Текст книги "Брестский мир и гибель Черноморского флота"

В биографической хронике вождя большевиков говорится о том, что 16 июня ранее 16 часов 40 минут «Ленин»[855]855
  Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника. Т. 5. С. 547.


[Закрыть] подписал телеграмму ВЦИК и СНК в Екатеринодар Центральному исполнительному комитету Советов Кубано-Черноморской республики с категорическим требованием «полного подчинения приказам Центральной Власти» относительно Черноморского флота. Однако обращение к подлиннику из личного фонда В. И. Ленина позволяет выяснить, что документ подписала та же самая тройка, что и телеграмму от 13 июня: «Председатель ЦИК Свердлов, Председатель Совнаркома Ленин, Наркомвоенмор Троцкий»[856]856
  РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 24904. Л. 2.


[Закрыть]. Более того – весь документ представляет собой автограф Я. М. Свердлова.

16 июня в 20 часов 10 минут начальник Морского генерального штаба Е. А. Беренс направил А. И. Тихменеву радиограмму с требованием о немедленном уничтожении кораблей: «Как ответственные перед историей руководители флота, так и высшие морские авторитеты (адмирал явно надеялся списать перед судом Истории вину за потопление флота на большевиков. – С.В.) вполне солидарны в необходимости при данных условиях уничтожить все суда в Новороссийске без промедления, о чем вам неоднократно указывалось. Если флот в Новороссийске не сумеет принять этого героического решения (курсив наш. – С.В.), которое одно является правильным, и попадет целым в руки немцев в Новороссийске или в Севастополе, то ответственность за это ляжет исключительно на тех именно лиц, кои препятствуют уничтожению судов. Они будут покрыты позором перед всей страной и революцией как [лица] малодушные и предатели»[857]857
  Моряки в борьбе за власть Советов на Украине (ноябрь 1917–1920 гг.). С. 149, 150.


[Закрыть]. А. И. Тихменев разделял точку зрения Москвы, однако был убежден: «…теперь уже поздно что бы то ни было предпринимать»[858]858
  Там же. С. 155.


[Закрыть]. К тому же, не зная «достаточно хорошо» настроение флота «в целом», он попросту опасался отдать приказ о потоплении судов. Командующий Черноморским флотом допускал, что, получив приказ о потоплении судов от офицеров, команды попросту вышвырнут их «за борт»[859]859
  Там же. С. 155.


[Закрыть].

16 июня в Екатеринодаре состоялось заседание ЦИК Кубано-Черноморской Советской республики, на котором обсуждался вопрос о выводе боевых судов Черноморского флота из Новороссийска в Севастополь, согласно предложению центра[860]860
  Партия левых социалистов-революционеров: Документы и материалы, 1917–1925 гг. Т. 2. Ч. 1 / сост.: Я. В. Леонтьев, М. И. Люхудзаев. М., 2010. С. 615 (коммент.).


[Закрыть]. На заседании присутствовали, с одной стороны, делегация от Черноморского флота, с другой – А. Г. Шляпников, И. И. Вахрамеев и Н. П. Авилов-Глебов, которые встретились накануне вечером на станции Торговая (Шляпников, доказав, что он отнюдь не случайно руководил большевистской партией в России на момент Февральской революции[861]861
  Он был председателем «Всероссийского» (Русского) бюро ЦК РСДРП.


[Закрыть], убедил Вахрамеева и Авилова-Глебова поехать с ними обратно)[862]862
  Жуков В. К. Указ. соч. С. 267.


[Закрыть].

Левоэсеровская фракция ЦИК Кубано-Черноморской Советской республики предложила проект резолюции, в котором констатировала: «Исполнение приказа Всероссийского Совнаркома о затоплении в Новороссийской бухте судов Черноморского флота нанесло бы страшный удар всему делу защиты фронта Кубано-Черноморской Советской республики, т. к. без существования флота защита фронта представляется совершенно немыслимой и невозможной»[863]863
  Партия левых социалистов-революционеров: Документы и материалы, 1917–1925 гг. Т. 2. Ч. 1. С. 121.


[Закрыть]. Фактически в проекте резолюции содержался призыв к руководству Кубано-Черноморской Советской республики проводить в случае с Черноморским флотом политику, шедшую вразрез с политикой ленинского Совнаркома: «Центральный исполнительный комитет Кубано-Черноморской Советской республики отчетливо представляет себе необходимость координации своих действий с Всероссийской Советской Властью, но если последняя по своим соображениям вынуждена идти по пути, неприемлемому для советской власти на Кубани и Черноморье, Центральный исполнительный комитет последней видит свой долг в самостоятельной организации защиты Кубано-Черноморской Советской республики, охраняя права и интересы трудового населения этой части Федеративной России»[864]864
  Там же.


[Закрыть]. Руководство Кубано-Черноморской Советской республики призывалось «употребить все силы и средства, находящиеся в ее распоряжении, в т. ч. и Черноморский флот должен принять участие в обороне республики, действуя по указаниям Центрального исполнительного комитета Кубано-Черноморской Советской республики»[865]865
  Там же. С. 121, 122.


[Закрыть].

Как сообщалось в заметке «Историческое заседание ЦИК» в газете екатеринодарских левых эсеров «Знамя борьбы», «мнения по вопросу резко расходились»: «Лидеры большевиков остались верны себе, и, несмотря на преступность выполнения этого приказа […] высказались против обсуждения вопроса по существу, а лишь о времени выполнения. Фракция левых социалистов-революционеров определенно высказалась за невыполнение распоряжения. Многие рядовые члены фракции большевиков разделяли взгляды [левых эсеров] и, несмотря на партийную дисциплину, не захотели подписать смертный приговор боевым судам, – они оставили заседание»[866]866
  Цит. по: Там же. С. 615 (коммент.).


[Закрыть]. 16 голосами большевиков против 10 голосов левых эсеров прошла резолюция большевистской фракции, в которой говорилось, что ЦИК Кубано-Черноморской Советской республики, будучи органом власти части РСФСР, «считает для себя обязательным подчиниться всем директивам и распоряжениям Центрального Советского Всероссийского Правительства», а потому ЦИК «не считает возможным по вопросу о флоте принимать те или другие решения, независимо от Центральной Власти»[867]867
  Там же.


[Закрыть].

В. К. Жуков указал в своей работе: утром 17 июня, не дожидаясь приезда Ф. Ф. Раскольникова, о котором большевиков любезно уведомил по телеграфу И. В. Сталин, И. И. Вахрамеев и Н. П. Авилов-Глебов, уверовавшие наконец в возможность исполнения предписания Москвы, выехали вместе с делегатами Черноморского флота в Новороссийск, уговорив А. Г. Шляпникова «остаться в Екатеринодаре ввиду опасности путешествия»[868]868
  Жуков В. К. Указ. соч. С. 268.


[Закрыть]. Однако из послания в ЦК РКП(б) Ф. Ф. Раскольникова выясняется иное: «Со слов т. Шляпникова я узнал, что Вахрамеев и Глебов-Авилов, имевшие ту же самую задачу – уничтожение Черноморского флота, были встречены им на станции Торговая и возвращены в Екатеринодар. […] у меня и у т. Шляпникова сложилось» стойкое «впечатление» о том, «что Вахрамеев и Авилов-Глебов покинули 13 июня Новороссийск абсолютно без всяких оснований» (см. документ № 8 приложения).

Ф. Ф. Раскольников написал в своих воспоминаниях, что 17 июня он уговорил «скрепя сердце»[869]869
  Раскольников Ф. Ф. Рассказы мичмана Ильина. С. 32.


[Закрыть] признать необходимость потопления Черноморского флота Совнарком Кубано-Черноморской Советской республики во главе с А. А. Рубиным, т. е. местный совнарком не подчинился принятому накануне решению местного ЦИК. В принципе, с учетом фактической независимости ленинского Совнаркома от ВЦИК в это заявление, в соответствии с которым Совнарком Кубано-Черноморской Советской республики считал для себя необязательным постановление Центрального исполнительного комитета той же самой республики, вполне можно поверить, тем более что в Екатеринодар он действительно прибыл «в половине четвертого часа» 17 июня (см. документ № 8 приложения).

После того как ЦИК и СНК Кубано-Черноморской Советской республики согласились исполнить приказание, полученное из Москвы, судьба Черноморского флота была практически решена, поскольку теперь все зависело исключительно от самого флота.

Глава 12
«День 17 июня проходит в кошмарном состоянии духа…». Потопление Черноморского флота и его последствия

В ночь на 17 июня в Москве Г. В. Чичерин написал текст телеграммы В. И. Ленина И. В. Сталину (весь документ, включая подпись – автограф наркома по иностранным делам): «Сталину. Приказы, посланные флоту в Новороссийск, должны быть безусловно выполнены. Надо объявить, что за неисполнение их моряки будут объявлены вне закона. Надо во что бы то ни стало помешать безумной авантюре. Почему Шляпников не поехал? Почему Вахрамеев <убежал>, уехал, не сделав ничего? Где Раскольников? Непременно должен поехать влиятельный товарищ, чтобы справиться с [со] противляющимися. Обещание, которое Иоффе дал Кюльману от нашего имени, должно быть безусловно исполнено. Ленин»[870]870
  Ленинский сборник. Т. XXXVII. М., 1970. С. 90.


[Закрыть]. Текст был передан адресату по прямому проводу в 0 часов 45 минут[871]871
  РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 6324. Л. 1 об.


[Закрыть]. Нет ни малейшего сомнения, что автор текста – вождь большевиков, однако автограф Чичерина свидетельствует: документ стал итогом совещания главы правительства с наркомом по иностранным делам. В. И. Ленин еще не знал, что И. В. Сталин «послал» в Новороссийск А. Г. Шляпникова, который и выехал сразу же после получения послания от 13 июня.

В ночь на 17 июня в Новороссийске «продолжалась невероятная суматоха. Часть команд, которая в последний момент согласилась идти в Севастополь, перегружалась на “Волю”, большинство же, отказавшееся от похода и от участия в потоплении, массами грузилось в эшелоны со всем, что только можно было унести. Настроение у многих матросов было подавленное. Население, узнавшее, что часть судов готовится к потоплению, массами высыпало на набережную, некоторые с целью воспрепятствовать этому, а другие – просто пограбить бросаемые суда или купить за бесценок вещи у матросов. Дезертирству поддались не только команды, но и офицерство некоторых судов. Так, бежал в Керчь, устроившись на моторе, командир миноносца “Фидониси” старший лейтенант Мицкевич со всем почти офицерским составом, бросив на произвол судьбы свой корабль»[872]872
  Жуков В. К. Указ. соч. С. 274.


[Закрыть].

Утром 17 июня старший лейтенант В. А. Кукель, получивший приказ А. И. Тихменева идти в Севастополь, отправился с делегатского собрания на свой миноносец «Керчь». В 8 часов утра он собрал команду, заявил, что приказ исполнять не будет, и призвал «команду исполнить свой долг – помочь затоплению кораблей»[873]873
  Моряки в борьбе за власть Советов на Украине (ноябрь 1917–1920 гг.). С. 157.


[Закрыть]. Команда поддержала В. А. Кукеля, постановив исполнять все его единоличные приказания «беспрекословно»[874]874
  Там же.


[Закрыть]. Команда также обязала судовой комитет содействовать всем распоряжениям Кукеля[875]875
  Жуков В. К. Указ. соч. С. 274.


[Закрыть]. Это решение одобрили и подтвердили многие из команд других судов[876]876
  Там же.


[Закрыть].

17 июня около 11 часов утра был поднят сигнал «пол-II», а затем «пол-I»[877]877
  Моряки в борьбе за власть Советов на Украине (ноябрь 1917–1920 гг.). С. 155.


[Закрыть]. Это А. И. Тихменев отдал приказ о выходе в Севастополь. На сигналы ответили «Свободная Россия», «Воля», эскадренные миноносцы «Дерзкий», «Беспокойный», «Пылкий», «Громкий», «Поспешный», «Жаркий» и «Живой». Проигнорировали преступный приказ эскадренные миноносцы «Керчь», «Пронзительный», «Гаджибей», «Калиакрия», «Фидониси», «Капитан[-лейтенант] Баранов», «Лейтенант Шестаков», «Сметливый» и «Стремительный»[878]878
  Там же.


[Закрыть]. Решение и.о. командующего не изменила даже телеграмма его личного друга М. П. Саблина, завершавшаяся констатацией того факта, что «уход в Севастополь – позор»[879]879
  Цит. по: Жуков В. К. Указ. соч. С. 273.


[Закрыть]. Выход судов «угнетающе действовал на команды оставшихся судов – многие плакали, были случаи истерики и раздавались истеричные выкрики: “Они оставили нас”, “Они самовольно предают себя в руки врагов”, “Они опозорили нас”, “Лучше погибнуть с кораблем, чем сдаться” и т. д.»[880]880
  Моряки в борьбе за власть Советов на Украине (ноябрь 1917–1920 гг.). С. 155, 156.


[Закрыть]. Когда корабли уходили из Новороссийска, на мачтах оставшихся кораблей был поднят сигнал: «Судам, идущим в Севастополь: позор изменникам России»[881]881
  Черноморский флот: Ист. очерк. С. 111.


[Закрыть]. Следует заметить, что в Севастополь пришли не все вышедшие из Новороссийска: один из миноносцев команда все же затопила по дороге[882]882
  Архипенко В. К. Указ. соч. С. 309.


[Закрыть]. Впоследствии комиссар миноносца «Лейтенант Шестаков» большевик С. М. Лепетенко – один из тех, кто поддержал В. А. Кукеля в его «дебатах» с А. И. Тихменевым[883]883
  Жуков В. К. Указ. соч. С. 271.


[Закрыть], справедливо написал: «Много было проклятий по адресу моряков, уведших эти суда в Севастополь, не меньше их будет и от молодых поколений моряков»[884]884
  Цит. по: Черноморский флот: Ист. очерк. С. 112.


[Закрыть]. По воспоминаниям управляющего делами Совнаркома В. Д. Бонч-Бруевича[885]885
  Бонч-Бруевич Владимир Дмитриевич (1873–1955) – старый большевик, советский партийный и государственный деятель, этнограф, писатель. Ближайший помощник В. И. Ленина со времен «Искры». После прихода большевиков к власти – управляющий делами Совета народных комиссаров.


[Закрыть], возмущению В. И. Ленина «…не было пределов, когда он получил сведения […] об отплытии части эскадры из Новороссийска в Севастополь к немцам… Жаль, говорил В. И. Ленин, что наши сплоховали и не открыли огонь по уходящим в Севастополь! Обязательно надо бы их расстрелять и потопить… Мерзавцев, изменников, предателей нельзя было упускать!»[886]886
  Цит. по: Козлов А. И. Указ. соч. С. 187.


[Закрыть]

Е. А. Беренс не зря упрекал А. И. Тихменева в малодушии: как отметил в своих записях В. А. Кукель, 17 июня около 12 часов дня состоялся митинг команд оставшихся судов, пославший делегацию к командующему (к этой делегации присоединилась и другая – «от местного населения с тем же намерением») «с просьбой не идти в Севастополь, но командующим делегация принята не была»[887]887
  Там же. С. 156.


[Закрыть].

Днем 17 июня к командиру эсминца «Керчь» В. А. Кукелю зашел флагманский инженер-механик штаба командующего Черноморским флотом генерал-майор В. Ф. Берг, который относился к части чинов штаба командующего, не пожелавшей идти в Севастополь вместе с командующим. Понимая, что «Керчь» будет играть главную роль в предстоящем потоплении оставшейся в Новороссийске части флота, Берг «со слезами на глазах» убеждал Кукеля «топить корабли как следует и советовал привести их в большую негодность, подложив под турбины и главные машины у угольных миноносцев подрывные патроны»[888]888
  Моряки в борьбе за власть Советов на Украине (ноябрь 1917–1920 гг.). С. 156.


[Закрыть].

Следствием тотального ощущения близкого краха стал тот факт, что от боевого духа Черноморского флота не осталось и следа. «День 17 июня проходит в кошмарном состоянии духа, – констатировал В. А. Кукель в своих воспоминаниях. – Повальное бегство с кораблей и расхищение судового имущества»[889]889
  Кукель В. Указ. соч. С. 38.


[Закрыть]. Сумевшие сохранить хладнокровие офицеры оказались бессильны исправить совершенно безнадежное положение.

Поздним вечером В. А. Кукелю стало окончательно ясно, что бремя руководства затоплением Черноморского флота легло на его плечи[890]890
  Моряки в борьбе за власть Советов на Украине (ноябрь 1917–1920 гг.). С. 156.


[Закрыть] (его с ним, правда, отчасти разделит командир линейного корабля «Свободная Россия» В. М. Терентьев[891]891
  Там же. С. 164.


[Закрыть], хотя действия последнего оцениваются в источниках и литературе неоднозначно[892]892
  См.: Жуков В. К. Указ. соч. С. 281, 282.


[Закрыть]), однако вследствие «полного хаоса, который творился на кораблях, и присутствия на рейде судов, решивших идти в Севастополь, от которых все можно было ожидать, о выводе судов на глубокую воду раньше утра не могло быть и речи»[893]893
  Моряки в борьбе за власть Советов на Украине (ноябрь 1917–1920 гг.). С. 156.


[Закрыть].

Все авторы опубликованных в 1920-е – начале 1930-х гг. полумемуарных книг о судьбе Черноморского флота в 1918 г. утверждают, что явление Ф. Ф. Раскольникова якобы серьезно облегчило потопление флота. По словам В. А. Кукеля (1923), приезд члена коллегии Наркомата по морским делам позволил резко изменить настроение матросских масс[894]894
  См.: Архипенко В. К. Указ. соч. С. 309.


[Закрыть]. Ему вторил и С. М. Лепетенко (1928): явись Ф. Ф. Раскольников в Новороссийск хотя бы днем раньше, Черноморский флот удалось бы потопить полностью. Наконец, В. К. Жуков утверждал в своей книге (1931), что к 6 часам утра 18 июня в Новороссийск прибыл Ф. Ф. Раскольников, что «значительно» облегчило задачу участников потопления и изменило «настроение многих моряков, оставшихся в гавани в качестве объективных зрителей происходящего»[895]895
  Жуков В. К. Указ. соч. С. 278.


[Закрыть]. Разумеется, пятью годами позднее выхода книги В. К. Жукова с предисловием Ф. Ф. Раскольникова (1936) сам Раскольников также вспомнил, что в Новороссийск он прибыл «на рассвете» 18 июня и «сразу отправился в порт»[896]896
  Раскольников Ф. Ф. Рассказы мичмана Ильина. С. 33.


[Закрыть], где начал свою масштабную разъяснительную работу. 19 июня Ф. Ф. Раскольников направил Л. Д. Троцкому, В. М. Альтфатеру и Е. А. Беренсу следующее донесение: «…по приезде в Новороссийск я тотчас же отправился на “Свободную Россию”, которая собиралась идти в Севастополь. После моего выступления команда единодушно решила уничтожить корабли. Уничтожение судов началось в 14 час. 45 мин. Первым взорвался миноносец “Пронзительный”. В последовательном порядке: “Калиакрия”, “Гаджибей”, “Капитан-лейтенант Баранов”, “Лейтенант Шестаков”, “Фидониси”, “Сметливый”, “Стремительный”; “Свободная Россия” была затоплена на 22-саженевой глубине, в 18 час. 40 мин., четырьмя минами с миноносца “Керчь”. Перед уничтожением Андреевские флаги, часть артиллерии и радиотелеграфного имущества сняты и эвакуируются. Все суда затоплены на большой глубине. Кроме того, под турбины были заложены восемнадцатифунтовые патроны. Два миноносца, по особым соображениям, были отправлены в Туапсе. Матросы и командный состав вели себя самоотверженно. Особенно отличились командир “Свободной России” Терентьев и командир “Керчи” Кукель»[897]897
  Цит. по: Жуков В. К. Указ. соч. С. 288, 289.


[Закрыть]. Последним погиб его эсминец «Керчь», как раз ушедший из Новороссийска в Туапсе. Перед тем как сойти на берег, доблестные моряки направили с борта корабля радиограмму: «Всем, всем, всем! Погиб, уничтожив часть судов Черноморского флота, которые предпочли гибель позорной сдаче Германии, эскадренный миноносец “Керчь”»[898]898
  Черноморский флот: Ист. очерк. С. 111.


[Закрыть].

Несмотря на тот факт, что нельзя недооценивать агитационно-пропагандистский талант и смелость Ф. Ф. Раскольникова, разъяснявшего командам, что «у нас нет иного почетного выхода, кроме потопления флота»[899]899
  Раскольников Ф. Ф. Рассказы мичмана Ильина. С. 37.


[Закрыть], заметим: потоплением в действительности руководил не Ф. Ф. Раскольников при некотором участии В. М. Терентьева[900]900
  См.: Там же. С. 36, 39–42.


[Закрыть], а В. А. Кукель при определенном участии В. М. Терентьева[901]901
  Моряки в борьбе за власть Советов на Украине (ноябрь 1917–1920 гг.). С. 163. Источники о роли Ф. Ф. Раскольникова до крайности противоречивы, и в данном случае сложно принять безапелляционность заявления А. С. Пученкова о том, что именно Ф. Ф. Раскольников «стал ключевой фигурой последнего акта трагедии флота» (Пученков А. С. Украина и Крым в 1918 – начале 1919 года. С. 140). В конце концов, на рассказ о потоплении флота В. А. Кукеля ссылается даже В. К. Жуков в своей книге, вышедшей с предисловием Ф. Ф. Раскольникова (Жуков В. К. Указ. соч. С. 288).


[Закрыть]. Собственно, данный факт косвенно признал в своих «рассказах» и сам «мичман Ильин» – Ф. Ф. Раскольников[902]902
  См.: Раскольников Ф. Ф. Рассказы мичмана Ильина. С. 41.


[Закрыть]. Это, впрочем, не помешало тому, что верными соратниками Ф. Ф. Раскольникова стали с июня 1918 г. военно-морской специалист В. А. Кукель и большевик С. М. Лепетенко[903]903
  См.: Архипенко В. К. Указ. соч. 308, 310.


[Закрыть].

В любом случае, 18 июня на рейде Новороссийска была «потоплена своими командами половина Черноморского флота бывшей императорской России»[904]904
  Правда о гибели Черноморского флота: От редакции издания 1923 года // Гражданская война в России: Черноморский флот. С. 51.


[Закрыть]. В тот же день В. И. Ленин написал на полях письма А. А. Иоффе: «Насчет судов в Нов[о] рос[сийске] все еще не выяснилось окончательно. Но мы приняли все меры, и я надеюсь, приказ исполнят. 18/VI»[905]905
  Ленин В. И. Полное собрание сочинений: Т. 50. М., 1965. С. 103. Сверено с: РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 6338. Л. 1.


[Закрыть]. Приказ, как мы знаем, черноморцы исполнили…

* * *

По свидетельству члена ЦИК Северокавказской республики В. Черного, потопление Черноморского флота произвело «необычайно удручающее впечатление на рабочих и солдат»[906]906
  Цит. по: Пученков А. С. Украина и Крым в 1918 – начале 1919 года. С. 142.


[Закрыть] Новороссийска. Многие моряки, по мемуарному свидетельству красного командира В. М. Примакова, покончили жизнь самоубийством, не будучи способными смириться с гибелью флота. Член Исполкома Новороссийского Совета Кузьмин поведал позднее, что в первые дни «после потопления флота жители Новороссийска чувствовали себя так, будто каждый из них похоронил близкого, дорогого человека в одной братской могиле, к которой стекалось все население, – а этой могилой было Черное море. Берег в районе Новороссийска от раннего утра до позднего вечера был заполнен мужчинами и горько плачущими женщинами»[907]907
  Цит. по: Там же.


[Закрыть].

Убедившись в том, что слухи о потоплении Черноморского флота соответствуют действительности, 22 июня Г. В. Чичерин передал в советскую печать официальную информацию: «Только что получено известие о том, что часть бывших в Новороссийске судов Черноморского флота возвратилась в Севастополь, остальная же часть была командой взорвана. Что касается возвращения судов из Новороссийска в Севастополь, то непременным условием его была поставлена гарантия со стороны германского правительства, что вернувшиеся суда не будут употребляемы Германией или ее союзниками после заключения всеобщего мира, а также обязательство со стороны Германии, что германские войска не будут переходить демаркационную линию, приблизительно совпадавшую с их расположением в начале наших переговоров с Украиной. Германское правительство, со своей стороны, только под условием принятия такого соглашения приостановило наступление на Новороссийск»[908]908
  Цит. по: Козлов А. И. Указ. соч. С. 188.


[Закрыть].

Вопреки обещаниям, которые заведомо ничего не стоили, 28 июня в Цемесскую бухту без предупреждения вошла германо-турецкая эскадра, в составе которой находились тяжелый крейсер «Гебен», пять миноносцев и два тральщика. «Гебен» наставил орудия на Новороссийск[909]909
  Там же. С. 189.


[Закрыть]. Делегация Кубано-Черноморской Советской республики отказалась сдать город, однако, как писалось в советское время, «согласилась пополнить» запасы топлива, угля и провианта эскадры», то есть попросту откупилась.

29 июня на III съезде ПЛСР делегат от Черноморской губернии А. К. Шерстнев с горечью поведал товарищам, как вследствие большевистской политики от всего Черноморского флота остались «две мачты на Новороссийском рейде, не сумевшие затонуть на приличной глубине»[910]910
  Партия левых социалистов-революционеров. Т. 2. Ч. 1. С. 235.


[Закрыть], а немцы, вопреки заверениям ленинского Совнаркома, высадили на Таманском полуострове «десант в 3000 чел.»[911]911
  Там же. С. 236.


[Закрыть] (как мы помним, в 2,5 тыс. чел.) Один из левоэсеровских радикалов – Д. А. Черепанов – припомнил давний вопрос П. Н. Милюкова и спросил, что представляло собой уничтожение Черноморского флота: «Глупость или измена?»[912]912
  Там же. С. 340.


[Закрыть] Примечательно, что после потопления Черноморского флота моряков направили в Москву и предложили им на выбор – идти на службу в Балтийский флот, на север в Мурманск или на Волгу в Нижний Новгород, а 150 человек из приехавших записались в левоэсеровский отряд Д. И. Попова и приняли участие в т. н. Левоэсеровском мятеже[913]913
  РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 34. Д. 2141. Л. 107. Статья (без подписи) о партии левых эсеров с момента образования партии до разгрома Левоэсеровского мятежа.


[Закрыть].

17 июля Морской генеральный штаб получил донесение: «По сведению лица, выехавшего из Севастополя 9—10 июля, в Севастополе состоялось совещание из лиц высшего немецкого командования, на котором было принято следующее решение: Севастополь остается в руках Германии, и вопрос о передаче его крымскому правительству категорически отвергнут. В данное время ими приступлено к укреплению Севастополя с суши и устанавливаются батареи с тяжелыми орудиями на Мекензиевых горах. Все укрепления от Айи остаются в руках немцев. Линейный корабль “Воля” и все миноносцы, пришедшие из Новороссийска, решено укомплектовать немцами и отправить в Константинополь (суда, вопреки этому донесению, остались в Севастополе. – С.В.). Суда, оставшиеся в Севастополе: вторую бригаду линейных кораблей, крейсера и миноносцы – немедленно начать ремонтировать…»[914]914
  Цит. по: Жуков В. К. Указ. соч. С. 292.


[Закрыть] Данное донесение, несомненно, родилось не на пустом месте. Германское командование воспользовалось создавшейся ситуацией и ввело в строй несколько судов под своими флагами и с немецкими командами: плавучую мастерскую «Флейе» (транспорт «Кронштадт»), крейсер «Память Меркурия», эсминец R-10 («Зоркий»), подводные лодки US-4 («Гагара») и US-3 («Утка»), пароходы F-20 (№ 410), F-21 (канонерскую лодку К-15), F-22 («Олимпиада»), F-24 (№ 328), дивизион тральщиков в составе четырех буксиров. Позднее немцы ввели в строй ещё два эсминца – «Счастливый» и «Капитан Сакен», а в начале августа вывели на внешний рейд крейсер «Кагул»[915]915
  Крестьянников В. В. Черноморский флот в 1918 – марте 1920 г. // Москва – Севастополь. Историко-краеведческий альманах / Главное архивное управление города Москвы; Центральный государственный архив города Москвы; Управление архивным делом в г. Севастополе; Архив города Севастополя. М., 2016. С. 122.


[Закрыть]. Несмотря на то что Москва не могла повлиять на Берлин и Севастополь, полученная в МГШ информация все же имела следствием бесцельные переговоры по прямому проводу. Так, 31 июля Ф. Ф. Раскольников отправил весьма секретную телеграмму В. И. Ленину и Л. Д. Троцкому: «Дело, совершенное нами в Новороссийске, должно во что бы то ни стало быть доведено до конца уничтожением судов, находящихся в Севастополе. Преступление Саблина (его Раскольников помянул всуе. – С.В.), Вахрамеева и Авилова, своевременно не выполнивших директив центральной власти и ввиду этого допустивших переход Черноморского флота в руки германских империалистов, измена Тихменева – все это должно быть заглажено»[916]916
  Цит. по: Пученков А. С. Украина и Крым в 1918 – начале 1919 года. С. 144.


[Закрыть]. Впрочем, размахивать кулаками после драки было совершенно бессмысленно.

В 1920-е гг. констатировалась политическая целесообразность потопления флота: «Дезорганизованные, без снабжения и запасов, суда Черноморского флота были лишены всякой возможности сопротивления, а следовательно, перед личным составом стояла дилемма – сдаться неприятелю, вернувшись в Севастополь, или уничтожить себя в Новороссийске. После тяжелого анализа и бурных переживаний […] большинство склонилось к последнему решению […]. Однако не весь флот последовал их (команд, затопивших свои суда. – С.В.) примеру. Часть его вернулась в Севастополь, к тому времени уже занятый немцами (собственно, занятый сразу же за уводом Саблиным части флота в Новороссийск. – С.В.). Судьба этой части кораблей еще более печальна. Некоторые из них еще плавают на воде, но, оторванные от России, бессмысленно и безжизненно стоят они в далекой Бизерте на северном берегу Африки. Генерал Врангель, как писали о том в прошлом году французские журналы, передал их в залог (remis en gage) французскому правительству. Правилен ли был поступок той части Черноморского флота, которая покончила [жизнь] “самоубийством” в Новороссийске? Всякий факт потопления боевого судна, а тем более целой эскадры, собственными командами всегда, естественно, вызывает в душе каждого гражданина, а тем более моряка-профессионала чувство внутреннего протеста и возмущенного недоумения. Это естественно: боевая сила создается не для самоуничтожения. Но в данном случае вся совокупность наличных фактов и обстоятельств [свидетельствует о том], что и с точки зрения “военной этики” (пусть “прежней”), и с точки зрения “государственной целесообразности” решение потопить суда было правильным»[917]917
  Правда о гибели Черноморского флота… С. 52, 53.


[Закрыть].

Внешнеполитическую ситуацию едва ли не сделало критической убийство германского посла в Советской России В. фон Мирбаха в результате теракта 6 июля 1918 г. Германская сторона первоначально потребовала введения в Москву немецкого батальона для охраны здания посольства, В. И. Ленин, сразу же выдавший членам Германской миссии мандат на временное ношение и использование «огнестрельного оружия для самообороны»[918]918
  Ленин В. И. Неизвестные документы. 1891–1922 гг. М., 1999. С. 242.


[Закрыть], проявил твердость в отказе, а члену коллегии Наркомата иностранных дел А. А. Иоффе удалось добиться аннулирования ультиматума при условии организации советской стороной охраны посольства[919]919
  См.: РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 6670. Л. 1, 1 об.; Д. 6674. Л. 2.


[Закрыть] «до состава по требованию военных членов германского посольства»[920]920
  Там же. Д. 6670. Л. 1 об.


[Закрыть]. 21 июля А. А. Иоффе направил в Наркомат по иностранным делам, а в копии В. И. Ленину, Л. Д. Троцкому, Я. М. Свердлову, Я. А. Берзину[921]921
  Берзин Я. А. (1881–1948) – член Социал-демократической партии Латвии с 1902 г., позднее – член Заграничного бюро РСДРП, большевик. В 1918 г. – посол России в Швейцарии, в 1919 г. – нарком просвещения Советской Латвии, в 1919–1921 гг. – секретарь Исполкома Коминтерна, полпред РСФСР в Финляндии, затем зам. полпреда РСФСР в Англии (Ленин В. И. Неизвестные документы. 1891–1922 гг. С. 595).


[Закрыть] и Г. Е. Зиновьеву доклад о ходе переговоров, в котором, в частности, по предмету нашей публикации говорилось: «Крым они (Германия. – С.В.) согласны отдать нам, если согласится Украина, и сейчас в пункте о возмущении убытков, причиненных нам после Бреста на территории не-украинской и не-финляндской, они считают и то, что забрали в Крыму. Они признают, что Россия не может жить без Донецкого бассейна, и, по-видимому, готовы уступить нам эту территорию, дают обязательство давать нам четверть добычи угля, гарантируя минимум 100 тыс. тонн в месяц. Но, по-видимому, не склонны очищать этот район от своей оккупации до конца мировой войны, даже если он по договору с Украиной остался за нами, мотивируя это опасением, что в случае нашего хозяйничания там еще более понизится производительность. Что касается Дона и Кубани, то они заявляют, что не признают этих республик»[922]922
  РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 6674. Л. 5.


[Закрыть].

Иоффе добавил, что «с неофициальной, но весьма влиятельной стороны (правые партии) мне говорили, что Германия готова будет увести с Дона и Кубани свои войска, но боится, что мы после этого начнем вешать своих сторонников. Я сообщил им, что Россия готова будет дать полную политическую амнистию в очищенных территориях всем – конечно, только за прошлые грехи и при условии подчинения всех советской власти. Им очень желательно получить часть наших военных судов, но я ответил им, что продажа Россией части военного флота будет воспринята народом как оскорбление национального чувства. Тогда они предложили такую комбинацию: Россия должна при дележе с Украиной уступить ей часть военного флота, она должна будет передать это не деньгами, а натурой, а Германия уже с Украины заберет этот флот, причем для нас, мол, это будет только плюсом, ибо нам выгодно-де, чтобы на Черном море не было другого значительного флота, кроме нашего. По-видимому, на этом будут настаивать. Еще хуже то, что будут настаивать на отдаче Финляндии части Карелии, пользования Мурманской дорогой и ветк[ой] от Мурманской дороги, но самое худое, что ультимативно будут настаивать на изгнании англичан с Мурмана»[923]923
  Там же. Л. 5, 6.


[Закрыть]. Германцы почти открытым текстом заявили, что сами выгонят англичан с российской территории, если Советское государство не сделает это до сентября 1918 г.[924]924
  Там же. Л. 6.


[Закрыть]

В ноябре 1918 г. М. А. Спиридонова бросила в открытом письме Центральному комитету РКП(б) прямое обвинение: «Клеймя теперь выдачу [главой правительства Германии] Ф. Шейдеманом германского флота, вы расписываетесь этим в предательстве своем нашего Черноморского флота»[925]925
  Партия левых социалистов-революционеров / сост. Я. В. Леонтьев, М. И. Люхудзаев, Д. И. Рублев и др. Т. 2. Ч. 3. М., 2017. С. 89.


[Закрыть].

Однако в корне изменило ситуацию поражение Германии в Первой мировой войне. Наши бывшие союзники по Антанте в течение недели вывели из Севастополя в порты Средиземного моря линкор «Воля», яхту «Алмаз» и эсминцы «Беспокойный», «Капитан Сакен», «Звонкий», «Зоркий»[926]926
  Крестьянников В. В. Черноморский флот в 1918 – марте 1920 г. – С. 122.


[Закрыть].