Текст книги "Основы теории политических партий"

Глава 8
ПАРТИЙНЫЕ СИСТЕМЫ: СУЩНОСТЬ, ФАКТОРЫ РАЗВИТИЯ, ЭВОЛЮЦИЯ

Типология партийных систем

Изучение политических партий явилось бы неполным без их рассмотрения соотносительно с более широкими институциональными образованиями – партийными системами. Эта тема на сегодняшний день разработана недостаточно полно, хотя по отдельным разновидностям партийных систем и имеются существенные наработки.

В научной литературе под системой понимается совокупность элементов, находящихся во взаимоотношении и взаимодействии, которой присущи целостность, внутреннее единство, наличие устойчивых системо-образующих связей. «В таком понимании партийная система представляет собой не просто множественность политических партий, а особым образом организованную общность, характеризующуюся постоянной связью и взаимодействием составляющих ее частей и подчиненную определенным закономерностям»[120]120
  Малов Ю. К. Введение в теорию политических партий: обзор идей и концепций.


[Закрыть]. Таким образом, понятие партийной системы включает в себя совокупность всех партий, а также характер их взаимодействия и участия в политической деятельности, в процессе формирования и реализации государственной власти.

В науке известно несколько подходов к типологии партийных систем. различающихся в зависимости от оснований классификации, проводимой по наиболее характерным признакам. Наиболее известная и распространенная – типология, разработанная виднейшим исследователем политических партий Морисом Дюверже, проводимая по количественному признаку. На основе численности реально функционирующих в обществе партий и участвующих в борьбе за власть либо ее осуществление, он по комплексу признаков определил три вида партийных систем – двухпартийность, многопартийность, однопартийность.

Характеризуя социально-политическую природу однопартийных систем, Морис Дюверже не разделяет распространенную точку зрения об отождествлении однопартийной системы с тоталитарными государствами: по его мнению, нельзя ставить знак равенства между тоталитарной и однопартийной системами, исходя лишь из формального признака – наличия единственной партии. По мнению Дюверже, однопартийный режим – это не что иное, как приспособление для нужд диктатуры технологии власти, сложившейся в рамках определенного типа общества.

История, отмечает Дюверже, знает как примеры однопартийных систем с не-тоталитарными правящими партиями с демократической идеологией, проводивших политику модернизации страны, так и многопартийных систем с активно действующими партиями тоталитарной направленности (к последним французский исследователь относил французскую и итальянскую компартии).

В качестве примера демократической однопартийности можно привести Республиканскую партию народа в Турции, которая с 1923 по 1946 год функционировала в качестве единственной. Первая ее особенность состояла в ее демократической идеологии. Ей ни в какой мере не был свойствен характер ордена или церкви, присущий ее фашистским или коммунистическим «подобиям». Она не предписывала своим членам ни единой веры, ни единой политики: кемалистская революция по своей сущности была прагматической. Она состояла в «вестернизации» Турции путем борьбы против главного препятствия, стоящего на пути модернизации стран Среднего Востока, – ислама[121]121
  Дюверже М. Политические партии. С. 124.


[Закрыть].

Что же касается современного Дюверже советского опыта существования однопартийной системы, то она стала такой только во время институционального выстраивания «власти Советов» в 1920-е годы, когда принцип однопартийности стал основой для создания системы государственного управления. Коллизия однопартийности в СССР заключалась в особом статусе победившей партии, власть которой оказалась не столько партийной, сколько бюрократической. Зародившись в качестве оппозиционной партии, придя к власти под лозунгом масштабного социального переустройства общества, компартия в конечном итоге превратилась из партии «диктатуры пролетариата» в партию, узурпировавшую власть, политика которой исключала возможность демократизации общества. Таким образом, однопартийность, заключает Дюверже, нужно рассматривать не абстрактно, а в конкретно-исторических условиях, причем важное значение имеет оценка партией своего монопольного положения и готовность к его закреплению. «Следовало бы различать, – пишет он, – временную и законченную однопартийность, а точнее – единственную партию, считающую себя временной, и, напротив, провозглашающую себя таковой на все времена».

В отличие от однопартийности двухпартийность обеспечивает политическое поле двумя настоящими и равными субъектами диалогических отношений, а также множеством мелких партий, не претендующих на власть, но имеющих право существовать в партийной системе и быть в редких случаях важными регулирующими факто-рами этой системы. Модель двухпартийности, присущая политическим системам США, Великобритании и многим другим государствам, представляет собой сбалансированную систему общественного делегирования партиям политических полномочий и поэтому является самым действенным на сегодняшний день механизмом представительной формы осуществления власти.

Классической формой двухпартийности являются двухпартийные системы в Великобритании и Соединенных Штатах Америки. При этом двухпартийность в Америке и странах Западной Европы имеет свои отличительные типологические особенности как в плане основ организации деятельности партий, так и в сущностных мировоззренческих отличиях между двумя ведущими партиями.

В США развитие партийной системы изначально осуществлялось в рамках двухпартийной парадигмы, обновлялся лишь состав ведущей пары игроков (демократы и федералисты, либералы, республиканцы). Политические партии, отмечал Дюверже, представляя собой скорее машины для состязания в борьбе за административные и политические посты, характеризовались отсутствием централизации и оформленной идеологии, а также отличий в базовых политико-культурных ценностях. Напротив, во многих европейских странах двухпартийная модель выдержала серьезную проверку на прочность, когда образование на рубеже XIX-XX веков социалистических партий привело к замене ведущих политических игроков и появлению жесткой политико-идеологической конкуренции между буржуазными и социалистическими партиями (острота которой сгладилась лишь в последние десятилетия).

В этой связи Морис Дюверже различал:

› двухпартийность технического характера, когда противостояние конкурирующих партий касается второстепенных вопросов, тогда как политическая философия и базовые устои существующего общественного устройства принимаются обеими партиями;

› двухпартийность сущностную, когда борьба партий ведется вокруг самой природы режима, фундаментальных мировоззренческих ценностей и приобретает ожесточенность и непримиримость (ее можно уподобить эпохе религиозных войн).

Многопартийные системы, по мнению Дюверже, характеризуются значительным дроблением в обществе оснований политической дифференциации, что связано как с дроблением политических сил внутри каждого из направлений на консерваторов, умеренных и радикалов, так и с существованием целого спектра дуалистических противоположностей, каждая из которых может стать основанием к созданием новой партии (монархисты и республиканцы в политике, либералы и сторонники регулирования в экономике, аграрные и промышленные производители, клерикалы и антиклерикалы, защитники национальных, исторических интересов и так далее). В результате в политической системе общества соперничают не одна и не две, а несколько политических партий.

Типология партийных систем Дюверже получила широкое распространение и признание в политической науке: большинство дальнейших разработок и типологические схем осуществлялось в русле заложенного ею подхода. В позднейших модификациях последователей его триада партийных систем (однопартийность, двухпартийность, многопартийность) нередко дополняется системой «двух с половиной» партий, являющейся в некотором роде переходной от двухпартийности к многопартийности. Такая система характеризуется существованием наряду с двумя основными конкурирующими партиями, обладающими приблизительно равным политическим весом, каждая из которых не имеет большинства, еще одной сравнительно небольшой третьей партии, которая не имеет шансов реально соперничать с «тяжеловесами», но в коалиции с одной из них может создать парламентское большинство и таким образом перевесить чашу весов. Подобная система существовала в ФРГ (СДПГ и ХДС/ХСС плюс Свободная демократическая партия), однако ввиду появления «зеленых» была сломана (в последние годы, однако, в партийной системе Германии заметны движения в обратном направлении).

Партийная система определяется, во-первых, количеством, характером и взаимоотношениями существующих в стране партий, во-вторых, особыми условиями деятельности этих партий, в-третьих – их фактической ролью в области руководства государственными делами, в особенности в сфере формирования правительства[122]122
  Стародубский Б. А. Понятие и виды партийной системы в буржуазных странах // Правоведение. 1969. № 4. С. 8.


[Закрыть].

Согласно классификационной схеме, предложенной Джованни Сартори, всего существуют семь основных типов партийных систем:

› однопартийная;

› система с партией-гегемоном;

› система с преобладающей партией;

› двухпартийная система;

› система умеренного плюрализма;

› система поляризованного плюрализма;

› атомизированная система[123]123
  Sartori G. Parties and Party Systems. A Framework for Analysis. Vol. 1 Cambridge. 1976. Р. 128.


[Закрыть].

В основу этой модели были положены количество политических партий, степень фрагментации и характер взаимодействия между партиями. Хотя такая классификация не охватывает отдельные промежуточные модели партийных систем, она все же в основных чертах адекватно отражает основные типологические характеристики и потому может быть использована в качестве методологической основы для анализа современной динамики партийной системы современной России. Этот тезис, выдвинутый в начале 1990-х годов рядом исследователей, в настоящее время разделяют значительная часть специалистов в области сравнительного изучения партийных систем, что позволяет рассматривать типологию Джованни Сартори как классическую[124]124
  Дегтярев А. А. Основы политической теории. М.: Высшая школа, 1998. С. 144.


[Закрыть].

Анализ классификационной схемы партийных систем Джованни Сартори выявляет интересную закономерность: уровень фрагментации партийных систем и состояния взаимодействия между ними в значительно степени предопределяются факторами институционального характера, в числе которых не последнюю роль играет характер законодательства, регулирующего деятельность партий. Это обстоятельство позволяет выдвинуть ряд предположений о характере корреляции между характеристиками партийных систем и нормативно-регулятивной базой деятельности современных партий.

В рамках однопартийной системы господствующее положение одной партии практически повсеместно базируется на фактически существующем тотальном политическом контроле, жестком пресечении каких-либо форм институциональной оппозиции. Юридически исключительное положение партии может быть закреплено на уровне конституции (СССР), выражаться в фактическом слиянии партийных структур с государственным аппаратом, в образовании политических подразделений в армии и силовых структурах (СССР, Куба), в практике принятия совместных нормативных актов (постановлений ЦК КПСС и Совмина СССР). Вместе с тем, жесткий идеологический контроль и преследование политической оппозиции может сочетаться с формальным признанием многопартийности при ее реальном отсутствии. В редчайших случаях, однако, имеет место и однопартийная система, в рамках которой допускается свободное создание партий, например в условиях секуляризации общества (Турция) или обретения государством политической самостоятельности (например, Камерун в 1960-е годы). В этом случае причина не в отсутствии свободы, а в неразвитости политической инфраструктуры общества.

В системе с партией-гегемоном исключительное положение единственной правящей партии, как правило, закреплено на законодательном уровне, наличие нелояльной политической оппозиции здесь также исключено. Вместе с тем отсутствие конкурентной политической среды сочетается с возможностью правового признания иных политических партий, организационно обособленных от правящей партии, но в то же время фактически являющихся ее периферийными структурами (ГДР, Болгария до 1989 года, Китай). Зависимость эта имеет свое юридическое выражение и проявляется во вхождении их в объединенную квазикоалиционную структуру под эгидой правящей партии. Более того, подчиненный характер партий нередко закреплен в конституциях стран и даже в уставах партий-сателлитов.

Так, в Китайской Народной Республике наряду с Коммунистической партией формально существуют еще восемь некоммунистических партий. Все они входят в так называемый «Единый фронт», статус которого конституция страны определяет как «широкий патриотический Единый фронт различных демократических партий и народных организаций, объединяющих всех социалистических тружеников, поддерживающих социализм, и патриотов, поддерживающих объединение Родины». Уставы этих партий также содержат упоминание о признании руководящей роли Компартии Китая.

Система с преобладающей партией также предполагает однополюсную концентрацию властных ресурсов у одной партии, сосредоточившей в своем ведении контрольный пакет голосов. Однако на этом сходство с системой с партией-гегемоном исчерпывается. Водораздел между ними – кардинальная разница в подходах к правовой институционализации партий: в рамках системы с преобладающей партией имеет место формальное соблюдение равенства их статуса, а различие в их политическом весе обеспечивается за счет иных факторов (исторически сложившегося расклада сил, устойчивой политической конъюнктуры). Дополнительными институциональными факторами, обеспечивающими устойчивость такой системы, являются наличие парламента с обширными полномочиями в сочетании с относительной молодостью института политических партий (Индия, Япония).

В рамках двухпартийной системы преобладание двух крупных партий, сочетающихся с чередованием их у власти (США, Великобритания, Новая Зеландия), создание новых политических партий, как правило, не сопряжено с какими-либо трудностями. Однако фактически состоявшийся между двумя партиями раздел электорального пространства лишает третьи партии реальных прав на доступ к властным ресурсам. В этих условиях публично-правовая составляющая в нормативном регулировании партий незначительна: их создание, деятельность и участие в избирательном процессе в основном регулируются внутренними корпоративными нормами. Правовые нормы, регулирующие деятельность политических партий, не систематизированы, во многом основаны на исторически сложившихся традициях и свойственных англо-саксонской правовой системе судебных прецедентах. Характерно, что бесспорное лидерство двух партий, как правило, ориентирует законодателя на достаточно либеральный подход к вопросам создания и регистрации «третьих партий»[125]125
  Вместе с тем, конституционной практике известны случаи, когда определенное число партий в рамках партийной системы государства устанавливалось в принудительном порядке (Уругвай в 1973-1985 годах, Бразилия в 1964-1979 годах), причем одной из них отводилась роль правящей. В данном случае уместнее относить такие искусственные двухпартийные системы к системе с партией-гегемоном.


[Закрыть].

В странах с системой умеренного плюрализма (от трех до пяти ведущих партий) значимость правового регулятора резко возрастает, соответственно вопросы деятельности партий (особенно в аспекте их участия в выборах) регулируются более предметно: либо законодательством о выборах (Франция, Италия, Бельгия, Испания), либо отдельным законом (ФРГ). Как правило, в странах с системой умеренного плюрализма (Португалия, ФРГ) в достаточной степени подробно разработаны правовые нормы, направленные на пресечение организаций, идеология и деятельность которых сопряжена с проявлениями политического и религиозного экстремизма. В совокупности они обусловливают невысокую сегментацию политического пространства.

В противоположность системе умеренного плюрализма особенностями системы поляризованного плюрализма (Финляндия, Италия, Казахстан, Украина, Румыния) являются поляризация политических сил, их фрагментация и высокая сегментация по основным составляющим политического спектра. Как правило, эту систему отличает билатеральный (двусторонний) характер политической оппозиции, преобладание центробежных тенденций над центростремительными, наличие партий с четко выраженной антисистемной ориентацией. Вместе с тем, в рамках этой системы уже существует разделение на партиилидеры и партии-аутсайдеры, процесс межпартийного взаимодействия имеет относительно стабильный характер, хотя определенность основных ролевых функций (правящая партия, левая оппозиция, правая оппозиция и так далее) сочетается с частой сменой коллективных политических субъектов, оспаривающих друг у друга лидирующие позиции в определенном участке политического пространства.

В условиях партийной системы поляризованного плюрализма законодатель обычно сталкивается с насущной потребностью создания правовых предпосылок к укрупнению политических партий. В плане законотворчества это выражается в разработке специальных норм, определяющих статус, права и обязанности политических партий, более четком и предметном определении юридических критериев, отграничивающих оппозиционную активность от экстремистской деятельности, в установлении специальных запретов на создание партий по этническому, профессиональному, религиозному признаку.

Атомизированная система в классификации Джованни Сартори представляет остаточный класс для обозначения той точки отсчета, где количество партий уже не играет никакой роли, так как партийная система все равно находится в нефункциональном состоянии. Такая система характеризуется раскладом сил, при котором изменение позиций одной партии не способно оказать значительного влияния ни на другие партии, ни на общую динамику политического процесса. Атомизированный характер партийной системы определяется, с одной стороны, слабой зависимостью партий друг от друга, а с другой – их изолированностью от властных отношений и социально-экономических процессов.

Как правило, атомизированная партийная система имеет место в условиях перехода от авторитарного режима к режиму, построенному на основе состязательности политических сил, когда политические механизмы, регулирующие процесс межпартийного взаимодействия, еще не созданы. В конституционно-правовом плане система характеризуется сочетанием признания многопартийности и политического многообразия с неразвитостью институтов политического представительства, отсутствием требований к минимальной численности и масштабу деятельности партий, что не позволяет выявить реальные и мнимые политические величины. Нередко в состоянии атомизации партийной системы общество находится после отстранения от власти партии-гегемона (Россия, страны СНГ и Балтии, страны Восточной Европы в конце 1980-х – начале 1990-х годов) или апартийного режима личной власти.

Развитие партийной системы современной России в рамках предложенной Сартори модели в своем движении от однопартийной системы к многопартийности последовательно прошло ряд состояний. Так, в течение августа 1991-го – июля 1992 года партийная система пребывала в атомизированном состоянии, к концу 1992 года она приобрела признаки системы поляризованного плюрализма. Начиная с 1993-го и до 2000 года поляризованного плюрализма постепенно трансформируется в систему умеренного плюрализма, однако ранее эта тенденция в немалой степени сдерживалась отсутствием последовательной правовой политики государства в отношении партий. С принятием же закона «О политических партиях» процесс структурирования партийной системы значительно ускорился. С 2002 года в результате объединения двух ведущих политических партий в партию «Единая России» в стране постепенно формируется система с доминирующей партией, что находит свое отражение и в результатах парламентских выборов в Государственную Думу и в законодательные (представительные) органы государственной власти субъектов Российской Федерации.

Приведенный выше подробный анализ основных типов партийных систем в рамках классификации Сартори позволяет утверждать, что существует общая корреляция между характером законодательства, регулирующего деятельность политических партий, их количеством и характером их взаимодействия в рамках партийной системы. Степень и характер этой корреляции существенно варьируется в зависимости от типа партийной системы.

В рамках однопартийной системы и системы с партией-гегемоном юридическое оформление особой роли правящей партии является следствием, а не первопричиной недемократического характера политических отношений. В системах с преобладающей партией и двухпартийных системах доминирование ведущих партий обусловлено обстоятельствами политического характера, в силу чего право является хотя и важным, но не системообразующим, а вторичным фактором (гораздо большее значение здесь имеет законодательно установленный порядок избрания в органы государственной власти). В многопартийных системах умеренного и особенно поляризованного плюрализма, наоборот, характер публично-правового регулирования политических партий в значительной мере является инструментом, обеспечивающим сохранение, развитие и воспроизводство партийной системы, упорядоченность партийнополитических отношений. И наконец, отсутствие системы правового регулирования деятельности партий является одной из причин, предопределяющих атомизированный характер партийной системы. Эта корреляция хотя и имеет устойчивый характер, но не является универсальной[126]126
  Так, в ряде африканских государств (Нигерия, Сенегал, Верхняя Вольта), партийные системы которых в 1970-1980-х годах хотя и предусматривали наличие нескольких партий, но устанавливали жесткие лимиты на их количество.


[Закрыть].

А. С. Автономов выделяет два вида партийных систем – свободно складывающиеся и принудительные. В рамках этой классификации основанием различения является юридическая возможность легального создания политических партий. В свободно складывающихся партийных системах создание новых партий юридически допускается (кроме тех случаев, когда речь идет об экстремистских объединениях или о партиях, осуществляющих деятельность в интересах иностранного государства). Данная классификация, однако, может предусматривать и более дробное деление.