Текст книги "В спящем режиме"

Двадцать седьмой шаг. В рамках

Я испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, неподдельное счастье оттого, что мы прошли лесную Бесконечность и выбрались живыми. Да, это действительно повод для истинной радости, потому что мало кто отваживается без проводника, способного разглядеть тропу, пройти Лес. Хотя и с проводниками случаются проколы, как довелось убедиться на собственном горьком опыте.

С другой стороны, в Бесконечном Лесу потеряли Мороза, осталось нас в группе почти вдвое меньше от первоначального количества. Не знаю, как остальных, но меня отсутствие белоусого даже угнетало. Я к нему не привязался, я не был его другом, как и он моим, но… Отсутствие Мороза остро ощущалось. Наверное, этот сталкер – один из тех людей, которые чем-то цепляют, заставляют считаться с ними. А может, все гораздо проще.

Мороз – все-таки лидер нашей группы, и теперь, когда его нет, полномочия ведущего во всех смыслах перешли ко мне. Перешли без голосования и разборок по поводу, кто достоин, а кто нет решать за всех. По-другому и быть не могло. Пеца, Чипс, даже Базя – далеко не новички. Только вот они, при всех их достоинствах – исключительно подчиненные. По своей сути. К счастью, все трое это прекрасно понимали, что и уберегло нашу поредевшую группу от внутренних конфликтов.

Дальше мы шли по лугу приличных размеров. Он раскинулся метров на триста в ширину, а в длину тянулся с километр, то есть примерно четверть расстояния, оставшегося до границы кругов. Дальше за ним более изрезанный ландшафт, потом ложбина, за ней хвойная роща, а за рощей опять травяное поле до самого обрыва, под которым – четвертый круг.

Ад становится все ближе. Неожиданно мне очень захотелось послушать скинутую Доком песню «Road to hell». Позже, позже! Не отвлекайся, проводник! Или правильнее будет сказать – проводник-командир…

– Отвали, сука! – рявкнул Пеца.

Резко поворачиваясь, я лихорадочно прокручивал в голове варианты причин, могущих вызвать настолько сильный гнев.

– Заткни пасть, ублюдок! – рявкнул и Базя.

«Что стряслось?!» – спрашивал себя я, не в состоянии представить, что они такое не поделили, что разъярило их до такой степени.

– Коз-злы! Как же вы меня дос-с-стали… – злобно зашипел я и тут же сам поразился своим словам. Чего это я?! Накипело, что ли?

– Заткнись, мразь! Пока я тебя не заткнул! – предупредил Базя. Меня.

– Заткнитесь оба! Иначе пеняйте на себя! – Пеца решил предупредить нас обоих.

– Крутой, да?! – с издевкой в голосе произнес Чипс. – Пора бы тебя на место поставить, ущерб…

Пеца резко развернулся и сделал выпад левой рукой в сторону Чипса. Но мелкий снайпер обладал отменной реакцией: не только ушел от опасной для своего здоровья ручищи, но и выхватил из-за пояса пистолет.

– Ни шагу, бычара! Не то в твоей башке будет на дырку больше! – угрожающе сообщил он. При этом глаза Чипса сверкнули, а рот искривился в демонической усмешке.

Я почувствовал, как во мне закипает лютая ненависть. К ним ко всем. Как же они меня достали! Незаметно для окружающих я перемещал правую руку к висевшему на поясе ножу. Три цели. Я должен уничтожить три цели.

– Знаете, чем тут смердит? – тоном победителя спросил Чипс. – Это запахи вашего страха и вашей ничтожности.

Он прав. Вокруг сильно пахло. Розами, ромашками и сиренью одновременно.

– Сдохните, мля! – Базя вскинул свой «калашников» и дал веерную очередь.

Рефлексы сработали безотказно: я упал на землю еще до того, как из ствола вылетели первые пули. Пеца и Чипс, видимо, поступили так же.

Отгремела очередь, и я подхватился с земли, прыгнув с места, как охотящийся на голубя кот. Правую руку сжать в кулак, левую чуть растопырить… Удар правой в челюсть, левой схватить за ворот комбеза.

– На, сука! На, сука! – кричал я, колотя извивавшегося подо мной Базю. Жаль, что он, сука, вовремя и хорошо закрывал лицо руками.

– Заполучи, ёпэрэсэтэ!!! – услышал я рев, одновременно ощутив в позвоночнике жгучую боль.

Чувствительность всего тела вдруг пропала. Земля начала удаляться, а потом резко смазалась. Мгновение – и перед глазами уже затянутое плотными тучами небо… «Меня схватили сзади и отбросили в сторону», – догадался я, шмякнувшись обратно на землю. Ничего не оставалось, кроме как наблюдать за другими.

Чипс разбежался и в прыжке ударил Пецу пяткой в грудь. Тот упал, как подкошенный, но из борьбы не выпал. Здоровяк сделал Чипсу подсечку и, когда снайпер упал, навалился на него. Затянутые в перчатки ручищи сомкнулись на горле Чипса. Базя подобрал свой автомат и, не без труда поднявшись на ноги, навел его на меня…

Недалеко рвануло. А потом еще и еще. Воздух заполнило ужасно противное, вызывающее острую головную боль пипиканье. Перед глазами заметалось, поплыло…

Ощутив, что уже могу двигаться, я приподнялся на локтях. Картина мира перед глазами дергалась, словно сильный ветер трепал не закрепленный в раме холст. На мгновение я заметил торчащие из травяного покрова луга зеленые, кочкообразные хреновины высотой в метр и шириной вполовину меньше.

Гнев, до этого бурлящий во мне вулканической лавой, начал улетучиваться. Испарялся он, похоже, также из голов Бази, Пецы и Чипса. Они прекратили драться и замерли.

– Сдохните, твари! – услышал я знакомый голос и вслед ему выстрелы. Доносилось все это с другой стороны.

С трудом повернув голову, увидел бегущего к нам Мороза. Выглядел он жутко – весь в крови и зелени, комбез в нескольких местах разорван. Усатому сталкеру пришлось нелегко. А его усы… Ранее белоснежные, они теперь были красными. От крови, сочившейся из его носа.

Мороз снова выстрелил. Пипиканье стало громче. Сталкер быстро сменил магазин своей «беретты». Снова выстрелил, но уже в другом направлении. Пипиканье нарастало.

Картина перед моими глазами сузилась до щели, концы которой начали стремительно уменьшаться к центру. Секунда – и щель превратилась в точку.

– А-а-а-а-а-а-а… – голову словно пронзило раскаленным прутом. Мозг не сумел обработать столь необычную зрительную информацию.

* * *

Очнулся я от того, что в лицо брызгали холодной водой.

– Вставай, сталкер! – бодрым голосом призвал Мороз.

Открыв глаза, я увидел перед собой его усатую рожу. Усы уже были белоснежно-чистыми. И когда он успел отмыть их?

– Хватайся за руку! – потребовал Мороз.

– Осторожней, голова болит, – предупредил я.

Вопреки опасениям, Мороз медленно и аккуратно помог мне сесть на пятую точку.

Неспешно, боясь новой вспышки боли, я осмотрелся. Тот же луг. Почти тот же… Если бы не стоящие то тут, то там, странные кочкообразные предметы. Из них сочилась зеленая фосфоресцирующая жидкость – по-видимому, аналог крови. Некоторые из них были и вовсе разорваны, а то и выкорчеваны с корнями. Ну да. Были же взрывы – без гранат не обошлось.

– Вставай! – Базя тряс лежащего без чувств Чипса.

– Черт возьми, что произошло? – спросил я у Мороза.

– Вы попали под ссорняки.

– Твою мать… Это ж вроде байки! – не поверил я, растерянно почесав затылок.

– Хороши байки. Ссора знатная вышла! Пеца чуть не задушил Чипса, а Базя едва не набил тебя свинцом.

Блин, а я-то не врубился, откуда во мне столько гнева взялось…

Да уж, ссорняки потому и зовутся так, что всех ссорят между собой. Я припомнил слухи об этих влияющих на психику мутантах-растениях.

– А потом, когда сталкеры поубивают друг друга, ссорняки запускают в них свои корни и начинают медленно поедать трупы, – добавил Мороз, как будто расслышал, что появилось в моих мыслях.

Представив эту премиленькую перспективу, я поморщился. Хорошо хоть, что не склонен к выставлению напоказ содержимого желудка.

За те полчаса, что мы приходили в себя, Мороз рассказал о своих злоключениях в Бесконечном Лесу. Будучи в буквальном смысле отрезанным от группы, наш усатый лидер еле-еле вырвался из цепкого захвата лианного плюща. Затем блуждал, блуждал и выбрался, как он сам сказал, чисто по наитию. После этого Мороз шел по нашим следам и потому быстро догнал нас. Очень вовремя догнал. Нам повезло, что из Лесу он вышел не на другом конце, а почти там же, где и мы.

Трот пока что не торопился уменьшать численность нашей группы.

Более того, не спешит стирать группу со своего лика. Опоздай усатый сталкер хотя бы на полминуты, и всё – я, Пеца, Чипс и Базя поубивали бы друг друга. На вопрос, а почему сам Мороз не стал жертвой психо-мутантов, он ответил, что попросту закрыл содержимое своей черепной коробки. Как это сделать, наш вернувшийся лидер обещал рассказать подробнее, но позже.

После этого белоусый сталкер выдал Базе по первое число за то, что тот обрезал шнур. В принципе, Базя поступил правильно, но, по большому счету, тогдашняя ситуация не требовала столь крутых мер. Можно было попробовать вытащить товарища, только Базя решил, что не стоит испытывать удачу. Перетрусил наш дезертир, короче говоря.

Выматерив труса, Мороз всем своим видом показал, что не желает больше и знать сталкера по прозвищу Базя. Я и все остальные члены группы помалкивали, но косо смотрели на одногруппника с глубиномером. Гнилой он человечишка, этот Базя, а приходится его беречь. Ведь только он знает, как настроить и установить прибор, посему надо терпеть. Теоретически установку мог бы произвести кто-то другой, но практически – лучше «не надо множить сущности сверх необходимого».

Осознание важности роли Бази пришло еще перед началом экспедиции, и сейчас мы в очередной раз признались в этом самим себе. Базя мог чихать на наше отношение к нему с высокой горочки.

До обрыва добрались почти без разговоров и, к счастью, без приключений, знакомые и легко распознанные «изменки», а также случившаяся возле рощи стычка с одиноким ржаком – не в счет. Трот будто задался целью не трогать нас до поры до времени. Судя по сосредоточенным лицам людей, идущим на край уровня, каждый думал о своем. Еще шаг, еще. Так, стоп.

– Оставайтесь здесь. Сейчас вернусь, – велел я, уходя направо вдоль границы.

– Ты чего, ёпэрэсэтэ? – неприятно удивился Пеца.

– Да так, есть у меня одна слабость.

Пеца не ответил. Его изумленное лицо было красноречивее любых слов.

Похоже, что этому сталкеру не знакомо слово «слабость».

Подойдя к небольшой выемке в почве, я разглядел в ней копошащиеся комочки. Один кремовый, второй черный, третий белый.

Заметив чужака, комочки уставились на меня своими яркими, красивыми глазками. Улыбнувшись, я присел на корточки.

– Котятки… – тепло произнес я, протягивая руку.

Белый, самый пушистый из них, протянул лапку и принялся быстро постукивать ею по моему указательному пальцу. Такие у него при этом глазки, такая смешная мордочка… Просто прелесть!

– Ну и дурак же ты, – с пренебрежением сказал подошедший Пеца.

– Сам дурак, – буркнул я в ответ.

– Они же мутанты, – привел он веский довод, с которым нельзя не согласиться.

– Я знаю. Потому и убиваю мутантов, – отстраненным голосом произнес я. Сейчас все мое внимание было поглощено игрой с котенком.

– Так докажи! Задуши этих мелких ублюдков.

– Не могу, Пеца, – признался я. – И тебе не дам. Уж прости, но к кошкам у меня слабость.

– Хватит нести чушь, ёпэрэсэтэ! – возмутился Пеца.

Котята забились в ямку и уставились на орущего здоровяка.

– Иди отсюда. Напугал котят, ё-моё.

Сталкер переводил глаза с мутантов на меня.

– Понимаешь, Пеца… – я сделал паузу, собираясь с мыслями. – Есть определенные рамки. Так вот. Котята – в этих рамках, а остальные мутанты – вне. Вот тех, кто вне, я и убиваю. Это как с ссорняками, только наоборот. Они не трогают тех, кто вне рамок их воздействия, а тех, кто попадает в рамки… Ну да ты и сам прекрасно знаешь.

Пеца молча развернулся и направился к остальным. Похоже, я его не на шутку «запарил».

Открыв две консервы, я вывалил их содержимое перед ямкой. Котята, ничуть меня не стесняясь, накинулись на лакомство. Как же они едят! Быстро, без лишних движений. Прирожденные хищники.

Я прекрасно понимал, что нельзя оставлять их в живых. Велика вероятность, что эти милые кисо вырастут в саблезубых и загубят не одного сталкера, но… Вот не могу тронуть кошку. Даже кошку-мутанта. Хоть убей, но не могу.

– Ты там скоро? – подал голос Базя.

– Иду уже, иду, – недовольно буркнул я в ответ, еще раз любовно оглядел кушающих котят и направился обратно к людям.

Наверное, я еще не настоящий, сталкернутый на всю голову, бродяга Зоны, если у меня существуют какие-то рамки.

То-то я лезу в самый центр Недоада ради того, чтобы спасти не себя, а другого человека.

Двадцать восьмой шаг. Мутный прием

Приблизившись к обрыву, мы ощутили сильный ветер. Он дул оттуда, из пропасти. Ледяной, пронизывающий насквозь. Лично у меня сразу отмерз нос и зашелушились губы. У Чипса то же самое. А вот Пеца и Базя чувствовали себя как ни в чем не бывало. Морозостойкие, мля… Кстати. А где Мороз?

Покрутив головой, я увидел усатого сталкера. Пока что еще усатого: Мороз сидел по-турецки и орудовал бритвенным станком.

– Эй, ты чего? – не поверил я своим глазам.

– А ты не видишь, чего?

– Нашел время…

– Уж извини. Не люблю делать что-то заранее. Обычно в этом случае планы срываются, – объяснил Мороз.

Он прав. Преждевременная подготовка почти всегда оказывается не особо нужной. Люди только предполагают, а располагает… Нечто, управляющее удачей?

– Но зачем ты бреешь усы? – пытаясь разглядеть дно пропасти в свою оптику, поинтересовался Чипс.

– В шлеме неудобно будет, – ответил Мороз и удалил остатки левой половины усов.

– Он прав, – заметил я; поняв, что все заняты своими делами, нарочито громко кашлянул и, дождавшись всеобщего внимания, продолжил: – Настала пора экипироваться по полной. Надеваем шлемы, латаем дыры в костюмах, заряжаем стволы, проверяем и готовим креп-системы. Четвертый круг, мужики.

Пример зыбкости планов: подготовка к спуску заняла больше рассчитанного мною времени. Это было плохо. Надо ведь успеть до заката. Спускаться в темноте по незнакомой траектории – это перебор… На такой подвиг разве что от отчаяния решишься, если за тобой гонится стая монстров, впереди перепад уровней и некуда больше деваться.

Про боезапас и провиант никто не упоминал вслух, но я и без того знал, что у нас в этом смысле если не туго, то близко к этому. Однако волноваться не стоило, у меня в четвертом круге есть схрон. Богатейший. Спасибо Напалму – помог с содержимым и его транспортировкой до места заначки, в обход Бесконечности, конечно. Я ведь в последние месяцы превратился в кого-то вроде специалиста по четвертому, так что здесь мое основное поле деятельности. Из-за этой репутации меня и наняли, собственно.

А в пятый круг, так или иначе, я бы все равно полез. Рано или поздно.

Сталкер я или где!

– Мда-а, здесь без альпинизма никак не обойтись, – сказал Чипс и надел шлем.

– Хреново, – констатировал помрачневший Базя.

– Нормально, ёпэрэсэтэ! Никто и не говорил, что будет легко, – не согласился наш неунывающий богатырь Пеца.

– Делаем так: я спускаюсь первым и в процессе разведываю ситуацию. Вы меня прикрывайте, мало ли что там, – инструктировал я. – Встретятся ли пещеры, одному Троту известно. В любом случае, держимся от них подальше. После Захвата любая может обернуться… сами знаете во что.

– Давай, – коротко напутствовал меня непривычно безусый Мороз, берясь за шнуры креп-системы. Он будет меня страховать первым и пойдет вниз следом за мной…

* * *

Спустился я на несколько метров, а в ушах стоит такой свист, как будто сумасшедшие флейтисты сунули в них свои инструменты и дуют, дуют… Это еще хорошо, что на голове шлем, во многом спасает. Как здесь можно лазить без соответствующей экипировки, слабо представляю, а ведь суются некоторые и даже остаются живы-здоровы. Некоторые.

До уровня горизонтала – больше четырехсот метров.

Работаем, Сомик!

За мной пошел вниз Мороз. Сталкер отталкивался ногами от стены обрыва, скользил по шнуру, держась руками за притормаживающую «петлю», и быстро опускался. Так быстро, что я был вынужден предупредительно крикнуть и приказать замедлиться. Иначе подошвы его ботинок встретятся с моей головой.

Мне и без того несладко – кажется, эффект перехода на этот раз проявился преимущественно в том, что заломило все кости и суставы. Словно ревматизм, радикулит и подагра сговорились надо мной коллективно поиздеваться. Стиснув зубы, чтобы не стонать, превозмогая боль, я продолжал скользить по шнуру, и оставалось только надеяться, что гадская ломота продлится не до самого низу…

Кто спускался за Морозом, я не смотрел. Сейчас все внимание – вниз и по сторонам. Мало ли какая дрянь подстерегает. На стенах своя жизнь, вертикальные поверхности достаточно обширны, чтобы мутняки игнорировали их при освоении территорий.

Истошный крик, напоминающий мяуканье, кваканье и скрип одновременно, огласил вертикаль. Крик был настолько громким, что даже перекрыл завывания не утихающего здесь ветрогона. Крикун. Вот же ж черт… Снова крик. А потом еще. Подняв голову, я не обрадовался, мягко выражаясь, – по отвесной стене обрыва спускались три крикуна. В этой связи у меня в мыслях мелькнули куда более жесткие выражения.

В тварях осталось многое от домашних кошек. Те же пропорции тел, те же повадки. Изменились габариты, ротовой аппарат и конечности. Крикуны размером с крупного теленка, челюсти у них такие широкие, что львы позавидуют, количеству зубов обзавидуются уже акулы, лапы жилистые, длинные, трехсуставные, и когтей на каждой куда больше, чем пять.

Наверху кто-то из напарников тоже заметил мутных тварей и открыл огонь. Автоматная очередь попала в цель – в левый бок одного из крикунов, но эти монстры, чтоб их, переняли от кошек главное – живучесть!

Спускавшийся следом за мной Мороз тоже выстрелил из своего пистолета. Наверное, для обозначения наших «зубов».

– Сом, в сторону! – почти сразу крикнул мне бывший усатый сталкер, отталкиваясь от стены обрыва и выворачивая корпус вправо. Верхняя часть туловища перевесила, и Мороз тем самым ушел от контакта с крикуном, который теперь летел прямо на меня.

Я точь-в-точь повторил телодвижения Мороза. Зачем что-то выдумывать, если уже появилась зарекомендовавшая себя комбинация движений?

Когда я тоже увернулся от когтистых лап крикуна, он разъяренно замяукал. Выгнув спину, вцепившись когтями в стену, по инерции процарапал каменную поверхность, наконец затормозил и молниеносно развернулся. Настырный, гад!

Пули из моего «форта» точно попали в его передние лапы, раздробив кости. На одних задних крикун не удержался, а пуля в грудь придала ему дополнительное ускорение. Монстр рухнул вниз. Этот из борьбы исключен. Во всяком случае, на время. Если и выживет, приземлившись на лапы на каком-нибудь уступе, то не скоро обратно вскарабкается.

Как только я снова задрал голову, совсем рядом со мной пролетел второй крикун. Развороченная голова и превратившееся в сплошное кровавое месиво брюхо свидетельствовали, что этот уже никогда не вернется в борьбу. Я облегченно выдохнул. Будь он жив, непременно полоснул бы по мне когтями.

Третий крикун был самым маленьким, но, как ни странно, наиболее ловким и опытным.

Мутант резво, со знанием дела, перемещался по стене обрыва, заставляя Чипса и Базю попусту расходовать патроны. А потом крикун неожиданно прыгнул на Чипса, однако наш снайпер, будто олимпийский чемпион по художественной гимнастике, сделал пируэт и ухитрился избежать контакта. Ушел от соприкосновения… но полетел вниз. То ли «обезьяний хвост» плохо закрепил, то ли его креп-система оказалась с изъяном…

Я уже мысленно попрощался с товарищем, как вдруг падение тела прекратилось. Чипс завис в воздухе, загребая руками и ногами, и начал плавное, не опасное для жизни снижение. Неужто попал в область «воздушной воды»?! Уф-ф, до чего же кстати! Отряд не лишился бойца.

Остальные продолжили спускаться по веревочным системам. Пускай не так быстро и не так эффективно, как Чипс, но по-другому мы и не сумеем. Теперь можно хоть не опасаться третьего крикуна: мутированный кошак не удержался, упал и скрылся с глаз долой. Не факт, правда, что убьется.

Спустившись, мы были готовы схватиться с потомками кошачьих. Однако крикуны или погибли, или оказались умными: поняли, что нас много и что мы все крепкие противники, и ретировались. Искать трупы нам некогда. Если не разбились, то зализывают раны и копят досаду, перемешанную с ненавистью. Ох, не завидую тем, кто будет спускаться на этом участке за нами! Обозленные крикуны на порядок опаснее, мстительные они твари.

Зато хоть ознобного ветра внизу нет.

После такого «адреналинового» спуска мы приходили в себя минут десять. Серьезный стресс для организма – воздействие перепада высот и анормального влияния окружающей среды. Базю вырвало, только и успел шлем сдернуть, Мороз периодически приподымал свой шлем и массировал виски, да и у меня раскалывалась голова, вдобавок к ломоте в костях. Без обезболивающего не обойтись. Даже Пеца приуныл, помалкивал.

– Вперед, нам в город, – морщась от боли, сказал я, сделал несколько шагов и чуть не воткнулся в «транс», хреновую такую «изменку», получившую название из-за способности обездвиживать живые организмы.

Торчит такой себе столб измененного пространства размером с большой холодильник посреди пространства нормального, и пробегает по нему рябь. Изредка. В остальное время эту гадость в упор не разглядеть и не учуять. Вляпается сталкер в такое и сдохнет от голода и обезвоживания, если некому будет его вытолкнуть палкой или оружием.

Рябь пробежала у меня перед глазами, и я успел остановить занесенную для следующего шага ногу. Сейчас не страшно, есть кому меня спасти. Но проходи я один, без напарников, и не заметь единственное визуальное проявление «транса»… Тут бы и окончилась моя ходка.

Чуть ли не самые смертоносные угрозы в Троте – такие вот, трудноопределимые области ИФП. Опасней лишь те, что вообще никак не определяются, ни по виду, ни по запаху, ни по осязательным ощущениям, ни по температурным колебаниям, ни интуитивным озарением, то бишь пресловутой чуйкой. Против незримой и неопределяемой угрозы нет никакой защиты. Идет человек, и вдруг бац, прихлопнуло его, или сожгло, или заморозило, или разорвало, или подкинуло, или просто взял да исчез…

Это Зона. Все по ней ходим. И «под ней»…

– Берем левее, мужики, – предупредил я и повторил: – Нам в город.

Из всех южных секторов пяти кругов четвертый – наиболее цивилизованный, так сказать. В плане количества находящихся в нем искусственных объектов, строений там разных, сооружений и структур. После визита чертовых инопланетян территория, которую теперь зовут российской Зоной Посещения, начала опускаться-углубляться, причем ее середина, кругляш примерно пятнадцатикилометрового диаметра, теперь известный как четвертый круг, быстрее внешних колец канул в недра планеты.

А на южной стороне этого кругляша располагался город. Далеко не самый крупный из возможных, но вполне солидный по меркам провинции.

Я облазил не все уголки городской застройки, но был в микрорайоне «Университетский», рядом с политехническим ВУЗом, пробирался в заросшем парке Победы, ходил по главной улице, Советской, заходил во дворец спорта «Звездный», заглядывал в кинотеатр «Октябрь» и побродил по Центральному рынку. Осмотрел, так сказать, достопримечательности. Такие вот памятники Советскому Союзу.

* * *

Мы двигались крайне осторожно, потому что в этом секторе южной части четвертого круга окопались «инферновцы». У них база в Политехе и вторая в бывшем городском театре. А еще в этом мертвом городе толпа «манекенов», получившихся из бывших горожан, которым несколько десятилетий назад фатально не повезло оказаться в самой гуще событий Посещения. «Изменок» и всяких-разных мутняков тоже никто не отменял.

Зато сюда практически не суются армейские, и члены других сталкерских объединений в открытую не прутся. Даже у такой хреновой местности, как четвертый круг, есть свои плюсы. А от залетных вольных сталкеров отбиться легче и проще. Да и не сильно они наглеют, в одиночку не особо построишь крутого.

Дальше на север, точнее, на северо-запад, по ту сторону цилиндрической ямины пятого круга, есть другой участок городской и промышленной застройки. Что-то типа поселка-спутника при бывшем машиностроительном заводе. Эпицентральная точка Трота пришлась в аккурат на промежуток между городом и пригородом. Пятый круг частично «съел», утянув еще глубже, и некоторые городские кварталы, и добрую половину домов поселка. Но завод остался нетронутым, и его трубы торчат по ту сторону дыры, на северном участке окружности границы пятого круга.

Не был я там. И никто не был. На территорию завода невозможно войти, словно он силовым куполом накрыт и невидимое поле не пускает материальные объекты внутрь.

Я вообще покамест не особо-то высовывался за пределы южного сектора. Мой схрон находится по эту сторону провала пятого круга, в одном из уцелевших городских кварталов. В подвальном убежище я был всего лишь трижды, но дорожные приметы помнил хорошо. С картой территории четвертого даже не сверялся, шел в город по памяти… Но карту все-таки пришлось посмотреть.

«Я не узнаю здесь ничего!»

Паника вскочила в голову и начала усердно грызть мозг. Поводы для ужаса самые серьезные – за месяц все изменилось до неузнаваемости! Старую карту можно удалить, она бесполезна.

– Есть идеи? – поинтересовался Базя, рассматривая широкую и глубокую трещину в земле, которая тянулась с запада на восток и преградила нам путь. Настоящая траншея, не перепрыгнуть, а на дне течет подозрительного вида темная маслянистая жидкость. Как будто русло нефтяной реки.

Ничего подобного месяц назад здесь не было.

– В обход, – ответил я. – Какие могут быть еще идеи. Мы не кенгуру.

– Конца ей и края не видно, – буркнул Чипс.

– Без тебя знаю, – в тон ему буркнул я. – Но мы выберемся.

– О Космос, приглядывай за своими детьми… – утробным голосом начал Чипс.

– Заткнись, ёпэрэсэтэ!!! – заорал на него Пеца. Наш богатырь несколько поутратил свою развеселую бодрость.

– А куда мы вообще идем? – спросил меня Мороз.

– В мой схрон, – уверенным тоном ответствовал я, надеясь, что никто из напарников не догадается, что я и понятия не имею, как пройти отсюда в город и найти упомянутую цель. – Пора пополнить запасы.

– У тебя есть схрон? Хорошая идея, ёпэрэсэтэ! А то уже чувствую себя голым, – повеселевшим тоном одобрил Пеца.

Мы шли и шли на запад, а щель в земле все не кончалась. Неужели она тянется по всей окружности четвертого круга? Зона что, решила еще один круг образовать и очертила его будущую границу?

Но даже если так, сталкер я или где! За неполный год, что хожу по Троту, уяснил для себя простую истину: всегда думай о том, как найти другой выход.

Чем я и занялся.

Определяя границы ИФП, подмечая следы мутантов, «манекенов» и «инферновцев», я продолжал искать способ перебраться через траншею. А он, гад, все никак не находился.

Когда идея с перекидыванием веревок через щель с захлестом на что-нибудь по ту сторону уже казалась не такой и бредовой, я увидел мостик. Деревянную перемычку над трещиной, два древесных ствола, уложенные параллельно друг другу. Узенький переход, с виду хрупкий, совершенно не внушающий доверия, но все же! Я едва сдержал желание закричать «Ура!» во весь голос.

Кто-то проходил здесь до нас и соорудил мост. Не убрал, значит, намеревался вернуться.

– Ну вот, нам сюда.

Ступив на мостик, я поудобнее перехватил «калаш» и зарядил в него предпоследний магазин. Ладно, пока не будем терзать себя этой темой. Вот совсем закончатся патроны – тогда и попричитаем.

Вопреки ожиданиям, мостик не сломался. Не треснул он даже под тяжелым Пецей. А с виду – еле держится, стволики длинные, но тоненькие.

После переправы я объявил перекур. Пауза необходима прежде всего мне, надо сориентироваться и понять, куда двигаться дальше.

– Мы не одни, – сказал Чипс.

Пока все отдыхали, наш снайпер беспрерывно принюхивался, а потом снял шлем и взял в руки свою снайперку. Шлем помешает нормально целиться через оптику. Со шлемом на голове Чипс разве что своим вспомогательным оружием может пользоваться, а у него это «хеклер-унд-кох» модели USP.

– «Манекены»? – спросил я, хорошо зная ответ.

– Они самые.

– Сколько их? – я усиленно вертел головой по сторонам.

– Ровно десять, все без оружия. – Чипс выстрелил одиночным. – Теперь девять.

– Не самое плохое, что могло произойти, – кивнул я.

– Чую, не заскучаем, ёпэрэсэтэ! – Пеца размял пальцы рук.

Через минуту мы все уже отчетливо видели врагов. Бредут к нам со всех сторон. Оцепили.

Чипс снова выстрелил. Еще минус один.

– Сейчас давайте за мной. Эти ходячие куклы еле ковыляют, уйти от них не проблема, – обнадежил я.

– Тормозни, Сомик, дай мне развлечься, ха-ха! – воспрянувший Пеца даже хохотнул.

– В другой раз. Гарантирую, что здесь у тебя будет много развлечений.

– Да, сходил бы ты в парк. Покатаешься на машинках в автодроме, – подколол его Чипс.

Все, кроме Мороза, рассмеялись.

– Сейчас все следуют за мной. Предупреждаю сразу: двигаемся только с одной скоростью – с моей, – сурово предупредил я и устремился точно на «манекена», находившегося прямо передо мной.

Когда расстояние между нами сократилось до нескольких шагов, я резко свернул влево. Сопящий мне в спину Чипс сделал то же самое. И Базя, и Мороз.

А вот Пеца не удержался от соблазна удовлетворить свое желание почесать кулаки: первого «манекена» он срубил прямым в челюсть, второму подставил подножку и, когда тот упал, ударил каблуком по позвоночнику. Хруст, мычание. «Манекен» остался жив, в том смысле, как живы все они, но со сломанным позвоночником никакой угрозы не представляет.

– Добей! И давай быстрее! – поторопил я Пецу. Эти нелюди не слишком опасны, но испытывать судьбу все равно не следует. Удача не любит тех, кто сам не старается обеспечить собственное выживание.

Импортное словечко «зомби» в Троте как-то не вошло в широкий обиход. Да они и не были трупами, «манекены» нашей Зоны. Они не умирали, чтобы затем ожить для некоего существования в новом качестве. С ними что-то произошло во время Посещения, они после этого продолжали жить, только вот людьми уже точно не были.

Внешне бывшие горожане остались такими же, как мы, но внутри стали другими. Как будто сам темп их бытия замедлился, в пище они перестали нуждаться, не дышали, не пили, не испражнялись, не спали, но продолжали жить и двигаться. Не быстро, но безостановочно. И в этом движении, кажется, для них заключался основной смысл. Эх, если бы они еще к людям не тащились, как только завидят! А они тащатся и хотят обнять, прижаться, слиться, как будто страшно соскучились.

Не знаю, правда или нет, но если человек войдет в контакт с «манекеном» из четвертого круга, то может перенять нелюдскую суть и стать таким же. Как бы ни было, сталкеры держатся от них подальше. И уничтожают по возможности. Кто-то даже считает, что таким образом освобождает души, заключенные в темнице нелюдского бытия. Лично я считаю, что душ там и в помине нет. А необъяснимая хрень, вселенная Посещением, есть. И это гадство стремится увеличить поголовье своих носителей. Зона чем только не пытается человека пропитать, как в прямом, так и в переносном смыслах. Вот и «манекены» потому к нам стремятся прильнуть.