Текст книги "Осознанность. Подбери ключ к новой жизни и исцели мир вокруг"

Спасение леса

Каким образом мы можем выбраться из огня гнева и негодования? В тибетском буддизме считается, что гнев – это такое состояние, в которое мы попадаем, если ощущаем слабость, так как думаем, что он сделает нас сильнее. Таким образом, он оказывает воздействие в целях маскировки чувства беспомощности, которое для многих из нас невыносимо. Мы хотим действовать, решать, нам нужны результаты… нам важно все удерживать под контролем. Чувство гнева, в отличие от разочарования и печали, являющихся неотъемными чертами безнадежности, может приносить, пусть и ненадолго, ощущение силы, содействия, гордости и праведности.

Хотя в итоге, как говорит Джеймс Болдуин, «многие люди открывают для себя, что, когда ненависть уходит, им приходится иметь дело с болью». В интервью, опубликованном в информационном бюллетене теологического факультета Гарвардского университета, буддистский проповедник, тибетский лама Род Овенс повторяет ту же мысль: «Гнев всегда стоит на страже нашей ранимости. Там, где возникает травма, появляются гнев и ярость, но исцеление наступает только после их ухода. Не разобщение с этим, не переключение внимания, а непосредственное прохождение через то, что действительно является изначальной грустью и болью, маскирующейся под гнев». Рано или поздно приобретает исключительную важность умение лицом к лицу встречаться с беспомощностью и болью, и происходит это тогда, когда мы осознаем их как чувства, причем они в большей степени рождены текущими обстоятельствами, чем неопровержимая истина, за пределы которой мы можем начинать смело двигаться.

Если мы научимся не впадать в гнев, а, наоборот, извлекать пользу из его энергии, то начнем действовать, практически не руководствуясь опрометчивой потребностью вернуть тотальный контроль над всем и вся. Мы приобретаем способность к действиям без решительного, отважного накапливания и последующего приведения в порядок ресурсов, пытаясь добиться изменения ситуации в свою пользу. Как сказал на конференции TED (Technology, Entertainment, Design – технологии, развлечения, дизайн) в 2015 году лауреат Нобелевской премии Кайлаш Сайтьярти, который в течение трех последних десятилетий является неутомимым защитником прав порабощенных детей: «Если мы заточаем себя внутрь тесных раковин своего эго и бесконечных кругов эгоизма, тогда гнев проявит себя в худших формах: ненависти, насилия, мести и разрушения. Но если мы сможем вырваться из этих кругов, тогда тот же самый гнев может превратиться в огромную силу. Мы можем разбить эти круги, если будем использовать чувство сострадания и единения с миром через доброжелательность, чтобы сделать наш мир еще лучше».

Самой мощной подвижкой в массовом сознании, которое мне когда-либо доводилось наблюдать, был кардинальный переход от беспомощности к поражающим отвагой действиям, по мере того как углублялся кризис в Соединенных Штатах, вызванный ростом количества больных, зараженных СПИДом (синдромом приобретенного иммунодефицита). Первое, что привлекло внимание в начале 1980-х годов, – таинственная совокупность редких и ужасающих медицинских диагнозов, послуживших причиной появления сильного повода для ошеломляющего отклика рядовых членов сообщества, прозвучавшего по всей стране и ставшего мощным толчком для совершения научных открытий и рождения выдержавших проверку временем и поражавших своей массовостью протестных движений. Поначалу люди – в основном геи и закоренелые наркоманы, употребляющие наркотики внутривенно, – стали жертвами никому не знакомой болезни. Страх перед ней приводил к изоляции и отвержению обществом всех зараженных ВИЧ (вирусом иммунодефицита человека), и для многих, страдающих от этого заболевания все закончилось отчуждением от семей, а отношение к ним медицинских работников было совершенно обескураживающим. Но также были и такие люди, кто находил в себе мужество ответить гуманностью и человеколюбием на вызов, брошенный пугающей, приводящей в замешательство эпидемией, кто перенаправил ход своей жизни, чтобы заботиться о близких, друзьях и порой о незнакомых людях.

Меня до глубины души тронула история Рут Кокер Беркс, женщины из Арканзаса, которая заботилась о сотнях людей, умиравших от СПИДа в 1980-х. Ей тогда было двадцать пять лет, она впервые стала матерью и, как Маллика Датт, посещала лежащую в больнице подругу. Беркс заметила, что в одной из палат был знак, предупреждающий об опасности, и все медсестры тянули жребий, чья очередь заходить в нее и проверять состояние лежащего там пациента. Беркс прокралась тайком в палату и обнаружила там изможденного мужчину на грани смерти, умоляющего дать ему возможность увидеться с матерью. Никто не собирался приходить и навещать его в ближайшем будущем, как позже медсестры сказали Беркс. Никто не приходил в течение всех шести недель, пока он лежал в больнице. Такая случайная встреча мотивировала Беркс в течение длительного времени проявлять заботу о людях, попавших в аналогичные ситуации и умиравших в полном одиночестве. В то время, когда никому до них не было никакого дела, она продолжала покупать медикаменты для больных, ухаживала за ними, хоронила их. На первых порах ей ежедневно приходилось устраивать похороны для трех человек в день.

На вопрос, заданный во время интервью о том, что заставляло ее так действовать, ответ был лаконичным: вера в Бога. Она также упомянула о чувстве неизбежности, которое испытывала при виде таких страданий. «Как можно было отказать им в помощи? – так она отвечала в интервью, взятом у нее в 2017 году журналом Искусство и понимание. – Я чувствую, как страдают люди, да и животные тоже. Иногда просто невозможно не протянуть руку помощи каждому, кто в ней нуждается, и не совать нос не в свое дело. У меня было тяжелое детство. У матери диагностировали туберкулез, и ей пришлось долго лечиться в больнице. В течение всего этого времени обо мне заботился отец, пока не умер. Мне тогда было пять лет. Мама не очень соответствовала образу, который ассоциируется в нашем понятии с материнством, поэтому я была предоставлена самой себе с раннего возраста. С детских лет я усвоила простое правило: люди относятся к тебе точно так же, как ты – к ним».

Многие, если не подавляющее большинство, из тех, кому удалось выдержать тот кризис, помогали изнутри пораженных неизвестной болезнью сообществ. И они работали, противопоставляя любовь беспомощности.

Беркс вновь и вновь вспоминала о тех ситуациях, свидетельницей которых бывала. Она говорила: «Я наблюдала, как мужчины заботились о своих партнерах и наблюдали за их уходом. Я видела, как они навещали их, оказывая духовную поддержку. Они обеими руками поддерживали их в то время, когда я их мыла. Затем они помогали им добраться до кровати. Мы обтирали их полотенцами и смазывали их тела кремом.

И так они поступали до самого конца, зная, что через какое-то время окажутся точно в таком же беспомощном состоянии. И сейчас вы будете убеждать меня в том, что в нашей жизни нет места любви и преданности?»

Другая значительная часть движения преодолела беспомощность благодаря протестам, подпитываемым яростью, и настойчивости, с которой убеждали правительство кардинально пересмотреть политику по отношению к этой проблеме, выкрикивая на улице лозунги: «Мы тоже имеем значение!» Коалиция по борьбе со СПИДом для мобилизации силы (ЭКТ АП) – одна из самых известных общественных групп прямых протестных действий в этой сфере. Участники общественной организации, основанной в Манхэттене в конце 1980-х, выходили на улицы для демонстрации поддержки проведения медицинских исследований, просветительских программ по пропаганде безопасных половых связей, программ обмена шприцев и игл, а также выступали против отказов в получении медицинской страховки людям с диагнозом ВИЧ и призывали к общественному бойкоту тех фармакологических компаний, которые наживались на человеческом горе. Я видела демонстрации, сидячие акции протеста, самые разнообразные формы гражданского неповиновения в конце 1980-х. Я помню пламенный напор и решимость, которую демонстрировали участники акций протеста. Гнев и ярость выливались на улицы. СПИД – тот случай, когда молчание означает смерть, утверждали участники демонстраций, и они отказывались молчать.

Признание послания гнева

Я считаю, что непродуктивно откликаться на чей-то гнев, таким образом, ясно давая понять то, что оппоненту необходимо успокоиться. Я бы никогда не стала никому доказывать, что их гнев вне закона. Мы ощущаем то, что чувствуем. И чем больше умаляем значение гнева, тем больше пытаемся умерить его пыл с помощью стыда или унижения и тем сильнее он становится.

Я не могу представить себя говорящей об этом тем людям, с которыми общаюсь, – учителю, чей ученик убит; рабочему, обманутому при выплате зарплаты за его тяжелый труд; человеку, чье право ходить по улице или в магазине или молиться в безопасном месте подвергается ущемлению; пожилому человеку, чей интеллект, страстное желание и чувство внутреннего достоинства машинально отвергаются; родителям, чей ребенок испытывает проблемы с дыханием из-за постоянно увеличивающегося уровня загрязнения окружающей среды, – и простопосоветовать им всем унять гнев. Проблема в следующем: как со всем уважением относиться к посланию гнева, одновременно не давая ему возможности уничтожить вас. И не потому, что нельзя испытывать чувство гнева, а из-за того, что оно вас испепелит.

Конечно, нет такого лекарства, с помощью которого можно было бы избавиться от гнева, с проявлениями которого мы часто сталкиваемся, и ярости. Тем не менее существует возможность выработать новые отношения с гневом, большей частью положившись на его способность передавать силу, чем на характерную для него ответную реакцию. Такая сила выковывается благодаря твердому убеждению в присущем всем живым существам внутреннем достоинстве и праве на всеобщее желание быть счастливыми. В чем-то это схоже с диалектикой – мы не стремимся пропасть в пылающем мире, который никогда не даст нам возможность спокойно в нем жить, и мы также не хотим быть апатичными и бояться крепко стоять на ногах. Как сказала поэтесса и писательница Майя Анжелу: «Мудрая женщина не хочет быть чьим-то врагом; мудрая женщина не хочет быть чьей-то жертвой».

Гнев и ярость. Только в борьбе с такими состояниями психики мы сможем найти новую точку опоры на пути к личному и всеобщему исцелению.

Если мы сумеем сохранить осознанность, несмотря на гнев, нам удастся научиться пользоваться той энергией и разумом, который он нам дает, не опускаясь до уровня предвзятости, для которой свойственна тенденция к постепенному усилению. Мы привыкли отворачиваться от гнева или вины, упреков, ревности и тому подобного. Чувство гнева – на себя самих, на других, на случайно приобретенный опыт, – несомненно, силен, и мы должны опасаться, как бы эта интенсивность не стала всепоглощающей. Итак, чтобы избежать попадания в омут гнева, наша культурная среда приучает нас находиться в безопасности посредством его подавления.

Однако существует колоссальная разница между осознанием необходимости гнева и полным в него погружением.

В буддистской психологии часто рассматривается вопрос о преобразовании гнева в проницательную мудрость. Проницательная мудрость – это ясность, добровольное желание отпустить наши предположения и намерения плыть по воле волн, чтобы видеть все безошибочно. Это и есть готовность бросить некоторые привычки, в том числе быть льстецом или неповинующимся бунтарем, обладать способностью к более открытому, честному восприятию ситуации. Наша привычка не раскачивать лодку, например, может привести к поспешному заявлению о том, что «нет никаких проблем», в то время как при более тщательном разборе ситуации напрашивается единственно верный вывод – здесь кроется «большая проблема». При таком постепенном преобразовании в проницательную мудрость мы узнаем, что можем придерживаться иной точки зрения без внутреннего выгорания.

Основатели некоммерческого Фонда холистической жизни (ФХЛ) со штаб-квартирой в Балтиморе серьезно смотрят на гнев с момента учреждения организации в 2001 году. ФХЛ обучает здоровому образу жизни детей и взрослых в малообеспеченных семьях на примере занятия йогой, осознанности и оказания самопомощи. Три основателя этого фонда – братья Али и Атман Смит, а также Андре Гонсалес, с которым они познакомились, когда учились на последнем курсе Университета Мэриленда. С 2001 года их деятельность распространилась на более чем сорок две школы в Балтиморе, еженедельно охватывая около десяти тысяч человек. И хотя цель ФХЛ в основном заключается в продвижении и распространении любви, им хорошо известно, какую важную роль играет гнев.

«Очень часто гнев приносит дурную репутацию, – говорит Али. – Мы понимаем, что вас не следует отождествлять с этим гневом, но известно ли вам, что гнев иногда используют для активизации людей? Нет ничего плохого в том, что вы чем-то расстроены. В мире происходит много вещей, которые хорошими не назовешь, а вы сердитесь из-за этого. И в этом нет ничего плохого». Самое главное, по словам Али, заключается в том, чтобы не дать гневу захлестнуть вас или заставить «вариться в собственном соку», в результате чего можно легко сорваться; вместо этого он призывает использовать гнев для понуждения к совершению перемен.

«Если бы люди не злились по поводу многих вещей, которые происходили в прошлом, то мир был бы сейчас более сумбурным по сравнению с тем, каким является на самом деле. Люди сердились, вставали на защиту того, во что верили, отстаивали жизненные принципы и кардинально меняли свое отношение. Как мне кажется, проблема заключается в том, что некоторые люди идут на протестные акции только с целью покричать и пошуметь, а не ради попытки понять, как можно использовать весь свой накопившийся гнев в позитивных целях, чтобы добиться изменений, которые так нужны нашему человечеству!»

Осознанный гнев

Весь парадокс состоит в том, что даже самое незначительное внимание, уделенное гневу посредством его осознания, может растворить его токсичность и уменьшить ощущение переполненности им. Эта идея категорически противоречит тому, что нас учили думать о взаимодействии с чувствами наподобие гнева: либо мы думаем о нем как о страшной вещи, которую нужно подавлять, либо считаем его источником силы. Даже обращение самого незначительного на него внимания может оказаться весьма непростой концепцией для восприятия.

На лекциях студенты очень часто задают мне вопрос: а не подразумевает ли концепция «обращения внимания на гнев» попытку оставаться безразличными и индифферентными в любой ситуации?

Совершенно нет!

Практикуя осознанность гнева – если вы чувствуете его, ощущаете всю его сложность, изменение его природы, – вы проводите работу в направлении взаимодействия с гневом и со всеми эмоциями и мыслями, которые возникают в этот момент, и делаете это с большим участием и состраданием. Затем вы признаете гнев, захватываете его энергию и даете себе впасть в неуемное стремление, ожесточение или глубоко погрузиться в безнадежность, порождаемую им.

И, таким образом, на этой неделе и, по сути, еженедельно я напоминаю себе о необходимости глубоко дышать.

Вместо того чтобы однообразно сопротивляться гневу, мы можем открыть идею практиковаться в щедрости с самой собой; мы должны просто позволить чувству быть там, где нужно. Путем создания располагающей обстановки мы высвобождаем ожидания, что причиняющие боль состояния разума, например гнев, депрессия или страх, смогут нас поглотить. Они могут возникнуть, а мы должны позволить им уйти. Суть этой практики – отказ держаться из последних сил за соломинку, отказ от возвеличивания себя самой, отказ думать о себе Я такая, какая есть. Я такой всегда была и иной никогда не буду. Если мы осознаем, что эти состояния психики вечно меняются, мы сможем направить мощную энергию гнева в те направления, которые чище и сильнее.

Для смены такой динамики понадобятся значительные усилия. Если мы сможем так сделать, то освободим себя от привычного образа мышления, приучившего нас встречать гнев со сжатыми кулаками. Мы развиваем в себе глубокую мудрость по отношению к гневу. Мы больше не завязнем в идее ненавистью отвечать на ненависть, так как в этом случае единственной доступной нам опцией будет бездумная месть. Все как раз должно быть наоборот – мы осознаем ценность ошеломительной свободы, которая у нас есть, ради того, чтобы сделать выбор.

Укрощение силы

Хезер Юнц работает юристом в Бостоне – она специализируется на иммиграционных делах, и ей не раз приходилось иметь дело с детьми иммигрантов, которых временно содержали отдельно от родителей. Мир юриспруденции – весьма стрессовое рабочее место, состязательная судебная система, где любое проявление гнева может оказаться причиной серьезных проблем, но, как мне кажется, большинство юристов считают гнев важнейшей эмоцией во имя борьбы за справедливость. Хезер сказала, что когда она была моложе, то:

«В первую очередь я сама пугалась гнева. Я не знала, как справиться с ним, и он мог стать чем-то таким, что, как правило, начинается за здравие, а кончается за упокой. Набираясь опыта, я обнаружила, что гнев способен усиливать мои эмоции и я могу с его помощью высказывать свои идеи и быстро добиваться успеха.

Если я нахожусь в суде и испытываю гнев по отношению к тому, что случилось, я обнаруживаю, что загадочным образом становлюсь более острой на язык и живее на все реагирую. Гнев чем-то напоминает взаимодействие со шлангом, из которого под большим давлением бьет струя воды. Если вы в состоянии удержать его, то у вас все великолепно. Но стоит вам потерять хватку, как все идет прахом. Если меня переполняет гнев, у меня появляются проблемы со сном, особенно в последние годы, когда работа стала напряженной как никогда. Недавно моя трехлетняя дочка разбудила меня в три часа ночи, затем снова быстро заснула, но, когда я шла к кровати, у меня в голове возник образ одной из девочек, с которой мы работали как раз в то время и которая была разлучена с родителями. На мгновение я представила, как посреди ночи ее разбудил офицер таможни, дергая за косички и хвостик на голове, громко говоря во весь голос: „Настало время идти в душ!“ Образ возник на какое-то мгновение и затем быстро исчез. Но мне так и не удалось заснуть. Это один из примеров того, как гнев взял надо мной власть, усложняя и без того непростую жизнь. Но мне нужно найти способ решить эту проблему, и самое лучшее в этом случае – выполнение физических упражнений. У меня дома есть эллиптический тренажер, и, если я возвращаюсь с работы очень расстроенная, то сразу же поднимаюсь на второй этаж, становлюсь на него, включаю танцевальную музыку и занимаюсь до изнеможения. Я стараюсь не злоупотреблять алкоголем и как можно реже злиться. Иначе в один прекрасный момент все это может закончиться большими неприятностями. Если мне хочется выпить, то я, прежде всего, спрашиваю себя, делаю ли это из-за разочарованности в жизни или ради получения удовольствия? Я обнаружила, что это две совершенно разные вещи».

Благодаря тому, что мне удалось узнать на своем опыте и на опыте других людей, оказалось, что в гневе присутствуют очень мощные и важные составляющие, и если их извлечь, то они больше будут служить нам, нежели управлять нами. Если вы отшелушите от гнева страх / агрессию / чувство собственничества / разрушительность / доминирование, то в обмен получите проницательность (ясное видение, например, того, что совершенно неправильно, что было серьезно искажено и деформировано, или что с кем-то несправедливо поступили) и энергию, которые в коллаборации приобретают форму храбрости. Вы можете действовать и искусно отстаивать свою точку зрения, поскольку ничего из вышеперечисленного не основывается на склонности преуменьшать ценность другого человека. Остается неизменным лишь ощущение распознавания истинного и ложного. Порой случается, что остается ощущение настоятельной необходимости, но в любом случае красной нитью через всю канву проходит тема сострадания – к себе самой, как, впрочем, и к другим людям.

Укрощение энергии гнева

Писатель, активист и политтехнолог Марк Соломон в конце 1990-х открыто признался в том, что он гей. По его словам, на него обрушился шквал критики. Немного позже он вслед за мной ушел в ретрит, посвященный любящей доброте, все еще испытывая значительное эмоциональное смятение. Он заявил:

«После публичного признания я испытал прилив сильной ярости. Ретрит оказался для меня прорывным опытом. Все вокруг ощущалось так, будто я первый раз в жизни осознал, что у меня давно была способность указывать путь, ведущий к любви, и испытывать любовь к себе и окружающим людям каким-то необычно храбрым и дерзновенным способом, и это кардинальным образом меняло всю мою жизнь. Именно в тот момент я решил оставить магистратуру, забросить все дела в дальний угол и взять академический отпуск. Целый год я вдоль и поперек исколесил запад США с рюкзаком за плечами и медитировал. Затем с головой погрузился в правозащитную деятельность, направленную на отстаивание равенства однополых браков».

Когда узнаешь от Марка, что с ним произошло в течение того года, потраченного на сложный процесс самоанализа, то замираешь от удивления – всю колоссальную ярость, которую он бы мог утопить в алкоголе, ему удалось преобразовать с помощью таинственной алхимии в нечто очень мощное и нацеленное на активные действия.

«В один прекрасный момент с моих глаз спала пелена, и я увидел, что ярче всех сияло то страстное желание, которое я испытывал к тому, как сделать жизнь лучше для всех участников движения ЛГБТ. Я обнаружил в себе глубокое сострадание к членам ЛГБТ-сообщества… да и к самому себе, в частности. Мне совершенно не хотелось, чтобы молодежи со своей нестандартной сексуальной ориентацией пришлось пройти через все те круги ада, которые выпали на мою долю. Глубокое чувство сопричастности и общности цели – именно то, что приходило ко мне во время занятий медитацией и продолжает приходить. Мы не одиноки, мы все ищем способы прийти к счастью и суметь реализовать потенциал, и нам есть куда потратить свое нерастраченное сострадание».

Сам механизм передачи гневу таких важных, продуктивных полномочий может оказаться сложной задачей даже для искушенного мастера, но, к счастью, есть люди, которые посвятили себя изучению этого отчасти весьма таинственного процесса. Меня вдохновляют люди, которые, подобно всем тем, о которых я уже говорила, нацеливают работу на обуздание энергии гнева, вместо того чтобы идти у него на поводу. Это отнюдь не будничная цель, на встречу с которой можно идти с ленцой. С моей точки зрения она требует от нас занятия четкой жизненной позиции и приверженности к той идее, что не все в жизни сводится к простому извлечению сиюминутного удовлетворения от яростной ненависти ко всему, что кажется нам несправедливым или жестоким.

Еще один человек, который может послужить примером такой способности переформатировать цель, – Роши (мудрый учитель) Франциско «Пако» Генкоджи Луговинья. Пако снискал широкое признание как неуемный общественный организатор, активист протестного движения, он к тому же рукоположен в сан тибетского ламы (и это лишь малая толика его заслуг). Сейчас, когда ему уже далеко за восемьдесят, Пако с радостью говорит людям, что ему так и не удалось избавиться от гнева… и, по его мнению, вряд ли это произойдет в ближайшее время.

Он признает свою ярость. Как он рассказал мне в интервью:

«Гнев все еще продолжает жить во мне. Я негодую по поводу любой несправедливости. Я злюсь из-за непорядочности и проявления неуважительности к Коста-Рике на протяжении многих лет. Я действительно прихожу из-за этого в ярость и буду злиться, наверное, пока не умру. Но в то же время я не считаю себя злым человеком. Это проявление эмоций во мне. Мне хочется сказать следующее: „Отлично, давайте посмотрим, что можем сделать по этому поводу. О, гнев! Ты снова проснулся. Ты снова здесь. Давайте выпьем кофе. Давайте спокойно обдумаем, что можем сделать. Почему бы нам не провести демонстрацию в парке имени Ральфа Банча напротив штаб-квартиры ООН? Давайте прихватим парочку людей“. И, таким образом, каждые две недели мы собираемся на митинг протеста на открытой стоянке у парка имени Ральфа Банча, причем в первый раз нас было всего лишь трое. Во второй раз пришло семь человек. А в следующее воскресенье соберется около сотни человек. Именно таким образом я использую силу гнева».