Текст книги "Неистовая принцесса"

Глава 13

Когда они приготовились ехать к югу, с побережья прибыл другой гонец. Измотанный дорогой, он сидел за столом во дворце в Йорке и рассказывал Гарольду о том, что видел и слышал. Фаллон не могла есть. Она чувствовала, что ее охватывает ужас. Она боялась норманнов всю свою жизнь и, похоже, была права.

Приехавший молодой человек по имени Дерю служил в войске ее отца в Певенси и в тот вечер стоял в дозоре. Он одним из первых заметил в море нормандский флот.

– Они высадились, а дать им отпор было некому, – рассказывал Дерю. – Норманны двинулись вглубь острова. На их пути ничто не уцелело. Они разоряли усадьбы, забивали коров, овец и свиней. Они привезли с собой лес и стали быстро строить укрепление… Герцог – очень уверенный в себе человек. Говорят, он проснулся утром на своем судне, даже не посмотрел, где другие корабли, а сразу потребовал завтрак. Корабли его шли следом и вскоре появились. Когда герцог сошел с «Моры» на английскую землю, он споткнулся и упал. Некоторые шептались, что это дурной знак, но он ничуть не смутился и сказал, что, значит, он захватит Англию не одной рукой, а сразу двумя… Место высадки его не устраивало. Он разделил надвое свое войско, и они двинулись по морю и сушей к Гастингсу. Там, в Нормандском аббатстве, находится его ставка.

Фаллон с тревогой взглянула на отца, который мрачно слушал Дерю.

– Мы должны как можно быстрее добраться до Лондона, – сказал Гарольд.

Фаллон находилась при отце, когда они двинулись на юг. Отец не простил ее и Делона за обман. Фаллон скучала по Делону. Ей недоставало его выдержки, с которой он принимал все испытания, его оптимизма.

Когда они приблизились к Лондону, Гарольд дал команду солдатам идти вперед. Он намеревался остановиться в аббатстве в Вальтхэме, где жил монах Элфин. Устало улыбнувшись, он сказал Фаллон, чтобы она ехала во дворец на острове Торни. Она отрицательно покачала головой. Король пожал плечами, понимая, что она поедет с ним.

Фаллон вошла с отцом в церковь. Гарольд направился к передней скамье, Фаллон опустилась на колени сзади. Она пыталась молиться, но ее сковывал страх. Она смотрела не отрываясь на распятие – каменный крест в серебряном окладе Его нашли зарытым на холме, и хотя никто не знал, кем он был там зарыт, кресту приписывали много чудес. Это аббатство построено как место, где должен храниться крест.

Сейчас Фаллон жаждала чуда. Она хотела, чтобы ее отец, каким бы ни был усталым и намотанным, изгнал Вильгельма из страны. Склонив голову, Фаллон возносила молитвы. Стоя на коленях, она постепенно обретала уверенность. Вильгельм был норманн, иностранный захватчик. Английский народ искренне верен ее отцу, что бы там норманны ни говорили. У Вильгельма была армия, но Гарольд имел за собой страну. Англичане не дрогнут и не покорятся. Захватчик будет изгнан.

Фаллон не заметила, как опустились сумерки, и поняла это лишь тогда, когда монахи стали зажигать свечи. Отец поднялся с колен, то же самое сделала Фаллон. И в этот момент раздался крик:

– Он шевельнулся! Свершилось чудо! Боже милостивый, пришел король – и свершилось чудо!

Фаллон не могла понять, что же случилось.

Вокруг суетились монахи и громко спорили между собой. Фаллон поспешила к отцу, который, похоже, был в таком же недоумении, как она.

Один из монахов остановился перед ее отцом.

– Ты поклонился распятию, король Гарольд. И оно в ответ поклонилось тебе, клянусь Богом!

– Бог ответил на молитвы короля! – выкрикнул один из монахов. – Победа будет за ним!

– Да будет по слову сему, – сказал Гарольд. Он повернулся вместе с Фаллон, державшей его за руку. В проходе между скамьями она заметила темную фигуру, и трепет пробежал по ее телу.

– Это всего лишь отец Дамьен, – успокоил ее отец. Она улыбнулась, но почувствовала, как тревожно забилось у нее сердце.

Выйдя из церкви, Фаллон обернулась к отцу Дамьену.

– Все говорят о чуде. А вы так печальны, как будто земля разверзлась под нами.

Он поклонился ей. Его глаза, кажется, вобрали в себя все тайны небытия.

– Да, говорят о чуде, принцесса.

– Похоже, у вас мало веры в отца.

– Я верю, что он любим Богом и что он великий человек… Могу я помочь вам сесть на лошадь?

Фаллон было не по себе под его пронзительным взглядом, и она отрицательно покачала головой.

Почти две недели она провела верхом, и ей не требовалось помощь для того, чтобы сесть на лошадь.

Спустилась ночь, но они продолжали свой путь к Лондону. Во дворце их встретил дядя Гирт и с удовольствием сообщил:

– Роберт Фитцвимарк, старый нормандский друг короля Эдуарда, недвусмысленно предупредил герцога Вильгельма, что ты только что приехал после блестящей победы над викингами. Он сказал герцогу, что ты очень силен и что ему нужно как следует позаботиться об обороне.

Фаллон сняла рукавицы и стала перед камином.

– Я подготовлю послание, – сказал Гарольд. – Я пошлю монаха из Вальтхэма и попрошу Вильгельма уйти с миром.

Несмотря на жаркое пламя в камине, Фаллон дрожала. Она знала, что Вильгельм никогда не сделает этого. Она закрыла глаза и прислонилась к стене.

Она подумала о том, что Аларик снова был в Англии, рядом с Вильгельмом. Он поведет сотни людей против ее отца. Она вспомнила холодный взгляд его серых со стальным отливом глаз и то, как он перехитрил ее в поединке. Его почитают за одного из величайших воинов во всем христианском мире. И вот он вернулся сюда.

Внезапно она ощутила тепло, которое разлилось по ее телу. Она коснулась пальцами губ, вспоминая прикосновения его рта и его взгляд на площади перед церковью, когда после ее страстных слов, обращенных к толпе, едва не совершилось насилие. Он угрожал ей в тот вечер, предупреждал ее…

Аларик враг, напомнила себе Фаллон. Скорее всего, он умрет на английской земле. Однако она продолжала чувствовать пьянящее тепло во всем теле, которое сменилось трепетом. Фаллон не знала, какие чувства она испытывала к норманну, Она, бесспорно, презирала его и его цели. Но почему, в таком случае, стоило ему коснуться ее, в ней загоралось какое-то совершенно необыкновенное пламя?

Она почувствовала угрызения совести и твердо сказала себе, что любит Делона, что, когда они поженятся, она будет благонравной и верной женой. Она не станет и думать о других мужчинах.

Что-то заставило ее взглянуть в зал. Она увидела, что за ней наблюдает отец Дамьен. Он подошел к ней и протянул руки к огню. Отблески пламени заплясали на его красивом сосредоточенном лице.

– Почему вы так смотрите на меня? – спросила Фаллон.

Некоторое время священник молчал.

– Вы сейчас думали о рыцаре, который столкнулся с толпой у церкви, когда пролетела комета, не так ли?

Она ошеломленно посмотрела на него.

– Откуда вы узнали? Похоже, вы провидец, святой отец, и я хотела бы, чтобы вы рассказали о предстоящей битве… подсказали отцу, как ее выиграть.

– Я не провидец. Иногда я предвижу, но… – Он пожал плечами и посмотрел на огонь. – Я видел дерево, которое молнией раскололо надвое. Оно должно было погибнуть, но срослось и снова зазеленело.

– Сон Исповедника, – негромко проговорила Фаллон.

Он пожал плечами.

– Я из Фенса, миледи. Мой народ совсем недавно отказался от жертвоприношений языческим богам и стал христианским. В жизни много такого, на что нет ответа, и я его не ищу. Мы живем в окружении тьмы и склоняемся перед нею, – Он выпрямился и улыбнулся Фаллон. – Прошу прощения, принцесса. Мне надо идти.

Он сделал шаг, затем остановился и повернулся к Фаллон.

– Он здесь, у нас.

– Простите, святой отец? – нахмурилась Фаллон.

– Граф Аларик здесь, на английской земле.

Она улыбнулась.

– Не требуется древнего знания, чтобы установить этот факт. Если герцог Вильгельм здесь, то здесь и Аларик.

Ее обожгли его черные глаза, когда он кивнул и негромко сказал:

– Он останется жив. Он переживет это сражение… Как и ты…

– Я не буду принимать в нем участия.

– И будете правы, миледи. – Он поклонился и ушел. Фаллон слышала, как отец говорил монаху, что он должен передать Вильгельму. Она подошла к креслу отца сзади и поцеловала Гарольда. Король рассеянно погладил ее, и она ушла спать.

Она проснулась перед рассветом в холодном поту, дрожа от страха. Ей приснилось, что она лежит на земле, а гигантская лошадь с тяжелым топотом проносится рядом, едва не задев ее копытами. Наконец их стук стихает, она решается открыть глаза – и встречается взглядом с холодными серыми глазами графа Аларика д’Анлу.

Фаллон поднялась и плеснула себе в лицо водой. Затем она тряхнула головой и заверила себя, что никогда не увидит героя своего сна. Норманны обречены потерпеть поражение и бежать, поджавши хвост, через Английский канал.

Через два дня, исполнив поручение, монах вернулся. Фаллон сидела в комнате отца и напряженно слушала. Монах передал Вильгельму слова Гарольда о том, что герцог пришел к ним без приглашения и что норманнам предлагается вернуться домой, иначе он вынужден будет напомнить ему о дружеском пакте с Вильгельмом.

Вильгельм прислал ответное послание, в котором выражал свои обиды. Фаллон с трудом сдерживала гнев. Вильгельм не только вспомнил старое обвинение в убийстве, которое тяготело над ее дедом, но и обвинил в соучастии ее отца, которому тогда было всего двенадцать лет! Вильгельм утверждал, что корона должна по праву принадлежать ему и что он готов заявить о законности своих притязаний в Англии или в Нормандии.

– Какая чушь! – воскликнула Фаллон. – Нормандский закон здесь ничего не значит, а англичане уже заявили о своем выборе.

Монах поклонился ей и сказал:

– Герцог предложил также встретиться с королем на поединке.

Гарольд потер пальцами лоб.

– Жест благородный, но бесполезный. Если паду я, англичане все равно не примут иностранного короля. Если падет он, его люди продолжат грабить страну.

Фаллон опустилась перед отцом на колени.

– Отец, ты сражался с норвежцами и победил их. Ты доказал, что ты отличный воин и справедливый король. Тебе не надо участвовать в битве с Вильгельмом. По крайней мере сейчас. Пусть войско поведет другой человек.

Монах кашлянул. Гарольд посмотрел на него. Гонец выглядел бледным. Он смиренно опустил голову.

– Король Гарольд, есть кое-что еще, что вам надо знать. Герцог везет папскую хоругвь. На его руке кольцо со священными мощами. Норвежские монахи заявляют…

Гарольд встал.

– Что же? – спросил он.

– Они заявляют, что папа отлучил тебя от церкви. То же самое ожидает всех, кто будет сражаться на твоей стороне.

– Что?! – воскликнул Гарольд. Он в волнении снова опустился в кресло и засмеялся, однако этот смех не мог скрыть его горечи и боли.

– Отец, да плевать на этих лживых крыс! – горячо сказала Фаллон. – Мы еще должны оправдываться перед папой! Да Вильгельм наверняка получил эту хоругвь благодаря лжи и предательству! Отец, это ничего не значит! – Она с тревогой вглядывалась в побледневшее, искаженное страданием лицо Гарольда.

Он снова вскочил и нервно зашагал по комнате, затем повернулся к монаху.

– Передай Вильгельму, что я вверяю дело в Божьи руки!

Монах кивнул, низко поклонился и удалился. Гирт, в молчании сидевший за столом, стукнул кулаком и встал перед братом.

– Гарольд, послушай меня, брат мой! Фаллон говорит дело. Ты наш король. Ты не должен ввязываться в сражение. Позволь повести войска мне. Если я погибну, Англия будет жить. Пока я поведу людей к Гастингсу, ты соберешь более мощное войско.

– Я встречусь с Вильгельмом в бою…

– Гарольд, не глупи, прислушайся к моим словам!

– Я встречусь с Вильгельмом в бою, и пусть нас рассудит Бог, поскольку он знает правду.

Фаллон никогда не видела отца таким непреклонным… Почти безумным в своей твердости..

Она обменялась с дядей взглядами, и Гирт, с горечью покачав головой, вышел. Фаллон, понимая, что отцу сейчас не до них, последовала за дядей.

Заслышав ее шаги, Гирт обернулся. Догнав его, она остановилась. Дядя вскинул подбородок.

– Фаллон, в нас во всех течет благородная кровь, но ты – дивный цветок в нашем роду. Я благодарен Богу за то, что ты есть у нас.

– Не дразни меня, дядя! – сказала Фаллон. – Мне так страшно сейчас! Отец…

– Фаллон, ты понимаешь? – перебил ее Гирт. – Гарольд хочет решить все в одном сражении. Он или Вильгельм!..

– Твой совет был здравым.

– Я остаюсь рядом с ним.

– Мы должны помочь ему!

– Только твоя любовь, Фаллон, может утешить. Он добрый, богобоязненный человек, и то, что Вильгельм располагает благословением папы, его страшно угнетает. Верни королю бодрость, Фаллон, ради Англии. – Он поцеловал ее в лоб. – Мы отправимся завтра. Храни тебя Господь.

Дядя оставил ее и поспешил в зал. Фаллон тяжело вздохнула.

У нее не было выбора. Она должна надевать латы и кольчугу и ехать вместе с войском. Она не позволит отцу одному идти в бой сейчас, когда у него так тяжело на душе. Она будет рядом с ним.

– Прости меня, Господи, за то, что я снова вынуждена обманывать отца! – горячо прошептала она. У Стэмфордского моста она доказала, что может быть полезна. И там же научилась переносить ужасный запах крови, преодолевать в себе слабость и тошноту при виде увечных и умирающих.

Будь что будет, но она отправится туда, где должно произойти сражение.

Как и прежде, Фаллон рассчитывала на помощь Делона. Однако Делон, увидев, что она седлает боевого коня, не на шутку рассердился. Он сказал, что на сей раз ему уж точно уготована темница, если, конечно, его не четвертуют или не повесят.

– Делон, поход уже начался. Не шуми, иначе отец может услышать. Если он поймает меня, я скажу, что собираюсь в Бошем, к матери.

Делон безнадежно вздохнул, а Фаллон улыбнулась. Она глядела на него с нежным торжеством, ибо он больше не сердился, а лишь испытывал угрызения совести. Он всегда уступал ей, даже рискуя собой. Послышались команды к построению пеших воинов; началась суета, лошади поднимались на дыбы, едва не давя собравшихся людей. Фаллон сжала руку Делона.

– Обещаю, Делон. Впредь я не стану подвергать риску наш союз. – Ее голос дрогнул. – Делон, пойми! Отец страшно расстроен папским отлучением. Он рвется в бой с этим нормандским ублюдком, хотя войско мог бы возглавить кто-то другой… Я должна быть там!

Делон кивнул.

– Ты свернешь на Бошем?

Она улыбнулась и не ответила.

Поход до Гастингса был не столь долгим, как до Йорка. Ночью тринадцатого октября они добрались до холма Кальдбек, где к ним присоединились другие воины.

Фаллон не свернула на Бошем.

Войско расположилось на ночь вдоль кряжа выше долины Сантлаш. Король решил создавать здесь оборонительный рубеж. Фаллон обернулась и увидела, что на нее смотрит отец Дамьен.

Она нервно облизнулась, затем повернулась к нему спиной, пытаясь ослабить подпругу.

– Я остаюсь здесь, святой отец. Вы не сможете повлиять на мое решение. Вы можете сказать моему отцу… Но я не уеду.

Священник подошел к ней и помог управиться с подпругой.

– Я знал, что ты будешь здесь, – ответил отец Дамьен. Он опустил седло на землю, и Фаллон пробормотала слова благодарности. Он поднял руку и, благословив ее, отошел. Этой ночью его услуги понадобятся многим, подумала она. Тысячи людей собрались здесь, чтобы участвовать в битве.

Сзади к ней приблизился Делон, обвил ее талию руками и прижал к себе. Щекой он коснулся шелка ее волос.

– Я чувствую какой-то озноб, любовь моя. Словно планеты и звезды собираются столкнуться, и настанет конец света.

Фаллон почувствовала, что по ее телу тоже пробежала нервная дрожь, и посмотрела в сторону города Гастингса. Где-то там стояли норманны в ожидании битвы. Скоро долина окрасится кровью, кто-то станет победителем.

Пусть это будет отец!

– Нам нужно отдохнуть, – сказал Делон. Но под его командой находилось множество людей, и он должен был позаботиться о них. Фаллон прислонилась к дереву и посмотрела на луну. Ей стало не по себе, когда она увидела странную дымку вокруг ночного светила. Дымка была красного цвета – цвета свежепролитой крови.

Постепенно шум и гомон стали ослабевать. Фаллон должна найти отца. Она двинулась мимо сидящих у костров людей. Вначале она шла медленно, затем ускорила шаг, потом побежала. Она бежала, и пламя костров освещало ее щеки. Наконец она вошла в шатер отца.

Кроме Гарольда, здесь были Леофвин, Гирт и ее старший брат Гален. Они изучали сделанную из глины модель здешней местности. Когда вошла Фаллон, они с удивлением уставились на нее.

— Гален, – сказал Гарольд. – Отведи ее к Делону. Молодой человек будет беспокоиться.

Гален криво улыбнулся, но едва он встал, чтобы выполнить приказание Гарольда, король поднялся.

– Подожди.

Он обнял Фаллон за плечи и вышел с ней из шатра. Взглянув на ночное небо, он поцеловал дочь в лоб и прижался к нему подбородком.

– Если что-либо случится, передай матери, что я любил ее, что она была моим счастьем.

– Перестань, отец!

Он казался очень молодым и красивым в эту ночь.

– Люди говорят подобные вещи перед каждым сражением, Фаллон. Уверяю тебя, что Гарольд Гордрада перед отплытием и Вильгельм перед высадкой на остров позаботились о том, чтобы сообщить другим свою волю. Я просто хочу сказать… – Он замолчал, затем посмотрел на дочь и улыбнулся. – Если случится худшее, доверься милосердию герцога. Иди к Аларику.

– Нет! – воскликнула она. – Никогда!

– Фаллон…

– Если случится худшее, отец, я отыщу мать, Аалфина и Тама, и мы убежим на север. Пожалуйста, отец, не надо…

– Аларик благородный человек. Если ты сдашься ему и присягнешь в верности, он позаботится о твоем благополучии.

Фаллон в смятении опустила голову. Это какое-то сумасшествие! Даже если они завтра проиграют сражение, Гарольд может снова собрать людей в средней части страны и ожидать поддержки с севера. Он не должен так говорить!

– Отец, пожалуйста, побереги себя завтра…

– Я так и настроен. А ты, моя красавица, иди к графу Аларику, если тебе понадобится убежище. Скажи ему, что я просил его проявить милосердие к тебе. Ты мне очень дорога, Фаллон.

Она почувствовала, что в душе ее разрастается страх, и подумала, что, если отца убьют норманны, все остальное для нее перестанет существовать. Она не сдастся до конца дней своих.

– Фаллон…

Она не будет ему лгать, но и не даст повода для беспокойства. Фаллон улыбнулась отцу лучезарной улыбкой, обвила его шею руками и расцеловала в обе щеки.

– Поспи, отец. Ты выглядишь усталым и измученным. – Она погладила его по лицу. – Делон – очень надежный человек, уверяю тебя. Мы ждем уже немало времени и будем ждать до тех пор, пока ты не благословишь наш союз. И береги себя, отец!

К ее глазам подступили слезы. Фаллон еще раз чмокнула отца в щеку, повернулась и быстро зашагала прочь, обходя людей и отгоняя от себя мысль, что, возможно, она видела отца в последний раз.

Английское войско не успело выстроиться в боевые порядки, как норманны начали нападение.

– Матерь Божья! – прозвучал чей-то крик, когда обрушился град их стрел.

Делон громким голосом отдавал приказания своим людям. Фаллон, находившаяся в задних рядах, увидела, как поднялись знамена отца – Уэссекский дракон и сражающийся рыцарь. Воины выстроились вдоль кряжа. Раздались команды, сдвинулись щиты – и воины оказались неуязвимы для стрел.

После этого Фаллон показалось, будто гром прокатился по земле – это с тяжелым топотом, отбивая четкий ритм, двинулась лавина из сотен лошадей. Прозвучали звуки горна, и вперед пошла основная масса нормандского войска. За пехотой, вооруженной пращами, стрелами и копьями, двигались всадники.

У ног Фаллон вскрикнул и упал воин. Послышался леденящий душу крик, и какой-то виллан, размахивая боевым топором, двинулся вперед. Его лицо выражало неукротимую жажду мщения.

Фаллон дала себе слово не принимать участия в сражении, однако сдержать его оказалось слишком трудно. Человек у ее ног стонал – стрела застряла в его плече, Фаллон закусила губу, уперлась рукой в грудь воину и изо всех сил потянула стрелу. Воин вскрикнул, однако стрелу ей удалось вытащить. Фаллон оторвала полосу от своего передника под кожаными латами и быстро перевязала рану. С огромным трудом ей удалось оттащить воина немного подальше и прислонить к дереву. Он на короткое время открыл глаза, затем снова потерял сознание.

Здесь кипел бой, а совсем неподалеку было тихо и спокойно. Долы и перелески демонстрировали пиршество осенних красок – желтых, оранжевых, коричневых, багряных. Легкий прохладный ветерок пробегал по земле. Наступило время сбора урожая. Земля была зрелой, щедрой и прекрасной.

Но не здесь.

Прозвучала весть, что герцог убит, и англичане издали клич, восходящий к древним, еще языческим временам. Норманны начали отход, и на холме послышались победные крики. Воины устремлялись в погоню за отступающими.

Прикрыв окровавленными ладонями глаза от солнца, Фаллон наблюдала за сражением. Она нервно, возбужденно заходила, когда нормандские всадники остановили отход своей пехоты. Тяжеловооруженные рыцари обрушились на пехотинцев. Слышались отчаянные крики. Отступление закончилось. Английский строй вдоль кряжа заколебался.

Рядом упал раненый воин. С его лба стекала струйками кровь, глаза выражали муку.

– Все кончено, – хрипло сказал он. – Леофвин…

– Это мой дядя! Он ранен?

– Гирт убит…

– О Боже! – в отчаянии воскликнула Фаллон.

– Леофвин тоже сражен, – продолжал воин. – В долине, на опушке леса… Они пытались бежать, но норманны их настигли…

Гирт убит! Ей хотелось кричать от отчаяния. Стоны, крики, звон мечей не ослабевали. Слышался звон летящих стрел.

– А Леофвин? Ты говоришь, что…

Воин открыл рот, но произнести ничего более не смог. Глаза его остекленели, и Фаллон поняла, что он умер.

Она бросилась к северной части кряжа, где вечером располагался их лагерь. Натянула дрожащими руками шлем и вытащила выкованный специально для нее меч. Она не собиралась принимать участия в сражении, но она обязана защитит короля. Гирт погиб, и Леофвин, должно быт. тоже сейчас где-то умирает от ран. Нет времени рыдать – время слез наступит потом. Она должна помочь дяде и его людям. А ей да поможет Бог выполнить свой долг!

Она взяла щит норвежского воина и, слегка покачиваясь под его тяжестью, спустилась вниз. Норманн бросил в нее топор, однако она увернулась, чувствуя, как у нее перехватило дыхание. Фаллон не остановилась для того, чтобы сразиться с ним, а поспешила дальше. Она поскользнулась на куче земли, пропитанной кровью. Кто-то занес над ней меч. Фаллон парировала удар и продолжала свой путь. Наконец она достигла долины и опушки леса.

– Леофвин! – Фаллон углубилась в лес, все время выкрикивая имя дяди. На ее зов никто не откликался.

Пробегавший мимо человек схватил ее за руку.

– Беги! Скорее подальше в лес! Мы разбиты! Мы должны разбежаться и перегруппироваться! Нужно скакать в Лондон за подкреплением!

– Нет, сэр, подождите! Леофвин, брат короля…

Он махнул рукой и побежал дальше.

Фаллон шла по лесу. Она увидела лежащего юношу, почти мальчика, вооруженного лишь рогаткой. Она опустилась рядом с ним и стала перевязывать ему рану в животе.

– Надо выбираться отсюда, – сказала она юноше.

– Святой ангел Божий, – тихо произнес юноша. Его глаза были затуманены болью.

– Нет, это ты – святое дитя, – возразила Фаллон. – Ты сражался за моего отца и отдал все, что мог. Теперь надо держаться.

Она поднялась и схватила за руку пробегавшего мимо мужчину.

– Подождите, сэр, мне нужна помощь.

Мужчина посмотрел на нее безумными глазами. Фаллон потрясла его за руку.

– У меня раненый мальчик. Помогите ему!

Мужчина проглотил в горле комок и, кажется, пришел в себя.

– Я возьму его, но нужно торопиться. Норманны идут и идут – французишки и всякая другая шваль, и еще – нормандские рыцари. Они – смерть!

Фаллон осмотрелась и убедилась в справедливости его слов. Норманны уже захватили кряж и двигались в ее сторону. Фаллон вынула меч, взяла в руки щит и опустила на лицо забрало.

Она действовала мечом с остервенением. В ее ушах звучали советы Фабиони: никогда не выказывай слабости; двигайся и отбивай удары. Не выказывать слабости!

Хитрость и проворство в бою нужнее, чем тупая мускульная сила. Фаллон мельком подумала о том, что больше английских людей смогут спастись, если она отвлечет на себя нескольких норманнов. Некоторых она ранила. Фаллон старалась не думать о том, не убила ли она кого-нибудь из них, равно как и о том, что с ней случится, когда ее силы иссякнут. Если бы она смогла прорваться сквозь кольцо норманнов! Тогда ей открыта дорога в лес.

Среди норманнов появился новый всадник. Некоторое время он наблюдал за ее поединком, затем Фаллон расслышала его слова, что он все берет на себя.

Подъехав, всадник занес свой меч. Фаллон сделала попытку парировать удар. Однако ее противник обладал, казалось, нечеловеческой силой: ее меч был выбит, и сама она упала на землю. Фаллон сжала зубы и закрыла глаза, ожидая смерти. Внезапно всадник слез со своего черного жеребца и приставил острие меча к горлу Фаллон.

– Сдавайся, и ты будешь жить!

Ей захотелось закричать от ужаса. Ибо поверг ее наземь и приставил меч к горлу не кто иной, как Аларик.

Из тысяч людей войска Вильгельма именно Аларик требовал от нее признать свое поражение. А она знала, что никогда, ни за что на свете не сдастся.

Он нагнулся, чтобы поднять забрало и открыть лицо.

– Не смей меня трогать! – воскликнула она.

Она увидела гнев в его широко открытых глазах. Теперь уже не имело значения то, что он поднял ее забрало. Она выдала себя криком.

Грубые, безжалостные руки лишили ее последней защиты. Он посмотрел на нес колючими, ледяными глазами.

Они встретились как воины, и она проиграла. Он пришел, чтобы завоевать, – и сделал это.