 25 марта 1920 г. из Новороссийска на корабле «Бюргермейстер Шредер» на о. Лемнос. 16 октября 1920 г. выехал в Крым на корабле «Херсон». Генерал-майор (1919 г.). В эмиграции в Югославии и во Франции (в Париже), в 1921–1961 гг. секретарь, затем председатель Союза Инвалидов в Кламаре, в 1961–1965 гг. редактор газеты «Русский инвалид», председатель Главного правления Общества помощи русским инвалидам, председатель Союза казаков-комбатантов, представитель Донского атамана во Франции. Умер 7 мая 1980 г. в Париже.


[Закрыть]) из 2-го Донского отдельного корпуса.

Утром 14 января 4-й корпус выступил из ст. Кагальницкой и к вечеру развернулся, заняв исходное положение для атаки на следующий день конницы Думенко, занявшей к тому времени хутора В. Хомутец, Таловской, Поздеев и Мало-Западенский. Конармия Буденного располагалась в то время в районе ст. Багаевская – п. Елкин – хутор Хохлатовский, ведя рекогносцировку переходов через Маныч, то есть фактически бездействовала два дня, и перешла в наступление только в ночь на 15 января. Это позволило командиру 4-го корпуса генералу Павлову, имевшему в своем распоряжении силы, значительно превосходившие корпус Думенко, уверенно приступить к ликвидации последнего.

По данным штаба Донской армии, около 9 часов утра 15 января авангард 4-го конного корпуса завязал бой с противником у хуторов В. Хомутец, Процыков и Поздеев. С нашей стороны с начала боя введена была почти вся артиллерия, и красные начали отступать, преследуемые нашими частями. Планомерный отход красных до хутора Талового дальше превратился в поспешное отступление, а от хутора Процыкова в беспорядочное бегство. У хутора Веселого красные пытались оказать упорное сопротивление и к югу от него выставили большое количество артиллерии, открывшей сильный огонь по наступающим частям корпуса. Стремительной атакой наших конных полков красные снова были опрокинуты и в беспорядке бросились через Маныч. Несмотря на большие морозы, лед проваливался, и большое количество орудий с упряжками, пулеметы и всадники стали тонуть.

К северу от хутора Веселого конница красных неслась в полной панике. Дорога от хутора Веселого до хутора Солоного была усеяна орудиями, зарядными ящиками, повозками, брошенными ящиками со снарядами и трупами. К 16 часам наши части вышли к хуторам Солоным, где завязался бой. Нами было взято свыше двадцати орудий, много пулеметов, зарядных ящиков и обозы. Потери корпуса были незначительны. Со стороны противника в бой было введено девять конных полков корпуса Думенко, а на правом берегу Маныча дивизия пехоты.

Пока 4-й Донской конный корпус вел бой с Думенко, Буденный, переправившись через Маныч, атаковал 7-ю Донскую пешую дивизию, и после трехчасового боя его 6-я и 11-я кавалерийские дивизии заняли хутор Мало-Западенский и продолжали развивать успех в направлении на хутор Поздеев. 4-я кавалерийская дивизия красных нанесла удар в районе хутора Княжеско-Леоновского, где захватила 1500 пленных и, развивая успех, повела наступление в тыл частям, занимавшим станицу Маныческую. Части 7-й Донской пешей дивизии отошли в район хуторов Усманов – Пустошкин, и в ст. Маныческую вошли части 21-й советской стрелковой дивизии, наступавшие с фронта.

Так как 4-й Донской конный корпус был скован боем с Думенко, командующий Донской армией передал в резерв 4-го корпуса Кубанскую и Терскую дивизии генерала Агоева, направив их в ст. Кагальницкую, и приказал командиру 4-го корпуса на следующий день разбить Буденного. В 8 часов утра 16 января 9-я Донская конная дивизия[22]22
  9-я Донская конная дивизия. Сформирована в Донской армии. Входила в состав 4-го Донского отдельного корпуса. Включала 8, 11 и 12-ю Донские конные бригады, а к осени 1919 г. – образованные из них 8-й (348 сабель, 17 пулеметов), 11-й (291 сабля, 18 пулеметов) и 12-й (385 сабель, 26 пулеметов) Донские сводные конные полки. На 5 октября 1919 г. всего насчитывала 1024 сабли, 51 пулемет, 7 орудий. Начальник – генерал-майор А.С. Секретев. Начальники штаба: полковник С.Я. Соболевский (до 11 ноября 1919 г.), полковник И.И. Авчинников (с 6 декабря 1919 г.).


[Закрыть] завязала бой с противником в районе к севернее от хутора Поздеева, но была отброшена и отошла к хутору Веселому и далее на 4 версты к югу от этого хутора. В хуторе Веселый вступили части 6-й кавалерийской дивизии красных. Следовавшие за ней в том же направлении от хутора Мало-Западенского 11-я и 4-я кавалерийские дивизии в 9 часов утра были атакованы со стороны хутора Поздеева сильной числом и духом 10-й Донской конной дивизией[23]23
  10-я Донская конная дивизия. Сформирована в Донской армии 12 мая 1919 г. из конного корпуса 1-й Донской армии. Входила в состав 4-го Донского отдельного корпуса. Включала 9-ю и 13-ю (летом также 10-ю) Донские конные бригады. На 5 октября 1919 г. насчитывала всего 2376 сабель, 52 пулемета, 7 орудий. Начальники: генерал-майор Б.Д. Толкушкин (1919 г.), генерал-майор Николаев (февраль 1920 г.). Начальники штаба: полковник В.А. Вишневский (1919 г.), войсковой старшина П.Л. Фролов (февраль 1920 г.).


[Закрыть]. Наша атака была настолько стремительна, что масса конницы, до 6000 коней, была смята и в беспорядке бросилась за Маныч через переправу у хутора Платова (у восточной окраины лимана Пресного). Были захвачены многочисленные трофеи, 20 орудий, много пулеметов и пленных, принадлежавших к составу 4, 6 и 11-й кавалерийских дивизий Буденного. Преследование продолжалось до переправы у хутора Платова и частью сил до хутора Федулова, на правом берегу Маныча. Здесь преследование было остановлено ввиду наступавшей темноты и появления с востока трех больших колонн противника. Это были части 6-й кавалерийской дивизии красных, выбитые из хутора Веселого 4-й Донской конной дивизией и отходившие на правый берег Маныча к хуторам Маныч-Балабинскому и Федулову. Части 10-й Донской конной дивизии были отведены в район хутора Поздеева. В этот же день 14-я Донская конная[24]24
  14-я Донская отдельная конная бригада. Сформирована в Донской армии как Пятиизбянская конная дивизия, с 25 января 1919 г. – 14-я Донская конная дивизия 8-го Донского армейского корпуса, 1 июня 1919 г. переформирована в бригаду. Входила в состав 1-го Донского отдельного корпуса. На 5 октября 1919 г. насчитывала всего 2705 сабель и 28 пулеметов. Включала 28, 29 и 30-й Усть-Медведицкие конные полки, 42-ю Донскую конную батарею (4 орудия) и конно-саперную сотню (132 сабли, 2 пулемета). В ноябре – декабре 1919 г. была придана 2-му Донскому отдельному корпусу. Расформирована 21 мая 1920 г. Начальники: полковник (генерал-майор) А.В. Голубинцев, войсковой старшина Корнеев (врио; с 4 сентября 1919 г.), полковник Гаврилов (врио; до 7 декабря 1919 г.), генерал-майор Туроверов (врио; до 16 января 1920 г.). Начальник штаба – войсковой старшина Корнеев.


[Закрыть] (генерал Голубинцев[25]25
  Голубинцев Александр Васильевич, р. 28 февраля 1882 г. Из казаков ст. Новочеркасской Области войска Донского. Новочеркасская гимназия, Новочеркасское военное училище (1901) (офицером с 1902 г.). Войсковой старшина, командир 3-го Донского казачьего полка. В Донской армии. Руководитель подпольной организации в ст. Усть-Хоперской и восстания казаков Хоперского и Верхне-Донского округов, командующий «Освободительными войсками Вольных хуторов и станиц Усть-Медведицкого округа», с 5 июля командир 4-го конного отряда, на 29 августа 1918 г. командир отряда войск Усть-Медведицкого района, затем в распоряжении командующего конной группой генерала К. Мамонтова, с ноября 1918 г. полковник, с 6 марта 1919 г. начальник 5-й конной дивизии, с 9 июня начальник повстанческой Усть-Медведицкой конной дивизии, с августа 1919 г. командир 14-й Донской отдельной конной бригады, с 30 ноября 1919 г. генерал-майор, 15–25 декабря 1919 г. командующий конной группой своего имени и затем снова 14-й бригады (затем 4-й Донской конной дивизии). В Русской Армии с весны 1920 г. в Донском офицерском резерве до эвакуации Крыма. В эмиграции в Болгарии (1938 г.) и в Германии. Во время Второй мировой войны – в казачьих частях вермахта, с 1944 г. в РОА, член Главного управления казачьих войск при КОНР, в 1947–1949 гг. член редколлегии журнала «На пикете» в лагере Шлясгейм. Участник монархического движения. Председатель Союза Андреевского флага. Умер 17 апреля 1963 г. в Кливленде (США).


[Закрыть]) и 4-я пластунская бригады[26]26
  4-я Донская пластунская бригада. Сформирована в Донской армии как отряд полковника Фетисова (затем – Цимлянский пеший отряд) Южной группы Восточного фронта Донской армии, с 25 января 1919 г. – 11-я Донская казачья пешая дивизия 6-го Донского армейского корпуса. На 7 марта 1919 г. включала 46-й и 64-й пешие полки, 27-ю и 28-ю батареи и Царицынский ударный батальон. 12 мая 1919 г. переформирована в Персиановке в бригаду и вошла в состав 6-й Донской дивизии. На 5 октября 1919 г. насчитывала всего 2241 штык, 1826 сабель, 62 пулемета, 14 орудий. Включала 51-й (558 штыков, 140 сабель, 6 пулеметов), 61-й (677 штыков, 185 сабель, 9 пулеметов) и 73-й (390 штыков, 322 сабли, 8 пулеметов) Донские пластунские полки, Старообрядческий батальон (472 штыка, 80 сабель, 13 пулеметов), 18-й Донской конный полк (852 сабли, 12 пулеметов), Сотню особого назначения командующего Донской армией (144 штыка, 62 сабли, 6 пулеметов), конвойную сотню (90 сабель, 1 пулемет), конвойную сотню штаба 6-й Донской дивизии (195 сабель, 1 пулемет), 41-ю и 50-ю Донские легкие (по 4 орудия), 10-ю Донскую мортирную (4 орудия) и 2-ю Донскую тяжелую (2 орудия) батареи, а также инженерную сотню 6-й Донской дивизии (86 человек). Начальники: полковник Овчинников (январь – март 1919 г.), полковник Медведков (октябрь 1919 г.). Начальник штаба – подполковник Зимин (весна 1919 г.).


[Закрыть] 1-го Донского корпуса[27]27
  1-й Донской отдельный корпус. Сформирован 12 мая 1919 г. из 1-й Донской армии. Входил в состав Донской армии. Состав: 6-я Донская дивизия, 10-я и 14-я Донские конные бригады и Сотня особого назначения (187 сабель, 1 пулемет). На 5 октября 1919 г. всего насчитывал 5190 штыков, 6699 сабель, 214 саперов, 157 пулеметов, 32 орудия. Расформирован 24 марта 1920 г. и обращен на формирование 3-й Донской дивизии. Командир – генерал-майор Н.Н. Алексеев. Начальник штаба – полковник П.Н. Санников.


[Закрыть] разбили части 9-й советской армии, перешедшие Маныч у Яновской переправы, захватив 13 орудий, 40 пулеметов, 1500 пленных и обозы.

Как и во время боев у Ольгинской, Буденный донес, что конная армия не может выполнить поставленной ей задачи, хотя ранее и ручался за успех, и так же, как и раньше, командующий фронтом Шорин приказал ему снова перейти в наступление, подчинив ему конницу Думенко и 21-ю стрелковую дивизию. 19 января Буденный, снова переправившись через Маныч, перешел в наступление, но наткнулся на 4-й Донской конный корпус, который в этот день тоже перешел в наступление. Частям Конармии пришлось принять встречный бой, причем, как скромно пишут большевики, «вынеся на своих плечах неравный бой, они не достигли успеха, так как белые, действуя огромными массами конницы на фланги и разрезая фронт, принудили их отойти за Маныч». На другой день последние конные части красных, задержавшиеся на левом берегу, были отброшены на правый берег Маныча и красные прекратили операцию.

Так как в то время Белые армии вели лишь активную оборону, наши части не преследовали красную конницу, что позволило ей привести себя в порядок и пополниться. В конце января Конармия Буденного была переброшена на Великокняжеское направление. Следствием этого явился поход донской конницы в жестокую стужу по безлюдной, занесенной снегом степи на Торговую. Этот поход, являющийся наиболее трагическим эпизодом из всей истории Белой борьбы на Юге России, не укладывается в рамки настоящей статьи и требует особого очерка.

А. Корсон[28]28
  Корсун Андрей Константинович. Из дворян Кубанской обл., сын полковника, казак ст. Нововеличковской. Юнкер Николаевского кавалерийского училища. Окончил Кубанское военное училище (1917). Офицер с 1918 г. В Добровольческой армии. Участник 1-го Кубанского («Ледяного») похода в 1-м конном полку. В Русской Армии в отряде особого назначения генерала Малышенко. Участник десанта на Кубань. С 1920 г. в Собственном Е.И.В. конвое до эвакуации Крыма. Был на о. Лемнос. Осенью 1925 г. в прикомандировании к дивизиону л. – гв. Кубанских и Терской сотен в Югославии. Есаул. Служил в Русском Корпусе. В 1945–1946 гг. в лагере Келлерберг (Австрия). Войсковой старшина (полковник). Умер 8 марта 1983 г. в США.


[Закрыть]
Запорожцы под Батайском[29]29
  Впервые опубликовано: Вестник первопоходника. 1969. Март – апрель. № 89.


[Закрыть]

Начну свой рассказ с того, что за день до Рождества наш корпус (генерала Топоркова), потеряв связь на правом фланге с донцами, отступавшими быстро на Новочеркасск, попал под удар буденновцев, преследовавших донцов «на хвосте». Генерал Топорков приказал нашему полку прикрывать отход корпуса, а сам быстро повел его на соединение с донцами, пытаясь образовать сплошной фронт с ними.

Ну, мы и остались прикрывать, тем более что наша третья сотня была в разведке, где-то впереди. Жаль было сотню, и мы отходили медленно, в надежде, что сотня догонит нас. Одна полусотня и присоединилась к нам, а другая, с дальней разведки, пришла в Батайск только через пять дней, обойдя занятый красными Ростов по льду, ниже города. Полк же, прикрывая отход корпуса всю дорогу до Нахичевани, отбивал атаки мелких частей Буденного и понес большие потери.

В одну из таких контратак я пошел со второй сотней на сотню буденновцев, выскочивших из-за холма во фланг полку, с двумя пулеметами. Пулеметы успели развернуться и встретили нас сосредоточенным огнем. Полегло больше половины казаков, был убит командир сотни, подо мной убили коня. Полк прошел благополучно, а мы остались на поле боя. Падая, мой конь зажал мою левую ногу, и, выбираясь, я измазался в его крови с головы до ног.

Выбравшись из-под коня, я, освободив свой кольт, пошел вслед ушедшему далеко полку. Положение получилось аховое: сдаваться приближающимся красным или кончать жизнь… Спасли меня два обстоятельства: буденновцы, задержавшиеся, грабя и добивая раненых второй сотни, позволив мне отойти на порядочное расстояние, и молоденький казачок, появившийся откуда-то с заводной лошадью. Лошадка – маленькая, седло – один ленчик, увешена лошадка дисками к пулеметам «льюис», но конь стоял на четырех ногах и двигался. Сбросив диски, я взгромоздился на конька и пошлепал к полку. А полка-то уже и не видно… У моего конька, кроме собачьего аллюра, ничего не было, но все-таки я двигался, и вроде как воин.

Увязались за мной два буденновца, орущие: «Отдай красный башлык!» Я шлепал дальше и оглядывался, как скоро они меня нагонят? Потом увидел – они остановились, испугавшись несущейся на них небольшой группы всадников. Буденновцы повернули к своим, а на меня налетела полусотня нашей третьей сотни с командиром, фамилии которого не помню. Полусотня умчалась, а командир сотни остался со мной. Конь под ним – чудный, и порешили мы так: будем уходить, как можем, а в случае неустойки он возьмет меня «на второй этаж» и – ходу! Однако до этого не дошло, и под Нахичеванью мы присоединились к полку. Мне дали прекрасного коня, принадлежавшего убитому командиру второй сотни. После этой передряги состояние мое было неважным. Но подо мною был чудный конь, кругом – свои люди, и «жизнь стала лучшей, жить стало веселей»…

Вечером корпус генерала Топоркова (вернее, его остатки) втянулся в Ростов, направляясь к мосту через Дон. Идем по Садовой. Широкая улица сверкает огнями. Масса гуляющей публики. Рестораны, кафе полны… Я еду рядом с войсковым старшиной Пономаревым, он временно командовал полком. Я еду около самого тротуара. Впереди, с дамами под ручку, идут два офицера, оба в шинелях мирного времени, при шпорах и весело болтают с дамами; слышен беззаботный смех…

Один из офицеров повернулся и подошел ко мне. Спрашивает:

– А скажите, пожалуйста, куда казаки передвигаются?

– За Дон. Новочеркасск уже занят красными, очередь за Ростовом. Армия уходит за Дон.

Надо было видеть его лицо! Повернулся, бегом нагнал своих, и, после короткого разговора, обе пары помчались куда-то. Идем дальше. Увидел на фонарных столбах висящие фигуры – одну, другую, третью… Остановил прохожего и спросил, что это? Оказалось, что за два дня перед этим большевики пытались поднять восстание. Ну, комендант и поразвесил участников по фонарным столбам, как рождественские игрушки. Был сочельник. Подошли к спуску на мост, а спуск крутой и обмерз, как хороший каток. Пришлось спешиться, взять коней под узду и, сдерживая, спускаться к мосту по тротуару. Нужно было видеть, что получилось с конной артиллерией! И вообще с упряжками! Пушки впереди, кони позади, и все это скользит вниз к мосту!..

Спустившись к мосту, увидели Сережу Топоркова. Стоял он пеший посередине со своей палкой – альпийской киркой – и регулировал этот оползень. Увидев нас, подозвал меня, засыпал вопросами – где полк, что произошло, почему я весь в крови? Выслушал мой доклад и приказал остаться с ним для помощи:

– Вынимай пистолет и направляй – конных и пеших на правую сторону, артиллерию посередине, а повозки с беженцами и обозы на левую сторону, а кто не подчинится – стреляй!

Ну и простояли мы на мосту до утра, но движение кое-как наладили. С рассветом и сами перешли Дон. Но тут-то и попали в самый ужас… Пройдя через мост под нашим наблюдением: «Куда прешь?» и «Потише!» – народ рванул к Батайску – кто скорее! Дамба по болоту – узкая, высокая, скользкая, грязная, ну – все и пошло к черту! – сплошная каша. Крики, вопли, стоны, плач… Повозки полетели с дамбы под откос, разбрасывая седоков – мужчин, женщин, детей! Сплошной ужас…

Наконец мы добрались до Батайска. На площади около церковной ограды встретили наших казаков; говорят – штаб полка здесь. Но я был уже не в силах двигаться, привязал коня к ограде, хлопцы принесли охапку сена, и, улегшись у ног коня, я уснул, сказав себе: «Встану только, когда сам Буденный меня разбудит!»

Собрав все, что можно было собрать из остатков полка, всего человек триста из тех семисот, что были перед Новочеркасском, при семи офицерах, включая командира полка и меня – адъютанта, мы расположились в Батайске зализывать раны.

Кутепов со своей «цветной» пехотой имел позицию вдоль высокой железнодорожной насыпи Батайск – Ростов; в его резерве была отличная кавалерия генерала Борбовича. Генерал Топорков с нашей 1-й конной (Кубанской) дивизией и Терской бригадой стал между Батайском и станцией Ольгинская, занятой донцами. Надо сказать, что прочной связи у нас с донцами не было. Они видели нас, мы видели их – это все. Несколько раз наша дивизия выходила по тревоге за Батайск и возвращалась обратно.

Но вот 6 января при трескучем морозе наша дивизия часов в десять – одиннадцать утра по тревоге вышла на рысях из Батайска и, построившись по полкам, в сомкнутых колоннах пошла навстречу буденновцам. Вел дивизию сам генерал Топорков. Перед нами развернулась такая картина: ясный солнечный день, видимость прекрасная. На нас наметом идет бригада буденновцев. На нашем правом фланге, за первой бригадой (екатеринодарцы и линейцы), – пустое место, прорыв. Вдали, из станицы Ольгинской, донцы уходят по отлогому скату на высоты за станицей под сильным давлением красных…

Генерал Топорков бросил нашу бригаду (запорожцев и уманцев) против обнаглевшей бригады буденновцев, окрыленных предыдущими победами. Мы пошли в атаку. Пошли на нас и они. Но, по мере сближения, пыл у нас и у них стал остывать, и, сойдясь близко, – стали. Со стороны буденновцев выскочил какой-то удалец против войскового старшины Пономарева и командира четвертой сотни, есаула Завгороднего[30]30
  Завгородний Григорий. В Добровольческой армии и ВСЮР; сотник 1-го Запорожского полка Кубанского казачьего войска, с 18 июня 1919 г. подъесаул; в январе 1920 г. командир 4-й сотни Запорожского полка 1-й Кубанской конной дивизии. Есаул.


[Закрыть], и начал осыпать их «комплиментами», настолько крепкими и едкими, что никакая бумага, даже гербовая, их не выдержала бы. Наступил тот психологический момент, когда сошедшиеся лицом к лицу противники гадают – а кто первый не выдержит и сорвется удирать? Так-то вот, стоим мы друг против друга и переругиваемся…

Далеко на правом фланге донцы, выбитые из Ольгинской, отступают. На правом фланге нашей бригады екатеринодарцы и линейцы стоят на месте и мнутся в нерешительности. Генерала Топоркова ранили в ногу, и он выбыл из строя. Картина скверная, похоже, что нам придется удирать! Но вот тут-то и произошел случай, решивший бой в нашу пользу.

Командир или комиссар буденновской бригады, которая стояла против нас, подскочил уж больно близко к Пономареву и Завгороднему и, видимо, чересчур уж обидно их обругал, и Пономарев с наганом, а Завгородний с шашкой, оба с воплем, бросились на него. Не ожидая такого оборота, комиссар пируэтом повернул своего скакуна к своим. Этот пируэт и решил исход боя: наша бригада с гиками и криками «Ура!» бросилась в атаку. Буденновцы закрутились, сбивая друг друга, и пошли наутек к плавням, сметая на пути идущие к ним на помощь полки красных. Наша первая бригада проснулась и тоже бросилась в атаку на тех буденновцев, которые были против нее.

В этот момент на левом фланге нашего полка раздались радостные крики: «Казаки пошли в атаку! Казаки пошли в атаку!»… Загремело могучее и злое «ура!!». И вот тут-то несокрушимой стеной вылетела из-за насыпи чудная конница Барбовича и ударила во фланг и частью в тыл буденновцам. Часть пехоты Кутепова, ухватившись за стремена всадников, тоже бросилась на красных. Буденновцев охватила паника, и они, давя друг друга, бросились к плавням и переправам. Их бронепоезда с правого берега Дона открыли беглый огонь и по нам, и по своим.

В этот момент одна из разорвавшихся гранат осколком снаряда пробила моего чудного коня под холку, впереди моего левого колена, и застряла, выйдя на дюйм на правой стороне холки. Кровь забила фонтаном с обеих сторон, видно было, что жизни коня пришел конец, и я повернул в тыл, достать ему заместителя. Вскорости я нагнал санитарную линейку первой сотни, а при ней был заводной конь. На линейке лежал и умирал сотник 1-й сотни Коля Соловьев, раненный в живот. Я попрощался с Колей, взял его коня, переседлал своим седлом и вернулся на нем искать полк. Полк я встретил на окраине плавней, он возвращался в Батайск, и люди, и кони – вымотанные, усталые, но веселые. Именно веселыми казались и кони…

7 января большой активности Буденный не проявлял. 8 января красная конница опять попробовала свои силы против нас, но к концу дня окончательно выдохлась и удрала за Дон. Но наступил моральный упадок сил и у нас: после 8 января в одну ночь конный корпус генерала Топоркова буквально растаял, и собрали мы казаков только уже за Кубанью. Там часть наших непобедимых запорожцев «раскаялась» и вернулась в родные станицы, а я со штандартом, семью офицерами и десятью казаками присоединился к штабу генерала Топоркова и ушел в Новороссийск.