Текст книги "Зона Посещения. Должник"

2. Новое имя

Российскую Зону штормило, колбасило, барабанило, раздувало и трясло. Толчки следовали неритмичной чередой, двое людей отчаянно балансировали, пытаясь устоять на ногах и не скатиться по склону, подвергая серьезному испытанию свои вестибулярные аппараты. Живые деревья и кусты уже начали клониться к сердцу Трота, глубокой «тарелке» пятого круга. Их тянула в ту сторону незримая сила.

Люди тоже ощущали тягу, влекущую на юг против воли; упорно ей сопротивлялись, пытаясь двигаться пусть и в том же направлении, но по собственному маршруту. Им повезло, они находились пока что неподалеку от внешней границы первого круга Трота, и ураганные силы ярились здесь далеко не в полную силу. Настоящий хаос сейчас творился в глубинных кругах, там, куда еще только предстояло добраться…

Колебания учащались и прибавляли в мощи. Каракурт спускался по южному склону холма, как только мог быстро, и ведомый следовал его примеру. Сверхъестественное действо стремилось к своей пиковой точке, и нужно было поднажать, чтобы успеть спрятаться.

Картина окружающей природы лишилась целостности, превратившись в ошеломительную ирреалию: тут и там ломались деревья, заполошно свертывались снежные вихри, кое-где вздымалась земля, будто подкинутая незримыми лопатами. Трот вертело и выжимало, как в барабане центрифуги, и неуклонно вворачивало туда, в осевой стержень. Разномастные экземпляры зонной фауны – черепоколы, иглометы, бурундуканы, валеты, мутасвиньи и прочие, и прочие – метались в поиске спасения. Все живое носилось средь снежных вихрей, пытаясь хоть где-нибудь спрятаться, скрыться, зацепиться, отгородиться от всемогущей, всепоглощающей силищи, захватывающей и стягивающей осколки всея сущего в ненасытную пасть жуткого эпицентра…

Не было никакого смысла как-то отбиваться от ошалевшего зверья, пытаться хоть немного сдержать мутантов, снующих вокруг пары людей. Тем было просто не до них. Никому сейчас ни до кого не было дела, каждая тварь боролась за собственную шкуру. И это здесь, почти у края Трота! Что там творится в третьем и особенно в четвертом круге, не стоило и экстраполировать.

Поисковый забег оказался взаправду мучительно-нескончаемым, грудь рвало, долбило изнутри огненной кувалдой. Стало жарко, очень жарко. Ирреалия окружающего тянулась резиной, перекручивалась, пропадала… Они не останавливались, упорно поддерживая предельный темп. Ведомый стремился за ведущим, иного выхода не имея, кроме как довериться тому. Через немыслимые, тяжкие муки, обессиленный, домчался… Сбавил темп.

Склон кончился, они опять попали на поле. И здесь Каракурт почти сразу нашел убежище. Он без видимого усилия отодвинул железный люк, нырнул в отворившийся проем и потянул ведомого за собой… в канализационный колодец!

Меньший не прыгнул, он свалился обессиленно в спасительное отверстие колодца, провалился мимо Каракурта. Тот задержался, чтобы задвинуть крышку, отрезая их от верхнего мира, и, когда задвинул, бесцеремонно пнул ведомого ногой, пропихивая по колодцу ниже, ниже…

Они уже спустились во мрак горизонтального тоннеля, когда грянул наконец собственно Захват, и там, наверху, обезумело все материальное и не совсем, интегрировалось, слилось, выплеснулось… Взвыли яростно твари, бьющиеся о крышку люка, и улетели, увлекаемые всемогущей волной притяжения туда, в кошмарные глубины Неизвестного…

Кто не спрятался, сам виноват!!

А схоронившихся внизу людей накрыло, расплющило ментально. Ведомый скорчился на осклизлом полу. Что происходило с Каракуртом, он не знал. Виски и носовые пазухи, казалось, вот-вот должны были лопнуть от невыносимого давления, изнеможденное тело нашло остатки сил, чтобы напрячься… Откуда-то изнутри рвались спазмы, съеденная галета вперемешку с желчью стремилась наружу, из ушей и носа потекли струи крови…

– А-а-а!!! – сквозь кровь прорвался крик Каракурта, бьющегося в корчах где-то поблизости, а может, на другом краю вселенной. – А-а-ар-гх! Не могу-у-у…

Зазвенело тягуче тысячей металлических пластин в барабанных перепонках, перевернулось пространство, и новопришедшего в Трот бродягу наконец вырвало, буквально вывернуло наизнанку. Не в силах сдерживать рвущееся на свободу прогорклое содержимое желудка, он сдался, затем обмяк и провалился в небытие.

* * *

Он вернулся в реальность и удивился, что все еще дышит. Но муки закончились, это факт. Следующей мыслью была здравая, что надо бы удалить с лица подсохшую кровь. Однако идея тотчас растворилась в хлынувшем море действительно насущных проблем.

Поодаль от него, дальше вдоль стены, сидел здоровяк Курт.

– Жив? – спросил большой.

– Не дождутся! – жизнеутверждающе ответил он.

Да, настроение воцарилось эйфорическое – успели!

– Не хреново покуролесило, – резюмировал Курт, хохотнул. – Ха-ха! – И посоветовал: – Расслабься, чувак. – Он выудил откуда-то из-за пазухи куртки плоский пенал, распахнул и добыл изнутри штуковину, формой напоминающую небольшой изогнутый огурец; лизнул его, причмокнул, затем еще раз лизнул, словно мороженое, и спросил: – Будешь?

– Это еще что за фигня? – подозрительно спросил ведомый.

– Бродяги прозвали «смешинка». С полгода как появилась, прикольная… Вставляет от нее конкретно, мне в первый раз летающие небоскребы примерещились. Попробуй. Потом уже глюки не такие сильные, но главное, от нервов по-прежнему помогает. Типа как успокоительное. Восстанавливает внутреннее равновесие, епта…

– Не балуюсь таким, – отказался ведомый.

– Ну, твое дело… А здорово мы драпанули! Давненько так люто не было. – Большой снова лизнул свой успокоительный зонник и предложил: – Ну, теперь рассказывай, откуда ж ты такой свалился. C одной стороны, сразу ясно, что не первоход, а с другой – вдруг лажаешь, как зеленый новичок…

– Я вернулся, – ответил спасенный.

– Откуда? – не понял Курт.

– Уходил во внешний мир, – последовало разъяснение, – а теперь вот обратно…

Сначала Каракурт никак не отреагировал на полученную информацию, но спустя долгую паузу до него дошло, о каком именно мире шла речь.

– Ага, ага! – саркастически произнес большой бродяга. – Ты, часом, не попутал вектор, мужик? Чё за туфта? Ни одного! Слышь! За восемь лет, прошедших после зачистки эпицентра и закрытия Зоны, я не встречал ни одного чела, который утверждал бы, что он уходил в нормальный мир, просочившись наружу через внешнюю границу, а потом вернулся. Как оно там было в старые времена, не знаю, но теперь Зону не покида…

– Откуда ж тогда, по-твоему, я взялся? – перебил ведомый. – Ты очень кстати вспомнил… м-м-м… старые времена. Восемь лет – это меньше десятой части времени существования Трота. Когда я пришел сюда в первый раз, совсем пацан был, а сейчас, видишь… Теперь я здесь, считай, новичок. Можно сказать, раньше топтал совсем другую Зону и с нынешними раскладами мало знаком. В то время, знаешь ли, выход и вход – не проблема, хоть по лицензии, хоть дикарем. Зато были другие пробле…

– И какого черта ты вернулся?! – с неподдельным интересом вопросил большой. – Раз уж отпустила тебя Зона, на кой…

– Потому же, почему и ушел, – отрезал вернувшийся.

– Ясно, братан. Надеюсь, твоя новая ходка будет удачной.

Неопределенный ответ Каракурта, может быть, и не устроил, но силком в душу лезть он не стал. Сталкер сталкеру сам расскажет, если захочет. Ключевое слово – «захочет». Есть у людей Трота неписаные правила, которые не теряют своей актуальности в любые времена.

Двух бродяг смертельная угроза засунула в тоннель древнего канализационного коллектора – вполне возможно, что одиноко стоящий холм теперь скрывал в своих недрах целый поселок! – и единственное, что им оставалось, пережидать Захват во мраке вонючей осклизлой трубы.

– Слушай, Курт, – сказал новоприбывший, – я в натуре отстал от здешней жизни. Эти… там, на Периметре, не только блокировали свободный доступ, намертво перекрыв границу, но еще и как-то ухитряются закупорить все дырки, через которые наружу может просачиваться информация. Никаких вестей из Зоны! Как будто и нет ее больше. Веришь, мне до сих пор… э-э-э… слабо верится, что я пробрался и сейчас в первом круге… Уму непредставимо! Я опять в Троте, и…

– Погодь! – перебил Курт. – Ты чего сказал? Никаких вестей из Зоны?

– Не просто вестей. Похоже, специально создан информационный вакуум. Я просто в шоке был, когда погрузился в тему… Люди словно забыли о том, что здесь, посреди страны, находится Зона. Куда-то делись все те книжки про сталкеров… Помнишь, были такие?.. Я в детстве зачитывался. Ни фильмов, ни игр на эту тематику. После зачистки и нового закрытия все это будто кануло. Постепенно у всех просто выветривается из памяти Трот. Куча народу раньше сюда рвалась, а теперь почти все желающие куда-то запропастились… Чтобы увидеть отчужденку изнутри, разве что в армию служить надо пойти или в…

– Да уж, чувак, не порадовал ты меня… Я б даже сказал, категорически огорчил. Я тут давно, ветеран, считай, десятый год хожу себе, хабар ищу, от монстров отбиваюсь, абнормалки как-то чую и обхожу сторонкой, короче, Зона мне давно как родная. Большая часть срока уже после зачистки эпицентра прошла… Так вот, сразу после бомбануло тогда не по-детски, ни до, ни потом так не хреначило… Трот проваливался со страшной силой. Очень туго нам тогда пришлось, много народу полегло, мда-а… вспомню и вздрогну. Теперь, по сравнению с прежними временами, бредунов-то раз-два и обчелся…

– Бредунов?..

– Да, чувак. Мы уже давно сталкерами себя не зовем. Наружу хрен выберешься, внутрь попадают единицы… Бредуны и есть, прямо как при Союзе когда-то. В бреду живем, в бреду бродим…

– Я не в теме, гораздо раньше закрытия свалил… Не могу себя назвать таким уж ветераном, но старой Зоны за пять лет успел понюхать вдосталь. Еще до того, как уйти пришлось…

– Короче, когда в эпицентре и вокруг разгорелось, наши, кто выжил, не высовывались. Все боялись, что же после всего будет… И не зря боялись. Зона ж не простила полномасштабную заваруху на своей территории. Полное закрытие случилось уже позже, и я так смекаю, что не планировалось оно. Вынужденно заперли, когда мутная нечисть толпами повалила наружу…

– Но как же Вал? Его ж для того и строили…

– А что Вал? Это ж Зона, братан! Как-то ведь выродки сквозь него и через него прорывались… Помню, говорили, что в некоторых местах прямо на бетоне ростки какие-то появлялись, и буквально за пару часов целые куски махины разрушались… Но потом волну нашествия все-таки сдержали, восстановили Периметр и закупорили Трот. Уж не ведаю, какими способами и кто именно сумел… А вот после этого у нас и начались деньки тяжкие, врагу не пожелаешь! Все контакты с внешним миром перерублены, прикинь, никаких поставок оружия, продовольствия и всякого другого добра с Большой земли. Голодуха была просто жесть, тогда в прямом смысле удушить или зарезать за лишний патрон не считалось зазорным.

– Суро-ово, – протянул внимательный слушатель.

– А то! Многие кореша мои тогдашние ссучились, сейчас про них не знаю ничего, почти никого не встретил после… Потом уцелевшие как-то начали в новые кланы сбиваться, выживать вместе, порядки держать, остатки ресурсов экономить и распределять… Даже производство боеприпасов налаживали. Поначалу, правда, криво оно продвигалось, но потом наловчились умельцы… С пищей труднее всего было, мда-а… Некоторые мужики до того на стену лезли, что мутняков убитых зажаривали и жрали. Про каннибалов, помню, слухи ходили… Сталкерш осталось совсем чуть, кого не затрахали насмерть, те погибли сами… Затем попустило, появились каналы связи с Большой землей, пошли извне поставки… А иначе-то как? На Периметре тоже люди служат, кто откажется от прибавки к жалованью.

– Да уж, не привыкать нашему народу законы дурить…

– Точняк, брат! А как иначе выживать-то? Высокое начальство далеко, а закон что дышло, на местах поворачивай куда хошь…

– Растолкуй, вояки что, отключают заградительную систему на каких-то участках? Старые блокпосты вроде законсервированные все…

– Не-е! Я так понял, систему как раз контролируют напрямую сверху. Чтоб через нее груз какой провезти, каждый раз специальное разрешение испрашивается у самой столицы… Так что по воздуху переправляют. Очень трудоемко, правда, но что поделаешь. Дельтапланы, беспилотники разных модификаций используют. Как-то научились их настраивать, чтоб датчики не засекали. Главное, чтоб никого живого… Сам понимаешь, дефицит теперь у нас на все. Обходимся, конечно, без роскоши типа гаджетов, терминалов-коммуникаторов и всего такого… И само собой, ни одна душа не выбралась обратно из Трота после зачистки, нашествия и закрытия. Во всяком случае, я о таких не знаю. Мы все стали заложниками. Чего только не пробовали мужики, нету лазеек, все перекрыто, замуровано. Живым не выбраться. Снаружи иногда приходит пополнение, вот как ты, а дембель никому из бредунов не светит… Бессрочная, короче.

– Нда-а… Жопа.

– Аналогичная мысля, чувак. Так ты говоришь, снаружи, значит, для обычного человека мы все как бы и не существуем уже?..

– Ну, кто-то помнит. Иначе бы пополнения не было совсем… Но да, нормальным людям по фигу Зона и по фигу внеземное. Там народу с земным бы хоть как-то разобраться…

Они замолчали. Каждый задумался о своем.

Затем новоприбывший зашевелился и поискал что-то в своем рюкзаке. Спросил:

– У тебя попить найдется? Моя вода замерзла.

– На! – Каракурт протянул ему флягу.

Новоприбывший откупорил емкость и глотнул из нее. Поперхнулся и закашлялся.

– Предупреждать же на-адо… – выдохнул он, прокашлявшись.

– А вдруг ты отказался бы? – Большой хохотнул. – Ха-ха, трезвенник! Классное пойло…

– В этом самогоне градусов восемьдесят!

– Если бы. Шестьдесят максимум… И таки еще раз рекомендую «смешинку». Эффект лучше, чем от бухла.

– И еще раз спасибо, нет. – Ведомый протянул флягу обратно владельцу и проворчал: – Радуйся, что не выронил.

– Ты хоть и трезвенник, но не самоубийца же, ха-ха-ха!

– Ладно, ладно, проехали. – Судя по тону, новоприбывший улыбался. – Вот еще что хотел спросить… Я в северных секторах Трота не был, не довелось, но уверен, что где-то не очень далеко продолжает функционировать постоянный сталкерский лагерь. Рискну предположить, что такие по-прежнему существуют как символы непоколебимости в этих бренных сюрреалиях.

– Точно. Недалеко тут… Километра полтора к юго-западу. Но если ты туда хотел, нам не по пути… мне там делать нечего. Я пересижу, и завтра утром меня тут быть не должно. Я вообще птица залетная в этом секторе, повезло тебе со мной пересечься. Поручение выполняю. Так сказать, в качестве курьера. Ладно, давай спать…

– Хорошо. Спасибо тебе за все. Я так понимаю, мне с тобой нельзя.

– Да, обычно я хожу сам. Терять напарников бывает трудней, чем…

– Я понял. По себе знаю.

И они оба замолкли, сообразив, что эту тему развивать не стоит. У каждого бродяги, достаточно долго ходившего в Зоне, в прошлом остается как минимум один утраченный напарник. Не просто попутчик, а тот, кому можно было доверить прикрывать свою спину.

– Кстати, ты не сказал, как тебя звали, – нарушил наконец тягостное молчание большой бредун в меховой парке с капюшоном. – Было ж у тебя какое-то зонное имя раньше…

– Что было в прошлом, пусть там и останется, – ответил вернувшийся. – А давай ты меня назовешь по-новому, брат? – попросил он. – Ты ж меня спас… Породил, можно сказать. Так что у меня сегодня ночь рождения.

– И он еще забухать отказался, святой наш трезвенник, ха-ха! – Веселый Каракурт хохотнул и опять достал свою флягу. – Какой повод! Да мне сама Зона велит выпить за здоровье новорожденного…

Большой шумно глотнул из фляги, чествуя новое пополнение, спасенное им для трудной судьбы зонного сталке… то есть бредуна.

– Ну, с возвращением… – Спаситель выдержал длинную паузу, обдумывая возможности, и наконец-то нарек: – Реверс! Ёлы-палы, только не спрашивай почему.

– Так тому и быть! – воскликнул рожденный в эту секунду бредун по прозвищу Реверс.

– Я хотел тебя сначала Иглой прозвать, из-за той иголки, что вынул, а можно Свят или Ангел, святой ты наш…

– Воистину правду говорят, от судьбы не уйдешь, как ни старайся, – загадочно прокомментировал Реверс. – Не такой уж я трезвенник и святоша, как могло померещиться, просто в рейдах расслабляться себе дороже, насколько помнится… А теперь спокойной ночи! – пожелал он своему большому «папе». – Пока тебя с перебором вариантов совсем не унесло в небеса…

– И удачи!.. – ответил ему «крестный отец» поневоле.

3. Новые встречи

Утром, когда Реверс проснулся, Каракурт уже ушел своей дорогой.

Новоиспеченный бредун, оставшийся в одиночестве, тоже выбрался из колодца.

Снаружи в свете белого дня мир искрился чистым снегом, особенно контрастным по сравнению с мрачной вонючей дырой коллектора. Везде царило сакральное безмолвие, ни шелеста, ни дуновения.

Реверс отправился в путь, на ходу по крупицам восстанавливая опыт передвижения с проверкой местности на предмет ловушек. Ни в коем случае не зевать и не расслабляться. Это Зона, в ней любой зевок может стать последним, что случится в жизни.

Морозец исправно бодрил, видимость была на удивление, самое то. Так он и добрался до поселка – беспрепятственно, не столкнувшись по пути ни с серьезными ИФП, ни с алчущими крови монстрами. И вот она, деревня Кисловка… Когда-то покинутая жителями, заброшенная, а затем опять обжитая – уже новыми обитателями Зоны, сталкерами. Теперь называющими себя бредунами.

На входе в лагерь обнаружились двое постовых. Реверс поднял руки, показывая мирный характер своих намерений, и медленно приблизился, готовый к диалогу.

Наблюдательность он не утратил, к счастью, и сделал кое-какие выводы из реакции Каракурта на его сообщение о том, что когда-то ушел из Зоны, а сейчас вернулся из-за Периметра. Поэтому, пока добирался до лагеря по устаревшей, еще времен открытости карте, новоиспеченный бредун сочинил себе вменяемую легенду. Конечно, здесь не та публика, которая станет сыпать назойливыми расспросами… по крайней мере раньше Реверсу так казалось.

Сейчас же он поставил себе текущую задачу внедриться в сплоченный коллектив, где каждый друг друга знает. У соло, предпочитающих одиночные рейды, все же гораздо меньше шансов бродить долго и успешно. И задача пусть не сразу, но решалась, он постепенно вливался. Сначала, понятное дело, необходимо было перезнакомиться со всеми. Постовые и стали первыми, кому он назвал свое новое имя и заверил, что раньше бродил в южных и восточных секторах, а теперь вот решил наведаться к северным коллегам.

Он задвигал историю про крутого бродягу-одиночку, который решил проверить на достоверность ворох баек об эпицентре и двинул в ходку к пятому кругу. Правда, в пятый так и не добрался, на мостике, переброшенном через Бездну, не постоял. Дальше четвертого извилистая тропа не завела, зато вдоволь нашатался, настранствовался по Зоне и теперь вот, продолжая ходку по северу, завернул в Кисловку. Ему поверили. Фактически все, кто оставался в Зоне до сих пор, были опытными бойцами, ветеранами, лучшими из лучших. Другие уже давно отдали Зоне душу, а из новоприбывших выживут только те, кто способен стать крутым. Единицы.

Незнание каких-то локальных реалий вполне можно было списать именно на то, что раньше не добирался в северный сегмент Трота. А возможного появления в лагере еще одного «южанина», настоящего, способного уличить во лжи, опасаться не стоило в любом случае. Хотя людей в отчужденке теперь обитало намного меньше, и, по идее, всем должно бы знать всех, вопрос «земляка», кого бредун Реверс может назвать из «живущих на южном районе», угрозы не представлял.

Как минимум по той причине, что Реверс не собирался весь остаток жизни, сколько бы там ему судьбой ни судилось, ночевать в одной из кисловских руин и делать привалы в спортзале ДК, сменившим масть на сталкерский бар.

Можно было, конечно, сказать правду, точней, половину правды. Что он только вчера был переправлен из-за Периметра. Но статус новичка его не устраивал по многим причинам, к тому же ну их на фиг, сложности объяснения, где это первоход наблатыкался столь уверенно ходить по Зоне. Привлечение же к себе лишнего внимания фактом состоявшегося возврата в отчужденку спустя годы уж точно не входило в его планы.

Мало ли, почему бродягу прозвали Реверсом, может, он был фанатом незабываемого народом Шварценеггера там, на Большой земле, и часто употреблял в речи легендарное «I’ll be back»; достал многократным повторением южных сталкеров, и те припечатали звучным имечком…

Приступив к выполнению задуманного, Реверс о том о сем толковал с возвращавшимися из поисковых рейдов ветеранами, ненавязчиво разузнавая подробности нынешней обстановки и разных движей в абнормальных землях. За несколько суток он перезнакомился со всем контингентом поселка и почти с каждым из местных перемолвился хотя бы словечком.

Пришлый южанин старался производить впечатление мужичка не мрачного и щедрого, насколько у него это получалось. Ночевки он себе организовал в одном из пустых домов, точнее, в одной из полуруин, еще устоявших под ударами времени и погоды. Какая-никакая защита от ветра и снега, чем не дом!

Как-то он в очередной раз посетил средоточие жизненных потоков лагеря, то есть завалился в нечто, расположенное в спортзале бывшего сельского ДК, относительно неплохо уцелевшем, по традиции гордо поименованное «БАР»; там подсел за столик к самой шумной в помещении компании и опрокинул в себя первую попавшуюся рюмку.

Расчет оправдался, его наглое поведение стало поводом для стычки. Один из старожилов – высокий и худющий, этакий жердяй, испускающий ядреные запахи неочищенного алкоголя и самосадного табака, – возжаждал поставить Реверсу фонарь под глазом. И пошло-поехало… Хотя в итоге инцидент все равно завершился дружеской попойкой и обнимашками в полуневменяемом состоянии. Потом кто-то выдал замечательную идею залить «табуретовку» настоящим пойлом из большого мира… У бармена в меню имелась заводская водка, бутылка которой стоила как среднего размера зонник «жемчужина», но так как бредуны в этой группе за последние дни нарыли богатый хабар… В общем, выпить водовки для них не проблема. Распределили роскошь «Московскую» в пластиковые стаканчики, вплеснули в себя. И нового кореша не обделили…

Так Реверс влился в удачливую компанию.

Вскоре подоспевший Новый год «кисловцы» отпраздновали не менее размашисто. В баре нарядили небольшую искусственную елку, выцветшую, поблекшую, но ухитрившуюся сохраниться в целости за хрен знает сколько лет, прошедших с тех пор, когда здесь обитали настоящие кисловцы. Повесили зонники на веревочках, всякие брюлики, хреновинки и несколько найденных по ходу и принесенных разными бродягами пластмассовых игрушек, набросали мишуру, кем-то сымпровизированную из фольги и бумаги.

Поставили музычку на доисторическом блюрэй-проигрывателе – в наличии имелся один-единственный работающий диск, самого высокого качества, другие не сохранились. Лицензионный альбом группы «ДДТ».

Реверсу название было знакомо очень смутно, что-то из раннего детства. Сейчас на Большой земле в моде были совсем другие исполнители, мотивы, жанры музыки. А здесь, в Троте, все будто законсервировалось, отодвинулось лет как минимум на пятнадцать назад во времени. Музыка эта вот – на все пятьдесят. Будто реальность теперь вырисовывало чье-то ностальгирующее воображение.

Но отвлеченные мысли быстро выветрились из головы, когда Реверс начал общаться с собравшимся сталкерским «бомондом». Коллеги в натуре практически не использовали уже слово «сталкер», но ему пока что трудно было совсем изгнать термин из оперативной памяти.

За счет заведения были выставлены бутерброды с икрой (хлеб оказался настолько черствым, что норовил застрять в глотке, а икра была просто красной жижицей) и пивасик. Вроде бы доставленный в отчужденку из-за границы, но неизбежно выдохшийся. Остальное за свой счет. Реверс принесенные с собой деньги не спешил тратить, потому не многое мог себе позволить, но все же за два дня до праздника «тряхнул стариной» и притащил из короткого рейда три зонника: «щуку», «картофан» и «бармалейчика». Хабар мог быть и побогаче, только вот новые артефакты, появившиеся в долгий период его отсутствия, он еще не изучил в подробностях. Это раньше можно было взять персональный терминал и просмотреть файлы. Теперь информация передавалась из уст в уста, как и положено в «диком поле». А значит, медленно и не систематизированно.

Что приятно удивило – в первом круге теперь можно было находить множество зонников. Когда-то во внешнем кольце их днем с огнем не сыскать было. Да и второй не особо радовал урожайностью. За настоящей добычей требовалось спускаться в третий и дальше – а это почти тридцать километров по горизонтали от границы, и полновесные километры в глубину, а не жалкие десятки метров, отделяющие первый круг от уровня окружающей территории внешнего мира.

Короче, хабар прямо под ногами валялся, да оно и понятно, добытчиков стало на порядок меньше. Зато и мутантов теперь поболее в первом круге наплодилось. Хотя к многолюдному лагерю они редко приближались. Пусть большое скопление людей в Зоне, даже в первом круге, встречалось куда реже, чем раньше, но монстры то ли помнили о былом могуществе самых активных обитателей Трота, то ли соображали по ходу, что у этих двуногих конкурентов есть очень опасные когти, разящие стальными клинками, и пасти, изрыгающие смертельный огонь.

Хорошо хоть локальных абнормалей намного больше не стало здесь. Сравнительно безопасно можно было передвигаться. Все-таки во внешнем круге чужеродное влияние по-прежнему не настолько сильное, как в более глубоких уровнях…

Старый год проводили и следующий намеревались встретить весело, насколько это возможно для празднования обреченных узников, загнанных в бессрочную отсидку.

* * *

Позже, в конечном итоге, сложилось так, что больше всех Реверс сблизился как раз с тем бредуном, который возжаждал влепить ему фингал за сутки до Нового года. Тощего парня прозывали Графом. Он много шутил и много курил. Еще до новогодней ночи Граф пообещал брать Реверса с собой в ходки и показывать местные сектора. Так и сделали, но особо далеко не захаживали, в пределах первого круга. Чтобы идти дальше и глубже, требовалась более серьезная огневая мощь.

Начиная со спуска во второй круг, противостояние с Тротом переставало напоминать экстремальный туризм. А крутые стволы оценивались до фига и больше – после закрытия как человеческие, так и материальные ресурсы убывали, а не прибывали. Несмотря на пополнение и поставки.

Так вот, Граф и Реверс скорешились и время от времени действовали на пару. Хотя раньше Граф обычно ходил со своей сестрой или в составе большей группы.

Сестра Графа была единственной сталкершей этого поселка. Попала в Трот еще подростком, и Зона стала для нее родным домом. Выжила после нашествия, значит, не дура и не слабачка. Помимо живого ума девушка обладала превосходными качествами бойца и на удивление симпатичной для особы, обитающей в диких условиях, внешностью. За годы, проведенные в Зоне, она научилась слышать, видеть и чуять, мастерски умела обходить смертоносные ловушки, безжалостно отстреливала мутантов и устраняла конкурентов-людей, если придется. Она никак не ассоциировалась с образом матери-хранительницы очага. Позже, к концу зимы, когда Реверс получше узнал Касатку, то понял, что ее натуре подошли бы определения: женщина-странник, женщина-охотник, женщина-воин.

Недаром она получила характерное прозвище Касатка. Именно так, через «а». Для краткости – Кэс.

С точностью и холодностью морской хищницы она выбирала безопасную тропу между участками ИФП, разносила выстрелом башку десятому за день мутанту и употребляла слова немногочисленные, но четко отражающие настроение и суть. Волнистые от природы черные локоны дополнялись большими серыми глазами цвета пасмурного дня. Она вроде и не обладала изысканно-правильными чертами лица и большой грудью не могла похвастаться, бюст в пределах «двоечки», а ноги мускулистые, не длинные и не особо стройные, и осиной талии нет, однако чем-то Касатка цепляла, привораживала взгляд. Даже не потому, что в Зоне женщин раз-два и обчелся. На Большой земле она тоже выделилась бы, словно источник излучения таинственной женской силы, которая делает женщину привлекательной для мужчин, даже несмотря на внешность, с первого взгляда не сногсшибательно эффектную.

Поэтому в «акающем» произношении этого имени слышалась не только косатка, кит-убийца, самое быстрое водное млекопитающее на планете, но и ласковое русское слово – «касатик». Хотя оно вообще-то относилось к мальчикам, молодым мужчинам, но тем более кстати. Вести себя традиционно по-женски на территории Зоны – смерти подобно…

Разумеется, в силу вполне понятных причин девушка неоднократно становилась объектом домогательств со стороны мужчин, как относящих себя к постоянному населению лагеря, так и прохожих бродяг. А так как мужчины теперь являлись в Троте не просто подавляющим, а абсолютным большинством, то проблемы возникали постоянно. Однако ее уберегали два фактора. Во-первых, она умела сама постоять за себя. Мыслила и оценивала стремительно, решая, дать или не дать, и если отказывала, то безоговорочно, а на насилие отвечала насилием. Во-вторых, не раз случалось, что адекватные сталкеры вступались за нее перед не очень умными или перебравшими алкоголя-«дури»-химии собратьями.

За помощь защитники даже могли удостоиться женской благодарности; темперамент Кэс имела не как у старой девы, и никакие людские слабости, в том числе страстное желание плотских утех, были ей не чужды… Вот вероломство и грубость в свой адрес она пресекала жестко. В целом здешние мужчины все же не превратились в стаю одичавших животных. Случись это, девушку давно бы сделали общей наложницей, и еженощное пускание по кругу стало бы для нее основным занятием.

Если бы она терпела такое, что вряд ли. Скорей всего убила бы себя, прихватив на тот свет кого удастся из насильников. Напарник-брат в одиночку против толпы не сумел бы помочь и защитить.

Однако девушка оставалась живехонькой и пользовалась заслуженным авторитетом.

Реверс с самого начала привлек внимание Касатки. Главным образом тем, что… сам он к ней никакого мужского интереса не проявлял. То есть познакомился, дежурно улыбнулся, но никаких попыток флирта или опостылевших Кэс похабных намеков. Его действительно в первые сутки знакомства гораздо больше интересовал жилистый высоченный Граф, с которым они, подравшись для начала, потом как-то так быстро и охотно покорешились.