Текст книги "Речные заводи (том 1)"

Глава 14

в которой говорится о том, как У Юн уговорил трех братьев Юань принять участие в захвате ценностей и как появление Гун-Сунь Шэна завершило осуществление вещего сна

Итак, У Юн оказал:

– Сейчас я вспомнил, что знаю трех подходящих для этого дела людей – справедливых, храбрых и искусных в военном деле. Они способны пойти в огонь и воду друг за друга и будут стоять насмерть. Без помощи этих трех человек мы не сможем осуществить задуманного.

– Что же это за люди, – спросил Чао Гай, – как их зовут и где их найти?

– Это – три родных брата, – сказал У Юн, – живут они в деревне Шицзецунь около Ляншаньбо, в области Цзичжоу, занимаются рыболовством, но прежде промышляли также и тайной перевозкой на озерах Ляншаньбо. Одного зовут – Юань Сяо-эр, по прозвищу «Бессмертный», второго – Юань Сяо-у, по прозвищу «Недолговечный», и третьего – Юань Сяо-ци, по прозвищу «Живой князь ада». Я прожил несколько лет в тех местах и встречался с ними. Несмотря на свою неученость, в отношениях с людьми они проявляют истинное благородство и наилучшие душевные качества. Вот почему я охотно водил с ними знакомство. Но прошло два года с тех пор, как я их видел. Если бы удалось уговорить этих людей принять участие в нашем деле, оно завершилось бы успехам.

– Я тоже не раз слышал про трех братьев Юань, – сказал Чао Гай, – но мне не довелось встретиться с ними. Деревня Шицзецунь находится отсюда всего в ста с лишним ли. Может быть, нам послать кого-нибудь за ними и пригласить обсудить наше дело?

– Придется, видно, мне самому отправиться к ним и Употребить все свое красноречие, чтобы убедить их присоединиться к нам. Если же за ними послать кого-нибудь другого, вряд ли они согласятся прийти сюда, – ответил У Юн.

Предложение это очень понравилось Чао Гаю, и он спросил:

– Когда же вы намерены пойти туда, уважаемый учитель?

– Это дело нельзя откладывать, – ответил У Юн. – Если я выйду сегодня в полночь, то завтра к полудню уже буду на месте.

– Вот и прекрасно. – сказал Чао Гай.

Затем он приказал работникам подать вина и закусок. За столом У Юн сказал:

– Мне приходилось ездить из Северной столицы в Восточную. Неизвестно только, по какой дороге они повезут подарки, приготовленные ко дню рождения. Поэтому лучше всего попросить Лю Тана побродить по дорогам и разузнать, когда они выедут и каким путем повезут подарки.

– Я выйду сегодня же ночью, – ответил Лю Тан.

– Можно повременить, – сказал У Юн. – Ведь день рождения приходится на пятнадцатый день шестой луны, а сейчас только начало пятого месяца, так что в запасе у нас еще дней сорок – пятьдесят. Обождите лучше, пока я договорюсь с братьями Юань. А когда я вернусь обратно, пойдете вы.

– Правильно, – согласился Чао Гай. – А вы, брат Лю Тан, поживите пока в моем поместье.

Мы не будем вдаваться в подробности, скажем только, что весь день друзья провели за выпивкой и закуской. Когда было уже за полночь, У Юн встал, умылся, подкрепился едой, положил в карман немного серебра, надел соломенные туфли и двинулся в путь; Чао Гай и Лю Тан вышли проводить его.

У Юн шел всю ночь и к полудню следующего дня добрался до деревни Шицзецунь. Дорога была ему хорошо знакома, и потому обращаться с вопросами к прохожим ему не приходилось. Войдя в деревню, он направился прямо к дому Юань Сяо-эра. Уже у двери он увидел неподалеку от берега старую сваю, к которой были привязаны несколько рыбачьих лодок. На заборе возле дома была развешена для просушки рваная сеть. У воды под горой ютилось более десятка разбросанных лачуг, крытых соломой.

– Сяо-эр дома? – крикнул У Юн.

На его зов из хижины тотчас же вышел Юань Сяо-эр, босой, с рваной косынкой на голове, одетый в старое, поношенное платье. Сяо-эр быстро совершил положенное приветствие и затем спросил:

– Каким ветром вас сюда занесло, уважаемый учитель?

– Есть у меня небольшое дельце, – отвечал У Юн, – и я пришел просить вашей помощи.

– Что же это за дело? – снова спросил Юань Сяо-эр. – Говорите, пожалуйста.

– Вот уже два года, как я уехал отсюда, – начал У Юн. – Сейчас я служу в доме одного богача. Мой хозяин задумал устроить пир и пожелал, чтобы по этому случаю были приготовлены штук десять жирных карпов по четырнадцать – пятнадцать цзиней каждый. Вот я и хочу просить вашей помощи в этом деле.

Выслушав его. Юань Сяо-эр рассмеялся и сказал:

– Для начала, уважаемый учитель, давайте выпьем с вами.

– Я собственно и пришел выпить с вами, дорогой Сяо-эр, – отозвался У Юн.

– По ту сторону озера есть несколько кабачков, – сказал Юань Сяо-эр, – и мы можем перебраться туда на лодке.

– Вот и прекрасно, – заметил У Юн. – Мне хотелось бы также поговорить с Сяо-у, не знаю только, дома ли он?

– А мы подъедем к нему на лодке и посмотрим, – предложил Юань Сяо-эр.

Они подошли к берегу и отвязали лодку. Юань Сяо-эр помог У Юну войти в нее, а затем взял лежавшее под деревом весло и, оттолкнувшись от берега, направился на середину озера. Когда они уже были далеко от берега, Юань Сяо-эр вдруг помахал кому-то рукой и крикнул:

– Эй, брат! Не знаешь ли, где сейчас Сяо-у?

У Юн взглянул в том направлении, куда махал Юань Сяо-эр, и увидел лодку, выскользнувшую из зарослей камыша. В лодке сидел Юань Сяо-ци в широкополой бамбуковой шляпе, защищавшей от солнца, в клетчатой безрукавке и фартуке из домотканого полотна. Продолжая грести, он крикнул:

– А зачем тебе Сяо-у?

– Сяо-ци! – отозвался У Юн. – Я приехал сюда потолковать с тобой и твоими братьями.

– Простите, уважаемый учитель! – обратился к нему Юань Сяо-ци. – Не узнал вас. Давненько мы не виделись!

– Поедем с нами, – пригласил У Юн, – и выпьем по чашке вина!

– С большим удовольствием выпью с вами, учитель, – отозвался Юань Сяо-ци, – ведь мы долго с вами не встречались.

И лодки их поплыли рядом. Кругом простирались необозримые водные просторы.

Когда они достигли берега, на котором виднелось семь-восемь лачуг, крытых соломой, Юань Сяо-эр позвал:

– Мамаша! Брат Сяо-у дома?

– Не знаю, где его носит, – проворчала старуха. – У него Даже нет времени порыбачить! Только и знает, что целыми днями играть в азартные игры! До того доигрался, что в доме не осталось ни гроша. А теперь вот забрал мои шпильки и опять ушел в соседнюю деревню играть.

Юань Сяо-эр рассмеялся и отчалил от берега. Плывший вслед за ними Юань Сяо-ци сказал:

– Не знаю, что делать с нашим братом. Он всегда проигрывает. Прямо рок какой-то! Впрочем, что говорить о брате, я сам проигрался до нитки и остался гол как сокол.

«Ну, это мне на руку», – подумал У Юн.

Лодки борт к борту двигались по направлению к деревне Шицзецунь. Не прошло и часу, как они прибыли на место и, подъехав к берегу, увидели на мостике из одной доски человека, – он держал в руках две связки медных монет и собирался отвязывать лодку.

– А вот и брат Сяо-у! – воскликнул Юань Сяо-эр.

У Юн увидел человека, в рваной косынке, небрежно повязанной, и поношенной полотняной рубашке с распахнутым воротом. За ухом у него торчал гранатовый цветок, а на груди виднелась темно-синяя татуировка, изображающая барса. Штаны были высоко подтянуты, и вместо пояса подвязано широкое клетчатое полотенце.

– Сяо-у! – окликнул его У Юн. – Можно поздравить тебя с выигрышем?

– Да никак это уважаемый учитель! – отозвался Юань Сяо-у. – А я стою на мостике и думаю, кто же это такой едет? Ведь почти два года, как мы с вами не виделись,

– Мы с учителем только что были у тебя дома, – сказал Юань Сяо-эр, – и от матери узнали, что ты ушел в поселок играть. Вот мы и явились за тобой. Поедем в беседку, что стоит над водой, и выпьем в честь приезда учителя.

Юань Сяо-у тут же сбежал с мостика и, отвязав свою лодку, прыгнул в нее. Взяв в руки весло, он направил ее к двум другим, и все вместе они двинулись дальше. Через некоторое время они подплыли к беседке в зарослях лотоса, привязали лодки и, почтительно поддерживая У Юна, поднялись в беседку. Здесь они устроились над самой водой, разместившись возле столика на лавках, выкрашенных в красный цвет. Прежде чем сели братья, Юань Сяо-эр обратился к У Юну и сказал:

– Вы уж извините нас, господин учитель, за наше невежество и не откажитесь занять почетное место.

– Что вы! – ответил У Юн. – Как я могу!

Тут в разговор вступил Юань Сяо-ци, который сказал Юань Сяо-эру:

– Ты, старший брат, должен занять место хозяина, а учитель место гостя. Мы же, два младших брата, сядем, где нам положено.

– Ишь, какой быстрый! – рассмеялся У Юн.

Рассевшись, они заказали вина. Слуга поставил перед каждым из них по большой чашке, разложил на столе палочки, принес четыре блюда с закусками, а затем и вино.

– Ну, а есть еще какая-нибудь закуска? – спросил Юань Сяо-ци.

– Мы только что зарезали корову, – ответил слуга. – Мясо словно прослоено жиром.

– Тогда приготовь нам цзиней десять да нарежь кусками, – приказал Юань Сяо-эр.

– Вы уж извините, господин учитель, – вставил свое слово Юань Сяо-у, – что своим скромным приемом мы не можем проявить должного к вам уважения.

– Что вы, что вы! – отозвался У Юн. – Я чувствую себя виноватым за доставленное вам беспокойство!

– И не говорите даже! – воскликнул Юань Сяо-эр и велел слуге все время подливать гостям вина.

Вскоре принесли два блюда с мясом и поставили на стол. Братья Юань пригласили своего гостя отведать угощения и, лишь после того как он досыта наелся, сами с жадностью набросились на еду. Когда они поели. Юань Сяо-у обратился к У Юну:

– Осмелюсь спросить, по каким делам вы прибыли сюда, господин учитель?

– Учитель служит сейчас в семье одного богача, – отвечал за гостя Юань Сяо-эр. – А сюда он приехал просить нас выловить штук десять жирных карпов по четырнадцать – пятнадцать цзиней весом.

– Эх, прежде мы достали бы не то что десять, а штук пятьдесят и даже больше, – вздохнул Юань Сяо-ци. – А сейчас даже не знаю, найдем ли хоть одного весом в десять цзиней.

– Учитель проделал большой путь, – сказал Юань Сяо-у, – и мы сделаем все, что сможем, чтобы преподнести ему в подарок с десяток или больше карпов, цзиней по шести каждый.

– Я захватил с собой денег, – отвечал У Юн, – и за этим дело не станет. Только мелкая рыба мне не нужна. Хозяин велел, чтобы каждая весила по четырнадцати – пятнадцати цзиней.

– Да где же нам, учитель, достать такую рыбу, – с грустью сказал Юань Сяо-ци. – У брата Сяо-у вряд ли найдется даже весом по пять-шесть цзиней. Обождем несколько дней, может что-нибудь сделаем. У меня в лодке есть бочонок живой мелкой рыбы, разрешите угостить вас.

С этими словами Юань Сяо-ци встал, направился к своей лодке, взял бочонок с рыбой и принес его в кабачок. В бочонке оказалось несколько штук по пять – семь цзиней. Сяо-ци пошел в кухню и сам приготовил рыбу. Затем он разложил ее на блюда и подал на стол, приговаривая:

– Прошу, господин учитель, отведать моей рыбки!

Гость поел еще и рыбы. Близился вечер. У Юн сидел и думал: «Начинать разговор в кабачке, пожалуй, неудобно… придется мне здесь переночевать. Ну, а когда приедем на место, видно будет».

– Уже поздно, – заметил Юань Сяо-эр. – Прошу вас, господин учитель, провести эту ночь у меня, а завтра посмотрим, как быть.

– Чтобы добраться сюда, мне пришлось преодолеть много трудностей, – сказал У Юн, – и я рад, что смогу провести ночь у вас, мои друзья. Ночевать я буду в доме Сяо-эра. Видно, мне не придется платить здесь за угощение. У меня есть Деньги, я хочу купить в кабачке несколько кувшинов вина и немного мяса, в деревне мы достанем парочку куриц и сможем попировать этой ночью; Как вы на это смотрите?

– Нет уж, господин учитель, мы не позволим вам тратить свои деньги, – возразил Юань Сяо-эр. – Мы сами все устроим, – ведь нам это вовсе не трудно.

– Разрешите уж мне угостить вас, – настаивал У Юн. – А если вы не примете моего приглашения, мне придется распрощаться с вами.

– Ну, раз вы так настаиваете, то пусть будет по-вашему, – согласился Юань Сяо-ци. – А за столом мы еще потолкуем о деле.

– Как не сказать, Сяо-ци, что ты находчив и решителен? – заметил У Юн, и с этими словами достал два ляна серебра и вручил их Юань Сяо-ци. Они попросили принести бочонок вина и, взяв у хозяина большой кувшин, перелили туда вино. Затем они купили двадцать цзиней мяса, приготовленного для еды, а также пару жирных куриц.

– Вот вам деньги за все, что мы тут выпили и съели, – сказал Юань Сяо-эр хозяину.

– Да ладно, ладно, – кланяясь, отвечал тот.

Выйдя из кабачка, друзья направились к лодкам. Они поставили туда вино и съестные припасы и поплыли к дому Юань Сяо-эра. Причалив к берегу, они высадились, захватили с собой вино и продукты и привязали лодки к столбу. Затем они вошли в дом и велели зажечь огонь. Из трех братьев только Юань Сяо-эр был семейным, другие два все еще оставались холостяками.

Они вчетвером расположились в беседке, стоявшей позади дома над водой. Юань Сяо-ци зарезал куриц, передал их невестке, и та вместе со служанкой занялась приготовлением угощения. Не прошло и часа, как еда и вино были поданы на стол. После того как было выпито по нескольку чашечек вина, У Юн снова заговорил о покупке рыбы.

– Как же это может быть, чтобы в ваших озерах не водилось крупной рыбы? – сказал он.

– Мы не будем обманывать вас, господин учитель, – отвечал Юань Сяо-эр. – Такая рыба, как вам нужно, есть только возле Ляншаньбо. Здесь же, вблизи деревни Шицзецунь, озера мелководны и крупной рыбы не найти.

– Но ведь до Ляншаньбо рукой подать, – возразил У Юн. – Озера соединяются небольшой протокой. Можно съездить туда и наловить рыбы.

– Лучше и не говорите! – со вздохом сказал Юань Сяо-эр.

– Чего же вы вздыхаете? – удивился У Юн.

– Вы ведь еще не знаете, господин учитель, – вступил в разговор Юань Сяо-у, – что теперь мы и носа не смеем показать на озере Ляншаньбо, которое прежде было для нас, братьев, источником существования.

– Ну, я полагаю, что никакие власти не смогут запретить вам ловить рыбу в этих озерах, – усомнился У Юн.

– Да, власти не смогли бы запретить нам ловить там рыбу, – возразил на это Юань Сяо-у, – сам владыка преисподней – и то не смог бы этого сделать.

– Так если вам не запрещают рыбачить, почему же вы не осмеливаетесь там появляться? – продолжал расспрашивать У Юн.

– Вы, господин учитель, видно, не знаете, что здесь происходит. Придется рассказать вам, – отвечал Юань Сяо-у.

– Мне и в самом деле непонятно, о чем вы говорите, – сказал У Юн.

– О Ляншаньбо теперь и говорить-то не хочется, – вступил в разговор Юань Сяо-ци. – Сейчас на том озере появилась шайка разбойников, которая хозяйничает там и не разрешает нам ловить рыбу.

– Этого я действительно не знал, – сказал У Юн. – Так, значит, там сейчас разбойники. У нас об этом ничего не слышно.

– Главарь этой шайки, – продолжал Юань Сяо-эр, – некогда держал экзамены на государственную должность, но провалился. Зовут его Ван Лунь, по прозвищу «Ученый в белых одеждах». Второй по старшинству – Ду Цянь, прозванный «Достигающим неба», а третий Сун Вань – по прозвищу «Охраняющий облака». Есть там еще один человек по имени Чжу Гуй, содержатель кабачка у въезда в деревню Лицзядаокоу. Он у них разведчик, но особенного значения не имеет. Недавно к ним прибыл еще один удалец, бывший наставник дворцового войска в Восточной столице, по имени Линь Чун – Барсоголовый. Говорят, он необычайно искусен в военном деле. Эта шайка разбойников насчитывает сейчас около семисот человек. Они грабят окрестное население, а также проезжих путников. Вот уже больше года, как мы не ездим туда на рыбную ловлю. Эти разбойники завладели озером и лишили нас средств к существованию. Да что тут говорить, всего ведь не поведаешь!

– Вот уж, право, не знал я, что у вас творятся такие дела, – сказал У Юн. – Почему же власти не предприняли мер, чтобы их переловить?

– Что власти! – махнул рукой Юань Сяо-у. – Стоит им что-нибудь предпринять, как населению становится еще хуже. Когда в деревне появляются войска, они пожирают свиней, овец, кур и гусей – все, что найдут у населения. А потом еще требуют, чтобы им дали денег на дорогу. Хорошо, что разбойники могут дать отпор правительственным войскам. Разве стражники посмеют появиться сейчас в деревне? Когда какое-нибудь высокое начальство отдает распоряжение отправить отряд для борьбы с разбойниками, у стражников поджилки трясутся. Да разве осмелятся они когда-нибудь повстречаться лицом к лицу с этими разбойниками?

– Мне хоть и не приходится теперь ловить большой рыбы, – сказал, смеясь, Юань Сяо-эр, – зато я избавлен от выполнения дополнительных повинностей.

– Этим разбойникам, видно, неплохо живется, – заметил У Юн.

– Да им не страшны ни бог, ни черт и никакие власти, – сказал Юань Сяо-у. – Награбленное добро они делят между собой, и у всех разбойников есть богатая одежда. Вина пьют, сколько влезет, едят вволю. Разве можно жаловаться на такую жизнь? А вот мы, три брата, хоть и не хуже их, да только где уж нам так устроиться!

«И везет же мне!» – радовался в душе У Юн, слушая все это.

– Пословица говорит, – продолжал Юань Сяо-ци, – «Каждому своя доля». Нам суждено заниматься рыбной ловлей и тем жить. Если бы нам удалось хоть один день прожить так, как живут они, и то было бы хорошо.

– Стоит ли завидовать разбойникам? – сказал У Юн. – Промысел их карается по меньшей мере семьюдесятью палочными ударами. И если власти переловят их, они получат по заслугам. Вот и пойдет все насмарку…

– Правители наши народ глупый и ни в чем не разбираются, – оказал Юань Сяо-эр. – Сколько совершается кругом самых тяжких преступлений, а виновники продолжают оставаться на свободе. Можем ли мы, три брата, довольствоваться этой жизнью? Если бы нашелся человек, который согласился бы принять нас в свою компанию, мы с радостью пошли бы за ним.

– У меня тоже нередко появляются такие мысли, – молвил Юань Сяо-у. – Ничем мы не хуже других, беда лишь в том, что о нас никто не знает.

– Ну, а если бы нашелся человек, который хорошо вас знает, – спросил У Юн, – согласились бы вы пойти за ним?

– Если бы такой человек нашелся, – сказал Юань Сяо-ци, – мы пошли бы за ним в огонь и в воду. Пригодись мы для какого-нибудь большого дела хоть на один день, мы с радостью пошли бы даже на гибель.

Слушая эти слова, У Юн восторженно думал: «Братья сами уже все решили, и мне остается только рассказать им о нашем деле». Он продолжал угощать их и, когда чашка обошла еще два круга, сказал:

– А согласились бы вы отправиться в Ляншаньбо против этой шайки разбойников?

– Если бы мы и выловили их, – сказал Юань Сяо-ци, – кто бы нас вознаградил? Мы лишь стали бы посмешищем в глазах вольного люда всей округи.

– Я понимаю это дело так, – продолжал У Юн, – допустим, что вам не дают возможности ловить рыбу, вы возмутились и решили отправиться к ним туда попытать счастья. Разве это было бы плохо?

– Откровенно говоря, господин учитель, – заметил Юань Сяо-эр, – мы уже несколько раз думали о том, чтобы вступить в шайку. Беда вот, что подчиненные Ван Луня отзываются о нем, как о человеке мелочном, с которым трудно ужиться. Когда к ним в стан прибыл из Восточной столицы Линь Чун, он перенес от Ван Луня немало издевательств. Этот негодяй не желает принимать новых людей к себе в шайку. Мы уже много раз говорили об этом, но у нас пропала всякая охота обращаться к нему.

– Если бы он был так же великодушен, как вы, учитель, – вставил Юань Сяо-ци, – и отнесся к нам с подобным вниманием, тогда все было бы хорошо.

– Да, если бы мы со стороны этого Ван Луня видели такое отношение, как с вашей, учитель, – поддержал его Юань Сяо-у, – мы уже давно, не раздумывая, ушли бы в разбойники и охотно отдали бы за них свою жизнь, если нужно.

– Вы, право, наговорили обо мне так много хорошего, что я и не стою этого, – отвечал им У Юн. – Ведь сейчас и в Шаньдуне и в Хэбэе так много достойных, доблестных героев.

– Может, и есть на свете такие добрые молодцы, – возразил на это Юань Сяо-эр, – да мы-то их не встречали.

– А не знаете ли вы старосту Чао Гая из деревни Дунцицунь, уезда Юньчэн? – спросил У Юн.

– Уж не того ли, которого называют Чао Гай – «Небесный князь? – спросил Юань Сяо-у.

– Он самый и есть, – ответил У Юн.

– Мы. слышали о нем, – отвечал Юань Сяо-ци, – и хотя живем друг от друга всего лишь в ста с небольшим ли, но до сих пор нам не довелось с ним встретиться.

– Вот уж поистине справедливый и великодушный человек, – сказал У Юн. – Почему бы вам не познакомиться с ним?

– Дел у нас там никаких нет, – заметил на это Юань Сяо-эр, – поэтому мы и встретиться с ним не могли.

– Последние годы, – сказал У Юн, – я обучал ребят в деревенских школах неподалеку от поместья Чао Гая. Сейчас До меня дошел слух, что он собирается захватить большое богатство. Вот я и пришел к вам посоветоваться, не захватить ли нам эти сокровища вместе?

– Ну это, пожалуй, не удастся, – промолвил Юань Сяо-у. – Чао Гай человек, великодушный и справедливый, но если мы как-нибудь испортим ему это дело, то станем посмешищем всех молодцов в округе.

– А я надеялся уговорить вас на это дело, – продолжал У Юн. – Вы – хорошие друзья, народ справедливый, и, если захотите помочь нам, расскажу вам обо всем. Сейчас я живу в поместье старосты Чао Гая. Он много слышал о вас троих и послал меня за вами.

– Мы люди простые и честные, – сказал Юань Сяо-эр, – и душой не кривим. Если староста Чао Гай задумал большое дело, решился нам его доверить и ради этого побеспокоил даже вас, господин учитель, то мы тут же заявляем, что жизни не пожалеем для него. Мы клянемся остатком вина; пусть поразит нас беда, нападет какая-нибудь болезнь или мы умрем не своей смертью, если отступимся от своих слов.

Проговорив все это. Юань Сяо-у и Юань Сяо-ци стали хлопать себя по затылку, приговаривая:

– Кровь наша горяча, и мы готовы пролить ее за того, кто умеет ценить нас.

– Должен оказать вам, – продолжал У Юн, – что пришел не за тем, чтобы обманом вовлечь вас в недоброе дело. Честно говоря, дело мы затеяли не простое. Пятнадцатого дня шестой луны день рождения сановника Цай Цзина. Его зять правитель округа Даминфу Северной столицы Лян Чжун-шу, приготовил ему на сто тысяч связок монет ценных подарков, которые на днях собирается отправить. Один молодец по имени Лю Тан пришел известить нас об этом. Вот я и отправился к вам посоветоваться. Мы укроемся в каком-нибудь глухом месте, нападем и захватим это нечестно нажитое богатство. А затем мы поделим его и обеспечим себя на всю жизнь. Вот зачем приехал я к вам под предлогом закупки рыбы. Не знаю только, как вы на все это посмотрите?

– Мы-то согласны! – поспешил сказать Юань Сяо-у, едва дослушав У Юна, и, обращаясь к Юань Сяо-ци, крикнул: – А что я тебе говорил, братец?

– Сбывается наше заветное желание! – воскликнул Юань Сяо-ци и даже запрыгал от радости. – Когда же мы отправляемся?

– Я просил бы вас сейчас же собраться, – сказал У Юн, – потому что на рассвете мы отправимся в поместье Чао Гая.

Это решение очень понравилось всем братьям.

На следующий день братья встали рано утром и позавтракали. Распорядившись по дому, они покинули деревню Шицзецунь и вместе с У Юном направились к деревне Дунцицунь. После целого дня пути они увидели впереди поместье Чао Гая, а вскоре и самого хозяина, который вместе с Лю Таном ждал их в кустах у дороги. Узнав У Юна, приближавшегося к поместью в сопровождении братьев Юань, Чао Гай и Лю Тан вышли им навстречу.

– Приветствую доблестных братьев Юань! – радостно произнес Чао Гай. – Слава о вас идет повсюду. Прошу вас в мое поместье, там мы и потолкуем.

Вшестером они вошли в дом, прошли во внутренние комнаты, где и расселись, как положено обычаем. Затем У Юн рассказал Чао Гаю о своей беседе с братьями Юань, после чего староста пришел в самое хорошее настроение. Он тут же велел работникам зарезать свинью и барана и приготовить жертвенной бумаги для возжигания. Братья Юань отметили, что вид у хозяина представительный, а манера говорить солидная.

– Мы очень рады, – оказали братья Юань, – что, наконец, нам представилась возможность познакомиться с таким достойным человеком, как вы: Однако если бы нас не привел сюда учитель У Юн, то вряд ли мы удостоились бы этой чести.

Братья не скрывали своей радости. Вечером того же дня они ужинали все вместе и до поздней ночи беседовали о всякой всячине.

На другой день, лишь рассвело, они пошли во внутренние комнаты, где были приготовлены для жертвоприношений вырезанные из бумаги монеты и фигуры животных, благовонные свечи, а также принесенные сюда накануне свинина и баранина. Торжественность, с которой Чао Гай готовился к жертвоприношению, всем очень понравилась. Во время церемонии каждый произнес клятву: «Лян Чжун-шу притесняет народ в Северной столице и вымогает у жителей деньги и добро. На эти деньги он приобрел подарки ко дню рождения сановника Цай Цзина из Восточной столицы. Это богатство нажито нечестным путем, и если кто-нибудь из нас, в задуманном нами деле, затаил корыстные намерения, пусть небо. покарает его и поглотит земля. Да будет сам бог свидетелем нашей клятвы!» И они сожгли жертвенные деньги.

Совершив обряд жертвоприношения, все шестеро друзей в хорошем расположении духа выпивали и закусывали во внутренних комнатах. Вдруг вошел работник и доложил:

– У ворот стоит какой-то монах. Он, очевидно, просит подаяния на монастырь.

– Что ж ты сам не можешь ему подать? – удивился Чао Гай. – Ты же видишь, что я занят с гостями. Выдай ему шэн пять риса – и дело с концом. Стоит ли беспокоить меня.

– Да я уже давал ему рис, только он не берет, – ответил работник, – говорит, что ему нужно с вами повидаться.

– Видно, ему показалось мало, – решил Чао Гай, – прибавь еще два-три доу и скажи, что староста пригласил к себе сегодня гостей и потому не может к нему выйти.

Работник ушел, но через некоторое время вернулся обратно:

– Я дал монаху еще три доу риса, но он никак не хочет уходить. Говорит, что он даос и пришел сюда не за деньгами и не за рисом, а лишь ради того, чтобы повидаться с вами.

– Вот бестолочь! – рассердился Чао Гай. – Даже поговорить с людьми толком не умеешь! Передай этому монаху, что сегодня я занят… Пусть придет в другой раз, я приму его.

– Все это я уже ему говорил, – возразил работник, – а он знай твердит себе, что пришел не за подаянием, а потому лишь, что слышал о вас, как о человеке честном и справедливом, и пришел повидаться с вами.

– До чего ж ты надоедлив!! – с досадой воскликнул Чао Гай. – Даже в таком простом деле – и то не можешь помочь мне. Если ему все еще кажется мало, прибавь три-четыре доу риса. Стоит ли из-за такого пустяка разговаривать! Если бы я не был занят с гостями, то, конечно, вышел бы к нему. Ступай выдай ему, сколько он хочет, и уж больше не приходи сюда.

Работник ушел, но через некоторое время снаружи послышался шум, и в комнату, едва переводя дух, влетел другой работник с криком:

– Господин! Монах разозлился и стал избивать работников!

Это сообщение очень встревожило Чао Гая. Он поспешно встал из-за стола и, обращаясь к своим гостям, сказал:

– Прошу вас, дорогие друзья, посидеть здесь, а я пойду посмотрю, что там происходит.

Выйдя во двор, он увидел у ворот поместья огромного монаха, ростом в восемь чи, благообразного и осанистого на вид. Стоя под зелеными ивами, он направо и налево наносил удары наступавшим на него крестьянам, выкрикивая при этом:

– Ах вы, деревенщина неотесанная!

– Почтенный монах, прошу вас, успокойтесь, – обратился к нему Чао Гай. – Вы пришли к старосте Чао Гаю, конечно, за подаянием. Но ведь вам выдали рис, так чем же вы еще недовольны?

В ответ на это монах расхохотался и сказал:

– Я, бедный монах, явился сюда не за подаянием. Для меня сейчас и сто тысяч связок денег нипочем. Я пришел исключительно для того, чтобы повидать старосту. Мне нужно оказать ему несколько слов, а эти невежды принялись ругать и гнать меня. Вот я и рассердился.

– А раньше вы знавали старосту? – спросил Чао Гай.

– Нет, я только слышал о нем, а видать не видел, – отвечал монах,

– Так ваш покорный слуга и есть староста Чао Гай! – сообщил тот. – Что же вы хотели мне сказать?

– Вы уж простите меня! – сказал тогда монах. – И разрешите мне приветствовать вас, как полагается.

– Не надо церемоний, почтеннейший, – отозвался Чао Гай. – Прошу вас в дом выпить со мной чаю.

– Премного вам благодарен, – отвечал монах, и оба они направились к дому. Заметив, что хозяин ведет монаха в дом, У Юн вместе с Лю Таном и братьями Юань перешел в другие комнаты, чтобы не попадаться незнакомцу на глаза.

Посидев немного с Чао Гаем и выпив чаю, монах сказал:

– Мне неудобно говорить здесь. Нет ли у вас более укромного местечка, где мы могли бы побеседовать наедине?

Тогда Чао Гай пригласил своего гостя в дальнюю комнату, где они разместились, как положено – один на месте хозяина, другой на месте гостя. И тогда Чао Гай спросил монаха:

– Могу ли я осведомиться о вашем почтенном имени и узнать, где вы живете?

– Фамилия моя Гун-Сунь, – отвечал монах, – мирское имя Шэн, а монашеское – И-цин. Сам я из Цзичжоу. С детства я пристрастился ко всякого рода оружию и во многих областях военного искусства достиг немалых успехов. Овладев также искусством волшебства, я легко могу вызывать дождь и ветер и даже летать на облаках. За это вольный люд окрестил меня «Драконом, летающим в облаках». Почтенное имя старосты Чао Гая из деревни Дунцицунь, уезда Юньчэн, я слышал уже с давних пор, но никак не представлялось случая повидаться с вами лично. Сейчас в честь нашего знакомства я хотел бы преподнести вам в подарок драгоценности на сто тысяч связок монет. Не знаю только, согласитесь ли вы, высокоуважаемый, принять такой дар?

Услышав это, Чао Гай, смеясь, спросил:

– Уж не подарки ли сановнику Цай Цзину ко дню рождения, которые посылают с севера, имеете вы в виду?

– Откуда вы знаете об этом? – изумился гость.

– Я лишь высказал догадку, – отвечал Чао Гай, – а так это или нет – не знаю.

– Мы не должны упускать такого богатства, – заговорил Гун-Сунь Шэн. – Недаром старая поговорка гласит: «Если ты что-нибудь упустил, – пеняй на себя». Какого вы мнения на этот счет, уважаемый староста?!

Но не успел он проговорить эти слова, как в комнату ворвался человек, схватил Гун-Сунь Шэна за грудь и завопил:

– Я давно уже подслушиваю ваш разговор! Вот это ловко! Как смеете вы предлагать дело, явное участие в котором карается законами, а тайное – богами!

Это неожиданное вторжение так напугало Гун-Сунь Шэна, что он даже в лице изменился. Вот беда! Не успели они взяться за дело, как раскрыли все их планы!

О том, кто ворвался в комнату и накинулся на Гун-Сунь Шэна, вам, читатель, расскажет следующая глава.