Текст книги "Зона Посещения. Должник"

Но увы, все указывало на это. Если нападающие испугались идущих, могли бы просто уйти или пропустить мимо себя. Патроны ведь в большой цене. Расходовать их настолько безалаберно, как эти неведомые горе-снайперы…

Орел махнул рукой, призывая – мол, за мной давай! Готовый в любой момент бить на поражение, он бесшумно обогнул угол укрытия и перебежал на несколько метров вперед, к следующему укрытию. Реверс повторил то же самое, а когда совершал аккуратную перебежку, успел заметить впереди здание вроде бы ресторана, насыпи какой-то арматуры, дыры в асфальте.

Сидели в укрытиях. Смотрели друг на друга. Смотрели и все понимали. Реверс вроде справился с холодящим ужасом, вызванным потерей дара предвидения. После немалого срока обладания, достаточного, чтобы свыкнуться и обрести уверенность, неожиданная утрата наполнила антиподом, растерянностью. Он впервые с момента обретения не мог знать, что делать. Он снова был брошен в бурю неизвестности и равновероятностных обстоятельств.

Орел смотрел на него спокойно, просто смотрел. Наверху, как будто нарочно, пролетела птица. Далеко не орел, но такая же черная, солидно взмахивающая крыльями. Ворон, что ли…

Старший напарник выбрался из укрытия, чтобы повторить недавний маневр со сменой укрытий. Реверс привстал, сунувшись было за проводником, но не сложилось. Свист, реактивные следы от ракет, мелькнувших в воздухе. Бомбануло, встряхнуло землю настолько мощно, что разнесло стены на мелкие кусочки, взметнуло асфальт… Орла швырнуло на Реверса, откинуло взрывной волной, и это продлило ведомому жизнь. Посекло, конечно, осколками, порядочно посекло, но не убило. В отличие от ведущего.

Орел рухнул сверху безжизненной глыбой, придавив Реверса к земле. Его смело взрывами ракет, ЕГО, необоримого титана, ветерана из ветеранов, прошедшего не одну Зону отчуждения! За плечами у которого осталось несметное число удачных ходок! А его запросто нашпиговало осколками… Реверс как-то сразу осознал, что напарник погиб. И внутри разлилась пустота, вмиг, словно прежде хранилась в каком-то сосуде, и стенки этого сосуда состояли из всего хорошего и светлого в Реверсе, а сейчас черный вакуум больше ничего не сдерживало, сосуд разбился от взрыва…

Дым и пыль, сотворенные взрывом, постепенно рассеивались и оседали.

Орел мертв, Орел мертв. Орел мертв. Эта мысль колотилась в черепушке, пока не утихла в пустоте. Реверс раскрыл пошире глаза, полный намерения принять действительность такой, какая она есть. Он совсем ОДИН. И все воспоминания, вся жизнь – лишь иллюзия. Лишь затянувшийся сон… На самом деле есть только память. Она сохраняет все, но для сознания имеют значение только самые важные мгновения, самые сокровенные желания. Прошлое, настоящее и будущее – это память. Все – бесконечный хаос, созданный памятью, и люди – только сталкеры, бороздящие его.

Осталось проделать финальную борозду.

Уйти достойно. Навсегда затеряться в голодной бездне времени, смешавшись со ВСЕМ и погрузившись в НИЧТО… Иными словами, стать только памятью.

И уже не важно даже, где и кем она сохранится.

* * *

Столкнуть с себя труп, тяжеленный, почти неподъемный. Сделать резкий толчок, переместиться на полметра. Окровавленная одежда трется об асфальт.

Серо-синее зеркало неба безразлично зависло над тобой. Серая-серая пыль – прах мира. Ты ползешь, отчаянно цепляясь руками, пальцами за землю, тянешь свое тело вперед. Сложно что-то соображать, все начинает расплываться, будто мир плачет, провожая тебя в небытие и беспамятство.

Стрекочут пули над головой. Ты целеустремленно пытаешься скрыться, кажется, что враги неумолимо загоняют… но ты еще горишь, остались считаные секунды до конца, и ты выдавливаешь из себя эти мгновения, отживаешь их, подтверждая право на все дарованные тебе предыдущие.

Минуты пахнут ржавчиной и потом, тяжкие секунды засекаются на коже незримыми рубцами. Визуальная перспектива кувыркается; ты – капля в бесконечном водовороте.

Тебе могло показаться, что зима скорбит, но она равнодушна; она тоже уходит, унося за собой так толком до сих пор и не выпавший снег. И не осталось никого на этом свете, кто был истинно твоим, и ты был ему близок; и вроде настала пора перестать быть частью этого мира.

Но ты, подталкиваемый рефлексами, необоримым инстинктом выживания, ползешь. Ты проваливаешься – еще не в пропасть беспамятства, а пока только в какой-то люк… Удар после падения окончательно добивает. Зрения нет, кожа чувствует сырость… Пальцы толкают тебя вперед сквозь грязь, сквозь кровь, сквозь выстрелы к загадочному туда, не знаю куда… но главное, только вперед! Нечто высшее, светлое, рьяное расцветает в твоей душе как никогда ярко и зовет, нет, приказывает, заставляет рваться вперед. И ты ползешь, не чувствуя ни боли, ни страха! И ты чист и свободен, и ты победил.

А потом накатывает беспроглядная тьма.

Спокойно засыпает в преддверии конца очередного года неизбывный Трот. Что-то свершается, уравнивается, меняется в нем. Увеличиваются перепады между кругами, пропадают какие-то виды монстров и измененок, и появляются новые. И будут новые сезоны, новые лета, зимы и осени, и души погибших сталкеров, заточенных в безразличном здешнем небе, все так же будут ждать покоя и отпущения…

И разнесутся вечною музыкой декабря, в котором ты был рожден когда-то, моросью, порывами ветра, облаками, шагами, жизнями… слова, однажды звучавшие в старом треке «Идеальный шторм» исполнителя с загадочным названием ST1М, что проигрывал древний, но еще работающий плеер, наушники которого лили музыку в уши сталкера… только-только встретившего в Троте сероглазую девушку, которая посмотрела на него так, как не смотрела до этого ни одна женщина в большом мире…

Где-то вдали виднеется земля, Но волны накрывают с головой, И завтра здесь буду уже не я, Я утону и выплыву совсем другой…

* * *

Все обозримое пространство занимал ослепительный белый свет. Он струился, обнимал, вихрился и силился проникнуть в самые дальние уголки сознания идущего, чтобы стереть там остатки памяти.

Реверс пробирался через нескончаемую кутерьму, без цели и не имея четкой ориентировки. Такое когда-то уже было. Наконец сквозь белую пелену он сумел различить силуэт.

Орел сидел, скрестив ноги. Он ждал его… Реверс остановился. В первую минуту он даже ничего не испытал – ни удивления, ни радости, ни растерянности.

– Мы снова здесь, в тоннеле, ведущем в пятый круг? – спросил Реверс, и только когда спросил, до него самого вдруг начало доходить, что сказал.

И сразу нахлынуло все разом, и радость от того, что Орел жив, и удивление от того, что так смогло случиться, и растерянность от непонимания, как же оно так все случилось, что он пережил одно, а оказалось совсем иное…

– Да, потому что ходка закончилась, – ответил напарник, – когда исчерпала сама себя. Круг замкнулся, и ты вернулся к месту старта, чтобы начать следующий.

– Так это все… начиная с ошибкой насчет Зубра, было лишь тренировкой? Постановкой по твоему сценарию?

– Согласись, это было полезно и помогло тебе прийти к себе самому, – подметил Орел. – Правда, не совсем по-моему. Я ассистент режиссера, но не автор и не режиссер. Так, разве что иногда подсказывал эпизоды и повороты сюжета.

– Так что теперь, конец? Или…

– Ага, размечтался! Кто ж тебе даст отлеживаться в сторонке, когда тут такая шрапнельная каша заваривается, – произнес Орел. – Ты больше не кандидат. Испытание пройдено. Вот теперь мы отправимся в Путь.

Реверс в сердцах воскликнул:

– Вот же ж!.. А я только-только решил, что ходка завершилась неудачей и я слабак, не смог добраться до цели…

– Ты рановато себя записал в неудачники и уж точно слишком рано решил, что ничего не можешь изменить. В Троте закручивается такой ураган, что ни один сильный сталкер лишним не будет. Тем паче с таким уникальным опытом, как у тебя, Ангел!

– Ну, я вообще-то сдаваться не собирался… Если ходка к цели не привела, то, значит, нужно искать другой путь и снова в…

– Ха! Мне и в голову не приходило, что ты способен сдаться, – заверил Орел. – Кстати, если попросишь, твой мизинец может вернуться, это не проблема. Только надо по-настоящему захотеть… Все, что в Зону попало и в ней есть, может трансформироваться и менять форму и содержание в любом направлении. Палец никуда не делся, он просто временно находится в другом состоянии.

– Мне кажется, что я этого не… не особенно-то и хочу, – задумчиво сказал Реверс. – Поэтому вряд ли он вернется. Девятипалость не мешает мне стрелять и драться. А шрамы напоминают, не дают забыть…

– Ну, это твой выбор. Давай собирайся с духом, и в путь. Рано нам в пятый сбегать, прятаться, головы в Колодец совать, как страусы. Вверху дел непочатый край.

– Мда-а… я уже понял, что мерзопакостные пузыри и все такое прочее, по ошибке принимаемое за порождения самого Трота, не просто сон… Бр-р-р! – Реверс вздрогнул и встряхнул головой. Добавил: – Только я пока не разобрался, это было погружение в наведенную проекцию, чтобы таким образом передать мне информацию о положении дел скорбных наших, или, наоборот, это я послужил разведывательным зондом. Шпионом, который в силу наличия неких персональных свойств ухитрился пробраться через линию фронта и внедриться в тыл врага для сбора данных и выполнения диверсионных действий…

– Во-от, теперь ты знаешь, что у нас нет другого пути, как помогать… э-э… нашей родной чужеродности. Вперед! – скомандовал проводник. – Я как раз подходящее шоссе вспомнил, по нему начнем идти, чтобы добраться на самый верх, к Периметру. Скоро Новый год, а говорят, как встретишь его, так и проведешь.

– В дороге…

П. С

Время – слабый настой смерти…

Эрих Мария Ремарк

…Меньший, прокладывавший путь, чтобы не терять время, занялся ревизией своего запаса тестовых камешков. А потом ходка вновь продолжилась, и, конечно же, вскоре из тумана появился очередной монстр, жаждущий подкрепиться свежей человечиной. Этот, судя по его внешности, получился из медведя. Стычки не случилось, напарники метко расстреляли тварь с приличной дистанции, не подпустив. И продолжили слаженно, отработанно прокрадываться по шоссе. До следующего монстра, одинокого мутаволка, которого моментально прикончили, стоило зверюге появиться в поле зрения…

Они шли и шли вперед, больше не тратя драгоценное время на остановки, помня главнейшую заповедь бродяг, что дорогу осилит идущий.

Не прекращая движения, большой сказал:

– Ангел, надо поговорить. Я тебя не спрашивал, а сам ты не говорил… Так почему ты захотел возвратиться в Трот?

– Я обещал своему напарнику, который дал мне имя Ангел, что буду хранить его девушку. Я не выполнил обещанное. Она вдруг исчезла, я не смог обнаружить даже следа ее, хотя рыскал повсюду… Вот так, в поисковой ходке, я стал Ангелом-хранителем для других. Чтобы компенсировать. Помогал людям находить себя, кому выжить в Зоне, а кому, наоборот, покинуть ее… Потом и сам ушел, когда понял, что не имеет смысла за других проходить ходки, которые они должны пройти только сами. После всякое было, а осенью прошлого года по времени большого мира я вдруг узнал, что она все-таки жива, просто покидала Трот и сейчас вернулась в него… Я решил, что если уж я не знаю, жив ли Тигр, но узнал, что его девушка вернулась сюда, и не просто так вернулась, а потому что в…

– Постой! – Большой даже остановился, прекратил движение, первым следуя своему призыву. Повернулся к меньшему, уставился на него и голосом, прервавшимся от волнения, спросил: – Твоего… напарника звали Тигр?

– Ага, в миру Валентином, как я потом узнал. – Его спутник тоже остановился, чтобы ответить. – А меня просто Витьком сначала звали, пока он мне имя не…

– Как-как?

– Вот он мне оставил на память иглу. – Меньший полез куда-то за пазуху. – Это мой талисман, я тебе не показывал, не до того как-то было, пока мы…

Он добыл обломок некогда ядовитой иглы из тех, что мечут в цели иглометы – мутировавшие из ежей твари Зоны.

Орел посмотрел на раскрытую ладонь с иглой и вдруг стащил с головы шлем, открывая во всей красе свои шрамы и роскошную бороду, и улыбнулся где-то там, в глубине черно-белых спутанных прядей.

– Не бывает внутри тебя случайностей, да? – спросил он, но почему-то смотрел при этом не в лицо напарнику, а выше, обращаясь к туману, который по-прежнему не желал рассеиваться по левую сторону шоссе. И продолжил, обращаясь к тому, что таилось за пределами дороги: – Ученика Сома ко мне привела по кругу? Ученик моего ученика – мой ученик?.. – Он развернулся в другую сторону, к туману, клубящемуся вдоль правой обочины, и продолжал: – Сговорились, да? Вы ж вроде между собой не дружите, а тут нашли точку соприкосновения? Я ж искал! Что ж вы мне-то не позволили найти моего учителя, а? Я же чуял, Луч в этом мире, он тоже сюда как-то попал…

– Ты о чем?! – выслушав взволнованные обращения напарника к туманам, изумленно спросил Реверс. Он же Ангел, он же Витек.

– Я о преемственности и взаимосвязи. – Орел повернулся к нему и говорил теперь с ним, а не с пространством вдоль обочин дороги. – Эту иглу я когда-то вручил твоему будущему наставнику. Чтобы помнил о смерти. Он еще был полный новичок и чуть не подох по дурости, когда его иглометы настигли… Напарниками люди не просто так становятся и передают что-то жизненно важное от души к душе не просто так. Важным от нечего делать не поделишься… Если повезет найти, конечно, того, кому сумеешь передать, не потеряется при передаче, и правильно будет воспринято, и сохранено, и использовано с толком.

– Во-от оно как… Слушай, я понимаю, что нам придется приложить все силы, чтобы сдерживать подступающую амбу, но… ты мне поможешь найти ее? Я обрел здесь свою любимую женщину и потерял ее, насколько довелось узнать. Мне кажется, что Зона мне так отомстила за уход, причем месть состояла в том, что она мне подарила встречу с женщиной, а не в том, что забрала… Ну, ничего, я еще спрошу, когда научусь услышать ответ, зачем она мне отомстила… В любом случае, чтобы не зря свершилась эта потеря, я должен отдать долг и найти другую любимую, женщину моего учителя. Потому что, с учетом приближающегося краха, о котором и ты, и другие мне постоянно напоминаете, я должен хранить ее. Как обещал.

– Куда ж я денусь. Как меня только не звали, и Сережей папа с мамой, и бородачом, и учеником, и наставником, и проводником, и ловчим желаний… Но плохим напарником – никогда. Я помогаю находить верную тропу, и если где-то в других Зонах других миров все-таки идет он, такой же я, скопированный… а я его иногда чую, знаешь… он наверняка занимается тем же. Ты меня поймешь как никто, хотя и отказался от участи ангела-хранителя. Вот чья помощь нам бы сейчас очень даже не лишней была, пригодилась как никогда…

– Ничего себе, сразу два таких, как ты… А тебя как звали-то, с самого начала? – спросил возвратившийся Ангел. – Тебе какое имя досталось?

– О, это было эпическое имечко! Аж из двух слов. Второе слово вслух повторять не буду, оно неприличное и потом отвалилось, а первое – Несси. Пророческое оказалось. Я как мифический динозавр Зоны. Все обо мне слышали, но найти никто не может.

– Ну, я ж нашел…

– Ага, ага, это еще кто кого нашел. – Несси улыбнулся. Опять осмотрелся, подозрительным взглядом скользя по туману на обочинах, и вдруг сказал Ангелу: – Ты знаешь, я не удивлюсь, если где-то по этой, а не какой-то другой параллельной или перпендикулярной Зоне бродит кое-кто, нам обоим очень хорошо знакомый. Ты его помнишь как Тигра, а я как Сома. Узнать бы, как его зовут теперь…

– Тем более! – воодушевился Ангел и взмахнул рукой с зажатой в кулаке иглой. – А если встретимся, он же меня спросит, как я справился с его заданием. Как выполнил миссию хранителя, которому он доверил свою любовь!

– Положим, он тебя не любовь хранить просил, а человека, любимую женщину, – поправил Несси. – Любовь – это чувство, не объект или человек. Знаю по себе, если оно есть, то никому не оставишь и никому не передоверишь. Даже если больше никогда не встретишься… Чувство разве что потерять можно.

– Да, ты прав, как всегда. – Реверс спрятал иглу-талисман и шагнул вперед. – Идем, напарник. Заговорились мы что-то. Нас ждет дорога.

Орел посмотрел на уходящего в туман Ангела, и перед тем, как сделать первый шаг ему вслед, прошептал:

– Но если потеряешь, то какая ж это любовь…

Далее будет…

г. Николаев – Майский порт

2014–2015