Текст книги "Брестский мир и гибель Черноморского флота"

На чрезвычайном съезде моряков Черноморского флота в марте (в конце) месяце 1918 г. вместо меня был избран Главным комиссаром Черноморского флота, при поддержке эсеров, член бригады Совнаркома[988]988
  Так в документе.


[Закрыть]левый эсер [Виллиам] Спиро. Член же бригады матрос Анатолий Железняк[989]989
  Железняков (Железняк) Анатолий Григорьевич (1895–1919) – матрос Балтийского флота, в 1917 г. принадлежал к группе анархистов, поддерживавших большевиков. Член Военно-морского революционного комитета, участник штурма Зимнего дворца. В январе 1918 г. – главный исполнитель большевистского решения о разгоне Учредительного собрания; член Верховной коллегии по русско-румынским делам, председатель революционного штаба Дунайской флотилии. В 1918–1919 гг. командовал полком, бронепоездом. Погиб в бою (Крестьянников В. В. Севастополь: Хроника революций и Гражданской войны 1917–1920 годов. С. 569).


[Закрыть] не согласился с моей установкой и выехал в Центр, т. к. я получил из Центра телеграмму о том, что я действовал правильно.

С Октябрьского переворота и в начале 1918 г. я, совместно с большевистской организацией г. Севастополя, организовывал отряды красногвардейцев против Корнилова, Каледина, Украинской рады, курултая и др. Во все порты назначал надежных комиссаров, как то: в г. Одессу был назначен т. Кондренко, в г. Новороссийск – т. Растрепин, в г. Батуми – т. Зайцев, в Ростов – т. Драчук, возглавивший пятерку, и т. д.

В этой работе мне особенно помогала большевистская организация гор. Севастополя и ее первый председатель т. Сапронов С. Г., комендор с миноносца «Капитан Са[кен]», а потом т. Сапронов С. Г. плавал на миноносце «Лейтенант Шестаков». Также была проведена весьма сложная и трудная работа против эсеров и меньшевиков, и особенно украинских шовинистов, по вопросу об украинизации флота и его дележки вообще между отдельными республиками и областями. Тут политические руководители флота с моим участием, под руководством Севастопольской партийной организации, проделали большую работу. Кто помнит 22, 23 и 24 февраля 1918 г., тому будет ясна вся сложность этого вопроса.

В частности, помню также, как отдельные члены Революционного Комитета г. Севастополя помогали нам в нашей общей работе: матрос т. Булатников Г. Д., когда последний работал комиссаром по борьбе с контрреволюцией и по расквартированию войск, перевозимых с Турецкого фронта; т. Чистяков В. С., работавший в транспортной флотилии по выполнению задач политического руководства флота по портам Мариуполь, Ростов и Керчь.

Самые серьезные поручения политического руководства флота выполнял лично т. Сапронов С. Г. – под Таганрогом, [в] Ростове, в Одессе и в отряде против Евпатории и т. д.

28 марта 1918 г., после моих переговоров с правительством[990]990
  Имеется в виду ленинской Совнарком.


[Закрыть] по вопросу о Брестском мире и выводе из Севастополя флота в Новороссийск, я получил специальное задание по подготовке Новороссийского порта к приему флота, а главное, по снабжению его горючим, и я выехал из Севастополя 2 апреля 1918 г. В потоплении флота мне принимать участия не пришлось, т. к. я вернулся уже в то время, когда выводили последний линкор «Свободная Россия» для потопления его на рейде. После потопления флота я остался в Новороссийске и был избран помощником военного комиссара Кубано-Черноморской республики, в како[во]й должности и был до 26 августа 1918 г.

26 августа 1918 г. Новороссийск был занят деникинским генералом Кутеповым, военный комиссариат был отрезан и весь мой архив остался в Новороссийске, и мне пришлось уходить в горы с тт. Докучаевым, Фишман[ом], Компанеец и другими, и я стал во главе партизанского отряда. Генерал Кутепов[991]991
  Кутепов Александр Павлович (1882–1930) – видный деятель Белого движения, в указанный период – черноморский военный губернатор.


[Закрыть] по занятии Новороссийска 26 августа издал первый приказ о том, «кто выдаст меня или мою голову, тому назначается 20 тыс. руб. золотом». За нашим отрядом охотились три казачьих полка, и я со своими товарищами был неуловим, благодаря хорошо налаженной связи с населением и преданными Революции людьми, которые каждый раз спасали нас в самые трудные минуты и моменты. В частности, молодая девушка – Мария Георгиевна Быкова, которая впоследствии была выдана соседями, была брошена в тюрьму и подвергалась пыткам, но все же нашего отряда и его местонахождения она не выдала.

В горах я находился до ноября мес[яца] 1918 г. В ноябре мес[яце] по заданию партии и личному распоряжению т. Орджоникидзе, переданному через нашу связь, я с группой товарищей выехал в Керчь, с тем чтобы потом направиться в г. Москву, но по дороге было решено захватить Керченскую крепость, [однако вследствие] отказа керченских рабочих и солдат крепостной артиллерии, которые находились под влиянием эсеров и меньшевиков, эта операция не осуществилась и я выехал в г. Москву.

По дороге в Москву я был эсерами-меньшевиками выдан петлюровской банде в г. Кролевец 12 декабря 1918 г., куда я решил завезти свою жену, и был посажен в одиночку в кролевецкой тюрьме, подвергался там насилию и пыткам, и когда партизаны под командованием т. Афанасенко, т. Черных, т. Коновалова и т. Сушенко потребовали моей выдачи, петлюровское командование перевело меня в конотопскую тюрьму при конвое в 18 человек, и, когда мать моя хотела со мной проститься по дороге, ее начальник караула ударил прикладом, она упала, и я не помню, как я очутился в товарном вагоне с отдельным паровозом, и меня доставили на ст. Конотоп 18 декабря 1918 г.

Когда меня выводили из вагона на перрон станции, я там увидел большевика т. Спицкого Г. С., которому я дал знать, кто я. Последний принял меры вовремя, т. е. когда меня приговорило петлюровское командование под председательством атамана Палия и члена суда полковника Калюжного, третьего фамилии не помню, к смертной казни – к расстрелу совместно с т. Павасицким и другими; т. Спицкий поднял весь рабочий класс ст. Конотоп и рабочие вышли на улицу и потребовали нас, смертников, показать. Тут-то мне и удалось бежать при содействии т. Спицкого Г. С. 23 декабря 1918 г. После побега я командовал партизанским отрядом на Черниговщине, занял г. Кролевец, где и был первый раз ранен в грудь. По занятии г. Кролевец 10 января 1919 г. я был избран председателем уревкома Кролевецкого уезда, и тут же вторично я вступил в партию, т. к. документы все остались в Новороссийске, и там же, в г. Кролевец, 29 января 1919 г. был избран председателем упарткома.

В июле мес[яце] 1919 г. Черниговский губком партии направил меня для работы в Сосницкий уезд, где я был избран председателем Сосницкого уисполкома и одновременно председателем упарткома.

В том же 1919 г., когда деникинцы наступали на север, я был назначен командующим боевым участком Макошино-Сосницкого фронта, где был тяжело ранен в ногу и голову под Бахмачём. С этого времени я оставил армию и опять был избран председателем Кролевецкого уисполкома и одновременно упарткома.

В конце 1920 г. участвовал с особым отрядом, будучи его командиром, в борьбе против Врангеля[992]992
  Если с П. Н. Врангелем, стало быть, не до конца 1920 г., а до ноября 1920 г.


[Закрыть], после чего я, как моряк, поступил в распоряжение морских сил Республики.

В декабре 1920 г. наморси Республики[993]993
  Начальник морских сил Республики.


[Закрыть] я был назначен чрезвычайным комендантом по переправе через Керченский пролив по льду 9-й стрелковой дивизии и отдельной огневой бригады в связи с событиями в Грузии.

С 11 января 1921 г. приказом наморси Республики был назначен комиссаром штаба, а потом и комиссаром артиллер[ийской] обороны Азово-Черноморско-Кавказского побережья и был начальником гарнизона г. Новороссийска.

В конце 1922 г. был назначен комиссаром[994]994
  Вписано синими чернилами.


[Закрыть] Убеко-Каспия[995]995
  Управление безопасности кораблевождения Каспийского моря.


[Закрыть] и демобилизован по требованию ЦК ВКП(б)[996]996
  До конца 1925 г. – РКП(б).


[Закрыть]969, на основании ходатайства т. Кирова С. М.[997]997
  Киров (Костриков) Сергей Миронович (1886–1934) – член РСДРП (большевик) с 1904 г., видный партийный, советский и военный деятель. В 1923 г. – первый секретарь КП Азербайджана.


[Закрыть], в 1923 г. 20 июня для работы в Баку, т. к. бандит Троцкий заявил, что «ему такие командиры не нужны»[998]998
  Глава военного ведомства, член Политбюро ЦК РКП(б) Л. Д. Троцкий обладал редким кадровым чутьем


[Закрыть].

В Баку работал на руководящей работе до 1924 г. [В] 1924–1925 гг. работал за границей. [В] 1925–1928 [гг.] в г. Баку – начальником торгового порта, [в] 1928–1930 г[г]. – Ялта – начальник торгового порта, с 1930 по 1933 [г.] – Москва – НКПС, старший инспектор Гл[авной] инспекции по морским вопросам при наркоме. С 1933 [г.], с 4 марта по 12 апреля 1934 [г.] – Норвегия, остров Шпицберген, управляющий рудниками и консул[ьтант]. С 5 мая 1934 г. по 15 мая 1935 г. – НКВД, с 15 мая 1935 г. по 8 июля 1936 г., по согласованию с ЦК ВКП(б), г. Киев – уполномоченный водного транспорта при Совнаркоме УССР. С 1936 г. по 1937 г. – начальник особого строительства в Горьковской области. С мая 1937 г. по ноябрь 1939 г. при Мосгорнеруде[999]999
  Мосгорнеруд – трест, действовавший «в составе следующих предприятий: а) Москворецкая контора по добыче песка; б) Бяковский бутовый карьер; в) Горенский бутовый карьер; г) Протопоповский бутовый карьер (ЦГА Москвы. Ф. Р-150. Оп. 1. Д. 493. Т. 4. Л. 598–598 об.).


[Закрыть] на специальной работе. С декабря 1939 г. по 12 ноября 1940 г. – начальник инспекции Главшахтстроя Наркомугля и нач[альник] моботдела. С марта мес[яца] 1941 г. не работаю после аварии на шахте Урала 12 ноября 1940 г., получив инвалидность первой группы.

Во второй Отечественной войне не участвовал, но, находясь в эвакуации, просил два раза призвать меня, но каждый раз получал отказ по мотивам моей болезни.

В 1944 г. вернулся в г. Москву 8 марта и работал по общественной линии до 1 января 1947 г.

В настоящее время живу только на одну пенсию, которую получаю в размере руб. 500 в месяц (книжка № 16869), – эта пенсия была мне назначена республиканского значения[1000]1000
  То есть В. В. Роменец был персональным пенсионером республиканского значения.


[Закрыть] с 1 августа 1934 г., по ходатайству РВС СССР[1001]1001
  Вписано фиолетовыми чернилами.


[Закрыть].

Имею благодарность Реввоенсовета Каспвоенфлота, почетную грамоту Реввоенсовета СССР за боевые заслуги к 10-летию Октябрьской революции, почетную грамоту Крымского правительства в связи с 20-летием Крымской республики, медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» от имени Президиума Верховного Совета СССР.

Ни в каких группировках и оппозициях не участвовал. Всегда проводил и провожу генеральную линию нашей партии – партии Ленина – Сталина.

Взысканий как по партийной линии, так и по советской не имею и не судился.

Партстаж с августа мес[яца] 1917 г. утвержден Президиумом ЦКК от 8 октября 1927 г. – протокол № 66.

29 октября 1947 г. [подпись] (Роменец В. В.)

__

Помета на копии: «№ 800[1002]1002
  Очевидно, В. В. Роменец стал 800-м деятелем революционного движения, чью автобиографию получил Институт истории партии при МК и МГК ВКП(б).


[Закрыть]. 4/VII – [19] 50 г.»

ЦГА Москвы. Ф. П-8654. Оп. 1. Д. 961. Л. 2–9.

Копия. Машинопись. Подпись – автограф фиолетовыми чернилами.

Документ № 11

Из воспоминаний матроса минной бригады Р. А. Мирошниченко – об Октябрьской революции на Черноморском флоте и гибели флота в 1918 г.

18 июля 1957 г.

Личные воспоминания о революционном движении в Черноморском военно-морском флоте и его героической гибели в 1918 году[1003]1003
  Заголовок документа.


[Закрыть]

[…] II. Февральская революция в Черноморском флоте

Февральская буржуазная революция 1917 г. и революционные события в Петрограде командующим Черноморским флотом адмиралом Колчаком долго скрывались от матросов, и только в конце марта 1917 г. было сообщено матросам Черноморского военно-морского флота о свержении самодержавного строя[1004]1004
  Это не так. См. вводную статью.


[Закрыть].

В это время я был на миноносце «Счастливый», и по распоряжению начальника минной бригады контр-адмирала князя Трубецкого команды матросов выводились по очереди в глухие, безлюдные места, между продскладами на берегу южной бухты, где команде давалось распоряжение снять головные уборы и после этого князь Трубецкой зачитывал Манифест Николая II об отречении его от престола в пользу своего брата Михаила, и тут же Трубецкой призывал матросов продолжать войну за «веру, царя и отечество»[1005]1005
  В этом позволительно усомниться.


[Закрыть] до полной победы.

Несмотря на полную изоляцию Черноморского флота от всей России, в Севастополь начали поступать сведения о революционных событиях в Петрограде, и особенно о событиях в братском Балтийском военно-морском флоте.

О свержении самодержавия и организации Временного правительства в Севастополе было объявлено прибывшим в Севастополь членом Государственной думы Туляковым[1006]1006
  Туляков Иван Никитич (1876–1918) – политический и государственный деятель, член 4-й Государственной думы от области Войска Донского. Активно выступал с думской трибуны в защиту прав рабочих. Участник Февральской революции. Делегат 1-го Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов в Петрограде, избран в члены ВЦИК от меньшевиков. 2 мая 1918 г. погиб недалеко от Сулина в районе пос. Чуево.
  Члены Государственной думы эсер А. М. Александров и меньшевик И. Н. Туляков прибыли в Севастополь 10 (23) марта 1917 г. Их встретили А. В. Колчак и другие представители военно-морских властей. В речи к собравшимся Александров призвал к спокойствию и просил энергично взяться за дело, чтобы довести Первую мировую войну «до победного конца». Затем выступил капитан 1-го ранга Федорович, который констатировал: «Впервые в стенах Морского собрания говорит меньшевик» (Цит. по: РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 33. Д. 818. Л. 20.). После этого Александров и Туляков обменялись рукопожатиями «в знак того, что с этого момента между социал-демократами и офицерством нет различия» (Там же). Правда, обе стороны не учли, что социал-демократы бывают разными, поскольку пораженцы-большевики тоже были социал-демократами – вплоть до марта 1918 г.


[Закрыть], который официально объявил о составе Временного правительства, его внешней и внутренней политике, которая была продолжением политики царского правительства. Как сам состав этого правительства, состоящего[1007]1007
  Так в документе.


[Закрыть] из помещиков и фабрикантов (Львов[1008]1008
  Львов Георгий Евгеньевич, кн. (1861–1925) – русский общественный и политический деятель. 2 (15) марта 1917 г. Временным комитетом Государственной думы Львов назначен министром-председателем и министром внутренних дел первого Временного правительства, возглавлял также первое коалиционное правительство. Провал июньского наступления Русской армии и организованная большевиками июльская попытка осуществления военного переворота привели к правительственному кризису. 7 (20) июля 1917 г. Львов ушел в отставку с постов главы кабинета и министра внутренних дел.


[Закрыть], Родзянко[1009]1009
  Родзянко Михаил Владимирович (1859–1924) – русский политический деятель, убежденный монархист. Председатель Государственной думы третьего и четвёртого созывов. Один из лидеров Февральской революции, в ходе которой возглавил Временный комитет Государственной думы.


[Закрыть] – крупные помещики, Терещенко[1010]1010
  Терещенко Михаил Иванович (1886–1956) – крупный российский и французский предприниматель, владелец сахарорафинадных заводов, крупный землевладелец, банкир. В 1917 г. – министр финансов, позднее – министр иностранных дел Временного правительства. Видная фигура русской эмиграции.


[Закрыть] – сахарозаводчик), так и его политика вызвали разочарование и недовольство матросов и рабочих порта.

На собрании матросов и рабочих в Севастопольском порту Туляков был освистан и никакой резолюции о поддержке Временного правительства на этом собрании ему провести не удалось. Все его призывы к матросам соблюдать строгую дисциплину и угрозы за нарушение дисциплины дали отрицательные результаты.

III. Преследования матросов командованием флота

После общего собрания матросов и рабочих порта среди матросов началось революционное брожение. Командование флотом, боясь, что это брожение перейдет к открытым выступлениям против Временного правительства и может вызвать восстание, стало на путь реакции, начав аресты и высылку на фронт революционной части матросов. Особенно жестоко командование флотом расправлялось с большевиками и сочувствующими им. Те военные суда, на которых были созданы большевистские организации, выводились в море под видом выполнения боевых заданий и там организации подвергались разгрому. При стоянке военных судов в порту было запрещено посещение матросами других судов, а отпуск судовых команд на берег был ограничен до одного раза в месяц.

Эсеры и меньшевики активизировали свою пропаганду среди матросов за поддержку Временного правительства. Одновременно под видом эсеровских и меньшевистских пропагандистов на военных судах стали появляться агенты разведки, которые выявляли революционно настроенных и выступавших против Временного правительства матросов.

В результате всех ненадежных и опасных революционно настроенных матросов начали списывать из военных судов в экипаж, а из экипажа отправляли отдельными группами на фронт в штрафные части или запирали в плавучую тюрьму.

Этой операцией командование флотом в значительной части изъяло из военных судов большевиков и сочувствующих большевикам.

В числе группы матросов, изъятых из военных судов и направленных на Румынский фронт, был и я направлен на о. Федониси, а из острова Федониси переправлен на Румынский фронт в г. Сулин на Дунае. […]

VI. Октябрьские события в Севастополе

По прибытии в Севастополь Черноморский флот произвел на меня удручающее впечатление. В отличие от фронтовых солдат и матросов, решительно требовавших немедленного прекращения войны, большинство матросов Севастопольского гарнизона еще голосовали за войну до победы.

Если на фронте уже давно были сняты погоны и все знаки отличия, то здесь, в Севастополе, все офицеры и матросы были в погонах и со всеми знаками отличия. Партийным организациям севастопольских большевиков приходилось проводить среди матросов и солдат пропаганду и распространять партийную литературу нелегальным путем; и выступать на собраниях за прекращение войны было не безопасно для жизни выступающего. Поэтому местная парторганизация для открытых выступлений на собраниях привлекала большевиков, прибывших с фронта, или большевиков Балтийского флота. На присланных ЦК партии большевиков в Севастополь я познакомился с тт. Гавеном и Островской и по их поручению выступал на матросских и солдатских собраниях.

Мое первое выступление на заседании Севастопольского Совета в театре на Приморском бульваре с предложением немедленного прекращения империалистической войны и передачи всей власти Советам встревожило местных «вождей» эсеровских и меньшевистских организаций. Особенно встревожила руководителей фракции Совета бурная овация матросов, присутствовавших в театре, которые единогласно одобряли мое предложение и требовали от Совета принять мое предложение. Поэтому лидеры эсеров и меньшевиков, чтобы не допустить принятия моего предложения, объявили заседание закрытым. Только после закрытия заседания Совета я узнал, что на этом заседании присутствовал представитель от Украинской центральной рады – Винниченко, который, увидев настроение матросов военно-морского флота, не решился выступить с предложением об украинизации Черноморского флота, которое он должен был сделать от имени Рады[1011]1011
  Весь этот эпизод вызывает сомнения.


[Закрыть]. После этого заседания Севастопольского Совета на военных кораблях начались собрания матросов, на которых принимались резолюции с требованием немедленного прекращения войны и признания советского правительства.

В ответ на переход военно-морского флота на сторону советского правительства местные эсеры и меньшевики организовали саботаж работы в порту и городе, объявив забастовку рабочих порта, электростанции, водопровода и хлебозавода. В ответ на этот саботаж большевики потребовали немедленной организации военно-революционного комитета и передачи ему всей власти.

Военно-революционный комитет был организован из 5 матросов, 5 солдат и 5 рабочих. Вся власть в Севастополе была передана Военно-революционному комитету. (15–16 декабря 1917 г.)[1012]1012
  Здесь и далее в документе выделенные курсивом слова вписаны автором синей ручкой.


[Закрыть]

От Центрофлота в числе 5 матросов в Военно-революционный комитет был назначен и я. Военно-революционным комитетом мне было поручено ликвидировать саботаж на морском хлебозаводе и на электростанции в Южной бухте. Когда я прибыл в хлебозавод флотского экипажа, который снабжал весь флот хлебом, завод бастовал. Завод обслуживался вольнонаемными матросами под руководством мастеров – почетных ветеранов-матросов, участников обороны Севастополя 1854–1855 гг. Это были седые, глубокие старики, увешанные Георгиевскими крестами и медалями. На мой вопрос, почему они саботируют и почему не поддерживают свою революционную власть, они заявили, что работу прекратили по распоряжению Севастопольского Совета, но когда я от имени Военно-революционного комитета потребовал немедленно приступить к работе, то они заявили, что они все матросы и будут подчиняться только Центрофлоту. Убедившись в том, что я член Центрофлота, они заверили меня, что немедленно приступят к работе, и обратились ко мне с просьбой: «Товарищ Центрофлот, дайте нам электроэнергию, и на следующий день присылайте за хлебом, только хлеб будем отпускать по нарядам Центрофлота». По пути из хлебозавода я заехал на электростанцию, где выяснил, что никакой забастовки нет. Рабочие электростанции никакой забастовки не объявляли, а работа электростанции прекращена по распоряжению городского Совета.

После разъяснения работникам электростанции, что горсовет распущен и вся власть сосредоточена в Военно-революционном комитете, рабочие станции немедленно приступили к работе и дали хлебозаводу электроэнергию.

За это же время другие члены Военно-революционного комитета восстановили работу: водопровода, продскладов и магазинов. На следующий день эсеры и меньшевики пытались спровоцировать вооруженное столкновение рабочих с матросами. С этой целью они вывели портовых рабочих в город для демонстрации против Военно-революционного комитета, но члены Военно-революционного комитета разъяснили рабочим, что Военно-революционный комитет является временной властью – до создания Советов рабочих, солдатских и матросских депутатов и, как только будет создан Совет, ему будет передана власть. После этого разъяснения рабочие и служащие приступили к работе.

В это же время в Военно-революционный комитет поступили требования от матросов военных судов о выдаче им для суда реакционеров – генералов и адмиралов, которые в 1905–1912 гг. жестоко расправлялись с восставшими матросами, а после Февральской революции Временное правительство укрывало их в арестном доме флотского экипажа. На требование матросов Военно-революционный комитет заявил, что эти реакционеры будут судиться революционным судом и понесут заслуженное наказание. Но гнев матросов против этих реакционеров, особенно против быв[шего] нач[альни]ка гарнизона г. Севастополя контр-адмирала Новицкого[1013]1013
  нач[альни]ка гарнизона г. Севастополя контр-адмирала Новицкого.


[Закрыть], настолько был сильным, что матросы, не дождавшись суда, самовольно похитили из арестного дома Новицкого и еще нескольких самых реакционных офицеров и учинили над ними самосуд. Кем был организован самосуд над реакционерами, мне неизвестно, только из результатов произведенного Центрофлотом расследования я узнал, что спрятанные при флотском экипаже в арестном доме реакционеры были похищены ночью отрядом вооруженных матросов, которые доставили их в Ушакову бухту, где погрузили на моторный катер и увезли их в направлении Севастопольской крепости. Обратно катер возвращался только с матросами – без реакционеров.

Когда в Севастополе был избран Совет рабочих, солдатских и матросских депутатов и у руководства Совета [в]стали большевики, Военно-революционный комитет передал власть Совету и был распущен. С этого времени в Севастополе и военно-морском Черноморском флоте была установлена Советская власть с диктатурой пролетариата. Революционная часть матросов военно-морского флота была основной опорой советской власти не только в Севастополе, но и на всем Крымском полуострове.

Организованные из матросов красногвардейские отряды принимали активное участие в подавлении контрреволюционного мятежа, организованного на Дону белогвардейцами генерала Каледина.

VII. Изоляция Севастополя

Сбежавшие с фронта и [из] Петрограда генералы и белогвардейские офицеры под руководством генерала Каледина организовали в Ростове-на-Дону контрреволюционное восстание казаков и изолировали Черноморский флот от Дона и Кубани, а крымские татары-националисты, подняв контрреволюционный мятеж, захватили Крымский полуостров и изолировали Севастополь от Украины и России.

Калединский мятеж был быстро ликвидирован отрядом добровольцев-матросов при участии военных миноносцев. Подавление калединского мятежа было первым активным участием Черноморского военно-морского флота в Гражданской войне. (Мокроусов – Драчук.)

Контрреволюционное восстание белогвардейцев и казаков было наглядной демонстрацией классовых врагов против революционного советского правительства, организованного в Петрограде т. Лениным.

Вторым боевым крещением в Гражданской войне матросов Черноморского военно-морского флота была ликвидация контрреволюционного мятежа крымских татар – националистов, которые прервали ж.-д. сообщение с Севастополем и зверски уродовали захваченных в плен матросов.

Когда прорвались в Севастополь матросы, бежавшие из плена с вырезанными на лбах лентами кожи, с отрезанными ушами и отрубленными на руках пальцами, немедленно всколыхнулся весь флот. Со всех кораблей вооруженные матросы стихийно направились на вокзал, где члены Центрофлота организовывали отряды, формировали эшелоны и направляли из Севастополя на освобождение железной дороги от Севастополя до Симферополя. Многие из матросов, ушедших на ликвидацию татарского мятежа, влились в красногвардейские отряды и возвратились в Севастополь только в апреле 1918 г., при оккупации немцами Крымского полуострова. Наибольшее количество матросов было в красногвардейских отрядах тт. Мокроусова и Федько.

VIII. Оккупация немцами Крымского полуострова

После оккупации немцами Украины они бросили свои главные силы на оккупацию Крымского полуострова с тем, чтобы вместе с Крымским полуостровом захватить стоявший в Севастополе Черноморский военно-морской флот. Под названием украинских частей, под украинскими флагами на Крымский полуостров были брошены вооруженные новейшей техникой регулярные немецкие части, которым не могли противостоять отдельные разрозненные красногвардейские отряды. Попытка революционной части Центрофлота взять с военных судов матросов и организовать для защиты Севастополя военно-морские сухопутные части была сорвана саботажем командующего флотом контр-адмирала Саблина, который обманул командиров судов и матросов, заверив их, что Севастополь займут украинские части, а военно-морской флот остается нейтральным до получения указаний правительства.

Под напором превосходящих сил и техники немецкой армии наши красногвардейские отряды из солдат и матросов вынуждены были отступить в Севастополь.

В это время командующий флотом Саблин дал распоряжение поднять на всех военных судах украинский флаг.

Это распоряжение командующего флотом окончательно дезориентировало командный состав и матросов.

Националистически настроенная часть командного состава и матросов дредноутов, крейсеров, броненосцев и военных транспортов, подняв на кораблях украинские флаги, торжествовали свою победу, а революционно-настроенные команды миноносцев, подводных лодок и быстроходных катеров отнеслись к этому распоряжению как к предательству революции и измене рабочему классу и на своих судах подняли красные флаги. На всех военных кораблях в командах началась обостренная политическая борьба между революционной частью матросов и отсталыми националистическими элементами. В результате этой борьбы Черноморский военно-морской флот, находившийся в Севастополе, разделился на две части.

IX. Вывод военно-морского флота из Севастополя

В конце апреля 1918 г., когда немецкие войска заняли Крымский полуостров и приблизились к Севастополю, революционная часть Центрофлота совместно с городской партийной организацией большевиков приняли решение не допустить сдачи немцам Черноморского военно-морского флота и вывести флот из Севастополя.

К этому времени вся Украина была оккупирована немцами, Дон захвачен генералом Красновым, Кавказ занят меньшевиками, оставался только один Новороссийский порт, подчиненный советскому правительству, поэтому было решено вывести в Новороссийск революционную часть флота, а также транспорты с красногвардейскими частями и партийной организацией большевиков г. Севастополя.

К выводу были подготовлены миноносцы, подводные лодки и быстроходные катера, а также транспорты с красногвардейскими частями. Отколовшаяся от Центрофлота революционная часть матросов – членов Центрофлота, совместно с командирами миноносцев разработали план вывода флота и дали указания командирам военных кораблей и транспортов подготовиться к выходу, а от командующего флотом Саблина потребовали разрешения открыть бонные ворота для выхода из Севастопольской бухты в море.

Наше требование Саблин отверг и приказал подчиняться его распоряжениям, а при невыполнении его распоряжений угрожал применить военную силу дредноутов.

После этого отказа нами были приведены в полную боевую готовность эскадренные миноносцы первого дивизиона и двум из них было дано распоряжение выйти в Северную бухту и занять позицию минной атаки дредноутов. Когда миноносцы установились на свои места, мы опять отправились к Саблину и на его угрозу ответили угрозой, предупредив, что при первом выстреле из дредноутов оба дредноута будут торпедированы нашими миноносцами.

Тут же мы предъявили командующему Саблину ультиматум – если он не выпустит нас из Севастополя, мы применим военную силу миноносцев. На наш ультиматум от революционной части флота Саблин заявил нам, что он снимает с себя ответственность за судьбу уходящих из Севастополя судов, и предупредил, что у него имеются сведения о том, что при входе в Севастополь, у Херсонского маяка, дежурят немецкие подводные лодки, и при выходе из Севастополя все суда и транспорты будут потоплены. На это предупреждение Саблина мы ответили, что за судьбу революционной части флота ответственность берем мы – [представители] Центрофлота – и требуем открыть бонны для вывода флота, иначе вынуждены будем действовать силой, но революционных кораблей немцам мы не сдадим.

Только после этого предупреждения Саблин вызвал начальника штаба морских сил и дал распоряжение открыть бонны для выхода «безумцев», как он выразился, на верную гибель.

Условившись с начальником штаба о времени выхода, мы захватили личный катер командующего и отправились по всем транспортам, чтобы дать указание капитанам о порядке их выхода из Севастопольской бухты[1014]1014
  Вероятно, ошибка памяти.


[Закрыть]. После того как был установлен порядок вывода революционных судов и транспортов, оказалось, что подводные лодки выйти не могут, т. к. командиры и офицеры лодок сбежали и лодки не подготовлены к выходу, поэтому матросы подводных лодок должны были быстро привести в негодность свои подводные лодки и перебраться на миноносцы.

В условленное время выхода бонны были открыты. Первыми по плану вывода вышли быстроходные катера, которые должны были прикрывать при выходе из бухты миноносцы и транспорты от нападения немецких подводных лодок. Вывод судов был проведен организованно, точно по установленному графику.

Когда все суда вышли за минное поле, был установлен порядок движения судов. Все транспорты с красногвардейскими частями выстроились в кильватер и взяли курс на Новороссийск. Впереди транспортов и по сторонам прикрывали их от подводных лодок миноносцы и быстроходные катера.

Х. Решение судьбы Черноморского флота

Ушедшая из Севастополя революционная часть Черноморского флота пришла в Новороссийск 1 мая 1918 г.

Рабочие новороссийских заводов и население города очень тепло встретили нашу революционную часть эскадры[1015]1015
  Это не так. См. вводную статью.


[Закрыть].

Через день после нашего прибытия в Новороссийск сторожевые катера на горизонте заметили дым нескольких кораблей. Первое время эти корабли были приняты за немецко-турецкую эскадру, которая шла на Новороссийск, но, когда был послан на самолете воздушный разведчик, он, возвратясь, сообщил, что идут наши дредноуты «Воля» и «Свободная Россия» с несколькими военными судами и держат курс на Новороссийск.

Когда военные корабли приблизились к Новороссийску, на одном из дредноутов был замечен флаг командующего. Прибывшие дредноуты [в]стали на рейде Новороссийской бухты, а командующий флотом адмирал Саблин прибыл в штаб революционной части флота. Свое отношение к революционной части флота Саблин объяснил тем, что он был обманут Украинской радой, которая заверила его, что Крымский полуостров и Севастополь оккупируются немецкими войсками, а фактически Севастополь был [уже] занят немецкими войсками.

Когда немецкое командование предложило командующему флотом Саблину подчиниться немецкому командованию, он отказался, заявив, что «он русский и может подчиниться распоряжениям только русского правительства», и под обстрелом немецкой полевой артиллерии он вывел дредноуты из Севастополя и привел в Новороссийск в распоряжение советского правительства.

Приведенные в Новороссийск дредноуты Саблин передал назначенному советским правительством комиссару Черноморского флота, а сам уехал в Москву для получения инструкций от советского правительства – как быть с флотом, если немцы потребуют возвращения флота [в Севастополь] (позже мы узнали, что Саблин вместо Москвы бежал к белогвардейцам[1016]1016
  Бежал, но не «вместо Москвы», а значительно позднее.


[Закрыть]).

По условиям подписанного советским правительством с немцами перемирия[1017]1017
  Мирного договора.


[Закрыть] в Бресте Черноморский военно-морской флот должен оставаться в Севастополе, поэтому вывод флота из Севастополя был нарушением Брестского договора.

Если учесть, что к этому времени вся Украины и Крым были оккупированы немцами, Дон занят контрреволюционным казачеством Краснова, Кавказ занят меньшевиками, а на Кубани формировалась из белогвардейцев офицеров Добровольческая белогвардейская армия Корнилова, которая стремилась отрезать связь Новороссийска с Россией, то это окружение создавало смертельную опасность для военно-морских сил Черноморского флота.

Учитывая эту опасность, революционный штаб флота решил привести флот в боевую готовность, сделать запас топлива, продовольствия, боеприпасов и вывезти в Москву все запасы золота, собранного в городах Крыма и Новороссийска, а также вывезти все исторические ценности и секретную военную документацию флота. Для этого был построен специальный бронепоезд, вооруженный морской артиллерией и пулеметами, и под его прикрытием, с отрядом матросов под командой члена Центрофлота Мухина, все ценности и документация были отправлены через станцию Тихорецкая в Москву советскому правительству.