Текст книги "Зона Посещения. Должник"

Но в следующую, новогоднюю ночь, стоило ему перевести острие внимания с брата на сестру, и Реверс как-то так, тоже сразу, попал в капкан там, где не ожидал.

Он почувствовал, что за прошедшие сутки стал ей… гм, интересен. Это осознание в сумме с принятым алкоголем могло снести крышу. Еще на Большой земле, так вышло в силу обстоятельств последних месяцев, он долго был лишен женского тепла и ласки. И в закрытом Троте, куда он себя добровольно заточил с целью выполнения не оконченной много лет назад миссии, для стопроцентного гетеросексуала регулярной половой жизни категорически не предвиделось.

И вот такой роскошный подарок Зоны… Молоденькая девушка, способная свести с ума любого самца, в мрачных смертоубийственных недрах анормальной реальности!

Невольно вспомнилась история любви в недрах Трота, не его, чужая история, которая тем не менее, по большому счету, вмешалась в его собственный жизненный путь и принудила к двум судьбоносным решениям: покинуть Зону когда-то и вернуться в нее сейчас.

Хотя в той истории все-таки первоочередным было нечто гораздо большее, чем обоюдное влечение мужчины и женщины.

Насколько он разобрался перед тем, как принять решение возвратиться. Более чем двадцать лет спустя. Эти два с лихвой десятилетия он тоже не по кабинетам и курортам прохлаждался, экстрима нахлебался досыта и повидал-пережил такое, что иным на десяток жизней хватило бы. Но вернуться в Трот еще несколько месяцев назад не помышлял. Пока случайно не узнал и не подтвердил то, о чем даже не подозревал в первый свой приход в отчужденку. Да и потом долгие годы лишь терялся в бесплодных догадках.

* * *

А тридцать первого декабря, накануне новогодней полуночи, толпа в лагере собралась максимально многочисленная, и все, кроме избранных жребием часовых, намеревались позволить себе расслабиться, чтобы оттянуться по-взрослому хоть раз в году. Сегодня никто, вообще никто не отлучался в ходки, и поголовно все бредуны ошивались в баре, а если кто не помещался, тот держался снаружи, поблизости.

Посреди толпы себе подобных, вспомнивших, что они еще люди, а не только устройства для добычи хабара, Реверсу все же было вначале как-то не по себе. Хотя часовых выделили достаточно, полной гарантии безопасности в Зоне нет и быть не может. Если вдруг монстрам захочется напасть, эта ночь запомнится надолго – как самый кровавый новогодний праздничек в истории Трота. В Зоне не стоит забывать, что, если ты пренебрег подстраховкой, надеясь, что какая-то хрень не случится, эта хрень с большой вероятностью случится. Именно потому, что слабая страховка.

Коллеги вливали в себя самогон, водку, пиво, как могли веселились в танцах, смолили «травку». Немногочисленные, но непременные в сложившейся ситуации геи жамкались по углам, посуда билась, неслабо принявший вместе с клиентами бармен хрипло, но громогласно, вскарабкавшись на стойку, возвещал: «Это все-о-о-о! Что оста-анется по-осле меня!..»

Больше сотни сталкеров собрались в бывшем ДК, и для теперешней Зоны, насколько уже понимал новоприбывший, это было великим сосредоточением. Да плюс часовые и те, кто за пределами бара празднует по разным причинам. Прямо-таки мегаполис образовался!..

Внезапно Реверс увидел ее в толпе. А толпа бурлила реально отвязанная, веселая и расторможенная, и между телами зачастую не оставалось и метра свободного пространства. И все же он разглядел ее… Взгляд девушки был затуманенным – наверняка поддалась соблазну и курнула, а может, лизнула эту… как там называл Каракурт огурец… Она держалась раскованно, не чета той напряженности, в которой находилась все прошедшие сутки, во всяком случае, те несколько раз, когда попадалась ему на глаза.

На празднике Касатка расслабилась, и когда уловила, что он на нее таращится, то подмигнула сидевшему за столом Реверсу и активно протиснулась к нему сквозь толпу. Он порывисто встал и, сам того не ожидая от себя, решительно ухватил девушку за талию… и тотчас получил не убойный, но достаточно неприятный удар в пах. Застонав сквозь сцепленные зубы, он ухватился за уязвленное мужское достоинство, согнулся и просипел:

– З-за что-о… я ж потанцевать…

Она придержала Реверса за плечи, наклонилась, приблизила рот к его уху и сказала:

– Прости, рефлекс! – и помогла ему умоститься обратно на табуретку. Присела на корточки перед ним и широко улыбнулась.

– Даже не знаю, смогу ли, – ответил Реверс, не отнимая рук от паха; боли на самом деле особой не было, но острые девичьи груди, обозначившиеся под тканью курточки, и улыбающиеся губы в непосредственной близости от глаз вызвали начало совсем другой ответной реакции, потому стоило прикрываться и дальше. – Разве что если ты согласишься со мной бахнуть по пивку.

На самом деле, конечно, он умышленно не защитился от удара девушки. Реверс легко мог бы поставить блок, предусматривающий как минимум трещину коленной чашечки, – ему приходилось участвовать в стольких рукопашных схватках, и нередко с женщинами, что уж защиту от этого коварного приема он отточил. Впрочем, спасибо ей за новогодний подарок, ударом Касатка его наградила скорей профилактическим, не всерьез. Так, ударчиком. Хотела бы нанести настоящий вред – ударенный, корчась от боли, сейчас фиг бы вел приятную беседу.

А потом они выпили. И снова выпили, на брудершафт, хотя и без того не «выкали». И вкус ее губ оказался настолько ошеломительным, учитывая все сопутствующие обстоятельства, что уже никаких ладоней не хватило бы для прикрытия.

А вокруг них болтали, бухали, травили анекдоты и всячески веселились бредуны. Нежданная-негаданная, но такая неумолимо-влекущая Касатка, взяв Реверса за руку, потащила его в самую гущу людских масс. Мало-помалу он забылся в общем шуме, гаме, разгуле, потерялся в сплетении личностей, историй, песен. На фоне слитного ликования бредунов почудился на миг бой курантов – и промелькнула ностальгическая печаль по уходящему году, по оставленной прошлой жизни, но тень сожаления тотчас сменила радость от воссоединения с Тротом, от того, что Реверс обрел всех этих людей. Все-таки и тогда, в первый раз, он же сюда попал не просто так! Хотел попасть!

Да, более чем не просто. Миновал месяц, второй, и каждый день Реверс убеждался в этом. За это время он прижился. Узнавал новые и новые детали, находил подходы к каждому обитателю Кисловки. Несколько десятков душ постоянно жили здесь – душ потерянных, канувших в Троте, растворившихся в чужеродной анормальности. Успел сделать вывод, что эти бредуны по сравнению со сталкерами оставшейся в прошлом открытой Зоны стали какими-то… более терпимыми друг к другу, что ли. Вероятно, «людоедские» времена научили выживших кое-чему – не порождать ненужные конфликты. К тому же поводов для конкурирования стало меньше с уменьшением численности охотников за хабаром и увеличением качества и количества хабара. Раньше сталкеры, бандиты, вояки и прочие всякие, бывало, чуть ли не на пятки наступали друг дружке, и в Троте шарились целые общественные движения вроде «Санитаров Зоны», религиозные ордена вроде «Инферно» и прочие многолюдные кланы и банды.

Теперь, судя по рассказам бредунов Кисловки, неделю-другую можно в ходке пробыть, не встретив ни единого человека. Случись с тобой чего – не докричишься, не дождешься помощи. И не потому, что не захотят помочь, как часто сталкеры поступали, а тупо из-за того, что некому. Поневоле станешь терпимее и добрей к людям, на случай если в сложной ситуевине все-таки услышит твой крик кто-нибудь из коллег, случайно прокрадывающийся неподалеку…

За два месяца лица успели приесться. Приелись манеры говорить, приелись маршруты рейдов. Январь привечал серебристым снегом, февраль же получился сплошь какой-то размытый и плаксивый, дело шло к теплу. И новоприбывшему надо было держаться в толпе – но в то же время втайне оставаться одиноким, чужим.

И он бы таким оставался. Если бы не встреча с единственной на всю округу женщиной. И эта встреча, черт возьми, ну никак не вписывалась в план намерений!!! В соответствии с которым начальный период предназначен для адаптации, внедрения и обретения себя в Троте. Заново. Себя. Не кого-либо еще. И тем более – не обретения женщины.

Наученный горьким опытом Реверс каких угодно сюрпризов от Зоны мог ждать, но такого…

4. Новый напарник

– Ну, что там? – спросил Граф.

– Да по-прежнему. Висит хрень, время теряем, блин, – удрученно сообщил Реверс и отлип от окуляров бинокля. – Нужно что-то решать, надоело тут торчать.

Они залегали в одной из квартир обветшавшей, покосившейся трехэтажки. Дом был сильно поврежден, пребывал в плачевном состоянии – прорехи в стенах и крыше, трещины, все облупилось, фундамент едва держится. Таких в окрестностях осталось еще несколько; каким-то чудом еще не рухнувших, феноменальных «зонных» экспонатов, напоминающих о том, что когда-то Трота и в помине тут не было. Стояло себе обычное жилое здание в одном из уголков городка, ныне почившего в бозе. Даже комната, что сейчас служила двум бредунам укрытием, некогда была чьим-то родным домом. А потом грянуло Посещение.

С-сука, взяло и свалилось с небес Посещение!

Сверзилось оно людям на головы не так уж и мало лет назад. На общем глобально-историческом фоне, конечно, сущая ерунда, но для отдельно взятых поколений человеческого биовида срок более чем ощутимый. Многие люди даже в двадцать первом веке до такого возраста не доживают…

Самая распространенная теория относительно сути Посещения утверждала, что оно являлось как бы подобием привала, устроенного на Земле некоей сверхразумной инопланетной цивилизацией.

То есть летели себе по своим нечеловеческим делам этакие представители высшего разума в абстрактную далекую галактику, и что-то их заставило замедлиться, совершить посадку и немного передохнуть на планете, заселенной хомо сапиенсами, а также их младшими братьями и сестрами других биовидов.

И остались после визита иномирян следы, очаги, шрамы, язвы, отметины, зоны… Именовать можно как угодно, но проблема в том, что угодившие под воздействие залетных иноземцев места сохранили в себе чужеродную, ненормальную для Земли энергетику и оказались усыпаны всяческим мусором, брошенным пришельцами после их разудалого пикничка на обочине.

Вот почему люди-аборигены зовут наследство, оставшееся им на память, инопланетными объектами, а искаженные участки материи и пространства локальными изменениями физического пространства. Это по-научному – ИО и ИФП. В просторечии же как угодно: зонник, артефакт, хабар, предмет или объект силы, измененка, абнормаль, локалка, аномалия и все такое прочее, в каждой Зоне свой сленг и свои термины…

И вот одна из враждебных земной природе хреновин, по всем параметрам подпадающая под определение локального ИФП, уже который час держала на коротком поводке двух взрослых мужиков, опытных охотников за хабаром.

– Предлагаешь войти туда? – Граф щелкнул зажигалкой и прикурил сигарету. – Я раньше вообще такого не встречал.

– О, значит, ты меня поймешь. Я раньше не встречал две трети всего, что у вас тут, на севере, натворилось. – Реверс еще раз глянул через оптический прибор. – Будто заново познаю мир… Преобразуется Трот, безостановочно изменяется.

– Ну а как иначе. Окружающая среда и должна непрерывно видоизменяться. Каждый миг привносит что-то новое, а если так не будет происходить, все застынет, остановится… Равнозначно, что умрет. Движение – жизнь, уверен, это универсально, что для земной природы, что для незем…

– Возможно, попытка скорректировать извне вектор движения, – перебил Графа напарник, – уводящий в неизведанное, уже корректирует этот вектор, только вот не отнимает ли коррекция у этого вектора возможность выровняться в нужном направлении самостоятельно? – Он вздохнул. – Э-эх, вечная дилемма пытающихся осмысленно совершенствовать мир.

– Ну, ты сейчас завернул так завернул, брат! Сам-то понял, что сказал? – Граф хлопнул Реверса по плечу, затем потушил окурок и опять выглянул в окно.

– Я как ты, – проворчал Реверс, – ботан, ё-моё… Никак не можешь забыть, что притопал в Зону с аспирантским дипломом в кармане?

– Не в кармане, а в кейсе. Как сейчас помню, э-эх… – Граф ностальгически вздохнул. – Заваливает через северный буфер этакий лицензированный пижон в казенном комбезе, с гламурным рюкзачком и кожаным чемоданчиком, раздутый от радости, что получил грант от научной программы…

– А через три месяца – хоп-хэй – какие-то великие мыслители отдают приказ массово зачистить Зону, и она – ба-бах, трам-пам-пам – отвечает Мегазахватом и нашествием мутантов… Сеструху-то на черта в ад потащил, исследователь хренов?

– Сколько раз тебе повторять, ее и тогда не удержать было! Ультиматум поставила, или беру с собой, или сама полезет, дикарем…

– Да-а, характер у нее несгибаемый. Иначе давно бы сгинула…

– Не-е! Мы упорные, не сдаемся до последнего. Хотя если б отец с матерью не пропали без вести в геологической экспедиции, может, и удалось бы дома оставить, с ними… Ладно, не до лирики сейчас. Давай определяться, что ж ей надобно-то?

Широкий желтовато-синий купол неба распахнулся вверху. Ветер гонял мелкий мусор по бывшим улицам квартала поселка-призрака, пребывающего в редкостно безрадостном состоянии. Непосредственно вдоль дома тянулась раздолбанная аллея, остатки покрытия перемежались островами колючей травы. Она здесь была не такая, как в большом мире, за Периметром, выглядела скорее как мотки и комки проволоки. В паре десятков метров от дома, внутри которого затаились двое бредунов, высилось объемное отражение. Будто в гигантском зеркале, там виднелась точная копия того, что осталось сзади, – тот же участок неба, улицы разрушенного поселения и трава, проросшая сквозь кирпично-бетонные дебри. Вместо дороги, которая обычно вела прямо в лагерь сталкеров, возникло отраженное пространство, оно зациклилось и не пускало. Пойти вперед вроде бы означало то же самое, что и вернуться назад. Это в теории. Человек никогда не знает, какой сюрприз ему подкинет Зона… И ведь до чего же изобретательная, стерва, так и норовит вводить в ступор нежданными изменениями.

– Фиг знает, чего она хочет… тьфу! – Реверс раздраженно сплюнул. – Но кому-то из нас двоих придется барьер пересечь. Сам понимаешь, обратно идти не…

– С ума сойти… – буркнул Граф. – И кто пойдет?

– Жребий, – предложил Реверс. – Затея рискованная, по жребию будет честно.

– Эх-хе-хе, похоже, другого варианта нет. Ты это… если я не вернусь, сестру не бросай.

Реверс промолчал. Не потому, что врать не хотелось. Он пока и сам не знал, как ответить.

* * *

Граф вышел из подъезда трехэтажки и двинулся по улице, прокладывая маршрут с учетом возможных абнормалей. Наконец благополучно приблизился к предполагаемой, незримой грани между тем, что принято звать реальностью, и… ее дубликатом? Постоял, обернулся, посмотрел в сторону Реверса, напряженно следящего за напарником из окна. Закурил, сделал пару быстрых затяжек, бросил сигарету, наступил на нее, растоптал поворотом подошвы… да и шагнул прямо в «зеркало».

А что еще оставалось? За долгие часы ожидания никаких сдвигов в положении вещей не произошло. Терпеть и ждать у Зоны погоды дальше не стоило, застрять здесь ночью не рискнула бы даже группа из нескольких бредунов с полными подсумками магазинов, набитых патронами.

Шагнул – и пропал.

Реверс вздрогнул. Напарник испарился мгновенно, вот он был – и сразу не стало. Словно выключился экран, на котором демонстрировалось его изображение. И что теперь?

Только ждать. Потом хоть стреляться, если ничего не изменится.

Сначала ничего не происходило, но потом до ушей Реверса донеслось едва слышное гудение, которое понемногу нарастало и нарастало, превращаясь в гул. Наконец звук повысил громкость до опасного предела, он давил на барабанные перепонки с такой силой, что Реверс согнулся пополам, заткнул уши и зажмурился. А потом брызнуло в глаза чем-то до того ярким, что свет пробился сквозь веки, и обдало порывом ледяного воздуха… Невыносимый звук пропал вмиг, как обрезанный.

Реверс осторожненько высунулся. Отражение тоже пропало, перед ним снова появился знакомый по прошлым ходкам пейзаж. Убегала вдаль проторенная сотнями ног, не раз претерпевавшая метаморфозы, но все же условно надежная дорога к лагерю бредунов. В первом круге подобное еще возможно.

Недалеко от той черты, где совсем недавно пролегала незримая грань, лицом вниз лежал человек. Реверс с оружием наготове выскочил наружу и как можно быстрее приблизился к нему. Определенно, Граф. Пока что лежащий не подавал признаков жизни. Напарник аккуратно, будто опасаясь неадекватной реакции, потормошил его за плечо. Растянувшийся на дороге наконец застонал, сам перевернулся на спину, кое-как открыл глаза, проморгался.

– Что-о?.. – только и смог выдавить он.

– Эта хрень пропала, – сказал Реверс. – После того как ты шагнул в нее, какой-то… э-э-э… процесс запустил, что ли. В общем, она погудела, вспыхнула, дунула и была такова.

– Вспышка… Вода… – натужно исторг Граф и попытался сесть.

– Брат, ты себя как чувствуешь? – обеспокоенно спросил Реверс, помогая ему. – Помнишь, кто я?

– Да помню, – последовал ответ, и напарник с помощью Реверса наконец сел. – Обошлось вроде, жив.

– Это радует. Подымайся и пошли домой, несостоявшийся зомби. – Реверс улыбнулся в бороду. Поддерживать ее в аккуратном состоянии здесь не получалось, и ровно подстриженная растительность превратилась в приличную бороду.

И они двинулись дальше.

Внешне Граф смотрелся нормальным и вел себя как обычно. Хотя осадок остался…

Но увы, человек не так уж много способностей может противопоставить коварству Зоны. И пока что Реверсу не удалось среди бредунов найти ни одного обладателя сверхвозможностей. И в нем самом они не торопились пробуждаться. Может, испарились уже?

– Знаешь, ничего не бывает просто так, – вдруг сказал бывший аспирант. – Думаю, то, что произошло, так или иначе аукнется нам потом.

– Долой пессимизм, выбрось из головы, – посоветовал Реверс. Согласиться с напарником он позволил себе только мысленно.

В лагерь вернулись без эксцессов. Все-таки первый круг есть первый круг. Раньше здесь даже обычные животные водились, не мутированные… На подступах к Кисловке вернувшихся из ходки традиционно встретили дежурные охранники. Парни попались хорошо знакомые. Пунец (прозванный за то, что на щеках часто проступал румянец) и Лабуда (жизнерадостный, с длинными кудрявыми волосами, «лизун» – так называли тех, кто торчал на «смешинках»). Заприметив Реверса и Графа, он притворно сурово гаркнул:

– Стой, кто идет! – осклабился и стрельнул у Графа сигаретку, а когда тот дал, радостно воскликнул: – Спасибки, браток!

– Ты б не перебарщивал с огурцами, – проворчал Реверс.

– Много нагребли? – поинтересовался Пунец. – Почитай, с неделю как ушли, ни слуху ни духу.

– Прилично взяли, – лаконично отделался Граф.

Они вошли на охраняемую территорию, где бредуны проводили время между ходками. Большая часть населения фактически постоянно здесь обитала, поэтому навстречу Графу и Реверсу попадалось много знакомых лиц; напарников с энтузиазмом приветствовали. Их рады были видеть, пропадали они долго, уже можно было заподозрить, что и стряслось что нехорошее. Но нет, вернулись целыми и невредимыми, и у коллег имелся повод за них порадоваться. Хотя всегда могли обнаружиться и такие, кто рад был бы обратному финалу.

* * *

Завалились в бар. Собственно, и стремились туда прямой наводкой, просто ДК располагался в самой сердцевине поселка, и, дойдя до него, просто невозможно было не повстречать кого-нибудь из приятелей. Обмолвиться парой слов с каждым из таких встречных, вникнуть, чем народ сегодня дышит, послушать задушевные гитарные напевы у разожженного огня.

Обыкновение собираться у костров бредуны сохранили. Напарники по дороге присоединились к компании, окружившей огнище. Пообщавшись, получили инфу о том, что происходило в поселке, пока их не было, и какие слухи принесли захожие гости из других краев Трота. У Ласкаря, старого кореша Графа, узнали, что Касатка за неделю никого не убила, и с ней все в порядке вроде бы. Осведомившись, продолжили путь.

* * *

И вот завалились в бар. Десятка два клиентов насыщались, пьянствовали, обсуждали делишки, сидели, стояли… кто-то даже спал, подкошенный немалым объемом сивухи, пива или спиртеца, влитых в собственный организм, дрых на полу или навалившись на столешницу. Реверс решил присесть за незанятый столик в правом от входа углу, чтобы подкрепиться. Граф, вдруг сославшись на внезапный приступ головной боли, ушел, чтобы отлежаться в своих «апартаментах».

Резиденция долговязого располагалась в одном из домишек поблизости от ДК, и все знали, что это его хибара и постель в ней – его постель. Уже несколько лет он неизменно возвращался туда. Касатка оборудовала себе логово тоже неподалеку, но с другой стороны площади перед ДК. С ее периодически бурлящей личной жизнью это было мудрым решением – далеко от брата не отселяться, но прямо под носом у него не куролесить.

Оставленный напарником Реверс оприходовал миску макарон с говяжьей тушенкой и литровую банку компота из сухофруктов. Вкусный напиток, и цена приемлемая, но главное, что витамины какие-никакие содержит.

Хотя в заведении сейчас тусовалась далеко не толпа народу, атмосфера, как всегда, полнилась перегаром, запахами жареной картошки и варящейся похлебки, табачным дымом и… Да в таких местах и должно все быть по-старому. Где же еще сохраняться духу прежних сталкерских времен.

Реверс внимательно изучал присутствующих. Он вообще по своей натуре был наблюдателем и, несмотря на бесценный жизненный опыт, не уставал изумляться, насколько все люди различны. Даже здесь, в экстремальной среде обитания. Каждый индивидуален – кто-то влачит бесцельное существование, довольствуясь колеей, в которую угодил, кто-то в бешеном темпе бежит по жизненной тропе, кто-то напряженно выжидает, чтобы улучить момент… Но в каждом из них есть что-то от других хомо сапиенсов… Когда Реверс допивал теплый компот, вдруг ощутил, что картина зала с находившимися внутри людьми начала расплываться, воспоминания угасать, ниточка очерченной мысли – теряться. Он почувствовал, что глаза неудержимо жаждут закрыться, погрузить мозг в дремоту… Спать, спать… Устал, ч-черт. Ничего не попишешь, годы берут свое, уже далеко не парень-новичок, угодивший в Зону первый раз. Больше четверти века тому назад…

Покончив с едой, он тяжело поднялся на ослабевшие ноги и подбрел к бармену. Поблагодарил за пищу насущную и сообщил, что они с напарником не прочь сбыть ИО, добытые в ходке. Спросил, когда в лагере объявится кто-нибудь из перекупщиков, регулярно бывающих у Периметра и контачащих с барыгами большого мира. Оказалось, завтра ожидалась группа одного из таких посредников.

Бредуны по большей части решали дела по сбыту хабара через них, так было гораздо удобней, хотя и терялась ощутимая доля выручки. Немногие добытчики таскались к внешней границе самолично. Доставками припасов и вещей в глубину Зоны тоже занимались посредники. Без торгашей сталкерский социум не мог обойтись во все времена, разве что в самом начале те, «старые» бредуны хабар таскали прямо наружу, чтобы сбыть. Поэтому лагеря, подобные кисловскому, не в последнюю очередь служили «закупочными пунктами» и «супермаркетами».

Реверса нестерпимо тянуло залечь горизонтально. Весь из себя никакой, он только и мечтал о том, чтобы потащиться наружу, чтобы закончить ходку в «своем» домике. В хозяйстве у него уже завелись спальный мешок, каремат, теплоизолирующая пленка, пополнившие набор вещей, необходимых человеку для выживания в Троте. Прибыв в поселок, он после первой же удачной вылазки начал потихоньку затариваться снарягой. Без этого никак. Правду о себе, что недавно пришел извне, Реверс никому из здешних не распространял, даже Графу и его сестричке. Тем более о том, что не впервые пришел.

Реакция Каракурта наглядно показала, что распространяться об этом не стоит. Болезненно относятся запертые в Троте бредуны к самой теме пересечения Периметра… Несколько недель он приноравливался заново, осваивался, учился ходить, осматривался, привыкал к нравам и понятиям. Так и наступила весна.

Расползся, как масло на сковороде, улежавшийся снег, заметно потеплело. В Троте свой внутренний климат, не совсем совпадающий с окружающим нормальным миром, но в первом круге и тем более в считанных по пальцам руки километрах от внешнего края погода примерно та же самая, что и снаружи.

Реверс поэтапно продвигался по пути, который себе наметил. С течением времени он восстанавливал навыки, становился сообразительней, осведомленней, подготовленней, повышая шансы на достижение поставленной цели…

– Компотик… то, что надо, – запнувшись, поблагодарил засыпающий Реверс. – И тушенка… ничего так… Спасибо.

– Я тоже сначала консервы на дух не переносил, когда только пришел. Воротило от одного вида, – разоткровенничался бармен, протирающий стаканы полотенцем. – Потом привык. Все привыкают. Тебе тоже спасибо – за доброе слово.

Собеседника звали Баллон. Росту он был небольшого, коренастый, практически лысый – только над ушами топорщились небольшие островки, – полноватый, весь из себя маслянистый и в смешных круглых очках. Говорили, что специально для него в свое время один из торгашей, Молот, выпросил с Большой земли контактные линзы, но бармен к ним так и не привык и потому продолжал таскать устаревшее оптическое приспособление.

– Да не за что… ладно, я пошел, – сказал Реверс.

– Как ходка?

– Относительно, как и все в этом мире, – пробормотал Реверс. – В принципе наваристо.

– Ты у нас уже третий месяц. Доход стабильный, по мелочовке не работаешь, но глубоко не лезешь. Со всеми корешишься, а о себе не распространяешься, – разговорился вдруг Баллон, словно не замечая, что бредун стоя засыпает. – Странно это… Говоришь, что до закрытия санитаром Зоны был, а особой ненависти к монстрам за тобой мужики вроде не примечали…

В эту секунду Реверс почуял опасность, усилием воли вырвал себя из полудремы и понял, что бармен не игнорировал его обмякшее состояние, наоборот, пытался воспользоваться им.

– А ну рассказывай, чего ты ко всем пристаешь? Вынюхиваешь постоянно, зыркаешь. Кто ты? – в лоб спросил Баллон. Его руки скрылись за краем подобия стойки, сооруженной из ящиков и столов. Там, под крышкой, у очкарика наверняка спрятан ствол или стволы…

– Ты чего, братан? Я ж не бывал раньше в этой части Трота, – спокойно ответил бредун. – Хожу, осваиваюсь, то да се. Ты с какого перепугу наехал, на кой черт эти подозрения?

– А ты на себя со стороны посмотри! – задиристо, с вызовом бросил Баллон. – Вылитый подсадной!

– Это ты меня за безопасника держишь, что ли? Хм! – хмыкнул Реверс и почувствовал, что его отпускает напряжение, сменившее сонный расслабон. – Канешна, канешна, я суперкрыса, крутой агент, мент под прикрытием… Але, Баллон! Какие вселенские тайны можно искать в первом круге среди бредунов, которые дальше второго круга боятся слазить? Опомнись! Не там агентов ищешь. Ты мне вот лучше скажи, существует ли убойная хрень, жидкая, «газировкой» называется? Мутированный уксус. Вместо взрывчатки использовать можно. Лупит, как сгусток плазмы какой-нибудь. Я у парней расспрашивал, никто не слыхал про…

– «Газировка»? – удивился Баллон. Одна из его рук показалась над стойкой, бармен озадаченно почесал лысину.

– Во-от! Настоящие агенты мимо вас в глубину чешут. Я одного такого зимой встретил, возле холма, что вы зовете Прыщ. Он мутных уродов этой «газировкой» хреначил враз, куски мяса разлетались! А вы здесь со старыми пулевыми стволами ходите…

– Ты что городишь? Какая, на хрен, «газировка», какая плазма? Тут энергошокер достать – уже радость на полную катушку…

– Я не сочиняю, вправду было.

– А у меня впечатление, что сочиняешь. В ходках оно бывает, глюки и ложные воспоминания выскакивают…

– Понятно. Короче, если я крыса, тогда вали меня в спину. И да, с мужиками, которые по поводу меня сомнения имеют и тебя подослали предъявлять, обязательно выпейте за мое здоровье на том свете. Я вас там подожду, продолжим.

Развернулся и ушел. Выстрела в спину если и ожидал, то совсем чуть. Один шанс из тысячи, что бармена не переубедил.

Но тут уж как выпадет карта. В Зоне не жизнь, а сплошная русская рулетка судьбы. И злобно сопящий за спиной лысый бармен ничуть не хуже и не лучше сотен ловушек, которые поджидают сталкера в каждой ходке. Так что было бы из-за чего нервы сжигать. Да оно и к лучшему, что разговор состоялся.

Теперь можно не шифроваться, когда в очередной раз к очередному бродяге в душу лезешь за кружкой компота или пива, пытая, что, где, когда и кого повидал братан, пока боролся за жизнь все эти дикие годы. В отчаянной надежде, что нужная крупица информации наконец-то промелькнет в россказнях одного из собеседников. Зачем, спрашивается, вертался взад, если ни черта не удается узнать до сих пор?!

Реверс вышел из ДК наружу, перевел дух (все-таки один шанс из тысячи – не совсем нулевой) и посреди развалюх Кисловки почесал к своей руинке. Там его ждал верный в отличие от людей друг – спальник.

Бредуна заполонила единственная сейчас мечта – залезть в теплый мешок и завалиться на каремат…

Это лишь в старых книжках, давно исчезнувших из продажи, изъятых из сетевых баз данных, бравые неутомимые сталкеры после долгих ходок всю ночь бухают и бузят, а наутро прямо из кабаков, почистив оружие и проверив снарягу, уходят в новый рейд. Реальному человеку, даже самому тренированному, выносливому и закаленному, жизненно необходим сон. Возможность выспаться по степени важности на третьем месте после зонной чуйки и надежного, исправного оружия с полным комплектом боезапаса.

* * *

Реверс осмотрел напарника с ног до головы.

– Голова как?..

– Вчера раскалывалась зверски, а сейчас норм. – С виду Граф действительно привел себя в полный порядок.

Они вошли в зал бара, на удивление почти пустой, и Реверс попросил кружку воды у второго бармена, черноусого кавказца, не то осетина, не то чеченца, с закономерной кличкой Джигит.

Он едва успел осушить емкость, как в баре появилась… она.

– Приветик, изверги! – звонким, светлым голоском разукрасила будничное, обесцвеченное мартовское утро, взмахнув головкой, расплескала черными лучами волосы по округлым плечикам. – Вам прямо здесь морды набить или подберем укромную хатку? Трудно было вечером на минутку ко мне заглянуть и сказать, что вернулись? Мало того что лишили меня постоянного напарника, еще и не заботитесь о моей психике!

Реверс, поспешно отвернувшись от входа, старательно всматривался в бок опустевшей кружки из нержавейки. Изо всех сил сопротивляясь соблазну смотреть, смотреть, смотреть на нее…