Текст книги "Тайная история Marvel Comics. Как группа изгоев создала супергероев"

Конвей, Ромита и Джил Кейн придумали историю, в которой Зеленый Гоблин похитил Гвен Стейси и сбросил ее с моста Джорджа Вашингтона. Кто-то добавил на рисунок, где Человек-Паук пытается поймать Гвен с помощью паутины, подпись «Щелк!», подразумевая, что Гвен свернула шею не из-за падения, а из-за резкого движения головы, когда герой пытался ее поймать. Намек на то, что Человек-Паук причастен к смерти.

Как только выпуск появился в продаже, у читателей началась истерика. «Стэн не думал об этом, пока не пришел в колледж, где его освистали фанаты, – вспоминал Конвей. – Вместо того чтобы взять ответственность на себя, он сказал: “Ох, наверное, они проделали это, пока меня не было в городе, я бы никогда этого не совершил!”. Огромное количество негативных отзывов, которые я получал в фанатской прессе, и отсутствие поддержки со стороны Стэна, который сказал, что мы сделали это за его спиной, сильно повлияли на мое эмоциональное состояние. Он фактически кинул меня на растерзание волкам. Это был случай, когда погиб любимый всеми персонаж комиксов. Я не мог посещать конвенции».

«Идея о том, что мы трое вместе или даже по отдельности попытались тайком устроить смерть Гвен Стейси, без согласия Стэна, казалась просто абсурдной, – говорил Рой Томас. – Кроме того, он никогда не отлучался из города так надолго». Все вернулось к тому, о чем Стэн говорил Рою Томасу годами ранее: он не хотел чинить то, что не было сломано, он просто хотел «иллюзию перемен».

Во время выступления в Университете Пенсильвании Ли снова притворился удивленным, узнав о смерти персонажа. На этот раз Лен Уэйн убил второстепенного персонажа из «Невероятного Халка». «Я говорил им не убивать так много людей», – сказал Ли толпе и пообещал, что Гвен Стейси вернется.

Как только Конвей смирился с мыслью, что не сможет изменить интеллектуальную собственность Marvel, его попросили заняться сувенирной продукцией. После того как компания игрушек Azrak-Hamway предложила Marvel лицензионную сделку на машинку Человека-Паука, Ли сразу же принял решение о создании некой конструкции под названием Спайдер-мобиль. Конвей считал идею смехотворной. Зачем герою, который может передвигаться по городу с помощью паутины, стоять в пробках Нью-Йорка? В «Удивительном Человеке-Пауке» # 126 раздраженный Конвей нарисовал пару неряшливых белых воротничков, которые подошли к Человеку-Пауку и попросили его для рекламы поездить на их пилотной модели. Они немного походили на Ли и Томаса, а на визитке, которую они дали Человеку-Пауку, значился адрес: Мэдисон-авеню, 575, адрес Marvel.

Едва ли Конвей воплощал собой образ мятежника: пока Джим Старлин и Стив Энглхарт пытались превратить свои эксперименты с психоделиками в четырехцветные приключения супергероев, Джерри обвинил Нормана Озборна, что его возвращение к личине Зеленого Гоблина (и последующее убийство Гвен Стейси) стало причиной зависимости его сына Гарри от ЛСД. Конвей начал привносить в комиксы и отголоски политической повестки. Черпая вдохновение в серии романов Дона Пендлтона «Палач», художник создал персонажа по имени Каратель. Как и Мак Болан Пендлтона, Каратель был ветераном войны во Вьетнаме и устроил расправу над толпой, которая убила членов его семьи. Но там, где Болан, мощный, жестокий и непривлекательный, выглядел героем, Конвей выставлял Карателя хоть и вызывающим некоторое сострадание, но опасным параноиком-антигероем. Приключения злодея на самом деле были историей-предупреждением.

Конвей приберег свое презрение не для Доктора Осьминога или Кингпина, а для совершенно новых злодеев, которые предали своих соотечественников с левыми взглядами. Например, эфиопский суперзлодей Мозес Магнум (как говорилось в примечании, однажды он даже заключил соглашение с Муссолини); бывший южноамериканский революционер, известный как Тарантул (продал своих собратьев-повстанцев войскам диктатора), и французский злодей Циклон, инженер НАТО, начавший разрабатывать оружие на стороне.

Все эти изощрения могли оставаться незамеченными юными читателями «Человека-Паука».

Но вскоре после того, как Стэн Ли дал ему по рукам за смерть Гвен Стейси, двадцатилетний Конвей нашел новый эффективный способ травмировать легион двенадцатилетних фанатов. На этот раз под удар попала «Фантастическая Четверка».

Рид и Сью Шторм расстались. Десятки лет спустя писатель Рик Муди описал эту сюжетную линию в своем романе с ключом «Ледяной ветер»: «Сью Ричардс, урожденная Шторм, Невидимая Девушка, отстранилась от своего мужа Рида Ричардса. Вместе с Франклином, их сыном с мистическими способностями, она в уединении живет за городом. Она была готова вернуться только тогда, когда Рид поймет обязанности, которые возлагает на него семья, ее превосходство над какой бы то ни было работой[68]68
  У Мистера Фантастики и Невидимой Леди родился на свет сын в 1968 г., через год после того, как было впервые рассказано о беременности Сью Шторм. Подобная аномалия придала «Фантастической Четверке» еще больше экзотичности.


[Закрыть]». (Позже они помирились.)

Как только начала угасать шумиха вокруг Гвен Стейси, Рой Томас увидел Говарда, говорящую утку, которую Гербер и художник Вал Майерик придумали для «Страшных приключений» (Adventure into Fear). По его мнению, ужастик был скомпрометирован появлением нелепого животного. «Убери ее как можно скорее», – велел Томас Герберу. В своем следующем появлении Говард оступился на скале и впал в забвение.

Фанаты отреагировали мгновенно. «Офис был завален письмами, – вспоминал Гербер, – даже нашелся один сумасшедший, который прислал нам тушку утки из Канады с запиской: “Убийцы, как вы посмели убить эту утку?” На комик-коне в Сан-Диего кто-то спросил у Роя, вернем ли мы когда-нибудь Говарда, и весь зал встал и зааплодировал вопросу. Стэна спрашивали об этом в каждом колледже, где он выступал»[69]69
  Это привело к дальнейшим неприятностям и неловким моментам: Стэн Ли, лицо компании, в ответ на вопрос про утку Говарда мог только переспросить: «Какой Говард?»


[Закрыть].

На этот раз фанаты встали на сторону автора. Marvel пришлось вернуть Говарда.

«У меня нет времени на редактирование, – сказал Рой Стиву Энглхарту, когда тот подписывал контракт, – поэтому мы нанимаем тебя, чтобы ты писал для этого комикса. Если ты сможешь сдать его вовремя и он будет продаваться, ты сможешь продолжить работу над ним. Если нет, то мы уволим тебя и найдем кого-нибудь еще».

Попав в положение «плыви или тони», Джим Старлин постарался нарисовать выпуск «Железного Человека», сюжет которого его сосед по квартире Майк Фридрих писал полгода. Понимая, что у него никогда не будет другого шанса, Джим убедил Фридриха, что им стоит использовать его новых персонажей. Старлин придумал их, когда после службы в военно-морских силах посещал занятия по психологии в Колледже Детройта[70]70
  Они также вынашивали планы по изменению политической направленности «Железного Человека»: объявили, что Stark Industries поменяет приоритеты с вооружения на экологические исследования.


[Закрыть]. Томас остался доволен и объединил Старлина и Стива Гербера для работы над следующим выпуском. Но Ли, случайно увидевший историю, пришел в ужас и тотчас отстранил Старлина от комикса. Затем ему и Алану Вейсу предложили в сжатые сроки нарисовать последний выпуск «Когтей Кошки». Два дня подряд девушка Старлина снабжала их вином и травкой; в приподнятом настроении авторы исписали поля остроумными комментариями и шутками. Однако в ночь перед дедлайном изнуренному дуэту пришлось нанять третьего художника, который выразил собственный непрошеный взгляд на сюжет: у Кошки обнаружили кисту на яичнике! Когда готовый черновик попал в руки Линды Файт, которая должна была написать диалоги, она пошла с ним прямиком к Ли и пожаловалась. На следующий день Старлин получил гневный звонок из офиса.

Но Томас считал, что у Старлина есть потенциал. Он дал ему возможность поработать над «Капитаном Марвел», сомнительным комиксом, который придумал сам Рой, прежде чем руководство редакцией с головой затянуло его. Изобретательно названный Мар-Веллом, воин инопланетной расы Крии бросил вызов своим собственным людям, чтобы защитить Землю. Теперь герой работал в тандеме с Риком Джонсом, бывшим малолетним напарником Халка, который превратился в надоедливую и честолюбивую рок-звезду. Персонажи казались чересчур примитивными, но, как выяснилось, это и было нужно Старлину. Сначала, когда он закрепил свои позиции, он наводнил комикс приглашенными героями и грандиозными сценами битв – так он убедился, что комикс хорошо продается. Затем он решил рискнуть.

«У нас были разные точки зрения, разные подходы, разные идеи, которые мы хотели передать, и мир в это время тоже был нестабилен, – рассказывал Ал Милгром, знавший Старлина еще по Детройту и работавший с ним над “Капитаном Марвел”. – Так что, когда нам достались эти персонажи, мы оторвались по полной». Действительно: Старлин решил попробовать «просветление через дисциплину и тренировки», концепцию, в которую верил, хотя она ускользнула от него во время службы. Суть его «Капитана Марвел» заключалась не столько в силе или харизме, которой обладал герой, сколько в количестве его внутренних ограничений: он был непросветленным человеком, который не знал, как реализовать собственный потенциал. Через несколько выпусков Капитан Марвел приобщился к «космической осознанности», процессу, как будто описанному словами из «Дхаммапады» и для верности подкрепленному восклицательными знаками: «Этот человек победил! Он дал бой тщеславию и гордости, увидев Вселенную в ее первозданном виде! Он знает, что должно быть совершено, и совершает это, но делает это с большой печалью! Ибо этот человек знает истину и покой!» Старлин использовал своих персонажей из провалившегося выпуска «Железного Человека» – Таноса, Дракса Разрушителя, Наставника, Хроноса и Эроса – и добавил еще парочку, превратив комикс в подобие бесконечной межпоколенческой космической одиссеи, которая вскоре обогатит Джорджа Лукаса. Впрочем, «Звездные войны» никогда не пытались изменить грани восприятия.

«Я был таким же ненормальным, как и все, кто пережил Уотергейт и Вьетнам, – говорил Старлин, увлекавшийся мотоциклами и шахматами. – Каждая из этих историй была старьем, которое я пытался переделать на свой лад. Мар-Велл был воином, который решил, что может стать богом, и в этом заключалась его навязчивая идея». На страницах «Капитана Марвел» само существование ставилось под угрозу несколько раз за выпуск. «Наступает время перемен, и реальность отходит в прошлое!» – вопил злой правитель Танос, прежде чем все вокруг превратились в зеркальные отражения. Его заклятый враг Дракс отвечал: «Мой разум и моя душа – они… моя душа… бессмертна, нематериальна, ничто и все! То, что не может умереть, не может попасть в рабство, потому что только страх порождает его!» На следующей странице изменившаяся реальность Дракса изображена на тридцати пяти рисунках с искривленными лицами, черепами, глазами, звездами и ящерицами. «Капитан Марвел» практически превратился в психоделический постер с диалогами. Продажи продолжали расти. Вскоре Старлин начал находить в письмах от фанатов косяки, которые присылали особенно благодарные читатели.

Тем временем Энглхарт тоже упорно трудился, но в менее психоделической манере. Он освежил бездействующего Зверя для пары выпусков «Удивительных приключений» (Amazing Adventures), а затем взялся за «Защитников», «Люка Кейджа»[71]71
  Об истории, которая появилась в восьмом выпуске «Люка Кейджа, героя по найму», Энглхарт рассказывал, что художник Джордж Таска – который игнорировал сюжеты Энглхарта и отдавал ему рисунки с подписью: «Мне не хотелось это рисовать» – обманом заставил его назвать Люка Кейджа хорошим «schvartze». Энглхарт не знал, что «schvartze» – это уничижительное обращение к темнокожим людям на идише. Неуклюжие извинения были опубликованы спустя три выпуска. «Что я могу сказать вам, – отмахивался Энглхарт, – просто я из Индианы».


[Закрыть] и «Капитана Америку», который, несмотря на тридцатилетнюю историю, не мог похвастаться хорошими продажами. «Дело было во время войны во Вьетнаме, – усмехался Энглхарт, – а этот парень носил на груди национальный флаг, и все стыдились этого». Энглхарт покончил с реакционной риторикой персонажа и добавил либерально-гуманистических идей. Первые выпуски обновленного «Капитана Америки» объяснили, почему после глубокой заморозки в конце Второй мировой войны и последующего освобождения из ледяной глыбы в 1950-х персонаж начал активную борьбу с коммунистами. Капитан 1950-х годов оказался самозванцем: суперпатриотическое безумие было побочным эффектом суперсыворотки. Подобный откат к прошлому совсем не впечатлил Джона Ромиту, который придумывал те самые приключения в 1950-х, но читателям ход понравился. Всего за шесть месяцев «Капитан Америка» стал самым продаваемым комиксом Marvel, и Энглхарту поручили работу над «Мстителями». Молодые и самоуверенные провокаторы все ближе подбирались к главным активам компании.

Как раз во время этого подъема Энглхарт познакомился с Фрэнком Бруннером, художником из Бруклина с длинными светлыми волосами, в куртке из оленьей кожи и с собраниями сочинений Карлоса Кастанеды и Г. Ф. Лавкрафта. Бруннер недавно бросил работу над комиксом о знаковом для Marvlel оккультном супергерое Докторе Стрэндже, потому что ему не нравились сценарии, которые писал престарелый ветеран DC Гарднер Фокс. «Монстр месяца» – так пренебрежительно он описывал стиль Фокса, который с бешеной скоростью придумывал все новых нечеловеческих злодеев. Но теперь Фокс отошел от дел, и Рой звал Бруннера вернуться. Когда Рой спросил художника, с кем из авторов тот хотел бы работать, Бруннер вспомнил о пареньке, с которым болтал на вечеринках о каббале, астрологии и сатанизме. Энглхарт схватился за возможность вернуть «Доктору Стрэнджу» психоделическую кислотную славу времен Ли и Дитко. Они приступили к работе.

«Мы встречались каждые два месяца, ужинали, к десяти уже надирались до чертиков и засиживались до трех или четырех утра, – вспоминал Энглхарт. – Он размышлял о том, что будет выглядеть реально круто, я говорил, что могу сделать с духовными качествами Доктора Стрэнджа, а затем мы суммировали идеи, что было лучшей частью вечера».

Когда они не ловили кайф, попеременно сидя друг у друга в гостях, они зависали со Старлином, Алом Милгромом и художником Аланом Уэйсом, донжуаном родом из Лас-Вегаса, который делил квартиру с постоянно меняющимся составом из пяти стюардесс. Вместе они в любое время дня и ночи бродили по Манхэттену эпохи романа «Жажда смерти».

«Мы в каком-то смысле считали Нью-Йорк огромной декорацией, – рассказывал Уэйс. – Мы отправлялись в ту его часть, которую еще не видели, и бродили там день и ночь».

Иногда их ловили охранники, а однажды они бродили по еще недостроенному Всемирному торговому центру. Одним июльским вечером они пошли в Линкольн-центр посмотреть диснеевскую «Алису в Стране чудес» и придумали сюжет для «Доктора Стрэнджа» с участием гусеницы, курящей кальян. В другой раз они отправились к зданию таможни Александра Гамильтона в Нижнем Манхэттене и облазили все четыре статуи континентов Даниэля Честера Френча. Там они придумали сюжет истории для «Защитников», в котором Доктор Стрэндж превратил каждую из статуй в тысячи живых солдат, чтобы дать бой полчищам захватчиков-атлантов.

В Ратленде, штат Вермонт, где проходил ежегодный парад в честь Хеллоуина, организованный фанатом комиксов Томом Фаганом, собирались практически все профессионалы индустрии. Старлин, Уэйс и Энглхарт сидели около водопада, расширяли границы сознания и обсуждали старую как мир концепцию: Бога. Всего через пару месяцев их специфические взгляды, основывавшиеся на оккультных знаниях о тамплиерах, атлантах, иллюминатах, друидах и учении Алистера Кроули, получили свое отражение в одновременно вышедших выпусках «Капитана Марвел» и «Доктора Стрэнджа». Одержимый манией величия злодей Танос захватил всемогущий Космический Куб и стал Богом, но потерпел поражение по техническим причинам (никто не поклонялся Таносу, как любезно объясняли герои в конце комикса, а Богу нужны почитатели). В «Докторе Стрэндже» волшебник из тридцать первого века по имени Сис-Нег обнаружил, что, перемещаясь назад во времени, он может поглощать энергию Калиостро, Мерлина, а также служителей Содома и Гоморры. Так он копил силы, пока не достиг начала времен и не стал Богом.

«Когда комикс вышел, – рассказывал Бруннер, – он наконец попал в руки Стэну, и тот написал нам письмо: “Мы не можем использовать Бога. Вам нужно написать в колонке редактора примечание, что вы имели в виду не Бога, а просто бога”. Мы со Стивом сказали: “Ой, да ладно! В этом и заключается суть истории! Если мы напишем это опровержение, то все потеряет смысл!” В общем, мы придумали план – написали письмо от Реверенда Биллингсли из Техаса, выдуманного персонажа, в котором говорилось, что один из детей его прихода принес ему комикс, и он был поражен и восхищен прочитанным: “Вау, это самый лучший комикс, что я когда-либо читал”. Энглхарт проводил рождественские каникулы в Далласе и послал оттуда письмо с подходящей маркой. «Нам позвонил Рой и сказал: “Эй, насчет того опровержения. Я пошлю вам одно письмо, и вместо опровержения опубликуйте его”. Мы напечатали наше письмо! Позже мы узнали, что в тот момент Джим Старлин сидел в офисе и читал письма фанатов “Доктора Стрэнджа”. Именно он увидел то самое письмо, поверил, что оно настоящее, отдал его Рою, а тот уже Стэну».

В настоящих же письмах, которые писали студенты и всякие фрики и которые часто сопровождались мешочками травки, говорилось что-то вроде: «Мне нравится дуть под Electric Light Orchestra, Emerson Lake and Palmer или Pink Floyd и читать последний выпуск “Доктора Стрэнджа”». Такие письма в печать, конечно, не попадали.

Пятничными вечерами Энглхарт и Старлин зависали перед телевизором. Они подсели на телесериал «Кунг-фу» от ABC, где Дэвид Кэррадайн играл роль шаолиньского монаха на Диком Западе, который чередует занятия восточной философией с надиранием задниц. Они предложили Рою Томасу сделать адаптацию «Кунг-фу» для Marvel, но шоу принадлежало Warner Bros., материнской компании DC Comics. Так что они придумали собственную концепцию: Шань-Чи, мастер кунг-фу. «Я уже занимался “Доктором Стрэнджем”, который представлял западную мистическую философию, – вспоминал Энглхарт. – И я действительно подумал, что Шань-Чи – это шанс заняться восточной мистической философией, пусть и с более ориентированным на физическую активность персонажем, чем Доктор Стрэндж». В таком настроении он вместе с Аланом Уэйсом придумал имя Шань-Чи, которое означает «восходящее совершенствование духа». Затем Томас, который получил права на Фу Манчу, персонажа остросюжетного романа Сакса Ромера, предложил добавить боевые искусства в свой комикс. Так Шань-Чи стал сыном Фу Манчу, узнал его страшный секрет и решил посвятить жизнь борьбе с отцом[72]72
  С такими персонажами, как Шань-Чи и Дэймон Хеллстром, поствьетнамские авторы Marvel заменили тоскующих сирот Ли (Питера Паркера, Мэтта Мердока, Джонни Шторма) на праведный гнев Эдипа.


[Закрыть]. Смесь философии и экшена идеально подходила по духу эпохе фильма «Широко шагая» и музыкального альбома Purple Passages.

Работа над сюжетом была легкой частью – вечеринка весь день, отдых, немного кислоты. «Мы посмотрели фильм и вышли в девять или десять, совсем не уставшие. Мы были в центре и потом пешком прошли весь путь до Саус-Ферри. Не знаю, как бы мы одолели такое расстояние, если бы не находились под кислотой. Около двух часов ночи мы дошли до небоскреба на Томас-стрит, 33, монолита с контролируемыми подводными кабелями, идущими прямо в Европу, и без окон – огромного монумента, возвышающегося над складскими помещениями 1940-х годов. На другой стороне улицы шла стройка, и парни, склонившиеся над сварочными аппаратами, отбрасывали на здание шестиэтажные тени». Так появился прототип штаб-квартиры Фу Манчи. Когда они повернулись и увидели брошенные строительные машины, у них появились декорации для кульминационных сцен сражений. Комикс фактически писал сам себя. Как сказал Уэйс: «Что-то из этого родилось под влиянием химии. Но это всегда было подпиткой для творческого процесса. Мы становились очень… продуктивными. Мы были необычайно продуктивными»[73]73
  Не все были в восторге от образа жизни, насыщенного лизергиновой кислотой: Джерри Конвей рассказывал, что опасался за свой рассудок, когда «улетал» с Энглхартом и Уэйсом, а один из членов кислотного сообщества – он так и не сказал кто – постоянно был «со съехавшей крышей». «Он встречался с моей бывшей девушкой, и она жаловалась мне: «Все, что он хочет, – это глотать кислоту и трахаться! Он никуда меня не водит!» Позже на вечеринке он составил мой гороскоп, решил, что является моим врагом, и на этом все закончилось», – вспоминал Конвей.


[Закрыть].

Тем не менее, когда подошло время рисовать комикс, все пошатнулось. Старлин делал десятки зарисовок Шань-Чи, которого рисовал с китайским лицом, за исключением тех моментов, когда разрабатывал разные варианты костюмов: «Я просто пририсовывал всем фигурам типичное лицо, а Стэн сказал: “Продолжай работать с этим лицом”». Старлин пытался объяснить, что это недоразумение, но Ли стоял на своем. Что еще хуже, Старлин наконец прочитал исходный материал Сакса Ромера и был ошеломлен повсеместным проявлением расизма. «К моменту, когда мы наконец разделались с этим, – рассказывал Старлин, – я попросил своего друга-азиата взглянуть на материал, и он сказал, что все это просто оскорбительно и неприемлемо. С меня было достаточно». Когда первый выпуск вышел в продажу, поклонники стали жаловаться на слишком желтую кожу Фу Манчу, предполагая, что это особенность цветной печати. К тому времени Старлин уже отказался от работы. За ним последовал Энглхарт: «Я сделал уже пять выпусков, и тут мне позвонили и сказали: “Сегодня в лифте Стэн услышал болтовню двух парней. Один спросил: “Что сейчас самое крутое из кино?”, а другой ответил: “Кунг-фу”, потому что он дико жестокий». Стэн вышел из лифта, пришел в офис Marvel Comics и сказал: «Нам нужна дикая жестокость». Так что они позвонили мне и сказали: «Нам больше не нужна эта философия. Мы просто хотим поединки кунг-фу»[74]74
  Возможно, понимая, что терять нечего, в своем последнем выпуске Энглхарт изобразил персонажа, который выглядел и говорил точно так же, как вдохновивший его Кейн в исполнении Дэвида Кэррадайна.


[Закрыть]. Комикс продолжил существование, но уже без Энглхарта и с названиями вроде: «Печенье с предсказанием говорит: СМЕРТЬ!»

Энглхарт сосредоточился на «Капитане Америке», который во время Уотергейтского скандала внезапно стал самым многообещающим комиксом Marvel. Он придумал историю заговора с завуалированными отсылками к реальным названиям и действующим лицам:

так, Комитет по переизбранию президента (Committee to Reelect the President – C. R. E.E.P.) превратился в Комитет по восстановлению американских принципов (Committee to Regain America’s Principles – C. R. A.P.), а настоящий бывший пресс-секретарь Г. Р. Холдеман стал бывшим пресс-секретарем Квентином Хардерманом. История закончилась тем, что Капитан Америка отследил подпольную «Тайную Империю» вплоть до Овального кабинета, где опозоренный главнокомандующий покончил жизнь самоубийством.

Энглхарт никогда не показывал лицо президента, но ему все равно позвонили из Marvel и попросили подтвердить, что он точно не имел в виду Никсона. «Я клялся, что это был не Никсон, – рассказывал автор. – Но когда комикс вышел из печати, у меня не было никаких проблем с тем, чтобы признать это».

Старлин, напротив, почувствовал, что для него наступили тяжелые времена. После фиаско с «Шань-Чи» он начал сдавать свои работы в самый последний момент, чтобы избежать редакторских правок. Джон Ромита, получивший должность художественного директора, предложил Старлину готовить регулярный гэг для флагманского комикса «Фантастическая Четверка», но быстро понял, что юная суперзвезда больше не хочет работать в команде. «Старлин отказался от “ФЧ”, и это был первый раз на моей памяти, когда профессиональный иллюстратор комиксов отказался от работы. Хотя обычно они были так благодарны за возможность получить комикс на регулярной основе, что кланялись в ноги. Он сказал, что не хочет быть “привязанным к нему”», – рассказывал Ромита.

Когда Майк Фридрих, прежний партнер Старлина по «Железному Человеку», переехал в Хэйвард, штат Калифорния, и начал самостоятельно издавать антологию комиксов, Старлин не упустил возможности внести свой вклад. Первый выпуск «Звездного горизонта» (Star*Reach) начинался семистраничным рассказом Старлина о художнике, который входит в блестящее «здание смерти», глотает кислоту, пока едет в лифте, хвастается, что он «плод воображения», и обезглавливает скрытую под плащом Смерть. Но оказывается, что художник тоже убит. В конце истории в здание входит еще один художник под кислотой – «Меня зовут Старлин, Джим Старлин!» – еще один ягненок для бойни. Блестящее офисное здание, как стало понятно из дальнейших иллюстраций, располагалось на Мэдисон-авеню, по адресу Marvel Comics. Как только «Здание Смерти» отправилось в печать, Старлин устроил скандал по поводу правок к «Капитану Марвел», заявил, что увольняется, и вылетел в Калифорнию.

Бруннер тоже уволился, посчитав темп работы слишком высоким. Тогда растущие продажи «Доктора Стрэнджа» убедили Marvel вместо одного выпуска в два месяца выпускать комикс ежемесячно. «Определенно, это было похоже на отношения Оскара и Феликса, – говорил Энглхарт о сотрудничестве. – Я курил травку, глотал кислоту и ел грибы, но сдавал все в срок. Бруннер занимался примерно тем же, но в итоге ничего не успевал. Он мог сказать: “Мы можем сделать это, мы можем сделать то”, а я отвечал: “Да, но нам надо впихнуть это в семнадцать страниц”». В любом случае Бруннер начал терять интерес, его больше волновал новый проект, над которым он работал вместе с Гербером, – короткая история о возвращении Говарда Утки.

Летом 1974 года пошли разговоры о том, что Мартин и Чип Гудманы собираются вернуться к комиксам с конкретной целью – отомстить Marvel и Алу Ландау, чей поступок по отношению к Чипу они считали непростительным актом предательства. Они придумывали обложки, которые беззастенчиво имитировали обложки Marvel, – вплоть до узких горизонтальных баннеров в верхней части каждого журнала. Они назвали компанию Atlas Comics, но в индустрии их сразу же прозвали «Корпорация Месть».

Гудманы распространили слух, что Atlas будет платить за страницу больше, чем Marvel или DC, что вернет оригинальное оформление и даже предложит художникам и авторам право собственности на персонажей.

Один художник, открывший магазин рядом с офисом Marvel на Мэдисон-авеню, с энтузиазмом направлял фрилансеров в штаб-квартиру Atlas на один квартал дальше. Вскоре самые выдающиеся выпускники Marvel, включая Джона Северина, Уолли Вуда, Гэри Фридриха, Джерри Конвея и Стива Дитко, подписали контракты. Даже родной брат Ли Ларри получил должность редактора.

В отчаянии Ли написал внештатникам письмо: «В последнее время ряд небольших компаний – некоторые из которых уже созданы, а некоторые пока в процессе запуска – решили, что единственный способ достичь успеха Marvel – переманить у нас столько людей, сколько возможно». Затем он перешел к драме:

Это похоже на нацистскую Германию и союзников во времена Второй мировой войны. Гитлер, будучи диктатором, мог поступать так, как ему хотелось, в зависимости от настроения, и мог давать самые экстравагантные обещания зачарованным людям, совершенно не заботясь о последствиях. Однако США приходилось медленно продвигаться, действуя в соответствии с установленными принципами права и управления. Marvel, как союзники, просто не может противостоять импульсивным предложениям о журавлях в небе и несбыточным обещаниям.

Зная об этой ситуации, некоторые конкуренты предпринимают все более отчаянные усилия по уничтожению штата Marvel, размахивая такими предложениями перед глазами практически каждого, кто способен держать в руках карандаш, кисточку или печатать на машинке. Предложениями, которые в итоге могут утечь сквозь ваши пальцы, как песок, но их цель будет достигнута.

Ли подчеркнул, что Marvel – крупнейший работодатель в индустрии комиксов, что ее доля постоянно растет в течение последних пятнадцати лет и что она разработала страховую программу для избранных внештатников. Он подчеркнул, что именно он предложил указывать в комиксах авторов, а Мартин Гудман был тем, кто не разрешал указывать авторство. «Marvel никогда не обманывала вас, – писал он в конце. – Marvel никогда не будет обманывать. Останьтесь с нами. Вы не пожалеете».

Ли запугал Арчи Гудвина, который писал для Marvel, что, если тот начнет работать на Atlas, все мосты будут сожжены. А Томас сказал фрилансерам, что никто не гарантирует им последующее сотрудничество с Marvel, если они будут работать на стороне. Однако в августе Томас сам встретился за ужином с Чипом – хотел прощупать почву. В Marvel он просто сгорал: уходил вечером из офиса и в десять-одиннадцать часов вечера начинал работать снова. Джини вернулась к нему – пока, – но отношения казались ненадежными и безысходными, а стресс от работы не способствовал решению проблем. Он защищал политику компании, с которой был не согласен, и постоянно оказывался меж двух огней: руководством и сотрудниками. По словам Ромиты, старые сотрудники «аквариума» так и не привыкли к Томасу и никогда не уважали его.

«Все привыкли работать со Стэном, и у многих были проблемы с выполнением поручений Роя. Им казалось, будто он ребенок, который не должен управлять ими».

Когда давнишний сотрудник, контуровщик Винс Коллетта, узнал, что Рой хочет отстранить его от работы над «Тором», он ворвался в кабинет начальника с угрозой выкинуть его в окно.

Теперь Томас испытывал давление и со стороны Ала Ландау. У них было плохое начало: когда возникла угроза со стороны объединения художников индустрии, Томас хотел полететь на Филиппины, чтобы набрать сотрудников, которые готовы работать за меньшие деньги. Ландау отменил поездку, сказав, что это будет «слишком похоже на отпуск», несмотря на революцию, бушующую в то время под Манилой. Когда Томас предложил продавать комиксы со скидкой напрямую магазинам, Ландау, по его словам, «посмотрел на меня, как будто я – идиот, сказал, что так мы приведем в бешенство ритейлеров и оптовиков, и сменил тему». Спустя пятнадцать лет Томас припомнил всего один-два случая, когда они с Ландау были согласны в чем-либо.

Даже Стэн начал отстраняться – он поощрял Томаса настаивать на таких изменениях, как возвращать подлинники фрилансерам, или выплачивать проценты за перепечатки, или распространять продукцию напрямую среди магазинов комиксов, но если Ландау сопротивлялся, Ли хранил молчание. «Став главой издательства, – рассказывал Томас, – он превратился из творческой силы в типичного начальника, чего он и хотел, но я не хотел, как раньше, следовать за ним по этому пути». Со своей стороны Ли говорил всем, что они с Томасом больше не видятся с глазу на глаз.

Сами комиксы, по крайней мере, достигли своей лучшей формы и содержания со времен ухода Кирби. На самом деле Томас даже обсуждал с Кирби возможность его возвращения из DC. «Рой был открыт новым идеям и позволял делать практически что угодно. Ему удавалось найти способы привлечь вас в компанию еще до того, как вы это осознавали, – рассказывал Марв Вольфман. – Лен совершенно не собирался переходить к нам, но постепенно обнаружил, что уже работает в Marvel на полную ставку… Рой умел ладить с людьми». Томас обсуждал возвращение и со Старлином, предлагая ему забрать себе аллегорического супергероя Уорлока с такими историями, что на их фоне Капитан Марвел будет выглядеть как Мармадюк. Стив Энглхарт продолжал развивать в «Капитане Америке» историю с Уотергейтом, придумывая приключенческие истории, основывавшиеся на осаде Лос-Анджелеса Симбионистской армией освобождения и похищении Революционной армией народа главы компании Exxon в Аргентине. В «Мстителях» он начал разрабатывать странную эпическую историю, которая включала путешествия во времени и телепатические деревья.

Но Томаса уже не было рядом, чтобы увидеть, как примут эти истории. Последней каплей был фрилансер, которого уличили во вранье о том, сколько он получает за одну страницу в DC, чтобы выбить побольше из Marvel. Взбешенный Ли позвал на обед президента DC Кармайна Инфантино, и они договорились, что будут делиться информацией о том, сколько получают внештатные авторы и художники.