Текст книги "Цзюнь Цзюлин"

Глава 3
Возвращайте долг деньгами, если не можете женихом

– У нее есть брачный контракт?

Третья и четвертая сестрицы Нин, которые успели уйти и вернуться обратно, принесли новости, развеявшие былую теплую и расслабленную атмосферу в гостиной главной жены.

Девчонка, которая уже была у всех бельмом на глазу, достала брачный контракт. С этим документом к ней уже нельзя будет относиться подобным образом.

Находящиеся в комнате три девушки были явно поражены данной новостью.

– Наверняка это подделка! – выкрикнула Нин Юньянь.

В брачном контракте указаны табуированные имена трех поколений, и даже гороскоп из восьми знаков по дню рождения [11]11
  Гороскоп из восьми знаков «生辰八字» содержит основные данные о рождении человека (год, месяц, день и время рождения сопоставляются с китайской системой циклического летоисчисления, образуя тем самым восемь знаков).


[Закрыть] Нин Юньчжао. Несмотря на то что семья Фан также проживала в Янчэне, она никак не могла добыть подобного рода информацию, не говоря уже о семье Цзюнь, которая вообще родом из Жунаня.

Хотя это и не заслуживало упоминания, однако семья Нин, следуя принципу «знай противника и знай себя, и ты будешь непобедим», провела расследование в отношении семьи Цзюнь после того случая, когда семья Фан, ранее никогда не контактировавшая с ними, неожиданно заявилась полгода назад. Поэтому ничего удивительного в том, что дочь этого семейства вдруг рассказала про брачный контракт, который должен был породнить их дома.

Члены семьи Цзюнь родом из городка Пинчжан, уезда Жунань, Цайчжоу, провинции Хэнань. Их предки из поколения в поколение управляли лечебницей и практиковали медицину, искренне помогая людям. За счет этого они были хорошо известны в городе.

Из-за своей добросердечности материальное положение семьи было плачевным, а глава их семейства слаб. Отец юной госпожи Цзюнь, Цзюнь Инвэнь, единственный за три поколения не практиковал медицину из-за того, что еще с детства делал большие успехи в учебе благодаря своему уму. Вместо лечебного дела он выбрал другой путь – сдал императорский экзамен и стал чиновником.

Цзюнь Инвэнь был справедливым служащим, который любил народ, как своих собственных детей. Он продолжал придерживаться принципов семьи Цзюнь о доброте и милосердии, но одновременно с этим были и трудности – никак не получалось произвести на свет наследника, и с большим трудом у них с женой получилось родить лишь дочь. Хотя его супруга Фан и позволила принять в семью двух наложниц, детей у него больше никогда не было.

Жена Цзюнь Инвэня происходила из семьи Фан. Она умерла от болезни, когда юной госпоже Цзюнь было всего лишь десять лет. Цзюнь Инвэнь не стал жениться второй раз, а вместе с дочерью и двумя наложницами уехал на место службы. Однако спустя три года, совершенно неожиданно, Цзюнь Инвэнь скончался от болезни, вызванной переутомлением во время ремонтных работ на реке, в результате чего тринадцатилетняя девчушка осталась совсем одна.

Именно поэтому после его кончины юной госпоже ничего не оставалось, как уехать в Янчэн и перебраться в дом своего дедушки.

Так как же настолько бедная семья, не имеющая наследников, могла шпионить за семьей Нин и осмелиться на подделку брачного контракта? Даже богатая и влиятельная семья Фан не решилась бы на такое.

Три женщины проигнорировали слова Нин Юньянь. Должно быть, этот брачный контракт действительно подлинный.

– В таком случае нам действительно придется следовать тому, что в нем написано, – слегка вздохнула госпожа Нин. – Позвольте мне поговорить с матушкой.

– Даже если этот контракт – настоящий, вам совершенно необязательно признавать этот брак, – поспешно сказала Нин Юньянь. – Кто вообще сказал, что после написания брачного контракта обязательно нужно жениться? В мире существует так много людей, которые расторгали помолвку даже после того, как отдавали приданое, так с какой стати вы все боитесь эту девчонку?

У ее матушки был очень мягкий характер, она была абсолютно безобидным человеком. Но третья и четвертая сестрицы Нин были не такими, поэтому Юньянь обращалась именно к ним.

– Несмотря на то что десятый брат является мне родным, помимо этого он также и лицо нашей с вами семьи. Если у него будет подобный брак, остальных наших кровных братьев и сестер поднимут на смех. Да кому вообще захочется породниться с такой особой?

Это было обвинением в адрес третьей и четвертой госпожи Нин, поскольку они не боялись последствий этой помолвки – Нин Юньчжао ведь не был их кровным сыном.

Для своего возраста Нин Юньянь была слишком бестактна в своих высказываниях, и госпожа Нин больше не стала церемониться.

– Янь-Янь! А ну замолчи! – выкрикнула она.

Нин Юньянь всегда была довольно высокомерна и всем своим видом показала, что недовольна выговором матери.

– Я не буду молчать. С чего вдруг я должна ее бояться? Она ведь никто и ничто. Эта мерзавка смеет шантажировать нас и устраивает цирк со своим самоубийством. Так дайте же ей сдохнуть! – прокричала она с глубокой ненавистью в голосе. – Как такая большая семья может бояться смерти какого-то ничтожества?

Кричать о насилии в таком юном возрасте действительно неподобающе. Госпожа Нин спокойно попросила свою личную прислугу увести ее и извинилась перед своими сестрицами.

– Не вмешивайтесь в это дело, я сама со всем разберусь, – решительно заявила она.

Четвертая госпожа и третья госпожа Нин стояли неподвижно. Слова Нин Юньянь их ничуть не задели. Они не развернулись и не бросились с нравоучениями к девушке, которая была невежественной и заносчивой. Они не были переполнены негодованием из-за того, что госпожа Нин попросила их не вмешиваться и захотела решить проблему самостоятельно. Они просто оставались на прежнем месте и были удивлены.

– Невестка, постой, она ведь согласилась на расторжение брачного контракта, – неожиданно промолвила четвертая госпожа.

Госпожа Нин была поражена таким заявлением, и даже Нин Юньянь, которую в этот момент тащила служанка, остановилась и какое-то время не могла прийти в себя.

– Она согласилась на… что? – госпожа Нин не удержалась и спросила снова: – Это правда?

– Да, – четвертая госпожа Нин кивнула, на ее лице читалось удивление, когда она услышала это предложение, отчего пребывала в растерянности. – Однако у нее есть условие.

Условие?

– Она, должно быть, шутит! – закричала Нин Юньянь, отбрасывая служанку, которая все это время держала ее. – Мама, не обращай на нее внимания!

Госпожа Нин проигнорировала ее.

– И каковы же ее требования? – прямо спросила она.

– Вы знаете, почему старый господин Нин и мой дедушка вообще составили брачный контракт? – поинтересовалась юная госпожа Цзюнь.

Говорила она медленно, а голос становился все мягче, что заставляло окружающих почувствовать облегчение.

У третьей госпожи Нин внезапно промелькнула одна мысль, и она мгновенно пришла в себя.

Как могла эта девушка, по словам Нин Юньянь, быть высокомерной, грубой, невежественной и раздражающей, а четвертая госпожа Нин при ней испытывала облегчение? У этих девушек был острый ум, и они считали себя самыми лучшими на всем белом свете, а все остальные – просто злая нечисть.

– Юная госпожа Цзюнь, я уже говорила вам, что старый господин никогда не упоминал об этом, – сказала третья госпожа Нин.

– Он также умалчивал о спасении своей жизни? – спросила Цзюнь Чжэньчжэнь. – Так вот каким человеком, оказывается, был старый господин Нин.

Третья госпожа Нин поперхнулась от такого заявления.

Можно было не упоминать о свадьбе и не выполнить обещание, тем самым позабыв о сделанном тебе добре в благодарность за спасение жизни.

Третья и четвертая невестки не могли позволить того, чтобы кто-то говорил так о старом господине.

– Когда старый господин Нин был жив, он неоднократно говорил про искусство врачевания старого господина Цзюня, который однажды практически вернул его с того света, – неожиданно промолвила четвертая госпожа.

Она сделала акцент на фразе «искусство врачевания», как бы напоминая девушке о том, что ее дедушка был врачом и лечить болезни и спасать жизни было его священным долгом.

– Насколько мне известно, ваша семья уже несколько поколений практикует медицину, и было спасено несметное количество людей. Скажите мне, многие ли готовы пообещать брак в благодарность за спасение жизни? – еще больше усмехнулась третья невестка.

Юная госпожа Цзюнь улыбнулась.

– Я не так много времени провела в доме дедушки. Я возвращалась туда с родителями во время празднования Нового года и других праздников. Помню, как гуляла по улице и селяне узнали, что я внучка старого лекаря, после чего все стали очень тепло относиться ко мне. Некоторые отдавали мне яйца, снесенные их курами, а кто-то очень щедро делился со мной цветочным пирожным хуагао [12]12
  Многослойные пирожные из рисовой муки с различной начинкой, традиционное лакомство на Праздник двойной девятки (осенний праздник в Китае).


[Закрыть], бывало даже, что дарили стельки для обуви, потому что не могли позволить себе что-то другое, из-за чего стыдливо, но искренне улыбались.

Ее голос звучал мягко, нежно и неторопливо, что побуждало людей слушать ее дальше.

– Мой дедушка лечил болезни и спасал жизни людей. Если у пациентов были деньги – он принимал оплату, если нет, то не брал ничего. Он делал это не ради того, чтобы ему заплатили, дедушка понимал, что люди обязаны платить за лечение, если у них есть такая возможность, а если таковой нет, то их долг – выразить уважение и искреннюю благодарность за оказанную помощь.

Значило ли все это, что старый господин Нин действительно не выполнил свой долг?

Только после этого третья и четвертая невестки, наконец, пришли в себя и снова разозлились.

Эта девчонка на первый взгляд казалась слабой и хрупкой, так почему же каждая произнесенная ею фраза звучала настолько непристойно, хотя совершенно не содержала брани?

Теперь они тоже склонялись к описанию Нин Юньянь – эта юная госпожа Цзюнь действительно не вызывала у них никакой симпатии.

– Да! Он должен был заплатить деньги, а твой дед должен был их принять. Однако свадьба – важное событие, когда решается судьба человека на всю оставшуюся жизнь, это тебе не яйца с цветочными пирогами и стельками! – усмехнулась четвертая невестка.

Юная госпожа Цзюнь посмотрела на нее.

– Ваш старый господин не заплатил, – ответила она.

Третья и четвертая невестки потеряли дар речи.

– Да как такое вообще возможно?! – с трудом подбирая слова, возмутилась четвертая госпожа Нин.

– Так сказал мой дедушка, – без промедления ответила юная госпожа Цзюнь. – Как я уже говорила, если у вас нет денег, то платить и не нужно. Это ваш старый хозяин настаивал на том, что с материальным положением его семьи все в порядке, но на тот момент имеющиеся при нем деньги кто-то украл, и он пообещал, что обязательно их отправит, когда вернется домой. Мой дедушка неоднократно отказывался, но ваш старый господин не хотел оставаться в долгу. Когда он узнал, что мои родители поженились, он сам стал инициатором идеи породниться семьями.

Женщины от изумления вытаращили глаза и раскрыли рты.

– Неужели?

Старый господин Нин никогда не вдавался в подробности по данному вопросу. Какова вероятность того, что эта девушка сейчас просто нагло лгала?

Но… действительно ли он мог так поступить?

Юная госпожа Цзюнь провела рукой по брачному контракту, лежавшему на столе.

– Вы обязаны признать эту помолвку, но поскольку делать этого и отдавать своего сына вы не желаете, этот контракт превращается в долговую расписку, – она пододвинула вперед брачный контракт, надавив на него двумя тонкими пальцами, – возвращайте долг деньгами, если не можете женихом.

Платите деньги, если не можете отдать человека? Что это значит?

– Вы возвращаете деньги за лечение и спасение жизни, я возвращаю вам брачный контракт. После этого мы будем квиты, – добавила Цзюнь Чжэньчжэнь.

Четвертая госпожа Нин до сих пор не могла прийти в себя.

– Сколько ты хочешь? – непроизвольно поинтересовалась она.

Юная госпожа Цзюнь взглянула на нее со спокойным выражением лица.

– Две тысячи таэлей [13]13
  Таэль (兩) – это одна из нескольких мер веса в Восточной Азии. Китай и Япония использовали его не только как меру веса, но и как валюту. Вес таэля – 37,5 грамма.


[Закрыть], – ответила она.

Глава 4
Всеобщая обида

– Две тысячи таэлей.

Четвертая невестка повторила ее слова в комнате госпожи Нин.

– Серебром, – продолжила она.

Хорошо, что хоть не золотом.

Мысль об этом снова вызвала в ней сильное раздражение.

Семью Нин нельзя назвать бедной, и какие-то две тысячи таэлей не могли ее напугать. Да и более того, дело было вовсе не в деньгах.

Но в данный момент вопрос действительно касался именно их.

Выражение лица госпожи Нин тоже переменилось:

– Эта девушка действительно так сказала?

Четвертая невестка кивнула ей в ответ.

– Никаких слез и скандалов, даже о свадьбе ни словом не обмолвилась, – добавила она и после недолгих раздумий продолжила: – По выражению ее лица было не похоже, чтобы она лукавила.

Отступила перед лицом опасности?

Госпожа Нин задумалась и какое-то время ничего не говорила, пока Нин Юньянь продолжала приходить в себя.

– Мама, наверняка это наглая уловка, чтобы сбить нас с толку! Определенно, она поступает так ради замужества! – заявила она.

Госпожа Нин покачала головой и возразила ей:

– Если бы она хотела ввести нас в заблуждение, то не просила бы так мало.

Две тысячи таэлей – это огромные деньги для простых людей, но для семьи Нин – пустяки. Если бы юная госпожа Цзюнь хотела их обмануть, то назвала бы сумму гораздо больше, чтобы семье Нин было нелегко выкрутиться.

Неужели она и правда согласилась на расторжение брака? После стольких уловок, когда на руках еще имелся и брачный контракт, с помощью которого можно нанести решающий удар, она так просто взяла и отступила?

Госпожа Нин на мгновение задумалась и встала:

– Я хочу увидеться с ней.

Нин Юньянь топнула ногой:

– Вот видишь, мама, это ее план, чтобы ты захотела встретиться с ней!

Госпожа Нин взглянула на нее и улыбнулась:

– И что же такого в простой встрече? У нее даже тебя, сестру Нин Юньчжао, завлечь не вышло, так каким образом она сможет на меня повлиять?

Да, госпожа Нин также и мать десятого брата.

В этом мире нет никого, кто любил бы своего сына больше, чем она. В глазах матери ее сын – лучший на всем белом свете. Даже если самая прекрасная девушка во вселенной вышла бы за него замуж, она почувствовала бы себя обиженной, не говоря уже о девчонке, которая ничего из себя не представляла.

Нет, Цзюнь Чжэньчжэнь не просто ничто, для семьи Нин она не более чем кучка грязи. Мать никогда бы не позволила этой грязи выплеснуться на белые одежды ее сына.

Услышав имя главной жены, снова донесшееся из-за двери, служанка, которой уже наскучило ждать, сразу же выпрямилась. В ее глазах заблестел огонек, и она взглянула на вошедшую женщину.

– О! Это уже другая госпожа, – пробормотала она. – Как в семье Нин их много!

Семья Цзюнь являлась довольно слабой и малочисленной. Цзюнь Инвэнь был слишком слаб и посвятил свою жизнь государственной службе, его жена происходила из семьи Фан. Их дочь, которую они с таким трудом смогли родить, была слишком своевольна и явно не умела общаться с людьми. Это было заметно по поведению ее личной прислуги.

Госпожа Нин к такой бестактности оказалась безразлична, ее взгляд упал на юную госпожу Цзюнь.

Девушка с весьма нежными чертами лица казалась ровесницей Нин Юньянь. Ее внешность можно было назвать недурной, но не более.

После того как женщина вошла, сидевшая все это время Цзюнь Чжэньчжэнь наконец встала и поклонилась ей.

– Госпожа, – заговорила она.

Госпожу Нин ничуть не удивило то, что девушка сразу ее узнала.

Пусть за последние шесть месяцев юной госпоже Цзюнь и не удалось предстать перед женами семьи Нин, благодаря своим уловкам она не могла не знать хотя бы примерную внешность своей будущей свекрови.

Услышав, как Чжэньчжэнь поприветствовала вошедшую женщину, служанка не могла скрыть своей радости.

Конечно же, было бы странно, если бы сказанные юной госпожой слова не привлекли внимания госпожи Нин.

После того как девушки приехали в Янчэн, им было нелегко убедить членов семьи Фан навестить клан Нин, чтобы поговорить о свадьбе, но семья Нин лишь сказала, что у них никто и никогда не слышал об этом браке. Именно по этой причине юную госпожу подняли на смех надоедливые девушки из семьи Фан.

Тетя всегда смотрела на юную госпожу Цзюнь свысока и боялась, что девушка доставит семье Нин неприятности, поэтому она не собиралась надрываться ради того, чтобы как-то помочь. Наконец, Цзюнь Чжэньчжэнь решила пойти к ним сама, рассчитывая, что прилагаемые ею усилия обязательно окупятся. В итоге она познакомилась с юными госпожами Нин, но те, в свою очередь, начали избегать всякого общения с ней.

Таким образом, подружиться с девушками у нее не получилось. Позже Цзюнь Чжэньчжэнь со своей служанкой узнали, что у госпожи Нин мягкий и доброжелательный характер, поэтому они решили отправиться напрямую к ней. Юная госпожа была несчастна и решила перед ней расплакаться, что могло сыграть им на руку и вызвать жалость главной жены.

Только вот встретиться с госпожой Нин оказалось еще проблематичнее. Когда они пытались придумать способ сделать это, то услышали, что десятый молодой господин собрался жениться на какой-то юной госпоже из семьи Ян. Юная госпожа Цзюнь пошла на крайние меры и поспешила убедить старую госпожу Фан и свою тетю отправиться в семью Нин, но женщины лишь притворились глухонемыми. Девушке ничего не оставалось, как самой снова навестить их. В результате она даже не добралась до внутренних ворот дома, не говоря уже о том, чтобы лично увидеть госпожу Нин.

Только что она угрожала этой женщине самоубийством, но та все равно не собиралась навестить ее. Цзюнь Чжэньчжэнь не ожидала, что она придет только после того, как речь зашла о деньгах.

Судя по всему, госпожа Нин не только добрая и милосердная, но еще и жадная на деньги.

Конечно, госпожа Нин не могла знать, о чем в тот момент думала эта служанка, поэтому лишь мимолетно одарила ее своим взглядом.

– Цзюнь Чжэньчжэнь, наверное, ты обижена на нас? – обратилась она уже к юной госпоже.

Выражение ее лица было ласковым, а голос звучал медленно и нежно, что невольно заставляло окружающих поверить в ее искренность. Служанка подумала об их жизни после смерти хозяина, ее сердце защемило от печали, а глаза покраснели.

Обижена, еще как обижена!

По-хорошему, юной госпоже уже следовало упасть на колени и начать реветь, как перед статуей Будды, и такая картина обязательно растопила бы сердце госпожи Нин.

Служанка посмотрела на свою юную госпожу, которая находилась прямо перед ней, но та продолжала ровно стоять. Прислуга не могла разглядеть выражения ее лица, поскольку была за ее спиной, поэтому не была уверена, плакала Цзюнь Чжэньчжэнь или нет.

– Госпожа, вероятно, тоже чувствует себя обиженной? – со вздохом вопросом на вопрос ответила юная госпожа Цзюнь.

Ее голос тоже был нежным и медленным, отчего она казалась еще более искренней.

Госпожа Нин посмотрела на нее, и уголки ее губ поползли вверх:

– Верно. Будучи матерью, которая тратила силы и растила своих детей, как сокровища, я увидела, как какая-то дрянь внезапно и очень подло начала покушаться на мое дитя. Но какой смысл гневаться на эту скотину, если она не знает человеческой жизни, а если начать ее ругать, со стороны это будет казаться неправильным. Подобная ситуация действительно задевает и огорчает.

Служанку такие слова привели в замешательство, и она бросила взгляд на госпожу Нин, которая все еще продолжала сидеть перед ними с доброй, как у Будды, улыбкой.

Она сейчас что, обозвала их? Подлая дрянь? Неужели такие ядовитые слова исходили из уст этой милой женщины?

Но юная госпожа не проронила ни слезинки.

– Я, конечно, не мать, но я не могу быть в хорошем расположении духа, когда сталкиваюсь с подобными вещами, – тихо продолжила девушка, после чего кивнула.

– Если бы с чем-то подобным столкнулась я сама, я бы вынесла это, – ответила ей госпожа Нин, – но матери невыносимо смотреть на то, как ее ребенок попадает в трудную ситуацию. Когда ребенок болен, мать всей душой желает перенять на себя страдания своего дитя. Если кто-то причиняет боль ее ребенку, матери захочется загрызть его обидчика.

Сказав эти слова, она снова улыбнулась.

– Цзюнь Чжэньчжэнь еще так молода и поймет это только тогда, когда сама в будущем станет матерью.

После сказанных фраз ее выражение лица оставалось ласковым и доброжелательным, как будто они сейчас разговаривали на какую-то приятную тему.

– Я понимаю, что юная госпожа Цзюнь очень обижена, и я сожалею о случившемся. Я также прошу простить меня. Это обещание – шанс одним махом шагнуть в богатую жизнь. Наша семья Нин действительно всегда делала добрые дела, неважно, будь то беженцы, которые приходили прямо к дверям нашего дома, или же нищие на обочине, мы не скупы на оказание хоть какой-то поддержки, но что касается тебя… – Она посмотрела на юную госпожу Цзюнь и с улыбкой на лице покачала головой. – Это и в самом деле заставляет нас чувствовать обиду и отвращение.

Из глаз служанки уже текли слезы.

Равнодушное отношение прислуги после прибытия в дом клана Нин, обида и злость, вызванные недавним холодным визитом двух женщин, которые им угрожали, – все это меркло на фоне того, что происходило сейчас.

Слова, произнесенные госпожой Нин с такой улыбкой и любезностью, внушали еще больший страх, чем безразличие и угрозы.

Девушка даже не осознавала, насколько это было ужасно. Ей просто казалось, будто в нее с оглушающим свистом летят ножи. Она хотела где-нибудь спрятаться, но бежать было некуда. Она была изолирована от всего, кроме гнева и еще большего отчаяния.

Госпожа Нин посмотрела на стоявшую перед ней девушку. Выражение лица Цзюнь Чжэньчжэнь по-прежнему оставалось спокойным, а большие глаза были черными и сверкающими, по которым невозможно было прочитать какие-либо эмоции.

Она молчала и внимательно слушала то, что говорили старшие, как, впрочем, и все девушки с хорошими манерами: без недовольства, возражения и пренебрежения.

Похоже, юная госпожа была уверена, что женщина закончила говорить, после чего кивнула.

– Верно, – сказала она. – Этот вопрос действительно заставляет людей чувствовать себя так, будто с ними обошлись несправедливо. Я тоже не знаю, о чем думал старый господин Нин. Очевидно, это можно было и тогда решить с помощью денег, но вместо этого он настоял на свадьбе. В итоге доброта не была должным образом отплачена, что превратило нас в злодеев. А может, старый господин просто не хотел возвращать деньги и боялся, что мы все запутаемся, поэтому так и поступил.

После сказанного она продолжила улыбаться.

– Старый господин Нин действительно сильно переживал об этом. Наша семья Цзюнь всегда бескорыстно лечила болезни и спасала людей. Делать добрые дела – наш наследственный долг. Будь то беженцы, которые приходили прямо к дверям нашего дома, или же нищие на обочине, мы никогда не были скупы на лечение болезней и спасение людей.

Эта фраза звучала знакомо.

Заплаканная служанка непроизвольно распахнула глаза и обратила внимание, что улыбка сидевшей напротив госпожи Нин сразу же застыла.

– Старый господин не захотел платить за лечение и лекарства. Просто сказал, что у него нет денег, и все. Насколько же неподъемной оказалась сумма, что он пошел на такой обман, отказался от уплаты долга, да еще и превратил нас в злодеев, – добавила Цзюнь Чжэньчжэнь, ехидно глядя на госпожу Нин. – Это и в самом деле заставляет нас чувствовать обиду и отвращение.

Улыбка госпожи Нин тут же померкла.