Текст книги "Сотовая бесконечность"

Из полузабытья его вырвал едва уловимый за шумом воды скрип раздвигаемых створок душевой кабины.

Наверное, Машенька не вытерпела и…

Он резко обернулся, и, получив весьма болезненный удар в челюсть, упал, ударился затылком о бортик и отключился.

В чувство его привели немилосердные пощёчины, градом обрушившиеся на лицо. Дмитрий Андреевич замычал, пытаясь закрыться руками, отвернулся и открыл глаза.

Он лежал в чаше ванной. Душевая установка была выключена. А над ним склонился совершенно незнакомый парень лет двадцати пяти. Черноволосый, с приятным открытым лицом и тонкими усиками.

Смотрел заинтересованно и даже с неким участием…

– Ты к-кто?.. – выдавил из себя Станишевский.

– Я-то? – Незнакомец усмехнулся. – Это имеет для тебя значение?

– Что значит «имеет значение»? Да ты кто такой вообще?! Как попал сюда? Ты знаешь, кто я такой, мразь?!

В голосе пришедшего наконец в себя Дмитрия Андреевича появились властные ноты. Он был всё-таки не абы кто! Станишевский – не последняя фигура бизнес-пространства российской столицы, да и всей РФ вообще. Как-никак, «владелец заводов, газет, пароходов»… Ну, и всё такое…

Однако эти самые ноты, так хорошо действовавшие на подчинённых и бизнес-партнёров поплоше, на незнакомца желаемого результата не произвели совершенно. Даже, можно сказать, наоборот.

В смысле, вернулись чувствительной оплеухой, от которой во рту бизнесмена появился привкус железа, а по подбородку побежала красная струйка.

– Это тебе, скунс, за «мразь», – пояснил нежданный гость с неизменной улыбкой.

– Малый, заканчивай! – донёсся из коридора властный голос.

– Да я тебя!.. У меня!.. Я…

– Покойник ты, – с очаровательной улыбкой ответил незнакомец. В поле зрения Станишевского возникла правая рука парня, сжимающая массивный пистолет с навинченным на ствол глушителем. – Заказали тебя… Твоя война проиграна.

– К-как?.. Кто?!

Слова с трудом проталкивались через мгновенно пересох–шую глотку.

– Да какая тебе теперь-то разница?

Дмитрий Андреевич дёрнулся было, но, получив ещё один болезненный удар гранитным кулаком в лицо, откинулся назад, чувствительно приложившись затылком о бортик ванной.

– Ты, это, не дёргайся! – посоветовал киллер, взводя курок. – Я тебя не больно убью. Чик – и ты на небесах!

– Эл!

В ванной появился мужчина лет сорока – сорока пяти с суровым, словно вырубленным из гранитного монолита лицом и с бутылкой «Haineken» в правой руке.

– Время поджимает! Кончай болтать! В каком дурном кино ты набрался таких фразочек? – сказал он, обращая на обречённого бизнесмена внимания не больше, чем на брусок дорогого французского мыла в мыльнице на краю раковины.

– Хорошо, Иштван! – не стал спорить названный Элом и направил ствол на Станишевского. – Может, последнее желание есть?

– Я заплачу вам! Кто бы вас ни послал! Я дам больше!!!

Дмитрия Андреевича била крупная дрожь. Жутко захотелось жить!

– Сколько бы вам ни заплатили, я дам больше!!!

Его речь была прервана жёстким ударом пистолетной рукоятью по зубам.

– Стандартная фраза! – прокомментировал старший из убийц. – И этот насмотрелся боевиков… Деньги нам не нужны. Если веришь в Бога – молись! Хотя за оружие, что ты поставил чеченам, в рай точно не попадёшь.

– Мужики, не на-а-адо! – проскулил Станишевский, закрываясь холёными руками.

– Во, тля! Даже умереть как мужик не можешь! – презрительно бросил старший и сделал смачный глоток из бутылки. – Хоть бы судьбой своей бабы поинтересовался…

– А-а ч-что с н-ней? – ощутимо стуча зубами, выдавил Дмитрий на автомате. В данный момент судьба Машеньки его интересовала куда меньше, чем собственная.

– А на неё заказа не было. Спит она… – сообщил молодой. И опять улыбнулся. – Ну, бывай, мусчина!

В ограниченном пространстве ванной комнаты хлопок выстрела прозвучал гораздо тише, чем Глас Господень. Но разметавшего по расколотой чаше дорогой шведской ванны мозги Дмитрия Андреевича Станишевского это уже не волновало.

Вопрос: действительно ли война ВСЁ списывает?

Абсолютно? Значит…

Навскидку, верхушка айсберга.

Концентрационные лагеря? Газовые камеры? Груды человеческих трупов, которые сталкивают в ямы ножи бульдозеров? Расстрелы мирных жителей? Повешенных на площадях подростков, стариков и беременных женщин?

Беженцев всех времён и народов? В буквальном смысле МИЛЛИАРДЫ людей, лишившихся крова и средств к существованию, обречённых на скитания, страдания и голод? Пожираемых лютой ностальгией по родному дому, которого больше НЕТ?

А как списать тоску матерей, ждущих с войны своих сыновей? БОЛЬ матерей, сыновей с войны не дождавшихся?!

Бездну злодеяний, сотворённых сонмом королей, диктаторов, президентов, генералов и серых кардиналов, тоже списать?!

Крохотный пример, сведения, которые Тич узнала случайно, по ходу, заглянув в глубины памяти графа дю Плесси, герцога де Ришельё, известного в земной истории под прозваньем Кардинал Ришелье. Фигура далеко не светлая, но романтическая, овеянная литературным ореолом… Церковный деятель вёл дневничок, в который скрупулёзно заносил данные обо ВСЕХ жертвах своих религиозных и политических происков. То есть регистрировал всех людей, в смерти которых он прямо (отдавая приказ исполнителям) либо косвенно (инспирируя войны) был повинен.

Итоговая цифра потрясла даже Тич, казалось бы за время похода, кажущегося бесконечным, притерпевшуюся уже ко всему на свете.

Ничуть не утешило даже циничное высказывание, что «смерть одного человека – трагедия, а гибель миллиона – статистика». За каждой циферкой она по-прежнему видела живые человеческие разумы…

Но ДА, придётся списывать. Иначе останется признать, что абсолютно вся история человечества – от начала и до конца (вполне реального) – не что иное, как сплошная…

Ветер стих. Там, сверху, наверняка уже вечерело. Затич упёрся всем телом в брунтовое покрывало. Э-эх! Встал на ноги. Масса песка стекла по толстой ткани. Из своеобразной «берлоги» появились ещё четверо бойцов отряда «Плюс», точнее, остатков отряда. И если бы не Билзер – старый вояка из Корманда – и тех не осталось бы.

Затич осмотрелся. Там и тут из-под брунта вылезало всё больше и больше выживших солдат. Наконец из очередного открывшегося убежища появился сам Билзер. С недавнего времени – КОМАНДИР Билзер. Заслужил, чертяка. Это его идея была: сунуться навстречу песчаному фронту, в лоб урагану. Навстречу пустыне, которая, как казалось, должна потихоньку высосать силы и влагу из тел, а буря окончательно добить всех уцелевших с базы «Бекко»…

Научно-исследовательской базы «Бекко». Это с недавних пор военные – неотъемлемая составляющая научных исследований. Потому как почти все эти изыскания сейчас направлены в сторону наступающих песков.

Эх, пески…

Пустыня! Затич посмотрел туда, откуда они пришли. Несколько часов назад его ботинки мяли сочную траву ботанического сада «Перелесье», за стволами экзотических деревьев он укрывался от шальных пуль преследователей. Теперь там была лишь песчаная преисподняя, и только вдалеке виднелась зелёная граница старого мира. Вместе с бурей песчаный фронт шагнул на четыре километра в глубь земли обетованной. Такого продвижения давно не было.

– В ши-и-иренгу!

Клич облетел пески. Билзер стоял в позе «хозяин казино». Пацан, кажется Серж, которого он с самого начала взял под опеку, первый вытянулся по стойке смирно. Со всех сторон начали сползаться человеки. Поспешил и Затич. Спустя минуту пятнадцать человек вытянулись в ту самую шеренгу.

– Штатских это не касается! – гаркнул командир. Двое ещё не пришедших в себя «квадратноголовых» вышли из строя и поковыляли к кучке научных сотрудников, что собралась в десяти метрах поодаль и уже ковырялась в своих безумно дорогостоящих исследовательских причиндалах.

– Напоминаю всем, – начал Билзер, – теперь мы отдельная ячейка. У нас всё та же цель: обеспечение безопасности исследований группы «Же». Группа «Хи» теперь забота отряда «Минус» и полковника Старцова. Забыли всё, что было до этого. Забыли тёплые бараки и столовую базы. Теперь работаем в полевых условиях. Не этому ли вас учили на взносы налогоплательщиков?

Дальше последовали стандартные речи, целью которых являлось не поднятие боевого духа, а восстановление расшатанной недавними событиями психики бойцов.

– Слушай мою команду. – Строгий голос Билзера заставил всех вытянуться по струнке. – Кловский, Бетхен, идёте во главе с Кирданским назад на пару километров, ищите всё, что осталось от мародёров. Только осторожно – кто-то мог выжить… Пленных не брать, – погодя добавил он помрачневшим голосом.

– Васля и Матис, поступаете в распоряжение профессора Баловной. Поможете с оборудованием. Остальные собирают всю уцелевшую амуницию. Петрич, проследи за всем и опиши остатки.

– Есть! – первым подал голос бывалый контрактник.

– На всё про всё у вас двадцать минут, закончите раньше – готовьте жрачку. Только на костре – пензоловые печки нам ещё пригодятся. Кстати, о костре. Петрич, идёшь с Кловским, твоя цель – дрова.

– Есть!

– Ра-азойди-ись!

Народ разбежался, Затич отправился к своему бывшему убежищу. Кто бы мог подумать, яма, кусок брунта, стальная трубка и буря, убившая сотню мародёров, «как два пальца…»!

Под брунтом раскрылся окопчик с рюкзаками, которые оставили на время построения.

– Васюля, ёпть, мой чюмодан под твою ответственность, – Петрич, возникший за спиной, дружески похлопал по плечу.

Взял из заплечника флягу, явно не с водой, пакетик дури и двинулся к бригаде Кловского. Ну-ну, забрал самое что ни на есть необходимое…

Всё, что было потом, потерялось в памяти, как ненужная инфа. Все «движения» проделывались на автомате. Мысли устремились в Рустов, к жене и детям. Бывшей жене… Чего уж там, Лебаха, ты права – на кой я тебе…

Следующее, что разум счёл нужным зафиксировать, – это костёр. Команда Кловского уже вернулась с кучкой трофеев. Запах похлёбки вернул Затича в реальность. В этот раз была солянка – что было, то и кинули. Сёрбалась от души, ну просто замечательно. Такая хрень в столице единиц пятьсот завесит. Тепло расходится по телу приятной волной, ещё – запашок и вкус мяска, а скорее всего, копчёной шпикачки. Ну, просто балдёж! Петрич опрокинул флягу, быркнул, дёрнулся и передал её по кругу. Мужик, реальный – не жалко своего добра.

Вокруг костра собрались почти все свои. Квадратноголовые сидели на своих тюках с грёбаным оборудованием. Бес с ними – они другие, они круглых шлемов не носят, нам и говорить-то не о чем.

Фляга дошла до Затича… Первосортный. Кажется, «Арра». Пятьдесят граммов, а эффект как от пяти стопок «синенькой». Да-а, не дурак старик, ох не дурак!

– Сми-и-ирно!

Петрич крикнул и подорвался аки ошпаренный. Все вокруг костра начали вскакивать – к нам шёл командир, но не один. С ним рядом, покачивая попкой, шла Баловная – старшбя квадратноголовая.

– Вольно. – Билзер сел на песок, спутница же так и осталась стоять перед толпой мужичков, что смотрели на её, так сказать, далеко не старое тело с ничуть не скрываемым интересом.

– Чем угощать будете, ребятки?

Командир явно не держал крошки во рту часов пятнадцать.

– Пшён-нка, гер-р-р!

Кто-то сострил. Народ, смущаясь, засмеялся.

– Присаживайтесь, профессор. – Билзер расстелил лист брунта, приглашая спутницу к костру.

– Спасибо, Тзахер, – она назвала командира по имени, которое резало славинский слух, как ржавый нож. Пацаны вокруг костра поморщились. Да и фамилия у него… непонятно какой народности.

– Профессору есть что нам сказать. Потому сёрбайте, гвардейцы, да слушайте. Пожалуйста, профессор.

Билзер глянул на женщину. Все замолчали.

– Начну с того, что всем известно о важности исследований феномена урагана «Фурия» и наступления песков, вызванного, по всей видимости, им…

– Так вы даже не уверены, что фронт пустыни продвигается из-за урагана?!

– Помолчи, Кловский, время для вопросов будет! – Командир осадил вояку.

– Я продолжу. Всем также известно, что часть беженцев и приезжих искателей лёгкой добычи объединились в новую армию мародёров, которые грабят разрушенные и покинутые города, вопреки запретам международного комитета. Именно из-за них появилась необходимость защиты научных станций.

– А как же плоды генетических экспериментов, те, что вырвались с некогда секретной базы «Силок» и теперь живут и охотно размножаются в этом хаосе?

– Кловский, славинский язык понимаешь?

Командир грозным взглядом окинул лучшего снайпера отряда.

– Отвечу на вопрос. – Баловная понимала сложность возникшей ситуации и пыталась сгладить острые углы. – Вчера утром я получила доступ к архивам этой базы. И очень скоро мы будем знать всё о тех тва… создани… о тех, кто обрёл новый дом в пустыне. Что позволит нам бороться с ними максимально эффективно.

– Если бы не учёные, они бы и на свет не появились, – не унимался солдатик.

– Кловский, мбля! Приказать тебе, что ли, заткнуться на пять минут?!

– Прошу прощения, командир, – наболело.

Возникла небольшая напряжённая пауза. Профессор не могла собраться с мыслями.

– Короче, план такой, – Билзер взял инициативу в свои руки. – Мы переносим исследования в глубь пустыни…

Охи, ахи и прочий шум негодования пронёсся по кругу.

– Спокойно, без паники, – командир поднял руку, успокаивая гомон, – всё рационально. Твари, что там живут, не обладают интеллектом, и огнестрельного оружия у них нет. Куда более безрассудно оставаться без укрытия здесь, между мародёрами и хищниками. Как только спутник будет на связи, мы получим информацию о состоянии Нового Манхетона, разрушенного год назад. Там и обоснуем первую базу. Профессор Баловная вывела закономерности в поведении урагана – колебания его силы и зоны усиленной активности. Именно благодаря предоставленной профессором информации мы до сих пор живы. Теперь нам остаётся обеспечивать безопасность и ждать завершения первого этапа исследований научной группы. Это месяц-два. После этого хлюпиков не держу – будет эвакуация и можно расторгнуть контракт. Что не ясно?

Посыпались вопросы, в большинстве своём либо глупые, либо шутливые. Командир отвечал на все, так же с приколами. Постепенно напряжение переросло в лёгкое, приятное настроение. После очередной игры слов Кловского засмеялась даже профессор. Кто-то передал по кругу флягу, и Затич протянул её Баловной.

– Не побрезгуйте благородным напитком, профессор.

– Ну, ты чурбан, Васьля, – Кловский уже передавал пластиковую кружку, – не хруфсталь, а всё ж получше, чем с горла.

Вопреки ожиданиям, Баловная с охотой выпила полста, да как выпила – маленькими глотками, смакуя каждую капельку!

– Арра, – произнесла она с потерянным, где-то в костре канувшим, взглядом, – спасибо, ребята…

Ещё пара приколов пробежала по кругу вместе с негромкими смешками. И снова возникла пауза, длинная, такая нерешительная… Только потрескивание костра и негромкое урчание раскатов грома – отголосков бури, где-то очень далеко на севере.

– «Выйду ночью в поле с конём…» – Неожиданно сквозь тишину прорвался голос Билзера. – «Ночкой тёмной тихо пойдём…»

Старая песня гармонично вошла в душу, и уже следующую строчку пели трое – командир, Затич и Кловский.

– «Мы пойдём с конём по полю вдвоём…»

Народ подхватил, и когда дошло до фразы «Сяду я верхом на коня…» – это уже была не песня, а гимн души славинского народа. Даже квадратноголовые покинули своё драгоценное оборудование и подсели к огоньку… А душа Затича улетела из жуткой леденящей песчаной преисподней опять в Рустов, туда, где ей теплее, туда, где ей место.

Не только в отстойнике Первого кшарха, некогда предназначенном для ссылки неверящих, история «убежала» далеко вперёд. Как ни странно, параллельная земная цивилизация добилась большого эволюционного успеха и достигла благополучия на планете, давшей приют нарушителям Пятого кшарха – «распутникам». У природы были отвоёваны и преобразованы непригодные для проживания человечества территории. Пустыни сошли на нет – там зацвели сады, появились города, магистрали. Обширные океанские просторы пришельцы перегородили дамбами, засыпали отходами и покрыли плодородной почвой. Так было везде, даже на полюсах росла клубника – в рукотворно созданных огромных «домах-теплицах» для людей.

Но вся эта планета, какой её застали люди, существовала по законам равновесия, которые развивавшееся здесь человечество не удосужилось понять. И произошло нечто для людей катастрофическое – сама планета попыталась восстановить утраченный баланс. Некогда «асфальтаторы» прошли по самой большой пустыне и, расплавляя песок, покрыли её монолитной породой. Оставили для экзотики лишь кусочек песков… В «День икс» на этом участке возник ураган «Фурия». Ужасающие последствия шокировали всех. За трое суток он сровнял с землёй абсолютно всё в радиусе тридцати километров. Но не просто сровнял – расплющенные руины засыпало песком. Казалось, вся пустыня вырвалась из-под плиты, некогда наплавленной, и начала захватывать всё большие и большие территории, в яростной попытке восстановить былые границы, отомстить разумным, столь бесцеремонно её поправшим.

Беспорядки, паника и хаос распространились далеко за пределы стихийного бедствия. Возникали общины мародёров – вооружённые отряды, движимые жаждой лёгкой добычи. Власти объявили их вне закона. Тем временем на исследование и ликвидацию феномена были выделены огромные средства. Собирались отряды добровольцев для сопровождения научных работников и охраны баз… Все базы находятся недалеко от песчаного фронта. Охранным отрядам приходится отбиваться от толп мародеров…

Но затем появился новый враг. Одна из разрушенных баз выпустила на волю плоды своих генетических исследований. Теперь пустыню населяют хищные чудовища, и они периодически атакуют границы. Исследовательские базы оказались между молотом и наковальней. Часть личного состава одной из баз решилась уйти в глубь пустыни и обосноваться в руинах. Профессор Баловная близка к разгадке, она вычислила закономерности поведения стихии.

Добровольцы уходят в рейд и нарываются на мародёров. Благодаря расчётам Баловной они успели укрыться от урагана, который возникал из ничего – средь ясного неба… Мародёры сметены.

Отряд ещё не знал, что после бури его поджидала борьба с генетическими монстрами. Радостные открытия и горькие разочарования. И приближение вплотную к разгадке причины возникновения урагана… В тот самый момент, когда профессор поймёт, В ЧЁМ СУТЬ, поступят сообщения о подобных ураганах на всех отвоёванных территориях. Дамбы снесены, теплицы разрушены… Каждые сутки будут погибать миллионы. Мир накроют паника и острейший кризис. От старого общества останутся жалкие островки культуры, отгородившиеся на островах.

Возникнет новое общество – общество хаоса. Переходная стадия, поворотный этап пути возвращения «на круги своя».

Но это уже совсем другая история.

О которой пока ещё ничего не знает горстка людей, собравшихся вокруг костра и поющих песню.

На заре техногенной цивилизации линия фронта пролегает в непосредственной близости от двух индивидуумов, поднявших друг на друга дубины, посерёдке между ними. Затем передовая становится линией противостояния племён, кланов, банд. Позднее – народов, конфессий, классов. Война становится занятием массовым. Усовершенстование оружия войны приводит к массовым же потерям личного состава. Фронт разделяет две миллионные армии, пролегая посерёдке меж двумя линиями окопов… Затем появляется оружие массового поражения. И линия фронта, по сути, сводится к дуэли двух пальцев, лежащих «на кнопках». Если какая-то из кнопок (как следствие – и другая) не будет нажата и война не победит окончательно, повсеместно, ВМИГ, наступает стадия, когда линия фронта проходит через лаборатории. Всё новые и новые виды оружия – бактериологическое, психотронное и психотропное, электронное, информационное, биологическое, магнитное, лучевое, плазменное, пропагандистское, генетическое, нейропрограммирующее, биоэнергетическое, социально-деструктивное, и пр, и пр, один-чёрт-знает-ещё-какое, – создаётся изворотливым разумом, снедаемым саморазрушительной, суицидальной тягой ВОЕВАТЬ. Передовая «тихой» войны, ведущейся не на полях сражений, а в коридорах научных учреждений, офисах военных корпораций и переулках больших городов, пролегает посерёдке между разумами инженеров и учёных, торгующих оружием бизнесменов и офицеров спецслужб… Последствия этой войны приводят к всеобщему хаосу, аннулирующему результаты техногенного прогресса. А в итоге – возвращают линию фронта в непосредственную близость от двух индивидуумов, поднявших друг на друга дубины. Быть может, корень зла именно здесь, в избранном техногенном пути развития?

…Эта цивилизация погибнет первой, узнает Тич позже. Частью восприятия отлучившись ненадолго, вернётся в разум почти тёзки, ПОСМОТРЕТЬ, что с ним сталось. Затич будет ещё жив, он вернётся в Рустов, но лучше бы не возвращался… Не довелось бы увидеть, как погибают на глазах жена Леба, пусть бывшая, но любимая… и детки, двое сыночков, Сяня и Минчик.

Затич недолго будет страдать. Он умрёт следующей ночью, когда на остатки города хлынет бушующее море.

Некоторые другие люди продержатся чуть дольше.

Но всё равно «всухую» проиграют природе, объявившей им войну.

…Иноземные к тому времени давным-давно отправились ДАЛЬШЕ.

Тихая ночь ушла, остался вязкий гул в мышцах и голове. Напряжение, испытанное во время ночного броска, давало о себе знать липкой ломкой. Жизнь сейчас зависела от умения применить всё то, чему его учили.

Королевский лазутчик Кнут проходил испытание. Тест на прочность, самый серьёзный в его жизни, а может статься так, что и последний… Испытание будет последним для девяти из десятерых молодых шпионов. И всё ради того, чтобы шагнуть дальше. Дальше, чем его отец-крестьянин, дальше, чем кузнец Гур, дальше, чем любой герцог и даже полководцы его величества.

Любой ценой выполнить миссию. Бесшумно и быстро. Тогда он получит право стать ассасином, его возьмёт в ученики Покрывало – старый и опытный королевский убийца.

Прозвище Покрывало он получил уже в отставке, когда стал учителем. Все, кто попадали под его опеку, просто-напросто исчезали с глаз людских. Становились тенью, невидимой для ковыряющихся в земле людишек. Если верить слухам, Кнут сможет просачиваться сквозь щели в ставнях и воротах, открывать любые, даже древние замки, проходить сквозь стены. Проникать куда угодно, когда угодно и… убивать или красть кого или что угодно его величеству.

Конечно, убивать и красть – не единственные задачи, но наиболее востребованные.

Правда, Кнут больше любил сам процесс, который сопровождал основное действие. Добраться незамеченным куда-либо и опосля – так же тихо и незаметно смыться. Кнута невероятно возбуждала мысль о превосходстве его мастерства…

Но всё потом, потом, а сейчас его цель – «Жезл Теней», там, на поляне у хранителя. Кнут должен его заполучить. Утро и упростило и усложнило его миссию. Туман, плотный, высокий, скрывал как его, так и врагов.

– Врагов… так… не вспоминать… все они безлики, лицо каждого скрывает повязка… я их не знаю!

Минутный отдых закончился. Кнут встал и, всматриваясь в молоко тумана, вслушиваясь в звуки, начал пробираться дальше. Шансы равны для всех: маленький арбалет, три отравленные стрелы к нему и два острых ножа – один с предплечье длиной, смазанный тем же ядом, другой поменьше, но не отравлен – для вырезания кусков плоти, в которые может проникнуть этот яд. Его действие Кнут наблюдал однажды воочию, когда один из таких же, как и он, зелёных новобранцев, случайно царапнул себя подобным ножом. Мгновенная смерть в жутких корчах…

Сейчас предстояла шахматная партия из десяти фигур, и кто какой фигурой являлся, станет ясно лишь в конце. Было бы десять стрел – задача намного упростилась бы… Однако нужно провернуть дельце так, чтобы чужие стрелы убили того, кого надо, да, впрочем, всё равно кого, лишь бы не его, Кнута! Потом наверняка будет дуэль в пару движений – кто кого раньше чиркнет лезвием. Ну а что произойдёт после – никто не знал наверняка.

Кто или что – этот хранитель? Но всему свой черёд.

Вот и полянка – стена из деревьев резко оборвалась. Ничего не видно… слушаем. Кнут припал к земле и выставил вверх свои заострённые уши.

Ох уж эти уши… Предмет постоянных издёвок и жестоких насмешек в родном поселении. Он родился таким уродом, и ни мать, ни отец не могли защитить его, потому что умерли, когда он был ещё ребёнком. А когда на посёлок налетели рыцари, перерезали всех и сожгли всё, он не знал, плакать ему или радоваться – односельчане получили по заслугам, заплатив жизнями за его унижения.

Рыцари урода прихватили с собой ради забавы, и со временем получилось так, что он попал в новобранцы. Теперь его изъян был огромным преимуществом, таким же, как ночное зрение Геля – его друга… бывшего друга. Но зрение не поможет ему в тумане… и не друг он ему более … безликий враг… ВСЁ, ХВАТИТ.

Вокруг вроде спокойно, но нельзя идти дальше, пока не будет ясно расположение всех остальных – девяти убийц…

Есть один! Капли воды, до этого монотонно стучавшие по поваленному стволу слева, на два удара пропали – кто-то прополз по дереву. Точно – стебли молодой, сочной травы тихо, даже для лучшего слухача тихо, хрустнули. Там один залёг в засаде – убить его будет просто.

Минус один, ищем остальных. Усталый разум Кнута воспринимал это как забаву…

Звуки отдалённые, тихие, громкие – все они в течение получаса выдали ещё шестерых. Двоих либо не было здесь, либо они пришли раньше, либо… он покойник?!

Еле слышный свист воздуха, от глубокого, из-за задержанного дыхания, вдоха там, прямо за спиной! Немыслимо!

Группировка, прыжок за миг до того, как отравленное лезвие рассекло воздух на том месте, где была Кнутова спина… Это оказался Густар: сидя на корточках, в правой руке он держал арбалет, а левой отравленный клинок… левой, дурак! Только это и спасло. Арбалет направлен на Кнута, но выстрела не последует. Густар хоть и дурак, но не полный идиот – щелчок тетивы выдаст его расположение другим, и в следующее мгновение минимум пять отравленных стрел вгрызутся в его тело… Отличная идея!

Первый, которого он засёк, он сам и Густар – находились на одной линии. Кнут присел, крикнул: «Эй!» – и мгновенно отпрыгнул в сторону, потом на ближайший ствол дерева, за полсекунды вскарабкался по нему и улёгся на толстой ветви.

Дз-з-зынь! Дз-з-зынь! Дз-з-зынь! Дз-з-зынь!

Началось! Четверо попались на эту уловку, выдав своё расположение остальным… Потом ещё шесть выстрелов. Шелест травы – почти все сменили место. И ещё четыре раза звук тетивы надорвал тишину утра.

Кнут лежал на ветви и любовался спектаклем, который сам и устроил – спектаклем звуков, смесью свиста стрел, шуршания ног по траве и тремя короткими вскриками в разных концах поляны. Особую радость принесли звуки предсмертной агонии – трое уже готовы!

Но что-то… сначала промелькнуло лёгкой тенью, потом огромной занозой, вонзилось в сознание… что-то не так. Кнут взглянул на тело Густара… ТОЧНО!

Мёртвый товарищ лежал навзничь, со стрелой во рту. Но – никаких признаков действия яда… мёртвый соперник не бился в судорогах, и пена изо рта не шла. Он просто умер от… белой стрелы. Белой?! Стрелы у всех десятерых должны быть серыми…

Только сейчас он понял, что два выстрела донеслись из центра поляны.

Хранитель?.. Он тоже отстреливает? Может, последнее испытание – убить хранителя?!

Мысли в голове путались.

«В задаче появился компонент со многими неизвестными…» – голос его учителя, астролога, математика и алхимика Хострика пронёсся в голове лёгким воспоминанием.

И всё же не хватало одного лазутчика. Ещё раз пересчитаем.

Кнут тихонько вскарабкался наверх по стволу, пока не поднялся выше уровня тумана. Открылся красивый вид – граница леса и молоко стелящегося тумана, наполненного дыханием смерти.

«Итак, семеро было в начале, я – восьмой, Густар – девятый… все-таки нет одного, – Кнут раскладывал информацию по полочкам. – Корректируем формулу – девять минус три тела, погибших от яда, и минус Густар – пал от руки неизвестного компонента… итого пять тел в засаде, одно пропало или не дошло и ещё нечто в центре поляны. Что же ты такое?»

Кнут всматривался в центр молочного киселя, куда вёл уже растворяющийся шлейф порванного полётом стрелы тумана.

«Кто же ты?..»

И словно Лорд услышал его – незначительный порыв ветра на секунду разжижил полотно тумана в центре.

Там стояли ДВОЕ! В белом, спиной к спине и рядом, на земле, серело что-то большое… тело? Недостающее тело – десятое.

«Плюс один – минус один. И плюс ДВА?! Что ж, продолжим».

Кнут получил удовольствие оттого, что знал больше остальных претендентов. Спрятавшись за стволом и приготовив свой арбалет, Кнут метнул монетку в ближнего, засевшего в засаде. Звонкий «дзынь» монеты, испуганное дыхание там же, и опять: Дз-з-зынь! Дз-з-зынь! Дз-з-зынь! Свистнули стрелы. Кнут выпустил две – одну в центр поляны, другую в тело номер три. Тело номер три забилось в агонии, из центра – тишина.

Повинуясь инстинктам, Кнут сменил место и расположился прямо за телом Густара. Мутные глаза бывшего товарища смотрели в небо сквозь туман. «А на что ты рассчитывал? Место ассасина моё, дружище, – Кнут мысленно обратился к телу. – Я возьму твои стрелы и нож. Ты не против? Я так и думал. Теперь надо поспешить, – мысли ускорялись, – каждый сделал по два выстрела, значит, по последней стреле осталось, плюс-минус… и только у меня четыре».

А торопиться надо было, ох надо, пока кто-то из оставшихся не нашёл точно такой же вооружённый трупик.

Дз-з-зынь! – Кнут выпустил стрелу в центр поляны и скользнул за ствол дерева. Дз-з-зынь! Дз-з-зынь! Дз-з-зынь! Дз-з-зынь! Тюк! Тюк! Тюк! Тюк! Четыре стрелы впились в молодой дуб.

Двое наших, двое чужих – конечный расклад.

Звук вынимаемых лезвий возвестил о начале поножовщины.

«Теперь вперёд!»

Кнут быстро побежал в сторону одного из некогда «своих». Серая тень возникла прямо перед ним, вторая шла наперерез вдоль кромки леса. Тело с голубыми глазами и клинком в руке замерло в нерешительности шагах в четырёх, увидев два направленных на него арбалета.

«Это Гель… извини, друг… такие правила».

Дз-з-зынь!

«Боже, какие огромные голубые глаза, как небо!»

Кнут отвернулся, не желая видеть дальнейшей агонии своего лучшего друга. В это время тело, шедшее наперерез, услышало звук выстрела и метнулось к деревьям. Дз-з-зынь!

«Мимо!»

Стрела впилась в дерево. Последнее тело, видимо, увидело два арбалета в руках и, не желая давать времени перезарядить, метнулось навстречу в яростной атаке. Только и успел Кнут сменить арбалеты на два отравленных ножа… Теперь два, значительное преимущество, благодаря смерти его товарища.