Текст книги "Зона Посещения. Должник"

– Я был филологом! – Темная дверь в углу резко распахнулась, чтобы пропустить раздраженный голос, но Сам во плоти не соизволил показаться. – Это не одно и то же, исследовать или просто пользоваться! Не знаешь, меня спроси, Лапша, что ты, как маленький, сказкам веришь…

Дверь снова захлопнулась, отсекая комнату начальников.

У Реверса в груди похолодело. Страх ледяным когтем царапнул где-то под ложечкой. С этим зонным супермонстром не обязательно в прямое соприкосновение входить! Он и на расстоянии телепатировать мозги способен!

Оставалось лишь надеяться, что удача не отвернется, и предводитель «чистильщиков» Трота проигнорирует мысли недоразвитого, если уж Серый в упор не замечает его бренный организм.

Иначе ходка Реверса закончится здесь и сейчас; задание не выполнить, долг не отдать.

Интересно, за что можно так сильно презирать «недо», что ниже обычных людей ставить… За то, что им было дано пройти, но не сумели – или не захотели – преодолеть весь путь?..

Блин горелый, подумал Реверс, поднявшись с дивана и шагнув к массивному металлическому стеллажу, явно притащенному сюда из фабричного цеха. Эх, до чего же страстно иногда хочется отыскать подходящую абнормаль, способную перенести материальный объект во времени, влезть в измененку, провалиться обратно, в прошлое, и предупредить самого себя, юного и наивного – если это возможно! – чтобы уходил на фиг из Трота вслед за старшим напарником.

И даже не пытался выполнять обещанное, потому что хранить очень скоро станет некого, а последующие годы, до ухода, все же случившегося, наполнятся поиском чего угодно и помощью кому угодно, но не той, которая вскоре исчезла с концами, как он-молодой узнал позднее. Зато сталкером в течение пяти последующих лет стал матерым, на полный вперед, спору нет. Заряда хватило на два десятилетия сплошного авантюризма в большом мире и других Ареалах Визита. Только вот в итоге все равно убрался тогда за Периметр, «остановился на полпути».

Почему ушел и почему вернулся сейчас? Ответ найдется, если наконец-то выполнит обещанное напарнику без малого четверть века назад. Достигнув цели, найдя ее… пройдет оставшуюся половину пути?

Реверс вытащил из ряда книг, выстроившихся на третьей сверху полке, пухленький томик в рваной, истрепанной, мягкой, но зато цветастой, привлекающей внимание обложке. Тоненькая серая книжечка с едва угадываемыми на корешке буковками, складывающимися в имя автора и название – Макар Солнцев «Компактная муза», – по сравнению с ней смотрелась совсем неказисто. Но Реверс прихватил и ее, для разности масштабов, так сказать.

И еще… трехтомник, примостившийся с левого краю на нижней полке. Книги с этим названием на корешках в рекомендации не нуждались, хотя Реверс и не подозревал, что они все-таки были изданы на бумаге.

Этот роман он уже читал, потому узнал. Текст когда-то случайно добыл в Интернете, чем-то привлекло архаичное название, намеренно коверкающее каноны старорусского. «Аз Победиши», первый роман цикла о homo vojager. Продолжений, правда, в сети найти не удалось, возможно, они так и не были сотворены. Достоверной информации об имени настоящего автора шедевра тоже, к сожалению, разыскать не удалось. Повстречалось не менее десятка заглавий с разными именами, псевдонимами, никнэймами… Впрочем, не суть важно, кто написал эту эпическую, на два с половиной миллиона знаков, книгу, самую неожиданную и новаторскую, возможно, из всех, когда-либо читанных. В любом случае имена авторов часто стираются из памяти, а неповторимые ощущения, пережитые под воздействием, остаются. Если книга находит СВОЕГО читателя. Хотя бы одного во вселенной. Значит, она не зря родилась.

Реверс был СВОЙ и точно знал, что лучшего романа для уходящего в никуда одинокого человека накануне последнего в жизни вояжа не найти во всех мирах, больших и малых. Если кто-то еще подобно будущему Реверсу отыскал этот роман в сети и открыл его для себя, только открывший должен был бы понять, какое чувство испытал сталкер, когда его глаза вдруг случайно скользнули вниз по стеллажу и прочитали одно и то же название на трех томах…

Зона подала ему знак. Даже если для этого ей самой пришлось организовать «крупное издательство», опубликовать книги на бумаге и подсунуть их на полку загадочному библиофилу Серому, от которого надо держаться подальше, потому что кому оно надо, чтоб кто-то узнал всю правду о тебе, даже ту, что ты сам забыл.

* * *

Костер неслабо потрескивает, но зато дымный запах распространяет не резкий. Все-таки различие между летней древесиной и зимней в первую очередь обусловлено степенью влажности. Сухое дерево трещит громче и чаще, в нем разрываются волокна и быстрей сгорают. А в мокрой атмосфере зимы и дрова мокрые, вязкие, и прежде чем истлеет древесина, вначале выпарится вода, превращаясь в вонючие клубы дыма.

– …Вот смотри, ты мясо не ешь, – с расстановкой рассуждает Реверс, доев содержимое консервной банки, которое некогда бродило по лугу, мычало и постоянно жевало, – а какой с этого прок?

– Это мой образ жизни, – отвечает сталкер по прозвищу Салат, ладно скроенный мужчина с ясными голубыми глазами, стриженный под ноль и гладко выбритый. – Я вегетарианец, я не ем мясо. Понимаешь?

– Но ведь ты другую еду употребляешь, – парирует Реверс. – Ты же ешь сыр, скажем?

– Я не ем мясо животных, – уточняет Салат. – Еще в молодости перестал, на Большой земле. Давно это было… Ограничиваюсь рыбой, так питаться полезнее. И фауне планеты меньше вреда.

– В чем же полезность? В мясе содержатся важные белки, другие вещества. Оно питательно. А фауну ты к чему приплел? Значит, рыба не считается? Ее можно ловить и жрать, можно лопать чертов салат, смешанный из листьев когда-то живых растений и приправленный соусом из выжатых плодов или семян, из которых могли бы появиться другие деревья… А грибы? Давайте их тоже не есть, они ведь тоже живые. Перестанем пить кофе, класть масло в кашу. Святая жизнь будет – вода и хлеб. А, нет, хлеб тоже нельзя.

– Ты чего прилип ко мне? – раздраженно спрашивает оппонент. – Я к тебе не лезу, вот и ты помалкивай. Общая цель – это единственное, что нас объединяет. Я не нанимался спорить.

– Короче, как ни крутись, совсем не получится остаться чистеньким, – подытоживает Реверс, покончив с консервой. – И не оправдывайся… – Он спохватывается, вспомнив, что, когда резко ставишь под сомнение систему мировоззрения человека, это иногда может вызвать неадекватную реакцию, и завершает примирительно: – Забей, в общем. Я просто в кои-то веки решил почесать языком.

Привал у костра, словно на островке. Океан черной беспроглядной ночи вокруг. Кедр спит, завернувшись в спальник. Вещун сидит чуть поодаль, без движения, сложив ноги по-турецки. Его расслабленные ладони лежат на земле, указательные пальцы с большими сомкнуты в колечки. Об этом сталкере Реверс слышал в одном из двух лагерей, которые посетил этим летом в третьем круге. Местные бредуны поговаривали, что он предсказывает будущее, иначе говоря, пророчествует.

Одет Вещун в свободную одежду, потасканную, волосы разлохмачены, а на глазах повязка. В физическом смысле он ничего не видит, глаза его слепы – однако он все видит каким-то иным зрением, если верить тому, что о нем говорили. Да и как тут не поверишь… Перемещается он уверенно, иногда даже подсказывает ведущему, как лучше пройти, хотя при этом сам никогда не идет впереди группы. Поразительно, но слепой безошибочно стреляет из своей старой американской штурмовой винтовки. Возрастом Вещун мужчина лет под сорок, не чета Кедру, практически старику, носителю колоритных седых усов и исчезающе малого количества седых же волос. На лице старожила давно появилась густая сетка морщин, руки порой подрагивают. Но трезвый ум сохранился, несмотря на все испытания и тяготы, пережитые в запредельных условиях Трота, поэтому Кедр до сих пор отличный боец, чуть ли не авангард и гордость команды. Опыт – великое богатство, и человек, выживавший в Зоне не менее сорока лет, богач из богачей. Ненамного меньше половины срока, отделяющего от даты Посещения, это надо же! Надо будет спросить, не успел ли он застать в живых хоть кого-нибудь из самых первых, еще советских бредунов, мог же кто-то из них дотянуть до преклонных лет и однажды пройтись на одной тропе с начинающим Кедром.

И Салат. Яйцеглавый ясноглазый вегетарианец, мясо животных не употребляющий в пищу, но разномастных монстров так навострившийся превращать в мясо, что заслужил репутацию одного из самых отчаянных истребителей мутантов. Об этом проводнике Реверс слышал еще в первом круге, зимой, когда жил в лагере Кисловка. Зона полна контрастов, она сама по себе единство противоположностей, что ж удивляться, что в ней сплошь и рядом аналогичные обитатели встречаются.

Всевидящий слепец. Старик, дающий большую фору молодым. Вегетарианец, обожающий умерщвлять. Поди найди более неожиданную компанию проводников!

К этим троим Реверса пристроил Круглый. Точней, Лапша и еще один «чистильщик», Медведь, такой же верзила, только блондинистый. Пока Реверс нежился на «каникулах», завалившись на тахту с книжками, каким-то образом «первый зам» связался со сталкерами и организовал рандеву. К месту сбора Реверса молодые «чистильщики» и доставили.

Дальше. Проводники, нанятые Круглым, обязались довести к нужному сектору четвертого круга. Им известно подходящее место, где существовала не чрезмерно сложная возможность спуститься на уровень ниже и упереться ногами в горизонталь. Более того, все эти трое в разное время вроде как видали бывшего «чистильщика», который, по мнению Круглого, и есть нужный Реверсу старожил.

С точки рандеву Реверс шел по краю третьего уровня в компании проводников, огибая поверху километровый обрыв, ниспадающий в яму четвертого круга. Однако за несколько дней и ночей пути он толком не наладил с провожатыми нормальный контакт… Вот и сейчас прикинулся дурачком, будто бы проявил неосторожность, завязав спор на личную для одного из сталкеров тему, а на самом деле тестировал его, прощупывал почву. Так или иначе, вместе с ними еще немало предстоит, и ни к чему накалять отношения в отряде. Реверс чувствовал, что он на верной тропинке, что эти люди – действительно шанс, неожиданно подвернувшийся шанс. Они выведут его туда, куда надо, и как минимум существенно ускорят достижение цели. Прямо как чит-код в игре или как фермент-катализатор при биохимической реакции.

– Вещун, – негромко говорит сидящий у костра Салат, – видишь что-нибудь?

– Я вижу твою смерть! – вдруг отвечает сталкер с незрячими глазами. Салат аж вздрагивает и опасливо косится на Вещуна… и громко выдыхает, переведя дух от облегчения. Голова предсказателя повернута к Реверсу, и слепые глаза направлены не на Салата. – Это случится здесь, в Троте, – уточняет Вещун.

– Забавно. – Реверс ироничен, хотя внутри у него как-то все сразу заледенело и застыло. Эхом сказанного пронеслось в голове воспоминание о неоконченном спиче Круглого, пытавшегося припечатать приговором, что Трот – это долг и судьба Реверса. – И… какие подробности? – запнувшись, спрашивает он у слепца.

– Здания. Развалины. Выстрелы, – кратко, но исчерпывающе повествует Вещун. – Ты ранен в ногу. Ползешь. Истекаешь кровью. Убийцы в серой униформе. Конец.

– Ух, какие страсти. – Реверс все еще пытается быть ироничным. – Даже не знаю, что сказать.

– Тогда лучше молчи. – На губах Вещуна мелькает подобие улыбки. – Я просто передал, к сведению. Все мы смертны. Мне все видно. Я все предвижу. – Он достал откуда-то из складок снаряги сигарету и закурил.

Время и место для ночлега выбирал Вещун. Реверс уже понимал почему – тот предугадывал, какие участки пространства наименее чреваты разродиться опасностями. Если поверить в его способности, можно расслабиться и в ус не дуть.

Судя по тому, что старикан Кедр преспокойно дрыхнет, а Салат всерьез воспринимает все, что Вещун изрекает, – верить имеются основания. Бредунам, далеко продвинувшимся по пресловутому пути сближения с ареальностью, не обязательно «числиться официально» в рядах «чистильщиков» или возможных конкурентов.

– Вещун, а как ты получил свой… дар? – осторожно спрашивает Реверс.

– А как ослеп, так и стал видеть. – Вещун размыкает губы, выпустив в ночной воздух колечки табачного дыма. – Не хочу в подробностях, но поверь, это больше похоже на проклятие. Хотя я уже привык.

– Мир не только то, что мы видим глазами… И ты видишь больше и дальше, чем другие, – задумчиво произносит Реверс. – Я бы, возможно, свихнулся от такого подарка.

– Как я тебя понимаю… – ворчит Салат.

– Тебя вообще в Трот как занесло?

– А как нас всех сюда заносит? Попутным ветром, звездным зовом, повеленьем судьбы. Назови как хочешь сам, – уходит от прямого ответа незрячий всевидящий бродяга. Интересно, он тоже недомутант, по терминологии Серого, или уже полный и окончательный?

– Я называю, не было печали, так черти накачали, – вставляет комментарий Салат.

– Давай лучше расскажу о том, кого ты ищешь, – предложил Вещун. – Я познакомился с ним давно, он тогда только-только вернулся из-за океана, по тамошнему Ареалу какое-то время шастал. Не, он вообще наш, не из Штатов, но вот зачем-то из Трота в невадскую пустыню отлучался. Вроде кого-то пытался найти там, но не нашел и вернулся, несолоно хлебавши. С ловцами он снова быть не захотел, откололся…

– Он уже и не человек, по сути, – опять комментирует Салат. – Мы все давно человеки условные, но Орел бесповоротно от человечества оторвался. Не удивлюсь, если он старше Кедра, никто не знает его подлинной истории… И он всех нас переживет, если Зона от него не отвернется.

– Скажи, я найду его? – спрашивает Реверс у Вещуна. – Узнаю то, что мне нужно? Ты видишь?

– Что б я тебе ни сказал, это не значит, что будет в точности так, – качает головой Вещун. – Скажу «да», а потом Зона решит иначе. Скажу «нет», а она передумает и организует встречу… Прислушивайся к своей собственной чуйке, она первая тебе подскажет, что избрать. Какая ни есть, она тебе не просто так дана.

– Угу, еще бы, – бурчит Реверс; потом развивает мысль: – Она как голос автора в книге, подсказывающий персонажу, куда дальше. А эти писаки куда только не горазды запихнуть героев… А уж стихоплеты, особенно авангардистские, изгаляются над бытием и сознанием – ужас просто! Я вот давеча читал творенья одного светоча лите…

– Я тоже в детстве книжки любил читать, эх-хе-х, – вдруг подает ностальгическую реплику из спального мешка Кедр. – В библиотеку каждые три дня бегал… Компы и ноуты мы тогда для другой надобности использовали, да и не у всех они были, а букридеры всякие и смартфоны только-только появились…

Когда старик проснулся, трое спутников не заметили, а голос он подал только сейчас. Оно и понятно, любят стариканы вспомнить «старые добрые времена», в которые память неизменно превращает текущие события любой степени хреновости.

Дрова исчезали в буйстве пламени. Звезды сверкали в эту ночь необычно ярко, хотя Реверс их не сразу заметил, так как до того, как поднять лицо вверх, долго смотрел на костер. Заметив, вспомнил, насколько их много. Нужна только одна звезда, чтобы указать путь, но – какая из них всех и есть та самая, единственно верная?..

– Ну а ты откуда взялся? – спрашивает Реверса старик, высунувший голову из спальника. – Мы знаем, что случилось с Горынычем. Потом ты заключил сделку с Круглым, не побоялся совершить ходку к Чугунной и бултыхнуться в воду… Но тебя не знаем. Не было тебя, не было, и вдруг бац, аж в третьем круге появился.

– Ну, Трот не маленький. – Реверс пожимает плечами, снятые на привале наплечники и верхняя часть комплекта позволяют это сделать. – Всем всех не узнать… сразу. Я раньше на юге в основном ходил.

Что в принципе являлось истинной правдой. С поправкой на то, что ходил двадцать пять тире двадцать лет назад. Но об этом вслух Реверс не сказал.

– Ну, тогда ясно. Я-то на юга к вам редко захаживал. – Кедр выпрастывает из спального мешка руки и просит Салата: – Брат, дай-ка воды, в горле пересохло…

– Я слыхал, Орел раньше тоже в южных краях ходил в основном, – говорит Салат, передавая Кедру флягу. – Может, ты его встречал? Такой крупный очень, настоящий костолом, верзила. Очень мощный, широкоплечий. И борода у него такая густая, сразу в глаза бросается. Наши мужики многие с бородами, в ходках некогда и незачем бриться, но у него просто роскошная.

– Во-во, черно-белая такая, смоляные пряди вперемежку с серебряными, – поддакивает Кедр, напившись воды. – Я ему даже позавидовал, такая клевая бороденция…

– Он крут. По-настоящему крут, – добавляет Вещун. – Впрочем, найдешь, сам увидишь… Если найдешь, – многозначительно уточняет Вещун без тени улыбки. – Все от тебя зависит. Готовься к настоящей борьбе в четвертом круге. Вот это могу сказать определенно, даю гарантию, тебя еще в такое дерьмо Трот не окунал.

Реверс сглатывает горький ком, перехвативший дыхание. С трудом, севшим голосом, спрашивает:

– А Орлом его за что прозвали? Круглый говорил, что он типа независимый весь из себя, гордый одино…

– Хех, – хмыкнул Салат. – Вот сам увидишь, сразу поймешь, поче…

– А теперь хватит. Я и так многое сказал, – перебив спутников, опять отрывисто, обесцветившимся голосом, изрекает Вещун. – Тебе нужен был разговор по душам. Я понимаю. Для разрядки. Теперь ложись и спи. Салат дежурит, я медитирую.

– Спокойной ночи, коллеги, – почти шепчет Реверс, который особо и не утомился.

– Нам всем спокойной ночи, – подчеркивает Вещун. – Это я предвижу однозначно. До утра ни одна тварь не побеспокоит.

* * *

Повинуясь велению Вещуна, Реверс сам превратился в проводника и шагал впереди. Ловушки попадались то тут, то там.

– Сворачиваем, – снова указал Вещун. – Обогнем дол. Мне кажется, внизу ждут неприятности. Лучше их миновать.

– Принято, – отрапортовал Реверс и взял другой курс.

Салат отслеживал фланги, Кедр прикрывал спины спутникам. Реверс, следуя указаниям Вещуна, сейчас прокрадывался ведущим и подключался к схваткам, только когда совсем припирало. Квад сталкеров навинтил себе на оружие глушители, из-за этого чуть терялась убойность, зато звук распространялся гораздо слабее, и это было несомненное преимущество, задерживаться и привлекать лишних монстров не стоило.

Несколько раз выскакивали разномастные твари – старый сталкер и вегетарианец срезали их на подходе. Вещун раз за разом советовал менять направление, и Реверс так и поступал, доверяя напарнику. Не было у него ощущения, что его водят кругами – происходило небыстрое, но ощутимое продвижение к цели. И опять она казалась достижимой, вот только ускориться, поднапрячься и догнать неуловимого Орла, закончив долгий изнурительный марафон.

– Сколько еще нам топать?.. – спросил Реверс у Вещуна.

Этот проводник щедро его по ходу просвещал. Кроме подсказок, куда, собственно, двигаться, он давал своевременную информацию о нетипичных ловушках, указывал, где притаились монстры, и так далее. Благодаря ему путь существенно облегчился и сократился по времени. Реверс даже поймал себя на том, что стал расслабляться, а этого делать никак нельзя – мало того что вообще нельзя расслабляться в Зоне, а в ожидании испытаний, уготованных, по словам Вещуна, для него в четвертом круге, нельзя втройне. Наоборот, крайне сосредоточиться, навостриться.

– Сутки точно, – поделился Вещун. – Думаю, не больше. Трот позаботился о том, чтобы подготовить нам барьеры. Какой бы дорогой мы ни пошли, я чувствую, что серьезные проблемы все равно возникнут. Так что… предлагаю вслепую. Я не буду смотреть. Выбирай путь, какой хочешь, и веди. Слушай себя, и ты дойдешь. Вот только…

Вещун замолчал, обернулся через плечо к старику и вегетарианцу, крадущимся сзади, и выразительно вздохнул.

Реверс вдруг понял, что им предстоит погибнуть. Хотя те пока что об этом не догадывались. А всевидящий незрячий не собирался им докладывать. Его наняли для того, чтобы провести Реверса. И он проводил.

* * *

Сепии. Серые, ненастоящие, страшные. Навалились гурьбой в каком-то овраге, куда завела Реверса чуйка. Фигуры у них словно людские, только кривые, неровные, как тряпичные чучела, не такие. Мертвые лица, лица скульптур, на каждом запечатлелась какая-то одна эмоция, будь то удивление, разочарование, страх или эйфория… Во всем этом уродстве ощущалась некая насмешка, гротескная пародия. В некоторые моменты брала досада, как будто кто-то пошутил, но смысл шутки скрыл от тебя, и никак не получается уловить, в чем он. Твари не издавали звуков, просто шли, а когда находили свою жертву, то крепко обнимали ее и принимались бесстрастно, упорно душить.

Сталкеры держали оборону – стоя на тесном пятачке посреди дна оврага, во все стороны отстреливались. Землю устилали тела мутантов, некоторые из них дергались в агонии. Небо над головами безмятежное, легкое, заполненное голубым, ему нет дела до творящегося на земле. Звучали выстрелы, брызги крови долетали и окрашивали одежду, снаряжение, лица сталкеров…

Внезапно один монстр прорвался и схватил Кедра. Иссохший, неживой; уставился на ветерана, впившись холодными пальцами в шею. Старый бредун, повидавший и переживший всякое и боровшийся за жизнь десятилетиями, вдруг не выдержал – сник головой, обмяк. Реверс и Салат подоспели, оторвали тварь, затрясли старика, пытаясь привести его в сознание – пульс вроде прощупывался. Но чудовища напирали, и приходилось стрелять, некогда отвлекаться, отвлечешься и прозеваешь нападение сам… Оставив Кедра лежать под ногами, сталкеры оборонялись и постепенно перебили всех душителей в этом овраге.

* * *

Сгустились сумерки. Кедр лежал в спальнике, а Реверс присел рядом.

– Поправляйся, брат, – подбодрил он старика и налил Кедру чаю из термоса.

До этого над ветераном колдовал Салат. Несмотря на то что в себя старик пришел сразу после окончания боя, поначалу он весьма смутно соображал, и ему требовалось время, чтобы оклематься. Когда случился плотный контакт с сепией, Кедру внезапно прихватило сердце, и он отрубился. Но сейчас все вроде бы наладилось, Кедру стало лучше. Реверс осведомился у Салата о его состоянии, перед тем как подойти, и Салат был почти убежден, что пронесло.

– Сдал я, – пожаловался Кедр. – Так и знал, последняя это ходка.

– Салат сказал, что ты поправишься, – бодрым тоном сказал Реверс. – Главное, не сдавайся. Как бы оно ни было, стой до финала… Да что я тебе говорю, ты сам больше прав имеешь это любому из нас сказать.

– Это да, верно подметил. – В голосе старика появились одобрительные нотки. – Наш человек… Только чую я, мне время подошло.

– Ну, Вещун же говорил, что все мы можем ошибиться в предчувствии капризов Зоны, – возразил Реверс и, решив сменить тему, поинтересовался: – А у тебя родственники остались, как думаешь?

– Не знаю… Когда уходил в первую ходку, у меня на Большой земле оставался брат. Правда, меня тогда не заботило, есть ли он, я вообще никого не хотел видеть, тошнило от людей. Молодой тогда был… Странно… Почему я вообще до сих пор это помню?

– Важное, если не забыл…

– Я тогда чуть не сдох, в ту первую ходку. Хабар не принес, зато умудрился схлестнуться с Имитатором, представляешь? Не было у меня зонного наставника. Все азы приходилось самому постигать. А это, брат, сам знаешь, непростое ремесло. Вот у тебя был учитель?

– Был.

– Хороший?

– А с кем сравнивать? Главное, научил.

– Кто? Может, вспомню его.

– Вряд ли, мы ж на юге бродили… А ты-то с чистильщ… с ловцами как сошелся?

– Я сошелся не с ловцами, а с Круглым, – ответил Кедр. – Когда-то мы с ним и с покойным Багетом, скажу тебе, славно побродили. Потом хохол от нас откололся и подался к ловцам. Единственный из нас. Потом Багет однажды оступился и упал со скалы на спуске в третий. Я один остался и нашел бывшего напарника… сам вроде к ловцам не принадлежу, но с тех пор связи с ним не терял… Таких, как я, с ловцами дела имеющих, им помогающих, в Зоне наберется не так уж мало. Вещун и Салат тоже часто помогают.

– Вот ты мне скажи на милость, в чем идея?..

– А разве Круглый тебе не объяснил? Да это и без объяснений чувствуется… приближение краха. Но у меня совесть чистая, я многое сделал, многим помог, кто стоит насмерть в противостоянии.

– Краха? В смысле?

– У «чистильщиков» появился враг. Враг не случайный, серьезный и подготовленный. Может, это невероятно и я сам не верю в то, что говорю… Но они еще более скрытны, чем мы. Их цели нам неизвестны. Они начали отлавливать наших, они… сбивают нас со следа. Каким-то непостижимым образом они способны даже обманывать наше чутье. Подсовывать нам других, не тех, кого мы ищем. Это самое страшное… Рушит укоренившиеся за годы наши представления о таких вещах вообще…

– Ты… боишься их? – нерешительно спросил Реверс. Он просто не мог поверить, что ветеран с таким стажем жизни в Зоне кого-то способен испугаться.

– Я расскажу тебе… Не очень давно миссию выполнял в первом круге. Там я сам убедился. Моя цель находилась в поселке, Кисловка называется. Но уже когда нажал на спуск, ясно понял, что ликвидировал не ту. Они заставили меня убить девушку. Невиновную девушку, понимаешь, Реверс? Не могу забыть ее глаза… серые такие, красивые… в прицел я хорошо рассмотрел… До сих пор не могу простить себе. Поэтому и рассказал… Понимаю, что все было подстроено, правильная цель тогда ушла… Я сделал то, чего не должен был делать, и совсем скоро наступит мой час расплаты… Я никому не говорил про это… Ты теперь знаешь, и только ты. Может, тебе это поможет что-то понять… Я боюсь? Да, мне страшно, Реверс, мне очень страшно, я не хочу мрака, не хочу крови, не хочу смерти, но чувствую, как приближается… приближа…

Зашумел ветер, заглушая звучащие уже совсем бессвязно слова. Реверс оцепенел, сгорбился, почти до земли согнулся, его словно дерево упавшее придавило. Внутри стало пусто-пусто, оттуда выкачало весь воздух, изъяло все органы и вытянуло все кишки, жилы, нервы…

Он не заметил, как отполз от Кедра и распростерся на траве. Пустоту начали заполнять воспоминания, и стало больно. Боль нарастала, картины прошлого шли волна за волной, затмевая рассудок, выдавливая слезы… Он лежал почти неподвижно, но внутри, там, где все заслонили ее улыбка и глаза, он выл, выл, выл от отчаяния, понимая, что ничего не вернуть!!! Душа сгорала, сжираемая тоской и безысходностью…

Потом сил умирать от боли не осталось. Вернулась пустота.

Он лежал неподвижно и просто смотрел вверх. Там равнодушно мерцали звезды, не желающие выделять и как-то обозначивать единственную путеводную. Им дела не было до того, что у какого-то человечишки убили любимую женщину, единственную во всех мирах, которая смотрела на него ТАК своими серыми глазами…

А утром ночные слезы и сопли потеряли вселенскую значимость. Даже потерял значимость неразрешимый, мучивший вопрос об идентичности имен женщин, разделенных во времени четвертью века. Ответом на который равновероятно могло быть обескураживающее открытие, что это просто совпадение, а могло – и совсем наоборот. Недаром же говорится, что «совпадение – это второе имя бога»…

То есть отголоски эмоций еще звучали в его душе, но, в общем, уже было все равно. Душа, спасая Реверса, закрывалась от боли и не собиралась ее впускать, чтобы не ослабить тело настолько, что он погибнет. Если каким-то ответам суждено быть найденными, они будут найдены. Но для этого еще придется стараться и стараться…

Нужно было снова отправляться в путь. Вот только старик ночью умер. Сердце не выдержало. Реверс, Салат и Вещун втроем похоронили его, как смогли. Никто ни слова не проронил. Когда сталкер ушел в ходку, из которой не возвращаются, нет смысла ему желать удачи.

Он свой лимит уже исчерпал.

* * *

Солнце висело в небе, как лампа с абажуром. Свет, казалось, держался в отведенном круге, а за границей ореола небо оставалось равномерно серым.

По ледяному полю разливались отблески. Тут и там торчали сосульки, большие и маленькие, как сталагмиты в пещере. Иногда встречались углубления – лунки, наполненные раскрошенным льдом. Как будто кто-то из-подо льда попробивал их, а потом они снова позамерзали.

Ледовики. Огромное, не меньше километра, пространство. Здесь встречались свои, характерные только для него ИФП, и даже монстры напрягали не так, как вечный сильнейший мороз. Здесь даже летом температура не повышалась, и лед не таял.

Перемещение по голому льду запросто могло привести к насаждениям на «кинжалы», натыканные в самых неудобных местах. Поэтому сталкеры крались, вымеряя каждый шаг. Переход долгий, но относительно спокойный благодаря малому числу монстров, отваживающихся соваться на льды.

Прежде этой локации не было. Реверс ее не помнил, хотя ему случалось заходить в эти сектора и бродить примерно здесь. А даже если бы такое существовало в другом месте, он услышал бы о нем из рассказов сталкеров. Но ничего подобного в памяти не сохранилось.

Звенел воздух, он рвался навстречу путникам, ощутимо зимний. Сталкеры утеплились кто чем смог. И все равно продрогли. Салат стучал зубами, у Реверса на бороде появился иней. Спиртное не поможет. Это миф, что водка «для сугреву» – самое то. При употреблении алкоголя организм, наоборот, теряет тепло интенсивней. Потому в сильно пьющих странах так много выпивох замерзли «под градусом». Ощущение тепла – самообман, человекам вообще свойственно тешить себя иллюзиями.

Небо блеклое, с тусклым кругляшом солнца. Двигались час, два. Лед – гладкий, скользкий. Вдруг у Вещуна прорезалось неприятное предчувствие, и он дал указание напарникам встать рядом, спиной к спине, и выставить стволы.

Волнение распространилось среди всех троих. Словно сам воздух здесь наполнился ожиданием, предчувствием недоброго… Вдруг – взрыв! Обширный, отломились и рассыпались в разные стороны куски льда, брызги воды, поднялась снежная пыль, из-под поверхности показалось нечто здоровенное, страшное, высокое… наружу пер гигантский червь, даже не червь – змей!

И либо его тело состояло каким-то образом из слепившегося снега, либо слой снега чешуей покрывал это самое тело, но с виду он был как будто вылеплен из снега, образина вроде огромной снежной сосиски. Только горели злыми желтыми угольками глаза на самой оконечности вверху, и вдоль спины тянулся частокол костяных игл, снежно-белых, конечно.

Сталкеры разомкнулись в линию и прицелились по змеище, готовые стрелять, если на них… И тут Салат вскрикнул и упал лицом вперед! На его спине болтался мутапес, вцепился зубами прямо в шею сзади. Фонтан свежей, алой крови залил лед. Реверс и Вещун развернулись и обнаружили, что их самих сзади подстерегают псы. Четверо.