Автор книги: Сергей Яров
Жанр: История, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Одним из способов контроля городские власти Петрограда считали введение карточной системы отпуска хлеба. Но помимо этой меры городская дума также выступала и за достижение соглашения с городскими владельцами хлебопекарен для обеспечения выпечки хлеба из всей муки, получаемой от города, и за соглашение с торговцами «о несокращении мест продажи хлеба», за привлечение статистических организаций для производства учета. Перед самой февральской революцией городская дума полагала, что необходимо все дело продовольственного снабжения населения столицы передать в руки «городского общественного управления».
Более решительно городская дума стала действовать уже в дни революции. 28 февраля ею было принято постановление о возложении дела распределения продуктов на комиссию по продовольствию[558]558
После проведенных 7 апреля 1917 г. выборов в Центральный продовольственный комитет эта комиссия прекратила свое существование.
[Закрыть] совместно с санитарной комиссией, а также о принятии в ведение города всей деятельности уполномоченного председателя особого совещания по продовольствию Петрограда и объединению деятельности городских организаций по закупке, транспорту и распределению продуктов с другими однородными организациями. Более того, дума принимала на себя ответственность перед железными дорогами и грузохозяевами за все хлебные и прочие продовольственные грузы, которые будут выдаваться в распоряжение городской комиссии по продовольствию, как за стоимость самого товара, так и за причитающиеся дорогам фрахты и сборы. При этом городская дума, хорошо осознавая, насколько зависит она в получении продовольствия и товаров, в том числе энергоносителей, от частной торговли – как при организации оптовых закупок, так и в деле распределения (муниципальных лавок и столовых было ничтожно мало), – не забывала после Февральской революции открыто заявлять, что «свободной торговле не грозит никаких ограничений, если названная торговля не будет преследовать целей спекуляции»[559]559
Известия Петроградской городской думы. 1917. Март-апрель. С. 171–175.
[Закрыть].
В апреле 1917 г. в Петрограде были проведены выборы в Центральный продовольственный комитет[560]560
Положение об организации продовольственных органов г. Петрограда было принято 4 апреля 1917 г. Общегосударственным продовольственным комитетом, созданным правительством Г.Е. Львова 9 марта. Этим положением предусматривалось создание Центрального продовольственного комитета, который осуществлял бы свои полномочия «при помощи районных, подрайонных продовольственных комитетов, квартальных и домовых продовольственных комиссаров». В его состав входили помимо представителей районов и подрайонов, городской думы, торговли (по 1 человеку от каждой из 4 бирж), городского комитета Всероссийского союза городов, Всероссийского земского союза, Бюро совместных закупок городских попечительств, Центрального военно-промышленного комитета, также представители Совета рабочих и солдатских депутатов (20 человек), кооперативов (10 человек), Всероссийского крестьянского союза (2 человека), Центрального бюро профессиональных союзов (3 человека), Союза рабочих по обработке мучных изделий (2 человека) и торговых приказчиков (2 человека). Понятно, что в данном органе оказался представленным весьма широкий спектр мнений (Известия по продовольственному делу. 1917. № 1 (май). С. 111–112).
[Закрыть], исполнительным органом которого стала Центральная продовольственная управа (ЦПУ) во главе с В.Г. Громаном[561]561
Владимир Владимирович Громан (псевдоним Горн, 1874–1940) – статистик, депутат I государственной думы.
[Закрыть]. Деятельность ее продолжалась менее полугода. Трудно представить, чтобы подобному органу, как, впрочем, и возглавлявшим его людям, удалось бы избежать жесткой критики. Следует признать, что ЦПУ стремилась к максимальной прозрачности в своей деятельности, начав в июне 1917 г. регулярные публикации не только своих решений, но и сведений о наличии и количестве на своих складах продуктов питания в «Бюллетене Петроградской Центральной продовольственной управы». К этому ЦПУ была вынуждена прибегнуть, чтобы противостоять атакам со стороны частной торговой сети. ЦПУ пришлось признавать, что «торговцы в распределении продуктов играют большую роль и имеют поэтому возможность влиять на население в желательном для них смысле; почти вся торговля в их руках, имеется лишь одна городская лавка и одна кооперативная хлебопекарня»[562]562
Бюллетень Петроградской центральной продовольственной управы. 1917. № 9. С. 4.
[Закрыть]. Попытки повлиять на общественное мнение призывами, время от времени звучавшими со страниц упомянутого «Бюллетеня»[563]563
«Да, управа не так снабжает продуктами, как это бы хотелось торговому капиталу и спекулянтам. Управа строго выполняет распоряжения Временного правительства, которое стало на решительный путь борьбы со спекуляцией… Торговый капитал хочет вернуть себе былое значение. Хочет вернуть полную свободу торговли, возможность по-своему распоряжаться товарами, вздувать какие угодно цены… Не свободную торговлю поощрять нужно, а поставить все продовольственное дело под надзор и распоряжение государства» // Бюллетень Петроградской центральной продовольственной управы. 1917. № 10–11. С. 1–2.
[Закрыть], видимого результата не давали.
По утверждению журнала «Продовольствие и снабжение», «демократическая ЦПУ» была представлена столичной прессой «как собрание каких-то невежественных своекорыстных и во всех отношениях зловредных людей». В результате, во-первых, «поползла темная сплетня о „воровстве Громана“… о порче по вине Управы огромных партий яиц, рыбы и мяса, о „стачке Громана с мародерами". Дело дошло до разгрома и ограбления квартиры председателя продовольственной управы»[564]564
Продовольствие и снабжение. 1917. № 6 (1 октября).
[Закрыть], а во-вторых, обвинения заставили правительство назначить ревизию ЦПУ и одновременно принять 14 сентября 1917 г. постановление о передаче продовольственного дела в столице в ведение петроградского городского общественного управления. Таким образом, на смену управе 21 сентября пришло Петроградское особое продовольственное присутствие как исполнительный орган городской думы[565]565
Волокитил А.С. Торговля хлебом и другими продуктами питания в Петрограде накануне Великой Октябрьской социалистической революции // Сборник научных трудов Ленинградского института советской торговли. Л., 1960. Вып. 16. С. 29.
[Закрыть]. Таким способом стремились поставить снабжение города под более строгий контроль общественности.
Следует коснуться еще одного момента: что именно выдвигалось в качестве главного обвинения Центральной продовольственной управе? Проверявшая ее деятельность комиссия указывала в своем докладе: «все ее (т. е. ЦПУ! – А. Р.) внимание было направлено на неполучение потребителем лишнего продукта, тогда как следовало направить усилия на своевременное предоставление потребителю причитающегося ему продукта»[566]566
Продовольствие и снабжение. 1917. № 6 (1 октября). С. 27.
[Закрыть]. Иными словами, продовольствие действительно гнило. Бесспорно, в значительной мере это объяснялось плохим состоянием транспорта (имеются в виду не только дальние перевозки, но и транспортировка грузов в черте города, положение с которой вынудило Временное правительство 30 марта ввести принудительный наряд на перевозочные средства) и отсутствием налаженной системы распределения. Но в значительной степени ситуация объяснялась и организаторской нерасторопностью, прикрываемой желанием досконально выяснить все «за» и «против» на утомительных заседаниях различных согласительных комиссий. Сложившаяся практика оказалась очень живучей: и после октября 1917 г. она осталась без изменений.
Обладать исчерпывающей информацией о наличии продовольствия в Петрограде городские власти, конечно же, не могли. Подобная задача, впрочем, имевшимся статистическим органам никогда и не ставилась. Однако то, что имелось на складах Петроградской центральной продовольственной управы, учитывалось достаточно строго, а информация доводилась до сведения населения посредством специального «Бюллетеня». Вместе с тем попытки продовольственной управы найти действенный способ борьбы с возникавшей время от времени среди населения паникой в результате слухов о предстоящем исчезновении того или иного продукта питания не отличались особым изыском. Так, когда в начале лета 1917 г. ввели монополию на яйца, розничные торговцы заявили через прессу о том, что ответственность за поставку яиц на стол горожан они больше нести не будут. Возникший в итоге яичный ажиотаж управа пыталась погасить выбросом в продажу дополнительных партий этого ценного продукта питания. Если ранее население довольствовалось 10 вагонами яиц в сутки, то теперь в день продавалось по 34–45 вагонов[567]567
Бюллетень Петроградской центральной продовольственной управы. 1917. № 1. С. 2.
[Закрыть]. Это продолжалось до тех пор, пока практически весь запас яиц не был исчерпан и ажиотаж не спал благодаря почти полному исчезновению этого продукта.
Собственно говоря, каких-либо новых способов разрешения продовольственной проблемы городским властям изобрести не удалось. Весь 1917 г. продолжали вводиться новые или возобновляться старые запреты на ряд продовольственных товаров. Так, 29 мая в ресторанах, трактирах, чайных и вафельных заведениях была воспрещена продажа молока. Такая же судьба постигла и сливки. Несколько ранее было запрещено выпекать кулебяки, пироги, печенье, пряники, вафли и т. п.[568]568
Там же. С. 3–5.
[Закрыть]. Иногда городские власти отваживались и на более жесткие в отношении частной торговли меры – реквизиции; то реквизировалась привозимая в столицу телятина (по цене говядины), то баранина и свинина (по твердым ценам) и т. д. Было бы удивительным, если эти меры не стали бы вызывать со стороны частной торговли протеста и желания надуть существующие власти. Способы обмана были весьма различны – от простого (и в силу этого необычайно распространенного) «консервирования» товара в потайных местах или в железнодорожных тупиках в ожидании наступления подходящего момента для реализации до найма группы продавцов вразнос для быстрой распродажи незаконно приобретенного, то есть попросту украденного у той же городской думы или интендантства товара. Буквально выпекавшие одно постановление за другим, причем нередко противоречивые, городская дума и центральная продовольственная управа не обладали сколько-нибудь реальными возможностями контроля над их повсеместным исполнением, что в полной мере учитывалось той стороной, которая давно освоила традиции российской торговли.
Несмотря на усилия городских властей, продовольствия для широких слоев населения, тем более по доступным ценам[569]569
Хотя и эти таксированные цены росли весьма быстро: за сентябрь-октябрь 1917 г., например, они подскочили с 62 до 88 %; более всего подорожал ситный хлеб – с 17 до 32 коп. за фунт. Менее всего вздорожала пшеничная мука – с 6 руб. 40 коп. за пуд до 9 руб. 42 коп.
[Закрыть], не хватало. Поэтому центральная продовольственная управа неоднократно выступала за «расширение коллективного питания», то есть за создание общественных столовых. Как водится, не обошлось без созвания совещания по данной проблеме (впервые оно было созвано 26 июня 1917 г.), которое пришло к выводу о желательности идти по пути создания общественных столовых с организацией центральных кухонь, для чего рекомендовалось использовать крупнейшие из существовавших столовых (в Народном доме, при учебных заведениях, крупнейших ресторанах)[570]570
Бюллетень Петроградской центральной продовольственной управы. 1917. № 6. С. 4.
[Закрыть]. Появление таких столовых обогатило быт горожан еще одним изобретением – введенной с 1 сентября 1917 г. в оборот талонной книжкой с разменными столовыми купонами для получения обедов и ужинов в общественных столовых. Горожанину следовало обменять основную продовольственную и хлебную карточки на талонную книжку с купонами на каждый день: на 1-е и на 2-е блюдо, на ужин и на хлебный паек. Кстати, именно с 1 сентября 1917 г. центральная продовольственная управа решила запретить отпуск хлеба трактирам, кухмистерским, частным столовым и тому подобным заведениям. Ранее она была вынуждена использовать частные торговые заведения для распределения продуктов первой необходимости среди населения, поскольку не располагала разветвленной сетью своих торговых точек. Частичный отказ от такой практики был обусловлен не тем, что в распоряжении ЦПУ имелась теперь эта сеть столовых и магазинов, а тем, что количество распределяемого существенно сокращалось. Несмотря на всю сложность ситуации с продовольствием, ЦПУ не забыла в своей деятельности о такой значительной категории населения, как учащиеся школ, гимназий, училищ. Для обеспечения школьников завтраками выделялись продукты из расчета И фунта хлеба в день, И фунта мяса в неделю, 1 фунт крупы в месяц, а также небольшие количества муки для приправы, сливочного и растительного масла, сахара и т. д.
Надо сказать, что не только продовольственная управа приходила к выводам о необходимости «социализации питания». Так, например, и профсоюз торговых служащих трактирного промысла считал, что «необходимо немедленное устройство общественных столовых, питательных пунктов… Только самый действенный контроль над производством и распределением продуктов питания в ресторанах, трактирах, со стороны служащих трактирного промысла ослабит продовольственный кризис»[571]571
Наше слово. 1917. № 1. С. 11.
[Закрыть]. Позднее, уже после октябрьских событий 1917 г., именно этому «отряду трудящихся» удастся занять комфортные позиции в сфере распределения.
Большие неприятности городским властям доставляло то, что в конце года, уже при новых властях, будет называться «несознательностью». Особое недовольство продовольственной управы вызывал тот факт, что хотя по данным Петроградского губернского продовольственного комитета только в мае не менее 225 000 горожан переехали на свои дачи и стали получать продовольствие в силу установившейся практики по новому месту жительства (т. е. в губернии), от районов и подрайонов города продовольственная управа не получила никаких сведений об уменьшении их населения и продолжала выдавать продовольствие по-старому. Трудно сказать, получали ли эти четверть миллиона человек продовольствие в удвоенном размере или же положенное им перетекало в иные руки. В данном случае следует учитывать, что ЦПУ отпускала тогда продовольственным комитетам в день по 1/2 фунта муки на каждую основную карточку и столько же на каждую дополнительную (для лиц физического труда), поэтому количество отпускаемой почти на четверть миллиона человек муки было весьма значительно.
Вообще дело поголовного учета населения было поставлено плохо. Этот факт неоднократно констатировался представителями муниципальных властей. Поэтому и удивительно, что только в августе 1917 г. Центральный продовольственный комитет пришел к убеждению о необходимости наведения в этом деле надлежащего порядка и обязал домовладельцев, управляющих домами, и старших дворников в Петрограде и его пригородах вести «точную запись всех лиц, прибывающих в дома и выбывающих из дома». Вышеперечисленные ответственные лица были «обязаны следить за тем, чтобы лица, выбывающие из дома и уезжающие из Петрограда, не увозили с собой хлебные и другие продовольственные карточки, а возвращали их домовым комитетам»[572]572
Бюллетень Петроградской центральной продовольственной управы. 1917. № 9. С. 5.
[Закрыть]. Вопрос о том, кто же будет контролировать канцелярии при дворницких, не ставился, что, быть может, является еще одним свидетельством высокого доверия властей к дворникам. Сказать, насколько оправдал себя этот способ учета городского жителя, к сожалению, нельзя.
На этом разработка методов контроля исчерпана не была. Летом вокруг города появились заставы, в задачу которых входило следить за тем, чтобы из города не увозилось продовольствие. М. Рабинович (ЦПУ) так объяснял необходимость обращения к этой мере: «Цель застав заключается в борьбе со спекулятивным вывозом из Петрограда продовольственных продуктов, с одной стороны, а с другой – они должны вести регистрацию тех продовольственных и фуражных грузов, которые прибывают в Петроград. Организованы заставы были 17 июня… Всего было учреждено 17 застав во всех концах города, по шоссейным и грунтовым дорогам. Параллельно с этим были учреждены и „водные заставы“ по р. Неве и ее каналам – всего 10 застав и надзор на пассажирских пристанях… Раньше всего обнаружилось, что по водным путям, в устье реки Фонтанки, например, происходят неоднократные попытки контрабандного вывоза в Финляндию продовольственных продуктов… На шоссейных заставах крупных реквизиций не было»[573]573
Там же. 1917. № 17. С. 2.
[Закрыть]. Трудно сказать, можно ли считать эти заставы своего рода прообразом заградительных отрядов.
В целом, пожалуй, можно утверждать, что до октября 1917 г. имперскими и городскими властями при попытке разрешить тот круг проблем, которые возникли в деле снабжения Петрограда, был фактически опробован весь набор мероприятий, позднее использованный и большевиками. Несомненно, последние внесли и нечто новое – прежде всего позаботились об изменении мотивации своих преобразований в сфере торговли и распределения, а также о масштабах применения оных («большая обостренность и четкость методов работы»). Вместе с тем сложившаяся за годы Первой мировой войны система жизнеобеспечения столицы продолжала в определенной степени действовать по инерции в течение всего 1917 г. и примерно до конца лета 1918 г.
Вступление в права
Устранение Временного правительства не послужило основой для автоматического перехода власти во всей стране к большевикам и не обеспечило им лояльности государственных институтов. Изоляция нового правительства от остальной страны вовсе не была невозможной. Знакомство с печальным опытом Парижской коммуны требовало от руководства РСДРП(б) не ограничиваться рамками одной столицы и стремиться к более быстрому развитию революции вширь и активизации деятельности государственного аппарата, добиваясь лояльности прежних институтов власти и параллельно создавая новые. От успехов на этом пути во многом зависели возможности решения неотложных экономических проблем, в том числе и обеспечение продовольствием промышленных центров страны.
Однако данный процесс оказался достаточно длительным и далеко не всегда и везде успешным. В силу этого практическое, а не декларативное осуществление системы общегосударственных мер в сфере экономики оказалось невозможным, что и приводило к необходимости прибегать к паллиативам ради временного снятия остроты тех или иных проблем местного уровня. Плодами совместного революционного творчества масс и местных властей – в нашем случае петроградских – стали беспорядочные обыски, конфискации и реквизиции[574]574
На заседании Рабочей секции Петроградского Совета 4 декабря 1917 г. В.И. Ленин прямо сказал: «Сейчас не должно думать об улучшении вот в этот момент своего положения, а думать о том, чтобы стать классом господствующим… Конкретного плана по организации экономической жизни нет и быть не может. Его никто не может дать. А сделать это может масса снизу, путем опыта» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 145–146).
[Закрыть]. Чинной процедуры вступления в права наследования не получилось.
Несмотря на исключительную желчность анонимного автора рескрипта на имя Льва Троцкого (за подписью «Ленин»), опубликованного под новый 1918 г. в газете «Вечерний звон», в определенной мере заслуживает внимания следующая цитата из этого «документа»: «В неусыпном попечении о преуспеянии страны нашей дарована была Нами народу нашему общественная жизнь, покоящаяся на началах совершенно свободного, но точно нами очерченного круга деятельности, сообразно имеющихся духовных и экономических сил»[575]575
Вечерний звон. 1917. 30. XII.
[Закрыть].
Несомненно, представители новых властных органов сознавали неизбежность использования в течение более или менее продолжительного срока прежней системы жизнеобеспечения столицы. Однако помимо понимания этого непреложного факта, им приходилось сплошь и рядом, в рамках «очерченного круга деятельности», в экстренном порядке принимать решения, которые вносили разлад в эту систему. Методы, которыми они пытались добиться выполнения своих решений, породили крайне резкое обострение отношений с органами столичного городского самоуправления.
Между тем первые шаги новых властей, казалось, не предвещали такого развития событий. 27 октября в городских газетах было опубликовано подготовленное накануне предписание Военно-революционного комитета, гласившее: «…все торговые заведения г. Петрограда должны быть открыты с завтрашнего утра, и торговля повсюду должна производиться в установленное особым постановлением Городской думы время. Не подчиняющиеся настоящему приказу торговцы будут рассматриваться как враги революции и подлежат каре по всей строгости революционного закона». Одновременно ВРК распространил и свое заявление, что он «беспощадно будет бороться со всякого рода спекуляцией, причем все мародеры и спекулянты будут уничтожаться».
В этот же день Совет народных комиссаров принял постановление «О расширении прав городских самоуправлений в продовольственном деле». В нем, в частности, утверждалось: «Все продовольственные грузы, прибывающие в город, в том числе адресованные интендантству, Красному Кресту и всем прочим лицам и учреждениям, имевшим до сих пор право на независимое от города снабжение и распределение получаемых продуктов, – отныне поступают в распоряжение городского самоуправления, берутся им на учет и распределяются его продовольственной организацией»[576]576
Декреты Советской власти о Петрограде. 25 окт. (7 нояб.) 1917 г. 29 дек. 1918 г. Л., 1986. С. 17.
[Закрыть].
Внешне могло создаваться впечатление, что появляются предпосылки для достаточно слаженной работы в деле снабжения города и более или менее нормального функционирования в нем торговой сети. Впечатление, вероятно, было довольно сильным, так как столичные газеты наполнились разного рода благопожеланиями и предложениями. Порой даже довольно неожиданными предложениями. Так, например, орган Петроградской группы социалистов революционеров-оборонцев газета «Народ» писала 28 октября: «…прежде всего, необходимо отменить хлебную монополию и заняться, наконец, забытым делом – заготовкой хлеба для армии и населения. Пусть казна организует заготовку, но не по „твердым“, а по вольным ценам. Одновременно возобновится, конечно, частная торговля хлебом, но бояться этого отнюдь не следует… Только частный торговец сумеет вплотную приблизиться к мужику, а не сидеть вдали, издавая приказы и посылая воинские отряды для понуждения»[577]577
Сигов И.С. О хлебе насущном // Народ. 1917. 28.X.
[Закрыть].
Однако взаимодействие между новыми властями и органами городского самоуправления не сложилось. И объяснялось это не только различием политических позиций. Внешне подчеркивая желание сотрудничать с городской управой и ее исполнительными органами, большевики буквально с первых дней приступили к созданию параллельных исполнительных структур. В частности, уже 29 октября 1917 г. при Военно-революционном комитете был создан продовольственный отдел в дополнение к уже существовавшим Особому по продовольствию присутствию во главе с А.М. Аргутинским-Долгоруковым.
Неизбежность возникновения трений между старыми и новыми органами обусловливалась несколькими причинами. Прежде всего, следует учитывать то, что в первые недели после свержения Временного правительства главной заботой новых властей было упрочение собственных позиций. Это требовало предельно осторожного обращения с той огромной солдатской массой, которая буквально наводняла город. Для того чтобы удержать ее хотя бы нейтральной, не претендуя на безусловную и деятельную поддержку новых властей, требовалось просто кормить, а то и одаривать людей в форме. Именно поэтому в вышеупомянутом декрете «О расширении прав городских самоуправлений в продовольственном деле» была сделана существенная оговорка: «В Петрограде Центральному Исполнительному Комитету рабочих и солдатских депутатов предоставляется получать на адрес Смольного института количество продовольственных грузов, по определению Правительства необходимое для удовлетворения потребностей экстренно прибывающих частей войск и других чрезвычайных потребностей»[578]578
Декреты Советской власти о Петрограде. С. 18.
[Закрыть].
Радужных перспектив в деле подвоза продовольствия в Петроград не наблюдалось[579]579
Стоит, впрочем, заметить, что «Правда» попыталась 12 ноября поднять настроение жителей известием о том, что в Петроград прибывают 1200 вагонов муки(!). Вероятно, благоразумия ради, газета забыла упомянуть, в течение сколь длительного срока эти вагоны будут прибывать. Публикации на продовольственную тему в официальной печати вообще нередко отличались двусмысленностью. Так, «Газета Временного рабочего и крестьянского правительства» писала 8 декабря 1917 г.: «Положение с растительными маслами крепкое, но замечается отсутствие товара».
[Закрыть]. Ситуация, напротив, продолжала все ухудшаться[580]580
Правда, она была еще не настолько плоха, как спустя полгода, когда появилось печально-ироничное объявление: «Хочу есть ежедневно. Время безразлично. Приду на дом».
[Закрыть]. Поэтому становятся понятными те шаги, которые стал предпринимать Петроградский ВРК, чтобы удовлетворить запросы буквально на глазах наглеющей солдатской массы, в большинстве своем вообще не нюхавшей пороха[581]581
Именно солдат уже в начале ноября стал выступать в глазах обывателя в качестве главного спекулянта и мародера. Газета «Питер» («главный орган российского обывателя») была вынуждена констатировать: «Базарные торговцы, арендующие у города за бешеные цены на площадях столицы места под торговлю, хотят уже прикрывать лавочки из-за невозможности конкурировать с „товарищами“ в серых шинелях, торгующих „беспошлинно“» (Питер. № 3. 15.XII.1917). Тот же «Питер» так передавал «дискуссию», возникшую между участниками разгрома магазина некоего Черепенникова на Знаменской улице:
– Ты, товарищ, не очень толкайся!
– А что?
– Да то, что я, может, сам красногвардеец и выпить хочу!
– А я, рази, мешаю?
– То-то, что мешаешь. Становись в очередь. Это тебе не монархия, чтобы беспорядок делать. (Питер. № 1. 13.XII.1917).
[Закрыть]. ВРК не оставалось ничего другого, как решать свои проблемы за счет ресурсов продовольственных органов городского самоуправления. Он стал выдавать разрешения на осмотр складов и холодильников представителям различных воинских частей и Балтфлота. Почти до конца ноября этот революционный орган сквозь пальцы смотрел на то, как множество полковых и ротных комитетов выбивали на петроградских фабриках и заводах крупные партии промышленных товаров (особенно ткани, табак) и затем пускали их в частную продажу. Все это дополнялось небывалого размаха спекуляцией с так называемыми «военными» и прочими «привилегированными грузами»[582]582
Газета Временного рабочего и крестьянского правительства. 1917. 28. XI.
[Закрыть].
Происходившее в корне подрывало попытки продовольственной управы наладить, исходя из имеющихся ресурсов, обеспечение жителей продовольствием. Более того, развернутая ВРК с конца октября 1917 г. кампания по розыску скрытых продовольственных грузов чаще всего приводила к «находке» тех запасов, которые «с большими усилиями были собраны особым присутствием [по продовольствию] и помещены в своих и заарендованных складах»[583]583
День. 1917. 19. XI. Действительно, более или менее крупные находки утаенного продовольствия случались очень редко, при этом определение количества найденного делалось, как правило, на глазок, чаще всего в сторону завышения.
[Закрыть]. Однако «найденное», как правило, не шло в общий городской котел.
В определенной мере справедливым будет утверждение, что петроградский ВРК, являясь в первые недели после свержения правительства Керенского самой мобильной властнораспорядительной структурой в городе, не проявлял особого интереса к решению общегородских проблем в деле снабжения и распределения. Его внимание оказалось сосредоточенным на обеспечении только отдельных категорий горожан. Не был забыт и Смольный институт. Когда, например, 400 рабочих Государственного банка обратились в ВРК за продовольственной поддержкой, то последний переадресовал их просьбу Центральной продовольственной управе со следующей мотивировкой: «Мы лишены возможности выполнить это требование, так как кормим сейчас крестьянский съезд, телефонную станцию, рабочих по разгрузке, красную гвардию и т. п. и т. д.»[584]584
Петроградский Военно-революционный комитет. Документы и материалы: В 3-х т. М., 1967. Т. 3. С. 118. Заметим, что даже с «кормлением» упомянутого крестьянского съезда ВРК, судя по всему, справиться не удалось, ибо 22 ноября Урицкий был вынужден направить М.К. Владимирову в Особое по продовольствию присутствие следующее письмо: «ВРК просит принять на себя заботу о продовольствии Съезда крестьянских депутатов» (Там же. С. 266).
[Закрыть].
Вообще слишком многие отмечали тот факт, что новые власти заботятся исключительно о «серошинельной массе», забывая о других. Даже глава германской военной миссии[585]585
Имеется в виду германская делегация в смешанной австро-германо-российской комиссии по урегулированию вопроса об обмене гражданских пленных, военнопленных и инвалидов во главе с графом В. Мирбах-Харффом, находившаяся в Петрограде с 28 декабря 1917 по 14 февраля 1918 г.
[Закрыть], прибывшей в Петроград в середине декабря, вице-адмирал, начальник оперативного отдела германского Адмирал-штаба барон Вальтер фон Кейзерлингк[586]586
Вице-адмирал Кейзерлингк был не столько вовлечен в переговоры о военнопленных, сколько в переговоры с российским Морским генеральным штабом по вопросу об «установлении перемирия в водах Белого и Северного Ледовитого океана», о границах установленной германской стороной т. н. «запретной зоны» в Северном Ледовитом океане. – Российский государственный архив военно-морского флота (далее – РГА ВМФ). Ф. Р-342. Оп. 1. Д. 610. Л. 11–11 об., 12, 16 об., 27–29.
[Закрыть] в одном из своих военно-политических рапортов был вынужден констатировать: «Меры против голода всегда касаются, как известно каждому, способному видеть, только большевистских солдат. Народ будут держать в узде высокопарными словами, а когда это не поможет – упитанными солдатами»[587]587
Die militerpolitische Berichte des Freiherr von Keyserlingk aus Petersburg // Vierteljahreshefte fur Zeitgeschichte. 1967. H. 1. S. 98–99.
Дожившее до мая 1918 г. «Петроградское эхо» не без сарказма описывало «желанных гостей в старом кафе «с вычурным французским названием» на углу Невского и Литейного проспектов: «Это люди самого „товарищеского вида“, они по большей части одеты в серые шинели и в матросские куртки». Томский О. Провинциальный Петроград // Петроградское эхо.
1917. № 69. 27 мая 1918 г.
[Закрыть].
Впрочем, желание новых властей не осложнять свои отношения с некоторыми другими слоями населения приводило иногда к решениям, которые в перспективе могли иметь серьезные негативные последствия, перекрывавшие кратковременный выигрыш. Так, в начале ноября крестьяне «задержали» на Неве выше Обуховского завода продовольственные грузы, иными словами, попросту растащили их. Власти решили: ворованный хлеб отобрать, оставив по 20 фунтов на человека (не совсем ясно – каждому из непосредственных расхитителей или же и каждому из членов их семей)[588]588
Петроградский Военно-революционный комитет. М., 1966. Т. 2. С. 124.
[Закрыть].
Действия ВРК крайне негативно сказывались на эффективности работы городских продовольственных органов. Интересно, однако, что, несмотря на достаточно быстро возникшие устойчивые антипатии к органам городского самоуправления, в ВРК люди явно осознавали тот факт, что комитет не способен самостоятельно справиться с проблемами снабжения и распределения. Впрочем, столь же осторожны были и районные городские власти, предпочитавшие оставлять «вопрос открытым до выяснения положения в центре» или просто полагаться на районные продовольственные управы[589]589
Районные советы Петрограда в 1917 г. Л., 1964. Т. I. С. 63, 156; Л., 1966. Т. Х. С. 171.
[Закрыть]. Власти вполне, пожалуй, могли согласиться с мнением некоего штабс-капитана А. Неелова: «Если бы вам удалось улучшить положение с хлебом, все бы преклонилось перед вами»[590]590
Петроградский Военно-революционный комитет. Т. 3. С. 229. Автор письма предлагал, кстати, властям свои услуги: «Буду сообщать (совершенно бескорыстно) о настроении публики, прислушиваясь на местах, делая это для общей пользы».
[Закрыть].
Источником серьезных трений между ВРК и городским самоуправлением служило и то, что первый постоянно изменял компетенцию старых и новых органов или же, напротив, уклонялся от ее определения. Так, например, хотя в соответствии с распоряжениями центральных властей таксация цен на продукты питания относилась полностью к ведению продовольственных органов местного самоуправления, ВРК 6 ноября присвоил это право и себе[591]591
Петроградский Военно-революционный комитет. Т. 2. С. 155.
[Закрыть]. На практике это приводило к тому, что «устранить самочинную таксацию продуктов на рынках матросами и красногвардейцами», против чего выступала продовольственная управа, так и не удалось[592]592
Там же. С. 136.
[Закрыть].
Кроме того, ВРК неоднократно признавал, что право осуществления реквизиций принадлежит исключительно продовольственной управе[593]593
Там же. С. 194.
[Закрыть], однако, несмотря на это, не только сам выдавал распоряжения и разрешения на проведение реквизиций, но и не высказывался против проведения таковых другими советскими органами. Недовольство городского самоуправления не мог не вызывать и следующий способ действий «продовольственных абреков» от ВРК. 9 ноября ВРК издал постановление, которым обязывал владельцев продовольственных грузов вывезти свои товары с железнодорожных станций в течение 2 суток, в противном случае товары подлежали реквизиции. Однако распоряжение это было доведено до сведения публики лишь 17-го, а к этому времени грузы были уже реквизированы[594]594
Народ. 1917. 20 ноября. Практика реквизиций, получившая небывалый размах уже в первые дни после октябрьских событий, создавала благоприятную почву для любителей легкой наживы. На заседании ВРК 29 ноября было, например, заслушано сообщение о том, что члены Военно-революционного крестьянского союза поговаривали между собой о проекте «обложения азартных клубов в пользу Союза»: причем как средство воздействия рассматривалась угроза «реквизиции тех клубов, которые отказываются добровольно дать известную сумму» (Петроградский Военно-революционный комитет. Т. 3. С. 455).
[Закрыть].
Исключительное внимание ВРК уделял доставшейся ему в наследство от Временного правительства Центральной разгрузочной комиссии. Позднее, в самом конце ноября, он создаст еще одну комиссию – Центральную контрольную разгрузочную. «С момента образования вышеуказанной комиссии к ней переходит исключительное право реквизиции всех товаров, скрываемых с целью спекуляции или саботажа, независимо от их количества или местонахождения. Центральная контрольная разгрузочная комиссия наделяется широкими полномочиями по борьбе с мародерством и со спекуляцией и на ее усмотрение передаются все заявления о скрываемых мародерами и спекулянтами продовольственных и других продуктах»[595]595
Документы Великой пролетарской революции. Т. I. М.: ОГИЗ, 1938. С. 317.
[Закрыть]. Представители городского самоуправления оказались в этой комиссии в меньшинстве и никак не могли влиять на принимаемые решения. Поскольку и первая, и вторая комиссии имели исключительно широкие права в отношении разгрузки железнодорожных станций от продовольственных грузов (последняя из комиссий даже обладала правом издания обязательных инструкций по реквизициям), а сами эти грузы в значительной своей массе поступали в распоряжение именно ВРК, то подобное положение дел также не могло вызывать радости у сотрудников продовольственных органов столицы.
Конфликт между новыми властями и органами городского самоуправления подпитывался не только вносимым ВРК разладом в систему снабжения и чисто политическими разногласиями сторон, но и нескрываемым недоброжелательством большевиков и поддерживавших их слоев населения к представителям частной, в том числе и уличной торговли. В определенной мере именно это недоброжелательство (хотя не следует забывать и о том, что в распоряжении новых властей достаточно длительное время не было необходимой специализированной службы для поддержания порядка в городе) нередко прямо создавало благоприятную почву для той волны грабежей, которая не обошла стороной ни частные магазины, ни городские, ни интендантские склады и сбить которую удалось лишь к весне 1918 года.
Вместе с тем каких-либо официальных мероприятий, помимо ужесточения контроля над освещением витрин, соблюдением такс и тому подобного, к чему владельцы магазинов и лавок уже успели привыкнуть и до октябрьских событий, не проводилось. Даже осуществление муниципализации частных торговых предприятий началось лишь в январе 1918 г., да и то в довольно умеренных масштабах. Это не означает, что репрессивных мер против частной торговли не осуществлялось на практике вовсе. В этой сфере особенно проявили себя районные власти, имевшие достаточно оснований и поводов для недовольства в отношении ресторанов, столовых, клубов, трактиров. Эти «притоны темных элементов» являлись, по мнению районных властей, местами «разврата и распития спиртных суррогатов», а их владельцы «преследовали часто спекулятивную цель». Поэтому районные советы нередко принимали меры по закрытию и реквизиции этих заведений, как, впрочем, и в отношении магазинов. Власти пытались, по их словам, «урегулировать» магазинную торговлю, создавая для этого торговые инспекции.
Далеко не всегда для подобного рода шагов требовалось принятие решения на уровне районного совета – инициатива могла исходить и «снизу». Так, например, поскольку, по мнению коменданта Красной гвардии Рождественского района И.Н. Корнилова, власти на месте не принимали мер против свободной продажи продуктов по повышенной цене и без карточек, то его комендатуре пришлось «производить самостоятельные обходы и реквизиции продуктов»[596]596
Петроградский Военно-революционный комитет. Т. 3. С. 57.
[Закрыть].
Заслуживает внимания и та поразительная активность, которую стали именно с этого времени проявлять, например, союзы трактирных служащих и торгово-промышленных служащих. И тот и другой поспешили, и явно небезуспешно, заручиться поддержкой новых властей. Вряд ли владельцы торговых предприятий были обрадованы инициативностью собственных приказчиков и официантов.
В начале ноября союз торгово-промышленных служащих выработал проект «Содействия военно-революционному комитету». Проект предусматривал создание центральной и районной комиссий содействия с целью организации «плановой борьбы» с явлениями саботажа на торгово-промышленных предприятиях города, со всеми видами спекуляции, сокрытием продуктов и всякими злоупотреблениями со стороны владельцев торговопромышленных предприятий[597]597
Там же. Т. 2. С. 168.
[Закрыть].
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
